Собака из Терамо

Ирина Громова, 2015

Василий – обычный автослесарь, сделал ремонт в квартире и по настоянию дочери украсил гостиную роскошной фреской, чудесным видом площади итальянского города Терамо. И все шло прекрасно до тех пор, пока однажды… Лёгкий, веселый рассказ в жанре классической научной фантастики отвлечет Вас от забот и подарит прекрасное позитивное настроение.

© Ирина Громова, 2015

© Ирина Громова, дизайн обложки, 2015

© Ярослава Истомина, иллюстрации, 2015

Редактор Василий Онищенко

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

— Привет, Васёк, выкладывай, что у тебя за проблемы? — Иван зябко поёжился и аккуратно вынул правую ногу из резинового шлёпанца. Наклонился, выудил шлёпанец из загустевшей жижи, переставил и надел снова. Потом закутался в халат, наброшенный на майку и шорты. Иван был настоящим другом, поэтому вышел по первому Васькиному зову. Несмотря на то, что было два часа ночи. Полчаса назад прошел дождь, а Машка-фурия бдит за занавеской и в любую секунду может разогнать едва наклюнувшуюся тусовку.

— Вот. — Кудрявый долговязый Васька с длинным носом, ласково именуемый среди дам «Буратиночкой», достал из потёртого надорванного пакета, пахшего селёдкой и машинным маслом, литровую бутылку водки с вычурной золотистой этикеткой. Васёк давно переквалифицировался из инженеров-механиков в слесаря по ремонту иномарок. Поэтому большинство предметов в его холостяцком хозяйстве на века пропахли душистым машинным маслом. К Ивану был расположен особо, потому сейчас главную тайну решил доверить именно ему. Друзья детства выросли в одном дворе, закончили один институт на двоих и не раз проверили друг друга на хранение важных мужских секретов. Кроме того, Василий нуждался в совете.

— Да ты что, убери сейчас же! — шикнул Иван, увидев водку. — Машка может выскочить, как черт из табакерки.

В отличие от Василия, худенький, но жилистый Иван, не обладал эффектными кудряшками и ослепительной внешностью. Но уважение мужиков улицы давно заслужил спокойной рассудительностью и умением с двадцати метров попасть яблочным огрызком в самую маленькую пивную банку. И хотя по молодости Иван на восемь лет был заперт в Красноударную психушку (в том смысле, что областная психиатрическая больница располагалась в посёлке Красный Удар), сегодня он снискал славу мудрого гуру, чьё реноме портила только гиперактивная жена Машка.

— Увидим, если выскочит, — Васёк показал в сторону Иванова подъезда. — Подход к нашему схрону просматривается хорошо.

Столик для посиделок мужики двора устроили так, чтобы от дома его загораживали пышные кусты сирени. Бдительные жёны, как ни пытались, ничего не видели из окон своих квартир. В лучшем случае, местные горгоны могли уловить отдельные звуки и по ним догадываться о картине происходящего. Но и над этим мужики работали. Местный мужской клуб уже почти придумал звукоизоляцию главного штаба. Было предложено два десятка решений, и уже шли последние согласования.

— Ты лучше на этикетку посмотри. Это и есть проблема. Водка произведена в Европе и стоит в переводе на рубль не меньше полутора тысяч. Я узнавал. Но это ещё не всё.

Долговязый Васька выложил прямо на влажные доски стола половинку ржаного хлеба и три банки чёрной икры. На этикетках — опять иностранные буквы.

— Экспортная? — догадался Иван

— Норвежская, вроде, — кивнул Василий, — но только не спрашивай, сколько стоит.

— Ты что, ограбил иностранный ресторан? — улыбнулся Иван. — Ты ведь с утра деньги на хлеб стрелял.

— Вот я его и купил. — Васёк ткнул пальцем с въевшимся в кожу мазутом, на половинку ржаной буханки. — Остальное принёс Дружок…

— Твоя собака ограбила иностранный ресторан?

— Возможно. Это я и пытаюсь выяснить, откуда он мне таскает еду и выпивку.

— Таскает?

— Ну да.

— Давно?

— С некоторых пор. Периодически.

— Это и есть проблема?

— Погоди. Дело в том, что это не тот Дружок, который у меня сейчас живет. А его дед.

— В смысле? — напрягся Иван.

— Ну, сейчас, у меня живет Дружок Третий, начал пояснять Буратиночка, тряхнув шатеновыми кудряшками. — У него когда-то был отец.

— У собаки? — уточник Иван

— Ну да. Дружок второй. И он тоже жил у меня

— У меня было подозрение, что твой Дружок — сучий сын, — заметил Иван.

— Не то слово, — кивнул Васёк. — И даже сучий внук. Так вот говорю про его деда. Дружок Первый, дед сегодняшнего Дружка Третьего тоже когда-то жил у меня. Не перебивай меня, Ваня, мне надо закончить мысль! Так вот он, то есть, Дружок Первый, который жил у меня двадцать лет назад и однажды пропал из дома, сейчас приходит ко мне и приносит эти продукты.

— Так, погоди, погоди, — Иван присел на скамейку, на предусмотрительно подстеленную Васькой газетку, и уставился на бутылку водки с золотистой этикеткой. — А сколько бы ему сейчас было лет?-

— Лет тридцать пять, — ответил Васька. — Он и тогда был не молод. Считай, до пятнашки дотянул. Я тогда подумал, что он умирать из дома ушел. С тех пор ещё двадцать лет прошло.

— То есть, ты хочешь сказать, что дух умершей двадцать лет назад собаки приходит к тебе и приносит такой неслабый продуктовый набор? — наконец, начал въезжать в суть вопроса Ванька.

— Как-то так, — подтвердил Васёк

— Я даже боюсь спросить, откуда он приходит, дух этой собаки?

— Вот, — придвинулся к Ивану Васёк. — Наконец ты зришь в корень. Он приходит из Терамо.

— Так, погоди. Где-то я это название уже слышал, — Иван напрягся, пытаясь вспомнить. — Что-то итальянское…

— Терамо — это город в центральной Италии, — разъяснил Василий. — Помнишь, во время ремонта дочь подарила мне двухметровую фреску? Мы приклеили её в гостиной. Итальянская площадь в старом городе, летнее кафе, горшки с цветами. Вот оттуда Дружок номер один и выпрыгивает. И что-то с собой всегда притаскивает. То есть, приходит с реальным гостинцем. Чтобы я не думал, что он призрак. Или что у меня крыша съехала. Он потом обратно убегает. Но еда-то реальная остаётся.

— То есть, почившая когда-то собака выходит из стены и оставляет тебе чёрную икру с водкой за тысячу пятьсот рублей?

— Не всегда. Один раз притащила пиццу. Бывало, оставлял моцареллу и морепродукты, макароны итальянские прёт. Но проблема не в этом.

— Неужели?! — брови Ивана взлетели почти до самой макушки. — А в чем же, тогда?

— А в том, Вань, — Васёк резко хлопнул широкой грубоватой ладонью, натёртой до мозолей иномарочными механизмами, плашмя об стол, — что я туда, за собакой попасть не могу! Дружок, когда выходит, я с ним поговорю, за ухом поглажу, как он всегда любил. Продукты оставит и обратно собирается. И чувствую, что он меня зовёт за собой. Он, Вась, когда хотел мне что-то показать, всегда лаял и глазами показывал, мол, следуй за мной, не пожалеешь. Я пытался следовать за ним, когда он запрыгивает в картину. Только зайти в неё, Вань, я не могу. Я, Вань, сколько ни пробовал, бьюсь лбом об стену, хоть ты убей.

— Это всё? — Иван был явно взволнован новостью. Его дыхание и пульс участились, а зрачки начали расширяться. Он даже вскочил и трижды быстро обошел стол так быстро, что тяжелый халат не успевал за ним. Так и норовил сползти с худенького тела и прилечь на влажную травку.

— Нет. Я это всё вижу, только когда прищурю левый глаз. А когда открываю, Дружок исчезает. Остаётся только еда, которую он принёс.

— А, ну тогда всё просто, — выдохнул Иван. — Тогда тебе, когда ты пытаешься в стену попасть, надо так с прищуром и идти.

Васёк не услышал и намёка на сарказм. Он обрадовано вскочил и засобирался домой.

— Спасибо за мысль, друг. Этот гостинец — тебе. Я не буду тебя больше задерживать. И попробую последовать совету сейчас же. Как же я сам-то не додумался? Конечно, с прищуром.

И Васёк, уже забыв об Иване, помчался в сторону своего подъезда.

— Погоди, я с тобой, — сорвался за Василием Иван, поправляя на ходу зелёный резиновый шлёпанец. — Теперь мне уже не заснуть. Я хочу видеть эту дыру в пространстве и времени.

— Тогда не отставай! — согласился Васёк. — Надо незаметно проскочить мимо Машки.

Друзья вприпрыжку миновали двор, прижались к стене дома и шмыгнули под окнами первого этажа в Васькин подъезд. Иван надеялся, что Машка из окна спальни манёвр не отследила.

Гостиная Василия начиналась практически сразу за входной дверью. Стены коридора снесли ещё во время прошлогоднего ремонта. Поэтому картинка с итальянской площадью, на которой расположилось летнее кафе, открылась друзьям, едва те переступили порог.

— Вот, — сообщил Васька и указал на ушастое ретро-кресло посреди комнаты. — Устраивайся и прищуривайся. Я чайник поставлю.

Когда Василий пришел из кухни с подносом в руках, увидел Ваньку и поспешил поставить горячие чашки на тумбочку

— Вань, ты что?

Ванька сидел в кресле посреди комнаты и делал лицом такие фигуры, какие под силу только никому не известному артисту Патрику Сноудену в мыльной опере «Сумасшедший помидор». Сначала он прищуривался, как мигающая девушка с кошелька. Но через пару секунд менял образ в противоположную сторону. И начинал таращить глаза, как таращат, должно быть, бешеные селёдки, которых только что отловили и сразу бросили в соль.

— Ты чего мигаешь лицом? — осторожно спросил Ванька.

— Ы! — издал Васька странный звук и указательным пальцем правой руки воткнулся в воздух перед собой.

В комнате было пусто, но Иван догадался, что, видимо, друг прищурился и увидел выбежавшего именно в эту минуту Дружка.

— А, и ты видишь, значит! — удовлетворенно произнес Васёк. — Погоди, принесу стул и тоже прищурюсь.

Он отправился за стулом на кухню.

— Ы! — выдохнул Ванька, продолжая тыкать пальцем в воздух перед собой и мигать всем лицом. — Ы! —

Василий принес деревянный венский стул, уселся напротив Ивана и прищурился:

— Ух, ты! Это что-то новенькое. Я такого тоже не видел, — радостно констатировал он.

Иван продолжал хватать воздух ртом:

— Ы!

— Согласен, — поддержал разговор Васька, — это круто.

В прищуре Васька увидел, как по площади перед кафе, прямо на них спешили люди с сумками, а некоторые с чемоданами. Они бодро добегали до конца картинки, быстро перелезали через условный бордюрчик прямо в комнату, пересекали Васькину гостиную наискосок прямо между друзьями и шустро залезали в картину напротив. Васька забыл, что дочь подарила ему две фрески. «Кафе на площади города Терамо» и узкую улочку в городе Сиракузы на острове Сицилия.

Таким образом, люди вылезали из Терамо, шустро пересекали комнату и сразу попадали на Сицилию

— Да, дела! — медленно протянул Васёк, — Как же я это раньше-то не видел?

— Да потому что, паром приходит ночью, — огрызнулась на ходу тётка славянской внешности. Похоже, это была единственная соотечественница среди пробегавших мимо итальянцев. И она не преминул переброситься с земляками словечком.

— Откуда приходит? — спросил автоматически Васёк

— Да никто не знает, — притормозила пышногрудая, плотно сбитая дама лет тридцати пяти в элегантном брючном костюме цвета ошпаренного огурца. — Но когда приходит, дает сигнал и открывается Ваша дырка. Кто о ней знает, может за две минуты попасть в Питер. Мне удобно, потому что моя дочь живёт прямо на канале Грибоедова. Она недавно вышла замуж.

Тётка шустро подбежала к фреске с узкой улочкой в Сиракузах и занесла ногу на тротуар.

— А вы не видели мою собаку? — хрипло выкрикнул Васька, не особо рассчитывая на ответ. Но тётка вдруг спросила:

— Рыжую, лохматую, большую? А как же? Всегда сидит, плату собирает. Копеечку не дашь, в дырку не пропустит, тварь. Это вы её научили?

— Да нет, она сама, — поспешил заверить Васёк. Послушайте, а как мне попасть в Терамо?

— Обратная дырка откроется только через час. Послушайте мужики, — обратилась тётка к Василию, Иван продолжал хватать ртом воздух, мычал, «укал», «ыкал», но так и не смог произнести ничего членораздельного. — Мне сейчас некогда, у меня меньше часа, хочу вернуться к сегодняшней обратной дырке. Если вам действительно надо — дождитесь меня, я вас проведу.

— Послушайте, крикнул Василий уже убегающей женщине. А если не вернетесь, как нам попасть в Терамо?

— Ищите правильный угол прищура! — крикнула тётка, уже сбегая по улочке Сиракуз.

— А как Вас зовут, милая дама? — спросил Буратиночка, сообразив, что с этого надо было начинать разговор?-

Конец ознакомительного фрагмента.