Убийца манекенов

Инна Бачинская, 2012

Дима влюбился в Лидию. На всю жизнь, страстно, жертвенно. Прожив до двадцати семи лет в полном одиночестве, он созрел именно для такой любви… Лидия собиралась уйти от мужа, но ее останавливала мысль о деньгах. Красивая жизнь стоила дорого, а некрасивой она не хотела… Перед Новым годом они с Димой расстались: думали – на несколько дней, оказалось – навсегда… Праздничный бал в мэрии был в самом разгаре. Гости самозабвенно веселились, только бизнесмен Юрий Рогов беспокоился – он никак не мог найти свою жену… Она лежала на полу под лестницей. Шею Лидии перетягивал длинный блестящий шарф, красный, в тон платью. Мертвая женщина была прекрасна… Как манекен в вечернем наряде, который недавно кто-то повесил на дереве у разбитой витрины бутика в самом центре города…

Глава 5

Зося

В кабинете Регины Чумаровой сидел дорогой гость — столичный дизайнер Игорь Нгелу-Икиара, чья мать была местной жительницей, а отец — большой шишкой в правительстве Кении. Игорек — мулат. Он писал незаурядные этюды маслом в стиле фэнтези, делал мгновенные карандашные наброски-карикатуры, схватывая самые характерные черты человека, и придумывал фасоны одежды. У Игорька было две родины, которые он любил одинаково горячо, но жить предпочитал в России. Игорь работал у Регины около пяти лет, и, как поговаривали злые языки, именно ему обязана Чумарова процветанием своего дома моделей. До Игорька предприятие Регины не представляло собой ничего особенного. На волне приватизации она выкупила местное трикотажное ателье и продолжала штамповать спорной эстетики одежду для «простых» людей. Главным достоинством изделий была их дешевизна. Продукцией дома моделей «Регина» торговали на городских рынках.

И вдруг прекрасная метаморфоза! Сногсшибательный показ мод в День святого Валентина. Феерия красок, длинноногие красавицы-манекенщицы и фантастические наряды. Город ахнул. Вслед за спектаклем последовало торжественное открытие магазина с радующими глаз витринами. И пошло-поехало.

Игорь стал чем-то вроде талисмана для дома моделей, и грубиянка Регина верила ему безоговорочно и безоговорочно же подчинялась, хотя постоянно давала ему понять, кто в доме хозяин. Она не была бы собой, если бы по привычке не скандалила с дизайнером и не кричала, что он ее разорит своими дурацкими причудами. Но молодой человек с мягкими кошачьими манерами стоял насмерть, защищая свои модели и не соглашаясь на более дешевые ткани или аксессуары.

— Надо держать марку, — повторял он Регине. — Марка — это имя, честь и достоинство, уронить ее легко, поднять невозможно.

— Да пошел ты! — отвечала обычно Чумарова, но так, чтобы Игорек не слышал.

Около двух лет назад Игорь уехал в столицу, куда его давно звали. Он рассчитывал открыть там свое дело, но из-за конкуренции не преуспел. Сейчас он приехал не просто в гости, а с целью прощупать возможности своего возвращения домой, о чем не признался бы даже под пыткой. Регина, в свою очередь, была не прочь вернуть его, но виду тоже не подавала. Они, как коты-соперники в подворотне, готовые к схватке, выжидающе ходили кругами, громко мяукали и зорко следили за каждым движением соперника.

В эти праздничные дни в доме моделей кипела работа — готовили показ к Дню святого Валентина — никаких выходных!

— Я видел последние показы — свадебные платья с бисером. Неплохо, честное слово, неплохо, — говорил Игорек, полируя по привычке ладонью свой гладко выбритый, блестящий, как бильярдный шар, череп. — Кто автор?

— Есть талантливые люди, — торжествующе ухмыльнулась Регина. — Земля полна талантами. А ты к нам надолго?

— На пару дней. Давно друзья звали. Даже не узнал город, все кажется таким маленьким, незначительным. Все-таки столица — это столица. Совсем другие возможности, размах европейский. Но должен заметить, Регина, эти платья… совсем неплохо! Удачные, я бы сказал. Чей узор?

«Так я тебе и сообщила! — подумала Регина угрюмо. — Еще сманишь с собой. Нет уж, дудки!» И бросила небрежно:

— У меня есть две вышивальщицы, дизайн — мой.

«Врешь! — подумал Игорек. — Кто угодно, но только не ты! Бухгалтер из тебя еще куда ни шло, но дизайнер — извини подвинься».

— Мне нравится, — сказал он вслух. — Ты очень выросла, Регина.

— А ты думал! — самодовольно ответила она. — Давай по одной за встречу! Ну! Первая колом, вторая соколом!

Она достала из тумбы стола бутылку виски и стаканы. Разлила. Приглашающе повела рукой. Игорь взял свой стакан.

— С Новым годом тебя, Регина! Удачи и творчества! — Одним глотком он опорожнил стакан, задержал дыхание и громко выдохнул.

— Ты стал пить, — не то утвердительно, не то вопросительно сказала Регина. — Что, трудна жизнь в столице? — В ее тоне проскользнули обиженные нотки. Она протянула дизайнеру конфету в пестрой обертке.

— Здесь спокойнее, — ответил Игорь, кладя конфету в рот. — Там и устаешь сильнее, и энергоотдача больше. Но для творчества, конечно… как бы это сказать… фейерверк! Я иду по улице, смотрю на людей, и у меня в голове сразу возникают тысячи новых идей. Водоворот образов. Здесь, конечно, не так. Но зато тут можно придумывать свое собственное. А там, в Москве, большое скопление людей и идей влияет на твое творческое «я». Это и хорошо и плохо, так как лишает художника самобытности. Понимаешь?

Регина, разумеется, не поняла. Но кивнула, выхватив слово «плохо».

«Ага, — подумала она злорадно, — все-таки плохо!»

Снова разлила виски и, вздохнув, сказала:

— Давай за упокой души Лидочки Роговой.

— Кто такая Рогова и что с ней случилось? — спросил Игорь.

— Трагедия! Прямо во время встречи Нового года в мэрии ее убили.

— Как убили? — удивился тоже захмелевший дизайнер. — Кто?

— Задушили ее же шарфом. Она была в моем платье. Шикарное платье, красный натуральный шифон, лучшая модель сезона. И длинный шарф. Что значит кто? Никто этого не знает. Там было полно людей, чуть ли не весь город, и ее муж, но никто ничего не видел. Я стояла с ее мужем рядом, мы вместе высматривали ее в толпе, но она как сквозь землю провалилась. Представляешь, мы говорим о ней, а она в это время лежит под лестницей… мертвая! Ужас! Ну, конечно, сразу понаехало ментов, слухи всякие поползли, подозрения. Какой после этого праздник… Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь. Упаси господи!

Они помолчали. Потом Регина, прикидывая, уставилась на него:

— Слушай, Игорек, а ты не хочешь назад? Я временно без дизайнера. Просится тут один, но я еще не решила. Мы теперь на гребне славы, я тебе покажу последние модели. Фантастика! Нам с тобой неплохо работалось вместе, притерлись, так сказать. Мы тут с тобой таких дел наворочаем! Как?

Игорь выпятил губы, задумался, глядя в стол, чтобы не выдать радости, блеснувшей в глазах. Наступила тишина. Регина затаила дыхание.

— Я подумаю, — сказал наконец дизайнер. — Но у меня два условия.

— Какие еще условия? — вскинулась Регина.

— Я готов вернуться на правах совладельца. Раз, — заявил он твердо. — Ты занимаешься финансами, я — дизайном. Два. Я не суюсь в твой бизнес, а ты… даешь мне карт-бланш в творчестве.

Регина с трудом сдержалась, чтобы не выругаться. Совсем охренел чертов негр! Задумалась. Испытующе взглянула на Игоря, безразлично копавшегося в кармане лилового пиджака из тонкой лайки. Скользнула взглядом по светло-сиреневой рубашке в мелких защипах на груди, тонкому бархатному жилету, серебряным пуговицам с крупными светлыми аметистами и таким же запонкам в накрахмаленных манжетах, шафранно-желтому шарфу, небрежно обмотанному вокруг шеи… Да, такого ей не выдумать. На что уж Митрофан, последний ее дизайнер, неплох, но ему до Игорька как до неба. В моделях Нгелу-Икиары было то, что называется шик. Шик, и этим все сказано. И ведь ничего особенного, никакой зауми, никаких наворотов, а вот поди ж ты!

Митрофана Регина со скандалом выперла полтора месяца назад. Он продавал свои лекала вечному сопернику Регины кутюрье Рощенко, или Рощику — для друзей и знакомых. И больше никого на горизонте не виднелось. Явление Игоря было подобно чуду. Еще с полгода дом моделей просуществует на старых запасах, а потом… суп с котом. «Вот падла», — подумала Регина, сжимая кулаки и исподлобья глядя на Игорька. Митрофан угрожает ей судом и кричит на всех перекрестках, что без него ей каюк. В данных обстоятельствах новый дизайнер ей нужен как воздух.

— Можно обсудить, — брякнула она, не глядя ему в глаза. Главное, согласиться и удержать Игоря здесь. А там ее адвокат выкрутит ему руки. Посмотрим, кто кого.

— И еще одно… — Игорь попытался не выдать своей радости. «Видимо, Регину здорово припекло», — мелькнула мысль. — Маленькая деталь.

— Ну? — Регина волком смотрела на дизайнера.

— Название, — сказал он.

— Какое название?

— Название дома моды. Новое название. Например, «Икиара-Регия». Или как-нибудь по-другому, — поспешил он добавить, видя, как лицо Регины приобретает апоплексический оттенок. — Но принципиально новое. Понимаешь? Принципиально. Это значит новое направление. Я кое-что взял в метрополии. У меня масса идей. Но я не буду работать со связанными руками. Подумай, Регина. Ты — финансист. Я — художник. Если мы договоримся, то будем сосуществовать на равных в параллельных плоскостях. — Он встал. — С Новым годом тебя, Регина. Надеюсь, мы сработаемся. — Он протянул ей свою тонкую шоколадную руку с длинными гибкими пальцами и розовой ладонью. Регина, внутренне чертыхаясь, протянула в ответ свою.

Оставшись одна, она налила себе виски и залпом выпила. После чего швырнула стакан на пол. Ее, кажется, приперли к стенке. Красиво, элегантно, спокойно. Она стукнула кулаком по столу. И кто, спрашивается, припер? Человек, которого она создала собственными руками, которому доверяла, как самой себе, который без нее, Регины, пропал бы…

Все вышесказанное было неправдой, и она это прекрасно знала, но получала горькое удовольствие, растравляя свою рану.

А Игорь, выйдя от Регины, завернул в пошивочный цех, где навстречу ему бросилась закройщица Вера.

— Игорек! — завизжала она. — Неужели ты вернулся?

Они обнялись, как старые друзья-соратники.

— Красавец ты наш! — Не выпуская руки Игорька, Вера отступила на шаг и теперь рассматривала дизайнера на расстоянии. — Возмужал, похорошел, сразу видно, столичная штучка!

Две швеи, которые работали еще при Игоре, подошли поближе.

— Девочки, — сказал он радостно, — рад вас видеть! Мне вас так не хватает! — Он обнялся с каждой по очереди.

— А ты забери нас с собой, — предложила Вера. — Пока всех отсюда не увезли в психушку.

— Что, так плохо? — спросил дизайнер.

— Не то слово, — ответила Вера. — У нее климакс, и характер испортился окончательно. Впору Регину на цепь сажать! Так и кидается. Особенно после Митрофана.

— Кто такой Митрофан? — спросил Игорек.

Девушки заговорили наперебой:

— Модельер! Неплохой, но с закидонами. Совсем молоденький, почти мальчик. Спихнул пару своих разработок Рощику. А что, имел право!

— А мадам сказала: работаешь у меня, все твое — мое. И уволила его. Ну, и осталась на бобах.

— Теперь жалеет, да поздно. Митрофан говорит, у него на Регину аллергия и коренные зубы начинают болеть.

— В феврале традиционный показ уже объявили, а у нас почти ничего нет. Сейчас заканчиваем последние Митрофановы модели, и все! Можно прикрывать лавочку.

У окна сидела незнакомая Игорю девушка, смотрела, улыбаясь и отставив работу.

— Это Зося, — сказала Вера, — новенькая. Работает бисер и жемчуг, видел наши свадебные платья? Митрофан придумал. Бисер теперь снова на волне. Вся высокая мода ударилась в бисер. Армани, Тахари, Валентино — все как с ума сошли. Какой журнал ни откроешь, всюду бисер. Ну, да ты и сам, наверное, знаешь.

Дизайнер подошел к Зосе, улыбнулся обаятельно, заглянул в глаза. Зося вспыхнула.

— Игорь Нгелу-Икиара. Рад знакомству. Я тоже начинал здесь.

— Я знаю, — ответила девушка. — Девочки все время вас вспоминают.

— Где вы учились, Зося? — Игорь наклонился, рассматривая лиф пышного белого платья, расшитого бисером нежнейших оттенков — от бледно-серого до сизо-голубого.

— Нигде. У нас дома все вышивали, и бабушка, и мама. И нитками, и бисером. Когда-то в моде были сумочки из бисера. Потом про него забыли, а сейчас снова вспомнили.

— Недаром говорят, все новое — это хорошо забытое старое, — улыбнулся гость. — А дизайн чей?

— Мой!

— Можно взглянуть на ваши эскизы?

— Эскизов нет. Они в голове. — Девушка постучала себя пальцем по лбу: — Здесь!

— Самое надежное место, — рассмеялся дазайнер. — У вас талант, Зося. Вы швея?

— Я инженер-машиностроитель.

— О! — удивился Игорь. — Никогда бы не подумал. Вы такая хрупкая, а выбрали себе такую мужскую профессию.

— Моя профессия мне очень нравится, но работы на этом поприще, к сожалению, нет. А если случается, то женщину туда просто не возьмут. Вы бы тоже меня не взяли, правда? Вот вам и гендерное равенство в новых экономических условиях.

— Сдаюсь, Зося! — Дизайнер вскинул вверх руки. Девушка ему понравилась, и он с особым удовольствием выговаривал ее имя. — Я не прав, вы меня переубедили. И мне теперь стыдно. Если я когда-нибудь стану директором машиностроительного завода, то с удовольствием возьму вас на работу. Договорились, Зося?

— Согласна! — Она рассмеялась.

— Ты к нам надолго? — напомнила о себе Вера.

— На пару дней. Не знаю еще.

— Игорек, мы все тебе страшно завидуем. По-хорошему, белой завистью. Молодец, что вырвался. Там у тебя совсем другая жизнь, не то что в нашем болоте.

— Ты думаешь? Жизнь в болоте имеет свои прелести. Великий древний полководец Ганнибал, мой соотечественник… почти, однажды сказал, что лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме.

— Я думала, это сказал Юлий Цезарь, — отозвалась Зося.

— Возможно. Они все повторяли чужие афоризмы, выдавая за свои. Мир тогда был маленький, и все были знакомы между собой. И одевались у одного портного.

— Так, может, вернешься? — рассмеялась Вера.

— Может, и вернусь. — Игорь потер ладонью макушку.

— Не может быть! — обрадовалась Вера. — Возвращайся! Будешь нашим ангелом-хранителем. Но сразу предупреждаю…

— Знаю, знаю! — Дизайнер вскинул перед собой розовые ладони. — Я был у нее. Первая стадия белой горячки на фоне синдрома перманентной агрессии. Но так даже интереснее. Жизнь — это борьба, девочки. Мы еще повоюем!