Кристина больше не придет

Инна Балтийская, 2022

Школьница Кристина подрабатывала няней. Мужчина, представившийся Виктором Сидневым, попросил ее присмотреть за детьми. Он явно житель городка: знал имя, телефон, адрес, прозвища соседей. Девочка согласилась, и больше ее никто не видел живой. Между тем в городе начинают пропадать блондинки, внешне похожие на Кристину. А их родным приходят письма от Водяного – он утверждает, что девушки стали русалками.

Глава 1

Я лениво потянулась в постели, не понимая, почему солнце бьет в глаза. Понемногу сон отступал, и я с тоской взглянула на окно с настежь распахнутыми занавесками. Октябрьское солнце, обычно такое скупое на ласки, этим утром настойчиво лезло в комнату. Плотно запахнутые шторки прекратили бы этот беспредел, но Олесе они категорически не нравились. С самого утра она тут же освобождала окно от ткани, мешающей ей наслаждаться новым днем. А то, что я предпочла бы в выходные подольше поспать, она считала глупым капризом.

Я вылезла из кровати, отметив, что койка Олеси пуста, а скомканное одеяло живописно спадает на пол, накинула висящий на краю кровати халатик и поплелась на кухню. Подружка была уже там. В нос ударил упоительный запах кофе, которым удалось насладиться, плотно зажмурив глаза. Я знала, что, распахнув их, я упрусь взглядом в неаппетитные коричневые подтеки на плите и брызги на выщербленном сером полу. Увы, подружка любила варить кофе в маленькой блестящей турке, против которой любимый напиток исправно протестовал, регулярно выбегая наружу.

— Эй, соня, садись кофе пить! — звонкий голос Олеси прогнал ненужные мысли. — Я тебе уже сварила, вон чашка стоит!

Я с некоторой опаской уселась на хлипкий одноногий табурет возле покрытого пластиковой скатертью круглого столика. Мебель в съемной квартире явно была рассчитана на каких-то бестелесных созданий, весящих меньше любого самого задрипанного кота. Но зато квартира находилась не так далеко от центра города, на втором этаже, и просили за нее недорого. Я все порывалась купить в нее другую мебель, но тут Олеся была категорически против — еще не хватало зря деньги тратить!

Прикрыв глаза, чтобы не видеть протертую серую скатерку и отстающие от стен обои, я крошечными глотками пила кофе, придумывая все новые аргументы за покупку хотя бы удобных стульев вместо колченогих табуретов. Но умные мысли спросонья обходили мою голову стороной, а Олеся тем временем что-то весело щебетала, мешая сосредоточиться. Наконец, ее слова привлекли мое внимание:

— Я вообще-то на красавцев никогда не рассчитывала. Деньги есть у толстых папиков, а плечистый красавец ведь точно на халяву захочет, верно?

— Не знаю, — я аккуратно поставила чашку на стол. — А что за красавец?

Подруга крутанулась вокруг своей оси, и торжественно провозгласила:

— Да вот в фейсбуке один нарисовался. Пишет, в восторге от моей неземной красоты, но не решается на встречу. Уверен, что у такой красотки слишком много поклонников, ему не светит. Тем более, я ж знаменитость!

Я невольно улыбнулась. Белокурая Олеся лицом и правда напоминала фарфоровую куколку, но ее ладная фигурка с широкими бедрами и высокой грудью плохо вписывалась в современные стандарты, и нравилась в основном мужчинам в возрасте наших отцов. Впрочем, подружку это не смущало. Внимание солидных мужчин обеспечило ей, нищей девочке из небольшого села, место ведущей на местном телевидении. Правда, она всего лишь озвучивала прогноз погоды, но и это, по ее меркам, было огромной удачей. Себя она считала настоящей звездой, и я быстро бросила все попытки подколоть ее на сей счет. На самые безобидные шутки она обижалась так, что я побоялась разрыва нашей многолетней, с самого детского садика, дружбы.

— Да ты хоть покажи поклонника, фотка есть?

Олеся достала айфон, пощелкала пальцами и показала мне страницу в фейсбуке, откуда широко улыбался симпатичный блондин лет тридцати. Его лицо показалось мне смутно знакомым, но вспомнить, где мы могли пересечься, я так и не смогла.

Но его широкая улыбка и искорки в светлых глаза и впрямь цепляли. Я с завистью поглядела на подругу:

— Он считает, что ему не светит? Кто ж за тобой ухаживает, по его мнению? Брэд Питт?

Олеся задорно тряхнула локонами, плотнее запахнула на груди короткий цветастый халатик и пропела:

— А может кто и покруче? Вообще, Ларка, хорош завидовать, лучше ценный совет дай. Мне идти завтра с ним в ресторан?

— В какой?

— Да сказал, что еще даже не думал на эту тему, мой ответ ждет. Вдруг такая красавица занята, или не захочет, чего ж он будет ресторан зря заказывать?

— Ну сходи, чего спрашиваешь? — настроение, и без того паршивое с утра, резко упало.

Завидовала ли я подруге? Ну, если честно, то да. По сравнению с Олесей я всегда выглядела серым утенком, хотя, если объективно, была вполне себе ничего. В зеркале я видела вполне привлекательную худенькую девушку, разве что рост подкачал. Правда, подруга тоже была невысокой, но рядом с ней, ослепительной блондинкой, моя внешность полностью тускнела. Она вообще была такой яркой, громкой, фигуристой, ее казалось так много, что по сравнению с ней большинство девушек выглядели бестелесными призраками.

Но с завистью к подружкиной привлекательности я уже научилась справляться. Сильнее терзал страх, что Олеся влюбится и захочет жить вместе с парнем, а мне рядом места уже не найдется. Но мне не по карману одной снимать даже эту жалкую добитую однушку. Куда мне тогда податься? Я не хочу бросать универ, на который вся моя надежда. А в институтскую общагу очередь на год вперед. И где же мне кантоваться этот год, под мостом через городской канал?

Ох, да что это я? С самого детства мне говорили, что я слишком тревожусь из-за разных пустяков. Замученная работой мама, приходя поздно вечером домой, выслушивала мои сбивчивые рассказы про странных дядек, ошивающихся возле нашего дома, и, чуть не плача, просила:

— Ларочка, да не обращай ты на них внимания! Они тогда тоже тебя не тронут!

Но мне в любом чужом человеке чудилась угроза, а уж если ко мне направлялся незнакомец, охватывала настоящая паника. Олеся же была совершенно бесстрашной. Когда в младших классах мы подружились, мне тоже стало намного спокойнее. Она провожала меня до дома, и даже мило беседовала с разными алкашами, бродящими возле винного ларька по соседству. Заходила в гости, и до самого вечера мы болтали, в красках представляя, как уедем из скучного поселка в большой город, найдем интересную работу, прославимся, а там, глядишь, и в Москву переберемся. Олеся в своих силах не сомневалась, а я лишь делала вид, что верю в наши блестящие планы.

Приступы паники у меня стали намного реже, зато появились приступы зависти к ее спокойствию и вере в лучшее. Все детство я мечтала не о Москве, не о славе, а лишь о том, чтобы перестать, наконец, тревожиться из-за пустяков, и получать от жизни лишь светлую, незамутненную радость. Закончив школу, я решила выучиться на психолога, разобраться со своей постоянной тревогой и перестать постоянно прятаться за спину подруги. Но пока что я отучилась лишь первый курс, и без ее поддержки в чужом городе мне просто не выжить.

Усилием воли я отогнала грустные воспоминания. Я ведь хочу справиться с вечной тревогой, так что мне мешает начать прямо сейчас? Если подруга детства будет счастлива, остальное значения не имеет. Разберемся с жильем, на кухне какое-то время посплю, ежели что…

— Ты чего такая квелая? Пошли гулять, вон, за неделю впервые солнышко показалось! — звонкий олесин голос сверлом ввинчивался в мозг. — Давай-давай, соня, одеваться, раз-два!

Допив уже остывший кофе, я вползла обратно в комнату и только тут вспомнила, что забыла позавтракать. Но возвращаться на кухню уже было поздно — Олеся влетела следом за мной, сбросила халатик и уже натягивала на пышные бедра рваные узкие джинсы, пыхтя и чертыхаясь. Ладно, и мне нефиг обжираться, надо бы похудеть, а то скоро тоже в джинсы не влезу, грустно подумала я и тоже начала одеваться.

В молчании мы вышли из дома остановились возле подъезда. Октябрьское солнце поманило нас, залив светом убогую квартирку, но надежды на осеннее тепло не сбылись, и порывы холодного, по-зимнему колючего ветра сбивали с ног, прижимая нас к стене. Тонкие китайские плащи не грели, и я уже развернулась было обратно, но Олеся поймала меня за рукав и потянула куда-то вбок:

— Ларка, не кисни, ну не будем же мы всю субботу дома сидеть! Пошли на Променад!

Я кисло посмотрела на раскрасневшееся от ветра фарфоровое личико подруги, и нехотя кивнула. Согнувшись в три погибели и держась друг за друга, чтобы не улететь куда-нибудь в Канзас, мы поплелись к каналу, чтобы померзнуть, гордо вышагивая по узкой выложенной сиреневой плиткой набережной, гордо именуемой Променадом.

Несмотря на выходной, набережная вдоль канала была пуста. Даже обычных мамочек с колясками вблизи не наблюдалось. Все прятались по домам от пронизывающего ветра, с кустов вдоль канала на наших глазах срывало последние тускло-рыжие листья, и лишь мы в своих цветных плащах оживляли унылый пейзаж.

Олеся все пыталась мне что-то рассказать, но я слышала лишь завывания урагана. Наконец, прогулка-экзекуция мне надоела, я остановилась, выдернула руку из цепкой олесиной ладошки и немного распрямилась. И взгляд упал на стеклянную будочку-остановку, всю стену которой занимала большая цветная фотография юной девочки с надписью: “Пропала без вести!”. Белые локоны делали девочку похожей на актрису старых американских фильмов, но по бело-розовым щекам щекам отсыревшего плаката уже расползались ржавые пятна, похожие на крупную сыпь.

Позабыв про холод, я подошла поближе, вчитываясь в слегка расплывшиеся от влаги печатные буквы. Кристина Кукина, школьница, 15 лет. Две недели назад, в пятницу, вечером вышла из дома, до сих пор не вернулась. Просьба звонить тех, кто видел…

— Ты чего встала, ты разве ее знаешь? — дергала меня за рукав Олеся.

— Не знаю… — растерянно оглянулась я. — Просто думаю — куда в нашем городке на две недели могла запропаститься школьница?

— Ой, да куда угодно. У мужика на хате зависла. — Олеся потянула меня в сторону. — Пошли домой, замерзнем же.

— Она на тебя чем-то смахивает, — внезапно сказала я, снова оглянувшись.

— Это чем? Ты хочешь сказать, что я на малолетку похожа? — возмутилась Олеся, не переставая тянуть меня за собой.

Я заткнулась и покорно пошла следом. Но фарфоровая девочка с плаката, с трогательной робкой полуулыбкой никак не выходила из головы. Красивая белокурая девочка, так напоминающая мою подругу. Почему ее разыскивают, где она гуляет так долго?