Одна жизнь меняет тысячелетия

Ирина Владимировна Гиль

Эта книга очень понравится любителям необычных историй с захватывающим сюжетом. Главные герои – совершенно противоположные личности – объединились для того, чтобы дать отпор общему врагу. Читайте, и узнаете больше!

Глава 8

Жизнь или свобода?

От лица Лили:

— Объясни мне, как ты собираешься осуществить это? — Спросил Марк.

В этот момент он вглядывался в мои глаза, не моргая, будто пытаясь найти какой-то подвох, какой-то проблеск сумасшествия, но слова были абсолютно осмысленными и важными.

— Я думала, что вы сможете помочь. — При этих словах я почувствовала, как вся сжалась.

— Может быть и сможем, — начал Трэвис, — но на подготовку нужно время. Многие мутанты нуждаются в спасении.

— И мои родители — не исключение… Я понимаю, что у вас очень много работы и готова вам помочь во всем, просто постарайтесь не игнорировать мою просьбу… Мне так хочется встретиться с ними…

Я пыталась вразумить членов совета, хоть и сразу поняла, что они не отвергнут меня, и спасение моих родителей станет возможным.

— Мы сделаем все, чтобы воссоединить тебя с семьей, обещаю. — Сказал Энтони, — Ты столько раз рисковала своей жизнью ради нас, мы не имеем права оставить тебя одну в такой момент.

Мне было тяжело дышать от радости, но на моем лице не было улыбки, лишь благодарные глаза выдавали меня и мою душу. Агата молчала, желая показать мне свое негодование, но я чувствовала ее внутреннее счастье за меня.

— Спасибо! — поблагодарила всех и поспешила выйти из зала.

Следом за мной вышла Агата, сказав перед этим друзьям: «Я, пожалуй, пойду. У меня еще есть дела». Ей ответили только: «Хорошо. Еще увидимся».

Подруга не спешила говорить со мной, она просто прошла мимо, не сказав ни слова, и скрылась в своей комнате. Я решила зайти к ней, чтобы разрешить этот конфликт.

— Агата, давай поговорим?

Она ответила слишком резко:

— Почему ты мне сразу не сказала? Мы обещали все друг другу говорить!

— Я хотела подождать немного, потому что была не уверена, смогу ли я спасти родителей. Боялась, что они не узнают меня или откажутся идти со мной.

— Они твои родители! Если вы не виделись 18 лет, это не значит, что они отвергнут тебя. Но проблема сейчас не в этом. Я бы поддержала тебя, скажи мне ты заранее, что собралась лезть на рожон.

— Я не умею извиняться…

— Потому что почти никогда не ошибаешься!

— Но все-таки ошибаюсь! Так что надо учиться принимать поражение. — Сказала я с улыбкой и раскрыла объятия навстречу Агате.

— Если бы поражения всегда приводили к этому… — Лоуренс сказала это с грустью и досадой, но не отказалась обнять меня.

— Мир?

— Мир… — Повторила Агата.

Тут она заговорила на полном серьезе:

— Если вдруг на подготовку к спасению мутантов уйдет больше времени, чем есть у твоих родителей, думаю, нам придется самим вытаскивать их из Л. И. П.Н.

Признаться, я раздумывала над этим, и такой исход очень беспокоил, но нужно быть готовым ко всему, поэтому ответила подруге:

— Да. Нужно многое обговорить по этому поводу. Но все-таки, нельзя списывать со счетов остальных членов совета.

— Согласна. — Подтвердила Агата.

Я была чрезмерно благодарна ей за понимание моей проблемы и за ее готовность помочь мне в любой ситуации. После минуты молчания Лоуренс добавила:

— А теперь, мне правда надо работать, Кристина попросила помочь ей прибрать комнаты.

— Хорошо. Мне тоже пора идти. А то не успею подготовить с Марком и Сарой новую тренировочную площадку.

— Тогда увидимся вечером. — Улыбнулась Агата.

— До встречи…

Я вышла из комнаты и закрыла за собой дверь…

Следующие два месяца были очень напряженными — операции по вызволению мутантов из Л. И. П.Н. постепенно выполнялись, но требовалось много усилий для того, чтобы достичь поставленных целей. Новенькие были очень робкими, иногда агрессивными, но после пары недель хорошего, настоящего общения, они становились коммуникабельнее. Мы проводили с ними достаточно времени, обучали, помогали с проблемами, если было нужно, лечили.

Мы часто возвращались к моей просьбе воссоединиться с семьей. Оказалось, что у нас очень мало данных по 15-му корпусу в Даниоле. Это заметно осложняло ситуацию. На последнем заседании совета решили, что в город отправлюсь только я и Агата, а остальные будут готовы, если что, прийти на помощь. Подруга предложила мне проникнуть в корпус Л. И. П.Н., потому что только я могу стать невидимой, а она останется снаружи — тут совсем рядом находится кленовый лес, где можно спрятаться в случае обнаружения. Мне нужно было проникнуть внутрь, найти нужный этаж и камеру, в которой должны держать моих родителей. Во мне говорила одновременно грусть и радость. Было так тяжело настроить себя на встречу с семьей, на то, как они примут меня. Но, с другой стороны, очень хотелось убедиться, что они целы и невредимы. Я, наконец, смогу их увидеть! Любой другой ребенок был бы безгранично счастлив, но я не видела их почти всю жизнь, их последний образ смутно отпечатался в моей памяти, а рисовать его в голове просто не хотелось, чтобы не встретиться с более жестокой реальностью.

Оставалось несколько дней до нашего с Агатой выхода в Даниол. Я плохо спала ночью, но сегодня, кажется, мне удалось заснуть. В мыслях всплыл короткий сон:

«Я сижу на холодном полу, но теплые объятия создают невообразимый контраст. Дрожь утихает, на душе становится так хорошо, кажется, в мире больше ничто не важно, потому что мои родители сейчас рядом со мной. Мы улыбаемся, но не говорим ничего, ведь все понятно без слов. Они смыкают свои руки вокруг меня плотным кольцом, защищая от всех возможных и невозможных напастей, словно невидимая сила окутала нас, и теперь мне совсем не страшно…»

Я проснулась в холодном поту, ощущая, что меня немного трясет. В голову закралось сомнение о реальности такого конца, он был слишком обнадеживающим, но продолжить ход мыслей не удалось — в комнату постучала Агата.

— Лили, ты готова?

Я посмотрела на часы, обнаружила, что мы уже немного задерживаемся и поспешила одеться в подходящий костюм. Мне было достаточно черных джинсов, водолазки и простых ботинок.

Лоуренс стояла за дверью, уже собранная и настроенная на «бой».

— Пора. — Сказала я уже решительно настроенная довести дело до конца.

— Тогда идем. — Согласилась подруга.

Телепортация заняла у нас меньше минуты — это был один из самых легких способов проявления моих сверхспособностей.

Мы оказались в лесу, и нам открылся вид на 15-й корпус. Он был ничем не примечателен. Четыре этажа с маленькими окошками, в темноте издалека похожими на глаза какого-то большого существа. Один большой вход, куда невозможно попасть ни днем, ни ночью — здание очень хорошо охранялось. Пришлось снова телепортироваться. Напоследок я сказала Агате только четыре слова: «Если тебя обнаружат — беги». На такое напутствие она только кивнула головой, мол, «здесь я с тобой спорить не буду».

Внутри оказалось еще ужаснее, чем снаружи: темные коридоры, где неисправно мигают тусклые лампочки. Железные двери камер создавали ощущение настоящей тюрьмы, хотя, по сути, так и было. Мутантов держали в этих комнатках, а когда было нужно, за ними приходили вооруженные охранники и забирали на исследования.

Мне нужно было подняться на третий этаж. Лифтов не было, поэтому была особая необходимость исчезнуть из поля зрения камер и сотрудников Л. И. П.Н., что тоже давалось мне довольно легко. По пути наверх я почти никого не встретила. Старалась идти тихо и не пропустить ни одной камеры, попутно прислушиваясь к звукам, идущим с разных сторон. Вдруг где-то рядом заплакал маленький ребенок. Я побежала на звук. К счастью, в этой двери было маленькое, но такое подходящее сейчас, окошко. В этой комнате держали не одного человека, а как оказалось, троих: двое взрослых — мужчина и женщина и один ребенок — мальчик. На вид ему было не больше двух лет. Пока я следила за ними через стекло, женщина бросила быстрый взгляд в мою сторону и тут же отвернулась к мальчику. Но я успела заметить ее глаза — их радужка была красная! Как и у меня! В голове всплыл давно забытый образ родителей: папа — высокий, хорошо сложенный, с темно-карими глазами и короткими черными волосами. Добрый, заботливый и любящий. Мама — чуть ниже ростом, чем ее муж, стройная, у нее мягкие блондинистые волосы, алые глаза, в которых отражаются все чувства и переживания. Я долго смотрела на них, не отрываясь, а затем решила попасть внутрь комнаты. Пройти сквозь стену, конечно, было трудно, но возможно. Стать видимой я не спешила, хотелось оставаться незамеченной, чтобы ближе рассмотреть их, каждую черту лица запомнить заново и уже никогда не забывать.

Однако, и поговорить с ними тоже было необходимо. Моей изначальной целью было спасение родителей, и отступать от нее нельзя. Я снова обрела видимый облик.

Родители сначала испугались от неожиданности, затем мама встала в боевую стойку и направила на меня руки, а папа подбежал к ребенку, чтобы в случае опасности защитить. Татьяна заговорила первой:

— Кто ты такая? Как ты попала сюда и чего хочешь?

Она была наготове и могла атаковать в любую секунду, заподозрив неладное. В принципе, такой реакции я и ожидала, семья забыла лицо дочери, а сейчас перед этой парой стоял неизвестный человек.

— Я знаю, это прозвучит странно, — ответила я как можно спокойнее, — но я пришла увести вас отсюда.

— Что еще вы хотите с нами сделать? — Со злостью заговорил Оскар.

— Я имела в виду, помочь вам, вытащить из корпуса, чтобы вы были свободны.

Казалось, их удивлению не было предела. Это даже удивлением нельзя было назвать, скорее шоком. Они смотрели на меня с открытыми ртами, у мамы, по щеке пробежала слеза. Мне показалось, что она не поняла: думала, то ли я решила поиздеваться над их безысходностью, то ли говорю всерьез.

— Что ты говоришь? — Спросил Оскар.

— Я пришла спасти вас.

— Как тебя зовут? — Татьяна задала этот вопрос с каким-то благоговением, кажется, она, наконец, осознала мои слова. Но помимо этого она словно поняла, что перед ней не чужой человек. Папа тоже что-то почувствовал.

— Лили… — Прошептал он, как будто вспомнив меня.

Я лишь кивнула, поджав губы, чтобы сдержать слезы.

Мама чуть не упала на пол от удивления и радости. Мне пришлось продолжить:

— Вы сможете покинуть это место и жить спокойно, вдали от людей. Со мной… — На этих словах хотелось разреветься, но мои остатки самообладания еще позволяли говорить нормально. Лишь волнение покалывало кожу, и легкий холод ежеминутно пробегал по телу. Отец снова заговорил:

— Мы так долго ждали, так сильно хотели найти тебя, обмолвиться хотя бы одним словом, но уйти отсюда у нас не вышло.

Я не хотела ничего говорить сейчас, просто слушать его голос. Это было важнее всего. Оскар снова замолчал. Продолжила уже мама:

— Ты знаешь? — Полушепотом пропела она, — У тебя ведь есть маленький братик — Филипп. — С этими словами она подошла к маленькой кроватке, в которой лежал улыбающийся малыш со светлыми волосами и карими, как у папы, глазами.

— Он — мой брат. Хоть совсем непохож на меня. — Словно подтвердив догадку, сказала я. Это было так чудесно, так хорошо стало на сердце. Казалось, подойти и обнять его — это все, что сейчас нужно для счастья. Малыш смотрел на меня улыбающимися, умными глазами, но лицо было абсолютно спокойным. Филипп потянул ко мне свои маленькие ручки, и наши пальцы — мои, длинные и его, маленькие, почти кукольные — сплелись в замок, который не хотелось никогда расцеплять.

Только времени было очень мало, нужно было уходить. Поэтому я твердым голосом сказала:

— Пора выбираться отсюда.

— Абсолютно согласен! — Прозвучал громкий на фоне всей этой тишины до отвращения знакомый голос. Безумно хотелось убраться от этого человека куда подальше или убрать его самого. За долгие годы моего «пребывания» в Л. И. П. Н. Рэндалл взрастил во мне только желание никогда больше не видеть его, выкинуть из головы этот въевшийся в память образ навсегда. Тем временем он продолжал:

— Но вот что мне интересно — как ты собираешься это сделать? Ты пришла просто «в гости» или с какой-то очередной сумасшедшей целью? Что ты здесь забыла, Лили?

На этих словах он понизил свой голос максимально. По телу пробежал сначала жар, потом холод, стало страшно. Почему он здесь? Как узнал, что я приду именно сюда?.. Меня била мелкая, но незаметная дрожь. Дорнан убьет мою семью и постарается убить меня… Однако родители, воодушевленные надеждой на спасение, приняли оборонительное положение, за что блокирующие приборы их «наградили» сильной болью. Филипп начал плакать. Атаковать пришлось мне. Сначала я сбила, словно кегли, охранников и помощников Рэндалла, а затем направила мощный заряд и в него самого. Он защитился такой же атакой, как у меня!.. Неужели у меня разыгралось воображение, или началась галлюцинация, да что угодно! Это человек! Не мутант! Как он смог защититься? Я бы давно узнала, что у Дорнана есть сверхспособности, но не смогла теперь даже прочесть его мысли. Он словно копировал мои силы. Мутанты с таким даром встречались мне, наверное, только дважды за всю жизнь. В голове ничего не укладывалось. Нужно было сразиться с этим мужчиной на равных. Родителей увести было уже некому, так что уйти им стало проще. Я мысленно сказала маме: «Пробирайтесь к выходу и бегите!». Она глазами указала папе на выход, и он, держа малыша на руках, стал медленно, вдоль стены красться к двери. Рэндалл стоял к ним спиной и не видел этого.

Теперь я могла полностью сосредоточиться на нем. Стараясь не дать ему опомниться, запускала в мутанта все новые энергетические шары, от которых он с легкостью отбивался. Если Дорнан действительно мог копировать силы одним лишь касанием к их владельцу, то какие способности он еще приобрел? Мне, конечно, не хотелось проверять, но о враге нужно знать лучше, чем ему самому о себе известно. Совершенно не хотелось разговаривать с ним, просто чтобы не слышать этот ужасный голос. В комнате раздавались лишь звуки разрушения после очередного отражения атаки. За все это время нам так и не удалось уронить противника на пол, что очень раздражало, но я старалась не показывать злость, отвращение или, что еще хуже, страх. Страх не перед тем, что Рэндалл может в любую секунду убить меня, а перед смертью родителей, которая обязательно настигнет их, если я не уйду от этого гадкого ученого с поседевшими и возраста волосами, хотя ему было не больше сорока пяти лет.

— Сколько ты еще будешь стоять против меня? — Спросил мужчина, явно выражая то, насколько ему надоела эта борьба. Похоже, он считает, что сможет одержать победу. Проблема в том, что я управляю своей силой гораздо дольше, чем мой враг. Это придавало уверенности.

— До тех пор, пока ты не лопнешь от своей самоуверенности. — На вопрос Рэндалла хотелось ответить только таким образом. Но какой эффект произвели на него мои слова! Он мгновенно стал краснее самого спелого помидора. Злость направила его совершенно не в то русло, спокойствие постепенно покидало Дорнана, он начал терять над собой контроль, отчего становился слабее. Мне уже показалось, что еще немного, и из боя живой выйду только я, но вдруг послышался выстрел… Мое сердце ушло в пятки, а мутант, стоящий напротив, по-звериному оскалился и процедил:

— Что, побежишь к ним, Лили или избавишь мир от такого, как я? Запомни, на смену мне придет второй, а за ним третий, эта война обернется для нас страшнейшим кошмаром. Нужно было правильно выбирать сторону! — Все это он говорил угрожающе, зато становился спокойнее. А вот мои нервы начали сдавать позиции. На несколько секунд я снова стала невидимой, что давало мне некое преимущество перед Рэндаллом, а затем мгновенно запустила в него мощнейший электрический заряд, который могла создать. Мужчину отбросило в сторону с неимоверной силой. Ударившись о стену, он упал на землю и потерял сознание. Я молниеносно выбежала из камеры, пытаясь найти семью.

Где-то недалеко звучали громкие голоса и стук обуви. Солдаты уже почти прибежали на место. Завернув за угол, я увидела то, чего больше всего боялась. Моя мама лежала на полу, а над ней, держа в руках Филиппа, склонился папа. Быстро подбежав к ним, увидела что, в Татьяну выстрелили, но она еще была жива. Рана была очень серьезной. Я хотела помочь залечить ее, но мама остановила меня.

— Лили, не нужно этого делать. Забери брата и уходи отсюда скорее, пока еще можешь.

— Как же я вас здесь оставлю? — Со слезами на глазах сказала я.

— С нами все будет хорошо. — Сказал папа, — Главное, помни, что мы тебя очень любим. Береги себя, пожалуйста…

Мама погладила меня по щеке, а отец обнял так крепко, что чуть не задушил. Но это удушье было абсолютно ничем по сравнению с убивающим чувством безысходности и невозможностью что-либо изменить. Слишком поздно…

Папа отдал мне в руки брата, а затем попытался дать убежать от только что прибывших солдат, используя способность перемещения тел в пространстве.

Конец ознакомительного фрагмента.