Календарь природы

Иоланта Ариковна Сержантова, 2021

"Календарь природы": …или новеллы и рассказы о природе Родины С 1 апреля по 1 декабря 2020 года проходил II Международный конкурс рисунка к этой книге. Ребята из разных стран обрисовывали образы и ощущения, которые возникали в ходе прочтения. В школах, лицеях, гимназиях, детских садах, творческих студиях, колледжах, церковно-приходских школах и библиотеках проходили коллективные чтения и сбор рисунков по их окончании. Иностранные конкурсанты просили о помощи переводчиков.Книга рекомендуется для внеклассного чтения. У каждой природы своя Родина, у каждой Родины своя, особая природа…

Время, которого нет…

Сначала было намерение.

Именно оно делает первый шаг. До свершений и подвигов. Даже бессознательных.

Намерение — это когда тебе не всё равно. Когда чужая жизнь становится так же дорога, как собственная. Когда все страхи оказываются намного меньшими, чем ты сам. И.… к себе уже не вернуться. Тебя не вернуть никогда, ибо ты — это весь мир, вселенная. Вся!

Можно ли счесть подобное зазнайством, высокомерием, надменностью? Вполне. Но… Во имя чьих свершений? Чего ради? Кому оно нужно будет, увитое вензелями воспоминание? Тем, ради кого, но уж точно не тебе.

Перечитывая описания подвигов в наградных листах родных по крови, ищешь в себе отвагу, которая сделала их людьми чести. И не находишь. Разве только — надеешься, что не простынет в веках горячность, разбудившая в пращурах силы жить для других. Погибнуть за тех, кто скажет: «А я тут причём? Это не моё дело. Я бы так не смог…» Сделали ли бы они, если бы знали сомнений?

Сделали. Ибо — ведали: и наших, и своих. Войти во вкус, не отведав? Немыслимо.

— Так, — и улыбнулись бы пыльно. С прищуром округ тех, бездонных, прощающих всех глаз. Не по наивному недомыслию, а по глубокой, не имеющей пределов любви.

Неисполнимые посулы, как невостребованные за ненадобностью дары. Возлюби ближнего… Даже, если это ему ненужно пока. То ведь — лишь до поры. До времени, которого нет.

Навсегда…

«Навсегда» на пяльцах человеческого бытия… Если это обида, то ненадолго. Доброе дело куда как более обширно.

Когда сердце останавливает свой бег внезапно, скользит на окровавленных пятках по тонкому слою льда жизни… От того, что боль, которая копилась годами, переполнила его. И — не вздохнуть, не пошевелиться. Только стоять и глядеть, как вянет его бутон, в попытках вырваться за пределы клетки, о расшатанную дверь которой билось измятым плечом за мгновение до того. В ком было заперто. Навечно ли? Увы, но вечны лишь вопросы. Разгадок нет. Их быть не может!

Соль жизни не в том, чтобы избегать коромысло сомнений, но в том, чтобы, отыскав очередное состояние устойчивого покоя, уходить в сторону, в поисках очередного сокрушающего землю движения.

Мы навечно принуждены алкать изведанного иными. Топчемся, каждый — со своей стороны этого пирога, разгадываем начинку, пытаемся распробовать… отведать… И, как всегда, — не ведаем, что творим. Слишком издали дОлжно глядеть: и на пирог, и на самих себя… И это расстояние — дольше предела того самого «навсегда», что кОротко, как озарение. Стлань⁵ за слоем сдвигая на сторону то, важное, чего не постичь, но остаётся на пустоте блюда, как огрубевшее сердце вишни, с каплею яда истины.

Именно это и есть то самое, ради которого — всё, что округ. Только вот… о чём оно? Трудно уловить смысл, и резон влечения, постичь его. Иначе — проще. Пращица⁶ пытливости беспощадна, несмотря на несомненную, протяжную, как вой, ветхость.

Навсегда… Укор ли это? Даже познав действительность потери исхода из круговорота, в который нас не однажды ввергли, мы бессильны переменить его. И лишь одна способность не смириться, как безрассудная отвага, держит на плаву этот мир, в котором вечно лишь одно — любовь.

— А всё прочее?

— Канет.

— Безвестно?

— Навсегда.

Примечания

5

слой

6

«Пращица духовная раскольнических вопросов и ответов» епископа Нижегородского Питирима издавалась в 1721