Опять #ЖивыеТексты

Ира Мороз

Книга про Иру Мороз.Про те темы, о которых многие из нас часто думают.Наливайте чаю и начинайте разговор!Он будет увлекательным и долгим.

Настоящий живой текст Про пустые ложные обвинения

Вина́, чу́вство вины́, угрызе́ния со́вести — отрицательно окрашенное чувство, объектом которого является некий поступок субъекта, который кажется ему причиной негативных для других людей, или даже для самого себя, последствий. Википедия.

Обвинение — в уголовном процессе деятельность уполномоченных законом органов и лиц, а также потерпевшего (его представителя), заключающаяся в доказывании виновности лица, привлекаемого к уголовной ответственности. Википедия.

Поскольку «Живые тексты» заявлены как тексты, которые я пишу про себя, хоть и для других, я зависла в раздумьях. Мне приходилось обвинять других людей. И меня тоже обвиняли и не раз. И вот думаю, с чего бы начать? Я начала описывать уже пять историй и стирала их, не дописав, ну потому что в записанном виде эти истории оказывались историями не про вину и обвинения. Во всех моих историях, которыми была готова поделиться, взаимообвинения, обвинения, чувство вины были, присутствовали, но были они лишь верхушкой айсберга, видимостью, прикрытием, скрывающими совершенно другие процессы и совершенно другие истории. Ещё больше других процессов присутствует и в тех историях, которыми я однозначно делиться не готова.

Поэтому, простите, историй, похоже не будет, а будут рассуждения на тему, почему так бывает. Единственным моим оправданием перехода на более абстрактный уровень повествования будет оговорка: я рассуждаю почему так бывает у меня, у вас может быть как-то по-другому.

Вот происходит со мной что-то, что мне никак не может подходить. Вернее, даже не так. Не со мной происходит. Вот делаю я какую-то фигню, которая мне совершенно не подходит. Скажем, я не считаю возможным решение конфликтов с помощью крика. И вдруг я обнаруживаю себя кричащей. Но ведь я-то не считаю крик — хорошим способом решения. Этот мой крик нарушает мои же ценности. Но с какой стати мне самой нарушать мои же ценности? Нет-нет-нет. Это — не я. Я не кричу. Никогда. А значит — мой крик это влияние кого-то другого. Он виноват в моём крике. А то. Вынудил.

Или вот. Не далее как три недели назад я ухитрилась забыть про одно судебное заседание. Мой будильник сообщил мне о нём, но минута в минуту от его начала. Я же — ответственный человек. Вот даже будильник поставила. Даже к нему подготовилась заранее, у меня на него планы были. То есть забыла не я, кто-то другой. Создал мне условия для того, чтобы я забыла. Ага. Надо вспомнить, что было вчера и кто виноват в том, что я забыла.

Если в том, что происходит со мной виноват кто-то другой, остаюсь такой, какой хочу себя видеть. И если ситуация требует пересмотра моих представлений о себе, то проще найти виноватого, чем их пересматривать.

Это — довольно логичная конструкция. Но опасная. Потому что эта конструкция позволяет адресату обвинений сказать мне: с тобой что-то не так. Ты ленива и ригидна. Раз ты обвиняешь меня, значит тебе пора работать над собой (да и самой то же самое, подумать про себя). И это тоже скрытая форма обвинений. Похоже, обвинения, работают в оба конца. Они одинаково ранят и того, кто обвиняет, и того кому они адресованы.

Теперь вот отправилась думать, а каково мне выслушивать обвинения. Обвинения, основанные на фантазиях их автора. Ну, по-разному.

Я выросла в мире, в котором тот, кто оправдывается — уже виноват. Так что несправедливые обвинения — это такая штука, против которых я бессильна. Промолчу — виновата, оправдываюсь — виновата. Каким-то образом конструкция судебного разбирательства переползает в быт, но с потерей основных составляющих судебного разбирательства: без требования доказывания любого обвинения и без права на защиту, без процессуального равенства сторон и без доказательств, имеющих равную силу.

От незнакомых или не сильно важных для меня людей я могу выслушивать поток обвинений с удивлением, с брезгливостью, со скрытым сарказмом. У меня достаточно способов услышать эти обвинения так, что они не заденут меня.

Но есть ещё и близкие мне люди. Люди, в чьих глазах я хочу отражаться как-то по-особенному. И обвинения от них меня ранят. Они ранят независимо от того, считаю ли я их справедливыми или не считаю. Ели они справедливы — меня ранит то, что, похоже, я не отвечаю ожиданиям, возложенным на меня близкими мне людьми. Но я же не могу отвечать чужим ожиданиям на мой счёт. Не могу и не должна. Если не справедливы — меня ранит то, что, похоже, близкие мне люди используют меня для того, чтобы выглядеть в собственных глазах белыми и пушистыми. В сущности, сам факт обвинений, говорит мне о том, что что-то в моей коммуникации с этими людьми нарушено.

Если соединить обе половинки моих рассуждений: про меня обвиняющую и про меня обвиняемую, то получается, что обвинения, не важно в какую сторону направленные, рассказывают мне что-то в моих отношениях с людьми не так. Не вообще не так, а не так, как мне подходит.

Мне вообще не подходит говорить о вине.

Мне подходит говорить об ответственности.

А это уже совсем другая история.

Разговор об ответственности совсем не исключает моих переживаний на тему моей виноватости или виновности. Я могу чувствовать вину по поводу тех или иных своих действий. Вот, в истории, когда я забыла про судебное заседание, чувствую свою вину. Но идея об ответственности приглашает меня по-другому относиться к своему расписанию. Ставлю несколько напоминаний, в зависимости от важности события, мой календарь напоминает мне за час или за день до его наступления. А вот чувство вины не даёт мне забыть о том, что я могу забыть о чём-то важном.

Или обвинения другого человека в том, что я, как мне кажется, не совершала, не вызывают у меня чувства вины, но приглашают меня помнить о том, что другие люди могут вкладывать в мои поступки совершенно не те смыслы, которые вкладываю в них я.

Фокус на ответственности позволяет мне жить дальше, довольно значимо снижая чувство вины. И, похоже, такой вариант мне подходит больше.

23 декабря 2018#ЖивыеТексты