Из Яви в Навь и обратно. Высшая школа сказкотворчества. Ступень 2

Ирина Владимировна Аюпова

В книге «Из Яви в Навь и обратно» собраны мои сказки с сакральными символами и образами народного сказкотворчества. Они написаны в процессе моего обучения в Высшей школе сказкотворчества «Формула волшебства», вторая ступень. Сказочные герои путешествуют по мирам, посещают разные стороны света. Преодолевают препятствия с помощью всевозможных предметов. Живут и бывают в разнообразных жилищах. Претерпевают изменения. Почему, отчего и для чего – попробуйте понять! Или просто наслаждайтесь чтением!

Три сестры

Жил-был купец. И было у него три дочки. Три сестрицы — мастерицы. Забава, Смеяна и младшая, Тихомира. Ткали девушки, вышивали.

Не любили, старшие, трудиться. Всё у них получалось «тяп ляп». Нередко их изделия возвращали на переделку.

А вот то, что создавала, младшая, Тихомира, всегда хвалилось, почиталось и щедро вознаграждалось.

Отец не заставлял дочерей трудиться. Относился к их занятию, как к увлечению. Его ткацкие фабрики работали исправно.

С любовью и вдохновением относилась Тихомира к этому, для неё, интересному делу. Бывало засиживалась до глубокой ночи. Вышивает рушники, да песни негромко мурлычет. До шестидесяти рушников, иногда, в неделю изготавливала.

Посмеивались над ней старшие сёстры. Подшучивали. Ткачихой называли. Иногда, даже в шутках меры не знали. В общем, забавились и смеялись над тихоней.

Тихомира, терпела и молчала.

Вот, однажды собрался отец их в соседнее государство, на ярмарку. Снарядил подводы с материей, полотенцами, рушниками. Стал у дочерей спрашивать, что им за гостинцы привезти.

Забава, попросила венец изумрудный:

— Я хочу, чтоб меня видели другие. Восхищались мной, любовались.

Смеяна, потребовала зеркальце волшебное, сказав:

— Хочу увидеть, собственную красоту Я, сама собой любоваться буду.

А Тихомира, застенчиво произнесла:

— Привези мне, батюшка, «серебряное донце», «золотое веретёнце». Не найдёшь, тогда «золотые пяльцы» и «волшебную иглу».

Рассмеялись сёстры, услышав просьбу Тихомиры.

— Это же надо! «Веретёнце» и «пяльцы», попросила! «Золотые». Обычные уже не устраивают нашу работягу. В наши годы, надо о замужестве думать. О том, как выглядеть красиво, чтоб замуж удачно выйти, — съязвила Забава.

— Посмотри на себя! Кто на тебя позариться?…. За собой нормально не ухаживает. В наряды не наряжается. Красками не красится…. Привезите ей, батюшка, краски для лица. У Тихомиры, лицо такое бледное, собаки пугаются! А она, о работе думает! — произнесла, с усмешкой, Смеяна.

Сёстры залились звонким смехом.

— Полно вам, сороки, сестру задевать. Привезу каждой, что попросили, — пытаясь успокоить дочерей, строго сказал отец.

Долго ли коротко ли был купец на ярмарке, о том сказка не сказывает.

Но, когда воротился, привёз всем дочерям подарки. Тихомире и «веретёнце» нашёл и «пяльцы» с «иголочкой».

Схватила Забава венец, надела. И давай забавляться, красоваться. Смеяна, от зеркала не отходила, хохотала. Любовалась собой, не могла налюбоваться.

А Тихомира, благодаря предметам, какие запросила, получила способность творить, задумывать и воплощать в жизнь, задуманное. «Веретеном», напряла пряжи необычной. Из золотой нити соткала материю, краше которой, ещё не было на свете. «Волшебной иглой», стала вышивать на ткани, узоры любви и нежности, радости и щедрости, милосердия и красоты. Теперь, девушка могла изготавливать всё, что захочет, проводить это в жизнь.

Слух, о чудесных рушниках, полотенцах Тихомиры, разлетелся по всему государству. Да, за его пределы вышел.

Все созданные вещи, девицей, правда были «волшебными». Снимали усталость, защищали от бед, оздоравливали. Свадебные рушники, вышитые ею, становились «оберегами» в доме у тех, кто эти рушники приобрёл. Много чудесного творили эти вещи.

За свой труд брала, Тихомира, оплату по сердцу. Это не очень нравилось отцу.

— Доченька, все дни напролёт сидишь за вышивкой или ткань ткёшь. Слава о тебе и работе твоей по всей округе идет. Что же так мало, за работу свою чудесную, берёшь? — спрашивал он у Тихомиры.

— Батюшка, я об этих вещах из сна своего узнала. Сказано мне было, во сне, не брать платы выше сердца. Иначе, не смогу больше такие вещи создавать. Не серчай. Мне работа в радость. Лучше помоги, батюшка, вот в чём. Помимо рушников да полотенец, хочу сарафаны да рубахи шить. На них узоры свои делать, — отвечала девушка.

— Хорошо, доченька. Подсоблю.

Сказано — сделано. Развернул купец, при фабрике, цех пошивочный. Сарафанов да рубах.

Нарасхват разлетались эти вещи, после вышивок Тихомиры. Молва трезвонила о ней по всему широкому миру.

Вот, поступил, девушке, заказ от самого царя. На две рубахи, для него самого. И три сарафана, для царицы.

Тихомира, принялась за дело.

Черной завистью пошли её сёстры родные. Возненавидели «тихоню», за её известность. Решили, Забава со Смеяной, извести сестру. Позвали на речку купаться.

— Что ты сиднем сидишь за работой своей. Лето пройдёт, уже на речку искупаться не сходишь. Идём с нами. Поплескаемся. Усталость, как рукой снимет, — стала уговаривать, Тихомиру, Забава.

Смеяна, поддакивать стала.

— И то, верно! Искупаюсь, понежусь немного в воде и вернусь. Спасибо, сестрицы, что позвали, — подумав, ответила Тихомира.

Пошли они, втроём, на речку. Плавали, плескались, дурачились.

Вот, старшие сёстры, переглянулись. Да и напали на младшую. Утопили. Вернулись домой, как ни в чём не бывало.

Хватился вечером отец, Тихомиры. Нет её нигде. Искали всем городом. Так и не нашли.

На том месте, где утонула Тихомира, появился «тростник» с «камышом».

Вырос. Стал шуметь, нашёптывать: «Сёстры девушку убили. Тихомиру утопили. Здесь я, путник, помоги. Со дна речки подними».

Только, не все слова были понятны. Шумел «камыш», страху нагонял. «Тростник» ему вторил…. Да и где это видано, чтоб тростник обыкновенный рядом с камышом рос…. Сторониться стали люди того места.

Однажды, вёл по этому берегу пастух своё стадо. А как известно, пастухи, народ не из пугливых.

Остановился он, на берегу. Прислушался.

Зашумел «камыш», пуще прежнего. Заволновался «тростник».

Мужичок стоит, вслушивается. Интерес его взял. Распознать захотелось, о чем растение с травой поют, шепчутся.

Те, не унимаются: «Сёстры девушку убили. Тихомиру утопили. Здесь я путник, помоги. Со дна речки подними».

Как только понял, пастух, о чём поёт «тростник» с «камышом», помчался к купцу, рассказать.

Тот, от него отмахнулся:

— Проспись, пойди. У людей горе, а ты глупости мелешь.

Стал доказывать пастух, что дочь его в реке. Не слушал купец, выгнал взашей.

Вернулся мужичок к стаду, на берег реки. Вздохнул от досады. Сломал «тростник». Сделал дудочку. Стал играть.

Тут дудочка, как запоёт: «Сестры девушку убили. Тихомиру утопили. Здесь я, путник, помоги. Со дна речки подними.»

Бросился пастух второй раз к купцу. Тот даже ворота открывать не стал.

Тогда мужичок, заиграл на дудочке: «Сёстры девушку убили. Тихомиру утопили. Здесь я, путник, помоги. Со дна речки подними.»

Как услышал это купец, выбежал. Ворота распахнул. Извиняться стал. Сказал, что вознаградит пастуха. Пусть только, дорогу укажет.

Сели на подводу, помчались к реке. Подмогу с собой из крестьян взяли.

Нашли Тихомиру. Вытащили на сушу.

А девушка, совсем на утопленницу не похожа. Кожа — кровь с молоком. На щеках румянец. Только тиха, не движима. Лежит, не шелохнётся.

Будил её отец. Тряс. В чувства приводил. Не восстала дочь.

— Что делать? Как дочь оживить? Люди, добрые, помогите! — чуть не плача, спросил купец у мужиков, что с ним к реке приехали.

Тут, один из крестьян, сказал, что «Живую воду» надо у Бабы Яги добыть.

— Вы, за дочкой присмотрите. В дом отвезите. Одну не оставляйте. Вернусь — отблагодарю. Я, к Яге поеду, — попросил купец, обещая награду.

Выпряг из подводы коня. Вскочил на него. Во дремучий лес отправился.

В лесу, забрался, купец, в самую чащу. Не раздумывая стал Ягу кликать.

Долго звал, кричал. Охрип. Но, всё рано не переставал звать.

Слышала, старая, его зов. Долго думала, откликнуться или нет. Как услышала, что охрип, решила отозваться, показаться.

— Ну, и чего орёшь на всю округу? Лес крика не любит! Поплатиться можешь за это! — спросила Яга купца, подлетев на метле.

— Ягуся, добрая бабуся! Помоги! «Живой воды» пришёл просить у тебя! Дочь мою, оживить! Тихомиру! — умоляющим тоном, просил купец.

— Фу, не ной! Как, говоришь, дочь зовут? Тихомира? Это та, о которой молва по всему свету идёт? Та, которая рукодельничает мастерски? Вышивает и ткёт искусно? — уточняла, выпытывала Яга.

— Она самая, бабушка, — более спокойно ответил купец.

Подумала Яга. Внимательно на купца посмотрела.

Сказала:

— Хорошо. Дам тебе «Живую воду». Но, будет у меня условие. В ученицы ко мне, дочь, пришлёшь. Согласен?

— Делать нечего. Согласен, — ответил печально купец.

— Не печалься. Я, её более искусным вещам научу и верну тебе, твоё дитя. Жди здесь, — фыркнула Яга и улетела на метле.

Отлегло от сердца у купца. Стал он Ягу ждать. Уверенный в том, что с дочерью будет всё хорошо.

Недолго пришлось ему дожидаться. Обернулась, старая, быстро.

Отдала ему флакон с «Живой водой». Сказала, что ждёт, Тихомиру, через три дня.

Поблагодарил купец Ягу за помощь и повернул коня обратно в город.

Когда в дом вернулся, бросились ему в ноги его старшие дочери. Прощения вымаливать стали.

— Не до вас мне сейчас. Уйдите с глаз. Тихомиру спасать надобно. С вами после решим, — угрюмо ответил им отец и прошёл в покои младшей дочери.

Там, крестьяне с пастухом его дожидались. За Тихомирой смотрели.

Конец ознакомительного фрагмента.