Мудрость из глубины веков. Высшая Школа Сказкотворчества. Ступень 2

Ирина Александровна Домнина

Вы читаете мою третью книгу, написанную в ходе обучения на курсе «Формула Волшебства» Ступень II в Высшей Школе Сказкотворчества.

Иван-царевич и Гусли-Самогуды

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей. Жили в любви да согласии. В положенный срок родилась у них дочь. Нарадоваться родители не могли на свою красавицу Любаву. А дочь росла и хорошела день ото дня. Была она добрая и разные рукоделия любила. И вот однажды гуляла Любава в царском саду со своими нянюшками, налетел вихрь-ураган и повалил нянюшек на землю. Когда они наконец поднялись с земли и протерли глаза от песка, увидели, что царевны и слет простыл. Побежали они со всех ног к царю.

— Царь-батюшка, не вели казнить, не углядели мы, пропала наша царевна, — запричитали няньки.

— Как же это могло произойти, — негодовал царь.

И рассказали няньки, как дело было.

Царь с царицей долго горевали. Объявил царь награду тому, кто найдет дочь его и вернет в отчий дом. Обещал в жены отдать Любаву и полцарства в придачу пожаловать. Только безуспешны были все поиски.

Время шло, а оно, как известно, лечит.

Прошло с той поры три года, и родился у царя с царицей сын Иван. Приставил государь к своему наследнику учителей мудрых да воевод храбрых.

Стал Иван подрастать, словно пшеничное тесто на опаре всходить: не по дням, а по часам. И лицом-то он хорош, и умен, и статен. Одно только государя печалило: не было у царевича молодецкой удали, богатырской хватки. Не любил он ни мечом каленым махать, ни копье булатное бросать. Крепости царский наследник с ровесниками своими не строил, воевод вполуха слушал. Одна у него была утеха — на гуслях-самогудах бренчать.

А играл Иван-царевич так умело, что все вокруг заслушивались! Как коснется он пальцами струн медных, так запоют-загудят они чудесными голосами. Если грустную мелодию юноша наигрывает, то люди плачут, а если веселый мотив заиграет, то даже безногие в пляс пуститься норовят. Хороша та музыка, только казны-то ею царской не наполнишь, врага любого не одолеешь…

Вот позвал как-то раз царь царевича пред свои очи ясные да говорит:

— Сын ты мой любимый, наследник единственный! Всем хорош ты да пригож, одно только меня кручинит: не вижу я в тебе молодецкой удали, богатырской хватки. Не любишь ты ни мечом каленым махать, ни копье булатное бросать. Крепости с ровесниками своими ты не строишь, воевод вполуха слушаешь. Стар я становлюсь, а царству нашему враги лютые угрожают. Что будет, если нападут они на нас, государство наше завоюют, воевод да бояр смерти предадут, а меня с царицей в плен возьмут? Как ты народ свой да родителей защищать будешь?

Выслушал Иван-царевич отца внимательно, подумал и отвечает:

— Государь мой, батюшка! Не силой города берут, а хитростью, не дубиной ворота бьют, а уменьем их распахивают. Вот была у меня сестра-царевна, подхватил ее ветер перелетный да унес неведомо куда. Стерлась память о ней, словно метелью замело. Созови всех своих славных князей, отважных воевод да могучих богатырей, вели им сослужить тебе службу царскую — отыскать царевну Любаву. Пусть берут добрые молодцы мечи булатные, копья железные, стрелы каленые, доспехи крепкие да в путь-дорогу отправляются! Ежели кто тебе такую службу сослужит, то отдай ему все мое наследство, а мне вели поваренком быть или скоморохом слыть. А если никто не согласится, то я сам за тридевять земель пойду да сестру свою отыщу. И тогда увидишь ты, что разум человеческий сильнее любого копья железного, крепче любого меча булатного, острее любой стрелы каленой.

Понравилась царю эта речь, созвал он славных князей, отважных воевод да могучих богатырей и сказал:

— Тому из вас, кто сослужит мне службу да отыщет царевну, которую ветер перелетный унес, отдам я Любаву в жены да полцарства в придачу.

Переглянулись князья, богатыри да воеводы, посовещались и отвечают:

— Эта задача, государь, для нас непосильная. Нет среди нас добровольцев, согласных на поиски дочери твоей отправиться.

Вышел тогда вперед Иван-царевич и говорит:

— Царь-батюшка, раз никто не берется сослужить тебе службу, благослови меня в путь-дорогу дальнюю! Пойду я на поиски сестры моей пропавшей, и никакого царского жалованья мне за это не надобно.

— Хорошо! — отвечает царь. — Благословляю я тебя на дело праведное! Бери из казны золота, серебра да каменьев драгоценных сколько требуется. Коли помощь тебе нужна, забирай дружину царскую — и пеших, и конников. Да оружие выбери самое лучшее, чтобы смог ты с врагами на равных сражаться.

— Спасибо тебе, царь-батюшка, только не возьму я ни золота, ни серебра, ни каменьев драгоценных. Не нужна мне дружина, обойдусь я и без оружия. Возьму с собой лишь гусли-самогуды да сухарей котомку. Ежели через три года назад в родное царство не вернусь, выбирай себе нового наследника.

Помолился Иван-царевич и отправился, куда глаза глядят. Долго ли он шел, коротко ли, низко ли брел, высоко ли — скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. С утра до вечера добрый молодец все прямо да прямо шагал, а как ночь наступала, на травушку-муравушку шелковую ложился да под сводом небесным с яркими звездами словно под покрывалом широким спал. Шел он так, шел, пока не добрался до леса дремучего. Подошел Иван поближе, слышит: что-то трещит в лесу, гремит, завывает.

— Что ж, — думает царевич, — двум смертям не бывать, а одной не миновать!

Отправился он в самую лесную чащу страху в глаза посмотреть. Добрался до опушки, видит: два чертика дерутся. Один друга своего дубом коренастым колотит, а второй сосной высоченной отбивается. Мутузят они друг друга со всей бесовской силы, аж искры из глаз летят! Подошел к ним Иван поближе, снял гусли с плеча да заиграл плясовую. Опешили черти, а потом как пустились трепака наяривать, что пыль аж до самого неба поднялась. Плясали они так, плясали, пока не уморились, да на землю не повалились. Спрашивает их тогда царский сын:

— Почему это вы, ребята, деретесь? Что не поделили?

Отвечают ему черти наперебой:

— Как же нам не драться, мил человек? Вот сам рассуди! Шли мы по дороге да нашли скатерть-самобранку, сапоги-скороходы и шапку-невидимку. Хотели поровну поделить, да не можем!

— А чем же находки эти так замечательны?

— Так захочешь поесть-попить — расстели скатерть-самобранку, тут же вмиг на ней лучшие яства да напитки появятся. Коли надобно тебе в дорогу дальнюю отправиться — надень сапоги-скороходы, и начнешь шагами семимильными топать, так что ветер за тобой не угонится. А ежели грозит тебе беда неминучая, нацепи шапку-невидимку и сгинешь так, что даже собака не унюхает.

— А зачем вам, черти эти предметы? Какой для вас прок от них?

Задумались черти.

— А ведь прав ты человек! Есть нам без надобности, прятаться и убегать не от кого. Вот спасибо, вот помог, только что нам теперь с ними делать? Может тебе нужны?

— Так и быть заберу предметы спора, авось пригодятся.

На том и порешили. Черти довольные пошли своей дорогой, а Иван надел шапку-невидимку, обул сапоги-скороходы, подхватил под мышку скатерть-самобранку, гусли-самогуды не забыл.

Шел-шел Иван, через реки, горы переступая, и видит, в чистом поле на перепутье трех дорог избушка на курьих ножках вокруг себя оборачивается. Не растерялся Иван, снял сапоги-скороходы и говорит:

— Избушка-избушка, встань по-старому, как мать поставила: к лесу задом, ко мне передом!

Повернулась избушка, зашел в нее царский сын, а там Баба-Яга костяная нога на печи лежит, в потолок плюет.

— Фу-фу-фу! — говорит старуха. — Тысячу лет русского духа не чуяла, а тут он сам ко мне явился. Зачем, гость незваный, пожаловал?

— Кто ж так, бабушка, гостей встречает? — спрашивает Иван. — Ты меня сначала напои, накорми, баньку истопи, а потом уж расспрашивай.

Вскочила Баба-яга с печи — и откуда прыть взялась? Баньку истопила, царского сына напоила, накормила, стала расспрашивать:

— Ну, рассказывай добрый молодец, куда путь-дорогу держишь?

— Иду я, — отвечает царевич, — сестру свою царевну Любаву искать. Не знаешь ли ты, бабушка, где мне ее найти?

— Бабушка! Давненько не слыхала, чтобы меня так называли. Все только ведьма да ведьма… Ты ко мне с уважением, и я тебе добром отплачу. Знаю, что Черный Вихрь — слуга верный Колдуна Могучего. Живет тот Колдун на самой высокой вершине Скалистых Гор. Добраться-то туда можно, да вот сладить с ним сложно. Слишком он силен да могуч. Но слышала я, что есть у него слабое место. Колдун слабеет, когда песни русские слышит да звуки Гуслей-Самогудов. А уж от смеха веселого и совсем исчезнет. Сама бы с ним справилась. Да не пускает никуда меня избушка.

— За что же ты так обижена на Колдуна?

— А вот послушай, что расскажу. Жила я в тереме резном в мире с людьми и природой. Всяк мог ко мне прийти за советом или снадобьем каким. Молодая была и красивая. И люди звали меня Ведуньей. Решил тогда Колдун меня женой своей сделать да знаниями моими овладеть, а за отказ превратил в ведьму страшную. А заклятие это может снять лишь человек с добрым сердцем и чистыми помыслами.

— Вот тебе мой подарочек. Клубочек Путеводный. Он приведет тебя к Колдуну. А теперь ступай.

Поблагодарил Иван-царевич старушку, вскочил в седло и помчал за Клубочком.

Долго ли, коротко, а вот уже и Скалистые Горы перед ним выросли. На самой высокой вершине замок стоит. Чёрные тучи почти скрывают его от глаз. Стая чёрных воронов кружит вокруг замка. Ни дорожки, ни козьей тропки, ни выступов, ни корней не видать.

Попрощался тогда юноша с конем своим верным, надел Шапку-Невидимку, взял в руки Гусли, обул Сапоги-Скороходы да и мигом оказался в замке Колдуна Могучего в зале белокаменном.

Множество мраморных статуй окружали огромный стол. За столом сидел Колдун.

— Давненько я не чуял дух русский! Зачем явился!?

Сорвал Иван-царевич с себя Шапку-Невидимку да и говорит:

— Отдавай мне мою сестру!

— Ты кто ж такой будешь? — вопрошал Колдун.

— Я брат царевны Любавы — сын царя. Пришел, чтобы сестрицу свою ненаглядную домой забрать!

— Да забирай! — рассмеялся Колдун. — Гляди, тут их сколько!!! Которая твоя?

И тут вспомнил Иван совет Ведуньи, взял Гусли и заиграл веселую плясовую да запел залихватскую молодецкую. Съежился Колдун, в размерах уменьшился.

— Замолчииииии!!! — кричал он.

Да только юноша еще веселее да пуще пел и играл. И тут рухнули оковы каменные, вышли из каменного плена девицы-красавицы, подхватили песню русскую да пустились в пляс. Колдун уменьшался-уменьшался, пока и вовсе не исчез.

Вывел наш герой всех пленниц, и только покинули они замок, как тот рухнул и превратился в пыль.

Вскоре все девушки были доставлены домой, а Иван-царевич с Любавою отправились домой. По пути заехали к ведунье. Мертвый лес ожил и превратился в светлую березовую рощу. На пороге красивого резного терема их встретила сказочно красивая ведунья Царь-Девица. Как увидел ее царевич, влюбился с первого взгляда.

— Будь моей женой? — молвит Иван. Буду я тебе опорой и надежей. Горя не будешь знать.

Раскраснелась Царь-девица, словно маков цвет, протянула руку белую и отвечает:

— Согласна я, вот тебе моя рука.

Молодые и Любава вернулись домой, и попросили благословения у царя и царицы на долгую счастливую жизнь.

Ах, какой пир устроили родители в честь возвращения любимой дочери!

Тут же и свадебку сыграли.

И жили Иван-царевич и Царь-девица долго и счастливо.