Женщина с пробегом

Ирина Александрова, 2021

Как пережить измену любимого человека, в верности которого не было сомнений? Стоит ли скрывать правду, узнав, что обожаемый внук – чужой по крови? Можно ли простить предательство, если дальнейшая жизнь без этого человека не имеет смысла? Как реагировать дочери, узнав, что мама имитировала тяжелую болезнь, чтобы разлучить ее с избранником? Что помогло простушке стать музой и смыслом существования для избалованного сердцееда? Об этом и многом другом – в сборнике рассказов о жизни и любви.

Венец безбрачия

Мы с моей лучшей подружкой — одноклассницы. Ухажеров вокруг нее всегда крутилось куда больше, чем около меня, что порой провоцировало с моей стороны приступы девичьей зависти (например, когда интересующий меня объект явно отдавал предпочтение подруге). Но судьба — странная штука: я уже двенадцать лет замужем, а она по-прежнему одна. В последнее время она начала заметно тяготиться этой ситуацией. Недавно на эту тему у нас вышел любопытный разговор.

— Привет! — голос подружки Юльки звучал в телефонной трубке непривычно напряженно: — Не занята сейчас? Можно к тебе на огонек?

Для Юльки «заглянуть на огонек» было делом вполне обычным. Насторожил не вопрос, а нехарактерный для подруги тон.

— Конечно, заходи! Минут через пятнадцать будешь?

— Буду! — ответила подружка. И неожиданно уточнила: — У тебя выпить есть?

— Ого! — невольно вырвалось у меня. — Есть бутылка французского шампанского, купила на Новый год. А что случилось? Что-то серьезное?

— Серьезнее не придумаешь, — мрачно сказала в трубку Юлька. — Ладно, жди, скоро буду.

Эти пятнадцать минут я не находила себе места. Что у нее могло стрястись? Юлька — не из породы хнычущих клуш, и если у нее вечером рабочего дня возникло желание срочно поговорить (и отнюдь не за чаем), значит, причина того стоит.

Она появилась на пороге какая-то взъерошенная. Весь ее внешний вид говорил о том, что сообщить она намерена действительно что-то очень важное. Я с нарастающим беспокойством смотрела, как она снимает пальто и пытается справиться с растрепавшейся челкой.

— Слушай, не томи! — не выдержала я. — Что у тебя случилось? Под оптимизацию в компании попала?

— Не-а, — словно с сожалением покачала головой подружка. — Ты же знаешь, я незаменимый работник.

— Не с такими незаменимыми расстаются, — я не скрывала облегчения, потому что с Юлькиной ипотекой эта новость была бы очень некстати. — А что тогда? Со здоровьем проблемы? Ты когда у гинеколога была?

— На прошлой неделе, — усмехнулась подружка. — Вердикт — здорова, как элитная телка, стопроцентно годная к племенному разведению.

— Тогда что? — я начинала терять терпение. — Ну не мужик-же какой-нибудь тебя из седла вышиб?

— О-о-о! — буквально застонала Юлька, и я поняла, что попала в точку.

— Ну уж нет, такая проблема — не повод открывать французское шампанское, пусть до Нового года подождет, — решительно сказала я. — Кофе сейчас поставлю. И кто же этот Брэд Питт, который сумел лишить тебя душевного равновесия?

— Ой, да какой там Питт! — с досадой сказала Юлька. — Ты же знаешь, вокруг меня чаще всякие недоразумения в мужском обличье скачут. Одним словом, я была у гадалки. Очень авторитетной, между прочим: к ней за несколько недель записываться надо. И она мне сказала, что у меня венец безбрачия, который обязательно надо снимать, иначе быть мне всю жизнь одной.

— Слушай, впечатлительная моя! — моему удивлению не было предела. — Про какой-такой венец ты тут вещаешь? Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что тебя замуж зовут чаще, чем поужинать.

— Не ошибаешься, — неожиданно всхлипнула подружка. — Только разве ты не обращала внимания, что при всем многообразии выбора у меня ни разу не было сколько-нибудь достойного варианта?

— Ну, знаешь ли… — неуверенно протянула я. — Лучше тебя твоих ухажеров никто не знает. Как я могу оценить, кто из них в мужья годится, а кто нет?

— Да никто, в том-то и дело! — вспыхнула Юлька. — Вообще никто, понимаешь? За общение с половиной из них можно на материнский капитал претендовать. Что ни ухажер — то либо бесхребетный рефлексирующий неудачник, либо альфа-самец с одним единственным вектором — доминировать!

— Ну да, великовозрастных младенцев вокруг тебя немало крутилось. Но что тебе в варианте мужчины-лидера не нравится? — пожала плечами я. — Если он стремится доминировать, значит, ты сможешь почувствовать себя за ним как за каменной стеной. Или тебе непременно паритет нужен?

— Ну, паритет — это в идеале, — сказала Юлька. — Но если доминирование сводится не к желанию защитить женщину и избавить ее от проблем, а просто «держать шишку» в отношениях — это не странно? Помнишь Владика из строительной компании? Он же, как прораб на стройке, сразу взял под свой контроль всю мою жизнь вплоть до финансовых расходов — и начал мне мозг выносить по поводу неразумности моих трат. Круг моего общения тоже прошерстил и почти ни с кем не посоветовал водить дружбу. С тобой, между прочим, тоже.

— Наглец какой! — возмутилась я. — Чем же я ему не угодила? Он и видел-то меня пару раз!

— Он находил тебя излишне самоуверенной и считал, что эта твоя черта и мне передается, — простодушно сказала Юлька. — Он даже говорил, что у нас с тобой общий взгляд на многие вещи.

— Ну так мы с тобой вообще-то близкие подруги, и это нормально, что у нас много общего, — возразила я, всем сердцем в глубине души одобряя расставание Юльки с этим «доминантом». А ведь, помнится, он произвел на меня очень хорошее впечатление, и я даже недоумевала, почему у них не сложилось.

— Ну, а Павлик чем не вышел? Тот, который все время в планшете своем торчал? Серьезный вроде мужик, основательный, — вспомнила я еще одного потенциального суженого подруги.

— Это ты про программиста? — уточнила Юлька. — Ну, тот вообще был «вещью в себе». У него свой особенный мир, в котором я ничего не понимала. Он даже изъяснялся на каком-то одному ему да еще коллегам-айтишникам понятном языке. Вроде всем хорош: и симпатичный, и зарабатывает хорошо, и с манерами все в порядке, но вот чужой какой-то! Наверное, потому что говорить нам с ним было не о чем. Все, что я рассказывала, ему неинтересно: я ведь видела, что он слушал из вежливости. А уж если он мне что-то говорил, я на полном серьезе чувствовала себя воспитанницей коррекционной школы. Вообще ничего не понимала! Да и тем общих особо не было. Проблем не было только в сексе. Но ведь на одной только физиологии отношения не построишь, должно быть не только притяжение тел, но и родство душ.

— А где он сейчас? — спросила я.

— Не знаю! — равнодушно пожала плечами Юлька. — Вроде свалил куда-то в Европу, хорошие айтишники там нарасхват.

— Не жалеешь? Могла бы сейчас где-нибудь на берегу Женевского озера жить и в перерывах между шопингом лебедей с руки кормить.

— Могла бы, — подтвердила Юлька. — Только мне в страшном сне не приснится всю жизнь по магазинам шляться и птичкам умиляться. С бытовыми условиями у меня и тут все в порядке, к лебедям пару раз в году могу себе позволить съездить. А делать-то мне там что? Варить борщи и рожать детей, которыми муж все равно заниматься не будет? Уверена, для него перспективы андронного коллайдера значат гораздо больше, чем первое слово собственного ребенка. Нет, дорогая, мне движуха в отношениях нужна.

— Вообще-то о такой «нелегкой» доле многие грезят, — усмехнулась я. — А чем тогда дизайнер Дима не ко двору пришелся? Помнится, и красавчик, и при деньгах, и с общим развитием все в порядке.

— Мне тоже поначалу так казалось, — грустно сказала подруга. — Он мне очень нравился, мы даже планы на совместную жизнь строить начали. На них-то и погорели. Дима видел семейную жизнь как союз двух абсолютно самостоятельных людей. То есть каждый из супругов когда хочет, тогда и домой приходит, куда хочет, туда и в отпуск едет. И все в таком духе. Мол, мы только тогда будем интересны друг другу, если не замкнемся на себе, а продолжим получать впечатления от жизни самостоятельно. В его понимании это единственная нормальная модель семьи, которая позволяет супругам сохранять интерес друг к другу на долгие годы. А я-то мечтала познавать мир вместе с ним и вообще как можно чаще бывать вместе. Но если жить так, как намерен он, зачем тогда вообще создавать семью? Одним словом, к консенсусу мы не пришли и расстались. Больно было ужас как, ну ты же помнишь!

— Помню, конечно, только ты тогда в подробности не вдавалась. Одного не пойму: откуда вдруг возникла идея идти к гадалке, если проблема не в отсутствии женихов, а в их качестве? — спросила я. — Может, зарегистрируешься на каком-нибудь зарубежном сайте знакомств и будешь за бугром счастье искать? Твой английский это позволяет. Говорят, там мужики не такие зажравшиеся, как наши.

— Опять ты про перспективы жизни на каком-нибудь Женевском озере! — передернула плечами Юлька. — Нет, дорогая, я там отдыхать не прочь, а жить хочу здесь. У меня тут и мама, и работа, которую я обожаю, и друзья. Ну вот зачем мне вилла за бугром, если вечерком к тебе не забежишь и за жизнь не потрындишь? По скайпу общаться — это все равно что в виртуальный ресторан сходить поужинать. Нет уж, семью я хочу создать здесь. Ты же ведь сумела. Твой Костик, конечно, тоже не предел мечтаний, но тебя, смотрю, вполне устраивает. Вот и мне нужен мужчина, с которым хотелось бы говорить во всех отношениях на одном языке, вместе засыпать и просыпаться, вместе растить детей и ходить в гости. Я ведь так немногого хочу! Пусть будет самый обыкновенный мужик без выраженных «тараканов», заточенный на создание семьи — и вот она я, к серьезным отношениям давно готовая. Так ведь не появляется! А почему? Да потому что венец безбрачия у меня. Гадалка обещала, что поможет, она уже многим помогла. И не смотри на меня так! Сытый голодного не разумеет: у тебя есть семья, а у меня нет. Пойду я, пожалуй. Вижу, выбранный мною метод тебе не по душе. Но я все равно буду ходить на ее сеансы. Если уж и они не помогут, тогда не знаю, что делать.

— Это дорого? — я даже не пыталась ее отговорить.

— Недешево, но оно того стоит, — ответила она, надевая пальто. — В этой связи Рождество в Европе я нынче не потяну. Ну и ладно! Зато, глядишь, спадет с меня это проклятие и появится наконец человек, с которым следующее Рождество мы встретим вместе.

…Выливая нетронутый остывший кофе, я никак не могла определиться по поводу услышанного от Юльки. Кофейная гуща расползалась по дну раковины затейливым рисунком, в котором при известной доле мнительности можно было разглядеть пресловутый венец безбрачия. «Глупости, эта штука существует только в воображении страждущих», — подумала я и решительно смыла в небытие кофейные художества. Пусть Юлька ходит к гадалке, если от этого ей станет легче. А я просто буду надеяться, что однажды рядом с ней наконец-то появился тот, кто навсегда избавит ее от навязчивых мыслей про предначертанное судьбой одиночество.