Месяц в небе

Инна Кузнецова, 2013

Стремясь к высоким должностям, нужно понимать, что путь не будет легким. И еще – что помимо интересной, насыщенной жизни там вас ждет огромная ответственность: фактически благополучие компании будет зависеть от вас. Хотите примерить на себя жизнь топ-менеджера глобальной корпорации, чтобы разобраться, нужно ли вам это и что требуется для достижения подобного поста? Прочтите книгу Инны Кузнецовой, которая поднялась по всем ступенькам карьерной лестницы в компании IBM до поста вице-президента по маркетингу, а затем перешла в другую компанию на еще более высокую должность, став там к тому же членом совета директоров. Книга принесет наибольшую пользу тем, кто стремится к планомерному карьерному росту, особенно в глобальной корпорации.

Вместо предисловия Ожидание взлета

Месяц в небе.

Июнь.

Пчела.

Запах жасмина.

На ладони.

Стихотворение на свитке в чайной комнате в Токио

Первый раз нас тряхнуло за два дня до цунами. Ощущения от землетрясения на пятнадцатом этаже токийского небоскреба воскресили давно забытое воспоминание о покраске фасада дома в стройотряде, когда бригада, готовившая место для маляров, прибила леса к деревьям. Тогда во время ветра нас качало из стороны в сторону вместе с дощатым полом и банками краски. Вот и толчки в три с небольшим балла, докатившиеся до Токио от эпицентра, находящегося в трехстах километрах, вызывали легкую морскую болезнь.

Хозяева встречи и сопровождающие меня японские коллеги прореагировали на них мимоходом, как отмечают у нас в Нью-Йорке неожиданный июньский ливень:

— А, — сказали они. — А это землетрясение!

— Сильнее, чем обычно. И долго как!

Вздохнули, вежливо поинтересовались, приходилось ли мне раньше испытывать подземные толчки, и как ни в чем не бывало вернулись к вопросу виртуализации хранения данных. Комната походила из стороны в сторону еще пару минут и успокоилась. Никто не хватал с полок каски и фонари, непременно имеющиеся в наличии в любом японском офисе или гостиничном номере, не устремлялся в организованном порядке вниз по лестнице и даже не пытался залезть под массивный деревянный стол конференц-зала. Я тоже перестала беспокоиться: судя по всему, новые здания в Токио были рассчитаны на куда более сильные подземные толчки.

Уже к вечеру землетрясение лишь изредка всплывало в разговорах, да и то скорее как забавный казус и приятная нейтральная тема.

— Надо же, больше четырех минут длилось!

— А обычно?

— Не больше двух-трех, у нас такое каждый месяц.

Впрочем, даже во время ужина замлетрясение не так сильно занимало умы — куда больше нас интересовали темы культурных различий. Например, моя японская коллега, ранее не бывавшая в Европе, как раз приехала из своей первой поездки в Милан, где больше всего ее поразили две вещи. Во-первых, то, что там сохранен старый центр — в азиатских городах новая застройка ведется свободно, без заботы о сохранении исторического облика. А во-вторых, величина собора: в Европе храм выше государственных зданий. В Японии роль правительства и императора всегда была гораздо значимей, чем роль религии, и это отражено в относительных размерах построек.

В Токио я в первый раз подписала русскоязычным читателям экземпляры вышедшей три месяца назад книги «Вверх!». А они поделились со мной рассказами об особенностях японской офисной жизни. Так я узнала, что общение с клиентами или штаб-квартирой в Японии крайне регламентировано и часто требует нескольких уровней утверждения. Мне это очень помогло понять ряд проблем, с которыми мы столкнулись у себя в компании при организации технической поддержки. Например, почему в Японии ждут очередного моего визита, чтобы с задержкой на пару месяцев сообщить о проблемах, а не просто отправляют электронное письмо разработчикам. А японская команда действовала обычным для нее образом, в соответствии с существовавшим годами процессом и этикетом, заведенным во времена продажи стабильных аппаратных средств, а не системного программного обеспечения, не рассчитанного на полное тестирование в лабораторных условиях. Книга не только помогла мне найти сотни друзей по всему миру — сам мир становился шире.

Я постепенно поверила, что землетрясение — это действительно просто погодные условия. И когда в шесть утра у меня над головой залязгали трубы и я в конце концов сообразила спросонок, что это вовсе не починка водопровода и что лампа над столом раскачивается неспроста, то почти не испугалась. Я подошла к окну: машины шли потоком, эстакады стояли на месте. Когда лязг не прекратился на шестой минуте, позвонила мужу в Америку, чтобы услышать его голос и убедиться, что мне не страшно. И отправилась на встречу с заказчиком, одну из самых тяжелых встреч в Японии, — извиняться за качество продукта.

За два года работы с ПО, имеющим серьезные проблемы, я научилась делать три вещи: благодарить за терпение, рассказывать, что́ мы предпринимаем для улучшения продукта, и отправлять специалистов исправлять проблемы. Есть продукты, которые учат отвечающих за их продажи смирению, дипломатии, быстрой реакции и почти дзенскому спокойствию в эпицентре. Наверное, на пути каждого руководителя должен хотя бы раз в жизни встать такой монстр, чтобы одарить бесценным опытом. Правда, его продажа на японском рынке представляет следующий уровень испытаний: умение ритуально признавать свою вину, в течение часа, склонив голову, благодарить за терпение и ждать момента, когда, наконец, можно будет обсудить конструктивный выход из ситуации.

Наконец все закончилось. Мне не терпелось вернуться домой и перевести дух. Самолет вылетал из Нарита в 3 часа дня, посадка началась в 2:15. Землетрясение ударило в 2:45.

Нас поболтало вверх-вниз — очень похоже на то, как это бывает в воздухе, но только быстрее и ритмичнее. Стюардесса закричала, чтобы все сели кто где стоит — действительно, удержаться на ногах было сложно. Так как мы уже готовились взлететь и практически все пассажиры находились на борту, дверь закрыли. Мы еще не знали, что просидим в самолете на земле до полуночи.

Телефоны не работали, у меня не было никакой связи с внешним миром, за исключением объявлений летчика. Он выдавал нам информацию по капле: произошло сильное землетрясение в паре сотен миль от Токио. Через час — что прошло десятиметровое цунами. Еще через час — что нас решили оставить на борту. В аэропорту всех перемещали на первый, самый безопасный этаж, боясь новых толчков.

Соседи проявляли самурайское спокойствие: изредка проверяли молчавшие телефоны и смотрели очередную серию «Гарри Поттера». Часов через шесть нам принесли холодную еду и воду. Сообщили, что рейс отменен и, по всей видимости, нас скоро высадят, но есть надежда, что мы улетим в ближайшие дни. Уверенности в голосе пилота не было. В самолете стоял жуткий холод — то ли берегли топливо, то ли боялись включать лишние приборы.

Уже прилетев домой, я узнала, что в Токио не работали телефонные линии и были сбои в подаче электричества. Моя секретарша, муж, разные службы IBM, пытавшиеся меня разыскать, не могли связаться ни с авиалиниями, ни с местным офисом.

А потом пилот вдруг взбодрился: взлетная полоса оказалась неповрежденной, нашему рейсу присвоили новый номер и загрузили дополнительную еду. Прождав обычный по нынешним временам час в очереди на взлетную полосу, мы поднялись в воздух. Полет в Нью-Йорк занимает около 13 часов.

Включенный после таможни телефон разрывался от сообщений. Муж почти с порога отправил меня успокаивать друзей. Я исчезла с радаров, оставив в блоге веселый пост о первом землетрясении, и, как оказалось, за меня переживали тысячи людей — для этого тоже стоило написать книгу.

Следующие полгода были настолько будничными, насколько они могли быть при моем образе жизни, связанном с постоянными командировками. Я съездила в Москву и Петербург, где впервые увидела «Вверх!» на полке магазинов, лично познакомилась наконец со своим редактором и издателями, провела несколько выступлений и подписала десятки книг.

Некогда родной, но теперь незнакомый город встретил меня новым терминалом в «Шереметьево» и цитатой из Хичкока в рекламе: «Кино — это экран и пустые кресла, которые надо заполнить». Я и смотрела на Москву как зритель — глазами иностранца, понимающего язык, но не испытывающего сентиментальных чувств. Радовало, что мою детскую районную библиотеку не выжили с Комсомольского проспекта, где баснословно подорожала недвижимость; что на арке около школы по-прежнему висит маленькая вывеска «Металлоремонт», а старушки у метро продают вербу.

Моя книга и история вызвали интерес у журналистов. Русские Forbes, «Ведомости», Glamour, СЕО и другие издания напечатали интервью и отзывы, пусть скорее к радости мамы и пресс-службы издательства, чем к повышению продаж. «Вверх!» успешно пару дней лидировала на «Озоне», провисела полгода в первой двадцатке деловой литературы на сайте «Москвы», вышла в электронном виде, была растиражирована пиратами, а потом, как водится, уступила место новым книгам.

Создание и успех «Вверх!» оставили ощущение бури в стакане воды. Усилия на написание, редактирование и продвижение книги одинаковы на любом рынке. Но объемы продаж русскоязычной деловой литературы в десятки раз ниже англоязычной. И не из-за пиратства, а из-за того, что книги о бизнесе не так популярны. Удовлетворив детскую мечту стать писателем, я стала сравнивать свои достижения с достижениями зарубежных авторов и задумываться, достаточно ли высоки мои цели.

От этой мысли нетрудно было перейти и к оценке рабочих достижений в целом. Бизнес, который нам удалось развить за два года, преодолевал главные трудности не на рынке, а внутри компании. Он задумывался как катализатор изменения модели продаж всего дивизиона аппаратных средств, его построение было задачей амбициозной и интересной для профессионального развития. Но со временем я поняла, что трачу бо́льшую часть времени и сил на переговоры внутри компании, на войны с матричной структурой и борьбу за ресурсы, далеко не всегда распределяемые в соответствии с намеченной стратегией. Если человеку со стороны или даже руководителю в той же компании трудно объяснить, чем так сложна твоя работа, то в конечном счете страдают и оценка достижений, и карьерные перспективы. Нарастало ощущение тесноты. Эти два года были прекрасной школой, но внутри зрело желание закончить ее, получить диплом и попробовать сделать нечто большее.

Жизнь никак нельзя было назвать ни спокойной, ни пустой, но впереди замаячило подсознательное ожидание нового большого проекта, хотя я не могла определиться, каким он должен быть. По существующим традициям IBM мне нужно было выбрать горизонтальный переход, возможно, на более трудную или престижную, но равную по уровню позицию. Для скачка вверх требовалось как минимум две работы на одной и той же должностной отметке. Но после огромных сложностей построения нового бизнеса ни одна из похожих позиций внутри компании не вызывала у меня энтузиазма.

Мироздание имеет странное свойство предлагать неожиданные решения в самый нужный момент. Недаром говорят, что стоит закрыть одну дверь, как открывается другая.

Теплым июльским утром, во время очередной командировки в Бостон, я получила письмо от рекрутерского бутика в Лондоне, занимавшегося подбором руководителей высшего звена. Описание вакансии выглядело необыкновенно заманчиво. Читая его, я как будто смотрелась в волшебное зеркало или разглядывала отретушированные для глянцевого журнала портреты: это была я, только выше и лучше. Они искали главу коммерческого отдела, подчиняющегося непосредственно СЕО, руководящего более чем тысячной организацией, имеющего опыт в областях высокого роста продаж, решений и работы с крупными компаниями. Меня заверили, что это не конкуренты IBM, обещая подробности при встрече.

Рекрутер сказал, что меня порекомендовал один из моих заказчиков, и это все, что мне известно, — профессиональная этика до сих пор не позволяет ему раскрыть имя. Из трехсот с лишним человек, с которыми, как оказалось, рекрутеры успели побеседовать, были отобраны восемнадцать, и старший партнер летал по миру, встречаясь с нами лично.

Но когда после первого часа беседы хедхантер произнес название компании — оно мне ничего не сказало. Равно как и отрасль: 3pl. Third party logistics providers. Логистика.

Мое представление об управлении распределительными центрами, транспортировке и таможенном брокераже было весьма поверхностным. Предыдущие девятнадцать лет моей работы, можно сказать, сводились к подписанию контракта о продаже, а уж сервер сам материализовывался в нужном вычислительном центре.

Однако мой собеседник был абсолютно готов к такой реакции. Идея привлекать руководителей из других отраслей практиковалась в СEVA и до меня, причем очень успешно.

Логистика долго оставалась областью простых транзакций и малой прибыльности, не избалованной продвинутыми методами управления ресурсами, профессионального развития персонала или организации продаж. Именно такие методы и приносили с собой «транспланты» из других областей бизнеса, обогащая компанию и делая ее более успешной.

Правда, они, как правило, либо специализировались в более универсальных дисциплинах, таких как руководство кадрами или финансами, либо все-таки в той или иной степени в прошлой жизни занимались системой поставок, операциями или производством. Идея привести на должность руководителя продаж человека, совсем незнакомого с логистикой, была устрашающе амбициозна. А уж если прибавить к этому переход в другую компанию, работу в штаб-квартире в Амстердаме в семи часах лета от дома, скачок на более высокую по всем параметрам позицию, к тому же в отрасли, где женщин в руководстве еще меньше, чем в IT, — то получается, что «миссия невыполнима», как выразился по этому поводу один из будущих коллег.

В доме шел ремонт. В гостиной стелили полы, в прихожей пахло краской, а на улице уже которую неделю лил теплый летний дождь. Мы с мужем уходили подальше от шума, в гараж, открывали дверь на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, и, морщась от стука молотков наверху, обсуждали детали.

Было очень трудно решить, чего именно я хочу. С одной стороны, у меня появилась возможность возглавить функцию продаж глобальной компании, лидера в своей отрасли, и перестроить ее под свои идеи и принципы. С другой стороны, я рисковала успешной быстро развивающейся карьерой в IBM и самоидентификацией, уходя в незнакомую и менее престижную отрасль с сомнительными шансами вернуться в случае неудачи. Я продолжала процесс интервью, чтобы не жалеть в будущем об упущенном шансе, но меня качало из стороны в сторону, как ту лампу над столом весенним токийским утром.

А через два дня в мою судьбу второй раз за этот год вмешались силы природы. Ураган «Ирэн» обрушился на нас прямо перед моим отлетом в Китай на паназиатскую конференцию IT-аналитиков. Рейсы отменяли один за другим. Я чудом оказалась на одном из последних самолетов, выпущенных из JFK в Токио. На пересадке, в ожидании рейса в Пекин, достав оставшиеся с марта иены, я отправилась бродить по магазинчикам аэропорта Нарита и неожиданно для себя купила даруму.

Эти яркие округлые куклы-неваляшки из папье-маше используются в Японии в ритуале загадывания желаний и символизируют Бодхидхарму, основателя буддийской школы дзен. По преданию, он девять лет медитировал, созерцая стену, отрезал себе веки, чтобы не отвлекаться на сон, и потерял атрофировавшиеся конечности. Поэтому у куклы нет рук и ног. Дарума всегда продается с пустыми белесыми глазами. Загадав желание, ее владелец рисует зрачок на одном глазу и после этого ставит неваляшку дома на видном месте. Если к следующему Новому году желание сбывается, даруме дорисовывают второй глаз. А если нет, то сжигают в храме и приобретают новую куклу, чтобы божество поняло: загадавший желание не отказался от своей цели, просто ищет другие пути.

Я купила даруму, думая о муже, который остался дома переживать ураган, — но к счастью, еще до посадки узнала, что «Ирэн» нас не затронула. Командировка выдалась напряженной, я не успела придумать другое желание. И вот уже дома мы с дарумой, выуженным со дна дорожной сумки, сидели и смотрели друг на друга.

Я успела узнать довольно много о компании, прочесть множество статей о логистике и заинтересоваться новой областью. Из шести выбранных рекрутерами кандидатов четверо уже были отсеяны. Мне нравился предложенный компенсационный пакет. Но я все еще колебалась. Одна из крупнейших компаний в своей индустрии, CEVA была в десять раз меньше организации, где я провела девятнадцать лет, ее имя было малоизвестно вне логистики, тогда как за много лет работы я привыкла гордо произносить имя IBM без дальнейших пояснений.

Но главное, меня мучили сомнения, смогу ли я справиться с отсутствием налаженных процессов, ввести те методы работы и установить привычный для меня профессиональный уровень в новой организации продаж, даже находясь во главе функции. Не вытолкнет ли меня сопротивлением среды? Хватит ли у меня опыта, чтобы вести за собой такой большой отдел, не полагаясь на советы старшего руководства? Когда подчиняешься напрямую СЕО компании, то все верные и неверные решения внутри твоей функции на твоей совести.

Тем временем в IBM начали набирать скорость несколько ранее запущенных проектов, жизнь явно предлагала мне новые возможности: предпочесть ли стабильность или пойти на риск? В конце концов я нарисовала даруме правый глаз и решила:

— Хочу работу, которую буду любить сильнее, чем предыдущую.

Когда не осталось сил взвешивать страхи и риски, я просто представила себе ощущение дела, ради которого хочется просыпаться утром. Под рукой оказался синий фломастер, так что у моего дарумы непривычно голубые глаза. Странно ждать помощи в столь серьезном решении от кусочка папье-маше — он лишь помог мне сфокусироваться и разобраться в себе. Но именно размышления о том, какое одно-единственное желание загадать, привели меня к конечному выбору.

Почему это было мне интересно (помимо собственного скачка «в другую лигу» — перехода в совет директоров и расширения области ответственности)?

Дело в том, что в последнее десятилетие системы обеспечения и поставок большинства глобальных компаний необыкновенно усложнились из-за глобализации, сокращения циклов разработок и финансового давления рецессии. Если раньше к ним подходили как к исключительно затратному центру, то сегодня все больше компаний обращается к их оптимизации как способу повышения гибкости и дифференциала на рынке. Анализ и улучшение сети перевозок, управления инвентарными запасами и движения товаров внутри складов и центров распределения помогают значительно повысить рентабельность. Обработка информации становится не менее важной, чем перемещение грузов.

Такой подход требует не только более тщательного анализа всей системы обеспечения, но и партнеров-логистов, отличающихся от традиционных компаний. СEVA была создана пять лет назад путем слияния двух крупных компаний именно в прицеле на эту эволюцию, обладала значительными инженерными ресурсами и оригинальными ноу-хау, вела бизнес с огромным числом глобальных компаний в пяти крупнейших отраслях промышленности. Мне предоставлялась уникальная возможность не только стать частью значительных изменений в индустрии, но и изучить систему обеспечения и поставок, так сказать, из первого ряда, работая с лидерами инновации в этой области среди наших инженеров и заказчиков. Более того, мой опыт в IT позволял обогатить этот процесс рядом идей и практик, принятых в иной индустрии, равно как и по-другому взглянуть на процесс информационного обеспечения.

Именно перед этой возможностью мне не удалось устоять.

Из окон моего углового кабинета в Амстердаме видно стоянку синих лайнеров KLM, на подоконнике стоит макет грузовика с треугольным лого СEVA на боку. Я провожу там около недели в месяц, хотя и продолжаю жить в Америке. Бо́льшую часть времени я езжу по различным странам, встречаясь с заказчиками и работая с нашими сотрудниками на местах, так что могу отправляться в путь и из нью-йоркского аэропорта.

Мой первый день был заранее спланирован с восьми утра до одиннадцати вечера, и следующий тоже, и третий, уже в Милане… К концу недели я обнаружила, что если и засыпаю над таблицами данных, то просыпаюсь с мыслью о том, что́ из рабочих событий успело произойти в Америке, пока я видела сны в Амстердаме, — и открываю почту, не успев сделать кофе. Работы по изучению нового бизнеса и одновременно внедрению всех изменений, которые я хотела провести, оказалось столько, что времени рефлексировать над собственными чувствами не было.

Потом пришли первые удачи: мы внедрили новую систему прогнозирования продаж, запустили первое дистанционное обучение, я осуществила первые серьезные кадровые изменения. С удачами появилась уверенность. Конечно, далеко не все получалось — не все идеи выдерживали проверку пилотными проектами, не все перемены удавалось провести с намеченной скоростью, — но это уже была моя реальность и моя жизнь. Если неизвестность вызывает страх, то неудачи лишь заставляют выучить урок, продумать следующие шаги и идти дальше.

Я долго не решалась признать свое желание сбывшимся, суеверно боясь, что эйфория новизны сменится разочарованием или что изменения окажутся успешными только в первые полгода. Но однажды, когда август приближался к концу, я достала синий фломастер и нарисовала даруме второй глаз.

А 2012 год стал рекордным в истории компании по объему продаж.