Однажды в Прибалтике. Книга шестая. Датские зарисовки

Ирина Анатольевна Рычаловская, 2021

Фаина успешно проходит назначенное ей испытание и с удивлением обнаруживает, что способна улавливать эмоциональный настрой, исходящий от присутствующих рядом людей. Используя этот дар, она пытается принести максимальную пользу, осваивая новую для себя реальность.

Глава 2. Полетели.

Я никогда не задумывался, какое место в моей жизни занимает семья. Ну была и была… Как у всех. Но потом…. все рухнуло в одночастье.

На похороны примчался сын, звал с собой. Я хотя находился в шоке, но твердо отказался от приглашения, хорошо понимая, что вряд ли там приживусь.

Лет пять назад мы решились его навестить. Долго летели над океаном. В мечтах я грезил о новой стране, новой жизни в ней, но в действительности все очень быстро стало действовать нам на нервы.

И хотя народ кругом был весьма благодушно настроен и природа красивая… невозможность потолковать по душам, попросить что — будь в магазине, почитать внукам книжку, поиграть с ними, оказалась, увы, недоступна нам.

И еда совершенно чужая, даже пиво не то, а на бургеры мы вообще не хотели смотреть.

Нам тогда уже стукнуло семьдесят. В этом возрасте глупо надеяться, что можно с легкостью вписаться в незнакомую для себя среду.

С облегчением возвратились домой. Жизнь текла как обычно, но со смертью жены изменилось буквально все.

Тяжело было к этому привыкать. Часами бесцельно слоняясь по квартире, я все глубже погружался в отчаяние. Иногда память подсказывала эпизоды из нашего общего прошлого.

Иной раз я был резок с женой. Ведь с годами у нас у обоих характеры портились. Нас стало многое раздражать. Но ведь было немало хорошего.

Она с утра хлопотала на кухне, подавала еду, что-то мыла. При ее жизни в квартире повсюду царила идеальная чистота.

Оставшись один, я стал мучиться от бессонницы и, просыпаясь посреди ночи, долго маялся в мятой постели, напрасно пытаясь заставить себя уснуть.

Как многие, пробовал победить свое беспокойство алкоголем, но пьянство никогда не привлекало меня и потому не сработало.

А еще я боялся, что вдруг упаду, заболею и буду лежать без движения не имея возможности подойти к телефону, чтобы позвать на помощь.

Сын, конечно же, разделяя мои опасения, продолжал уговаривать переехать к нему. Обещал познакомить с русскоговорящей общиной, сулил, что мне там не придется скучать.

Это было заманчиво, но я принял решение до конца оставаться здесь.

Потому что привык. Мог легко объясниться в любом магазине, посетить поликлинику. Ведь прекрасно владел и латышским и русским языками. А в Канаде стал бы чувствовать себя человеком второго сорта.

Нужно было подумать об этом раньше. Я теперь это понял отчетливо. Мы б уже адаптировались. Дураки были. Вот и весь разговор.

***

…. Пытаясь сдержать нарастающее волнение, Фаина медленно поднималась по трапу. В салоне самолета она, заставив себя беззаботно улыбнуться, слегка севшим голосом поздоровалась со стоявшими у входа бортпроводниками. Те оценивающе осмотрели ее.

— Плохое начало! Явно взяли меня на заметку. Думают — не смогу поместиться в кресле. И тогда прощай Копенгаген!

Втянув голову в плечи, она с трудом дотащилась до своего места, которое к огромному облегчению находилось напротив окна. Но прежде чем сесть, нужно было еще разобраться с тяжелой сумкой.

Входившие в салон пассажиры легко закидывали свой ручной багаж на верхние полки. Фаина с тоской поняла, что из-за собственных габаритов не сможет последовать их примеру.

— Не хватит места для разворота, — сообразила она и попыталась продвинуть сумку под сиденье кресла. Это также оказалось нереально.

Образовавшаяся за ней очередь терпеливо ждала. Никто пока не выказывал нетерпения.

Прикусив губу, Фаина поднапряглась и, приподняв сумку, попыталась добросить ее до полки. И.… промахнулась.

— Ну и что теперь предпринять?

— Сорри, — стоявший поблизости молодой парень с реденькой рыжей бородкой, легко подхватил сумку с пола и водрузил ее рядом с лежащими наверху чемоданами.

— Сенкью, — проблеяла не своим голосом Фаина, рванувшись к законному креслу у окна.

— Не хватает еще застрять здесь!

Ей показалось, что все, кто находятся в этот момент вокруг, на мгновение замерли и с издевкой следят за ней.

— Неуклюжая курица, — зло шептала она, стараясь устроиться поудобнее. Но ей что — то мешало. В конце — концов обнаружилось, что она сидит на ремнях безопасности. Те больно впиваются в ягодицы.

— Даже куртку не удосужилась снять! Растяпа и есть!

Выяснилось — никто на нее не глазел, двигавшиеся по проходу люди, были заняты собственными делами.

Они не спеша раздевались, садились и принимали расслабленные позы. Некоторые доставали телефоны, кое кто раскрывал газету…

Фаина с облегчением ощутила, как копившееся с утра напряжение, медленно отпускает ее.

— Все прекрасно устроилось, да и место хорошее у окна! И сейчас полетим!

В иллюминаторе было видно, как медленно отъезжает тележка, погрузившая в самолет багаж.

— Через час с небольшим буду в Дании! Интересно, что скажет Мариночка?

…. — Имей в виду — тебе не стоит летать в самолетах. С такой — то комплекцией… — как-то раз пошутила подруга, — усекла?

Она глубоко затянулась, выпуская струйку дыма в потолок. Они пили чай у Фаины на кухне, объедаясь только что испеченными эклерчиками, до которых Марина была большая охотница.

— Все так плохо? — насторожилась Фаина. Ее голос против воли начал подрагивать. В самом деле, услышать подобную новость никому не бывает приятно. Особенно если это исходит от близкого человека.

— Вовсе нет, — Марина медленно затушила сигарету, — просто нужно держать под контролем свой вес. А иначе возникнут трудности.

Фаина тряхнула головой, пытаясь сделать вид, что ничего обидного не произошло. Ее подруга, работавшая главным бухгалтером на фирме «Дионис», сама не отличалась хрупким телосложением и постоянно боролась с лишними килограммами, а потому обычно оценивающе следила за «пампушечками».

Особенно строго она относилась к Фаине. Нескладная фигура подруги искренне огорчала ее.

— Мы с тобой, как два берега у одной реки, — у меня с животом проблемы — не могу убрать лишний жир, у тебя растет задняя часть. Что-то следует делать. Ты меня поняла?

— Отчего ж не понять? — Фаина натянуто улыбнулась, пытаясь погасить нарастающее раздражение. Однако в душе все сильнее разгоралось негодование.

Мало того, что на улице мужики оборачиваются, отпуская вслед сальные шуточки, в магазине бабы довольно хихикают, муж норовит шлепнуть по заду, так теперь еще в собственном доме взялись учить!

— Сама знаю, что отвратительно выгляжу.

Ей внезапно стало жалко себя. Даже слезы на глаза навернулись.

— Я такая уродина.

— Ерунду не неси, — испугалась Марина, не ожидавшая подобной реакции.

— Я сегодня на взводе.

— Почему это?

— Потому что, два килограмма прибавила. Что — то видимо съела опять. А ведь клятвенно обещала…

Протянув руку, она взяла с тарелки еще один эклер.

— Так вот все и идет.

— Сочувствую.

Теперь становилось понятно отчего вдруг подруга так завелась. Два килограмма не шутка.

Марина была весьма невоздержанна на язык. Но она так же быстро и отходила. Оскорбив человека, потом с удовольствием каялась, с жаром обличая себя. Извинялась, преданно глядя в глаза обиженному.

— Мне не нужно сочувствовать, скажи лучше — когда ты последний раз взвешивалась?

— Кто? Я?

Фаина собралась было соврать, но поняла, что последует следующий вопрос, на который она не сумеет ответить.

Почти полгода прошло с тех пор как… Страшно было не то что взвешиваться, а даже приближаться к весам. Их засунули в шкаф и хозяйка успокаивала себя тем, что вскоре обязательно снова достанет их.

— Что молчишь? — настаивала подруга, — говори не стесняйся. Здесь все свои.

— Ах, отстань, — после продолжительной паузы отмахнулась Фаина.

— Это личное.

— А я так понимаю, что ты словно страус закрыла глаза на проблему и думаешь все само собой рассосется, да?

— Не пори ерунду.

Стыдно было признаться, что все так и есть, не хотелось выглядеть совсем уже безвольной гусеницей.

— Но я жду.

Осознав, что выхода нет, Фаина нехотя стала каяться.

— Да я спрятала их.

— Это путь в никуда.

— Зато в магазине вообще не притрагиваюсь к сладкому. Только дома себе позволяю. Это просто какое — то наказание.

— Хорошо понимаю тебя. Ты ведь знаешь — я и сама обожаю сдобу.

Сообщив это, Марина вновь потянулась за пирожным.

— Ем, потом каюсь, потом успокаиваю себя, что живем — то мы один раз. Правильно?

— Не совсем.

— Что — то новенькое, ты часом в религию не ударилась? В таком случае поздравляю тебя.

— Нет, но думаю — у всех у нас много жизней.

— Шутишь?

Фаина была бы не прочь просветить подругу, однако взглянув на ее насмешливое лицо, стало понятно, та не воспримет серьезно подобный разговор.

— Да и я не сумею правильно подобрать слова, что б ее убедить, к тому же, возможно, ей не нужны мои откровения. Кто я такая, чтобы кого — то учить? Все же может попробовать?

— Иной раз мне кажется, что когда — то я уже была здесь, — после короткого раздумья осторожно произнесла она.

— Где здесь? — удивилась Марина.

По роду своей работы она привыкла докапываться до самой сути. Вот и сейчас ей хотелось понять, что означают подобные странные речи.

— Просто здесь. На Земле.

— Это знаешь как называется — «дежавю»!

— Все возможно, — пожалев о своем неуместном порыве, Фаина постаралась быстрее закончить разговор.

— Давай лучше поговорим о другом. Вот смотри — почему — то я не особенно жалую зелень, — например шпинат, сельдерей и так далее…. Их ведь можно в любом количестве поедать.

Она сладко зажмурилась, представляя, как жует по ночам отварную капусту со шпинатом, запивая чаем без сахара и как лакомится тертой морковкой, кусочками тыквы и кабачка. А потом довольная, с чистой совестью отправляется на покой.

— Не могу заставить себя это есть.

— Но кассирша — то ваша смогла изменить себя. И ты сможешь.

— Это как понимать?

Фаина насторожилась. Упоминание о Тамаре заинтересовало ее.

— Хочешь сообщить что — то новенькое? Так я вся в нетерпении.

— Она как — то худела и, надо сказать, у нее получилось удачно. Потом начала поправляться, но… справилась. Каким — то образом ей удается поддерживать вес. Вот бы выяснить как.

— В магазине что только не говорят про нее. Некоторые считают, что она обладает паранормальными способностями.

Фаине страстно хотелось об этом порассуждать.

— Не смеши, что еще за способности? Я не верю в подобную чушь. А ты веришь?

— Конечно же нет.

— Вот и правильно. Она, кстати, недавно шикарный торт испекла.

— Она что?

Фаина застыла с открытым ртом.

Марина мечтательно закатила глаза.

— Обожаю «Наполеон». Это вещь!

— Ты серьезно?

Было трудно представить себе Тамару на кухне, колдующей у плиты.

— Подружись с ней. Она часто печет и передает с мужем то одно, то другое. Никогда не поверю, что не пробует. На Рождественском вечере она ела как заведенная.

— Непохоже, что ты с торта смогла набрать два кило. — Фаина хитро прищурилась.

— Давай, кайся. Наверняка ночью шастала к холодильнику. Скажешь нет?

— Было дело. Не стану врать. Сама знаешь — ведь стоит только начать.

— Все проблемы у нас в голове.

— Не совсем поняла.

Марина с усмешкой уставилась на подругу.

— Я читала, что мозг существует отдельно. Как бы сам по себе. Наше тело лишь выполняет его команды.

— Ты хоть слышишь себя?

— Погоди. Если мозг управляет нами… мы кем — то созданы.

— Продолжай, — Марина искренне не понимала, отчего подобная ерунда так интересует Фаину. Про пресловутую программу она уже слышала от нее, и не раз.

— Что еще интересного откопала?

— А если и мозг получает команды?

— Оттуда что ли? — Марина ткнула пальцем в потолок. — Но в чем смысл?

— Не имею понятия, но тогда получается, что от нас вообще ничего не зависит.

— Ну уж нет, ты давай не противоречь себе, — голос Марины зазвучал громче обычного. Она решила раз и навсегда направить подругу на путь истинный.

— Лично я сама определяю, что мне следует делать и сама отвечаю за все. Я не робот.

— Я не это имела в виду. Неужели тебе совершенно не интересно…

— Что конкретно?

— Кто мы такие. Очевидно же — в нашем теле находится не одно существо.

— Ну вообще…

— Да, представь себе. Мы хотим много есть, отдыхать, полежать на диване, например, но в то же время пытаемся обуздать себя, недовольны бываем собой, когда что — нибудь нарушаем. И ругаем себя за это, разве нет?

— К чему клонишь — то?

— Если б были одним существом, мы бы следовали только своим желаниям.

— Потому что мы не животные.

— Да, конечно, мы обладаем разумом. Только столько еще непонятного. Самый главный вопрос — что собой представляет человек? Неужели тебе все равно?

— Я об этом не думаю.

— Очень жаль.

— Все подобные рассуждения — тупиковый путь. И твой, муж между прочим, предупреждал меня.

— Даже так?

— После болезни ты изменилась, говоришь непонятно что, постоянно витаешь в облаках. Мы о тебе беспокоимся.

— О чем именно беспокоитесь? Что я спятила? — поняв, что зашла слишком далеко, Фаина постаралась свести неприятной разговор к шутке.

Но подруга не поддержала веселья.

— Думаю, тебя там в больнице зомбировали, — неожиданно сообщила она.

— Ух ты!

— Там ведь ходят какие — то проповедницы, говорят и литературу приносят, зазывают на лекции…

— Все. Давай прекратим это.

… Приняв решение отправиться в Данию, Фаина вспомнила тот давний разговор. Ее охватили сомнения — что если Марина права и она не поместится в кресло?

— Так можно сойти с ума, — по ночам, ворочаясь без сна, терзалась она, — ведь если Наташка узнает, что меня не пустили в самолет из-за толщины, это будет реальная катастрофа. Безусловно я потеряю авторитет в ее глазах. Ну в самом деле — как можно уважать человека, который так запустил себя?

По мере приближения даты вылета ее муки усиливались.

Наконец, устав от бесплодных сомнений, она решилась признаться мужу.

— Ты серьезно так думаешь? — поразился Михаил. — Да ты шутишь!

Он выразительно покрутил пальцем у виска.

— Нет, представь себе — не шучу, — стиснув зубы, Фаина постаралась скрыть отчаяние, владевшее ею последние дни.

— Говорю совершенно серьезно. Может стоит…

— Что? — супруг впился в нее внимательным взглядом.

— Говори, раз уж начала.

— Ну так… может нужно два места заказывать. Зачем понапрасну рисковать. И Наташка тогда не узнает.

— Не узнает Наташка… Вот значит как!

— Да, сам видишь, я откровенна с тобой.

Фаина улыбнулась кривой улыбкой.

— Невезучая я, не могу умерить свой идиотский аппетит. И теперь вот настигла расплата.

— Ну и ну… — наконец до Михаила дошло, что она не прикалывается, а в самом деле страдает от выдуманной самой же проблемы.

— Успокойся. Кончай дурью маяться. Увидишь, в Европе имеются тетки покруче тебя. Корпулентное в смысле.

Он усмехнулся, заметив как оживилась супруга.

— По сравнению с ними ты просто модель!

— Будь что будет. Не влезу в кресло, значит не полечу.

— Однако тревога все возрастала.

…. Она начала поправляться еще в студенческие времена.

Уехав учиться в Ростов—на—Дону, поселилась с подругой на частной квартире на окраине города.

Из дома им постоянно присылали посылки — копченую колбасу, сало, конфеты и шоколад. Фаине же, после жизни в Чите, все время хотелось чего — нибудь вкусненького.

Возвратившись домой после лекций и приготовив плотный обед, отяжелев, они неспеша направлялись в кино, высиживали по два сеанса и после ужинали, подолгу пили чай, жевали печенье с конфетами, не брезговали и газировкой. Никто не думал тогда, что это пагубно скажется на фигуре.

В Ростове летом царило фруктовое изобилие. Вначале в июне появлялась черешня. Она была на любой вкус и цвет. Особенно хороша была шпанка. Фаина очень любила ее.

Затем вызревали другие ягоды, а осенью на всех углах были навалены горы арбузов и дынь. Ах эти чудные дыни! Они одуряюще пахли и просто таяли во рту. И стоили десять копеек за килограмм.

Их можно было есть целый день. Но к сожалению ничего не проходит даром. Ко времени окончания института Фаина явно набрала лишний вес.

Но если у подруги жир откладывался равномерно, то у нее отчего — то росли в основном ягодицы. Вначале она не обращала на это внимания. Вышла замуж, переехала в Ригу, а после рождения дочери стала замечать оживление со стороны мужчин и насмешливые перешептывания дам при виде ее.

Когда наконец спохватилась, было поздно. Процесс зашел далеко. Сев на жесткую диету, продержалась на ней всего несколько дней. А в последние годы начала регулярно наедаться по ночам.

На следующий день привычно корила себя за обжорство, но наступал вечер и ее, как магнитом, вновь притягивало на кухню…

…. В данный момент, сидя в самолете, ей вспоминалось, как накануне, укладывая в сумку продукты для дочери, она волновалась по поводу пресловутого кресла и слушала бесконечные поучения Михаила.

Дочь, попросила привезти ржаной хлеб и несколько сладких сырков, однако Фаина набила чемодан колбасой, а также зеленым горошком, сгущенным молоком, майонезом… Не забыла о твороге и посчитала, что копченная курочка от фирмы «Лидо» окажется там весьма кстати.

— Ты понимаешь, что собираешься в цивилизованную страну? — увещевал супруг.

— Зачем тебе столько продуктов? Все это ты потом выбросишь.

— Я буду в Дании две недели.

— И потому забираешь с собой даже крупы, да? Копченую салаку зачем везешь?

— В свое время купила по скидкам.

— Кто это станет есть?

— Я буду.

— Правда? Ты вроде решила начать контролировать вес.

— Так праздники на носу. На диету потом. Вернусь и тогда уже…

Фаина невозмутимо пожала плечами.

— С трудом верится.

— К тому же я ведь не побегу в первый день по приезду в магазин за продуктами. Как считаешь?

— Уверена, кроме тебя там некому будет сходить? — не отставал Михаил.

— Интересно самой. Без гостинцев никак нельзя. Наташка скучает по нашим латвийским продуктам.

— Хорошо, — согласился супруг, — но скажи на милость, зачем тебе две селедки?

— Ах, отстань от меня!

Фаина считала, что поступает абсолютно правильно.

— Еще возьму кислой капусты, а также соленых огурчиков и немного свеклы…

— Тогда арендуй самолет, завали его под завязку, чего стесняться — то.

— Издеваешься?