Только шоколад

Инна Набокова, 2018

Александра и Питер выросли в русском посёлке Вишнёвка. Однако Питер – сын подруги матери – успешной модели из Лондона. Все же, несмотря ни на что, дети считают себя братом и сестрой. Но в одно туманное осеннее утро они проснулись в доме одни. Куда и зачем пропала Мария Дилетова – мать Александры – так и остаётся для них тайной, которую дети ни в коем случае не собираются оставлять неразгаданной. Спустя почти десять лет Александра и Питер исполняют мечту детства и переезжают в Лондон. Однако сестра скрывает от брата, что знает где находится мать, и тайком устраивается к ней на работу в кафе «Гросс». Питер же преисполнен желания и решимости стать лучшим журналистом в Лондоне. В поисках Александре помогает ее закаленный характер и неизменная страсть к кулинарии. А Питеру – его пылкий нрав, способность принимать решения и надежда, которая умирает последней. Вас ждёт яркий сюжет и необычная развязка, а самое главное – прекрасные рецепты блюд, чтобы вы смогли попробовать роман на вкус!

Глава 10.

Честер. 3 июля.

Питер.

Если я приемный сын, это не значит, что судьба матери, точнее женщины, которая несколько лет исправно исполняла ее роль, мне безразлична. Напротив, о том, что Мария Дилетова мне не родная мать, я знал всегда. От меня никогда не скрывался этот факт. И, признаюсь честно, мое детство было неплохим. О биологической матери я вспоминал каждый свой день рождения и благополучно забывал о ней на следующее же утро. У меня было огромное желание найти ее, спросить почему она оставила меня, подкинула в другую семью, как ненужного щенка. Но теперь я избавился от этого желания. Почти. Гораздо правильней в моей ситуации будет разыскать приемную мать и разобраться в этом деле, потому что у меня было странное ощущение, преследовавшее меня все время, что она вовсе не бросила нас, а что-то все-таки произошло.

С этими мыслями я начал новый день. На сегодня я запланировал встречу со следователем Гончаровым. Интересно, он все еще ведет дела?

Когда вчера вечером я позвонил ему и представился журналистом News Day, попросил встречи для интервью на тему десятилетней давности, он отреагировал с большим энтузиазмом, будто все десять лет ждал этого самого момента.

Мы договорились о встрече в кафе «Гросс», где работает Алекс. На часах девять. На работу мне сегодня только к двум, потому что я взял разбор архивной корреспонденции на дом. Встреча со следователем в одиннадцать. Я вполне успеваю плотно позавтракать, чтобы в кафе догнаться только кофейком, а не выглядеть, как изголодавшийся крокодил.

К слову о крокодилах: чувствовал себя я именно так. Волнение всегда пробуждает во мне зверский аппетит. И как я еще при таких делах остаюсь подтянутым, не прибегая к изнурительным тренировкам? Но всякий раз на Новый год я все равно даю себе слово, что точно займусь спортом. Просто нет времени. Я умылся и сразу поплелся на кухню. Сестренка у меня просто чудо: чтобы я не ел остывший завтрак, она оставила на столе все необходимое и расписала что и за чем я должен делать, чтобы в итоге у меня получилась фри…фриттата. Алекс, я бы обошелся парочкой тостов и простой яичницей с беконом, но, если ты так настаиваешь, чтож. Я попробую.

Несколько минут спустя я выключил плиту и гордо переложил на тарелку аппетитную, обволакиваемую паром, фриттату. Пожалуй, я не зря взялся за это. Завтрак обещает быть сытным и вкусным. Тем более Алекс не знает, что я внес в это блюдо свои коррективы: добавил больше молотого перца и сыра! Да я просто прирожденный повар!

**************************************************************************

Кафе «Гросс». Я представлял его немного уютней. На самом деле обстановка и внутренняя энергетика были крайне напряженными, будто я нахожусь на судебном заседании. Повсюду какие-то напоминания и карты с правилами, словно шаг вправо, шаг влево — расстрел.

Интерьер довольно мрачный, мебель не иначе, как с прошлого столетия. Возможно концепция заведения — это ретро, но слишком уж угнетающе.

Я уселся за свободный столик. Ланч еще не наступил, поэтому зал был полупустым. Я достал блокнот и диктофон.

— Доброе утро, меня зовут Анна и я ваш официант. Могу сразу предложить вам напитки? Чай, эспрессо, у нас отличная свежая выпечка. Сконы, круассаны, булочки с корицей, штрудель.

— Спасибо. Да, принесите мне эспрессо. — Я вдруг почувствовал себя неловко.

— Это все? — Анна бросила презрительный взгляд.

— Дело в том, что я кое-кого ожидаю и когда он появится, возможно, мы попросим что-то еще. Поэтому меню пускай останется здесь. — Я постарался улыбнуться официантке самой дружелюбной улыбкой, на которую только был способен, но скорей всего ничего из этого не вышло, поскольку она, закатив глаза, положила блокнот с ручкой в карман передника и ушла к барной стойке.

Гончаров появился через пять минут. Он вошел, грузно ступив на порог кафе, поправляя ремень на брюках бежевого цвета, используя эту заминку, чтобы, будто невзначай, оглядеться по сторонам. Я с трудом узнал в нем того мужчину которым он был десять лет назад. Только родинка под левым глазом подтверждала его личность. Я поднял руку, привлекая к себе его внимание, он кивнул и направился к столику, за несколько метров вытянув руку для приветственного рукопожатия.

— Господин Гончаров? Доброе утро! — Я приподнялся со стула, сжимая его огромную пухлую ладонь.

— Доброе утро, Питер. Ничего, что я к тебе на «ты»?

— Как вам удобно.

Мы уселись за стол и мне не терпелось начать разговор. Я включил диктофон.

— Эээ… Питер, ты собираешься напечатать интервью в газете? Я думал это частная беседа.

— Так и есть, Константин Михайлович, я не буду публиковать ваше интервью, просто мне для себя проще будет записать. Это ведь мое настоящее журналистское расследование, так сказать.

Я встретил в его взгляде тень недоверия.

— Не беспокойтесь, я подумал об этом. Мы можем подписать документ и ничего, сказанное вами, без вашего согласия никогда не просочится в массы. — Я достал из папки документ и шариковую ручку.

Гончаров внимательно прочитал каждый пункт.

— Ты извини, я вижу, что парень ты хороший, но я привык не верить людям на слово. — Гончаров буркнул под нос, подписывая документ. Затем подписался и я.

— Теперь мы можем поговорить. — Я громко прокашлялся, как заправский полицейский. — Господин следователь, меня интересует дело Марии Дилетовой. Прошло уже десять лет, но она все еще числится без вести пропавшей. Помню таковой ее признали именно с вашей подачи.

— Некоторые люди действительно числятся без вести пропавшими ни один десяток лет. Поэтому странного ничего в этом нет.

— Вы уже выбрали что-нибудь? — Анна словно появилась из ниоткуда.

— Принесите мне пожалуйста сырный пудинг, шоколадный крамбл и эспрессо. — Гончаров отстукивал по меню, лежавшему на столе, каждое свое слово.

— А я пока ничего не буду. — У меня почему-то вдруг пропал аппетит.

Анна черкнула в блокноте заказ и отошла от нашего столика.

Я снова прокашлялся, привлекая внимание собеседника, который не отрывал взгляд от официантки.

— Мистер Гончаров, дело Марии Дилетовой вы вели, будучи в России. По закону человек объявляется без вести пропавшим только спустя пять лет, но вы это сделали через шесть месяцев.

Гончаров поднял глаза и посмотрел прямо на меня.

— На то были причины, и я не могу их озвучить.

— Ладно, это не сама суть. Я хотел бы спросить, изменилось ли что-то в этом деле спустя десять лет? Может вы нашли Марию, а придавать огласке факт не стали?

— Я не занимался расследованием уже много лет, поэтому не знаю никакой дополнительной информации.

Почему-то мне показалось, что он сильно лукавит.

— Хорошо… Еще меня интересует кто именно подал заявление о пропаже.

— О пропаже заявила Татьяна Вирсалева.

Гончаров отвечал быстро, словно только вчера занимался расследованием, а никак не десять лет назад.

— Вы так хорошо все помните! — Странное ощущение меня не покидало.

— Недавно перебирал старые бумажки и все перечитал.

Нет. Я делаю что-то не так. Я замолчал, пытаясь сообразить как подступиться к этому вопросу. Я словно толкал стену, которая была неприступна, словно из закаленного металла. Все бестолку. Почему-то он не хотел ничего рассказывать, но зачем тогда согласился о встрече? Почему он все так хорошо помнит, будто плавает в этом до сих пор? Тут я решил немного сменить тактику.

— Господин Гончаров, — я понизил голос. — Есть кое-что, что вы должны знать. Мария Дилетова — моя мать.

Лицо Гончарова вмиг смягчилось.

— Я просто хочу выяснить куда и зачем пропала моя мать. Нам с сестрой было трудно, когда мы остались одни под опекой, так называемой тетки, которая появилась в нашем доме всего два раза.

Гончаров удивленно вскинул полуседые брови и поднес к губам сжатый кулак. А я продолжил.

— Мне не нужны подробности вашего расследования. Я просто хочу знать где она.

Повисла минутная пауза. Гончаров молча смотрел куда-то сквозь меня. Наконец он начал говорить.

— В этом деле много не совсем понятного мне. Я взялся за розыск только потому, что Марию я знал очень и очень давно. Но насколько мне известно, у нее была дочь.

— Да, я не родной сын. Но считаю ее своей матерью.

— Питер… — Его взгляд словно стал светлее. — Я только сейчас, в этот самый момент понял, что ты — тот самый мальчуган со взъерошенными волосами и испуганными глазенками. Я помню как вы с Александрой внимательно слушали наши разговоры, будто действительно что-то в них понимаете. — Он ностальгически улыбнулся. — Я понимаю твое желание разобраться в этом деле, коли никто не смог этого сделать, даже такой большой и сильный дядька как я. — Он криво усмехнулся. — Но я должен тебе признаться: я не нашел Марию. В то время у меня были более интересные задания, а вот ее розыск я забросил в дальний угол. Мне позволили окончить поиски только потому, что за сутки или двое до исчезновения Марии и где-то в том же месте, пропала еще одна женщина. И ее так же не нашли до сих пор. Следовательно, мы имели право назвать их без вести пропавшими. Потому, как посчитали, что исчезновение в обоих случаях связанно с… убийством, да. Суд признал их мертвыми.

Гончаров опустил глаза в пол, словно все равно что-то не договаривал.

Мое сердце забилось чаще и к горлу подкатился ком.

— Но ведь их не нашли! Значит убийство — не свершившийся факт!

— Вполне возможно… — Гончаров все еще избегал моего взгляда.

— А что за еще одна пропавшая женщина?

— Хозяйка дома в котором вы жили.

Я мгновенно оживил в памяти образ этой весьма неприятной дамы. Она всегда была дорого одета и, вероятно этим несомненно могла привлечь внимание недоброжелателя. И тут я понял, что после исчезновения мамы действительно больше ни разу не видел хозяйку дома. Она не приходила и не оставалась на ночь в своей комнате, которая была доступна ей одной, не требовала денег, ее просто не было. Холод пробежал по спине.

— У меня было дело о подорванных шахтах и за него обещали неплохую премию. Но я ничего не смог раскрыть. По нескольким причинам. — Он многозначительно прокашлялся и прикоснулся указательным пальцем к шее. — Да, был очень глуп. Очень. Это был конец моей карьеры. И два проваленных дела подряд. — Он сделал небольшую паузу, а затем просиял. — Но два года назад я женился на Татьяне Вирсалевой, и мы решили переехать в Англию. Она работает пекарем, тут недалеко. — Он меланхолично наклонил голову вбок. — А теперь я занимаюсь благотворительностью. Филантроп. Филантроп обыкновенный.

Меня переполнило удивление.

— Наша тетя Таня — ваша жена? И живет здесь? — Я чувствовал непреодолимое желание поскорей поделиться этой невероятной информацией с Алекс, совсем как тогда, когда вдруг обнаружил в шкатулке деньги.

Круглый живот Гончарова задрожал в беззвучном смехе.

Официантка принесла поднос с заказом и аккуратно расставила все на нашем столе. Еще раз уточнила, не собираюсь ли я что-то заказать. И я, недолго думая, попросил принести два тоста с беконом и сыром.