Приключения вертихвостки

Ира Брилёва, 2014

«Солнечный луч нахально устроился у меня на кончике носа. Сон, сладкий и тягучий, как свежий мед, из густого, нежного сиропа превратился в жиденькую водичку, разбавленную надвигающейся действительностью. А потом и вовсе испарился. Что за дурацкая физика! Я нехотя приоткрыла один глаз, потом второй: мерзавец-луч уже беспечно скользил по потолку. Ну и пусть! Я снова закрыла глаза и улыбнулась – что может быть лучше этих первых минут после сна. Легкого и беззаботного. Как воздушное пирожное. Правда, мне никогда не встречались беззаботные пирожные, но суть от этого не менялась. Я опять открыла глаза. Торопиться было некуда, и можно было поваляться в свое удовольствие…»

Глава 6

Время было где-то к девяти вечера, и я решила, что вместе с новой жизнью мне не мешало бы обновить и мои любимые ресторанчики. У меня их было несколько, я привыкла к ним и меня там знали, как облупленную. Взвесив все эти обстоятельства, я еще больше укрепилась в мысли, что появляться в них в ближайшее время мне категорически невозможно. Вздохнув и тут же утешив себя мыслью, что, во-первых, наверное, настало время что-то поменять в своей жизни, а во-вторых, почему бы и нет, я не очень быстро поехала по вечереющему городу, высматривая по пути что-нибудь более-менее приемлемое для моих целей. Это должен был быть ресторанчик, отвечающий нескольким моим требованиям. Он должен быть милым с первого же взгляда, а со второго там должна быть хорошая кухня и учтивые официанты. Вскоре я заметила витрину заведения, удовлетворяющего моему первому требованию. Я припарковалась, что тоже было подарком судьбы — в начале вечера оставить машину у обочины дороги иногда бывает проблематично. Всегда найдутся пара дюжин счастливчиков, которые приехали на две минуты раньше тебя и уже успели пристроить своих стальных коней на все свободные места. Сочтя свою удачу добрым знаком, я зашла в заведение под забавной вывеской «Папа Карло». Не ожидая увидеть там самого папу Карло, я вдруг наткнулась на знакомый с детства добродушный домашний очаг, приветливых официантов одетых Мальвинами, Пьеро и прочими карабасо-барабасовскими персонажами. Присев за предложенный мне столик недалеко от очага, я погрузилась в изучение меню. Блюда были с приятными названиями, от которых пахло детством и бабушкиными пирогами. В общем, повертев головой по сторонам и убедившись, что заведение подходит мне по всем параметрам, я мысленно назначила его своей новой штаб-квартирой для поедания приятных и вкусных гастрономических удовольствий. А я, как и большинство людей, редко меняю свои привычки. Или пристрастия.

Я наслаждалась уже вторым десертом — праздник все-таки — и легкой неторопливой музыкой, льющейся откуда-то из-под потолка, когда в ресторанчик вошел приятный молодой человек. Оглядевшись по сторонам тем взглядом, который отличает завсегдатая от случайного прохожего, он, видимо, нашел то, что искал, и стремительно двинувшись в сторону столика, стоявшего около очага с традиционной табличкой «Стол заказан», сел за этот столик. Его скучающая мина указывала на то, что он здесь практически живет, потому что новички, как правило, начинают вертеть головами по сторонам, с риском свернуть себе шею, и разглядывают всё подряд с заинтересованным выражением лиц японских туристов, как известно, самых любопытных туристов в мире. То, или, вернее, тот, кого он искал взглядом, уже нёсся по проходу между столиками почти вприпрыжку и, слегка запыхавшись, подлетел к новому посетителю почти одновременно с тем моментом, когда он опустился в мягкие объятия ресторанного кресла.

— Толик, мне как всегда, — услышала я негромкий голос и из любопытства стала разглядывать молодого человека. Я никак не могла понять, кого он мне напоминает, в нем было что-то неуловимо знакомое, хотя я могла поклясться, что вижу его впервые в своей жизни. «Что за чертовщина, — удивилась я, вдоволь налюбовавшись на незнакомца и вновь переходя ко вкусному десерту — куску пирога со сливами и курагой. Обожаю это сочетание! — Странное какое-то ощущение, где же я могла видеть этого мужика? Может, где-нибудь на рауте? Да, нет. Я бы такого не пропустила, значит, точно нет. Тогда где?» Мучаясь этим вопросом, я так настойчиво поглядывала в сторону симпатичного молодого человека, что невольно обратила на себя его внимание. Он сначала взглянул на меня недовольным взглядом, видимо, справедливо полагая, что какая-то девица пытается его закадрить, но я так быстро отвела глаза и уткнулась в тарелку, что когда я через минуту снова взглянула в его сторону, то увидела, что он сам теперь в упор и очень заинтересованно смотрит на меня. Я покраснела и снова сделала вид, что за обе щеки уплетаю свой несчастный пирог. Хотя мне теперь кусок стал поперек горла. В классическом варианте, когда женщина пытается «закадрить» мужчину, все должно происходить с точностью до наоборот. Ее томные, как бы незаметные взгляды должны перемежаться с его ответными заигрываниями с помощью всех доступных вариантов, как то: передача на стол дамы цветов, дорогого шампанского, записочек или еще какой-нибудь дребедени. На ваш вкус и фантазию.

Здесь же все закончилось так, как я и предположить не могла. Окончательно стушевавшись от этого назойливого любопытного взгляда, я вдруг подавилась пирогом. Придушенно закашлявшись и хватая раскрытым, как у полудохлой рыбы, ртом воздух, я пыталась налить в стакан сок из графина и одновременно прочистить горло тем самым воздухом, который не мог поступить в мои легкие через полностью закупоренное горло. Проклятый пирог, словно кляп, торчал у меня изо рта, не двигаясь ни туда, ни сюда. Я выглядела, наверное, очень жалко, но мне теперь было не до красоты. Я дрыгалась и мотала головой, пытаясь вздохнуть, и только мощный, совершенно неожиданный шлепок по спине привел меня в чувство и освободил мое горло от ненавистного пирога. Я со свистом втянула воздух в почти безжизненные легкие и, почувствовав, что ожила, прокашлялась и смогла, наконец, вытереть слезы — они всегда сопровождают такие вот неприятности, это известно каждому. Еще один шлепок по спине, теперь уже существенно более слабый, окончательно привел меня в чувство, и я обрела способность здраво соображать. Около меня стоял тот самый симпатичный молодой человек, который и явился причиной моего неожиданного волнения и такой же неожиданной борьбы с коварным пирогом.

— Ну как, полегче? — его вопрос был одновременно и участливым, и немного насмешливым — я всегда очень точно чувствую все человеческие интонации, это мой талант.

— Да, спасибо, — мой голос прозвучал немного суховато — я не любила, когда надо мной смеются. Даже так незаметно.

— Вот и славно, — его голос потеплел, — а то я уже думал, придется «скорую» вызывать.

— Да уж, — неприязненно сказала я ему в ответ, даже потеплевшие интонации его голоса не могли так вот запросто растопить мою обиду. Ну и что, что он меня спас. С каждым может случиться и нечего тут подхихикивать. Хотя, если разобраться, лицо у меня в тот момент, наверное, было очень забавным.

— Ну, если все нормально, то тогда я пойду, — сказал он, но сам почему-то медлил и не двигался с места. — Кстати, меня зовут Эммануил.

— Что-о-о-? — я тут же позабыла свою обиду и заинтересованно глянула на моего нового знакомого. — Где это вы откопали такое имя?

— Имя как имя, — теперь уже в его голосе появились нотки обиды, и я, спохватившись — спаситель все же! — запоздало зачастила словами:

— Ой, простите мою бестактность. Вы меня так выручили, а я, дурочка такая, чуть вас не обидела.

Где-то глубоко внутри меня сработали сразу все мои рефлексы. Они были наработаны многолетним общением с противоположным полом и никогда меня не подводили. Здесь включились сразу все датчики: мужик симпатичный, мне помог просто так, бескорыстно, сам подошел, еще и стоит, не уходит — это что-то значит. И поэтому мое поведение с «обиженной грубости» сразу перескочило на «светскую львицу», а в глубине подсознания даже промелькнула испуганная короткая мыслишка: «Вот, глупая, чуть мужика не спугнула. А ведь еще пятнадцать минут назад сама на него пялилась». В общем, мой природно-женский комплекс сработал без сбоев, и ситуация разрулилась сама собой. Через две минуты мы уже вместе с ним хохотали над той неловкой ситуацией, в которую я так неожиданно попала по вине чудо-пирога. И, чтобы замять эту неловкость, я решила угостить моего спасителя тем же самым десертом:

— Вы знаете, он замечательно вкусный. И я хочу вас как-то отблагодарить. Ну, не водку же мне вам заказывать? Это же неправильно будет в такой ситуации?

— Ага, значит, сами пирогом подавились, теперь и мне его предлагаете, — в его голосе теперь читался настоящий живой юмор, которого я давно не слышала, а вернее, никогда не слышала. А только видела в кино. — Наверное, вы втайне надеетесь, что я тоже подавлюсь этим пирогом и…

–…и я тогда смогу отплатить вам той же монетой, спасти вас от этого злого пирога, — хохоча, подхватила я, продолжая его мысль и включаясь в предложенную им игру.

— Да, да, что-то в этом роде, — он улыбался во всю ширину своего белозубого рта, и я отметила про себя, что у него очень обаятельная улыбка.

— Послушайте, а откуда все же у вас такое странное имя? — теперь я уже имела право немного пофамильярничать. Глаза моего нового знакомого как-то сразу потухли и в воздухе повисла неожиданная неловкость. — Ой, я, наверное, сморозила глупость, — испуг мой был почти натуральным. Эммануил грустно улыбнулся:

— Нет, вы здесь ни при чем. Это имя дал мне мой отец. Тогда в моде был фильм. Он назывался «Эммануэль». Вот он и решил меня так назвать. Просто они ждали девочку.

Я ошалело глядела на моего нового знакомого и чувствовала себя полной дурой. История, которую он мне только что рассказал, была неожиданной и нелепой. Представляю, что должен чувствовать человек, которого назвали в честь женского имени. Но вслух я сказала:

— Ваш отец и вправду человек со странностями. Но, поверьте, я еще и не такое встречала.

— Да я уже давно привык к своему имени.

— А откуда тогда такая грусть? — немного кокетливо спросила я. Эммануил вздохнул, и мне даже показалось, что глаза его заблестели.

— Знаете, как-то сложно все. Да, теперь уже, наверное, и не важно. С отцом всегда было непросто общаться. Давайте больше не будем об этом говорить, — неожиданно предложил Эммануил.

— Согласна, — быстро кивнув головой, сказала я. — Извините, если я вас нечаянно обидела. — В моем голосе было искреннее раскаяние. Мне и вправду было неловко, но я же не предполагала, что мой невинный вопрос может вызвать такую реакцию.

— Кстати, мы тут с вами обсуждаем мое имя уже битый час, а вы сами так и не представились, — заметил Эммануил.

— Да, правда, — рассмеялась я. — Меня зовут… Зоя. — Новым знакомым я, как правило, никогда не называла своего настоящего имени. Это было своеобразной защитной реакцией против сильной половины человечества — уж очень часто они обижали меня в прошлой жизни. Но объяснить даже самой себе, почему я сейчас не назвала своего настоящего имени, я бы не смогла. Внутри меня сработал какой-то защитный механизм. На уровне инстинкта.

— Зоя. Тоже ничего, — Эммануил посмотрел на меня с улыбкой и, ёрничая, протянул сложенную ладошкой руку. — Эмик. Прошу любить и жаловать. Так зовет меня мама.

Я пожала протянутую руку.

— У вас есть мама?

— Как и у всех живых существ. Правда, мы редко видимся. Я все время на работе. Да и с ней все тоже непросто.

— Как-то у вас все сложно, — я слегка поежилась, — с отцом нелады, с мамой проблемы.

Эмик снова погрустнел.

— Похоже, вы правы. Но мы же договорились, что эта тема — табу.

— Не вопрос, — подхватила я. И остаток вечера мы провели, покатываясь от хохота. Я даже потом не могла припомнить, от чего мы так веселились, но, думаю, что от всего понемножку. Сначала от пары глотков хорошего вина, потом были какие-то «бородатые» анекдоты, до которых Эмик был весьма охочим. А еще всякие смешные лирические мелочи, вкусная еда и простое ничегонеделание, все, что всегда сопутствует очень хорошему вечеру и поднимает настроение.

В первом часу ночи официант вежливым покашливанием напомнил нам, что заведение закрывается.

— Знаете, я давно так весело не проводил время, — голос Эммануила был приятным, и я с удовольствием вслушивалась в его интонации. Если честно, то мне впервые в жизни было так легко и беззаботно. И смешно сказать — с первым встречным.

— Зоя, — Эмик слегка помялся, — а можно ваш телефон. А то вот так разбежимся и больше никогда не встретимся.

Я еще не успела выучить свой новый номер телефона, но признаваться в этом мне тоже не хотелось. Мало ли, что человек обо мне подумает?

— Давай лучше ты мне продиктуешь свой, а я запишу на мобильник и сразу тебе перезвоню. Вот мой номер у тебя и отобъется.

Я неожиданно для себя самой перешла с ним на «ты», и, судя по его порозовевшим от удовольствия щекам, это ему понравилось. Сказано — сделано. И через полчаса, когда я, проскочив без пробок по ночной Москве, уже подъезжала к своему новому жилищу, в моей голове крутилась мелодия французской песенки из фильма «Эммануэль».

Утром меня разбудил звонок из детективного агентства.

— Зинаида Иосифовна, пока все спокойно. Двое агентов дежурят в подъезде, на разных этажах. Один — на улице.

— Послушайте, Олег, это плохая мысль — торчать в подъезде двум незнакомым мужикам, — я еще толком не проснулась и была злой, как кусачая зимняя муха. — Соседи могут участкового ненароком вызвать.

В трубке было вопросительное молчание. Мне пришлось все же окончательно проснуться. Я нехотя вылезла из-под одеяла и зябко поежилась — все же на дворе был самый конец августа. Это на благодатном юге начало бархатного сезона. В Москве конец августа иногда означает начало зимы.

— Вы, знаете что, попробуйте там где-нибудь квартиру снять, я оплачу…

— А мы уже все разведали, — перебил меня Олег, — там, на этаже, кроме вас больше никто не живет. А обе квартиры, и напротив и рядом, сдаются.

Вот это номер! Я прожила там целый год и даже не знала об этом! А впрочем, я и не интересовалась.

— Так берите какую-нибудь побыстрее, — мой голос скрипел недовольством, как у любого совершенно невыспавшегося человека. — И, прошу вас, звоните только тогда, когда что-нибудь случится, — проворчала я напоследок, снова залезла под одеяло и провалилась в сон.

В двенадцать часов в мою дверь позвонили. Время я определила по настенным часам, которые висели над моей кроватью. Я абсолютно выспалась, поэтому пошла открывать дверь в прекрасном расположении духа.

— Зиночка, это бабМаша, — донеслось из-за двери, пока я возилась с замками. — Пойдем, детка, завтракать. Я пирожков напекла, — пропела бабуся, дыша на меня ароматами кондитерской. Я чуть не прослезилась.

На кухне у бабМаши было чисто, как в операционной. Гора пирожков с творогом высилась посреди стола, накрытого крахмальной скатертью.

— Я слышала, как ты вчера припозднилась. Вот потому спозаранок тебя и не будила. Дело молодое. Надо все успеть — и поспать, и погулять.

Я уплетала за обе щеки вкуснейшие пироги и запивала их горячим чаем. Мне казалось, что вкуснее я еще ничего в жизни не ела. А все потому, что от этих пирогов, от самой бабМаши пахло настоящим родным домом, которого, по сути, у меня никогда и не было. Как-то сразу по сердцу пришлась мне эта, в сущности, абсолютно чужая женщина. А «мисс Марпл», видимо, почуяв мое настроение, тихонько посмеивалась, подкладывая на мою тарелку новую порцию свежих горячих пирожков.

— Ох, бабМаш, не могу больше. Объелась, — отдуваясь и вытирая пот со лба, сказала я.

— Мне еще моя бабушка говорила — ешь, пока рот свеж, — бабМаша ласково улыбалась, подперев щеку розовым кулачком и облокотившись на твердую от крахмала скатерть, покрывавшую стол.

— А я свою бабушку не помню, — зачем-то брякнула я.

— Да я это еще вчера поняла, — бабМаша сочувственно покачала головой. — Наелась?

— Еще как. На неделю! — я еле дышала.

— Вот и славно. Ну, теперь рассказывай, что да как. Мы же, старики, любопытные, как дети. Вот и мне интересно, что там у тебя дальше с твоей детективной историей.

Я рассказала ей о вчерашнем знакомом, и бабМаша, слушая меня, продолжала также молча и сочувственно кивать головой.

— Это славно, когда человек хороший попадется, — согласилась она с моим рассказом, — только, вот, имя ты ему не свое назвала. — БабМаша замолчала, внимательно глядя на меня через очки. Я не могла понять что означал ее взгляд и слегка напряглась. — В обычной ситуации это было бы очень плохо. Но у тебя ситуация необычная, и я тебе так скажу — тебе надо бы очень поберечься. И поэтому свое имя ты теперь никому не говори. Вот и пусть будет Зоя. А что, красивое имя. А дальше видно будет. Мало ли какие чудеса на свете бывают.

У меня отлегло от сердца. Это же здорово, когда кто-то тебя понимает! Просто так. Безо всяких рассуждений и лишних слов. И не читает при этом нотации или еще что-либо такое же занудно-бесполезное, а совсем наоборот.

На этой прекрасной ноте я рассталась с моей мисс Марпл и полетела заниматься текущими делами.

Когда я вошла в квартиру, то услышала, что мой мобильник просто разрывается от звона. О, господи! Восемь пропущенных звонков.

— Алле, — рявкнула я в трубку.

— Зинаида Иосифовна, что же вы к телефону не подходите! — детектив Олег орал в трубке громче меня. — Во-первых, мы квартиру сняли. Ту, что напротив. Так удобней наблюдать. А во-вторых, за вашей двойняшкой следят. Она сдуру в магазин поперлась, так за ней «хвост». Ни на шаг не отходит. Что делать?

А хрен его знает, что делать? Я решила взять тайм-аут.

— Пока ничего не делайте. Она сейчас дома?

— Да.

— Я ей позвоню и скажу, чтоб не рыпалась. Все, отбой.

Вот, дура! Я даже не знала, к кому это сейчас больше относилось — ко мне или к моей подопечной — модельке? Это хорошо, что они там сразу палить не начали. А то бы я вляпалась по самое некуда.

Исполняя мое поручение, детективы умудрились снять квартиру для наблюдения за Фёклой всего за два часа. И прямо напротив моей бывшей двери. «Оперативно!» — думала я, сидя на кровати в спальне и размышляя как теперь быть. Но эти их дурацкие вопросы! Кажется, надо дать им инструкции насчет собственной инициативы и самостоятельного принятия решений. Наверное, все дело в гонораре. Когда фигурируют такие деньги, люди становятся гибкими, как пластилин. Но от этого сильно теряют самостоятельность. Мне этот эффект был хорошо знаком. Обыкновенная боязнь не угодить богатому клиенту. Абсурд какой-то! Мне же нужно было от них совсем другое! Деятельность мне нужна была от них, бурная и беспроигрышная. «Ладно, через пару-тройку дней все наладится и войдет в свое русло. Главное, не торопиться». Так любил говорить Сашок.

«Все равно ребята молодцы. Вон как оперативно с квартирой все решили. И главное, разузнали все и без моих подсказок. Нет, я все сделала правильно». Я знала из опыта, что дела пойдут намного лучше, если не распускать нюни и вообще не унывать. Я успокоила себя и повеселела.

Надо же! Я прожила в том доме почти год, а не знала ни одного соседа — ни рядом, ни напротив. Наверное, потому и не знала, что там просто никого не было. А квартиры держали под сдачу. Только, скорей всего, сдать такую жилплощадь было непросто. Цены, думаю, в нашем домишке были не детские. Вот только я сама их осилить и смогла. Да и то, чтобы следить за своей собственной квартирой. Бред какой-то!

Мозг мой крутил и так, и эдак создавшуюся ситуацию, но придумать я пока ничего не могла. Как же мне защитить мою Фёклу? Ведь то, что она будет выходить из квартиры, я как-то не предусмотрела. Я думала, что она будет сидеть в ней безвылазно, а она по магазинам шастает. «По Интеренту что ли не может себе еду заказать? Я же ей денег оставила. Хотя, курьеры интернетовские тоже люди ненадежные. У него же на лбу не написано, курьер он, или его Мадам подослала?» Вот засада!

Неожиданно выскочившее из подсознания определение опасности как «Мадам» почему-то не показалось мне странным. Видимо, «заветы» Дэвика не прошли для меня даром.

Я сидела и мучила себя вопросами, которые не имели ответов. Сказать Фекле в лоб, чтобы сидела дома и не рыпалась, я не могла. Это было бы очень подозрительно. Даже такая недалекая девушка, как Фёкла, могла начать задавать мне неудобные вопросы.

Конец ознакомительного фрагмента.