Персонажи

Ирина Голыбина, 2021

Герои романов Ирины Голыбиной неидеальны, с глубоким знанием психологии она прописывает их со всеми недостатками и слабостями, свойственными людям. И читателю только остается гадать, чем закончится история отношений этих сложных, многогранных личностей, будто перенесенных в книгу из реальной жизни. В романе «Персонаж(и)» главный герой Максим, главврач и совладелец частной психоневрологической лечебницы, состоятельный, привлекательный и интересный мужчина, терпит неудачи в личной жизни. Это невезение или закономерность? Станет ли его новая любовь, Юля, счастливым билетом? Все не так просто, ведь люди – не персонажи, а индивидуальности со своими желаниями и взглядами.

Глава 2

В пятницу, договорившись с Элиной, Максим ее встретил у офиса и повез под Дмитров в отель со СПА. На стойке там спросили паспорта, Элина закопалась в сумке, покраснела. Максим ждал, недоумевая — что ее могло смутить? Оказалось просто: в паспорте значилось имя Елена, Элину она себе сама придумала. Он примерился — Лена, Алена. Очень неплохо, и ей идет.

В люксе на третьем этаже, который Максим заранее забронировал, были камин, большие аквариумы, в которых шевелили хвостами черные и золотые рыбы-телескопы. Элина — нет, Алена! — опустилась перед одним из них на колени, постучала накрашенным ногтем по стеклу. Рыбы не шелохнулись, так и висели над подсвеченной бело-голубой галькой, тараща огромные глаза. Максим походил по номеру, осмотрелся. Заглянул в ванную с надраенной ванной, пересчитал белые махровые полотенца на сушилке. Одно развернул, вымыл как следует руки. Алена вошла следом за ним, обхватила сзади, прижалась к спине щекой.

— Тут так здорово! Спасибо, что меня пригласил.

Они поцеловались, стоя босиком на плитке. Похоже, она ждала, что он потянет ее к кровати, но Максиму хотелось еще поужинать, может, поиграть в бильярд. Они отправились в ресторан отеля, посидели час-полтора, наблюдая за другими гостями и потихоньку обсуждая их. Там были в основном пары, ну и несколько компаний. Без детей — отель не принимал гостей младше 16 лет, что Максиму нравилось особенно. Не хватало еще слушать крики и гомон, когда пытаешься отдохнуть. Собеседницей Алена была приятной: ловила каждое его слово, поддакивала, время от времени вставляла уместные замечания. Он распалялся, рассказывал про любимые книги, которые в последнее время прочел: то критиковал, то нахваливал. Она даже записала пару названий, чтобы не забыть и почитать тоже.

После бильярда в баре выпили чаю с можжевельником и клюквой, поднялись к себе, занимались любовью ночь напролет. В перерывах Алена доверчиво клала голову ему на грудь, гладила по щеке, ласкалась. Без краски на лице, без одежды, с распущенными светлыми волосами она казалась совсем молоденькой, ни за что бы он не дал ей тридцать четыре. Максим посчитал — на одиннадцать лет его младше. В самый раз.

Утром, проснувшись, она сперва вымылась под душем, почистила зубы и снова легла к нему. Кое-что показала из своих умений, совсем его покорив. День выдался солнечный и прохладный, в постели было тепло и не хотелось вставать. Алена позвонила по внутреннему телефону, попросила принести завтрак в номер. Им прикатили на тележке какие-то тарелки, судки — Максим не очень рассмотрел. Выпил черного кофе; Алена тем временем накрасила глаза, сидя перед зеркалом со своей чашкой, съела ломтик сыра и несколько ягод, лежавших на блюде как украшение.

На территории отеля был маленький зоопарк: бродили в вольере северные олени, по соседству топтался, хмуро глядя из-под челки, коротконогий пони. На входе продавали пакеты с кормом, и Максим взял два, пошел вдоль ограждения, раздавая зверям бруски моркови и капустные листья. Больше всего ему понравились буйволы: они брали угощение осторожно, захватывая с ладони фиолетовым длинным языком. Деликатность этих здоровяков никак не вязалась с угрожающим видом.

На вторую половину дня был запланирован СПА — бассейн, сауна, турецкая баня. От Максима не укрылось, какие взгляды бросают на Алену другие мужчины: в черном бикини, с кожей цвета слоновой кости, которая будто светилась в полумраке, она казалась дивным морским обитателем, жемчужиной в хрупкой раковине.

Когда они отдыхали на диванах, он не сводил с нее глаз, следя за каждым жестом. Она намеренно вставала, показывала гибкую спину, проходилась вдоль бассейна по бортику. Отпивала коктейль из пластикового стакана через соломинку, прикусывая ее ровными белыми зубами, посматривая на него. Максим томился, хотел скорее вернуться в их люкс. Когда они там наконец оказались, набросился на Алену с неожиданным пылом, был, пожалуй, даже грубоват.

Портье принес дрова для камина, разжег огонь. Они расстелили на полу плед, устроились к камину ближе. Теперь Максиму уже хотелось знать, как она живет, о чем думает. Он начал расспрашивать, но говорила Алена немного. Работа ассистента не по ней, хотелось бы чего-то более ответственного. Утомляют приставания начальников, бесконечные намеки. Артем остался дома с подругой, она обещала присмотреть. Очень славный мальчик и учится хорошо. Мать прислала из Италии фотографии, там сейчас прекрасно — не то что в Москве.

Максим встрепенулся — почему из Италии? Так ведь говорила уже: она вышла замуж, переехала к мужу. Тот итальянец, познакомились по переписке. Кто бы мог подумать, что закончится свадьбой, и тем не менее… Максиму стало по-настоящему интересно; оказалось, те живут в Генуе, маленьком морском порту. Артему очень нравится там отдыхать летом, бабушка с мужем его возят купаться на пляж, кормят вкуснейшим итальянским мороженым. Сама Алена тоже бывает у них, обязательно летает в отпуск. Все это он учел, записал на подкорку. В воскресенье, по дороге из отеля, предложил как-нибудь привезти Артема к нему в гости, в таунхаус. Глаза у Алены вспыхнули от радости при этих словах, она оживленно закивала головой.

На неделе она явилась в клинику забирать Дмитрия Павловича, которого Максим как мог привел в чувство. Тот был мрачен, но хотя бы нормально соображал, и Алена увезла его в аэропорт, отправлять назад в Уфу. Максим посочувствовал ей — невелико удовольствие таскаться за высокопоставленными пьянчугами.

Через неделю они условились провести выходные у него, Алена собиралась приехать вместе с сыном. Тому очень понравились и дом Максима, и коллекция, и игровая приставка, купленная специально по этому случаю. Пока Артем играл, они с Аленой сидели за барной стойкой, пили из фарфоровых пиал дорогой китайский чай. Она рассказывала, что в школе мальчику не очень нравится, надо бы перевести, но это единственная, до которой можно дойти пешком. Под вечер Максим предложил заказать еду из ресторана, пиццу или суши.

— Давай лучше я приготовлю, — предложила Алена.

Открыла холодильник, в котором — редкий случай — лежал копченый лосось, сыр, немного свежих овощей. Она сделала салат, сливочный соус с лососем к пасте. Втроем они поужинали за большим столом, который давно уже простаивал в гостиной впустую; Максим с Артемом обсуждали недавний хоккейный матч.

Потихоньку Максим перевел разговор на школу, попытался узнать, что конкретно Артему не нравится. Тот признался, что другие дети учатся в основном кое-как и смеются, что он делает домашние задания, искренне старается понимать материал. Алена вздохнула, поводила по столешнице пальцем. Дети, что с них возьмешь! Максим как мог утешил Артема, рассказал про себя:

— Меня вообще в кадетское училище отдали. Забирали домой на каникулы, и то не всегда. А там настоящая казарма. Посадят делать уроки, но говорить с соседом не смей. Надо взять учебник из шкафа — спрашивай разрешение. Для каждой вещи своя полка, все по звонку, офицер-воспитатель дохнуть не дает.

— Серьезно? — изумилась Алена. — Зачем в кадеты, если ты собирался стать врачом?

— Мать рассчитывала, что меня потом устроят в Питере в военно-медицинскую академию. Правда, ничего не вышло. Я сам поступал, в Москве, в первый мед.

— А почему стал психиатром?

Максиму вспомнились лихие девяностые, когда он делал выбор между гинекологией и психиатрией. Хорошо, что в абортмахеры не пошел, правильно.

— Надо было зарабатывать. Я прикинул, что народ пить больше стал, значит, за наркологией будущее.

— Предусмотрительно. И как, не жалеешь?

— Да нет. Таких типажей за день навидаешься, хоть книгу пиши.

Алена хихикнула, вспомнив, видимо, как Дмитрий Павлович отбивался в процедурной от санитара с врачом. Когда Артем ушел спать к Максиму в кабинет, они устроились на диване, включили в ноутбуке фильм. Алена захотела романтику, комедию; Максим не стал возражать. Просидели допоздна, потом заперлись у него в спальне. Максиму удивительно было ощущать рядом женщину, в соседней комнате ребенка. Давным-давно он никого так близко к себе не подпускал. Пытался, лежа в кровати, понять, чем взяла его Алена. Тем, наверное, что не наседала, не настаивала. После Анны Ивановны он настойчивых боялся как огня. Не преследовала его, как пациентки. Не строила «расчетов», как случайные знакомые из клубов и ресторанов.

Они встречались месяца три, выезжали куда-нибудь время от времени, несколько раз брали Артема с собой. Потом, перед самым Новым годом, Максим предложил ей расписаться, перевез во Внуково вместе с сыном, определил Артема в школу в поселке, и началась для него совсем другая, вполне себе счастливая жизнь.

По утрам Алена исправно вставала в шесть, готовила им с Артемом завтрак. Максим спускался, с удовольствием ел, ехал на работу. По дороге завозил в школу ребенка. Незаметно, без усилия, Артем стал называть его папой, и Максиму это нравилось, даже льстило. Он тоже привязался к мальчишке — тот был сосредоточенный, вдумчивый, серьезный. Много читал, и Максим охотно советовал ему любимые книги из детства.

Сашка, дочь, позвонила в конце января с вопросом: можно ли приехать в гости? Пока что Максим не знакомил ее с новой женой, да и сама она инициативы не проявляла. Он обрадовался, сразу пригласил. Алена приготовила ужин, накрыла на стол. Дочь сидела, ковыряясь вилкой в салате, периодически поглядывала на Алену исподтишка. Разговор не клеился, пока Максим не взял дело в свои руки, спросив про новый Сашкин проект на радио, куда ее, подключив старые связи, пристроила мать. Тут она оживилась, начала рассказывать, спрашивать мнение отца. Она встречалась с молодыми писателями, те делились задумками будущих произведений.

— Представляешь, па, один говорил, что хочет написать роман: женщину бросает муж, а она, чтобы ему отомстить, убивает их детей.

— Ты ему сказала, что «Медею» сочинили за пятьсот лет до нашей эры?

— Само собой. А барышня одна пишет про своих любовников, только в виде фантастических существ.

— Хм… бык и Европа?

— Скорее Даная под золотым дождем, — расхохоталась Сашка, — там такие подробности!

Алена тем временем сидела тихонько, глядела в окно. Когда они с дочерью поднялись в кабинет, вроде как по делу, Сашка прямо сказала:

— Пап, она не очень для тебя простенькая? Не пойму, что ты в ней нашел?

Максим подумал, что не рассматривал Алену с этой точки зрения. Она была красивая, заботливая, добродушная. В шкафу всегда ждали его отглаженные рубашки, по вечерам ужин стоял на столе. На сложных он достаточно на работе насмотрелся, знал, чем чреваты рефлексия и быстрый ум.

Он пожал плечами и ничего Сашке не ответил. Но после того вечера старался встречаться с дочерью отдельно, не дома. Приглашал поужинать или сам заезжал к ней. Анне Ивановне, ее матери, четко дал понять, что больше денег она от него не дождется. Трешку еще до брака переоформил Сашке в собственность.

С приближением лета зашел разговор о поездке в Италию, к Алениной родне. Максим не был уверен, что в клинике удастся освободиться, но партнеры отпустили, благословив: почти что свадебное путешествие. Они планировали оставить Артема с бабушкой, а самим погулять немного, посмотреть город. В Генуе был свой маленький аэропорт, туда и полетели. Вылезли из самолета, оглушенные жарой, забрали багаж и сразу их встретила Аленина мать, схватила внука в объятия. Ее муж — конечно же, Джованни — с улыбкой переминался с ноги на ногу в сторонке, ждал, пока очередь дойдет до него.

Поехали на их машине в пригород, где те жили в старенькой «трилокале» — по-нашему, той же двушке, потому что кухня была прямо в гостиной, а к ней примыкало две спаленки. Ночевать у бабушки оставался только Артем, Максим с Аленой арендовали квартиру ближе к центру, чтобы отдохнуть в свое удовольствие. Поужинали пастой с жидким томатным соусом, которую приготовил Джованни, — мать Алены нахваливала мужнину стряпню, но внуку на всякий случай подсыпала тертого сыра, чтобы было сытнее. Распрощались уже в сумерках, отправились к себе на такси.

Машина нырнула в узкий переулок, под знак «ограничение движения». То есть не всякий транспорт туда проедет, надо учитывать габариты. Высадились у подъезда с тяжелой скрипучей дверью, прошли в коридор, напоминающий больничный подвал — с плиткой на полу и крашеными стенами. На лесенке, ведущей к лифту, Максим споткнулся о нижнюю ступень, чуть не упал. В лифт тоже поместился с трудом, пришлось пригибать голову.

В квартире их дожидалась хозяйка; она быстро передала ключи, показала, как запирается замок, и убежала. Максим скептическим взглядом окинул временное жилье: какие-то тряпки на окнах вместо штор, старенькая мебель, видавшая виды ванная. На фотографиях в интернете все это выглядело винтажным и оригинальным, а в жизни оказалось убогим, бедным. Хорошо еще постели были чистые, тут хозяйка не подвела. Жалеть он не жалел, но первое разочарование показалось отчасти пророческим. Вряд ли Италия ему сильно понравится.

После пасты Джованни Максиму все еще хотелось есть, но холодильник был пуст, магазины давно закрылись. Он вспомнил, что в том же доме, на первом этаже, есть пиццерия — вдруг она работает?

— Я голодный, — сказал Алене, — спустишься в пиццерию со мной?

— Это обратно переодеваться, — протянула она утомленно, — иди один.

Максим сбежал по лестнице, чтобы не лезть в микроскопический лифт, вышел на улицу. За шаткими деревянными столиками сидели люди, ели и болтали. Он присел тоже, попросил меню. Заказал навынос две пиццы и просчитался — одной и то было многовато. Пиццы оказались огромные, как колеса у телеги, с жирными жареными баклажанами и кусками творожного сыра. Держа перед собой коробки, он осторожно вскарабкался наверх, выставил их на стол, открыл. Алена ухватила себе кусок.

— Вкусно! — Она облизнула рот и поцеловала Максима в щеку. — Вот ты молодец!

Он наелся, пускай и опасаясь изжоги, встал посмотреть в окно. Внизу, в полутьме, разглядел чьи-то импровизированные терраски с зонтиками и цветами в горшках. Хорошо, наверное, сидеть на такой вечерами семейным кругом, обсуждая прошедший день.

Жарким утром они проснулись, начали собираться в город. Возле порта находился знаменитый океанариум, который Максиму обязательно хотелось посмотреть. Туда стояла очередь, в основном родители с детьми. Максим пожалел, что Артем не с ними, но Алена сказала, что в океанариуме они с бабушкой бывали, и не раз. Внутри оказалось темно, прохладно. Максим загляделся на танцы медуз, которых медленно нес с собой поток воды в аквариумах, повернулся к Алене — нравится? Она смотрела в телефон, что-то быстро листала. Оторвалась от экрана, кивнула в ответ.

Он долго стоял перед дельфинами, проплывавшими за стеклом; сверху их бассейн был открыт, и дрессировщик кидал им мяч. Они мелькали один за другим, ныряли к самому дну, взлетали стремительно на поверхность. Алена отвлеклась на стойку с сувенирами, потом предложила сфотографироваться, чтобы их фото отпечатали на магните или на значке. Максим помотал головой: только этого не хватало!

Они еще побродили, завернули в террариум с ящерицами и змеями, рассмотрели забавных тюленей, которые ловко соскальзывали с камней в зеленоватую воду, прижимались усатыми мордочками к стеклу. Максиму показалось, что в вольере им тесно, стало жалко бедняг. Он предложил уйти, Алена согласилась.

Оказавшись на набережной, они огляделись, заметили рядом большой торговый центр с рестораном на верхнем этаже и решили пообедать пораньше, как итальянцы, которые завтракают одним капучино, и в полдень уже готовы садиться за стол. Ресторан был своеобразный: столики прямо посреди прилавков продуктового магазина. Усевшись между стойками с пастой и соусами, они попросили блюдо дня — ньокки. Итальянского ни Максим, ни Алена не знали, выяснить, что это за еда, не смогли, и когда им принесли по тарелке картофельных клецок с сырным соусом, недовольно переглянулись. Ньокки показались Максиму резиновыми и безвкусными, соус сильно пах козой. Вот тебе и хваленая итальянская кухня!

Кофе решили выпить где-нибудь на набережной, где сплошь тянулись кафе и бары. Они выбрали один, попросили эспрессо. Максим заметил прямо из бара проход в книжный, сразу захотел посмотреть. Конечно, книги на итальянском, но все равно это лучше любого ресторана. Он прогулялся вдоль полок, полистал пару томов. Мелькнула шальная мысль — почему бы не выучить новый язык? Может, и стоит, надо будет подумать. Похоже, в Италию придется ездить часто.

Алена окликнула его из-за столика: кофе принесли, иди! Максим отмахнулся, наслаждаясь любимым запахом резаной бумаги. Алена позвала снова, пришлось возвращаться. Сердитый, он залпом проглотил эспрессо, со звоном поставил на блюдце белую чашку.

— Куда дальше? — спросил, рассчитывая на экскурсию по городу.

Алена предложила пойти по магазинам; ей не помешает новая сумка, какие-нибудь летние вещи. Максим возмутился про себя: мало, что ли, двух чемоданов, которые они с собой привезли? Но пришлось отправляться на центральную улицу, с магазинами и большим театром в самом начале. По обеим сторонам там тянулись галереи, красная мозаика под ногами была похожа на ковровую дорожку. Они зашли в один бутик, в другой — Алена что-то щупала, перебирала вешалки, меряла обувь. Он покупал, что ей хотелось, не спрашивая, сколько стоит и зачем нужно, нес пакеты в руках, чуть ли не каждую минуту поправлял солнечные очки, сползавшие по мокрому от пота носу. Но когда впереди возник огромный супермаркет парфюмерии, Максим сдался и сказал, что внутрь не пойдет, останется в баре рядом.

Алена убежала, а он рухнул на стул и заказал себе «лемон-соду». К аперитиву ему принесли стеклянную тарелочку с орешками и чипсами, но Максим побоялся их есть, предполагая, что тарелочка переходила от одного клиента к другому, и все совали туда грязные пальцы. Ледяная газировка немного его освежила: она была не слишком сладкой, хотя и не горчила, как тоник. Он вытер бумажной салфеткой лицо, повертел головой, разглядывая соседей. Те заказывали в основном апероль-шприц или пиво, ели, не брезгуя, свои чипсы. В глубине души ему тоже хотелось алкоголя, тянуло закурить, но он гнал от себя эти мысли, решительно настроенный больше к дурным привычкам не возвращаться.

Посмотрел в телефоне сайт театра, мимо которого они проходили только что: оперный, черт! С классической музыкой у Максима отношения с детства не складывались, хоть мать и водила периодически в филармонию. Нет, джаз — его предел. И чем теперь вечером заниматься? Сидеть в ресторане? Вообще-то скучно! Долгой беседы с Ленкой не получится, у нее сейчас все мысли заняты косметикой и тряпьем. Секс — развлечение минут на двадцать, а потом что?

Максим почувствовал, как подступает раздражение, скомандовал себе угомониться. Можно, в конце концов, так же в баре засесть, почитать книгу. Где-то в Генуе есть художественный музей, надо бы заглянуть. Алена, выскочив из магазина, начала показывать покупки: крем, крем, еще крем, помада. Две коробки с духами, одна матери.

— Хочешь вечером в театр пойти? — перебил ее Максим, плюнув на нелюбовь к опере. — Я посмотрел на сайте, билеты еще есть.

— Там же на итальянском! Как мы поймем?

— Это оперный театр, они петь будут. Поймем как-нибудь. Почитаем, на худой конец, либретто в интернете.

— Оперный? — Алена наморщила лоб. — Не, не пойду. Я была в Москве в Большом, чуть не заснула. Хочешь, иди один. Я дома отдохну. Ноги устали, ужас!

Максим подумал, что и правда не против сходить один, посидеть в темноте и прохладе — если, конечно, в театре работает кондиционер. Они снова пошли через галерею, рассматривая мозаичные узоры под ногами. Сверху свисали на цепях большие фонари, и Максим уже представлял, как красиво тут будет ближе к ночи, в темноте.

Добравшись до театра, он оставил Алену ждать на улице, а сам купил билет на вечерний спектакль, какую-то «Тоску». Название заранее не радовало, но выбора не оставалось. По дороге домой они набрали в магазинчике продуктов, Алена попросила бутылку «Ламбруско», объяснив, что вино легонькое, как компот. Пока она что-то готовила на скорую руку, Максим принял душ, переоделся в чистую рубашку и джинсы — парадных вещей он с собой не взял. Они перекусили вместе, и он вышел пораньше с тем расчетом, чтобы перед спектаклем выпить кофе в баре.

Пока сидел за деревянным столиком под зонтом, рассматривал итальянских женщин: все темноволосые, в черном, с массивными золотыми украшениями. Многие курили, и даже не сигареты, а коричневые сигариллы; в воздухе витал ароматный дым. Одна поглядывала на него заинтересованно, но Максим, даже будь у него желание, заговорить бы не смог — знал только английский, и то немного. Заказал себе после кофе воду со льдом, расплатился за стойкой и двинулся в сторону театра.

Перед зданием с колоннами стоял бронзовый, покрытый патиной памятник: Джузеппе Гарибальди — с бородой и в картузе — на тонконогом изящном коне. Максим обошел его по кругу, прежде чем нырнуть в двери, куда уже стекалась публика. Зрительный зал ему понравился: стены там были похожи на улицу итальянского городка, с окнами и балкончиками. Когда дали третий звонок и начал гаснуть свет, Максим заметил, что еще немало мест свободно — видимо, туристы в оперу не спешили.

Заиграла музыка, полная женщина в старомодном пышном платье стала звать кого-то: «Марио! Марио!» Оказалось — художника, который писал картину на церковном алтаре. Кое-как Максим прочел на английском либретто, вроде сюжет понял. Но следить за перипетиями на сцене ему было лень, взгляд скользил по головам публики в партере, отвлекался на занавес и музыкантов из оркестра. Только когда художника стали пытать, а потом бородатый злодей набросился на женщину в платье, требуя любви, Максим немного заинтересовался. Кончилась опера плохо: художника расстреляли, а дама — это ее звали Тоской — бросилась со стены замка.

На площади перед театром Максим постоял у фонтана, прошелся по галерее, которая с приходом темноты действительно преобразилась, став совсем волшебной. Итальянцы по домам не спешили, несмотря на поздний час: гуляли с собаками, сидели в барах, шумно обсуждали какие-то свои дела. Магазины уже закрылись, но меньше людей на улице от этого не стало.

Максиму не хотелось возвращаться в чужую неуютную квартиру, но больше податься было некуда. Он подумал о том, чтобы снова купить пиццу возле дома, но вовремя вспомнил, что Алена запасла продукты и ужин наверняка у нее готов. Когда он повернул в замке ключ, дверь почему-то не открылась, пришлось звонить. Долго-долго никто не отвечал, потом щелкнула задвижка. Алена стояла в коридоре, загадочно улыбаясь, и заметно покачивалась. Пьяная? Быть не может!

— Как опера? — поинтересовалась она и тихонько икнула. — Понравилась?

— Так себе, — ответил Максим, — а у тебя тут что?

— Все отлично. Есть хочешь?

Видно было, что она с трудом сдерживается, чтобы не захихикать, и пахло от нее как-то странно, фруктами и спиртом. Ну конечно, «Ламбруско»! Как же он забыл!

— Уже не хочу. Лен, ты выпила, что ли?

— Немножко. Вино вкусное, ты не представляешь! Будешь пробовать?

— Там еще осталось? Судя по тебе, вряд ли…

— Я спускалась еще раз в магазин. Захотелось расслабиться. Попробуй, оно не крепкое!

— Я вижу, какое не крепкое! Ну, надеюсь, ты довольна.

— Ты же не сердишься?

Максим и сам не знал, сердится он или просто ошарашен внезапным «дежавю». Примерно в таком состоянии он регулярно заставал Анну Ивановну перед разводом. Не дай бог, чтобы с Ленкой то же самое началось.

— Сержусь.

— Сильно? — она состроила огорченную гримаску.

— Не очень. Но больше так не делай. Сколько было твоего «Ламбруско»? Две бутылки? Три?

— Ну ты что! Я только вторую открыла. С клубничкой просто сказка. Иди, посидим.

Чтобы не ругаться, Максим сел с ней за стол, попробовал клубнику, рассказал, как побывал в театре. Алена включила музыку, но он попросил сделать потише — соседи, наверное, уже спят. Она забралась к нему на колени, поерзала, намекая на продолжение. Максим хотел было ее остановить, но потом подчинился, дал себя раздеть. Пришлось потрудиться, чтобы она в этом состоянии почувствовала что-то, но ему удалось, и, когда они засыпали, Максим уже не ощущал ни раздражения, ни тревоги — только умиротворенность и сладкую пустоту. Напоследок Алена еще спросила, не против ли он, если они с матерью назавтра поедут вдвоем куда-то за город, в аутлет. Может, ему тоже хочется прокатиться? Максим отказался, но жену отпустил — пусть развлекается. Заснул он на спине, держа руку под ее головой и слушая мерный гул кондиционера.