История Мари

Ирина Владимировна Бакулина, 2017

История французской девочки от автора лёгкой прозы и коротких рассказов, основательницы клуба "Писательский Гараж" в популярной социальной сети. Девочка теряет родителей, её нещадно бьёт жизнь и кидает из Франции в глухую российскую деревню. Сердце Мари не становится чёрствым, несмотря на издевательства жестокой тётки. Почему она осталась одна при рождении и за что её не любит тётка из России? Справится ли она с жизнью в новых условиях? Найдётся ли тот, кто поможет ей?

Глава 1

Мари была доброй, воспитанной и совсем не избалованной девочкой. Но быть хорошей не означает быть счастливой…

***

В далёком 2003 году тёплым сентябрьским днём в обычной французской семье родилась чудесная девочка.

«МАРИ» — было последнее, что сказала её мама перед смертью. Отцу сообщили страшную весть и попросили оформить документы на дочку.

Но отец был так убит горем, что обвинил в смерти любимой жены свою только что родившуюся дочь и даже не стал смотреть на неё. Написал отказ и был таков.

Сердобольная медсестра оформила девочке свидетельство о рождении. Записали малышку, как и завещала её мать, Мари и отправили в дом малютки.

Спустя три года Мари, с большими трудностями и за приличные деньги, удочерила семья русских эмигрантов. Им сразу понравилась светловолосая румяная кудряшка с глазами цвета весеннего неба. Они души не чаяли в дочурке.

Девочка очень любила своих приёмных родителей. А они старались дать ей любовь и всё самое лучшее. Мари поступила в престижную школу и была одной из прилежных учениц. Помимо школы она посещала уроки музыки и живописи. Когда девочка проявила интерес к танцам, родители с удовольствием нашли ей лучший танцевальный класс.

Они очень много читали с приёмной мамой и много гуляли и проводили время всей семьёй по выходным.

Родители говорили с Мари на французском, лишь изредка используя русскую речь. Они считали, что, раз живут во Франции, девочка должна говорить на родном языке.

Мари больше не была так счастлива, как в эти десять с половиной лет!

Девочка никогда не забудет то холодное апрельское утро, когда её вызвала к себе директор школы и сообщила страшную новость.

— Мари, — осторожно начала она. — Твои родители… Они погибли… Автокатастрофа… Мне очень жаль, девочка!

И на глаза директрисы навернулись слёзы. А Мари как будто парализовало. Она не могла ни плакать, ни говорить.

Спустя некоторое время обнаружилась тётка Мари, двоюродная сестра её приёмной мамы. Поскольку других наследников у её родителей не было, Мари автоматически получала всё. Квартиру, сбережения семьи и компанию отца. И конечно, срочно нашлась тётя Зина из российской деревни. Правда, получить всё ей не удалось. Предусмотрительный отец Мари завещал компанию и сбережения своей дочери, но по достижении ей совершеннолетия. А пока ею не исполнится восемнадцать лет, компанией должен управлять друг её отца, а сбережения должны быть заморожены.

Новая родственница смогла продать только квартиру, прибрала к рукам все деньги от продажи, быстро оформила опекунство и увезла девочку в Россию.

Приехав в незнакомую ей страну, Мари особенно остро почувствовала одиночество. Они очень долго добирались до дома тёти по бездорожью, в трясущейся старой машине. И когда, наконец, приехали, Мари увидела серую безликую деревню и маленький ветхий домишко, в котором ей теперь предстояло жить. Такой же серый, как и всё вокруг. Их высыпали встречать трое растрёпанных детей, похожих на воробьишек после драки, два мальчика на вид погодки лет девяти-десяти и девочка лет пяти. Мари приветливо улыбнулась им, но в ответ услышала только недовольное:

— Мам, это вот эта что ль Хранцуженка теперь с нами жить будет?

— А ну разошлись! — рявкнула тётя Зина, проигнорировав вопрос сына. На что тот, видимо, обиделся и показал кулак. Только почему-то гостье.

Тётя Зина повела Мари в дальний угол дома, на ходу раздавая затрещины мальчикам и отцепляя от подола своей юбки девочку.

Мари заметила, что дом не отличался чистотой. Она вспомнила свою со вкусом обставленную, всегда прибранную и такую уютную квартиру во Франции, в которой они жили с родителями и где по утрам часто пахло свежеиспечёнными круассанами. Девочке показали на дверь.

— Вот! Заходи! Располагайся, так сказать. Это теперь твоя комната, — недовольно сказала тётя Зина. — Отдельная, между прочим! — она подняла указательный палец для важности.

Мари открыла дверь своего нового жилища и… замерла на пороге. Это была не комната! Это была обычная кухонная кладовка, в которой на одной стене располагались широкие полки с соленьями, вареньем и прочими заготовками, а с другой стороны стояла раскладушка, застеленная видавшим виды пледом. Единственным источником света в этой каморке было малюсенькое окошечко без занавесок, выходившее на задний двор дома.

Мари в недоумении обернулась на тётю.

— Что? Ещё скажи, что не нравится! Ишь, прЫнцесса какая! Койка есть, окно есть. Барахло своё вон туда сложишь! — и указала на самую нижнюю полку, на которой стояли всего две банки варенья. — Живи не хочу! Люди и такого не видят и ничего, не жалуются! А тут, можно сказать, хоромы! Отдельные!

У Мари на глаза навернулись слёзы, и она отвернулась.

— Ты меня хоть понимаешь? Э! — и тётя больно ткнула Мари пальцем в бок.

— Oui, je vous comprends, — тихо ответила Мари по-французски.

— Чего? — взревела тётя Зина. — Ты больше не в своей Хранции, деточка! Мы в России! И в этом доме не говорят по-Хранцузски! Поняла?!

— Oui… д-да, — испуганно пролепетала Мари.

— Вот то-то же! — тётя Зина втолкнула её в кладовку и хлопнула дверью.

Мари присела на раскладушку и горько заплакала. Она не знала, что это только начало её новой жизни…