История Люции

Ирина Верехтина, 2019

В курсе Ритиных дел были все сотрудницы папиного НИИ: Рита пылко влюблялась, бурно переживала очередную настоящую любовь и очередной разрыв и со слезами делилась с «подругами» своим горем. Стоит ли говорить, что никто её не осуждал – с директорской дочкой лучше соглашаться. Правду Рита слышала только от Люции. Эта книга – о любви, которую ждёшь, даже пережив предательство и утратив самооценку. О превратностях судьбы и капризах фортуны. Любовные сцены отсутствуют, «отношения» отсутствуют, зато приключений будет достаточно. Иллюстрация на обложке – бесплатные обои для рабочего стола.

Девочка блеск

В это утро Люся проснулась счастливой, как просыпалась в детстве, когда каждый новый день обещал нечто восхитительное и неизведанное. Но детство давно кончилось, а вместе с ним навсегда ушло волнующее предвкушение праздника, ожидание чуда. И вот — вернулось, и щекотно таяло в груди, как если бы Люся выпила стакан ледяной газировки: внутри сладко лопались невидимые пузырьки, и от переполняющего сердце восторга хотелось смеяться.

Люся не выдержала и рассмеялась. И взглянув на часы, резво вскочила с кровати. Сегодня они с Ритой едут на Пироговское водохранилище — огромное как море, с белыми чайками, желтыми песчаными отмелями, зелеными травянистыми пляжами и синей водой, на которой качаются разноцветные паруса… Рита пригласила её в яхтклуб! Весь этот длинный июньский день они будут купаться, загорать и кататься на обещанном Ритой гидроцикле, принадлежащем яхтклубу, членом которого был Ритин отец и сама Рита (при ближайшем рассмотрении «гидроцикл» оказался обыкновенным водным велосипедом).

«Как здорово, что у меня есть Рита!» — восторженно думала Люся, перекладывая с места на место юбки, блузки, футболки и шорты, — одеться следовало красиво, чтобы не ударить лицом в грязь. Люся извлекла из недр шкафа кокетливую шляпку из соломки, плиссированную голубую юбку и такого же цвета футболку с вышитыми на ней белыми и синими розами.

— Ты хоть оденься нормально, не подведи. Там же люди, смотреть будут, скажут, кого привезла… — сказала ей Рита, и Люсю покоробило.

С Ритой она познакомилась случайно — на чьём-то дне рождения их места за столом оказались рядом. Люся вертела в руках бутылку муската, который, похоже, никто не собирался открывать. Мускат был греческий, тамошнего розлива. Прищурив глаза, Люся вглядывалась в мелкий текст на этикетке. Этикетка сулила экзотический аромат, гармоничный насыщенный вкус с тонами свежей земляники и бархатное послевкусие. Люсе очень хотелось ощутить — послевкусие. Но бутылка была запечатанной, а открыть её она стеснялась.

Тонкая загорелая рука, охваченная изящным браслетом, осторожно вынула драгоценную бутылку из Люсиных пальцев.

— А ты, я смотрю, разбираешься… — сказала Люсе сидящая рядом с ней красивая девушка.

Люся ей не ответила. Она и правда разбиралась в винах: мамина родня жила в Абхазии и Грузии, виноградники имелись у всех. Не рассказывать же об этом соседке по столу… Между тем Люсина соседка, мастерски управляясь со штопором, открывала экзотический кипрский мускат.

— Здесь не та компания, в винах никто ни фига не понимает, — объяснила она Люсе. — Коньяк глушат, вискарём наливаются да брэнди лакают. А это — девушка любовно провела пальцем по горлышку бутылки — не для всех. Это для тех, кто понимает. И мы её с тобой уговорим, и насладимся — бархатным послевкусием.

Люся улыбнулась и неожиданно для себя самой сказала: «Насладимся. Наливай!»

— За знакомство! Меня Рита зовут. А ты Люся, я уже знаю. Я всё про тебя знаю. — Рита подняла бокал. — За нас!

«Ничего-то ты обо мне не знаешь…» — подумала Люся.

Рита смотрела, как она пьёт волшебный, пахнущий земляникой мускат — мелкими неторопливыми глотками — и разглядывает бокал на свет.

— А ты ничего, — одобрила Рита новую знакомую. — Знаешь толк в элитных винах.

— Знаю, — улыбнулась Люся. — У мамы в Грузии родня, там виноградники у всех… Я все секреты знаю.

— Она у тебя грузинка? А знаешь, ты похожа!

— Нет, мама у меня наполовину гречанка, а наполовину… с кем-то из местных. Я сама толком не знаю.

— Ну, я и говорю, похожа.

— Ни капельки не похожа, — рассмеялась Люся. — Это все говорят, вся родня.

— Ну, не знаю… А мне кажется, похожа, — не сдавалась Рита. — А я просто мамина копия, и характером, и лицом. Так папа говорит. А мамы нет, уже давно. Мы с папой вдвоём живём… — дрогнувшим голосом закончила Рита, взяла Люсину руку в свою и крепко сжала. Люся ответила на пожатие.

— Давай за родителей выпьем. Второй тост всегда пьют за родителей.

— Я знаю, — улыбнулась Люся. Она не стала говорить, что бокалы за родителей на дне рождения поднимают в честь родителей «новорожденной». Ей нравилась Ритина откровенность и это дружеское рукопожатие. Мускат растекался по горлу мягким бархатным теплом, оставляя неуловимо тонкий, медово-изюмный аромат. Пытаясь его удержать, Люся зажмурилась и забормотала, не выпуская Ритину руку из своей.

— Гамбургский мускат. Нет, скорее всего, смесь сортов. Чувствуешь аромат, терпкий такой, как если виноградную шкурку долго жуёшь? Это гамбургский, только у него такой выраженный вкус…И ещё гармеча. Она малиной пахнет и пряностями…И розовый мускат, чувствуешь землянику? Это вроде как смесь трёх сортов. Нам повезло, подруга. Насладимся!

— Слушай, ты прямо в точку попала! Именно это я и чувствую, малина и земляника, и пряности, и… как это у тебя получается? Ты прирождённый сомелье! — изумилась Рита.

Через минуту обе увлечённо болтали обо всём подряд, с аппетитом поедая салаты и закуски и запивая их греческим мускатом. Новая подруга с ходу начала рассказывать Люсе про своих мальчиков. Их у Риты было без счёта, и с каждым был роман. Рита говорила — отношения. Об этих самых отношениях она без малейшего стеснения поведала Люсе, выжидательно уставясь на подругу серыми большими глазами в густых ресницах. Глаза были честными. То, о чём рассказывала Рита, было беспринципным и бесчестным. Люся так и сказала.

— А ты молодец! — одобрила Рита. — Другие тоже так думают, а вслух сказать боятся. А ты сказала. Я таких уважаю.

— Да ты что?! Ты и другим рассказывала — такое? — ужаснулась Люся.

— Да я не всем рассказывала, только на работе, девчонкам, — оправдывалась Рита.

— Ты с ума сошла? Над тобой же смеяться будут! Грязью будут поливать! — негодовала Люся. — Зачем же ты о себе такое…

— Не будут.

— Почему?

— Потому что боятся, — лаконично ответила Рита.

— А почему тебя надо бояться? — не поняла Люся. И Рита объяснила — почему.

Ритин папа входил в совет директоров какого-то крупного производственного объединения с длинным названием (Рита говорила — концерна) и вдобавок возглавлял НИИ, где работала Рита. Кто же отважится сплетничать о директорской дочке? Рите всё сходило с рук. Она являлась на работу за полдень. Торчала часами в буфете. Рассказывала в курилке о своих бесконечных «лавстори», ощущая на себе завистливые взгляды: дружить с Ритой хотели все.

Люся названия концерна не запомнила. Как и названия Ритиного НИИ. Зато про парней постаралась запомнить всё. Все Ритины приёмы и уловки. На всякий случай. Хотя никаких «случаев» в Люсином обозримом будущем не предвиделось. Люся была некрасивой, об этом безапелляционно говорило ей зеркало, а зеркалам Люся верила. Ещё она была немногословной, неудачливой, нелюдимой и стеснительной. Полный набор. Одни сплошные комплексы.

У Риты комплексы отсутствовали напрочь. Она знала себе цену и радовалась, когда её оценивали другие. Оценивали по достоинству. Зарплата Ритиного отца позволяла ей… да, собственно, всё позволяла! Рита одевалась в дорогих магазинах, любила посещать модные салоны, у неё был свой парикмахер (Рита говорила — визажист) в престижном дамском салоне, личный инструктор в элитном фитнес-клубе, знакомый жокей на ипподроме, куда Рита имела свободный доступ, как завзятая лошадница и неплохая наездница. Что ещё? Без счёта ювелирных безделушек и прочих аксессуаров. И ухажёров — без счёта.

В курсе Ритиных дел были почти все сотрудники папиного НИИ: Рита любила сплетничать с подругами в курилке, а их у директорской дочки было тоже без счёта. Эти так называемые подруги за глаза дружно осуждали Риту, называя её свистелкой (за страсть к историям), побл***шкой (за страсть к противоположному полу) и побрякушкой (за страсть к украшениям). Впрочем, такие разговоры велись кулуарно, говорить в открытую боялись: всё-таки дочка директора.

Рита ни о чём не подозревала и чувствовала себя на работе как рыба в воде. Точно так же она чувствовала себя в любой, даже малознакомой, компании. Рита пылко влюблялась, бросалась очертя голову в очередную настоящую любовь, бурно переживала очередной разрыв и со слезами делилась своим горем с сотрудницами папиного НИИ, которые все как одна числились у Риты в подружках. Надо ли говорить, что никто её не осуждал, Рите дружно сочувствовали, понимали и были на её стороне: девчонка просто чудо, одна на миллион, а он подлец, предатель, и как его земля носит!

Расставшись с очередной «настоящей любовью», Рита с неделю ходила бледная, похудевшая и несчастная… И снова страстно влюблялась и пылко переживала, с удовольствием посвящая в свои страдания весь женский состав НИИ в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти. Ритины глаза сияли, как два маленьких солнца, голова горделиво приподнята, походка пружинистая и грациозная. Девочка блеск!

«Бразильский сериал, двести пятьдесят шестая серия!» — смеялись сотрудники НИИ, когда за Ритой захлопывалась дверь…