На берегах Серебряной Реки

Ира Малинник, 2020

Бывали ли вы в Ирландии? А знаете ли вы, что она скрывает от обычных людских глаз? Секреты русалок, спрятанные на дне морей, танцы лепреконов и нежная мелодия эльфийской свирели, которая разносится над ночным лесом… Окунитесь в волшебный мир ирландских сказок вместе с этим теплым атмосферным сборником и откройте для себя удивительный сказочный мир.

Зеленая Свирель

Келли О’Доэрти была чудо как хороша, и когда она проходила мимо, уж вам-то было на что поглядеть! Волосы у нее полыхали словно пламя, глаза были как два огромных изумруда, а вокруг вздернутого носика была целая россыпь веснушек. Келли задорнее всех плясала на праздниках, лучше всех вела хозяйство и в целом слыла лучшей невестой в округе. Уж и не сосчитать, сколько парней с ног сбились, стараясь привлечь ее внимание, а только Финн Маккенна был самым упорным из них. Он поднимался раньше всех на рассвете, чтобы к пробуждению Келли на окне ее домика всегда стоял букет цветов с утренней росой, провожал ее по вечерам, чтобы к ней не прицепилась никакая нечисть, и уж в целом обхаживал так, что хоть завтра бери и выходи за него замуж. Однако Келли славилась не только небывалой красотой, но и дурным вздорным характером. Над всеми ухаживаниями своих воздыхателей она только посмеивалась, а однажды и вовсе сказала такое, что, как ни крути, а выполнить невозможно:

— Кто хочет моей руки, — громко заявила Келли, сидя в трактире в самом центре их небольшого городка, — тот пусть сделает так, что мой дубовый стол зацветет трилистником! И тогда без промедления стану я женой этого человека.

Лица у всех ее ухажеров тотчас сделались такими, словно они хлебнули вместо эля кислого уксуса. Один только Финн не смутился, а подошел к ней вплотную и прищурился:

— И ты даешь слово, что сдержишь обещание и выйдешь за того, кто заставит дубовый стол зацвести клевером?

— Даю слово, Финн Маккенна, — засмеялась Келли, — что буду женой того, кто исполнит мое желание.

Тут уж все вокруг захохотали: виданное ли дело — заставить сухое дерево цвести!

А Финн, ничего не говоря, вышел из трактира, хлопнув дверью, и направился к старой кузнице на отшибе.

В кузнице этой работал его лучший друг и советчик Патрик Фланаган, который был так же умен, как и трудолюбив. Увидев идущего к нему Финна, Патрик обтер громадные ручищи о кожаный передник и приветственно помахал ему:

— Эгей, Финн! — прогудел кузнец, — Сдалась твоя красотка или придумала новую отговорку?

Финн же, не говоря ни слова, прошел в самый угол кузницы, опустился на колченогий табурет и достал из-за пазухи флягу, из которой сделал жадный глоток. Кузнец почтительно наблюдал за этим действом, а после присел рядом и налил себе кружечку пива из небольшого бочонка, стоящего в углу.

— Допекает она тебя, — снова прогудел Патрик и хлопнул Финна по плечу. — Но ты молодец! Не опускаешь руки. На вот, хлебни. Жена варила.

И он протянул Финну огромную кружку, до краев наполненную янтарным пивом.

— Эх, дружище Патрик, — ответил ему Финн, — мне сейчас не то что твоего пива, мне сейчас ничего не хочется, а хочется только взять и удавиться. Сказать тебе, что взбрело в ее прекрасную рыжую головку? Заставь, говорит, дубовый стол зацвести трилистником!

Тут уж Патрик закашлялся и кашлял так громко и так натужно, что Финн все ладони отбил, пока хлопал его по спине. От такого расстройства кузнец налил и себе, и другу еще по кружечке пива и крепко задумался.

— Выход у тебя, дружище Финн, есть, да только он тебе не понравится.

— Да я сейчас на что угодно соглашус, чтобы нос Келли утереть! — ответил Финн. — Измотала она мне всю душу, но не будь я Маккенна, если не заставлю ее стать моей!

— Вот это я понимаю, вот это мой Финн! — обрадовался кузнец. — А теперь слушай внимательно, да не пропусти ни словечка. Слыхал я от жены, что каждую ночь, ровно в час, эльфы выводят своих коней на пастбище, а пастбище это — тот самый луг, где мои девочки плетут себе днем венки из ромашек и лютиков. И вот эти самые эльфийские кони пасутся там до первых петухов, а когда светает, тут уж каждый эльф хватает за гриву своего коня и прямиком домой, в королевство эльфов.

— А мне-то какой от них толк? — спросил Финн. — Разве королева эльфов подарит мне зачарованный дубовый стол, который по моему желанию будет цвести?

— А ты не перебивай, торопыга, — степенно ответил Патрик и вытер усы тыльной стороной ладони. — Так вот, значится. Попасть домой эльф может только сидя на спине своего коня, а иначе скитаться ему по нашей земле до скончания века. А у каждого эльфа, как говорила моя Рози, есть волшебная зеленая свирель, которая вдохнет жизнь в любое существо и в любой предмет, да хоть в твой дубовый стол!

— И выходит, — задумался Финн, — мне всего-то и нужно, что обменять коня на свирель?

— Верно все! — хлопнул себя по колену Патрик. — Экий ты догадливый! Келли точно тебя полюбит!

— А как же мне, по-твоему, поймать эльфийского коня, Патрик? — спросил Финн, нахмурившись.

— Я выясню у Рози и завтра вечером все тебе расскажу, — важно ответил ему друг. — Не переживай, приятель. Келли станет твоей невестой, а я буду плясать на вашей свадьбе!

На этом приятели распрощались, и Финн отправился домой в великолепно расположении духа. «Пусть хоть черта в помощники возьму, а руки Келли добьюсь», подумал он, шагая по широкой деревенской дороге. «Что мне стоит поймать эльфийского коня да обменять его на волшебную свирель?» И с такими мыслями он быстро добрался домой и тут же уснул.

А между тем в доме Фланаганов Рози укладывала двойняшек спать, а Патрик сидел рядом и внимательно слушал ее рассказ:

— И тогда принц увидел самого прекрасного коня на свете и сразу же понял, что перед ним сам скакун королевы эльфов! Тут-то принц не растерялся, набросил коню на шею веревку, которую сам плел из пеньки три дня и три ночи, и тотчас конь, словно смирный ягненок, опустил голову и подошел к принцу.

— А скажи-ка, Рози, — вдруг спросил Патрик, — правда ли то, что ты говоришь?

Его жена, миловидная низенькая женщина, обернулась и сердито сверкнула на мужа глазами:

— Сущая правда, Патрик! Эти истории мне рассказывала еще моя бабка, а ты что же, думаешь, что старушка бы врала?

— Э нет, дорогая, — поспешно сказал кузнец, который до смерти боялся гнева жены, — мне просто стало любопытно, найдись кто-то, кто желал бы поймать эльфийского коня, ему что же, всего и нужно, что сплести веревку?

— Собственными руками, и плести нужно три дня и три ночи, — важно повторила Рози, — так мне рассказывала бабка. А на следующую ночь берегись! К дому придет эльф, который будет принимать разные обличия и потребует вернуть своего коня! Но ты с коня веревку не снимай, как бы страшно не было. И когда до первых петухов останется ровно час, эльф примет свое истинное обличие и предложит тебе все, что ты захочешь, в обмен на скакуна.

— Вот оно что, — задумался Патрик, — а ведь умная женщина была твоя бабка.

— Умная и жизнь повидала, — подтвердила Рози, — однако и нам пора ложиться. Туши свет и давай-ка спать.

И Патрик Фланаган спокойно уснул, зная, как поможет своему другу Финну завоевать сердце прекрасной Келли.

На следующий день, ровно в тот же час, Финн Маккенна появился на пороге кузницы и с ходу закричал:

— Ну что, дружище Патрик? Узнал ли ты что-нибудь от своей доброй Рози?

— Эгей, дружище Финн! — замахал кузнец огромной ручищей, в которой был зажат молот. — Уж я-то все узнал, будь спокоен! К концу недели уже свадебку сыграем!

И, усадив друга на стул, Патрик рассказал Финну все, что услышал от жены.

По истечению рассказа Финн крепко задумался, да так крепко, что Патрик даже заволновался. Но тут Финн резко вскочил со своего стула и как давай трясти руку своего друга!

— Теперь, братец, я знаю точно, что Келли О’Доэрти будет моей! Всего-то и дел: сплести веревку, выследить эльфийского коня, а потом обменять его на свирель! И не с таким справлялись мужчины рода Маккенна! Мой прадед голыми руками задушил медведя, что же, его потомок не накинет узду на какую-то жалкую эльфийскую клячу?

— Накинет, еще как накинет! — согласился Патрик. — А потом раз! — и у тебя в руках свирель!

— И старый дуб уже цветет трилистником, а Келли падает в мои объятия! Только ты об этом молчок. А то мало ли, наши парни развесят уши и сами решат попытать удачи. Нет уж, эльфийская кляча будет моя, — сурово сказал Финн.

Затем он хлопнул друга по плечу и, присвистывая, двинулся домой, обдумывая детали своего плана.

А между тем всем в городке было неспокойно: неужто Финн Маккенна, тот самый Маккенна, решил сдаться? Вот уже три дня как его не было не видно, не слышно, и никто не оставлял на подоконнике Келли букеты цветов с утренней росой. Красавице даже стало немного обидно: вот она, мужская натура! Носить цветы гораздо все, а дай им задачку посложнее, и любой мужчина пропадет из виду! Ей стало до того любопытно узнать, что же случилось с Финном, что она послала свою верную подружку сходить и разузнать, в чем же дело. Да только узнать ничего не вышло: из дома никто не выходил и никто в него не входил, а слышно было только негромкое пение да вроде бы в окно видно было, что Финн сидит дома и что-то мастерит, а уж что — разглядеть не удалось.

Так и вернулась подружка Келли ни с чем, и уж до того Келли стало невтерпеж, что подумайте только! — она сама решилась пойти к своему ухажеру. И вот подходит она к дому Финна, а оттуда слышно лишь пение да спина самого Финна видна в окошке. Тогда Келли встала на цыпочки и заглянула в комнату, а на полу сидит Финн, возле ног его лежит длинная-длинная веревка, а он все плетет ее и припевает:

Красавице Келли охота

Чтоб дуб изумрудом зацвел

Маккенна совсем не сдается

И выход уже он нашел

— Эй, Финн, — окликнула его Келли, — что это ты мастеришь?

А Финн, даже не оборачиваясь, лишь помахал рукой, и крикнул:

— Готовь свадебный наряд, Келли О’Доэрти, потому что ровно в субботу я заставлю дуб зацвести трилистником!

Такой наглости Келли никак не могла стерпеть. Она тотчас развернулась на своих каблучках, подолом платья подняла в воздух целый столб пыли и пошла прочь, сердито цокая башмачками по мостовой. А Финн только ухмыльнулся да продолжил работать.

И вот наконец прошло три дня, и веревка была совсем готова. Сумерки опустились на городок — значит, пора! Тогда Финн выпил для храбрости пару кружек эля, намотал на руку веревку и отправился на тот самый луг, который зарос ромашкой и лютиком и на котором эльфы оставляли пастись своих коней.

Подойдя к лугу, Финн снял башмаки и тихо-тихо пошел в обход, пригибаясь к траве. То и дело он останавливался, внимательно слушая: не слышно ли цокота копыт? Не фыркает ли кто поблизости? Долго так шел Финн, и вот уже прошел и час, и два, а коней все было не видно. Решил тогда Финн лечь вздремнуть чуток, раз уж ему не везет. Но только он было лег и надвинул шляпу на глаза, как невдалеке послышался перестук копыт, словно к нему по лугу шел огромный конь! Тут Финн подвинул шляпу так, чтобы все было видно, а сам притворился спящим.

Через некоторое время перед ним показался огромный жеребец, чья шкура переливалась серебром под лунным светом. Конь остановился, раздувая ноздри и втягивая свежий ночной воздух, а затем тряхнул гривой и начал объедать лютики почти у самого лица Финна. А тот не растерялся и раз! — выбросил вперед руку с веревкой! Жеребец дернулся в сторону, да поздно — веревка коснулась его шеи, и тут конь разом присмирел и опустил голову. Тогда Финн вскочил на ноги и наконец разглядел свою добычу. Жеребец был выше всех городских коней в холке, грива его свешивалась чуть ли не до земли, а когда Финн положил ему руку на шею, конь скосил на него большой черный глаз, но не шелохнулся.

— Ну, дружище, — примирительно сказал Финн, хлопая его по шее, — завтра ночью вернешься к хозяину, только прежде я выменяю тебя на волшебную свирель. И будешь снова объедать цветы на нашем лугу и бегать за кобылками, задрав хвост. А теперь пойдем-ка к дому, только тихо — не хватало еще разбудить соседей, а они горазды языками молоть.

И Финн повел эльфийского коня прямо к себе во двор, а тот ступал по земле так тихо, что Финн только диву давался.

Приведя коня к себе, Финн завел его в стойло, накинул веревку на колышек, вбитый в землю, и конь так и остался стоять на месте и даже, кажется, задремал. Финн, глядя на это чудо, тоже решил пойти вздремнуть, а перед этим надежно запер двери конюшни, чтобы какой любопытный малый не сунулся туда и не увидел там коня ростом выше человека на добрую голову.

И вот прошел день, и наступила следующая ночь. Как только на улице стемнело, Финн оделся, вышел во двор и зашел в конюшню, плотно закрыв за собой дверь и оставив только щелочку, чтобы видеть двор. Затем он сел на перевернутое ведро и начал ждать, пока объявится хозяин коня. Конь же, до этого дремавший, вдруг оживился и начал раздувать ноздри и бить копытом. Тут уж Финн вскочил на ноги и выглянул в щелочку. А там, по его собственному двору, расхаживал самый настоящий эльф!

Эльф был одет в зеленый камзол и мягкие сапоги, а на поясе у него висела та самая зеленая свирель! Эльф будто что-то искал и вдруг, почувствовав на себе взгляд Финна, выпрямился и наставил на него худой костлявый палец:

— Человечишка! Ты зачем увел с луга моего коня? Мне пришлось целый день сидеть в лесу, прежде чем я смог отправиться на его поиски! Немедленно выводи моего жеребца, и я, так уж и быть, пощажу тебя.

— Э нет! — отозвался Финн, — так просто ты его не получишь!

Тут эльф пришел в такую ярость, что и словами не описать! Он расколол бочку с лучшим элем Финна, перевернул весь двор вверх дном и выкрикнул:

— Не шути со мной, человек! Выводи коня или не жди пощады!

А Финн молча вернулся на свое ведро, только приставил его так, чтобы в щелку было видно эльфа.

Тут эльф подскочил прямо к двери и у Финна на глазах превратился в огромного медведя, который стал драть дверь огромными когтями! А Финн, храбрый потомок славного рода Маккенна, возьми кочергу да и всади ее медведю в глаз! Медведь взревел от боли, отскочил от двери, и вот перед Финном уже стоит огромный волк. Кинулся волк к двери и принялся ее грызть, а Финн кинул ему прямо в нос табак. Тогда эльф принял обличие огня и окружил всю конюшню. Затрещало сухое дерево, конь в испуге заржал и забил копытами, а Маккенна сидит себе на ведре, вытирает пот со лба да сжимает зубы. И вот наконец сквозь треск горящего дерева слышит Финн голос:

— Сдаешься, человек? Отдаешь мне моего коня?

А Финн снял рубаху, повязал ее на голову и сидит, терпит, только сильнее зубы сжал.

И только огонь почти полностью разрушил балки конюшни, как пропели первые петухи! Тотчас огонь унялся, а Финн услышал измученный голос эльфа за дверью:

— Чего ты хочешь, человек? Отвечай поскорее, скоро пропоют вторые петухи.

— Зеленую свирель! — выпалил Финн и распахнул двери конюшни, держа на веревке жеребца.

Эльф молча снял с пояса драгоценную свирель и протянул ее Финну:

— Направь свирель на пашню или на горшок с землей, словом, на все, что ты желаешь оживить. А затем сыграй любую мелодию, да прежде пожелай: хочу, чтобы ты зацвел! И скажи, каким цветом положено цвести.

— И что же, любой предмет может зацвести? — спросил Финн, снимая веревку с шеи коня.

–Любой, в котором есть или прежде была жизнь, — ответил ему эльф, хватаясь за гриву коня и садясь верхом. — А ты не так прост, человек. Используй мою свирель с умом.

И, присвистнув, эльф галопом помчался домой, под сень густого леса.

А Финн решил испробовать силу свирели. Он глянул на горшок с засохшими цветами, который лежал у него на земле, громко сказал «хочу, чтобы ты зацвел горошком!» и, поднеся к губам свирель, начал играть.

И тотчас из горшка потянулись вверх усы горошка, а вскоре появились и белые цветы! Тут уж Финн, не помня себя от радости, как есть, в обгоревшей рубахе и саже, помчался к Келли О’Доэрти, а за ним по пятам побежали и все жители города, ведь Финн впервые вышел из дома за это время, да еще и сразу направился к Келли!

А Келли в это время сидела перед домом с подружками и ни о чем не подозревала, как вдруг перед ней появляется Финн, весь взмыленный да еще и в саже! И, ни слова не говоря, он указывает на ее дубовый стол, говорит «хочу, чтобы этот стол зацвел трилистником», достает свирель и играет на ней простенькую мелодию. И вдруг весь дубовый стол разом зеленеет и покрывается трилистником, точно твой луг!

Конец ознакомительного фрагмента.