Каменное сердце дракона. Исцеление его души

Ирина Алексеева (2024)

Он — дракон, переживший страшные вещи. Воин, не знающий ласки и любви. Его душа давно обратилась в бесчувственный камень. Но он все еще способен ответить добром на добро. Я спасла ему жизнь, а он вытащил меня из темницы и взял в жены. Опальный, опасный, он скрывает боль за маской жестокости. И лишь амулет с изображением Фиалки, дарованный мне Богиней, способен исцелить его сердце.

Глава 3

Ещё несколько дней я ходила и повсюду присматривалась, прислушивалась, не говорят ли где о раненом драконе, не попал ли он в плен, не оказался ли растерзан дикими животными. Должно быть, они своими когтями заразили его чем-то, и болезнь тянула из него все силы. Амулет, что покоился у меня на груди под платьем, не смог залечить его раны, потому как все силы были пущены на избавление от заразы. И к тому же, он не мог придать сил. Для этого дракон должен был отдыхать и хорошо питаться. Мешок, в котором я оставляла ему продукты, был пуст, но вряд ли ему хватило бы этого, чтобы полностью оправиться.

Но всё было тихо, и со временем я стала реже думать о чужаке. Лишь изредка он приходил ко мне во снах, и его рычание сменялось ласковыми словами, которые звучали в сказках о драконах.

— Вот и она, — послышался голос мачехи, когда однажды вечером я вернулась домой с сенокоса.

Руки гудели, и мне хотелось лишь взять сорочку, чтобы искупаться в реке и немного освежиться. Лето только началось. Вода была ещё прохладной, но уже приятной. Дети не вылезали из реки, а старики ругались, что они распугали всю рыбу. Но в тот час, ближе к закату, детей уже зазывали домой, и приходило время женщин привести себя в порядок после тяжёлого дня.

Летом всегда было много работы. Мы с подружками, расходясь по домам, сговорились встретиться под покровом ивовых ветвей и поплавать всласть.

Но судьба распорядилась иначе.

— У нас гости? — спросила я, проходя в дом из предбанника, а потом отшатнулась, увидев две крупные фигуры в чёрных плащах с серебристым королевским гербом, который изображал щит и копьё в окружении дубовых листьев.

— Лирель, дочь Драйка из деревни Мюррен близ Лефиа, — отчётливо произнёс один. — Вы арестованы за оказание помощи силам повстанцев.

Я перевела взгляд на мачеху. Рот сам собой приоткрылся, но никакие слова не слетали с моего языка, словно он онемел. Я была не в силах даже попытаться защититься или сказать что-то в своё оправдание.

Я будто обернулась камнем.

Мужчины подошли ко мне, завели мои руки за спину и надели на них кандалы.

— Мне всего девятнадцать, — наконец, смогла сказать я, подняв взор на суровых драконов, чьи глаза отливали серебром. — И живу одна, с матушкой. Разве мы похожи на тех, кто преступит закон?

— Не слушайте её! — подняла голос Велена. — Эта девка из дома всю еду перетаскала, ничего своим не оставила! Скоро мы с голоду тут подохнем, всё идёт на прокорм упырей поганых!

— Матушка больна, — поспешила возразить я. — Как мы без батюшки остались, так она горюет, так сильно горюет, что совсем ум потеряла.

— Разбираться будет прокурор, — сухо ответил один из них. — Нам до того дела нет. Велено привести, и мы приводим. А теперь вперёд, если хочешь дойти своими ногами!

Я знала, что драконам нельзя перечить. Опальники были строги, любое неповиновение могло мгновенно обернуться смертью. Я лишь благодарила Всевышнего, что амулет утром оставила в укромном месте, как только услышала, что драконы появились в Мюррене. Они жадны до волшебных сил, всех ведьм извели. Но во мне не было природного дара. Лишь дарованный незнакомкой амулет…

Время стало тянуться медленно. Меня везли в столичный град Вералею в телеге с другими узниками, так же скованными кандалами, как и я. Возница гнал коней, чтобы не опоздать, и не сильно заботился о том, как трясло телегу на камнях и выбоинах. Мы ехали всю ночь, весь день, и всё то время нам не давали ни еды, ни воды. Ночью в телеге было холодно, а днём — нестерпимо жарко на открытом солнце, которое впервые за лето начало по-настоящему припекать. Губы мои высохли и слиплись, сил не осталось в теле ни капельки.

— Так это и есть ваша лекарка? — спросил тюремщик, когда меня, наконец, довезли до места назначения. Возле небольшой тюрьмы высадили только лишь меня и ещё одного мужчину. Повстанца, пойманного во время нападения на опальников.

— Да кто ж её знает, — хмыкнул другой тюремщик. — По документам вроде она. Здесь говорится, что ведьма.

— Ведьма? У нас здесь такие редкость. Неужто иродам помогала колдовством каким?

— У неё и спроси.

Я смотрела в пол, не поднимая головы. Сил не было даже стоять. Всё, чего мне в тот момент хотелось — это лечь и забыться пусть тревожным, но всё-таки сном.

— Эй, ведьма, — тюремщик, что держал за шиворот платья, тряхнул меня, заставляя поднять взгляд на второго. — Ты чем так провинилась, что тебя не куда-нибудь, а в сам Староград распределили?

Я прожигала взглядом тюремщика, но не отвечала. Любой ответ, что бы я ни сказала, они обязательно исказили бы против меня.

С ними нельзя было говорить. Ни за что.

— Ты знаешь, красотка, что здесь долго не задерживаются? — вкрадчиво спросил второй тюремщик, приблизившись ко мне. Он взял меня за подбородок, заставил поднять голову выше и оценивающе осмотрел. — Тебя казнят со дня на день. Староград — тюрьма, из которой живыми не выходят.

Я прикрыла глаза, чтобы не видеть его противного лица. Он не был драконом. Всего лишь продажный мужик, который чувствует свою власть, находясь при осуждённых смертниках. И выглядел он так же мерзко, как и его прогнившая душа.

— И никто не узнает, чем мы тут с тобой будем заниматься после комендантского часа, — пообещал он, обдав меня зловонным дыханием.

После этого он забрал у первого ключи от моих кандалов и толкнул меня в сторону выделенных новым заключенным камер.

Толкнув меня за крепкую дубовую решётку с крошечным окошком, он резко захлопнул её, после чего раздался скрип запираемого замка.

— Посиди пока здесь. Подумай, что ты можешь нам предложить, чтобы последние дни твои были послаще.

Лицо тюремщика перекосилось в довольной усмешке, а потом исчезло в глубине коридоров. Я осталась одна в крошечной, пропахшей гнилью каморке. Даже в заброшенном охотничьем домике никогда не было так темно, сыро и затхло, как в темнице Староградной тюрьмы.

Кроме худенькой подстилки из сена на полу, в каморке не было ничего. Должно быть, узники справляли нужду прямо здесь, и от этой мысли мне стало совсем тошно. Мои ноги были босы, ведь опальники не дали мне даже обуться перед выходом из дома, и я осторожно ступала, надеясь не наступить на крысу или что ещё похуже. Дошла до подстилки, осмотрела её, как могла, в тусклом свете факелов, что доносился из коридоров, и села на корточки.

Думать я уже ни о чём не могла. Может, от усталости, а может, от шока. Руки всё ещё были скованы кандалами. Я обняла собственные ноги, прижав колени к груди, и скоро задремала, сидя на сене в тёмной комнатке.

— Какой ещё дракон?! — разбудил меня недовольный мужской голос.

Я вздрогнула, встрепенулась и не сразу поняла, что происходит.

— Да генерал какой-то. У вас всё в порядке? Все заключённые на месте?!

— Да вроде все.

— Девчонку сегодняшнюю не трогал?

— Да когда б я успел, она не жрала ещё даже!

Мужской голос очень грязно выругался, от чего у меня по спине побежали мурашки, а скоро к ним присоединился и третий.

–… приказано перевести в другое место.

— Это в какое такое?

— Не ваше дело! — эта фраза прозвучала с такой властной уверенностью, что я не сомневалась: это и есть голос пришедшего дракона.

— Их к нам только сегодня распределили. Подождите до утра…

— В самом деле, ваэ-дэн, мы пришлём её, как только взойдёт солнце, только покажите распоряжение…

— Я её забираю, — прорычал дракон прямо за дверью моей темницы. — Немедленно!

Кажется, у меня остановилось сердце.

Я встала, на ходу отряхивая платье от сена, насколько позволяли кандалы, и подошла к зарешёченому окошку. За ним был хорошо виден волевой профиль того самого чужака, которого несколько дней назад я нашла в лесу едва живым.

— У вас есть разрешение прокурора? — уточнил тюремщик, но дракон поднял голос, заставив его вздрогнуть:

— Смеешь сомневаться в моём слове?!

— Никак нет, генерал, — тот вытянулся по стойке “смирно”, и в следующее мгновение в двери темницы со скрипом провернулся большой ключ.

Я отпрянула от неё, сделала шаг назад, запнулась о камешек в полу и упала на кучу сена. Та была слишком тонкой, и я больно ушиблась, но тут же забыла о боли, потому что дракон вошёл в темницу, жестом велев тюремщику оставаться снаружи.

— Ты идёшь со мной, — глухо сказал он. Схватив меня за плечо, поставил на ноги, потом снял кандалы, отбросив их в сторону, и вернул ключи тюремщику. Я было начала потирать уставшие запястья, но дракон тут же вынул другие наручники из-за пояса, завёл мои руки за спину и снова заковал их.

Я обмерла, боясь сделать шаг. Если до этой минуты меня ждала казнь, то теперь могло случиться нечто гораздо хуже. Кто знает, что придёт в голову опальнику, который пришёл лично забрать преступника.

А я преступала закон. Множество раз. И если опальники напали на мой след, то доказать невиновность будет невозможно.

— Пошла! — дракон толкнул меня в спину, и я едва не упала, поспешно сделав несколько шагов.

Тюремщики напряжённо наблюдали, как я, сбиваясь с шага, чуть не падая, шла по коридору. Один из них поигрывал ключами, но уже не ухмылялся, как до этого.

Пальцы на ногах болели от того, что приходилось спотыкаться о неровный пол, но дракон продолжал толкать меня в холку, заставляя снова и снова ускоряться. Растрёпанные волосы падали на лицо, от косы уже почти ничего не осталось. И когда мы проходили мимо огромного начищенного металлического замка, я успела увидеть в нём собственное отражение.

В самом деле, ведьма.

Я сжимала зубы, не позволяя себе плакать. Этим ублюдкам моё страдание только в радость — так всегда говорил папа и его соратники. И раз уж я оказалась в их руках, то не причиню им такой радости.

И молить о пощаде я тоже не собиралась. Всё равно не пощадят, если сами не решат изменить приговор.

— А вы говорили, — усмехнулась я, когда тюремщик открывал последнюю дверь на пути к свободе, — что отсюда живыми не уходят.

— Пошла! — рявкнул на меня дракон и с такой силой толкнул, что я запнулась о порог и всё-таки упала прямо в пыль ночного города.

— Как низко, — проговорила я, с трудом садясь. Скованные за спиной руки не давали встать на ноги, а на языке налипла пыль. — Вот, значит, ваша благодарность.

Дракон, не говоря ни слова, схватил меня за шиворот и поднял на ноги, чуть придушив воротом платья. А потом так, продолжая удерживать, и потащил к фургону, запряженному двумя лошадьми. Затолкав меня внутрь и заперев, сам он сел на козлы и, ударив плетью, заставил коней потрусить по неровной дороге.

Лёжа на полу фургона, я свернулась калачикам и тихо засмеялась.

Главное — не плакать.