Время меховых змей. Сборник рассказов

Ирина Григорьевна Кулиш, 2018

Настоящий художник может рисовать всеми красками, но выбирает самые любимые. Ирина Кулиш предпочитает светлые и яркие цвета. Настоящий музыкант может играть на чем угодно, но ищет идеальный инструмент. Например, свежий ветер. Настоящий писатель может создать любого героя, но лучше всего ему удаются собственные отражения. Может быть, поэтому все рассказы Ирины Кулиш о людях, способных легко и бесстрашно изменить собственную жизнь. Но это единственное, что их объединяет – все истории совершенно разные, веселые и грустные, смешные и страшные, счастливые и драматичные, реалистичные и фантастические. Жаль только, что такие короткие.

Кролик в синем камзоле

Утром Таня еще только просыпалась, когда Антон пришел с работы. Вопреки опасениям Таниной мамы Антон не оказался законченным лоботрясом. Его поиски самореализации увенчались местом креативного директора одного из московских ночных клубов. Правда, теперь он приходил домой как раз к тому времени, когда Таня завтракала и собиралась на работу. Они вместе ели тосты, болтали, после чего Антон шел отсыпаться, а Таня в издательство.

А сейчас она слушала, не открывая глаз, как Антон играет с малышом. Смотри, это не простой кролик, — Антон достал с полки винтажную игрушку, подаренную Тане писателем-французом. Его роман был первый книгой, над которой работала Таня. И с тех пор этот сувенир стал для нее чем-то вроде талисмана. Это был кролик в старомодном камзоле с поэтическими тенями вокруг глаз, искусно сделанный французским же мастером.

— Это кролик-диджей. Там-там-бум, сейчас мы ему сделаем диджейский пульт.

Малыш в ответ радостно булькнул и повторил все слова, как мог.

— Только он у нас какой-то скучный. Настоящие диджеи так не выглядят. Мы его сейчас сделаем настоящим клаббером.

Таня перестала улыбаться и открыла глаза: Антон уже достал из кармана флуоресцентный маркер и разрисовывал мордочку и синий фрак кролика. Тут зазвонил телефон, Антон положил игрушку и вышел из комнаты. Малыш добрался до кролика, взял его за ушки, потряс и забросил на середину комнаты. Выбравшись из-под одеяла, Таня подняла свою игрушку: покрытая полосками мордочка кролика напоминала теперь боевую раскраску футбольного болельщика. Она вздохнула, посадила его обратно на полку и направилась в ванную. Новый день наступал, и теплый душ помогал принять этот факт.

Когда она вышла, Антон уже хозяйничал на кухне. Он сварил кофе, поджарил тосты и намазывал их толстым слоем ореховой пасты, сидя с ногами на кухонном диване. Малыш был тут же, сидя на полу, он увлеченно открывал для себя устройство гейзерной кофеварки.

— Как вечер?

— В два часа уже пустой танцпол, представляешь? Слабенький народ пошел.

— Так ведь четверг только, не выходные.

— Нас же как-то хватало на все.

Таня улыбнулась. Антон был младше ее на четыре года, а рассуждал так, будто это ему, а не ей месяц назад исполнилось тридцать четыре.

— Как там ваш будущий бестселлер? — поинтересовался Антон, уплетая третий сэндвич и наблюдая за стремительными перемещениями подруги по комнате.

— Застряли, — помрачнела Таня, — не знаю, что буду говорить сегодня.

— Справитесь, у вас же так здорово получилось с предыдущей книжкой, — ободрил ее Антон и зевнул, — Поиграю с малышом до прихода Галины Петровны — и спать!

Тут же раздался звонок в дверь.

— А мы вас только через два часа ждали! — добродушно удивился Антон, открывая дверь пожилой энергичной женщине.

— Кто рано встает, у того все получается, — сообщила ему дама, раскладывая вокруг сумку, куртку, пакеты и заполняя тем самым всю прихожую.

— До вечера! — Антон перегнулся через плечо няни и поцеловал Таню, которая одновременно пыталась обуться и застегнуть плащ.

От Антона приятно пахло вкусными гренками и табачным дымом, принесенным из клуба. Жаль было так быстро расставаться с ним.

Дел на сегодня было предостаточно, но главное разобраться с версткой. Таня работала в маленьком издательстве, выпускающем «книжки для высоколобых» по выражению самого же директора. И атмосфера в их небольшом коллективе была соответствующая, за исключением некоторых моментов. Сидеть по восемь часов в офисе ни от кого не требовалось: работали на результат. В этом была и прелесть, и сложность. Припарковавшись возле ларька с кофе на вынос, она достала телефон и ежедневник.

— Люда, добрый день! Как дела? Как поживаешь?

— Привет, Танюшечка! Та знаешь, как-то не очень. Наверное, погода влияет — никак проснуться не могу. Уже и кофе выпила, и чай. Это наследственное. У моей мамы тоже…

— Люда, прости, а как там верстка?

— Работаю, но ты же понимаешь, объем большой. А я как подумаю обо всем этом, руки опускаются. Вчера вот с самого утра думала, сяду, буду работать, а тут бывшая свекровь звонит, говорит, Ваню хочет взять на выходные. У меня прямо кровь в голову бросилась. Это после всего-то, что она мне наговорила! Из рук все так и повалилось.

— А ты не общайся с ней.

— Легко сказать, не общайся! Войди в мое положение, у ребенка должен быть какой-никакой отец. И бабушки. А у меня выходные, хоть иногда. Теперь же снова личную жизнь нужно устраивать. Я как вспомню, как он мог так со мною поступить?! Говорила тебе, практически выставил на улицу…

— Ну, так а с версткой как же?

— Таня, ты ж понимаешь, как тут работать. Я просто в депрессии, не знаю, как оправится от этого. Только отойду, а как поговорю с ними, то все по-новой. Мне к психологу надо.

— Вы же развелись, можешь с ними просто не разговаривать.

— Нужно, чтобы Ванечка общался с бабушкой, а я уж потерплю, чего там. Тем более, финансово мы только на нее можем рассчитывать, сынок-то ее вон какой сволочью оказался.

В телефон пробивался еще один настойчивый звонок.

— Так у тебя же теперь есть работа, Люда.

— Да-да, ты права, Танюшечка, спасибо тебе. Ты мне так помогла с ней! Завтра же начну.

— Завтра?! Но ведь у тебя уже неделю текст лежит.

— Все так навалилось, ты же видишь. Развод. Кому это понять? Никому не пожелаю почувствовать на себе, как несправедлива бывает жизнь…

— Так я тоже в разводе вообще-то…

— Ой, Сережа приехал. Все, я побежала. Чмок!

— Какой Сережа? — озадаченно спросила Таня опустевшую трубку, так как бывшего мужа Люды звали Игорем, а сына Ваней.

Таня ответила на входящий

— Привет, крошка, ты уже встала?

— Здравствуйте, Владимир Павлович! Как там наша книжка?

— Макет обложки готов, а вот с версткой задержка получается. Так сложилось, что…

— Ничего не хочу знать! Как хочешь, девочка моя, а к концу недели макет книжки должен быть готов. Я встречаюсь с автором в субботу. И это тебе не студент Литинститута, который счастлив одним фактом, что его печатают. Если что-то пойдет не так, за нами стоит очередь из желающих его издать. Поняла меня, малышка?

— Мм…

— Вот и славно. Значит, в пятницу утром макет должен быть у меня, чтобы я успел просмотреть, что вы там наваяли. Договорились?

–… да, Владимир Павлович.

А что ей было говорить? И что теперь делать? Остаток дня ушел на обсуждение вариантов макета обложки с дизайнером.

Приехав домой пораньше, Таня рассчитывала еще поработать. Ее встретил счастливый смех крохи, от которого жизнь тут же снова стала прекрасной. И еще нарядный, но грустный и теперь полосатый кролик, смотрел на нее черными пластиковыми глазами с книжной полки. Антона дома не было. Няня смотрела сериал на кухне, но услышав шум, заглянула в комнату.

— Здравствуйте, я еще хочу поработать, а вы, пожалуйста, сварите курицу.

— Сварить? Запечь-то вкуснее будет, — вытирая руки полотенцем, сообщила няня.

— Малышу еще рано.

— Вечно мамы не поспевают за детьми. Ему уже в армию идти, а они конфеты под елку кладут, — продолжая разговор с каким-то невидимым собеседником няня ушла на кухню.

— И конфет ему не давайте, он пока сладкого не есть! — вдогонку крикнула Таня.

— Как? Совсем не ест? — снова выглянула удивленная Галина Петровна, — Как же без сладкого?

— Ну как, финики ест, — смущенно стала объяснять Таня, — мед, изюм. Сахар не ест.

— Очень уж ты его бережешь, — фыркнула Галина Петровна, удаляясь на кухню и гремя кастрюлями.

— Надеюсь, вы сегодня гуляли? — Таня подхватила малыша на руки, поцеловала в макушку и посадила на детский коврик.

— Какое там! Такой холод. Мы лучше дома побудем, почитаем. Да, мой сладенький? — няня тоже подошла к крохе.

— Читали мои книжки? — спросила Таня, глядя на нетронутую стопку детских книг, которые она специально выбирала малышу.

— Я считаю, что лучшее чтение детям — это народные сказки. Вы все на них выросли. Временем проверены. Я вот книжечку из дома взяла. И еще, вижу, надо принести. А это все новомодное неизвестно еще кем написано. И с какой целью.

Галина Петровна многозначительно посмотрела на Таню. На что та закатила глаза и направилась к компьютеру. Примерно через два часа пришел Антон из тренажерного зала.

— Вы можете идти Галина Петровна.

— Я уже буду дома.

— Да я не спешу, Антоша. Ты посмотри, как мы уже стоим? А как переступаем ножками? — умилялась няня, сидя возле детской кроватки.

Таня бросила недобрый взгляд, сидя с ногами на компьютерном стуле, но ничего не сказала. Она мучительно составляла письмо об объеме работы и сроках, стараясь быть убедительной. Антон немного потоптался рядом с кроваткой и, не найдя себе дела, отправился играть на ноутбуке.

Казалось, Галина Петровна, сегодня совсем не собиралась уходить. Она играла с малышом в ладушки, потом в гули-гули, пока тому не надоело, и он не потянулся к высокой полке с книгами и сувенирами.

— Что тебе дать, солнышко? — няня подхватилась на ноги.

— Котя? — пропел малыш.

— Котика? Котика хочешь? Так это не котик, — няня сняла с полки винтажную игрушку, — это зайчик. Но можем сделать и котика. Сейчас мы ему только ушки обрежем…

Таня вскочила с места, выхватила кролика и выбежала из комнаты. Она закрыла за собой дверь в ванную и замерла, не моргая глядя на себя в зеркало. Оттуда глазами маленькой обиженной девочки смотрела взрослая женщина, прижимая к себе плюшевую игрушку. Она, наконец, чувствовала себя во временной безопасности. Конечно, не так надежно, как если бы укрыться пледом с головой. Но на нем сидит Галина Петровна и, кажется, никто в этом доме не обладает силой сдвинуть ее с места.

— Я сама кролик, — пробормотала Таня.

Кто-то дернул ручку двери. Она не открыла и не ответила, продолжая крепко сжимать кролика и неподвижно смотреть на свое отражение. Все последние годы она думала о том, как выглядеть молодо и модно, чтобы не быть комичной на фоне Антона, вчерашнего студента. А сейчас осознала, что ей до дрожи не хватает взрослой спокойной уверенности — лучшего, что дает возраст.

В прихожей послышался шум.

— Гормоны, — послышался голос Галины Петровны, — возраст, поздний ребенок. Это все они, но есть специальные добавки — должны помочь.

Когда все стихло, Татьяна еще немного подождала и беззвучно вышла из ванны. Тут же в проходе возник Антон. Ему уже пора было идти, но он медлил.

— Почему мы до сих пор не женаты? — неожиданно спросила она.

— Как? Ты же сама говорила, рано, мы еще не готовы, — растерялся Антон.

— У нас ребенок.

— Да.

— Ты и не предлагал.

— Да.

Из детской комнаты раздался жалобный плач.

— Ладно, тебе пора. Пока.

— До завтра, — Антон почти насильно чмокнул ее в щеку.

Татьяна уложила малыша, приготовила чай и вернулась к компьютеру. Взглянула на незаконченные тексты — все удалила. Взяла в руки телефон, номер не отвечал. Она дождалась автоответчика.

— Люда, добрый вечер! Первый вариант верстки нужен к завтрашнему дню, как мы договаривалась две недели назад. Завтра, пожалуйста, или пришли мне верстку, или верни предоплату.

Вернулась к компьютеру и напечатала письмо заново. Перечитала перед отправкой — осталась довольна.

“Привет, мой мальчик!

Макет книги к пятнице будет готов, но над версткой будет работать другой человек, вероятно.

Выпускающий редактор издательства,

Малышка”

Потом набрала номер няни:

— Галина Петровна, добрый вечер! Я вас убедительно прошу приходить завтра и в дальнейшем не раньше половины одиннадцатого, а также читать книги, которые я приготовила. И никаких конфет… Я все ценю, но это обязательные условия. Вам нужно выпить корвалол? Да, конечно, поговорим завтра. В пол одиннадцатого!

На этом Татьяна остановилась и, испытывая неимоверную легкость, выключила настольную лампу и отправилась спать, напоследок взглянув на полку. В отраженном свете уличного фонаря пластмассовые глазки кролика на книжной полке задорно поблескивали, да и вообще, грустным он почему-то больше не выглядел. В доме воцарилась тишина.

Утром Татьяна проснулась рано. Малыш еще спал, поэтому она не спеша приготовила завтрак, сварила кофе и устроилась на диване с чашкой в одной руке и шоколадным тостом в другой, находя возможность еще нажимать еще что-то на планшете. Проверка почты показала, что с сегодняшнего дня у нее нет подруги, верстальщицы и аванса.

Татьяна взяла в руки зазвонивший телефон. Возможно, работы у нее тоже уже нет — звонил шеф.

— Привет, Татьяна Викторовна! — на другом конце раздался веселый голос, — Ну ты и насмешила меня вчера. Хорошо, жена не видела, а то долго объяснять пришлось бы.

Татьяна хмыкнула.

— Ты б прямо сказала, что не устраивает.

— Я и сама раньше не знала, — сказала Татьяна, глядя на себя в зеркало.

— Хорошо. Так что там с версткой, разберешься?

— Да. Ну, до связи значит, Татьяна Викторовна.

— До свидания, Владимир Павлович!

Татьяна покормила малыша, оделась, собралась, а няни все не было. Да и Антон задерживался. Она взглянула на часы: половина двенадцатого. Похоже, что няни с сегодняшнего дня у нее тоже нет. А также мужа. Точнее, друга. А значит, кое-кто поедет на работу вместе с мамой. Татьяна надела джинсы, мягкий свитер, кеды, нацепила поверх рюкзак для малыша и собрала волосы, когда раздался звонок.

Татьяна посмотрела в глазок — оттуда на нее тоже смотрел большой черный глаз опушенный мехом. Плюшевым мехом! Она растерянно заморгала и посмотрела еще раз. За дверью тоже произошло движение, и кое-что начало проясняться. Татьяна рассмеялась и стала открывать дверь.

— Прости, что испортил твоего зайца. И выходи за меня замуж.

Там стоял Антон с букетом роз и большим плюшевым зайцем. Татьяна смеясь потянула его внутрь.