Улица Лунных кошек

Ирина Клюшина

Лунные кошки присматривают за нами, чтобы мы не натворили глупостей. Иногда сами спешат на помощь, подхватывают отлетающую душу и находят ей новое пристанище. А бывает, люди приходят к кошкам, чтобы сдать на хранение ненужные чувства. Только штука в том, что ненужное можно сдать только с чем-то очень ценным. К чему приведет нехорошее соседство чувств? Чья судьба на этот раз повиснет на волоске? Для кого кошки сварят волшебную радугу? Обо всем этом в романе о заблудившихся по жизни подростках.

Глава 5. Две попытки и не больше

Сторонница минимализма Гудара хранила все предметы вне комнаты и только по ее желанию они могли проявиться здесь. Вот и сейчас кошка держала в лапах лакированную шкатулку. Крышку шкатулки украшал узор из соломенных ромбиков, потрескавшийся от времени. При каких обстоятельствах и как давно появилась эта шкатулка, она не помнила. Самое главное — шкатулка умела хранить предметы и звуки.

Гудара высвободила звуки из шкатулки, и они на перебой забренчали и затикали. Можно было не смотреть, что находится в шкатулке, так как тиканье часов ни с чем не спутать. Часы до краев наполняли шкатулку и дергали своими ремешками, как рыбки хвостом.

— Вот это улов! Какие они разные. Они все сломаны.

— Почему ты так решил?

— Решать-то нечего. Они же время разное показывают. И зачем вам — кошкам — часы? Никогда не видел кошку с часами.

— Конечно, если ты не видел, то этого нет, — кошка наблюдала за реакцией Егора. — А к примеру, можешь сказать, что сейчас делают твои родители? — Гударе все больше нравился этот парень.

— Откуда я могу это знать? Я давно живу с отцом, а маму видел последний раз лет в пять. Я точно могу сказать, что они не делают.

— Уверенный какой. Запусти руку в шкатулку и достань часы, — она протянула ему шкатулку.

Егор зажмурил глаза, чтобы соблюсти чистоту эксперимента, и нащупал совсем крохотные часики на тонком, жестком ремешке. Маленькие позолоченные часики с крошечными стрелками и еще более крошечными цифрами. Циферблат в диаметре не больше десяти копеек, черный ремешок, покореженный временем, изнутри был бежевым с выбитым рисунком ромбиком.

— Я тебе уже говорила, что время живет и течет по-разному. Ты в руках держишь хранилище времени другого человека. Иногда бывает, время отведено, но им не воспользовались, и тогда оно запирается навсегда в часах того человека, — голубые кошачьи глаза пристально смотрели через линзы очков. — Который сейчас час?

— На каких часах-то смотреть? Из своих я время высыпал, а эти показывают два часа и две минуты.

— Неплохо. Человек, чьи часы ты сейчас держишь, придет к тебе. Будь внимателен и слушай все, что он тебе скажет.

— Дурацкая шутка, — Егор крепко сжал маленькие часики, точь-в-точь как у бабушки Аллы. Неужели это они?

— А я и не шучу, мой мальчик. Ты просто помни о том, что я тебе сейчас сказала. И сумей воспользоваться этой встречей. Время сегодня остановилось для тебя и для меня. Я часы и себе достала. На моих не такие радужные цифры.

— И что там у тебя? — еще улыбаясь, но уже не так радостно, он ждал ответа. Веселье казалось помрачнело в красках.

— Одна минута первого. Придется чем-то жертвовать. Будем надеяться, что мы с тобой справимся, — Гудара спрятала в передник часы. — Ты свои тоже бы припрятал, а то, кто знает, где пригодятся. Да и глаз на них могут положить.

Егор подошел к рюкзаку и не задумываясь сунул часики на дно самого глубокого кармана. В этом кармане можно потерять что угодно, а уж маленькие часики даже не нащупать. Егор задумался о хозяйке часов. Каждой клеточкой своего тела он скучал все больше и больше, скучал по ласковой улыбке и добрым глазам бабушки Аллы. Хотелось вновь почувствовать чуть горьковатый запах ее духов и дурманящий аромат пионов, что стояли раньше в пузатой хрустальной вазе в зале на столе.

— Воспоминания — это хорошо, и у тебя будет возможность повидать бабушку, поверь. А сейчас вернемся к радуге.

Предметы в комнате исчезали достаточно быстро, если ими не пользовались. Полка с барофоном все еще находилась на своем месте, Гудара подошла к ней и вполголоса произнесла:

— Нам бы специй чуток и молочка, а то чайку даже не попить, — почти сразу на полку плюхнулись пакеты со специями и звякнула стеклянная бутылка молока. — Ну, вот, другое дело. С молоком и жить можно, — Гудара повернулась к Егору и улыбнулась, если кошки вообще могут улыбаться, и добавила. — Давай доваривать радугу.

На столе возле ушастых кастрюлек она положила пакетики со специями и поставила бутылку молока. Егор внимательно наблюдал за кошкой и пытался хотя бы запомнить цвета пакетиков. Кошка тонкой струйкой всыпала в свою кастрюльку специи.

— А почему мне нужно варить свою радугу? Разве я не могу воспользоваться твоей?

— Ты что? Исключено. Считай, что радуга — это как отпечаток твоего языка, она уникальна.

— Хочешь сказать, что по одному и тому же рецепту сварятся разные радуги? — он высунул язык и потрогал его рукой.

— Я это просто знаю. Бери фиолетовый «брабар» и «молнию», фонарик твой чинить будем.

— Он не мой вовсе. Я не знаю, откуда взялась эта странная гирлянда.

— Так уж и странная? Все, что лежит в моем кармане, — мое. У тебя, конечно, может быть иначе, если ты подворовываешь яркие вещицы.

— Что? — возмутился Егор. — Я никогда…

— Да шучу я, шучу. Мне все про тебя известно, и можешь даже не скрывать. Гирлянда твоя. Смотри, — кошка подошла к пуховику и зацепила коготком гирлянду, потянула ее из кармана. — На гирлянде есть потухшие фонарики, это те люди, что ушли из твоей жизни. И у тебя их было три. Сам считай и вспоминай. Гирлянда все время добавляется новыми фонариками и светит ярким светом, иногда фонарики блекнут — им не хватает молнии. А иногда они трескаются, как сегодня. Но это не фонарики, а люди, которых ты знаешь или еще узнаешь.

Егор совершенно запутался в фонариках, кошках, радугах и часах.

— Неужели ты до сих пор думаешь, что все случилось просто так? Случайный дом вырос перед тобой, случайная кошка в шляпе вышла тебя встречать. Случайного не бывает, и даже обстоятельства не складываются в лучшую или худшую сторону — они выстреливаются так, как им нужно, а ты либо принимаешь правила игры, либо game over. Смотри, вот это ты, — и она показала на первый фонарик в гирлянде. — Это ты. Ты просто играешь в жизнь и не понимаешь свою роль. Пока.

Егор взял в руки гирлянду и заглянул в свой фонарик. Там бежали картинки из его детства: игрушки в комнате, паровозик в парке аттракционов, воздушные шарики… Заглянув в другой фонарик он увидел, как женщина бросает чашку на пол и закрывает лицо руками. Ее взметнувшиеся длинные светлые волосы обвисли и замерли.

— А теперь посмотри на фиолетовый, который разбился. Что-то видишь?

— Там девочка и, вроде бы, кот. Она плачет. Теперь она бежит, заходит в дверь и падает.

— Что еще?

— Вижу мужчину и женщину, они ищут девочку. Но никак не найдут… — Егор затих и немного погодя добавил, — девочка этого не хочет.

Свет в комнате моргнул и потух, по стенам пошла дрожь, барофон зашипел:

— Х-р-шарах. Время… Положите… Ш-ш-рах.

— Опять скачок. Поторопимся. Сыпь молнию и брабар в радугу! — хвост Гудары дергался то в одну, то в другую сторону, она нервничала. — Держи специи, — напористо протянула два пакетика и желтовато-серую ложку для помешивания радуги.

— Да сыплю я уже, сыплю, — руки Егора дрожали, порошки всыпались неравномерно, он мешал радугу не переставая. — Что дальше?

— Макай в кастрюльку кисть! — Гудара протянула длинную кисточку из мягкого беличьего меха и сыпанула в радугу что-то такое, что та задымилась холодом. — Нам нужно остановить утечку жидкости из фонарика.

Гудара поставила перед Егором покореженный металлический поднос, на него поставила ушастую кастрюльку. Егор положил на стол опустевшие пакетики, ложку. Под ложкой растеклась радужная лужица.

— У тебя две попытки окунуть кисть.

— А потом что?

— Потом она рассыплется на мелкие кусочки. Смотри на фонарик и представь какой он был раньше, — Гудара не переставая дергала кончиком хвоста, будто пытаясь таким образом помочь.

— Я не знаю, какой он был, — Егор в растерянности смотрел на фонарик, хотелось бросить и кисть, и фонарик, бежать подальше из этой нереальной комнаты.

— Значит, придумай, — напирала кошка. — Представь, макни кисть в кастрюльку и проведи по фонарику, словно он целый, а ты его кисточкой красишь. Две попытки!

— Понял, — сердце Егора колотилось, ладошки вспотели. Он не понимал, чем его действия помогут фонарику или девочке. Представить этот треснувший фонарик целым оказалось трудной задачей. — Как? Гудара, помоги!

— Закрой глаза, посмотри на фонарик снаружи и изнутри, — голос Гудары звучал неторопливо и ласково, как будто времени — вагон. Егор успокоился и закрыл глаза.

Фонарик изнутри выглядел огромным, над головой Егора повис ровный купол, он открыл глаза и решительно окунул кисть в холодный дым радуги, очертил границы фонарика, как если бы тот был целым.

Барофон что-то опять прошипел. Рука Егора дрогнула и кончик кисти продавил купол фонарика.

— Макай еще раз и проводи вновь. Быстрее, пока не засохло.

Егор опустил кисть в радугу еще раз. Окно в комнате распахнуло порывом ветра. Время замерло, и оба увидели, как маленькое перышко приземляется в самый центр фонарика. Все, что Егор мог сейчас сделать, это закрыть движением кисти изъян. Так в фонарике появилось перышко.

— Вот тебе и птичка… — задумчиво проговорила кошка.

Егор облегченно выдохнул, вытер пот со лба и спросил:

— Ну, что? Надеюсь, не испортил?

— Ты создал. Давай пить чай, Егор, а то я что-то совсем умоталась сегодня.