В Калифорнии морозов не бывает

Ирина Волчок, 2009

Страсть, которая мучает человека двадцать лет подряд. Страсть, от которой он не может избавиться, которую не может забыть, о которой написал книгу. Любовь всей жизни. Александра читает эту книгу – и не верит ни одному слову в ней. Потому что эта книга – о ней, и она помнит, что было двадцать лет назад. Двадцать лет назад автор этой книги совершенно сознательно отказался от своей великой любви, выбрав брак по расчету, достаток, карьеру в чужой стране, потому что на родине было слишком трудно…

2. День

Горячая ванна — самое действенное средство от всех неприятностей. Валяешься, нюхаешь миндальное мыло, как токсикоман, и ни о чем не думаешь. Кроме одного: нельзя закрывать кран, а то колонка перегорит. Вода все время шумит, это немножко неудобно, потому что не слышно, что там в доме делается. Хотя что плохого там может делаться? Моня на боевом посту. Надежный защитник, не зря его назвали Омоном еще в младенчестве, когда никто и подумать не мог, что беспородный клубок щенячьего пуха, в одно прекрасное утро обнаруженный бабулей Славки на крыльце под дверью, со временем вымахает в огромного зверя. Грамотные собачники подозревали в Моне голубую кровь кавказских овчарок. Кто-то сказал: волкодав. Еще кто-то сказал: это одно и то же. Все вместе сказали: переросток. Очень уж крупный для любой породы. Требуется серьезное воспитание, а то такой крупный зверь может оказаться опасным. Тем более что характер этого клубка пуха проявился в первый же день. Славкина бабуля налила в миску молока, хотела поставить миску в кухне на пол, а Славка перехватила ее руку: не надо приучать зверя жить в доме, будем кормить пока на веранде, там и коробку для него поставим, временный дом, пока будку во дворе не сделали. Щенок увидел, как его благодетельницу хватает за руку какая-то наглая пигалица, заслонил бабулю своей мелкой тушкой и, оскалив молочные зубы, вполне по-взрослому зарычал на Славку.

— А я что говорила? — возмущенно сказала Славка. — С ним в одном доме вместе жить — это все равно что… с ОМОНом!

Моню пришлось воспитывать. Этим занялась Славка. Сначала, пока Моня был клубком пуха, она таскала его по всяким собачьим учителям за пазухой, укутывая шарфом и защищая курткой от холода и ветра. Она думала, что Моня нежный и теплолюбивый зверь — ведь на Кавказе тепло. Собачьи учителя отказывались учить такого мелкого, пусть, мол, сначала достигнет школьного возраста. Славка обзавелась справочниками по собаководству, перезнакомилась со всеми собачниками в округе, ходила смотреть, как тренируют служебных собак на специальной площадке, — и в результате еще до достижения школьного возраста Моня превзошел множество собачьих наук, и когда собачьи учителя наконец-то согласились с ним заниматься, то Моня уже знал гораздо больше любого учителя. Так говорила Славка. Моня был со Славкой полностью согласен, но на занятия ходил охотно, потому что там его неизменно хвалили, а доброе слово и кошке приятно, кто ж этого не знает…

Александра решила, что уже вполне сформировала в себе позитивное мироощущение, и вылезла из ванны. Теперь не забыть бы как следует расчесать волосы, если они высохнут нерасчесанными, то потом голова будет — дикобраз отдыхает. И колонку выключить. И воду перекрыть. Она давно отвыкла от такой техники, и все необходимые операции требовали некоторого умственного усилия. Бытовая техника в их с Максимом квартире не требовала никаких умственных усилий, поскольку имела функцию, которую Максим называл «защита от дурака». Потому что эта техника была рассчитана на американских и западноевропейских потребителей. Так Максим говорил.

Позитивное мироощущение заметно окрепло.

Александра сделала умственное усилие, выключила колонку, дождалась, когда остынет вода, завернула краны — и в наступившей тишине услышала сердитое жужжание своего телефона. Ой, надо же было его с собой в ванную взять! Наверное, Максим уже несколько раз звонил! Она там формировала позитивное мироощущение, а он о ней волновался! К тому же у него зубчик! Ему нужна моральная поддержка!

Конец ознакомительного фрагмента.