На грани. Рассказы

Иннокентий Сланевский

Стиль рассказов писателя: мистика, фантасмагория, гротеск, сатира, приключения, драма, фантастика.1 мая 2016 года писатель начал работать над своим первым рассказом «Последний дом». Этот день и стал началом творческой деятельности писателя. В первую книгу автора «На грани» (2017) вошли 80 рассказов, написанных им за 2 года (2016—2017).

6. МОРСКИЕ ВОЛКИ

Рассказ посвящается моему любимому писателю Эдгару Аллану По (1809—1849), творчество которого оказало на меня очень большое влияние.

Море всегда было моей самой большой страстью, моим желанием, моей мечтой. Я жил морем, мыслил морем, стремился к нему. Оно было рядом, но в то же время оно было мне недоступно, несмотря на то, что я жил на побережье. Каждый день я видел, как жители нашей деревни уходили в море: в основном только для того, чтобы поймать рыбу и, тем самым, найти себе пропитание. Но я хотел большего! Я мечтал о морских путешествиях, открытии и исследовании новых земель, встречах с капитанами кораблей, исследовавшими и открывшими эти новые земли! Мне было всего 16 лет и родители мои, простые рыбаки, также ежедневно выходившие в море за рыбой, как и прочие жители нашей деревни, строго-настрого запретили мне к нему приближаться в их отсутствие. Они оберегали меня, боялись, что я слишком юн и могу утонуть, если уплыву слишком далеко, что в море нас ждут большие опасности, что мое время еще не пришло, что однажды и я, как и они, также буду самостоятельно выходить в море и ловить рыбу и добывать себе пропитание, но я не желал их слушать, не желал ждать ни минуты! Я мечтал выйти в море без них, несмотря на всевозможные препятствия! Я был уверен, что только тогда смогу себя почувствовать по-настоящему свободным когда самостоятельно выйду в море! Я упорно шел к своей цели, невзирая ни на что!

И вот однажды этот случай мне представился. Я и мой ровесник, цыган, житель нашей деревни, который также жил мыслями о море, решили украсть родительскую лодку (лодку моих родителей) и выйти в море. И нам это удалось! Мы, молодые парни, не думали ни о чем, ни о каких опасностях, ни о каких предостережениях наших родителей, но только о море! Мы сели в лодку и поплыли. Поплыли куда глаза глядят. Наши сердца наполнила радость. Это было настоящее счастье. Наконец-то мы в море! Наконец-то мы свободны!

Но счастье наше длилось недолго, ибо море переменчиво, как переменчива и погода. Когда мы отплыли от берега все было тихо и спокойно, но потом, неожиданно для нас, погода переменилась и начало немного штормить. Мы едва не утонули! Сначала нас бросало из стороны в сторону, а потом наша лодка и вовсе перевернулась. Однако будучи жителями побережья, мы, ясное дело, были и неплохими пловцами, а потому смогли уцепиться за нашу лодку и остались на плаву!

Я не знаю сколько времени прошло, но на нашу удачу, в море появился корабль. Это был торговый корабль «Санта Мария», принадлежавший португальцам. Его капитан, сеньор Дьогу Кардозу, велел своему экипажу поднять нас на борт. Нас, изрядно вымокнувших и едва не утонувших, подняли на корабль и привели в чувство. Капитан Кардозу, как раз шедший курсом в сторону нашей родной земли, обещал высадить нас на родном побережье, но его планам, к сожалению, не суждено было сбыться.

События разворачивались со стремительной быстротой. В море, на нашем пути, появился новый корабль. Никаких опознавательных знаков корабль не имел. И только когда он к нам приблизился, мы увидели название корабля «Дикарь», услышали оттуда крик местного капитана «На абордаж!», и мы поняли, что это были пираты. Они приблизились к нашему кораблю и бросились в атаку. Португальцы были безоружны и сопротивления не оказали. Корабль «Санта Мария» был захвачен пиратами в мгновение ока.

И тут я увидел его! Капитана пиратского корабля «Дикарь»! Меня охватил неописуемый ужас, некий неподвластный человеческому воображению страх, дрожь и трепет почувствовало все мое тело! Капитан пиратского корабля, чье имя было Сэм Рид, не был похож ни на одного живущего на земле человека! У него был единственный глаз, раз в пять больше обычного человеческого глаза, и этот глаз находился посредине его лба! Века у глаза не было! Все лицо капитана было иссечено шрамами, половина зубов отсутствовала, а другая половина была почерневшей и гнилой. Голова его была лысой, на лице его были грязные растрепанные и кустистые усы с бородой. Капитан Рид приказал связать пленников и доставить на свой корабль. Рид также велел своей команде забрать с торгового корабля «Санта Мария» все необходимое, а именно съестные припасы и вино, а сам корабль поджечь. Так и случилось, и вскоре «Санта Мария» запылала и отправилась на морское дно. Осталось решить судьбу ее экипажа.

— Капитан, — обратился тогда к Риду сеньор Кардозу, — весь улов с моего корабля ваш! Со своей стороны. я прошу вас оставить жизнь моим людям и выделить нам лодку, дабы мы смогли уйти в море. Вы должны понимать меня как капитан капитана: настоящие моряки умирают в море, разве не так?

— Верно говоришь, капитан, — ответил Рид сеньору Кардозу, — я предоставлю тебе возможность сгинуть в море, но без лодки! Ибо кто знает, а вдруг ты с лодкой не сгинешь? Ведь если лодка твоя достигнет какого-либо берега и ты расскажешь обо мне, быть может, за моей головой начнется настоящая охота! А я следов за собой не оставляю! Такими как я, как мне известно, активно интересуется король Филипп (1).

Сказав это, капитан Рид тут же обратил свой взор на меня и моего приятеля цыгана.

— Подойдите сюда, щенки, — велел мне и моему приятелю капитан Рид, — держите своего капитана! От вас зависит его судьба!

Я увидел, как пираты связали капитана Кардозу, свесили его вниз головой за борт и держали за ноги, поджидая нас.

— Да будь ты проклят, одноглазый! — крикнул Риду мой приятель цыган. — И да будет твоя кончина намного ужасней кончины спасшего нас сеньора Кардозу!

И с этими словами мой приятель сиганул за борт, в море.

— Стреляй, капитан Рид! — крикнул одноглазому кто-то из его пиратской команды, — ведь уйдет же!

— Не беспокойся, — ответил ему Рид, — не уйдет! Мой глаз видит на 500 шагов даже муху! И та от меня никогда не уходила!

Некоторое время цыган плыл. Капитан Рид, тем временем, не спешил, сохранял спокойствие. А когда голова моего приятеля превратилась на расстоянии в маленькую черную точку, Рид достал из-за пазухи пистолет и выстрелил. Пуля попала моему приятелю в голову, и его заплыв тотчас же прекратился.

— Вот и все парни, — сказал капитан Рид, обращаясь к членам своей команды, дунув на дуло пистолета после выстрела: — Был цыган, и нет цыгана!

Затем Рид теперь уже мне велел держать за ноги свешенного через борт корабля капитана Кардозу. Я из страха повиновался. Пираты, державшие за ноги капитана корабля «Санта Мария», передали его мне.

— Простите меня, сеньор Кардозу, — сказал я, обращаясь к капитану, чувствуя, что руки мои слабеют и мне все труднее становится удержать капитана.

— Я прощаю тебя, сынок, — ответил мне сеньор Кардозу, — вот так иногда в жизни случается: я тебя из моря, а ты меня в море. Отпускай!

Я изо всех сил пытался удержать капитана, но сил не хватило и сеньор Кардозу рухнул за борт. Вскоре пираты выкинули за борт и остальных членов экипажа корабля «Санта Мария», предварительно связав последних.

— Добро пожаловать в команду, малыш! — сказал мне капитан Рид, хлопнув меня рукой по плечу и даже не поинтересовавшись моим именем, — теперь ты такой же. как и мы, морской волк, такой же как и мы настоящий пират! Ведь ты убил нашего пленника!

И с этими словами Рид расхохотался.

— Я не убивал сеньора Кардозу! — возразил я.

— Да ну! — продолжая хохотать, воскликнул капитан. — Но ведь это ты уронил за борт португальца! Запомни: ты убил человека! Теперь ты такой же висельник, как и я, малыш, как и все мы на этом корабле! Бойся суши! Забудь сушу! Тебя там повесят за убийство, если кто из наших проболтается! Отныне твоя родина — море!

И Рид снова захохотал.

К вечеру пираты дружно уселись за столом отмечать приобретение очередного трофея. Капитан Рид велел мне сесть за столом по правую руку от него, дабы я был под неусыпным капитанским присмотром. За столом напротив капитана сидели штурман корабля «Дикарь» Генри Дэвис, корабельный повар Рик Джонс и другие члены экипажа. Вся пиратская команда, восседавшая за столом, вскоре изрядно охмелела от вина. Капитан предложил выпить и мне, но я отказался. Рид настаивать не стал.

— Что, малыш, боишься меня? — спросил меня капитан Рид, увидев в моих глазах страх. — Это правильно! Капитана должны бояться, иначе порядка на корабле не будет!

— Позвольте спросить вас, сэр — робко и дрожащим голосом обратился я к капитану.

— Что ж, спрашивай!

— Почему вы решили оставить мне жизнь?

— Ты мне пригодишься. Я увидел в тебе себя молодого! В тебе такая же страсть к морю и к морским приключениям, какие в твоем возрасте были и у меня! Это хорошо заметно по твоим глазам. Да, в тебе пока многого не хватает, но я сделаю из тебя настоящего морского волка, настоящего пирата, клянусь рогами дьявола!

— А я клянусь твоим единственным глазом, Сэмми, — вмешался в наш разговор штурман Генри Дэвис, — что никакого пирата из этого щенка не получится!

— Черт тебя побери, Генри! — раздраженно рявкнул капитан Рид и с этими словами вонзил лезвие ножа в стол, за которым мы сидели. — Однажды я воткну вот этот самый нож в твой острый язык и вырву его из твоей поганой пасти! Оставь в покое мой глаз! Мне он поперек горла уже! Всякая двуглазая тварь, коих я перебил на своем веку сотни, если не тысячи, шепчется по углам, обсуждая мой глаз. Да, у меня с рождения один глаз, черт его драл! Сверстники дразнили меня циклопом, а когда меня, только родившегося, увидел мой отец, он обвинил мою мать в сношении с дьяволом и ее, как ведьму, сожгли на костре! Но и папашка мой ненадолго ее пережил. Он много выпивал и однажды, будучи мертвецки пьяным, угодил на улице под копыта лошади, был раздавлен насмерть и сдох как собака!

— Ты, Сэмми, по ходу дела выпиваешь не меньше своего папашки, — продолжил Дэвис. — И если будешь продолжать в таком же духе, то детишки твои и вовсе без глаз родятся!

— Закрой свою поганую пасть, Генри! — снова рявкнул Рид.

— А что было потом, сэр? — робко поинтересовался я. — Как вы оказались в море?

— Потом? А потом меня взяли на воспитание приемные родители, — ответил мне капитан Рид. — Но они не хотели пускать меня в море. Все берегли меня. Но зачем, черт побери? Море само сбережет настоящего моряка! Пришлось их зарезать и сбежать в море. Обожаю море! Море — это свобода. А что такое суша? Суша — это рабство! Там, на суше, короли, бароны и прочая никчемная придворная сволочь душит тебя налогами, обирает тебя до нитки, вынимает у тебя изо рта последние крохи хлеба! А тут, в море, ты сам себе король и господин! Все, что урвал — все твое! Сначала я прибился батраком на торговый корабль, но он был захвачен пиратами, и я попросился к этим самым пиратам. Меня взяли, сказали, что я им сгожусь хотя бы своим единственным глазом, черт его драл, который сможет внушит страх жертве и напрочь отобьет у нее даже мысли к сопротивлению. Пираты те там многому меня научили, но однажды, в пылу ссоры, я застрелил их капитана и сам стал капитаном пиратов. Вот так вот, малыш! Кто знает, может и ты когда-нибудь станешь пиратским капитаном. Но со мной ссориться даже и не думай — и моргнуть не успеешь как отправишься за борт на корм рыбам!

И капитан Рид опять расхохотался.

Какое-то время пираты еще поболтали о чем-то своем, временами их разговор переходил в яростный спор, в результате которого капитан Рид, как я с ужасом увидел, застрелил одного из членов своей команды. Затем Рид затянул, а другие подхватили и хором запели какую-то свою пиратскую песню, после чего пустились в безумный и неистовый пляс. Они пели и плясали, размахивая саблями, которые держали в правой руке, а в левой руке держали бутылки с вином, попивая из них временами во время пляса. При этом корабельный повар Рик Джонс, отплясывал, держа вместо сабли в правой руке черпак, которым готовил и мешал в котле для команды разное варево. Как я уже успел заметить, повар использовал свой металлический черпак не только для приготовления пищи, но и мастерски владел им в открытом бою, не хуже, чем остальные члены экипажа орудовали саблями. Страх мой усилился еще больше, он пронзил меня с головы до пят. Опасаясь стать меньше ростом на целую голову от чьей-либо шальной сабли, я предусмотрительно залез под стол и стал тихо и терпеливо ожидать окончания этого так называемого пиратского буйства. И Господь вознаградил меня за мое терпение! Вскоре пираты, в том числе и капитан Рид, настолько захмелели от вина, что уже не могли держаться на ногах и мертвецки пьяные завалились спать кто где упал. Штурман Генри Дэвис пил намного меньше остальных, ибо от него одного зависело благополучное плавание корабля «Дикарь». Как я заметил, штурман был в какой-то мере гением своего дела, он очень ловко умел обходить в море всевозможные препятствия, ни разу не садился на мель и ни разу не нарвался ни на один из военных кораблей!

Наш корабль взял курс на юг, в противоположную от моего родного берега сторону. Несколько дней мы плавали в море в поисках очередной добычи, но она оказалась весьма скудной: два небольших рыбацких судна с их уловом. Рыбаков, понятное дело, капитан велел утопить в море, а весь улов забрать. Я выполнял на корабле распоряжения капитана Рида, занимался в основном самой грязной работой: драил полы, перетаскивал всякое барахло туда-сюда.

Однажды к нам в море прибился один человек, пожелавший стать членом нашей команды: это был наш земляк, англичанин по имени Дин Эванс, который некоторое время жил в Испании и по заданию королевы (2) вынюхивал там намерения испанского двора, не злоумышлял ли этот двор чего недоброго в отношении нашей матушки Англии. Рид принял его в команду.

— Времена нынче неспокойные, — сказал он однажды капитану, когда пираты в очередной раз собрались за столом выпить вина. — На море сейчас безопаснее, чем на суше.

— А я всегда об этом твержу! — поддержал его капитан Рид.

— Поэтому я и решил выйти в море и прибиться к первому попавшемуся пиратскому кораблю, — продолжил Дин Эванс. — Но знаете ли вы, что именно творится нынче в мире?

— Никак война надвигается? — предположил штурман.

— Нечто худшее, чем война, — ответил Эванс.

— Что же именно? — поинтересовался кто-то из членов нашей команды.

— Порабощение! — воскликнул Эванс. — Да-да, нашей родной земле грозит порабощение! Его величество король Филипп в ярости от выходок Дрейка (3), особенно от его прошлогоднего налета на испанский порт Кадис! (4) Король собрал огромный флот под названием «Непобедимая армада» (5), около 130 кораблей, и планирует высадиться в Англии. Филипп считает нашу родину рассадником всевозможной заразы. Он убежден, что все зло исходит с английских берегов: ересь, пиратство и даже чума! Его величество поклялся, что первым, кого он вздернет на виселице, когда будет в Лондоне, станет Дрейк! Филипп решил покончить с пиратством и прочей, по его словам заразой, раз и навсегда и уничтожить нашу родину!

— Да и пусть вешает этого Дрейка! — воскликнул Рид, — ибо Дрейк уже не пират раз он служит королеве. Настоящий пират служит самому себе!

— Пусть его вешает заодно с королевой! — добавил один из нашей команды.

— Ты что несешь, пьяная сволочь? — отозвался на это Эванс и ладонью правой руки толкнул его в лоб. Пират покачнулся и упал на пол.

— Не горячись, Дин, — заметил на это Рид. — Не забывай, что ты уже не служишь королеве! Ты теперь с нами!

— А что, — спросил у Эванса еще один из пиратов, — испанский королевский флот уже двинулся к нашим берегам?

— Вот-вот двинется, — ответил Эванс. — Настрой у наших земляков прямо скажу не ахти какой. Некоторые из тех, что в курсе событий, уже продают свои дома и покидают Англию. Слухи о скором испанском вторжении распространяются, паника растет. Король Филипп силен, ничего не скажешь. Восемь лет назад он уже прибрал к рукам корону Португалии (6). Скоро настанет и наш черед. И, видит Бог, тамошние инквизиторы нас скоро научат правильной вере и правильному языку да так, что свой язык забудем под испанским сапогом!

— Черта с два! — возразил на это капитан Рид. — На суше, быть может, так оно и будет, но никак не здесь, на море! Здесь еще долго будут помнить английскую речь! Тут, на море, учить других жизни будем мы! Да и суше проблем доставим!

— Твои слова да Богу в уши, капитан, — ответил на это Эванс, — но как знать, если все земли вокруг испанскими станут, то и нас однажды поймают!

— А это мы еще поглядим, кто кого поймает! — не согласился с Эвансом капитан Рид и при этих словах со всей силы стукнул кулаком по столу.

— Да, — добавил кто-то из пиратов, — воистину в эпохальное время живем! Скоро мир переменится до неузнаваемости и станет нам совершенно чужим!

Следующие несколько дней наш корабль продолжал курс на юг, а штурман Генри Дэвис старался вовсю. чтобы не напороться на испанскую армаду. Эти дни были довольно скучными, пока однажды мы не услышали крик «Земля!» от одного из членов нашей команды.

Земля, к которой мы приблизились, оказалась островом: частично лесистым частично не очень. Капитан Рид велел спустить пару лодок на воду и обследовать остров на предмет того чем на нем можно поживиться. Штурман Генри Дэвис, повар Рик Джонс вызвались отправиться на остров вместе с четырьмя другими членами команды. Все шестеро были вооружены до зубов. Сам капитан Рид, ненавидевший сушу, пират Дин Эванс, бывший слуга королевы, остальные пираты и я остались на корабле.

Штурман и остальные провели на острове не более трех часов, но если высаживались они на остров неспешно, то покидали его, можно сказать, бегом, побросав часть оружия, прыгнув в свои лодки и гребя веслами в сторону нашего корабля, что было сил. Сам Генри Дэвис был ранен в ногу, повар Рик Джонс остался невредим, двое из нашей команды были убиты: из шестерых, высадившихся на остров, на корабль вернулись в итоге четверо.

— Что там, черт побери, произошло, Генри? — сердито рявкнул на штурмана капитан Рид, когда все четверо поднялись на корабль.

— Все этот проклятый повар, черт его драл, Сэмми! — ответил штурман.

— А что я-то? — не согласился со штурманом повар Рик Джонс.

— Высадившись на остров, мы углубились немного в лес, вышли к реке и увидели купающихся в ней обнаженных туземок, — продолжил штурман, — и Джонс, этот сукин сын, как рванул к ним со своим черпаком, огрел одну из них по башке этим самым черпаком, навалился на нее и овладел ею!

— А разве ты, Генри, не побежал вслед за мной и не кинулся на другую? — возразил штурману повар.

— Я побежал последним после того, как и остальные рванули вслед за тобой, Рик!

— И что с того? — недоумевал Рик Джонс. — Когда я последний раз был с бабой? Я уж и не припомню! Перед глазами только ваши пьяные рожи, море, котел да черпак! А ты, Генри, неужто был недоволен или ты уже не можешь?

— Эх вдарил бы я тебе в лоб, Рик, да от всей души, но силы не позволяют! — воскликнул Генри Дэвис, а потом обратился к капитану: — Я почти не чувствую ногу, Сэмми! Девки, которых мы слегка помяли, подняли шум, завопили так как будто их резали, и на их вопли стали сбегаться, вероятно, их мужья. Мы едва ноги унесли. Туземцы преследовали нас, стали плевать из деревянных трубок какими-то тонкими заостренными и твердыми, как иглы, палочками, одна из которых, возможно, с неким парализующим ядом, и угодила мне в ногу. И теперь я эту ногу не чувствую. Двум нашим попали в шеи: они свалились и так и не поднялись: они либо сдохли, либо их парализовало, как и мою ногу — этого мы уже не видели, когда давали деру.

— Ха! А вот и мужья ваших девок пожаловали, парни! — воскликнул капитан Рид, показав нам рукой в сторону берега. — Ну надо ж какие размалеванные обезьяны, уродливее самого дьявола!

И мы увидели активное движение на берегу. Туземцы, по пояс голые, ниже пояса до середины бедер прикрытые какой-то листвой, с лицами разукрашенными черно-белыми полосами, с криками и улюлюканьем вытащили свои лодки к воде, быстро уселись в них и стали активно грести в сторону нашего корабля. Лодки их отличались от наших: они были тоньше, уже и длиннее. Капитан Рид приказал пиратам открыть пальбу из пистолетов и как только дикари приблизились, члены нашей команды открыли огонь. Несколько туземцев были убиты наповал, часть их лодок перевернулась, а остальные дикари, не желая далее искушать судьбу, повернули обратно, в сторону своего родного берега.

Поначалу капитан Рид хотел немедленно выйти в море, но состояние здоровья нашего штурмана Генри Дэвиса оставляло желать лучшего, и выход в море был отложен на неопределенное время до выздоровления последнего. Штурмана мы перетащили в капитанское помещение на корабле по приказу Рида. Капитан даже не выставил на корабле дозор на случай возможного повторного нападения дикарей на наш корабль в ночное время, ибо в подобное развитие событий он не верил. Рид утверждал, что едва ли туземцы, понесшие ощутимые потери при первом столкновении с нами, осмелятся на очередной штурм корабля. И это стало роковой ошибкой капитана Рида!

Второго штурма не было, но произошло другое, еще более ужасное: ночью, когда на корабле почти все отошли ко сну, внезапно раздался громкий вопль штурмана. В капитанском помещении на тот момент находились четверо: капитан Рид, штурман, повар и я. И я увидел стремительный прыжок повара, пытавшегося кого-то схватить, но этот кто-то ловко выскользнул из его рук, и тогда Рик Джонс взмахнул в воздухе своим металлическим черпаком, нанес удар, но промахнулся и свалился на пол. Некто, выскользнувший из рук повара, метнулся в другую сторону, где лоб этого ловкача вошел в непосредственное соприкосновение с лезвием топора, древко которого находилось в правой руке капитана Рида. Голова бедняги была расколота надвое, и он тут же рухнул замертво.

— Скользкий черт! Как змея скользкий! — воскликнул повар, — выкрутился-таки!

— Рука твоя теряет хватку, Рик! — ответил на это повару капитан Рид.

— Не рука, капитан, — возразил ему Рик Джонс. — Это все проклятый черпак! Менять его пора, никак уж отслужил он свое с лихвой!

Мы осмотрели тело убитого. Это был туземец маленького роста и хрупкого телосложения. Затем капитан, повар и я отправились осматривать корабль. И то, что мы увидели, привело капитана Рида в бешеную ярость: глотки половины членов экипажа были перерезаны! Среди убитых был и наш новый приятель Дин Эванс. «Вот как, однако, закончилась карьера новоявленного пирата, бывшего слуги королевы, почти что так и не начавшись!», — подумал я. Капитан тут же сообщил нам о своем решении на следующую ночь немедленно высадиться на берег и покарать дикарей. Когда Рид сказал об этом штурману, то тот заметил:

— Не думаю, что это очень хорошая идея, Сэмми. Если один дохляк, незаметно проникший на наш корабль, перебил половину нашей команды, то что нас может ждать там, на острове? Здесь, на корабле, мы каждый угол знаем и то так опростоволосились! А если высадимся на острове, то и вовсе все там сгинем!

— Черт тебя побери, Генри! — вспыхнул капитан Рид. — Кто тут капитан: ты или я? Я, конечно благодарен твоей ноге, из-за беспокойства о которой ты так и не можешь заснуть: именно поэтому наши глотки еще целы! Но перерезать половину моей команды в одиночку — так капитана Сэма Рида еще никто не унижал! Этим размалеванным обезьянам надо воздать по заслугам! Высаживаемся на остров ближайшей же ночью и точка!

— Ты же не любишь сушу, Сэмми, — возразил Риду штурман.

— Верно говоришь, Генри, — согласился со штурманом капитан, — и теперь я сделаю так, что эту самую сушу разлюбят и ее коренные обитатели: проклятые дикари еще долго будут бояться суши! Они пожалеют, что родились на этой суше, на этом проклятом острове, клянусь рогами дьявола!

— Что ты задумал, Сэмми?

— Скоро узнаешь, Генри. Как твоя нога?

— Все так же: я ее не чувствую.

— Крепись, моряк, ведь на корабле лекаря нет!

На следующую ночь капитан велел команде бодрствовать, ибо было принято решение высадиться на остров.

— Ты отправишься с нами, малыш, — сказал мне во время посадки пиратов в лодки капитан Рид, хлопнув меня рукой по плечу, — кто знает, быть может, на этом проклятом острове ты получишь свое первое боевое крещение.

И мы отправились на остров навстречу своей судьбе. Штурман, повар и еще несколько человек остались на корабле по приказу капитана. С нами были двое, которые уже высаживались на остров и в какой-то мере знали окрестности.

Капитан Рид решил использовать против наших противников их же метод: неожиданное и внезапное нападение. Как говорится, клин клином вышибают. Капитан надеялся застать туземцев на острове врасплох, как и они нас прошедшей ночью на корабле. В чем-то Рид оказался прав. Но он никак не смог предположить, что дикари также предпримут ответные действия. Да еще какие!

Мы продвинулись вглубь острова и вскоре нашли логово туземцев: их поселение, представлявшее собой жалкие лачуги, сделанные из каких-то тонких палок и такого же тонкого тряпья. Домами это, ясное дело, назвать было нельзя. Они не были пригодны в качестве жилья для цивилизованных людей. С виду казалось, что они в любой момент могут развалиться, но они были, тем не менее, каким-то непонятным мне образом укреплены и держались.

Капитан Рид велел нам поджечь лачуги дикарей, рубить саблями и отстреливать всех, кто попытается выбежать в поиске спасения от огня. Мне капитан подарил тот самый нож, которым он однажды грозился вырвать язык нашему штурману, но я сумел воспользоваться суматохой и благоразумно остался в стороне, спрятавшись за спины пиратов. Войдя в дикий азарт, поджигая чужое жилье, пираты не обратили на меня никакого внимания. В своем неистовстве они рубили саблями и отстреливали всех, пытавшихся спастись и не сразу поняли, что что-то тут не так. Среди бежавших от огня не было ни одного мужчины! Там были только женщины и дети.

И тут в какой-то момент капитан Рид вдруг внезапно прозрел.

— Вот дьявол! — крикнул он. — Не может быть! Все к кораблю! Живо!

И пираты тут же прекратили поджоги и бросились в сторону нашего корабля. Я бежал вместе с ними. Когда мы достигли берега, то нашим глазам предстало ужасное зрелище: наш корабль «Дикарь» был весь охвачен пламенем. Капитан догадался, что дикари решились на третье подряд нападение на наш корабль, поэтому-то в их лагере и не было мужчин! Вероятно, они поняли, что их товарищ, засланный ими резать глотки нашему экипажу, погиб, ибо он к ним не вернулся и они предприняли новое нападение. В то время, как мы отправились поджигать лачуги туземцев, они, в свою очередь, покинули остров с другой части берега, приблизились к нашему кораблю с другой стороны тихо и незаметно и подожгли его! Поэтому ночью мы не встретились с нашими врагами на острове и не натолкнулись друг на друга. На нашем корабле оставалось человек восемь из экипажа, включая штурмана и повара. Скорее всего, все они погибли. А нам был отрезан единственный путь к отступлению! «Какая удивительная судьба оказалась у нашего корабля, — подумал я, — кораблю, названному „Дикарем“, суждено было погибнуть от рук дикарей!»

— Эти чертовы обезьяны спалили все наше вино! — с досады воскликнул капитан Рид. — И хотят уничтожить всех нас! И все ради чего? Ради каких-то девок?!

Капитан Рид был вне себя от отчаяния! Да, это было именно отчаяние! Отчаяние и безнадега! Он внезапно осознал, что море, возможно, для него потеряно навсегда и ему все же придется сгинуть на ненавистной ему суше!

Вскоре мы увидели, как лодки дикарей плывут от нашего корабля к берегу. Капитан велел нам отступить вглубь острова, в его лесистую часть, и приготовиться к возможному бою.

Мы засели в лесу, заняли круговую оборону и ждали нападения дикарей. Мы слышали их крики и улюлюканье со всех сторон и поняли, что туземцы обнаружили и окружили нас, но нападать они, тем не менее, не спешили. Вероятно, они решили взять нас измором, дождаться, когда мы ослабеем от голода и бессонницы и не сможем оказать им должного сопротивления. Но мы пытались держаться: спали по очереди, питались какими-то кореньями и травой. Капитан Рид становился непохожим на себя: выл как зверь, пытался кидаться на других, стрелял в разные стороны, понапрасну расходуя патроны, с каждым днем все больше и больше терял выдержку и самообладание. Так прошло несколько дней, пока наконец он окончательно и бесповоротно не обезумел и велел нам немедленно напасть на дикарей, прорваться к берегу, отправиться в море вплавь и продолжать пиратствовать на море, но уже без корабля. При этом он поклялся прикончить любого из нас, кто посмеет с ним не согласиться и оспаривать его приказ.

И пираты бросились в атаку по приказу капитана. Мне удалось отстать от них, я вскарабкался на одно из деревьев и пытался сидеть там тише воды, ниже травы. С дерева открывался хороший обзор, и я отчетливо видел все что происходило.

Туземцы нисколько не испугались и приняли бой. Похоже, они были готовы к такому развитию событий и ничуть не удивились внезапной вылазке команды капитана Рида. Они плевали в нас из деревянных трубок какими-то острыми как иглы палочками: если игла попадала в руку, то отнималась рука, если в ногу — то нога, а если в шею — то обе руки и обе ноги. Одна из таких игл угодила в шею капитана Рида, и он потерял способность передвигаться, упал на землю, но не умер. Я находился не так далеко от места событий и отчетливо видел какой ненавистью и бессильной злобой горел единственный капитаний глаз! Дикари схватили его и отнесли шагов на десять от места боя. Хватали также и других упавших пиратов, относили их туда же, складывали в ряд, прижимали деревянными рогалюхами их тела к земле, упирались в их тела какими-то пиками, тем самым, не давая своим пленникам подняться. Бой длился недолго, туземцы владели полным преимуществом: и в живой силе, и в знании местности. Они умело прятались в листве, и пули членов нашей команды просто не находили своей цели и были выпущены в никуда. Мы потерпели полное и окончательное поражение, после чего в лесу воцарилась мертвая тишина, как будто ничего и не было.

И вскоре я увидел нечто ужасное! До того ужасное, что дрожь пробрала все мое тело, и я вцепился от страха в дерево обеими руками и обеими ногами. В нескольких шагах от меня собрались дикари. Там же, перед ними, лежали раненые и обезоруженные члены команды капитана Рида. Вскоре туземцы принесли своего вождя. Его несли четверо на деревянных палках на своих плечах. На самих палках было установлено нечто наподобие трона, на котором гордо восседал туземный вождь. Он сохранял хладнокровие и абсолютное спокойствие, не произнес ни слова, а лишь жестами рук отдавал распоряжения своим подчиненным. Вождь ловко спрыгнул с трона, подошел к лежащему на земле капитану Риду, также не спеша жестами велел своим людям его поднять и придерживать, а затем достал какой-то острый предмет, вырезал им единственный капитаний глаз и съел его, не спеша разжевывая и причмокивая губами! Туземцы кричали на каком-то непонятном языке нечто вроде «ого-го». Я почему-то подумал, что это они выкрикивают имя своего вождя, восхищаясь его действиями. Затем дикари подвесили Рида в горизонтальном положении, укрепили его на каких-то палках и разожгли под ним огонь. Они решили зажарить капитана живьем! А когда тот зажарился, вождь Ого-го оторвал правую руку Рида и стал ее есть! После того как насытился вождь, остальные туземцы бросились к зажаренному и стали рвать его на куски, жадно проглатывая мясо, обгладывая при этом части тела капитана Рида до костей! Такая же участь ждала и остальных пленников, захваченных дикарями.

Мысли путались у меня в голове. Я не знал, что делать и судорожно искал выход из сложившейся ситуации. «Что же делать? — думал я. — Как спастись? Во-первых, надо обязательно дождаться темноты. Дикари меня не заметили — а это уже немало! Значит, шансы есть! Может, их и не много, но они есть, пусть даже один из ста! Но я практически безоружен! Единственное мое оружие — это небольшой нож, подаренный мне капитаном Ридом! Но, тем не менее, я обязательно попытаюсь вырваться с этого проклятого острова! Отправлюсь ночью в сторону берега, буду передвигаться тихо как мышь, попробую украсть одну из лодок туземцев и выйти на ней в море! А если мне не хватит сил протащить ее от берега до моря одному? А если меня заметят и не дадут захватить лодку? А если мне это и удастся, но меня заметят чуть позже, когда я выйду в море и догонят? А может мне и вовсе отправиться вплавь в море без всякой лодки, как хотел сделать это обезумевший капитан Рид? Нет, это не вариант! Далеко не уплыву. Так значит, все-таки лодка? Но далеко ли я уплыву на ней? Сил совсем мало, я исхудал от голода и плохого сна. И есть ли надежда на то, что если мне и удастся выйти в море на лодке, что меня снова подберет какой-нибудь торговый корабль? Никакой надежды! Но оставаться здесь, на этом проклятом острове, также нельзя — это верная смерть! Верная смерть в глотках у дикарей! Так пусть же лучше меня проглотит море, чем дикари!»

И я принял твердое решение с наступлением темноты попытаться вырваться с острова и выйти в море, несмотря ни на что! С лодкой или без нее! Мне все равно!

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА:

(1) — Филипп II, король Испании (1556—1598).

(2) — Елизавета I, королева Англии (1558—1603).

(3) — Фрэнсис Дрейк, английский пират (умер в 1596).

(4) — Налет Дрейка на испанский порт Кадис произошел в 1587 году.

(5) — «Непобедимая армада» двинулась к английским берегам в 1588 году. В этом же году происходят и описанные в рассказе события.

(6) — Филипп II выиграл борьбу за корону Португалии в 1580 году.

© Copyright: Иннокентий Сланевский, 2016

Свидетельство о публикации №216060100873