Леночка, или Анна Каренина наших дней

Ирина Июльская

Эта книга – собеседник, помогающий раскрыть и понять происходящее с героиней романа Леной Крылевской из интеллигентной семьи, искренней, трепетной, жаждущей большой любви и уставшей от ее долгого ожидания. Боль от первого проблеска зарождающегося чувства, внезапная потеря отца, неудачи, преследующие Леночку и, казалось, счастливый и стабильный брак с любящим ее Алексеем. Уколы совести от предательства и чувство вины перед мужем и сыном. Она очень хотела любить и быть любимой, несмотря ни на что.

глава 8 Так хочется любви и счастья

Проснулась она на следующее утро часов около восьми. За окном были еще предрассветные сумерки, густые черно-синие, как черничный кисель и лишь несколько звезд сияло на закрытом небе. Утро обещало быть серым и мрачным, как и вчера. Но вопреки ожиданиям, с утра часам к одиннадцати подул ветер и освободил зимнее солнце из плена серых туч. Лучик солнца проник сквозь облака, чтобы ненадолго погостить в Леночкиной комнате, ласково погладил шкаф с книгами, затем, отразившись в зеркале напротив окна, заискрился и осветил все собой.

— Странно… — подумала Леночка. В декабре солнце если и появляется, то оно тусклое, как бы покрыто пеленой, но уже в самых первых числах января, солнце уже другое и даже от одного скупого зимнего луча, происходит яркое свечение, которое усиливается с каждым днем. Так и жизнь идет, как по кругу зиму сменяет весна, затем быстро пролетает лето, но осень и зима кажутся бесконечными в их краях. И, что там в Москве? Как пациент Олега? — думала Леночка.

Нам сейчас и не понять, как жили люди без интернета и мобильных телефонов, ведь прошло не так уж и много времени с тех пор, а как изменилась жизнь под влиянием этих столь необходимых и привычных сейчас вещей. И только к вечеру 2 января в квартире Крылевских раздались характерные междугородние звонки. Мама крикнула на всю квартиру:

— Лена, это Москва! — в ту же секунду Лена уже выхватывала из рук мамы телефонную трубку, сделав жест всем удалиться. Даже папа каким-то образом оказался рядом.

Леночка, наконец, услышала голос Олега. Он говорил своим спокойным, уверенным, но каким-то чужим голосом, как будто прошло не двое суток, а два года. Все, что Леночка смогла понять, сводилось к одному, он не приедет в ближайшее время, он будет занят с его пациентом, который жив и за жизнь которого он в ответе. На вопрос Леночки, что ей делать с ключами от его квартиры, Олег ответил, пусть хранятся у нее, запасные ключи есть у домработницы Лидии Сергеевны. Пожелав друг другу всего хорошего, они распрощались. Положив трубку, Лена пошла на кухню налить себе чаю. Мама с папой сидели притихшие за столом и стараясь не смотреть на Леночку, усердно разглядывали содержимое своих чашек. Лена даже улыбнулась от их сосредоточенности:

— Ну, что вы приуныли, больной жив, он в реанимации под присмотром медицинского светила, Олега Геннадьевича. Все хорошо. А что вы собственно хотели? Что мы с ним явимся 1 января и попросим вашего благословения? Я вам сразу сказала, что он никакой мне не жених, ни настоящий, ни потенциальный. Он взрослый и свободный человек, так что зятя и свадьбы скоро не ждите. —

Мама, вздохнув украдкой, встала и открыв холодильник, достала миску с оливье и наложив на тарелку салат, сказала:

— На, поешь. Ты с утра кроме бесконечного чая с кофе ничего не ела. И куда я все это наготовила… Надо пойти к соседке Катерине Петровне и угостить ее. — Разумно решила мама. — Грех еду выбрасывать, а нам не осилить этого. —

— Я сейчас пойду относить туфли Наташе, можешь положить ей в придачу к фруктам; рыбку, оливки и огурчик свежий. Вот и разойдутся закрома Родины. — с иронией добавила Леночка. — И сами ешьте. Вы тоже ничего не едите. —

Быстро одевшись и закрыв за собой дверь квартиры, Леночка не стала ждать лифта, а перескакивая через ступеньки лестницы, пролет за пролетом, как школьница, быстро одолела все семь этажей, по пути замечая надписи на стенах, покрытых синей краской: «Вера + Миша = любовь». Этой надписи уже сто лет… Верка, живущая на третьем этаже, за это время уже успела выйти замуж за того самого Мишу и теперь поочередно с мужем катает коляску в их дворе. А ведь она моложе Леночки года на три… —

— Эта надпись была еще когда я училась в 10 классе. Шесть лет прошло, интересно сколько она еще здесь продержится, подъезд сто лет не ремонтировали. — подумала Леночка, выходя на улицу. У нее почему-то стало легче на душе, как будто все, что случилось с ней в новогоднюю ночь было сном, а сейчас она проснулась и успела отойти от этого ночного кошмара.

Вот и дом Наташи. Вбежав на второй этаж, Леночка позвонила в дверь. Никто не открывал, Лена хотела позвонить второй раз, но кто-то стал судорожно открывать замок изнутри квартиры, затем, будто опомнившись спросил:

— Кто там? — услышала Леночка старческий голос.

— Это я, Лена, подруга Наташи, откройте пожалуйста. — напрягая голос, ответила Леночка.

Замок опять закрутился и, наконец, дверь открыла старая Наташина бабушка, от которой Леночка узнала, что Наташу увезли сегодня ночью в роддом. Бабушка была полуглухая и плоховидящая. Леночка попросилась войти в квартиру, чтобы положить коробку с туфлями на столик в прихожей, а вот сверток со снедью, собранный мамой, она отдала в руки бабушки, заодно поздравив ее с Новым годом. Быстро распрощавшись с ничего так и не понявшей бабушкой, которая растерянно стояла и держала в руках прижатый к себе сверток, Леночка осторожно закрыла за собой входную дверь и выбежала из Наташкиного подъезда.

На улице сияло солнце, был легкий морозец, как в стихах Пушкина:

«Мороз и солнце, день чудесный…» Именно в такие дни, эта бессмертная строка всегда приходит на ум. День был и впрямь так хорош, что Леночка решила не ехать домой на автобусе, а пройтись пешком, тем более торопиться некуда, да и незачем.

Легкое настроение внезапно сменилось отчаянием и грустью. Леночка остро почувствовала пустоту вокруг себя. По заснеженному бульвару бегали, кидаясь снежками, дети. Мимо проезжали санки, с сидящими в них краснощекими карапузами. Лена вспомнила, как папа тоже возил ее на санках, сначала в ясли, затем в детсад.

— Детство прошло и никогда не вернется, а взрослая, самостоятельная жизнь все никак не наступит, — грустно подумалось Леночке — но осталось немного, закончу институт, может съезжу отдохнуть на море. Мама с папой обещали подарить путевку к окончанию института. Ну, а затем с 1 сентября опять в школу, только уже в качестве учителя. Вот такая она, жизнь! Пройдет еще совсем немного времени и ее подруги приведут к ней в школу своих детей. А она будет их учить, ставить двойки. Нет, злоупотреблять она не будет… она будет строгой, но справедливой, иначе нельзя, иначе какой из нее учитель? Пройдут годы, а она будет уже с седыми прядками по вечерам сидеть над их тетрадками. — Лена аж криво ухмыльнулась, представив себя такой. Только сейчас она заметила, что ноги как-то сами привели ее на вокзал.

Народу было немного и Леночка решила отдохнуть, присев на скамейку перрона. Вдруг голос из висящего прямо над ней громкоговорителя проинформировал, что отправляется поезд Вологжанск — Москва, всех провожающих просят выйти из вагонов. И Леночка увидела его — темно-бордового с бежевым, состав из вагонов с фирменным логотипом «Вологжанка». Люди торопились, кто-то быстро заходил в вагоны, подгоняемый страхом, что поезд уйдет без него, кто-то быстро выходил, боясь нечаянно уехать. Провожающие стояли на перроне у окон поезда и махали руками отъезжающим. Леночке так захотелось прямо сейчас в Москву, к нему, чтобы увидеться хоть на немножко. В голове понеслись мысли одна, сменяя другую. Разум боролся с Чувствами. Побеждал Разум. Во-первых, она не может прямо сейчас уехать, у нее нет денег на билет.

— Дома есть. — отвечало Чувство, — Целых пять тысяч рублей рублей, этого должно хватить в оба конца, не много, конечно, но хватит.-

— Завтра тебе нужно в институт. — сыпал аргументами Разум.

— Завтра пятница, будет ночной поезд до Москвы, следовательно в субботу утром ты будешь в столице. А в институте только одна пара, ты все успеешь! — парировало Чувство.

— И где мне его искать? —

— Он говорил, что работает в институте Склифосовского, найти нетрудно. От Ярославского вокзала прекрасно доедешь на метро, а там спросишь у людей. —

Леночка поежилась и сама себе призналась, что ей страшно. Она никогда не была в Москве одна. Все время с родителями. Но тут ей стало стыдно:

— Тебе скоро двадцать два, а ты все чего-то боишься, привыкла с мамой-папой за ручку ходить. Ты — инфантильная и пугливая провинциалка, вот кто ты такая, Лена Крылевская! — И Чувство победило Разум.

Лена поняла, что она уже все решила: — Она поедет завтра в Москву, найдет его, чтобы увидеть, поговорить. Ей это просто необходимо. Нет, она не будет мешать ему и отвлекать его от важных дел. Просто увидеть, просто посмотреть при свете дня в его серо-голубые глаза и пусть это будет ее новогодним подарком ему! —

Сразу повеселев, Леночка заторопилась к автобусной остановке и уже по дороге домой, сидя у замерзшего окошка, она окончательно решилась ехать завтра в Москву. Зайдя в квартиру, скинув сапожки и даже не сняв шубку, Лена проскользнула к себе в комнату, открыла ящик стола, достала из шкатулки деньги, затем обратно ноги в сапоги и юркнула в дверь, тихо закрыв ее за собой, чтобы не услышали родители, которые судя по звукам из их комнаты, смотрели телевизор.

— Как хорошо, что они не увидели меня. Сейчас быстро на вокзал за билетами. Главное, были бы билеты. — вмешался Разум. — Праздники, наверняка все раскупили. —

Но Чувство гнало: — Быстрее, а вдруг в кассе остался твой билет и ждет тебя… —

И вот она уже у кассы вокзала, быстро, почти бегом к окошку с видом человека у которого жизнь зависит от покупки этого билета. Бывалая кассирша, слегка за пятьдесят, смотрит на нее с важностью персоны, продающей билеты в Рай или в Большой театр, на худой конец. Из ее смачно жующего рта, с размазанной красной помадой и блестящими золотыми зубами, вылетает:

— Вы что, девушка! У нас в Москву все билеты распроданы за месяц! Новогодние праздники, детские каникулы… —

— Чуда не произошло. — констатировал Разум. Лена как-то съежилась, сжимая в руках кошелек с деньгами. Не в силах сразу уйти, она какое-то время стояла рядом с кассой.

И вдруг чудо все же произошло. В тот самый момент, когда Леночка, с трудом приходя в себя, начала медленно отходить от окошка кассы дальнего следования, к нему подошел молодой парень и стал говорить кассирше, что у него что-то произошло и он поехать в Москву не может, поэтому хочет сдать свой билет обратно в кассу.

Из оцепенения Лену вывела все та же кассирша с золотыми зубами и ярко накрашенным ртом. Она даже высунулась из своего окошка по самые плечи, чтобы найти и посмотреть на эту счастливицу — Леночку.

— Билет есть! Его держит в руках этот парень! — встрепенулось Чувство.

Лена взмолилась, обращаясь к парню:

— Пожалуйста, не сдавайте! Я куплю у вас билет, мне очень нужно! — Она сказала это с таким отчаянием в голосе, что парень как-то тревожно посмотрел на нее, ее бледное лицо и сказал:

— Боковое, правда, верхняя полка в самом конце вагона, перед туалетом. —

— Не важно, — ответила Леночка — вот деньги. — И она отдала пятитысячную купюру в руки парня, быстро развернулась, чтобы уйти, забыв про сдачу. Парень догнал ее и отсчитав деньги, сунул их в Леночкину руку:

— У тебя что-то случилось? — спросил он, заглядывая ей в лицо.

— Да нет, просто очень надо! Спасибо! — Леночка быстро повернулась и ушла. А парень так и остался смотреть ей в след.

— Все же есть судьба! И наличие этого билета, подтверждение тому, — думала счастливая Леночка по дороге домой.

Родителям она решила сказать о своей поездке в Москву только завтра, нужно еще причину придумать, чтобы как-то обосновать свой внезапный отъезд в столицу. На улице уже темнело, сгущались зимние тягучие сумерки, опутывая весь город с его редкими огоньками.

Придя домой, Леночка вспомнила, что у нее нет обратного билета:

— Опять вернуться на вокзал, в кассу к кассирше с ее накрашенными губами… Нет, что-нибудь придумаю. Главное, туда добраться, а назад… а вдруг опять произойдет чудо и она в Москве купит обратный билет… По-любому, это будет проще сделать, в наш город туристы толпами не едут даже летом, не то, что зимой. — успокоила себя Леночка, — Так, что нечего саму себя накручивать, назад я точно доберусь. А вдруг Олег пригласит к себе, ведь у него квартира в Москве, а впереди почти два дня выходных — суббота и воскресенье. А вдруг? — Леночка от этого «вдруг», даже глаза закрыла. — Побывать у Олега в его московской квартире… Нет, Новый год и вправду дарит чудеса! — С этими мыслями Леночка отперла дверь и вошла в квартиру. На часах было пол десятого вечера и она только сейчас поняла, что ужасно голодна, устала и хочет спать.

В квартире был погашен свет и судя по тишине, родители уже спали, чему Лена была рада. В такие моменты она ощущала себя свободнее, это похоже на чувства родителей, когда их маленькие дети уснули и наступает свое личное время, пусть кратковременной, но свободы.

А голод меж тем давал о себе знать и Леночке ужасно захотелось доесть, наконец, новогодний оливье, который она обожала. Выйдя на цыпочках в кухню и не зажигая свет, она тихонько открыла холодильник, чтобы достать из него салат, и вдруг почувствовала, что в кухне кто-то есть… да, в углу у окна Леночка увидела освещенную луной фигуру мамы. Она спала, положив голову на руки, лежащие на подоконнике.

— Мама, ты заснула у окошка, на своем боевом посту… — улыбнулась дочь.

Прическа, сооруженная Ольгой Семеновной, потеряла форму и голова, покрытая завитушками химзавивки, покоилась на руке мамы. Тут мама подняла голову и сразу проснулась, увидев Леночку. Она встала, зажгла свет в кухне и внимательно посмотрела на дочь, напрягая чуть заспанные глаза. Мамино сердце не обмануть, она почувствовала, что Леночка что-то скрывает и ей захотелось узнать, что?

Но Леночка, поцеловав ее и пожелав спокойной ночи, схватила тарелку с салатом и скрылась в своей комнате.

На следующее утро Леночка проснулась рано и первое, что она сделала едва открыв глаза, протянула руку за сумочкой, стоящей на столике и достала из нее заветный билет. Да, ей это не приснилось, завтра она будет в Москве. Завтра она увидит его, его глаза, улыбку. Как ей хочется прижаться к нему, его губам, ощутить силу его поцелуя.

День прошел обыденно и скомкано. Отсидев лекцию в полупустой аудитории института, и как только она закончилась, Леночка вздохнула с облегчением и быстрыми шагами направилась к выходу. Спускаясь по лестнице к раздевалке, где кучковались студенты, что-то оживленно обсуждая, она услышала:

— Лена! Лена Крылевская! — окликнул ее Денис Звонарев, староста группы. — Ты куда так несешься? —

Лена посмотрела не него, невидящими глазами:

— Сейчас пристанет с каким-нибудь поручением, он знает, что я не умею отказывать. Господи, и когда я научусь говорить слово «Нет». —

Денис, пробираясь сквозь толпу студентов, подошел к Леночке:

— Что ты делаешь завтра? Давай сходим в кино вместе? —

— Как все просто… — подумалось Леночке. — Эх, Денис, Денис! Где ты был эти последние пять лет? Может еще совсем недавно, всего несколько дней назад и пошла бы с тобой в кино, но ты безнадежно опоздал, Денис, наверное, тебя поглотили общественные дела… Вот куда ушло твое время. Завтра я буду далеко, в другом мире. Так, что извини, Денис, ищи себе другую спутницу для кино. — И Лена ответила:

— Спасибо, Денис, но извини не могу, буду занята. — И быстро повернувшись, поспешила к гардеробной. Накинув на себя шубку, она почти выбежала из здания института. Уже дома, наскоро пообедав, Леночка решила все же взять с собой юбку с блузкой из тонкого китайского панбархата, которую мама перешила ей из бабушкиного платья. Эта ткань была просто волшебной, на темно-зеленом бархате из натурального шелка, полыхали и светились желто-фиолетовые ирисы. Погладив рукой блузку, Леночка вспомнила свою бабушку, папину маму и глаза ее невольно увлажнились: — Бабушка, ты будешь незримо со мной, принеси мне пожалуйста счастья, бабуля.-

Положив в сумку юбку и блузку, а также кое-что из белья, Леночка закончила свои нехитрые сборы. У нее осталось около трех тысяч, что в те времена было весьма скромной суммой, но на обратный билет должно хватить и все же денег маловато…

Присев на стул рядом с небольшой сумкой, приготовленной для поездки в Москву, Леночка окинула взглядом свою комнату. Когда она начнет работать, первое, что она купит, будет новый диван-кровать в ее комнату и она, наконец-то, распрощается с ненавистной «кушеткой роста».

— Прощай, кушетка, ты уже обречена! Я выросла, я переросла тебя! Мама, наверняка, не даст ее выбросить, а отправит на дачу, но даже на даче я не буду спать на ней, иначе опять почувствую себя недоростком, попаду в ее плен и снова закомплексую. —

Родителей нет дома, они вышли на работу. У них всегда находятся дела, когда многие сотрудники стараются под любым предлогом не работать и побыть дома. Лена любила эти редкие часы одиночества в квартире, она чувствовала себя свободнее, могла включив музыку, танцевать одна, вернее, со своим отражением в зеркале. Все-таки от зеркала исходит некая тайна, магия бесконечности. Оно способно иногда составлять компанию, — Как мне сейчас, — улыбнулась Леночка, глядя на себя в зеркало. — не даром моим любимым фильмом в детстве было «Королевство кривых зеркал», который я иногда до сих пор смотрю. Когда я заживу самостоятельно и буду жить одна… Почему одна? — спросила сама себя Леночка. — Когда-нибудь и у меня будет своя семья: муж, дети… Так вот, у меня в квартире будет много зеркал, они увеличивают пространство, дарят свет и солнечных зайчиков, а глядя в них не чувствуешь одиночества. —

С этими мыслями Леночка пошла в ванную, включила кран и налила под бьющую струю пенное средство для мытья, затем щедро сыпанула в воду большую пригоршню морской соли. Зарывшись в белую ароматную пену и закрыв глаза, Леночка наслаждалась любимой музыкальной композицией «Лили была здесь» в исполнении знаменитой саксофонистки Кэнди Далфер, томно звучавшей из портативного магнитофона «Грюндик», привезенного папой из редкой загранкомандировки. Вода под шапкой ароматной пены ласкала ее молодое и красивое тело. Она любила понежить себя в ванной, но для этого было необходимо, чтобы никто не мешал и не торопил. На беду в их небольшой трехкомнатной квартире был совмещенный санузел, что в присутствии родителей дома, не давало возможности вот так подолгу лежать и наслаждаться. Постоянно буравила мысль, что кому-то нужно в туалет. Пролежав с полчаса в пенной ванне, Леночка встала и надев большой махровый халат, пошла на кухню сварить себе кофе в тюрке, захватив «Грюндик» из ванной. Кофе ей привозил папа, когда бывал по делам в Москве. Он покупал его в гастрономе ГУМа, в этом выставочно-показательном магазине СССР, находящемся на Красной площади, прямо напротив Мавзолея Ленина. В ГУМе, в отделе торгующем кофе, всегда было много немцев, которые покупали его килограммами. В Германии кофе такого качества, как в СССР, был дороже на порядок и папа, привозя из Москвы пакет с ароматнейшими зернами «Арабики», вручая его дочери, всегда говорил:

— Зато у нас кофе самый лучший и дешевый. —

— Ничего себе… может и дешевый, а для нас так сплошное разорение, четыре рубля за килограмм! — всегда приходило на ум Леночке.

Зарплаты у родителей были более, чем скромные и если их доход перевести в кофе, то получится… черт возьми! У папы целых 40 кг в месяц! Целый мешок кофе! О, надо поехать в Германию и продать там мешок кофе на марки. Нет… ничего этого не будет, ни Германии, ни мешка кофе, ни марок! Успокойся и вари свою турочку. —

Лена положила две столовые ложки с верхом в турку, добавила одну столовую ложку сахарного песка и включив газ, поставила турку на конфорку, постоянно помешивая кофе с сахаром. Она дождалась, когда аромат, исходящий из тюрки, под воздействием карамелизации, заполнил всю кухню. Пришло время воды, причем обязательно сырой, некипяченой. Впрочем, когда совсем нет времени, можно залить и кипятком, не особенно хуже, но гораздо быстрее. Когда пенная кофейная шапка в тюрке поднялась не меньше трех раз, Леночка сняла тюрку с конфорки, выключила газ, достала свою любимую кофейную чашечку и плеснув в нее божественный, черный, как смоль напиток, начала потихонечку смаковать его маленькими глоточками, чуть обжигаясь. Из «Грюндига» плавно текла джазовая мелодия соло саксофона, что окончательно расслабило Леночку:

— Наслаждение надо уметь продлевать, а наслаждение от ожидания наслаждения — вообще, высший пилотаж. — с такими ощущениями в душе Леночка допила кофе, быстро сполоснула любимую чашечку из тонкого прозрачного фарфора и прихватив с собой «Грюндик», пошла в свою комнату, легла на кушетку и стала слушать, погружаясь в мечты и любимые мелодии. Ей совсем не хотелось думать, что она скажет родителям, как объяснить свой поздний уход на ночь глядя из дома.

— Но все же надо сказать, а то они решат, что их дочь сбежала из родительского гнезда, как в старинных романах. Пожалуй, скажу папе, а он сам сообщит маме потом, когда я уеду. — решила Леночка и это окончательно освободило ее, просто камень с души свалился — Папа, с ним всегда легче, хоть он и молчит постоянно, но в его молчании столько смысла, он все понимает глазами, папочка дорогой… —

Посмотрев на часы, которые показывали пять минут шестого, а это значило, что совсем скоро придут родители, Леночка решила немного вздремнуть перед дорогой. Как знать, удастся ли выспаться в поезде… И Лена незаметно погрузилась в сон.