Кто там прячется во мраке?

Инна Бачинская, 2021

Зал был полон. Весь городской бомонд собрался на показе новой коллекции в доме моды «Икеара-Региа», предвкушая удивительное по красоте и зрелищности шоу. И маэстро Игорь Нгелу-Икеара в очередной раз не подвел. В его изысканных нарядах на подиуме блистала красавица Снежана. Она недаром демонстрировала свадебное платье – на банкете после показа все поздравляли ее со скорым замужеством и кричали им с женихом «Горько!». Как оказалось, поторопились: тем же вечером Снежану убили прямо в гримерке. При этом пропало драгоценное колье – подарок жениха, Руслана Бродского, успешного архитектора. Но оно ли стало причиной преступления? У жестокой, высокомерной девушки было много врагов. Того, кто решился на крайний шаг, намерен вычислить капитан полиции Николай Астахов, а помогают ему верные друзья – редактор Савелий Зотов и философ Федор Алексеев…

Глава 3. Парад монстров

Талии — кубки.

Ногти — в глянце.

Крашеные губки

розой убиганятся^[1].

Упадая с высоты,

пол метут шлейфы…

В. Маяковский. Красавицы

Зал был полон. В первых рядах — Регина Чумарова, главные особы города, мэр с супругой — всем известна его маленькая слабость открывать все подряд и перерезать ленточки: от детской площадки до Дня города; богатые и знаменитые, спонсоры, а также пресса в лице культового журналиста Алексея Добродеева. Читателю он, возможно, знаком под именем Лео Глюка. Рядом с ним дипломированный мастер художественной фотографии, лауреат многих премий, в том числе зарубежных, Иван Денисенко. Тут же конкурент Дома, кутюрье Рощенко, полный зависти и скепсиса, в своей обычной красной бейсболке козырьком назад. Публика — в основном женщины — пребывает в состоянии эйфории и ожидании чудес. Негромкие голоса, стук стульев, смех, шелест программок; едва слышная музыка, где-то очень далеко, классика…

Игорек Нгелу-Икеара стремительно проходит по длинному помосту; его встречает шквал аплодисментов. Он стоит, немыслимо красивый, в белом костюме, его гладко обритая голова сверкает в свете люстры. Он протягивает вперед руку с розовой ладошкой, призывая к тишине, и начинает свой спич:

— Дорогие гости! Дамы и господа! Позвольте мне поблагодарить всех вас за интерес и поддержку, которые «Икеара-Регия» чувствует головой, сердцем и нервами. Надеюсь, мы не подведем и не разочаруем. Наше представление в двух частях: фантасмагория, навеянная Венецианским карнавалом, и реалити-шоу. Виват! Виват! Виват!

Он поклонился — зал утонул в овациях; Иван Денисенко защелкал камерой; Леша Добродеев возился с мобильным телефоном, мысленно чертыхаясь — что-то там заклинило. Регина не выдержала и поднялась. Служитель подскочил к ней с микрофоном. Игорек протянул руку и втащил ее на подиум. Она стояла рядом с ним: крупная, широкая, большеголовая, тоже в белом костюме, в красных туфлях на высоких каблуках. С багровым лицом и сбитым дыханием — запыхалась, пока лезла наверх. В глазах светилось торжество — вставила фитиля Чертушке! Ее выступление в программе не предусматривалось. Они стояли рядом, плечом к плечу, заклятые соперники-партнеры.

— Дорогие мои! — Регина взмахивает рукой. — Это знаковое событие останется в истории города навсегда. Что я хочу сказать… — она слегка запнулась. — Э-э-э… вы увидите феерическое шоу, в которое мы вложили всю душу! Да! Всю душу! А помните… помните, как начинался Дом? Помните? Позвольте напомнить! Он тогда назывался «Регина»! Сколько… воды с тех пор… даже не вспомнить! До слез!

Игорек шевельнулся и потянул носом; улыбка сползла с его лица. Если мадам ударяется в воспоминания, то это надолго. Кроме того, от нее тянет виски — не выдержала, приняла от волнения. Игорек обнимает ее, прижимает к себе, целует руку и проникновенно произносит:

— Наш Дом — заслуга вот этой замечательной женщины, ее усилий, воли, дерзаний! Вы все ее знаете! Ваши аплодисменты, господа, Регине Чумаровой!

Он снова целует опешившей Регине руку и уволакивает ее с подиума. Она до того растерялась, что безропотно уходит. Их сопровождает новый шквал аплодисментов.

— Она чуть не упала, видели? — злорадно шепчет кутюрье Рощенко соседу. — Говорят, пьет как лошадь, не понимаю, зачем ее выпускают!

Классическую музыку сменяет галоп. На подиуме, подпрыгивая в ритме мелодии, появляется странное существо с головой жирафа: длинная шея, желтая с коричневыми пятнами голова, уши и рожки. Секундой позже — новое существо с головой зебры: резкие черные полоски и черная грива. На существах белые курточки из искусственного каракуля с короткими рукавами, кюлоты чуть ниже колен, на тонких ножках громадные ботинки на толстой подошве. Они допрыгивают до конца подиума и кланяются. Их встречают гром аплодисментов и хохот. Некоторые привстают, чтобы рассмотреть получше. Непрерывно щелкают камеры и айфоны. Клац-клац-клац…

Жираф и зебра упрыгивают за ширмы. На смену им марширует высокая девушка в ботфортах, в пышной черной с белыми полосами юбке с четырьмя разрезами и черном лифчике, усыпанном блестками; на лбу у нее обруч с торчащими рожками, на лице черная сверкающая маска. Она похожа на робота: движения ее скупы, выверены, бесчеловечно совершенны.

Мгновенная тишина — и снова взрыв аплодисментов.

Девушку в маске сменяют три новые — в шляпках-кастрюлях с полупрозрачной вуалью, закрывающей лицо; сверху прозрачный черный бант; на них длинные узкие юбки с высокими разрезами спереди и сзади, на плечах черное в блестках болеро фасона «летучая мышь», а на ногах высокие шнурованные ботинки. Движения девушек синхронны, глаза таинственно сверкают под вуалью, ярко-красные губы выделяются резким пятном. Они удаляются в сопровождении аплодисментов.

Их сменяет пара карикатурно тонких, стриженных почти наголо, с мертвенно белыми лицами существ — ни бровей, ни ресниц; громадные рты, накрашенные бордовой помадой; на скулах — сердечки и блестки, вокруг глаз — черные круги. Они наряжены в серо-синие пышные полупрозрачные шифоновые платья с рукавами, как крылья; оба босы, с красным лаком на ногтях. Идут, держась за руки. У одного заметно оттопыренные уши.

Мгновенная тишина — и тут же вопли «браво» и хохот!

Дальше выход девушки в черной короткой кожаной юбке и лиловом свитере с пышными рукавами-буфами; ноги в черных непрозрачных чулках чуть выше колен тонкие и кривые; поверх чулок видна полоска голой кожи. Ботинки.

Аплодисменты!

Еще одна девушка-соло в расклешенной куртке под леопарда и такой же юбке, на голове соломенная шляпка с широкими полями и большим красным цветком спереди. Она проходит, приплясывая и покачивая бедрами; развеваются полы, открывая символический топ на бретельках и коричневую кожу. На ее шее раскачивается маятником сверкающий медальон на длинной массивной цепочке.

— Не могу понять, — говорит Леша Добродеев, наклоняясь к Ивану Денисенко, — что это? Какое-то гениальное уродство! Как тебе?

— Супер! — Иван показывает ему большой палец, не отрываясь от камеры. — Восторг, встряска. Все осточертело, а тут смотрел бы и смотрел! Зрелище! Ну, Игорек! Порадовал старика. — Насчет старика, конечно, кокетство: Иван — мужчина в соку и самом расцвете.

Снова тонкая бледная парочка существ без пола. Впереди то, что повыше, за ним второе, пониже. Первое с зелеными торчащими на голове перышками, второе с розовыми. Лица раскрашены сообразно в зеленое и розовое. Пышные белые воротники-жабо, белые платья в форме трапеции с разноцветными вертикальными полосками, и туфли-котурны на высокой платформе. Они проковыляли до конца — было видно, что ходить им трудно, — повернулись, доковыляли обратно и исчезли.

— Фантастика! — восторженно выдохнул Иван. — Где он их берет?

— Не знаю, не знаю, — сказал Леша Добродеев. — Я традиционал, а эти… это… какой смысл?

— Опт-арт, — сказал Иван. — Визия, праздник для глаз. А традиции надо ломать. На хрен тебе смысл? Ты такое раньше видел?

— Не видел! Кто это наденет?

— Никто. Мода в чистом виде, как идея и зрелище. Смотри, у Рощика морду перекосило — обзавидовался, бедняга!

— А парнокопытные на хрен?

— Изюминка! Африканская визия художника. Кстати, может, смотаемся на сафари? Поохотимся на слонов или тигров! Как идейка?

Добродеев хотел ответить «индейка», но только вздохнул: Иван и его дурацкие идеи! Разве в Африке водятся тигры?

Жена мэра повернулась к Регине и выдохнула:

— Потрясающе! Региночка, это просто потрясающе! Так необычно, так свежо! Поздравляю!

Регина кивнула и почувствовала, как сжатая внутри пружина начала понемногу распрямляться. Зрелище, устроенное Чертушкой, ничего, кроме раздражения и неловкости, у нее не вызывало, и она уже представляла, как устроит ему разнос. Даже кулаки сжала в предвкушении. Что он себе возомнил? Устроить балаган, выставить каких-то бомжей… Господи! Зеленые морды, блестки, сердечки… чисто монстры! Хиппарь несчастный! Стыдоба! Совсем крышей поехал. Недаром не пускал на репетиции, крутился как уж на сковородке. А оно, оказывается, необычно и свежо? Получается, она, Регина, ни хрена не понимает? Не врубается? Отстала от мировых трендов? И вообще старая дура? В глазах защипало, она всхлипнула.

— Региночка, как я вас понимаю! — щебетала жена мэра. — Эти слезы… гордость художника! Знаковое событие, которое останется в памяти города! Особенно это трогательное существо с ушами!

Знаковое событие, надо же! «Останется в памяти…» Что называется, накликала. Но об этом позже.

Вторая часть шоу была вполне традиционна. Снежана блистала королевой. Весенние туалеты, немыслимо элегантные костюмы и платья, калейдоскоп расцветок, минимум экзотики, классика и легкость. Широкие плечи снова в моде; длинные узкие юбки с разрезом, строгие блузки, короткие жакеты; куртки и жакеты из лайки, а как же! Бархат и велюр! Нежнейшие расцветки: оливковые, бледно-фиолетовые, оттенки мха и старого золота. Розовое и малина снова в моде. Кюлоты в тренде. Туники и легинсы вернулись! Джинсы-скинни и клетчатые рубахи оверсайз. Вечерние платья с торчащими разноцветными перьями на плечах; розовые и голубые невесомые облака рюшей и оборок; открытые спины, угловатые плечи, тонкие ключицы, острые немыслимой красоты коленки; легкие движения — воинствующая женственность, стиль, восторг. И главное, почти классика. Изюминка — свадебные платья! Узкие, длинные, короткие, открытые и закрытые, розовые, кремовые, голубые. И главная изюминка… Суперизюминка, гвоздь программы и фурор: длинное белое платье с пышной юбкой, на тонких бретельках, расшитое стразами. Снежана, конечно. С гладкой прической, в руках букетик мелких палевых роз, глазки опущены. Невинность и шик. Она идет медленно — выступает! Покачивается пышная юбка, вспыхивают стекляшки, сияют плечи; она восхитительно красива, до слез, как мечта, как… цветущее деревце!

Публика поднимается, хлопают сиденья, крики и аплодисменты…

…Потом, как водится, фуршет, поздравления, шампанское, интервью, бурный обмен восторгами. Игорек чувствует себя именинником, Регина ревнует, но без фанатизма — славы хватит на двоих. Шампанское, канапе и крекеры, оливки, креветки, листики салата. Очень тонко, на один зуб. Экономная Регина была против, но Игорек настоял. Не надо жалеть на представительство — его девиз. А еще: ноблесс оближ!^[2] Что примерно то же самое.

Украшение приема — девушки, появившиеся в зале. Их встречают аплодисментами. Ослепительная Снежана в узком платье белого атласа, с синими камешками на шее и в ушах; Тамара в зеленом костюме: короткий жакет из глянцевитой жесткой ткани и юбка в пол; Алина в синем кимоно с драконами, Сандра в огненно-красном с рюшами и оборками, с каскадом сверкающего бижу на шее и руках. С ними фотографируются и суют программки для автографа; дипломированный фотограф Иван Денисенко взмок, в полнейшем восторге бегая по залу в поисках удачного ракурса. Леша Добродеев хватает присутствующих за руки и устраивает блиц-интервью.

Около Снежаны представительный молодой человек, заметно, что они близки. Кто-то пустил слушок, что это жених. Леша Добродеев подскочил, оттеснил желающих пообщаться и выпалил:

— «Вечерняя лошадь»! Лео Глюк! Вы сегодня самая красивая пара! А вы, Снежаночка, самая красивая модель Дома «Икеара-Регия»! Говорят, вскоре мы услышим звон свадебных колоколов… Короче, наших читателей интересует, когда свадьба.

У «Вечерней лошади» та еще репутация! Новости, слухи, сплетни, откровенное вранье, выволакивание скелетов, разоблачения, интервью с местными и заезжими знаменитостями, а также свидетельства очевидцев на тему барабашек, привидений и пришельцев из космоса. Попса на все вкусы.

Снежана и молодой человек переглянулись; девушка улыбнулась, парень приобнял ее за плечи:

— Не скажем!

— Значит, правда? — наступал Добродеев.

— Конечно, правда! — рядом с ним появился Иван Денисенко. — Позвольте на память! Совет да любовь! — Он затанцевал вокруг пары, клацая камерой.

— Горько! — закричал кто-то, и остальные подхватили: — Горько!

Снежана смутилась и покраснела, молодой человек обнял ее, и они поцеловались. Взрыв аплодисментов.

…Через час прием увял, оставались считаные гости, официантки убирали пустые тарелки. Леша Добродеев и Иван Денисенко принимали водку, случайно оказавшуюся в кофре фотографа, и закусывали остатками крекеров с салатными листиками.

Регина была измотана — подъем прошел, она чувствовала себя выжатым лимоном; девушки исчезли одна за другой. Последней, послав всем дюжину воздушных поцелуев, пританцовывая, ушла Сандра, умудрившаяся хватить лишку. Померкла парадная люстра; Регина упала на стул и расстегнула блузку; Игорек сел рядом, взял ее руку и поцеловал. У нее не хватило сил удивиться, она просто кивнула. И тут вдруг дикий вопль резанул уши, на пороге появилась визжащая Сандра. Вид ее был страшен…

Примечания

1

«Убиганиться» — глагол, придуманный Маяковским, производное от названия французской парфюмерной фирмы «Убиган» (Houbigant).

2

Noblesse oblige (фр.) — в пер. Положение обязывает.