Два компонента счастья

Ирина Ваганова, 2022

В личной жизни, как пишут в соцсетях, всё сложно, однако я полна оптимизма и веры в хорошее. Ничего, прорвёмся! Хочется верить в лучшее, даже после предательства, когда самые близкие кажутся неискренними хитрецами. Говорят, что от себя не убежишь? Ещё как убежишь! Лишь бы не потеряться. Сейчас главное лекарство – работа. Не желаю никого видеть и слышать! Не буду ни с кем знакомиться. Разве что с одним симпатичным брюнетом… У которого, к слову, тоже «всё сложно».

Глава 6

В центр таскаться не пришлось. Водитель заезжал за мной по дороге в Домодедово, сказал, что так удобнее. В небольшой фирме, куда меня направили, бухгалтерия была организована грамотно, я управилась довольно быстро. В первые два дня задерживалась до конца рабочего времени, а на третий освободилась ещё до полудня. Прощались тепло, я с удовольствием отметила, что оправдала доверие Михалыча, оставив приятное впечатление от сотрудничества.

К машине подходила с безотчётной улыбкой, Гена — шофёр — дремал, откинув спинку сидения, и удивлённо похлопал глазами, когда я постучала пальцем в стекло.

— Уже? Порядок!

Обрадовался и не скрывал этого. В предыдущие дни, зная, что я буду торчать у клиентов до упора, Гена «бомбил», что, разумеется, не приветствовалось шефом. Сегодня же я предупредила, что долго не задержусь, вот и пришлось ждать в машине.

— Не выспался? — пошутила я, усаживаясь и пристёгивая ремень безопасности.

— Какие будут указания, мэм? — мгновенно сбросив сонный вид, взял «под козырёк» водитель.

— Отвези меня домой, и делай что хочешь!

Обычно Гена сразу же включал радио, но в этот раз не стал, рулил с загадочным видом. Я наслаждалась тишиной, планируя благоустройство временного пристанища. Удивилась вопросу:

— Говорят, ты теперь одна?

Вообще-то я бы не назвала наши отношения приятельскими, тон показался неуместным. Даже не сразу отреагировала:

— Не понимаю, о чём ты.

— Как же… Крутыш бросил тебя, разве нет?

Вот как восприняли мой переезд на съёмную квартиру коллеги. Я ухмыльнулась и покачала головой:

— И что?

Гена игриво подвигал бровями, лицо его осветила самодовольная улыбка:

— Может, замутим? А-а?

Могу себе представить, как округлились мои глаза, я даже сказать ничего не успела, парень съёжился и забормотал:

— Шучу, шучу я, Лика. Чего ты сразу…

— Кому Лика, а кому Лукерья Игоревна.

— Ладно, извини. Я совсем не то хотел сказать.

Гена на минуту замолчал, я с тоской уставилась в окно на мелькавшие за ним автомобили, столбы, знаки, деревья. Вообще-то Геннадий парень видный: спортивная фигура, пшеничные усы, лукавый взгляд, шуточки-прибауточки. Офисные девчонки, я слышала, сохли по нему. Это при том, что парень находится в долгих отношениях с некой дамой и даже растит дочь — свою ли, нет ли, неизвестно. Брак официально не оформлен, но что это меняет? Намёки мне показались оскорбительными. Замутим! Надо же так выразиться.

Чтобы закамуфлировать неприятное впечатление, я достала из сумки шоколадку, похрустела фольгой разворачивая, отломила кусочек и протянула водителю:

— Хочешь?

Он кивнул, взял дольки из моих пальцев, сунул в рот. Я отломила ещё и тоже стала жевать. Шоколадный аромат разрядит любое напряжение.

— Спасибо, — серьёзным тоном сказал Гена. — Я ведь что хотел… Ты, наверное, не все вещи перевезла?

— Кое-что осталось.

— Предлагаю съездить и забрать. Раз уж мы сегодня так рано освободились.

Мысль была здравой. Откладывая визит в квартиру Эдика, я оставляла надежду на возвращение. Как он тогда сказал? Подождёт, пока перебешусь. Не перебешусь. Однако вот так спонтанно ехать за вещами я не собиралась, хотелось бы морально окрепнуть. Молчала, задумчиво уничтожая шоколадку, Гена, точно фокусник из шляпы, добывал всё новые аргументы:

— А чего? Рубануть одним махом, да и всё! Потом придётся машину искать, носильщиков опять же. А тут я! С удовольствием перетаскаю. И коробки есть! Приятелю помогал с переездом, купил двадцать штук, три остались не использованные, в багажнике валяются.

Идея нравилась мне всё больше. Действительно, чего тянуть? Ключи у меня с собой. Вещей не много: за два месяца жизни в квартире Эдика я не успела особенно обрасти. Основное захватила, сбегая к Насте, кое-что осталось и это немногое хотелось бы вызволить.

— А большие коробки?

— Вот такие! — Гена, не отпуская руль, расставил локти, будто обнимал очень полную женщину.

— Три много. Двух вполне хватит.

— Едем?

— Погоди-ка, сначала разведаю обстановку.

По логике Эдик должен быть на работе, но мало ли что, мне совсем не хотелось столкнуться на его территории. Позвонила в рекламный отдел Насте, попросила аккуратно выяснить, на месте ли мой бывший — удобно иметь своего человечка в неприятельском лагере. Подруга, надо отдать ей должное, отвечала официальным тоном, не называя имён:

— Добрый день, позвоните позже, сейчас все руководители подразделений на совещании у генерального.

— Как долго будет длиться это совещание? — я не смогла сдержать улыбки.

— До пяти, как минимум, — отрапортовал мой резидент.

Я чмокнула трубку и отключилась. Что ж, до пяти вполне уложимся. Больше того, не думаю, что Эдик сразу с совещания помчится домой. Зачем бы? Вероятнее всего, забурится в клуб со своей Жанной. Или Алефтиной. Или кто она там.

***

В холле первого этажа я испытала чувство, напоминающее ностальгию. Залитое светом пространство, белая мраморная плитка на полу, вечный аромат эвкалипта, эхо моих шагов… Направляясь к лифту привычно улыбнулась консьержке:

— Здравствуйте, Лидия Викторовна!

— Добрый день, — немолодая, но всё ещё приятная женщина сдёрнула очки, поднимая взгляд от журнальной страницы, — давненько вас не было видно, Лукерья Игоревна.

— В командировку уезжала.

— Да-да, супруг говорил.

Я нажала кнопку вызова, обернулась, стараясь не выдать неудовольствия услышанной фразой, и предупредила:

— Через полчасика ко мне должен подняться носильщик. Геннадий зовут. Не препятствуйте ему, пожалуйста.

— Да-да… как скажете, — Лидия Викторовна покосилась на сложенные в плоскость коробки в моих руках и, демонстративно вернув на нос очки, зашуршала яркими листами.

Захлопнув дверь квартиры, я потеряла запал. Стояла в прихожей, не решаясь идти дальше. Будто батарейка внутри меня внезапно села, а подзарядиться негде. Выпустила Генины коробки, те с мягким стуком упали у моих ног. Я прислонилась спиной к выступу в стене и прикрыла веки. Успела привыкнуть к этому дому, чего уж…

Покупка квартиры — заслуга Эдика. Мои родители изъявляли готовность участвовать, но мой несостоявшийся свёкор безапелляционно заявил, что настоящий мужчина должен сам обеспечить будущую семью, а не ходить с шапкой по родне. Сам-то сам, но не будь у Эдика высокой должности в отцовской фирме, он бы лет двадцать выплачивал ипотеку. Это ещё оптимистичный прогноз.

Как бы то ни было, долгов у моего бывшего осталось немного, он может смело приводить сюда кого пожелает. Женой ли, любовницей или сиюминутной партнёршей. К счастью, отвоёвывать часть имущества мне не придётся, не претендую ни на что. В материальном смысле. Так-то я немало сил потратила на создание уюта: подбирала обои, мебель, текстиль, дизайнерские мелочи. Эдик без возражений оплачивал счета, полностью доверяя моему вкусу.

Что-то я расклеилась! Стоило попасть в приятную обстановку, как принялась искать достоинства в оставленном женихе. Вспоминались славные моменты совместного отдыха: морские путешествия на яхте, катание на лыжах в горах, экскурсии по европейским музеям и пляжные деньки на далёких островах. Правда, вдвоём никуда не ездили, Эдик предпочитал шумные компании. Интересно, медовый месяц как он собирался организовывать?

Эта мысль разозлила. Я встряхнулась, шумно вдохнула ионизированный воздух, пахнущий сосновой смолой, и начала проворно складывать коробки. Что же это я? Собралась отступать? Сложно отказываться от перспектив шикарной жизни, особенно, когда успела к ней привыкнуть и считала чем-то незыблемым? Да. Сложно. Однако комфорт и обилие впечатлений не перекроют скрежет обиды, приправленный вечной подозрительностью. Изменил жених сейчас, будет изменять и дальше. Свадьбой полигамность не лечится. Я как в живую представила, присланную по электронке запись: Эдик и секретарша — звёзды порнофильма. Тьфу! Тьфу-тьфу-тьфу!

Распрямилась, не без усилий отгоняя неприятные мысли. С чего начать? Из спальни послышалось гудение: робот-пылесос приступил к уборке. Его заберу, пожалуй. Это подарок от моей фирмы в день рожденья, когда стукнуло двадцать пять. Имею полное право! Нужно только найти упаковку с инструкцией — придётся менять программу. Раскрыла створки стенного шкафа и сразу же обнаружила искомое. Удачно! Да, тут ещё мультиварка, так и не распакованная. Тоже чей-то подарок. Увезу, пригодится. Увлекшись сборами, я приободрилась. Всё! Долой тоску-печаль! Переходим на новый этап, не стоит грустить о прежнем.

***

Кипучая деятельность куда полезнее пустых мечтаний. Занявшись поисками и упаковкой того, что хотелось увезти к себе, я увлекалась и отодвинула в сторону сомнения. В одну коробку сложила кое-что из кухонной утвари, книги, памятные вещицы. Вторая заполнилась оставленной в прошлый раз одеждой и обувью. Сюда же я намеривалась поместить робот-пылесос в родной упаковке. Думала предварительно вытряхнуть, но пожалела время, ограничившись внешней чисткой. Протёрла влажными салфетками базу, взялась за корпус и зависла. Внимание привлёк запутавшийся в щётках яркий предмет. Высвободив его из волосков, поднесла к глазам, чтобы рассмотреть. Это была дизайнерская пластинка, используемая как накладной ноготь. Я такими никогда не пользовалась.

— Откуда же ты вымел эту замечательную улику? — обратилась я к пылесосу.

Впрочем, в ответе не нуждалась: дневная программа уборки ограничивалась спальней. Вывод напрашивался. Водит мой драгоценный Эдик баб, и одна из них в пылу страсти потеряла ноготок. Беспокоит меня сей факт? Пожалуй, что нет. Приятного впечатления находка не производила, зато оправдывала мой уход от блудливого жениха. Повертев пластинку в пальцах, я положила её на тумбочку и продолжила упаковывать робота. В прихожую чуть не бежала. Уйти и забыть! Я не смогла бы даже пообещать, что мы с Эдиком останемся друзьями. Нет уж! Таких друзей даже в нагрузку к нормальным не нужно.

Достала из сумочки телефон, чтобы позвонить водителю, обещавшему донести коробки. Найти в контактах номер не успела, отвлеклась на щелчок замка.

Это ещё кто? В груди похолодело из-за неприятного предчувствия.

Дверь стремительно распахнулась, впуская раскрасневшегося Эдика. Судя по всему, он бежал. Не захотел ждать лифта и взлетел на третий этаж по лестнице. Вид имел соответствующий: пиджак расстёгнут, галстук съехал на бок. Эд имел привычку ослаблять узел в минуту волнения, вот и сейчас теребил его, и смотрел на меня с нехорошей улыбкой:

— Попалас-с-сь…

— Здравствуй, — отшатнулась я, — увожу свои вещи. Надеюсь, ты не будешь возражать.

Ища хоть какой-то защиты, зашла за коробки, но Эдик, поддав ближайшую ногой, сдвинул её, перешагнул вторую и сгрёб меня в охапку:

— Попалась. Даже не надейся улизнуть. Я так скучал, солнце.

Он легко поднял меня и понёс в спальню.

— Эд, пожалуйста, поставь меня на ноги. Эд!

Кто бы меня слушал. Широко шагая, Эдик в пять секунд пересёк гостиную, ударом ноги открыл дверь в спальню и швырнул меня на кровать. На ту самую кровать, где развлекался с девицами! Я перекатилась в надежде спрыгнуть с другой стороны, но крепкая рука ухватилась за полу плаща и потянула меня обратно.

— Стоять! Стоять, солнышко!

Я оказалась в положении на животе, Эдик навалился, держа меня за распавшиеся из пучка волосы, и впился поцелуем в шею. След останется — мелькнула мысль. Я пыталась вывернуться. Нажим усилился так, что я зарылась лицом в покрывало. Ткань настойчиво пахла чужим потом.

— Э-э-эд! — застонала я, — ты меня задушишь. Отпусти, пожалуйста.

— Отпущу, если обещаешь быть хорошей девочкой и не сопротивляться.

— Зачем тебе это сейчас? — всхлипывала я. — Почему ты так со мной?

— Ты моя. Моя, слышишь? Забыла, что мы любим друг друга?

— Нет! Это не любовь!

— Разве? Тебе нравилось, забыла?

Он сдвинулся в сторону, перевернул меня на спину, продолжая удерживать, и стал целовать в щёки, шею, лоб — куда попадал. Я вертела головой и мычала от бессилия.

О какой любви он говорил! Нравилось? Мне? Разве так я представляла близость? Внутри поднималась волна отвращения. Казалось ещё минута и меня стошнит. Сквозь слёзы простонала:

— Эд, пусти! Я сейчас описаюсь!

Он услышал. Сначала замер, потом приподнялся на локтях и всмотрелся мне в лицо. Я лежала, закусив губу, и жалобно поскуливала.

— Хорошо, — скривился, — иди, подожду, — кивнул на неприметную дверцу в углу: — Только здесь. Из спальни ни шагу!

Ещё не веря полученной передышке, я осторожно сползла с кровати. Не очень-то соображала. Хоть куда, лишь бы не касаться разгорячённого, казавшегося липким, мужчины. Бросилась в похожую на пенал комнатку. Санузел в спальне — удобно, хотя мы им практически не пользовались, предпочитая просторные удобства в глубине квартиры. Свет включался автоматически, горел, пока не спустишь воду. Захлопнув за собой дверь, поставила замок на предохранитель. Это был психологический шаг — хлипкую щеколду сломать ничего не стоит. Я опустила крышку и уселась на унитаз, совершенно лишившись сил. Что делать? Телефон по-прежнему держала в руке. Надо бы позвонить, позвать на помощь. Кого? Мысли путались. Я прислушивалась к происходящему за дверью.

***

Эдик расхаживал по комнате и негромко рассуждал. Слов я не могла разобрать, складывалось впечатление, что он спорит. Сам с собой что ли? Мной овладел холодный ужас. Смогу ли выбраться из ловушки? Без помощи вряд ли. Недолго думая, набрала и отправила сообщение Геннадию. Просила вызвать полицию. Получив в ответ «ок», немного успокоилась. Теперь нужно тянуть время.

Минуты через две Эдик начал волноваться:

— Лика, с тобой всё в порядке?

— Разумеется, нет.

— Что случилось?

Он ещё спрашивает. Я горько усмехнулась:

— Перенервничала. На меня напала «медвежья» болезнь.

— Давай, выходи. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы поверить в эту чушь. — Не дождавшись ответа, он подёргал дверь и рассмеялся: — Глупая! Неужели ты думаешь, что такая преграда меня удержит!

Ударил кулаком по дереву, я вздрогнула и спросила, не сумев замаскировать испуг:

— Будешь ломать?

— Зачем же портить свой собственный дом? Тут где-то ключик был.

Послышались шаги, а затем шорох выдвигаемых ящичков комода. Я знала, что ключ лежит в моей прикроватной тумбочке. Разумеется, подсказывать не собиралась.

— Эдик, я вызвала полицию!

— Ну и дура, — безразличным тоном констатировал бывший жених, — они сюда раньше чем через два часа не приедут. Да и то вряд ли. Знают, что связываться себе дороже.

— Отпусти меня, пожалуйста, Эд.

— Сначала любовь. Уверен, что после этого ты образумишься.

— Я заявлю об изнасиловании…

— Ха-ха ха, — Эдик, перестав рыться в ящиках, как я могла судить по доносившимся из комнаты звукам, искренне хохотал. Успокоился не вдруг: — Есть куча свидетелей, что ты согласилась выходить за меня.

— Это не даёт тебе права…

— Глупыш, — он подошёл ближе и зашептал в щель: — я скажу, что всё случилось по взаимному согласию, а потом ты обиделась и оговорила меня.

— Вот так просто? Просто обиделась и оговорила?

— Не просто. Приревновала. Нашла в кровати чужой ноготь и разозлилась. А? Похоже на правду? Нашла ведь, вон на тумбочке лежит. Из-за этой мелочи взъелась?

— Мелочи? — не смогла сдержать возмущения. — Ты изменял направо и налево, и даже в голову не брал! Это ненормально?

— Солнышко… — Эдик заговорил вкрадчиво, — что за наивняк? Ведь я пока свободен, никаких измен, просто гуляю напоследок. Как только распишемся…

— Нет! Гуляй дальше. А если тронешь меня, посажу!

— Прекрати, Лика, ты не сможешь ничего доказать. Не сомневайся, адвокат…

— А скандал? Твоему отцу не понравится, что фамилию полощут все кому не лень!

— Брось! Нынче скандалы только помогают раскручиваться. Ты в каком веке живёшь?

Он всё-таки нашёл ключ! Услышав лёгкий скрежет, я схватилась за ручку, не давая её повернуть. Конечно, эту борьбу не выиграла бы, но мне повезло: в прихожей раздался звонок. Потом ещё и ещё. Кто-то настойчиво трезвонил, а потом стал стучать.

— А вот и полиция! — уверенно заявила я.

Может же такое быть? Например, наряд был неподалёку и, получив по рации задание, приехал в адрес. Очень хотелось так думать. Эдик выругался и пошёл смотреть, «кого там принесло».

***

Напряжённо вслушиваясь в звук удалявшихся шагов, я прижалась лбом к дверному полотну — не сразу смогла двигаться. Однако долго стоять нельзя. Пока Эдика отвлекли, надо драпать. Стараясь не стучать каблуками, я кралась через гостиную и прислушивалась к перепалке в прихожей.

— А я вам говорю, лейтенант, что это ошибка, мы никого не вызывали!

— Позвольте всё-таки войти, — голос показался мне знакомым, — и убедиться что с гражданкой Славцевой всё в порядке.

— Разумеется в порядке!

— Мне нужно услышать её версию.

— Да как ты смеешь! А ну убери копыта! — Эдик пытался закрыть дверь, но с той стороны оказался вовсе не слабак:

— Оскорбляете полицейского при исполнении?

Дверь раскрылась шире, за ней оказался мой водитель. Он сумел перешагнуть порог. Всё ещё держась за раскрытую дверь, хозяин загораживал дорогу. Гена выглянул из-за него и замер, брови поползли вверх, рот приоткрылся — в таких случаях говорят: челюсть отвисла. Я обернулась к зеркалу. Да! Есть чему удивиться. Одежда в беспорядке, волосы растрёпаны, тушь размазана…

Положила на подзеркальник телефон, схватила массажную щётку и стала причёсываться. Эдик обернулся со словами:

— Ну вот видишь, лейтенант, жива-здорова гражданка Славцева.

Воспользовавшись ослаблением внимания хозяина, Гена сумел просочиться в прихожую и встал около коробок:

— Что тут произошло?

Вытирая следы туши влажной салфеткой, я передёрнула плечами:

— Эта сволочь пыталась меня изнасиловать.

— Лика! — возмутился Эдик, шагнув ближе. Наткнулся на вытянутую руку мнимого полицейского и обратился к нему: — Она шутит, разве не видно? Мы с невестой занимались любовью, просто ты не вовремя припёрся, вот она и злится.

— Совести у тебя нет, Комов! — заявила я, засовывая телефон в сумочку. — Видала я такую любовь…

Демонстративно достала связку ключей, потрясла позвенев и бросила на подзеркальник. Туда же положила колечко, подаренное в день помолвки.

Эдик потянулся ко мне:

— Лика! Прости, если был груб, этого больше не повторится!

Я отшатнулась, повесила сумку на плечо:

— Лейтенант, вы поможете?

Схватилась за одну из коробок, глазами показывая на другую.

— С удовольствием, — усмехнулся водитель, пресекая попытки Эдика дотянуться до меня.

Я выскользнула на площадку. В прихожей продолжалась борьба. Комов рыпнулся за мной, но Гена двинул его коробкой. Эдик потерял равновесие, отлетел, ударился спиной о кухонную дверь, та раскрылась, а он сел на кафельный пол, со всего маху ударившись пятой точкой. Пока Эдик поднимался и выходил из квартиры, мы успели заскочить в лифт. Угрозы доносились уже через закрывшиеся двери:

— Я сейчас же позвоню в отделение, лейтенант! Тебя попрут из органов, даже не думай, что выкрутишься!

На меня напал истерический смех. Не знаю, как не выронила свою ношу, руки ослабли, колени дрожали, пришлось прислониться к гладкой стенке кабины. Пол слегка вибрировал, мы опускались почти бесшумно. Гена смотрел на меня сочувственно. Ни о чём не спрашивал, за что я была очень благодарна.

Увидев меня в обнимку с коробкой, консьержка привстала со своего креслица:

— А-а-аэ-э? А Эдуард Вадимович?

— До свидания, — только и смогла я выдавить сквозь зубы.

Гена открыл и локтём придержал дверь, дожидаясь, когда я выйду, потом весело крикнул Лидии Викторовне:

— Всего доброго, барышня!

Каким после непривычного обращения стало её лицо, я не посмотрела, сбежала по ступенькам и кинулась к машине. По спине полз холодок: что если Эдик пустится в погоню?

К счастью, до этого не дошло. Скорее всего, Комов наблюдал за нами в окно и очень удивился, увидев, как мы грузим коробки в багажник и садимся — я на пассажирское сидение, а «полицейский» за руль.

Ехали в тишине. Наступило время вечерних «пробок». Гена сосредоточенно вёл машину, то и дело двигая карту на навигаторе, выбирал пути объезда. Я прижалась виском к прохладному стеклу, печально рассматривая незнакомые улицы. По тротуарам спешили нарядные дамочки с покупками, молодые мамы с детьми, стайки подростков, парни и девушки. Весна… Почему мне так паршиво?

Собственно, удивляться нечему. В крушении устойчивых иллюзий приятного мало. Я знала Эдика с самого детства, ничуть не сомневалась в том, что он порядочный, достойный человек. Гнилая суть во всём великолепии открылась не вдруг. Поначалу, узнав об измене, я обиделась, но всё-таки готова была простить: не вернуться, а хотя бы сохранить видимость приятельских отношений. Теперь даже звук его имени был неприятен, стоило подумать о нём, тут же вспоминала удушливый запах постели, на которой меня удерживали силой.

Долгая дорога на окраины столицы вернула меня в состояние равновесия. Было и прошло! Не стоит бередить душу бесконечным прокручиванием случившегося, нужно строить свою жизнь заново. И на это раз без внешнего управления! Додумавшись до простой истины, я испытала благодарность к сидящему рядом человеку, ведь не приди он на выручку, я бы вряд ли сумела выбраться из квартиры Эдика без потерь.

Села ровно и повернулась с улыбкой:

— Ген, а почему он принял тебя за полицейского?

— Ха! — подмигнул мне Геннадий, — я корочки показал! Липовые, правда. Хорошо, что этот козёл был не в том состоянии, чтобы внимательно изучать.

Он, держа руль одной рукой, достал из кармана и протянул мне красную книжицу. Раскрыв, я увидела удостоверение с фотографией знакомого водителя в форме лейтенанта полиции. Сама бы приняла за настоящее, не сразу заметила мелкие буковки: «для розыгрышей».

— А зачем тебе?

— Да-а-а… так! На дороге всякое случается, иногда достаточно помахать перед носом какого-нибудь кретина, чтобы тот поостыл.

— А почему ты в настоящую полицию не обратился? — вернула я удостоверение.

— Пытался, не очень-то они прониклись. Как адрес услышали, стали отнекиваться, мол, оттуда слишком часто ложные вызовы поступают. Мохали, думаю. Дом-то элитный.

Эдик мне тоже самое говорил. Визит «полиции» стал для него полной неожиданностью. Теперь, наверное, во все инстанции названивает, ищет лейтенанта, который развёл его как лошару.

— Спасибо, Гена, если бы не ты… — я машинально поправила волосы, вспомнив, в каком виде предстала перед водителем.

— Брось! Было прикольно. Давненько, не участвовал в шоу.

Ну да… шоу, точно. Повезло ещё, что зрители не собрались.

Прощались у дверей моей съёмной квартиры, Гена помог поднять коробки, поставил на пол и махнул рукой, возвращаясь в лифт. Я успела переключиться на деловую волну:

— Сколько я должна?

— Должна? За что?

— Так за помощь в переезде, — кивнула на спасённое имущество.

— А! Кинь тыщёнку на телефон, будем в расчёте.

Это по-божески. Мог бы и пять запросить, я бы не стала возражать.

Затащила коробки в прихожую, бросила не разобранными. Сейчас срочно в душ! Очень хотелось отмыться. Воспоминания о липких поцелуях заставляли вздрагивать всем телом. Как же хорошо, что я больше никогда… никогда не окажусь в одной постели с Эдуардом Комовым! Он ещё смел говорить, что мне нравилось.

Стоя под тёплыми струями, наяривая себя мыльной губкой, пыталась анализировать отношения с бывшим. О какой любви речь? Мне — тогда восемнадцатилетней девчонке — льстило его внимание. Я же видела, как на Эдика смотрели другие девушки, просто пожирали взглядами. Он же опекал меня. Так, по крайней мере, казалось. Любопытно было испытать, каково это быть парой. Всё вокруг казалось романтичным, волшебным. Ночные прогулки по морскому пляжу, запах водорослей, россыпь звёзд на чёрном южном небе, разговоры о прочитанных книгах и новых фильмах, о музыке. Говорил всегда Эдик. Порой напевал и насвистывал. Я превратилась в увлечённую им фанатку, наслаждалась моментом, как тогда казалось — счастья. По сути была ещё ребёнком и стремилась к взрослой жизни. Эдик стал моим путеводителем. Доверилась.

Конец ознакомительного фрагмента.