История Дэвида Л. Кауфа, увиденная им самим

Иннокентий А. Сергеев, 2023

«Сначала они тебя не замечают, потом смеются над тобой, затем борются с тобой. А потом ты побеждаешь», – говорил Махатма Ганди. Возможен и другой сценарий: «Сначала они тебя игнорируют или смеются над тобой, а потом платят тебе миллионы и награждают громкими титулами». Такова история человека, который достиг финансового успеха, пройдя путь от нищего чудака до классика сюрреализма. Это не биография, а самая суть событий – то самое восприятие жизни, которое сделало его уникальным феноменом кинематографической культуры.

Сцена №1

На берегу моря стояли скамейки, на песке горели костры, и жарилась рыба, её поливали водой, и она становилась мягче. Вода шипела на сковородках, и масло пенилось.

А потом были сумерки, и угли костров тлели, покрываясь сединой пепла.

Из леса доносились звуки охоты, лай собак, взявших след оленя.

Утром поднялся ветер, и море сделалось серым.

На берегу стояли пустые скамейки.

— Почему зима? — в недоумении пробормотал он. — Почему настала зима?

Он по привычке сохранял спокойствие, но всё очевиднее для него становилось, что его обманули, и он не знал, кто посмел так поступить с ним.

На одной из скамеек сидел человек в малиновом камзоле, на голове его был белый парик с косичкой, а на ногах красивые туфли с серебряными пряжками. Человек этот чертил на мокром песке шпагой, слегка притоптывая правой ногой в такт неслышимой музыке, игравшей в его душе.

— Зима? — переспросил он. — Вот как.

Он улыбнулся.

Ох уж эта его манера говорить, не поворачивая головы!

— Вы так долго восходили к вершине… Вокруг вас ледник, чему же вы удивляетесь, о, совершенный?

Он поднялся, надел треуголку и пошёл прочь.

— Куда вы? — встревожился Совершенный.

— На бал, — ответил незнакомец в треуголке. — На бал, — и зашагал быстрее.

— Я с вами! — крикнул Совершенный.

Незнакомец пожал плечами, не оборачиваясь.

— Посмотрите! — завопил Совершенный, указывая на серую точку почти у самого горизонта моря. — Ведь это корабль!

— Что же, — ответил его спутник. — Море не замерзает.

Он сказал:"Море не замерзает, но иногда бывает весьма холодным. В следующий раз, прежде чем плыть, попробуйте воду ногой, не слишком ли холодна".

...

Шёл он, шёл, да видно, не туда. А когда пришёл, увидел только кости от рыбы, которую съели другие, а он даже не знал, кто именно, чтобы догнать, разобраться, вызвать на дуэль, если нужно, или просто отхлестать по щекам, по толстым да по красным. Вот и вышло, что вроде бы и обманут, а кем, неизвестно. Ищи теперь ветра в поле!

А ветер всё дует.

Значит, надо двигаться, или хотя бы сохранять спокойствие, раз уж дошёл.

Сиди, заплетай косички, а хочешь, оденься в красное, можешь хоть голым сидеть, всё теперь едино. Будешь собирать камни, их не станет меньше. Будешь пить воду, её не убавится. И жажда твоя не станет меньше.

Зима уже, а ты не знаешь, как костёр разжечь. Шёл ты, шёл, да всё не туда.

Обидно.

Сцена №11

Я открыл дверь и вошёл, и увидел, что дом пуст, и не знал, кто я здесь, гость или хозяин. Пыльный снег лежал на паркете полов.

И я увидел женщину в белых одеждах.

Она стояла, почти касаясь стены, и казалось, она заполняет собой весь странный мир этого дома, пространство комнат, отчуждённых стенами.

— Кто ты? — спросил я её.

— Тишина, — сказала она.

— Тут какое-то противоречие, — возразил я. — Раз ты говоришь мне, то как же ты можешь быть тишиной?

— Раз ты слышишь меня, значит, я говорю, — сказала она, и я молчал, поражённый необычностью её вида и испуганный её красотой.

— Ещё меня зовут Одиночество, — произнесла она.

Я хотел вскрикнуть, но мой голос был слаб.

— Оглянись вокруг, — сказала она.

И я увидел, что дом пуст.

— Ничего, — сказал я, попытавшись улыбнуться. — Скоро взойдёт солнце, и настанет утро.

— Не думаю, — сказала она.

И я услышал выстрелы.

— Ведь это люди! — воскликнул я. — Значит, есть ещё кто-то, и я не один.

— Послушай, — сказала она, и выстрелы смолкли. — Их больше нет. Они убили друг друга.

Но вот же, воет сирена, сигналят машины, и повсюду шаги, это люди!

— Это улица, — возразила она.

— А эти комнаты, неужели все они пусты!

— В них спят, и ты не должен делать музыку громкой. Им завтра рано вставать, чтобы не опоздать на работу.

— Это всё не то, — пробормотал я.

— Конечно, — сказала она, и мне показалось, что она улыбнулась.

— Что же мне делать? — сказал я.

И она протянула мне что-то, и я спросил:"Что это?"

— Спички, — сказала она и указала мне на тёмный предмет на полу.

Я присмотрелся.

Это была длинная палка с намотанной на неё обгорелой промасленной тряпкой.

Я пнул её ногой.

— Я не питаюсь объедками.

— За это я тебя и люблю, — сказала она.

— Значит, тебя зовут Любовь?

— Это не имеет значения. Я прихожу не на зов. Я не питаюсь объедками.

— Ты знаешь, кажется, я люблю тебя.

— Конечно, — сказала она, и мне снова показалось, что она улыбнулась.

Сценарий №2

Тигр опять сожрал дрессировщика. Когда же эти тигры оставят людей в покое!

Обнажённая женщина расхаживает по манежу, помахивая окровавленным куском мяса. Из мяса торчит кость. Женщина ухмыляется и покачивает бёдрами. Монеты падают, зарываясь в пахнущие зверем опилки.

— Так значит, уходите, — ему жарко, он страдальчески обмахивается программкой. — Уезжаете.

— Да, уезжаю.

— Покидаете свою страну в столь решающий момент. По мне, так это предательство. Судить бы за такие вещи, — он добродушно смеётся.

— Судить? За что же?

— За вред, наносимый металлу борьбы.

— Поэтично, но неясно.

— Что будет, если все так начнут удирать? Кто же тогда поведёт борьбу?

— Борьбу? Но за что?

— За идеалы.

— Когда жизнь лишается смысла, начинают говорить об идеалах.

— Это безобразие так говорить. Вы обращаетесь со словами так, как будто они ваши наложницы.

— Когда я смотрю в зеркало, то вижу человека, а не толпу.

— Вот-вот. Это называется индивидуализм.

— Человек никогда не был в Париже, ему это досадно, право. И вот, он достаёт карту города и начинает изучать названия улиц, площадей и кладбищ. Он заучивает эти названия наизусть и считает, что теперь он знает Париж лучше кого бы то ни было.

— Ну и что?

— Ничего.

— Ладно, я не настолько развит, чтобы притчи разгадывать. Одно я знаю. Только идея чего-нибудь стоит в этом прогнившем мире. Верность идее — вот первое качество в человеке. Верность идее и воля к победе.

— К победе кого над кем?

— К победе справедливости. Разве мир справедливо устроен?

— Я не люблю говорить на такие темы. Никто толком не понимает, что такое добро, справедливость, благо, но каждый может говорить об этом часами. И каждый будет говорить о своём.

— Это какие-нибудь аристократишки думают только о себе. Солидарность — вот что рассеивает всякую смуту. Вот путь народа.

— Волки солидарны в травле оленя?

— Я говорю о том, что весь разброд происходит от беспорядка. Нужно организовать массу, объединить её общим делом, и ясность возникнет сама собой. Что нужно этой массе, кто её враг, кого она должна уничтожить. Вот арена борьбы, вот манеж для действий, на нём неизбежны столкновения, и столкновения эти разрешаются только силой. Столкновения интересов, классовых, национальных, и тому подобное.

— Религиозных, расовых… Манеж для зверя.

— Да, вот вы говорите о звере. А что может противостоять зверю? Некая воздушная невесомая душа? Так, что ли? Но её место в раю, а в раю нет чудовищ. Винтовка, верный холодный ствол — вот что остановит зверя. Но конечно, это путь, который требует закалённых людей.

— Не людей — железо.

— Вот именно. Железо. Сталь. Не мечтателей — пустынников. Кулак, сжимающий знамя — вот наш парад. Железной колонной на горе трясущимся тварям. К новому, светлому миру. Мы идём вытряхнуть всю эту затхлость и хилость из заплесневелых мозгов цивилизации. Мы несём новую цивилизацию.

— Но я всё же не останусь ждать вашей победы. К тому же, я в неё не верю.

Он снисходительно кривит губы и хлопает меня по плечу. Потом поднимается, надевает эсэсовскую фуражку и вытягивается в рост. Оркестр играет марш. Надрываются трубы. Он взмахивает руками и начинает дирижировать. Из-за кулис появляются солдаты. Они поют, выстраиваясь правильными рядами, с автоматами навскидку. Оркестр играет всё громче, и всё оглушительнее звучит хор.

Я вижу оскалившиеся в ржании зубы. Я вижу пальцы на спусковых крючках. Я чувствую тошноватый запах зверя, и жирный пепел пачкает кресла.

Я вижу его потную спину с тёмными пятнами на рубашке. Я вижу его руки, взлетающие над ней.

Через семь лет тебя повесят в Нюрнберге.

Романтики!..

Эпизод №7

Я спал, и мне приснилась птица-любовь, и я не хотел просыпаться. Но проснулся и, глядя на небо в окне, подумал, что может быть два объяснения этому:

Это был не сон — тогда птица не исчезла, и я вновь увижу её.

Это был сон — тогда это была вовсе не птица-любовь.

Устав от надежд и разочарований, я убедил себя во втором.

Но когда я увидел тебя, стоящей на балконе овеянной сиренью башни, я понял, что произошло первое.

…………………………………………………………………………………………………………………

Сценарий №2

Театр-шапито опустел, выгорел изнутри, и остались лишь угли; над ними, над почерневшими опилками мутным вздохом в зеркальном пространстве повисли голубоватые, холодные шары фонарей.

Огонь, вырвавшись наружу, охватил ночной город, полосящую витринность проспектов и мракобесие окраин обручив неистовой пляской протуберанцев костра, но здесь, под невидимым погасшим куполом, всё стало тихо. Только на тёмном ворсе ковровой дорожки валялся растоптанный кем-то в спешке букет, да сиротливо ёжились выброшенные за ненадобностью программки.

Она неслышно сошла по ступеням и, приблизившись к сидевшему в неподвижности под бледными пузырями света человеку, вздохнула и присела рядом.

Он молчал.

— Ты хочешь уйти, — тихо произнесла она.

Он пожал плечами.

— Возьми меня с собой.

— Зачем?

— Здесь душно. Скукотища. А я могла бы стать великой актрисой. Что ты смеёшься?

— Я не смеюсь.

— Все смеются. Но мне всё равно. Здесь же нет никакой жизни, как в болоте.

— Когда вода застаивается, она протухает.

— А я хочу плыть как корабль!

— Но ты понимаешь, куда я ухожу?

— Нет, а ты?

— Не знаю. Пока нет.

— Мне всё равно.

— Не может быть всё равно. Я могу рисковать собой, но как я возьму на себя ответственность за тебя?

— Что за глупость. Я ведь уже не маленькая.

— Это я могу сказать, что мне всё равно. И то это будет неправдой.

— Представь себе, когда я стану всемирно известной, у тебя будут брать интервью, и ты будешь гордиться, что это именно ты…

— А ты готова умереть?

— Зачем? — она удивлена.

Эпизод № 13

— Я вам говорю, это было весной.

— Что же было весной… Постойте-ка. Ах да, я же влюбился!

В зимней одежде все женщины одинаково безобразны.

— В сущности, красота — это вопрос освещения. Одни женщины красивы при ярком свете, другие — в полумраке, третьи — вовсе в кромешной темноте.

Вот возьму и зажгу сияние в небе, то-то все задёргаются.

Зажигалка гореть не хочет, дура. Надоело. Всё!

Всё, не могу больше, надоело молчать, лгать, сдерживаться, не могу больше, надоело!

— Ну, скажи.

— Сволочи вы все!!!

Сколько ни кутайся в шубу, всё равно продует, и не заметишь, как. Вот и сидишь в ванной, а вылезешь — смерть.

Так и сидишь, а вода остывает. Дура!

Эпизод №14

Кот пушистый потерянно бродит по дворцу, мяучит жалобно, вытирает слёзы с мордочки, слизывает, зовёт Королеву вернуться.

Вокруг озабоченные люди, никто не замечает его. Они наступают ему на лапы, на хвост, спотыкаются и, ругнувшись, спешат дальше.

Люстры огромными каплями застыли на потолках.

Я стою перед зеркалом, наблюдая, как нить накаливания лампочки за моей спиной расплывается, превращаясь в корону.

И зеркало мутнеет от моего дыхания.

Сцена №18

Кто начертал знак нашего союза?

Распятый на камне, копьё воина вонзилось ему в грудь, железные клювы терзают его печень, и кровь каплет в чашу, которая никогда не наполнится… Никогда!

Сила ли это, поднявшая камень столпом, или бессилие?

Крест. Прикован, гвоздями прибит, руки в крови, в оковах… Сколько силы нужно, чтобы не испугаться слабости… Когда так заунывно ветер воет в пустыне, и тьма над ней.

"Зачем нам видеть убогость нашу и нищету?" — молвят боязливые тени.–"Зачем нам свет? Без него мы сильнее!"

Я слышу голоса, они отдаются эхом в тяжёлых сводах, где холод, и не отличишь дня от ночи, они доносятся сквозь потрескивание гулкой телефонной галактики и оседают сизым осадком курений на синих устах умерших, застывших как мумии в своих гробах со свечкой над гробом, они говорят, что Бог умер.

Умер Бог, и мы остались одни, заблудившиеся во мраке сироты, ноги наши вязнут в спутанных нитях, и пытаемся мы бежать, но не можем и падаем как во сне, кошмарном, бессмысленном, безысходном…

Они говорят, что Отец покинул нас, но они лгут.

Жив Он и скорбит на виноградниках своих, где опали мёртвые листья и устлали землю — вот ложе Его, — ждёт Он детей своих, но не идут они, заблудились и не могут вернуться домой. И сокрушается Его сердце.

Безутешен Он, страдает, забытый ими, где сила Его?

Вот он, наш дом, безрадостен он, тяжек его вид, звери хозяйничают в нём. Чужие демоны глумятся над нашим домом и разоряют его, а мы всё стоим на палубе, ищем глазами берег…

Невыносимо, горько, страшно, невыносимо бездомному…

Сцена №14

Синева падших дождей. До грехопадения. Люди были счастливы, не зная. Или им только казалось?

На балконах змеи бельевых верёвок, ветер дёргает их, как свет глазные нервы. Стучится, ломится, ветропустота, ветра бездна всё глубже, глубже чёрных скал была пещера, без начала пустыня, осколки стеклянных глаз усеивают её, пустыня, хрусткая под ногами, железнодорожная насыпь, кинопамять, надежда вернуться, если не поздно. Поздно, значит, никогда.

Далеко, значит, близко.

Красная фольга шоколадит в пальцах кружистость люстр в окнах чернотемень под горностаем кофе в фарфоре ложечка цокает пальчики играют нервами кожа горит абажур проваливается дальше по туннелю занавес расплылся складками по сине-сини пропасть ветер окно и скрип рамы прощай милая милая люблю тебя. Обнажённость.

Свет испорчен.

— Улыбнись королю.

Тост, звон бокалов, за стенами расположение комнат.

Я знаю, что

кому-то неловко

я потерялся

за стенами только тени

Приглашённые спорят.

Мадам, возьмите эту розу и приколите вот сюда. Благодарю вас. Теперь улыбнитесь. Внимание! Внимание, снимаю.

(Снимаю одежду, плевать, противно, когда при людях, всё по-наезженному. Хочется снежного поля. Пропади оно…)

Красная фольга шоколадит. Конфеты с начинкой.

Синева падших дождей. Скрежет фольги.

Стёкла плачут о погибших душах.

В банкетном зале благозвучие накрытых столов.

Эпизод № 6

Красные листья осени на асфальте, искры проводов трамвайных путей.

Она извлекает конфеты из сверкающих фантиков и кладёт их в рот. Мальчики, идите скорее пить чай!

Она мечтательно смотрит вслед проезжающим мимо машинам. Ах, почему цветы не могут цвести круглый год! Есть страны, где никогда не бывает зимы, представляешь?

Она, не глядя, обрывает лепестки ромашки…

Она не снимает тёмные очки, даже когда нет солнца.

Наведённые линзы биноклей.

Сценарий №3

Завтра это будет невозможно проверить.

Они только что были здесь. И я был среди них. Только что, секунду назад. Мгновение? Воды не обращаются вспять, реки не возвращают своих вод, течение неостановимо. Круг замыкается, круговорот непрерывен. Но одной из рыб нет больше в этих водах. Она вырвалась из воды; её восхождение чередой созвездий.

Идущий к вершине может замешкаться в пути, но никогда не вернётся вниз.

……………………………………………………………………………………………………………………….

— Я буду любить тебя до самой смерти, — сказал он.

— И только? — сказала она.

— Я буду любить тебя вечно, — сказал он.

— Поживём, увидим, — сказала она.

………………………………………………………………………………………………………………………..

Я увидел её и остановился, и она остановилась и посмотрела на меня.

Я хотел повернуться чтобы уйти, но вместо этого направился к ней. Я растерялся, потому что не знал, что мне говорить, а она смутилась, потому что не знала, что будет нужно ответить. Но я произнёс что-то, и она ответила. И она услышала мой голос, а я услышал её.

У неё есть муж. Он любит, когда я говорю, рассуждая вслух, но возможно, он не слушает. Иногда мне кажется, что он не слышит. Я никогда бы не сказал, что он глуп. Но это глупо. Она любит меня. Я не был готов к этому. К этому нельзя быть готовым. Когда меня родили, я, наверное, меньше был сбит с толку. Детям проще. Может быть, поэтому мы ведём себя как дети? Я сказал ей, что не выношу насилие. Она сказала, что это неважно. Я хотел возмутиться, но не смог. Я мог прочитать ей лекцию, но не захотел. С другими проще. С другими труднее. Я спорю, а если устал, стараюсь не слушать. Иногда выручают наушники и хорошая кассета. Я понял, что времени больше нет. Я сказал, что это похоже на Великий Суд. Она призналась, что не знает, что это такое. Я увидел её улыбку, её губы качнулись, моё тело сошло с ума. Моё сердце сошло с ума, моя душа. Мне было легко, я наверное, спятил, я видел, что ей тоже легко. Я сказал ей, что больше не думаю о смерти. Она сказала, что чем труднее жить, тем легче умирать. Я сказал, что наоборот. Она согласилась.

…………………………………………………………………………………………………………………………

Я не желал понимать, что это всерьёз.

Я не хотел верить, что это навсегда.

Я думал, что умру вместе с ней. Я не хотел себя обманывать.

Эпизод №11

Её глаза, обращённые к Испании, отражали в зрачках зарево заката, чернотою ресниц одевая его в раму.

Сценарий №3

–…И он пришёл на эти холмы и, очертив вокруг себя круг, воскликнул:"Чур меня! Да не переступит эту черту нога чужеземца, да не ступит она в мой город!"

Но кто увидит эту черту в темноте?

Он усмехается.

— Кто усомнится в мощи Великого Города? Или ты не веришь в неё?

Я не отвечаю. К чему говорить, когда слова падают как капли пролитого пива на столик ночной забегаловки.

–…И он построил дом из бумаги и разрисовал стены так, чтобы они смотрелись каменными, и зажёг факела, и он мнит, что защитил свою жизнь и утвердил свою власть.

Но это всего лишь ширма, сделанная из бумаги…

Он подался вперёд, впившись в меня взглядом.

— Мне угрожает заговор? Говори! Говори, если знаешь.

— Всему своё время…

— Время? Повелевающий временем не станет его страшиться.

— Повелевающий кораблями повелевает ли морем?

— Ты просто боишься, — снисходительно говорит он.

— Боюсь? О нет! Только не это.

— Если и есть сила, так только та, что даётся богами.

— Но кто разгадает их волю? — я пожимаю плечами. — Власть, это сила?

— Да, — важно кивает он.

— Но так ли она прочна?

Он испытующе смотрит в мои глаза.

— Ты, кажется, снова что-то сказал?

— Безумцу дозволено задавать вопросы.

— Только безумец будет задавать вопросы, на которые нет ответа! — кричит он, в гневе отбрасывая чашу.

Вино, пролившись, медленно растекается от лужи к луже…

Сцена №3

Земля взывает к тебе, зовёт скрыться, исчезнуть, холод. Кладбище.

И ты падаешь и прижимаешься к ней губами, как Первый Консул, а губы твои растрескались от жажды, и поцелуй твой страшен.

Но земля ли это, груда камней?

Они говорят:"Земля просит жертвы".

И говорю я:"Воды принесите ей, не примет она человеческих жертв, противны они ей".

Но не слышат они, вяжут мне руки, заносят нож.

Воды просит земля, проливают на неё кровь человеческую, и умирает земля, и вокруг нас пустыня…

Эпизод№7

— Когда начинаешь раздумывать вместо того чтобы действовать, непременно устроишь какую-нибудь дурацкую мелодраму.

— Хорошо. Я пас. Сделайте мне операцию и превратите меня в идиота.

Врач качает головой.

— Вы слишком категоричны.

Сцена №9

Как бабочек накалывают на булавки мороза трескучие пальцы ночного ветра, редкие огни электричества, многоэтажные айсберги чёрного стекла хранят беззвучие мёртвых коридоров, в подвалах замков мрак, в могилах трюмов песня измученных невольников, что тянутся к серному огню и плачут о солнце отнятого у них Эдема, о свете дня, они поют о плене бесконечной ночи, о грубой и жестокой хватке челюстей волн её отравленной солью слёз воды, и выскобленный ветром корабль обнимается со смертью, пробуя на вкус её поцелуй обледеневшим языком палубы.

Так гибнут лепестки цветов, оброненные в пылающий костёр холода ночи Зимы, и пальцы увядают от пожатия каменной десницы.

А кролики всё барабанят марш.

Любимая, твоё окно — око небес, его шторы — веки, сомкни их, и пусть тебе приснится сон…

Закрой глаза, пылающее око сна расплавит лёд, и синий снег растает.

Сцена №12

виноградное зарево кислый сок поцелуев размазанная по лицу помада холод бордюров сквозь платье и джинсы

полумесяц опрокинутый канатоходец

над скатертью шторы заплывшие складками женщины разглядывающие пространства аквариумов их рыб не спешащих покинуть воду зелёные волосы

утопленниц найди его дальше по туннелю благословляющий жест так просто

сквозь синецветную ширму белоснежатся звёзды

Конец ознакомительного фрагмента.