Вокабула

Инесса Каяр

Несколько лет назад я лишилась всего и сразу – родного дома, любимой семьи, дорогих друзей. Жизнь рабыни многому меня научила – никому не верить и всех ненавидеть. На очень долгое время я смирилась со своей участью и просто плыла по течению. Однако все поменялось, как это обычно бывает, в один момент. И с этой минуты – каждый, кто когда-то причинил мне боль, будет страдать и, в конечном счете, умрет в муках. Или я не дочь клана Мори!

Оглавление:

Оглавление:

Глава №1.

Глава №2.

Глава №3.

Глава №4.

Глава №5.

Глава №6.

Глава №7.

Глава №8.

Глава №9.

Глава №10.

Глава №11.

Глава №12.

Глава №13.

Глава №14.

Глава №15.

Глава №16.

Глава №17.

Глава №18.

Гербы.

Глава №1.

Она была тридцать шестой.

Очередная остановка имперского рабочего лагеря… Созданы подобные сообщества были всего пятьдесят лет назад, как раз после окончания Великой Войны. Несмотря на грандиозное название, да и цель многие считали великой — это было просто истребление. Уничтожение уже на тот момент малочисленных кланов вакши. А после войны разруха и вымирание стали чем-то обыденным и повседневным. Владыка людей не смирился с подобным положением дел и решил, что больше убивать «не чистых кровью» существ не следует. Им можно найти более полезное применение. Однако на зверолюдях он не остановился — в лагерь начали отправлять всех подряд, не разделяя порой верных и неверных! За хорошее поведение здесь хвалили и поощряли, а за провинность наказывали и порой очень жестоко. Нет, здесь не казнили за просто так — это не выгодно. Но убивали тут чуточку чаще, чем ели, а ели надзиратели постоянно. Все лагеря следовали лишь одному не писаному закону: «Рабы должны уметь все!». Абсолютно все! Если ты чего-то не знаешь или не можешь, то ты бесполезен. А если не приносишь пользы, значит вредишь. А от вредителей избавляются… Единственным плюсом, было то, что рабы могли меняться своей работой друг с другом. Если ты чего-то не умеешь, найди того, кто умеет. Однако не факт, что работа того, кто был выбран на замену, проще той, что дали. Работали такие рабы везде! А старожилы подобные лагерей умели буквально все! Так же рабов за умеренную плату отдавали в аренду в города и деревни, если тем не хватало рук, но только на то время, пока лагерь находится рядом. Из-за специфики своей работы подобные лагеря перемещались по территории всей империи. На моем счету это была уже тридцать шестая остановка. За десять лет рабской жизни…

— Хина! Хина, где ты есть?! — вопль Огируяцу — надсмотрщика в четвертом поколении — отвлек от невеселых мыслей. Пришлось спускаться с дерева, куда я забралась, чтобы собрать побольше фруктов на обед. Мясо для рабов — это роскошь.

— Здесь! Сами же послали за едой, — шла я на голос.

— Да тебя только смертью посылать! — орал надзиратель. Хотя, откровенно говоря, по-другому он разговаривать не умел. — Ты еще не готова?! — задохнулся он от возмущения, я бы конечно предпочла что-нибудь более убийственное, нежели невысказанные упреки, но что есть, то есть.

— Нет, — спокойно ответила я, по удобнее перехватывая не самую легкую корзину. — Еще часа два, а то и три есть до их приезда. Власть держащие люди никогда не отличались особой пунктуальностью.

Пощечина обожгла, правую половину лица. Хвост дернулся в сторону обидчика, желая наказать того. Однако памятуя о том, что мне попадет больше — ведь раб априори всегда не прав — пришлось силой воли его остановить.

— Не тебе говорить о воспитанности, грязная вакши! — Огируяцу схватил моё ухо и потянул наверх, заставляя поднять голову и смотреть прямо в его лицо. — Еще одно слово в подобном тоне и пятью плетьми не отделаешься. Даже ОН не защитит.

Перехватив меня за хвост, он пошел в сторону бараков. Мне же ничего другого не оставалось, кроме как идти за ним. Ненавижу! Потерев больное ухо, я старалась сдержать свою силу в противном случае еще и ошейник антимагический напялят. А такого счастья мне не надо.

Вот повезло же людям! Раз и закрыл уши руками, а у нас что? На самой макушке — это раз. Иногда чрезмерно чувствительные — это два. И порой довольно большие, руки не хватит — это три. Но самое невероятное, так это наличие ДВУХ пар ушей — одни человеческие, пропадающие при обращении в животное, и звериные, которые находятся всегда на месте, если так можно сказать. Нет у меня все проще, звериные ушки — небольшие округлые белые в черное пятно, сильно выделяющиеся на фоне иссиня черных волос. Вот хвост! Это да, это проблема — длинный — почти полтора метра, пушистый и все той же веселой расцветки. Откуда такое добро? Так я и не человек. Все в объединенных землях нас называют вакши, хотя это в корне не верно. Раньше, еще до последней войны на полное истребление зверолюдей, имя нашего племени было — вакишики. Но какой-то там владыка людей — имени не знаю, уж простите — решил что"дети богов", а именно так переводится название нашего рода с итиэра (старого, как сам мир языка), это слишком хорошо для таких как я. Вот он и сократил, да так умело! Ведь с итиэра вакши — это что-то вроде раба, дословно"рожденные служить". А на языке, какой-то восточной провинции, это слово не то, что в приличном обществе не употребляют им даже ругаться стыдно. Жадность человеческая не знает предела, что я еще могу сказать.

Тем временем мы уже были в женских комнатах, где полным ходом шло приготовление к прибытию высокого начальства. Комнаты, это конечно сильно сказано. Небольшое — пять на три метра — помещение, созданное магами земли, прикрепленными к нашему лагерю, из камня; пол же был выложен досками — тут маг растений постарался — чтобы значит, теплее было. Живут в подобных «домах» по шесть человек. Ширм разделяющие шесть спальных мест — расположенных вдоль стен — здесь нет, поэтому каждая шьет себе свой плед, чтобы хоть отличать где, чье место.

— Пошли все вон! — сказала же говорить тихо и спокойно наш надзиратель не умеет.

Присутствующие женщины, среди которых я заметила и Ликту — единственную мою подругу — вздрогнув, опустили головы вниз и поторопились на выход. Спустя пару минут мы остались вдвоем. Корзина уже порядком надоела, поэтому, недолго думая я поставила ее на более или менее свободный и не заваленный всяким тряпьем стол. Огируяцу прикрыл дверь и повернулся ко мне.

— Сегодня приедет герцог Хэтуран — он правая рука Владыки. И будет выбирать товар. И даже ты не сможешь нам помешать! Я же прекрасно знаю, что предыдущие остановки это ты все портила, а тут не успела ничего еще да?

— Не понимаю о чем вы, — главное верить в то, что говоришь. Но он прав, это действительно была я. И да, тут еще не все успела разведать, потому что прибыли мы только три дня назад. Только обжились, можно сказать.

— Не ври! Лучше скажи по-честному. Ты?! — я отрицательно покачала головой. Удар в живот выбил весь воздух из легких, а полет — до ближайшей стены — добавил синяков. Жаль девчата, свернули матрасы на сегодня, чтобы места освободить. Так бы хоть посадка вышла мягкой.

— Товар нельзя портить, — просипела я, стоя на четвереньках и пытаясь отдышаться.

— Товар, — протянул этот ублюдок, снова дорвавшись до моего многострадального уха и придавив голову к полу. — Ничего страшного. Ты же сказала, что еще целых два, а то и три часа есть! А за это время из тебя можно сделать фарш раз пять и успеть вылечить не единожды. Так что не беспокойся, — внезапно приблизившись к моему лицу, зашептал он, — я в этом профессионал, можешь не сомневаться.

Фейерверк боли взорвался одновременно в двух местах: между лопатками и где-то в районе ребер. Перед глазами залетали черные мушки, голова закружилась, но потерять сознание я себе не позволила.

— Орэн! Орэн, ежа тебе в трусы! Орэн! — от крика надзирателя стало еще хуже — появилась тошнота. Послышался топот ног и через минуту в дверь заглянул высокий блондин в кремовой одежде — свободные штаны и рубашка — двадцати восьми лет отроду и с зелеными глазами.

— Вы звали, господин Огируяцу? — а ты типа не слышал, кто тут орал. Эта напускная вежливость в подобные моменты меня нехило так подбешивает.

— Разберись с этим, — махнул надзиратель в мою сторону головой. — Скоро покупатель прибудет.

— Хорошо, — ответил Орэн, потирая руки друг о друга и направляясь ко мне.

— А ты, — наставил на меня свернутую плетку надсмотрщик, — говори. И лучше правду. Иначе отдам тебя на забаву всем желающим, а здесь у многих, женщины дооолго не было, — и сальная улыбочка в подтверждение самых отвратительных мыслей и предположений.

По телу внезапно разлилось тепло. Свет, исходящий от рук Орэна, стоящего справа, подтвердил мою догадку о начале лечения.

— Ты говорить будешь? Или тебя все-таки отдать поиметь всем мужикам этого лагеря?!

— Ты-то чем иметь будешь? — грубить в такой ситуации вообще верх глупости. Ну что ж, покорность никогда не была моим талантом.

— Тварь! — бешено заорав, Огируяцу в два шага преодолел расстояние между нами и, схватив меня за шею, бросил об пол.

Невысокая для своей породы всего сто семьдесят сантиметров, не толстая, но и не худая. С волосами цвета ночного неба — и с такими же проблесками звезд в виде седых волосинок — чуть ниже лопаток и с фиалковыми глазами я отличалась даже от подобных мне. К чему бы это? Похоже, сознание я-таки потеряла. Последние, что помню перед тем как меня растормошил Орэн это противный хруст и адская боль по всему телу.

— Господин Огируяцу еще что-то в это роде и даже я тут буду бессилен, — спокойный голос Орэна все еще был где-то далеко. — А ты, лучше молчи. Рабыня должна полностью подчиняться своему хозяину или умереть.

Открыв глаза, увидела абсолютно бесстрастное лицо нашего мага-лекаря, пришлось кивнуть. При попытке встать плечо даже не заныло, оно заорало от боли, чтобы самой не закричать я даже губу прикусила и в рот тут же потекла кровь.

— Не кусай, — строго сказал лекарь. — Никто не знает, зачем вас покупать будут. Минут за тридцать я тебя полностью вылечу, но потом больше ничего делать не буду. Мои силы не бесконечны и тратить их на глупую рабыню я не собираюсь. А плечо сейчас вправлю, терпи.

Нащупав, что-то одному ему ведомое в моем левом плече Орэн резко дернул и я чуть не взвыла. Черт, опять сама все порчу. Один раз меня уже чуть не убили, и я пообещала вести себя примерно, но… Но не могу. Рабыня я не от рождения.

На поселение моего клана Мори, напали десять лет назад. Люди. Они убили всех. Я выжила только чудом. Чудом по имени — Миказу. Мой старший брат — Миказу Мори. У него был превосходный нюх на магию. В тот весенний день мы были в лесу. Бесились. Играли. Брат снова — с тех пор, как мне исполнилось три года — учил драться, различать следы разных животных, чувствовать магию. В последнем я его превосходила, всегда. У нас был большой клан, один из сильнейших на северной части равнины Совини. Отец, стал главой за восемь лет до моего рождения, сразу после смерти деда. Несмотря на то, что титул этот был не наследуемый — его"берёт"сильнейший после многочисленный дуэлей за это право — с Фавари Мори, никто не решился сойтись в поединке. Магом он был, конечно, посредственным — из трех талантов, дарованных ему богами он пользовался только"морозом" — способностью замораживать все к чему прикасаешься. Магия земли и воздуха его не прельщала. А так как все вакишики имеют самую сильную защиту — свою шкуру (мех наш полностью не восприимчив к магии и его невозможно пробить никаким оружием, что существует в нашем мире), то отсутствие магического арсенала не сильно снижает нашу боеспособность. Поэтому папа везде выходил победителем только за счет своей невероятной физической силы. Ну а всё, что выдавало в моем отце вакишики — это белые ушки. Хвост из-за своего маленького размера всегда был спрятан в штанах. Так сами подумайте, какой хвост у белого медведя? Да и человеком он был не маленьким — ростом почти два метра, с широченными плечами и со шрамом через всю левую половину лица (глаз сохранился только чудом). Загорелый, даже зимой его кожа не становилась светлее, с черными волосами и карими глазами. Улыбка, зато была солнечной и теплой, правда враги и недоброжелатели почему-то в обморок падали. И в противоположность этому гиганту, мама.

Эввети Мори — была высокой, но доставала едва ли до плеча своему мужу. Ясные янтарные глаза, копна огненно-рыжих, постоянно вьющихся волос и веселая улыбка — самое настоящее солнце. Солнце нашего клана. И единственная в нашей семье, чья человеческая внешность выдавала звериную сущность. Эввети была белкой, с ярко-оранжевым мехом, который, говорят, в темноте можно было перепутать с пламенем костра. Таланты, данные богами, были под стать внешности и характеру — огонь и жизнь. Мама была превосходным лекарем, способным вылечить даже самый страшный недуг, чем сильно бесила папу, тот жутко переживал за нее постоянно. Остальные же члены клана ее почти обожествляли. А огненной магией она пользовалась только в пределах кухни, чтобы готовить ну и по праздникам ради фокусов для мелких проказников, коих в нашем клане было великое множество. И у этой колоритной пары родились двое прекрасных детей, каждый из которых взял, что-то от родителей.

Миказу Мори, был почти таким же большим как отец, но более гибким и пластичным, нежели Фавари. Тоже загорелый, только в зимнее время немного бледнел. Ярко выраженные скулы и миндалевидный разрез голубых глаз придавали его лицу хищное выражение. Черные волосы по мере своего роста рыжели. В том смысле, что корни всегда оставались черными, как вороново крыло, а кончики бывали ярче цвета осенней листвы. Смекнув это, Миказу отрастил длинную гриву — три четверти, которых заплел в косу, достающую ему до пояса, а оставшуюся часть укоротил почти до самой шеи. Выглядело сие творение невероятно красиво, недаром все девушки были просто без ума он него, хотя может и характер Миказу сыграл в этом определенную роль. Добрым, отзывчивым и заботливым он был столько, сколько его я знала. Никому не отказывал в помощи. Однако в детстве от его выходок страдали все! Привить хорошее поведение неутомимому и чрезвычайно деятельному волчонку не мог даже сам Фавари Мори! Зверь моего брата — это красно-бордовый волк, в размерах лишь немного уступающий белому медведю нашего отца. На груди и животе шерсть была немного светлее, нежели остальная. Белые клыки слегка выглядывали из пасти. Талантов у Миказу было аж пять! Огонь, молнии, мороз, растения и ментальная магия. Самыми любимыми были естественно — огонь и менталика. Растения ему разонравились после того как Миказу по ошибке вырастил одуванчики не на поляне, а у себя на загривке. Рычал тогда много и долго. Морозом не пользовался, скорее всего, из-за своей натуры, слишком ярким и живым он был… Ну а молнией Миказу попал себе по хвосту, случайно, правда, силу не рассчитал. Зато огонь его слушался беспрекословно, как домашний питомец, даже не обжигал. Любимой забавой на праздники было хождение по углям, так вот братишка всегда выигрывал, чем покорял многочисленные женские сердца и сильно подбешивал парней. А менталика была скорее дополнением, чем основой. С ее помощью можно было передавать свои мысли или читать чужие. А еще слышать свое имя в мыслях окружающих. Собственно говоря, так отец и предупредил Миказу о нападении — папа просто позвал, а брат услышал…

А вторым ребенком была я — Хинадор Мори, родившаяся через девять лет после брата. С таким же вредным и непокорным характером, как и у остальных членов нашей дружной семьи. Мелкая, все думали, что я не выживу, слишком слабая. Была… От отца достались лишь иссиня черные волосы да бронзовая, не светлеющая в морозное время года, кожа. А от мамы фигура — там, где надо, все было. Но тот факт, что в клане наличествовали девушки более худые и высокие, нежели я, меня неоднократно обижал и расстраивал. А фиалковые глаза были вообще, чем-то невероятным. Папина бабушка — сильнейшая грозовая магиня — была последней обладательницей подобных глаз. Так что весь клан, боясь поверить чуду, все ждал, когда же мои глазки поменяют свой цвет. Слава богам этого не произошло ни к двум годам, ни к пяти, ни даже к десяти. Я вообще была довольно-таки необычным ребенком… В тот день, когда я впервые пробудила в себе силу зверя — упав с дерева — меня чуть не убили собственные брат на пару с отцом. В клане Мори было много народу, что-то около трехсот шестидесяти вакишики и один человек (это отдельная история), и понятное дело, что"звериная сущность"у некоторых повторялась. У нас было около двадцати трех волков, огромное количество ланей, много медведей, но… Но барсов не было уже три поколения! Так что, увидев, подобное животное на своей территории — а я как назло была немаленьких размеров, да и далеко от дома побоялась отойти — папа с братом решили, что оно дикое, а, следовательно, опасное! Я, конечно, тоже тогда сглупила, могла бы просто сдаться и мысленно позвать брата… Могла, конечно, но это же я! Словом, только когда отец своим ну оочень не маленьким весом придавил меня к земле, а брат, уже изрядно потрепанный, вцепился в мою глотку, я соизволила додуматься и позвать Миказу. Сказать, что они были удивлены, ни сказать ничего. Папа поскользнулся задней лапой и упал с меня, а братишка закашлялся, то ли шерсти съел больше, чем рассчитывал, то ли ругательствами подавился. Сцена для стороннего наблюдателя выдалась, наверное, довольно-таки забавной — лето, на зеленой полянке под сенью деревьев сидят огромный белый медведь, почти такой же большой красно-бордовый волк ну и снежный барс немного мощнее волка… Завершает данную инсталляцию — яркий, громкий и насыщенный различными"междометиями"диалог между животными на чистом человеческом языке, который собственно нас и отличает от оборотней, не способных на нормальную речь. Папа-мишка долго меня отчитывал, не стесняясь в выражениях, а ведь мне тогда было всего два, я только говорить адекватно и понятно научилась, а он тут со своими красочными сравнениями… Словом, когда нас нашла мама, гулявшая в лесу в виде белки, картина стала еще более комичной. Мелкая белка ругает за нецензурные выражения двух великанов — волка и медведя, второму досталось больше. Минут через пятнадцать, когда мама принесла мне сменную одежду, а папа с братом объяснили, как вернуться к человеческому образу, я, наконец, снова стала маленькой девочкой, а не огромной белой в черное пятно кошкой. И уже дома мне, пока мама лечила папу и Миказу (я как-то умудрилась даже не поцарапаться), объяснили, почему глава и его сын решили-таки от меня, а точнее от огромного кошака, избавиться. Видя мой хвост и ушки, все уже точно знали, что моя"звериная сущность"будет кошкой, но никто даже и не предполагал, что настолько большой! Отец вообще был уверен, что это будет лесная кошка, какой-нибудь дикой расцветки, как собственно и его бабушка. Поэтому увидев недалеко от поселения обычного снежного барса необычных — для этой породы кошек — размеров, сильно удивился. Ну, а когда они вдвоем кое-как уложили этого монстра на лопатки так и вообще напрягся, очень сильным был враг, а значит и чрезвычайно опасным. Услышав же просьбу отпустить, сказанную голосом собственной дочери/сестры, от подобного зверя, Миказу да и папа, были просто ошарашены. Но позже, когда дома остались лишь я и мама, она мне по секрету рассказала, что они оба очень рады, что я смогу за себя постоять.

Дети вакишики взрослеют быстрее. И когда мне исполнилось три брат начал меня тренировать, а отец отправил к Серхаду — единственному человеку в нашем клане. Серхад пришел к нам еще при моем деде и лишь благодаря магии столько прожил. Ведь век вакишики это три, а то и четыре столетия, что намного больше чем жизнь человека. Серхад же будучи магом жизни, топтал эту землю уже триста сорок лет. Говорят, он пришел к нам просто так — не прося ничего взамен, но отдавая все, что имел. Учил всему, что знал, а знал он многое. Помогал всему клану, где магией, где словом, а где и делом. Раньше Мори жили у реки Боктитак, не с самого зарождения клана конечно. Вакишики больше кочевой народ, нежели оседлый, правда на одном месте мы можем задержаться и на год и на сто лет с одинаковой вероятностью. И в тот год Серхад сказал предыдущему главе клана Даргари, что будет очень много пожаров и рыба здесь водиться больше не будет (как связаны пожары и рыба я и сейчас не понимаю). Вернее в таких количествах, в которых она сейчас плавает. А так как «речные жители» составляли треть всего рациона клана, мой дедушка подумал, подумал да и решил довериться пришлому магу. И не пожалел об этом. Уйдя в глубь северного леса, Даргари Мори обнаружил огромный водопад, впоследствии названный — Сохритак, и приказал разбить поселение на его берегу, однако…

— Всё готово. Иди, помойся и подобающе оденься, — голос Орэна отвлек от далеких, но все еще ярких воспоминаний. Огируяцу был тут же. Кивнув, я встала и пошла на выход, чтобы добраться до ванной комнаты. До двери не дошла я совсем немного… Надзиратель, видимо не простив мне своего унижения, со всей своей немалой силы пнул меня в бедро. Не ожидав подобного, я споткнулась о стул стоящий на пути и упала на живот, умудрившись при этот каким-то невероятным образом больно приложиться головой о стол. А попытавшись встать, была тут же придавлена к земле. Огируяцу наступил мне на поясницу и, судя по тому, что я даже шевелиться, не могла, давил от души… Потом эпицентр боли переместится ниже, этот жирный кабан схватил мой хвост и принялся тянуть его наверх. Ощущения феерические в плохом смысле этого слова… Создается впечатление, что позвоночник «на живую» вытягивают и при этом отрывают его от мяса и соответственно нервов. Я заскрипела зубами.

— Убьешь, хозяин рассердиться, — меланхолично добавил Орэн.

— Убью? Её? — заржал толстяк. — Нет. Вакши очень редкий товар. Нам просто-таки повезло! А хозяин… Ха, подумаешь, любимая игрушка сломалась. Спишем на ее неуклюжесть и врожденную глупость. Слышишь? — сопроводив последнее слово резким рывком хвоста, продолжал глумиться надзиратель.

— Как знаешь. Работа лекаря — лечить, а не воспитывать.

Подняв меня за шиворот, благо одежда позволяла — свободные штаны и рубаха с длинным рукавом из какой-то мешковины — Огируяцу перехватил меня за шею и, посмотрев прямо в глаза, прошипел:

— Проси прощения!

Сказать ничего не успела — с ударом распахнулась дверь. Кто пришел, не видела, но судя по сбледнувшему толстяку, это был хозяин лагеря — Эрэд Хошет.

— Что здесь происходит? — подтвердил мою догадку, ледяной голос Хошета.

— Гос-господин Хошет, — заикаясь, начал оправдываться Огируяцу, вызвав этим у меня улыбку. — Эта мерзавка, ведет себя неподобающе! Она не работает…

— А вон ту корзину полную фруктов ты сам собрал? — слегка насмешливо спросил хозяин, перебив своего слугу.

— Эээ, — замялся надзиратель. — Господин, она меня оскорбила! — наябедничал он.

— Правда? И как же? — полюбопытствовал Хошет. — Хина не хочешь принять участие?

— С радостью, но сей милостивый господин, сейчас просто напросто задушит меня, — просипела в ответ я. И меня почти тут же отпустили. Воссоединившись наконец-то с полом, я, слегка покачнувшись, повернулась к Эрэду Хошету и его немаленькой свите — три мага земли для создания домов, два мага воды для призыва источника, один маг жизни и кто-то еще, больно далеко стоял, не рассмотрела. А вот правая рука Хошета — господин Тиури Тагальтек сразу заулыбался и подмигнул. Эти двое — Эрэд и Тиури — сильно выделялись и на фоне остальных, по большей части щуплых магов, своим внушительным телосложением, и на фоне друг друга.

Эрэд высокий, на голову выше всех присутствующих, а, следовательно, на две выше меня. Черные с легким зеленоватым оттенком, прямые волосы до лопаток были полностью распущенны, не считая двух косичек-колосков заплетенных от левого и правого висков, как бы создавая контур для остальной «гривы». Черные же глаза, в которых чтобы рассмотреть зрачок надо сильно постараться. Тонкие губы, ярко выраженные скулы, нос с горбинкой — всем рабам он напоминал сокола, а у меня почему-то ассоциировался со змеей. Черные (это как я заметила его любимый цвет) шаровары с манжетами на концах штанин, такого же"веселого"цвета туника до середины бедра с разрезами по бокам. Все одеяние было выполнено без вышивок и прочих украшательств, не считая золотой фибулы на груди с левой стороны. Она являлась знаком эхисара — солнце с двадцатью лучами и каплей крови на зеленом пятилистном клевере внутри. Сколько Хошету лет никто не знал, на вид тридцать или около того.

Его лучший друг Тиури был такой же высокий (чем их только в детстве кормили?), но в плечах пошире да и с мускулатурой повнушительнее, Хошет был жилистый, без ярко выраженных мышц. Длинные, до самого пояса, пшеничные, слегка волнистые волосы Тагальтека были причиной тихой ненависти всех рабынь (кроме меня). Вся эта золотистая копна была туго затянута в высокий хвост, на свободе оставалась лишь челка до бровей. Карие глаза светлели, если у Тиури было отличное настроение и наоборот темнели, если тот злился. Пухлые губы и щеки, создавали впечатление эдакого ангелочка, до тех пор, пока его кто-нибудь не доконает — тогда ангелок самым невероятным образом трансформировался в жестокого, упивающегося чужими мучениями, убийцу. В одежде он больше предпочитал шоколадный и изумрудный цвета. Вот на данный момент это были малахитовые штаны, которые со стороны похожи на длинную юбку, светло-зеленая туника без рукавов, но зато, ниже колен, с разрезами по бокам и с почти такой же фибулой, что и у эхисара, только серебряной. Возраста Тагальтек был такого же неопределенного, как и Хошет — что-то около тридцати, это все что можно определить на глаз. А спрашивать никто не рисковал — раб не имеет права начинать разговор.

— И что же она сказала? — спросил Хошет у Огируяцу, смотря при этом почему-то на меня.

— Это, ну она, — повторно не нашелся с ответом Огируяцу. — Хозяин я не могу такое сказать.

— Почему же? — искренне удивившись, эхисар (хозяин лагеря, говорят сам владыка их назначает, брешут, конечно) даже взгляд на него перевел.

— Господин это опорочит вашу честь! — патетически воскликнул надзиратель, согнувшись в поклоне. У меня от подобного высказывания даже челюсть отвисла.

— И чем же, высказывание рабыни, очернит честь эхисара? — выделив интонацией лишь два слова, чтобы показать разницу в социальном положении, спросил Тагальтек, эхисир (правая рука эхисара) этого лагеря. Толстяк, аж затрясся всем своим немалым телом — понял дурак свою ошибку. Поставить рядом рабыню и эхисара, а, следовательно, и уравнять их в правах! Ха, да за такое обычно сразу убивают.

— О, простите! — заорав так, что у меня уши заложило, бухнулся на колени надзиратель. — Я так вам предан, что просто не могу позволить вам слушать подобную рабскую чушь, дабы не оскорбить вас!

— Правда? — насмехаясь, спросил Тиури. — Ты действительно думаешь, что, как ты выразился"рабская чушь"может оскорбить эхисара?

— Нет! Нет, что вы! Я никогда бы так не подумал! Я… — ради подобных моментов стоит жить. Огируяцу оправдывался так самозабвенно, что даже я прониклась и воспылала ненавистью к"непокорным, не знающим своего места рабам", которых следовало бы"пороть на завтрак, обед и ужин", а так же"поощрять исключительно плетью". Этот спектакль так и продолжался бы, если бы не надоел Хошету. Он вообще ждать не любит: либо ты подчиняешься и делаешь, что приказано сейчас и по собственной воли; либо сейчас, но со стимулятором в виде плети.

— Последний, — выделив это слово, начал эхисар — раз спрашиваю. Что она сказала? — и опять на меня смотрит, правда уже не так спокойно и доброжелательно.

— О, господин помилуйте! Ваш преданный слуга… — взмолился надзиратель.

— Довольно! — оборвал его хозяин. — Орэн, что здесь произошло?!

— Господин Огируяцу попытался поставить на место распоясавшуюся сверх меры рабыню, используя свое физическое превосходство, — начал лекарь, но был бессовестно перебит улыбающимся эхисиром.

— И как, получилось?

— Как и всегда — нет.

— Ха! Ну, это не удивительно. Хина, прекрати доводить Оги, а то он умрет раньше времени! — смеялся Тагальтек. А вообще это довольно-таки спорный вопрос, кто кого доведет раньше. Несмотря на общий счет сто четырнадцать — семнадцать (естественно в мою пользу), он уморит меня, наверное, быстрее и исключительно своими тупостью и жестокостью.

— Хватит! Говори Орэн, — а эхисар Хошет все мрачнел и мрачнел…

— Да, господин. Не справившись физически, он решил унизить морально, а так же используя свою власть, — последнее слово было сказано громче, и Тиури нахмурился. — Он попытался запугать непокорную девушку, за что и поплатился.

— И как же? — поинтересовался эхисир, видимо пытаясь понять, что и как именно из всего вышесказанного связано с честью эхисара.

— Он пригрозил отдать ее для развлечения всем мужчинам лагеря, — ответил Орэн, и тут же все кроме Тиури сделали два, а кто мог и три шага от господина Хошета. Последний же был зол, как черт, которому вместо крови младенца подсунули святую воду. В комнате моментально стало холодно и сумрачно…

А эхисир всё веселился:

— Погоди убивать, — положив руку на плечо друга, сказал он. — Давай узнаем кульминацию. Недаром же он ее так самозабвенно"воспитывал"? — светлее не стало. Теплее тоже. Только взгляд Хошета, направленный на меня, немного изменился. И слава богам в лучшую сторону! — Орэн договаривай, а то боюсь, не успеешь…

— Да господин. На подобную угрозу, девушка лишь поинтересовалась, чем же сам господин Огируяцу будет ее употреблять. — Все занавес! Я закрыла глаза, стараясь не рассмеяться. Данная история, рассказанная Орэном, его спокойным и серьезным голосом, к, собственно, спокойствию и серьезности, не располагала никоим образом. Молчание длилось не долго.

— Прости, что? — каким-то невнятным голосом поинтересовался эхисир.

— Господин, помилуйте! — снова очнулся надзиратель.

— Молчать! — нет, крика не было. Эхисар редко кричал, зато говорил так, будто гвозди вбивал в крышку гроба. — Орэн повтори.

— Да, господин. На угрозу работы в виде постельной грелки для всех желающих этого лагеря, девушка тут же любезно озаботилась физическим здоровьем господина надзирателя, — боги, как же витиевато ты говоришь лекарь. Однако судя по грянувшему со всех сторон смеху, дошло до всех. А вот Огируяцу, даже как-то меньше стал — съежился на полу, молчит и даже, кажется, не дышит.

— Ой, не могу! Хина, ну ты как всегда! — эхисир ржал как табун лошадей, аж завидно. — Оги, ты такой болван. Столько раз уже обжигался, а все еще что-то пытаешься сделать, — голова надзирателя оторвалась от пола, и с мольбой в глазах, он уставился на эхисира, Хошет представлял собой странно-страшное зрелище: все еще, будучи не в себе он смеялся, как мальчишка. — Однако, — голова Огируяцу снова встретилась с полом, но на этот раз с характерным звуком удара лбом о твердую поверхность, чем вызвала новую волну веселья. — Ты хватил лишка. Перечислять все не буду — лень. Скажу лишь две причины. Первая — портить товар ПЕРЕД продажей ты не имеешь права, даже если этот самый товар тебя грязью поливает и с ней же смешивает.

— Господин, простите меня! Я не знаю, что на меня нашло! Я… — в который раз завел свою шарманку надзиратель.

— А какая вторая, господин эхисир? — перебил причитания Огируяцу, насмешливый голос Хошета.

— А вторая, — не оборачиваясь, а все так же смотря в глаза надзирателя, спокойно ответил Тагальтек. — Ты выбрал не ту рабыню.

Вся орава обеспеченных и умных, что ни маловажно, мужчин, с улыбкой тут же посмотрела на меня. Ну да, конечно — знали-то все, правда, вслух никто не говорил. Я скромно потупилась, желая слиться со стеной, жаль та была довольно-таки далеко — метра три, не меньше.

— Так всё, закончили, — начал господин эхисар. — Кто-нибудь уведите Огируяцу, воспитательные беседы оставим на потом. Тагальтек, ты с магами проверь все ли готово к приему гостей, мало ли что забыли. Орэн подожди меня за дверью.

— А ты что будешь делать? — хитро спросил господин Тиури. — Муштру же отложили на потом.

— Я и не собирался воспитывать.

— А что тогда? — пожалуй, только лучший друг мог так разговаривать с Эрэдом Хошетом.

— Лишь напомню о манерах.

— Ааа, — протянул эхисир. — Только сильно не увлекайся, тебе еще работать сегодня.

— Иди, проверяй и наводи лоск, тут уж я сам как-нибудь разберусь. — Боги, а можно я тоже пойду, куда-нибудь, что-нибудь доделывать! Оставаться тут с эхисаром мне хотелось меньше всего на свете.

— Ну, это не факт. Она Оги в одиночку уделала. Ты конечно сильнее, но…

— Тагальтек! Иди, работай! — вышел из себя господин Хошет, но при этом как-то умудрился не повысить голоса. Чудеса и только. А эхисир, смеясь, покинул вместе со всеми данное помещение, даже надзирателя не забыли, и плотно закрыл дверь снаружи.

— Тебе не надоело? — спустя пару минут гнетущей тишины, спросил Хошет.

— Что именно господин эхисар? — все так же, не поднимая головы, спросила я.

— Ой, прекрати. Покорность тебе не к лицу. И хватит смотреть в пол, все эти рабские правила не для тебя. Спорим, ты их даже не знаешь?

— Вы правы, господин эхисар, — боги смилуйтесь, пусть он побеситься и отпустит. Ну не хочу я снова выслушивать всякую чушь.

— Я. Сказал. Подними. Голову. — И каждое слово, как удар плетью. Пришлось подчиниться. Раз уж строю из себя рабыню, надо до конца отыгрывать выбранную роль. А он стоял напротив, всего в трех шагах от меня. Такой же, как и всегда — безупречно идеальный. — Я жду ответа.

— Я не понимаю вопроса, — левой почкой чую, влетит мне сейчас.

— Совсем? — я кивнула. — Хорошо, я повторю, — начал Хошет, медленным шагом приближаясь ко мне. Я естественно попятилась назад, все так же смотря на золотую фибулу. — Ты не однократно доводила до истерики, да и продолжаешь это делать, нашего лучшего надзирателя. — Какой красивый клевер! — Все что его останавливает от немедленно расправы над, действительно распоясавшейся, рабыней, так это отсутствие таких полномочий. — А уж как искусно выполнена капля крови, прямо как живая! — Ты симпатична Тиури. Он воспринимает тебя, как милую дикую зверюшку и поэтому прощает все, что не порочит и не обижает его лично. — У солнышка такие красивые филигранные лучики, интересно, а мастер, создавший этот шедевр еще жив? — Но долго такое продолжаться не может. И не будет.

Стена возникла за спиной неожиданно. Я бы предпочла идти пешком до самого Железного моря, нежели стоять тут перед «слегка» злым мужчиной, которому мои выходки уже встали поперек горла.

— Господин эхисар, я больше так не буду, — боги, как же по-детски это звучит!

— Хина, если тебя сегодня не купят, то вечером после отбытия последнего гостя ты получишь сорок плетей, за систематическое нарушение всех правил: писанных и не писанных, — тихо произнес Хошет, нависая надо мной.

— Отлично, — искренне обрадовалась я. — Мой максимум восемь! Так что после двадцатой, ну может двадцать третьей, я отойду к праотцам! Это, конечно не та смерть, о которой я мечтала, но все же… Хотя если подумать…

— Молчи! — перебил меня Хошет и, приподняв мою голову за подборок, заставил посмотреть в глаза. — Тебе так нравится страдать? — Ребята, молчание это золото. — Чем я хуже надзирательской плети?! — Ну, плеть ударит и все, а ты пилишь и пилишь, все никак не успокоишься, видимо понравилось. — Хина, твое упрямство сведет тебя в могилу!

— Я этого уже десять лет жду! — решилась я подать голос. — А костлявая все запаздывает. Делать нечего, сама помогу, потороплю, так сказать.

— Ты не умрешь, пока Я тебе не позволю. Сорок? Семьдесят? Сто двадцать? Ты выживешь даже после двухсотой! — пожалуй впервые за все время нашего"знакомства"он использовал угрозу. И весьма действенную, я вам скажу. Выжить-то выживу, но это телом. Разум, боюсь, даст трещину, испытав такое количество"сказочных"ощущений.

— Тогда у меня не остается другого выхода, кроме как травануться, — стараясь скрыть дрожь в голосе, ответила я.

— Ха! Думаешь, не знаю? — снисходительно посмотрел на меня эхисар. — На вакши не действуют яды. Никакие! У вас там какой-то уж больно ядреный желудочный сок. Так что мимо.

— Согласна, — пришлось признать его правоту. — Тогда вытворю, что-нибудь такое, чтобы вы выписали мне триста плетей. Фантазия у меня богатая, думаю, справлюсь.

— Не поможет, — тихо ответил Хошет, отпустив мою, многострадальную челюсть. Ну, здравствуйте, уже такие родные: солнышко, клевер и капелька. — Те тридцать с лишним остановок ведь твоих рук дело? — Да откуда мать вашу все, всё знают? — Не отпирайся.

— У вас есть доказательства, господин Хошет? — я ведь действовала не нахрапом. Долго и тщательно продумывала свой каждый шаг. Неужели кто-то видел и стуканул? Найду доброхота, придушу лично! Убийство лагерной собственности — это, кстати, пятьдесят плетей. Хм, заманчиво. Нет, не мазохистка!

— Эрэд. Просто Эрэд. И нет. Доказательств нет, — я выдохнула. — Есть уверенность, — поперхнулась новой порцией свежего воздуха.

— Господин эхисар Эрэд Хошет, я, как добросовестная рабыня никогда бы так не поступила со своим добрым и заботливым хозяином, — верить! Главное верить в свою ложь. Даже если она и звучит как полный абсурд.

— Сделал только хуже, — на что-то посетовал эхисар. — Если надоело быть рабыней, то признай уже меня.

— И кем я тогда стану? — спокойно поинтересовалась я, подняв голову. — В глазах окружающих я так и останусь обычной РАБЫНЕЙ, только более расчетливой, нежели другие, раз залезла в постель хозяина. А вы господин эхисар Эрэд Хошет? Кем вы станете? Ваша безупречная репутация не переживет связи с рабыней, тем более если она вакши. А что будет потом? Тогда, когда я стану ВАШЕЙ? Надолго это? Неделя? Месяц? Год? Ничто не длится вечно. И что? Меня куда? На арену, как мясо? На продажу, как дешевый товар? Или в могилу, как надоевшую игрушку? Я не хочу этого. Последний исход мне, конечно, нравиться, но я бы предпочла на пути к погребению миновать вашу постель, — под конец я уже шипела.

Ну, меня тоже можно понять, попав в этот в лагерь в десять лет, с двенадцати я начала свою подрывнувную деятельность, а вот с четырнадцати меня заметил эхисар. Ну как сказать заметил… Он собственноручно еще четыре года назад (на тот момент), выбрал меня и еще семерых рабов из предложенных ему высшим начальством. И мне еще тогда показалось, что как-то не так он на меня смотрел. Все свои придумки я, конечно, списала на стресс… Но вот в четырнадцать, неизвестно по какой причине, он снова меня заметил! Да так заметил, что желание скрыться из разряда «сложно, но возможно», перебралось в разряд «невозможно, смирись с неизбежным». И в течение уже шести лет я систематически страдаю от выговоров подобного рода. Раньше конечно было хуже, потому что чаще — каждый день, и в день по несколько раз господин Хошет вбивал в мою неразумную голову, что стать"фавориткой"эхисара это очень выгодно и чрезвычайно полезно, правда, никогда не говорил для кого именно. В то время я ненавидела всех и вся. Всё, что было у меня на уме — это гнев и жажда мести. И спасибо им за это! Не веря никому, я сторонилась и Хошета. Последний, видимо поняв бесполезность своих увещеваний, сбавил обороты. И с семнадцати,"воспитательные"беседы проводились со мной, то раз в неделю, то раз в месяц, а если повезет, то и раз в два месяца.

— Я никогда не предлагал тебе ТОЛЬКО роль грелки, — спустя какое-то время ответили мне, смотря в глаза. Вот мне интересно, у него зрачок все-таки есть или отсутствует, за ненадобностью?

— Да ладно? — не поверила я.

— Никогда, — он прорычал, я прониклась.

— Это абсолютно бессмысленный разговор. Ни к чему новому он не приведет, — попыталась я выбраться"наружу". — Мой ответ по прежнему"нет".

— Глупо, — поставили диагноз моему образу жизни, и выпустили-таки на такую желанную свободу. Я успела сделать буквально два шага, перед тем как меня позвали. — Хина.

Повернувшись на голос, я моментально задохнулась от удара в под дых. В глазах моментально потемнело, но с полом я не встретилась — поймали жесткие (жестокие?), горячие руки. И уже находясь в полуобморочном состоянии, я услышала:

— От меня ты не уйдешь, — шепотом, а следующую фразу уже в голос. — Орэн! Орэн, ей стало хуже. Отведи в"коробки", только одеяло захвати там холодно.

Всё! Сознание покинуло сии владения и не обещало вернуться. Последней мыслью было, что-то про торги мое отсутствие на них и левую почку, обладающую даром предвиденья.

Глава №2.

— Хинадор! — ну вот, брат опять не доволен, а я ведь так старалась.

— Даа, — потирая ушибленное седалище, вставала я с земли.

— Что да?! — бесновался Миказу. — Ты не стараешься! Как можно было пропустить такой элементарный удар?!

— Это, смотря для кого, он элементарный! — защищалась я. Похоже, и пояснице с плечом досталось.

— Для тебя все должно быть ожидаемым! — раздраженно дернул он хвостом. — Хинадор, ну сколько раз тебе объяснять, что враг никогда не будет честно сражаться, — вздохнув, посетовал Миказу, уже видимо остыв. — Подножка? Запросто. Земля в глаза? Легче легкого. Скрытые иглы и лезвия? Как нечего делать, — ходя из стороны в сторону, перечислял он способы вражеского обмана. — ТЫ должна быть готова ко всему! — остановившись, он серьезно посмотрел на меня.

— Да поняла, поняла. Прекрати, — раздраженно отмахнулась я от навязчивых наставлений.

— Что прекратить? Учить тебя? Заботиться о тебе? Быть твоим братом? — нагнетал Миказу.

— Называть меня Хинадор! — взорвалась я. — Прекрасно же знаешь, как меня это бесит!

— Полное имя… — удивился брат. — Но… Почему? — все еще не понимал он.

— Просто так, — ну как ему объяснить. — Не люблю и всё. Зови, как всегда Хиной, — ответила я, отряхнувшись и направляясь за тренировочным муляжом в виде кинжала, выполненным полностью из дерева, чтобы не поранить оппонента, но с сердцевиной из булата для веса.

— Неженственное да, — не спрашивал, а утверждал Миказу. Услышав это, я резко остановилась, будто бы налетев на невидимую стену. Чёрт… Брат, как всегда сама проницательность. — Это так важно для тебя?

— А сам как думаешь, — все еще стоя спиной, тихо ответила я.

— Я? Ха, ну по мне так это самое потрясающее имя! — весело ответил Миказу.

— Что? — я, все еще не веря своим ушам, повернулась.

— И оно тебе очень подходит, — игнорируя мой вопрос, продолжал брат. — Или ты хотела бы быть какой-нибудь Элини или Хиели или может быть Ваёри? — блин и откуда он эти имена, только берет. Такие все приторные, что у меня аж зубы свело.

— Ни за что в жизни! — твердо сказала я.

— Ты когда-нибудь задумывалась о значении наших имён? — все еще не обращая внимания на мои высказывания, спросил брат. Видимо это все-таки риторический вопрос и ответа он не требует, но я все равно отрицательно покачала головой. — Ха, я так и думал. И чем ты только занимаешься в свободное время?

— А оно у меня есть?! — не сдержалась я.

— Да полно! — у меня дар речи пропал, а этот гад еще и улыбается. — Ладно, слушай, твой добрый старший брат сейчас все объяснит, — а еще чрезвычайно скромный. — Имя нашего дедушки я думаю, ты знаешь. Так вот Даргари означает"спаситель".

— И многих он спас? — исключительно из-за природной вредности возразила я и бухнулась обратно в траву. Рассказ обещал быть долгим.

— Ребенок… — вздохнул брат. — Дальше. Наша бабушка со стороны отца Титрид — "грозная". И не спрашивай почему. Уж это-то ты точно знаешь. Папа часто ее именем ругается, — ха, это точно. Любимая его фраза:"Титрид тебе на голову". Бабуля, говорят, была дюже эмоциональной. Только почему-то злость, гнев и раздражение лились из нее водопадом, а вот удивление, веселье и особенно похвала текли едва заметным ручейком. Вот, ее и боялись даже больше дедушки Даргари, а ведь главой был он… — Ооо, вижу мыслительную деятельности. Опять вспоминаешь ее подвиги? Ладно, давай дальше, а то времени и так мало, тебе ведь еще к Октоки идти на озеро, да? — я заскулила. — Значит да. Кстати Октоки — "бывалый"во всех смыслах этого слова. Вот мой друг Токаджо — "скромный". А…

— Это насмешка такая? — перебила я. — Уж он-то скромный! Рыба скорее говорить научиться, чем Джо скромным станет. И не смотри на меня так! Сколько у него девушек? Три? Пять? Восемь? Не удивлюсь, что и это не предел.

— Вообще-то одна, — серьезно ответил Миказу.

— Даа? — не поверила я. — А остальные тогда кто? Запасные варианты?

— Да какая разница! — сдался брат. — Мы вообще не об этом говорили. Так кхм, на чем я остановился? Ах да… Ну, возьмем твоих подельников…

— Чего?! Почему это сразу подельников-то?!

— Вот Хиточед это"громкий", — даже не заметив моего праведного вопля, продолжал он. — И не спорь, орет он знатно. В тот раз половину селения разбудили! — воинственно молчу. — Игнорируешь? Ладно. Килиритан вот еще есть."Холодный"это точно про него. Он вообще знает, что живые существа способны на различные эмоции?

— Да чем он тебе так не нравится?! Может он только с вами так себя ведет, а с нами веселиться, да так, что дай боги каждому?!

— Да? — не поверил брат.

— Нет, — пришлось признаться. Китан и, правда, был слегка не от мира сего. Его за это многие побаивались и потому ненавидели. Ровно до тех пор пока я его не вытащила из того оврага… Ох, и получили у меня тогда его обидчики! А Китан был настолько поражен, что разрыдался и поклялся всегда быть моим сухором. Что это такое? Да тут все просто сухор — это"тот, кто отдаст свои кровь, жизнь, душу и тело за своего кухора". Да, вот так, любили наши предки различные загадки. Хотя это проще чем кажется на первый взгляд. Сухор — это спасенный, который обязан жизнью своему защитнику, а кухор, соответственно тот, кому должны и тот, кто спас. Китан, конечно все тогда сделал на эмоциях, но до сих пор не отказался от столь бредовой идеи. Почему бредовой? Так клятва"СУхоКУ"не расторгается, фактически пожизненный"долг". Её из-за этого и перестали использовать. Испугались, наверное…

— Эй, ты что уснула?

— Ага, с тобой-то выспишься, — проворчала я.

— Язва. И в кого ты только такая? — возвел глаза к небу, сей проситель. Небеса были глухи к мольбам, и потому брат вернулся ко мне без ответа. — Наш дедушка со стороны мамы Моктуривак… О! Вижу радость в глазах. Ну конечно, это же самый"жестокий"воин клана Чикчори, так, кстати, его имя и переводится. Ну и кумиры у тебя сестренка, — посетовал Миказу.

— А у самого-то? — обиделась я. Ну вот нравится он мне и все тут! Хотя папа нашу маму по-настоящему отвоевывал — на поединке с Моктуриваком! Последний, кстати, в звериной ипостаси тоже не маленький был — белый тигр не кто-нибудь! В тайне он к нам приезжал несколько раз, и играл при этом только со мной, Миказу же"взрослый". Жаль он умер год назад. Грустила я тогда очень много…

— Ну а теперь, самое интересное! — торжественно провозгласил брат. — Фавари означает"великий", а Эввети — "яркая".

— И чего ты замолчал? — в нетерпении крикнула я. — А твое имя? Что значит Миказу?

–"Стойкий", — улыбнувшись, ответил брат. — И только попробуй засмеяться!

— И в мыслях не было, — в наглую соврала я, вспомнив, как он отказался чистить картошку, сославшись на то, что это под силу только"настоящим воинам", а он еще"зеленый мальчишка".

— Язва.

— Повторяешься брат, — оскалилась я. — Ну а мое имя?

— А вот не скажу! — сложив руки на груди, отвернулся от меня Миказу. — Раз ты такая умная, вот возьми и сама узнай.

— Ну, Миказу, — заныла я.

— Продолжим тренировки, — поудобнее перехватил он меч и повернулся ко мне.

— Бей. Пока не узнаю, с места не сдвинусь! — упрямо посмотрела в голубые глаза брата.

Недолго думая, он в несколько шагов пересек разделявшее нас немаленькое расстояние и почти без замаха опустил деревяшку мне на голову… Меч, такой же деревянно-булатный, как и мой кинжал, остановился всего в паре сантиметров от моего лба. И ветер, поднятый всем этим действом, все-таки заставил закрыть, до сих пор открытые глаза.

— А если бы ударил? — устало поинтересовался брат, сделав шаг назад. — Нельзя так слепо всем верить, Хина.

— А я и не верю ВСЕМ. Только тебе, — улыбнувшись, заметила я. — А ты бы не ударил.

— Глупышка, — уронил Миказу, прежде чем снова отошел на противоположный край поляны, где мы тренировались. И уже оттуда, сказал. — Впервые в жизни с тобой согласен. Имя Хинадор не для тебя, а вот над Хиели, советую подумать. Ты ведь скорее"доверчивая", а не"сильнейшая".

Как громом пораженная я сидела на месте. Впервые за семь лет своей жизни, мое собственное имя было мне не противно. Столько времени я его ненавидела! Терпеть не могла, когда ко мне так обращались, и потому срывалась на окружающих. Мама никогда не говорила, почему так меня назвала. Лишь смутно отвечала, что это очень красивое имя. Ну а папа, так вообще рад был! Еще бы! Дочка-то удалась на славу — юбок не надо, платья не любит, да и к украшениям холодна. Считай, двух сыновей боги подарили! А как узнал, что мне ножички да мечи нравятся так вообще праздник закатил. После которого меня так запрягли, что мама не горюй! С утра тренировки, в обед тренировки, вечером тренировки и только ночью… Нет, не угадали. Ночью тоже тренировки только более интересные! С каким оружием меня только не гоняют! Алебарда? Естественно. Кинжалы? Обязательно. Лук? А почему бы и нет. Коса? Само собой! Мечи? А как же без них. А может, добавим ко всему этому магию? Вне всяких сомнений! Тренировки были еще разнообразнее… В абсолютной темноте и при невероятно ярком, режущим глаза, свете! В воде: по щиколотку, по колено, по пояс, по грудь, по горло! Под водой! Над водой: в нескольких сантиметрах, в паре десятков сантиметрах, в метре, в паре метрах! На деревьях! С утяжелениями и без них, но зато с какими-нибудь осложнениями в виде грязи или камней, например. Уворачиваться от различных магических снарядов? Что может быть легче! Словом свободного времени у меня было ровно столько, чтобы просто поесть, оправиться и принять душ. Хотя на счет последнего можно было вообще не волноваться — все водные тренировки, чаще всего через пару минут превращались в подводные. Почему, наверное, спросите вы, с семилетним ребенком так обращаются? Вакишики просто быстрее взрослеют, и нет дело даже не в физическом совершенствовании — тут все как у людей — мы в моральном плане быстрее развиваемся. Если перевести в цифры, то можно сказать:"год за два". Трехлетний вакишики, соображает уже как шести, а то и семилетний человеческий ребенок!

Тело же до двадцати двух развивается, как у людей, и только после этой невидимой границы изменяется. Старение почти сходит на нет, растет сила и магическая и физическая. Всё внешнее состояние вакишики зависит только от него самого: чувствует он себя на двадцать пять — значит и будет выглядеть на этот возраст, но только пока сам себя считает таким молодым. Но вечно не живем даже мы… Максимум жизни моего рода это не больше четырех сотен лет. Много конечно, кто спорит. Однако если жизнь действительно удалась и нравится, то и этого, предписанного богами срока, мало. Очень мало. Так дедушка Моктуривак говорил. Он, умерший в возрасте четырехсот семи лет, все еще хотел жить!

Долой хандру, я ведь"сильнейшая"! Недолго думая, я вскочила на ноги и пошла за заменой. Парный сай нравился мне больше, чем прямой короткий кинжал, самой обычной, если так можно выразиться, формы.

— Эй, Хина! Ты куда? Обиделась что ли? Так я же не…

— Начнем, брат! — поменяв свое оружие, и приготовивший к тренировочному бою, я нагло перебила Миказу.

— А может Ваёри? — улыбнувшись, занял свою позицию он. — "Непредсказуемость"тоже подойдет.

— Ха! Скоро ты признаешь меня"сильнейшей"! — побахвалиться это святое.

— Правда? — хитро прищурился брат. — Ну, тогда вперед, сестренка! Переубеди меня!

И мы оба слились в танце под названием"сражение". А сай-то тяжелее, чем я думала… Неважно! Удар сверху! Миказу блокирует. Снизу! И снова блок. Пару шагов назад. Он не упускает этого шанса, и наносит режущий удар по диагонали… Ха! Я ждала этого! Принять меч на гарду одного из своих кинжалов, благо их форма трезубца позволяла проворачивать такой фокус без потерь. Вторым же ударить в живот… Однако… Он слегка наклонил меч и надавил так, что у меня запястье заломило и пришлось разжать кисть. А перехватив свободной рукой, мою с кинжалом, Миказу ударил рукоятью меча мне в бок, опустив при этом вторую мою конечность. Как итог я пролетела около метра вправо и грохнулась на землю. В который уже раз… Хорош, гад!

— А это было неплохо! — впервые за весь день похвалил меня брат. — Тебе только скорости не хватило, но в целом задумка была хороша.

— То ли еще будет, — злобно усмехнулась я.

— Ха! Интригуешь, сестренка! — резко выдохнув, Миказу принял стойку для защиты, но… Но азартно махающий из стороны в сторону бордовый хвост и нервно подрагивающие такого же насыщенного цвета звериные уши, выдали его далеко не оборонительные мысли…

— Твои уши и хвост, брат, сдали тебя! — смеясь, ответила я, так приготовившись к атаке.

— Да? — не отводя от меня взгляда, спросил он. — Тебе это все равно не поможет! Беги! — крикнув последнее слово, Миказу все так же улыбаясь, бросился на меня.

— Никогда! — весело ответила я и, сделав шаг назад, приняла более устойчивое положение. Бой с братом! Снова! Ничто так не поднимает мне настроение, как наш с Миказу спарринг! Я не отступлю! Я докажу тебе брат, что я"сильнейшая"!

Резко открыв глаза, я увидела лишь темноту. Сон? Неужели сон? Мрачная обстановка не оставляет повода для сомнений. Воспоминания приходили ко мне только так. Я отвергала их во время бодрствования, чтобы не сыпать соль на и так не заживающую рану, и они нашли обходной путь… Немного привыкнув к отсутствию света, смогла различить некоторые силуэты: например дверь, что-то на потолке и кого-то сидящего у меня в ногах.

— Уже проснулась? — голос был смутно знаком. — Или это я тебя разбудил? Уж прости, не хотел.

— Господин эхисир, что вы тут делаете? — не меняя положения, но закрыв глаза, спросила я.

— Дерзко, — усмехнулся тот. — Впрочем, неважно. Ликту купили.

— Мне все равно. — Больно. Снова. Я каждый раз обещаю себе не привязываться к людям, потому что рано или поздно они исчезнут из моей жизни… И каждый раз я не сдерживаю эту клятву…

— Правда? А я думал, ты заплачешь, — весело говорил Тагальтек. — Знаешь, это не правильно. Мужчины, чтобы облегчить свое горе, обычно дерутся. Ну а девушки со своими хилыми фигурками должны плакать.

Поразительная логика, и не поспоришь даже, хотя…

— А что делаете, вы, господин Тагальтек?

— Хочешь узнать? — интригующе прошептал он.

— Нет, — мало ли на чем и как именно он выплескивает свое горе. Жизнь мне конечно уже давно не мила, но умирать вот так не хочется. Парадокс, однако.

— Поздно, — все тот же шепот раздался подозрительно близко.

— Что? — открыв глаза, я обнаружила эхисира нависающего надо мной. Какое компрометирующее положение…

— Ты так думаешь? — облизнувшись, спросил этот нахал, видимо последнюю фразу я произнесла-таки вслух.

— Еще как, — уверила я.

— А так? — мои руки, до сего момента мирно лежащие на груди, были моментально вытянуты влево и зафиксированы в таком виде чрезвычайно мощной лапой Тагальтека. А попытка пошевелить ногами, была тут же пресечена. Страшно, почему-то не было. Видимо длительно проживание в подобном месте, я имею в виду лагерь, способствует полному отмиранию инстинкта самосохранения. И все же, почему здесь такие длинные и широкие кровати?

— Серьезно? — достался мне удивленный взгляд эхисира. Неужели опять вслух сказала?

— Вы читаете мысли?

— А ты следишь за своим языком? — вопросом ответили мне. — Странно, что ты не замечаешь, когда говоришь, а когда думаешь.

— Так все-таки вслух, — пробормотала я.

— Неужели совсем ничего? — как-то обиженно спросил Тиури.

— О чем вы? — не поняла я, погруженная в свои мысли.

— Об этом, — свободная рука эхисира в наглую залезла под рубаху, естественно мою! Убила бы!

— У вас, что других дел нет? — стараясь сдерживать свои эмоции, спросила я.

— А у тебя есть?

— Нет.

— Так в чем же тогда проблема? — весело поинтересовался Тагальтек, придавливая меня всем своим не малым весом. От поцелуя в шею по телу пробежала волна мурашек. Черт! Если сброшу — не дай боги он примет это за заигрывания — мне же тогда достанется больше. А оставаясь так, он может и не остановиться пока до финала не дойдет. Твою ж так! Второй поцелуй и нежное прикосновение к спине, неведомо как оказавшейся там рукой, заставили прикусить губу.

— О! — не понятно чему обрадовался эхисир. — Ты решила меня еще, и возбудить? — добил он меня своим вопросом, подняв голову.

— Не понимаю о чем вы, — прорычала я.

— Об этом, — ответил он. И мимолетным движением укусив меня за нижнюю губу, уткнулся обратно в правую сторону моей шеи, замерев в таком положении. Я же напрочь лишилась дара речи…

— Вам удобно, господин эхисир? — через некоторое время, рискнула я подать голос.

— Весьма. А тебе? — игриво спросил Тагальтек, повернув набок голову. Его взгляд в мой висок к спокойствию вот ну никак не располагал! — И что это еще за"господин эхисир"? — не дав мне ответить, продолжил он. — Сама же прекрасно знаешь, к нам можешь обращаться просто по имени, если рядом никого нет. Это же так просто! Вот скажи:"Тиури".

— Господин эхисир Тиури Тагальтек, пожалуйста…

— Вот значит как, — зло прошипел он, перебив меня.

— Что? — не на шутку испугалась я. — Я же сказала,"Тиури", как вы и просили.

— Да сказала, — впервые он не спорит. — Но при этом еще и кучу всякой гадости наговорила. За это тебя надо наказать.

Укус мочки человеческого уха, заставил дернуться. Хвост начал бешено извиваться. Но так как он находился под моими ногами, а те в свою очередь под эхисирскими, мне подобная оживленность пятой конечности пользы естественно не принесла. К сожалению…

— И все-таки ты не бесчувственная, — спокойно произнес Тагальтек.

— А вы сомневались? — ну интересно же, что о тебе думают другие.

— Я? — удивился он. — Нет. А вот НЕКОТОРЫЕ просто-таки уверены в твоей полной безэмоциональности и абсолютной неприступности.

— Правда? — не поверила я.

— Не веришь? — наигранно весело рыкнул Тиури.

— Сомневаюсь.

— Ну, просто политик! — засмеялся эхисир. — Да, правда. Этот болван вообще уверен, что ты и смеяться-то не умеешь. А тут, наверное, надо просто нужный ключ найти, ну или хотя бы отмычку хорошую подобрать!

— О ком вы? — заинтересованно спросила я, повернув направо голову. И клянусь, он покраснел!!!

— Эээ, — чтобы Тиури Тагальтек и не нашелся с ответом! Ну, просто чудеса, да и только!

— У меня руки затекли, — напомнила ему о своих многострадальных конечностях.

— Ах, да, — вернулся дар речи к эхисиру, но ничего не изменилось. — Теперь понятно, чем ты его так бесишь и при этом увлекаешь.

— Не понимаю, — грустно ответила я.

— Ахах! Ой, не могу! Не понимает она! — веселился, как мальчишка эхисир. — Ты не врешь? — отрицательно покачало головой, ну насколько это было возможно в столь неудобном положении. Внезапный шум, стер улыбку с его лица.

— Все в порядке?

— Так, кроха, — начал Тагальтек, вставая (наконец-то), — Искать ключи и подбирать отмычки будем в другой раз. Там, похоже, проблемы.

— В другой раз тоже не стоит напрягаться, — обрадовано ответила я, вслед идущему к двери мужчине.

— Хотя знаешь, — внезапно остановившись, обернулся тот. — Полагаю там, и без меня справятся. Так, что я в твоем полном распоряжении.

— Это вряд ли! — уже испуганно крикнула я.

— Думаешь, не справлюсь? — рыкнули от двери.

— Справитесь, конечно, — уверила я эхисира. — И со мной. И с проблемой. И с кем угодно!

— Да не дрожи ты так, хотел бы обидеть, уже бы давно это сделал. Не скучай, — сказал и вышел. Слава богам! Три щелчка. Еще и снова запер! Ррр!

Попытавшись встать, я споткнулась непонятно обо что и просто упала на пол. Да что же это такое! Свет здесь вообще предусмотрен был строителями?! Убив с полчаса на поиск, чего-нибудь, что поможет мне осветить данное помещение, я плюнула на это поистине бесполезное занятие."Коробки" — это шесть подземных небольших — три на три метра — комнат, предназначенных исключительно для наказаний. Конечно, надзиратели называют их не иначе как"место для перевоспитания". Хотя согласна, пара суток в абсолютной темноте и раб будет шелковым еще долгое время. Ну, на меня подобное вряд ли подействует, спасибо брату… Черт! Ночного зрения в человеческой форме я, конечно, лишена, но непробиваемый-то характер всегда при мне. Только почему-то сейчас ощутила, как здесь холодно. Чтобы не заболеть пришлось идти за одеялом. Звук, открывающейся двери, меня отвлек, чем и воспользовалась почти непроглядная темнота, в наглую подставив мне под ноги какое-то препятствие. Как итог — я снова лежу на полу, из плюсов только одеяло, которое я стащила во время падения. Убила бы сердобольных архитекторов, сего сооружения!

— Хина! — гремя посудой, вошла сюда Ликта.

— Я тут, — подала я голос из своего"укрытия".

— Ой, погоди. Я сейчас.

— Да не волнуйся, я никуда не тороплюсь, — проворчала я.

— Вот, — притащила магический фонарь подруга. Поставив его в центре комнате, на какое-то возвышение (видимо это об него я столько раз споткнулась), она снова исчезла за дверью, но тут же вернулась с подносом.

— Ликта, что ты тут делаешь? — спросила я, пока та расставляла посуду на еще один ноголоматель, который стоял ближе к кровати. — Мне просто дятел один настучал, что тебя купили. И вообще откуда ты знаешь, что тут и как работает?!

— Ха, Хина, ну ты как всегда, — улыбнулась мне зеленоглазая шатенка, и, крутя изящной фигуркой, продолжила сервировку стола.

— Ну что? Не была я тут. Меня сразу плетьми. Воспитывать изверги даже не пытались.

— А помогло бы? — села за накрытый ноголом напротив меня девушка.

— Нет, конечно! — бодро ответила я, спускаясь к еде. Стулья я так понимаю, тоже тут не предусмотрены. — Что я им собака, чтобы меня дрессировать.

— А вот я была… — тихо обронила Ликта.

— И все равно ничего не изменилось, — не устыдилась я своих предыдущих слов.

— Почему это? — смешно нахмурилась она.

— Если бы помогло, то ты бы сейчас свои вещи собирала, а не ко мне с едой наведывалась.

— Это был приказ.

— Огируяцу? Вот урод! Чтоб ему… — разозлилась я, но была почти тут же перебита.

— Эхисар.

— Гад!

— Зря ты его так, — пожурила меня подруга. — Он же о тебе заботится.

— Да ладно? — не поверила я.

— Да, — уверенно ответила Ликта.

— Это, каким же образом, позволь узнать? — поинтересовалась я.

— Он меня с торга снять не успел… — прошептала девушка.

— Что? — удивилась! Признаю, слышать такое от нее, было в новинку. Ликта обычно никогда не обсуждала хозяев. И меня постоянно за это ругала. Всего на год старше, а такое ощущение, что на пару сотен лет.

— Он не давал приказа обо мне и Огируяцу…

— Убью! — прорычала я. Значит, решил мне насолить. Лишить единственной подруги, за последние пять лет! Ну-ну, молись теперь жирная скотина!

— Да ладно тебе, — попыталась меня успокоить подруга. — Он уже получил своё.

— О чем ты?

— Ты не слышала? — удивилась Ликта. Я отрицательно покачала головой. — Странно. Даже гости испугались, услышав тот вопль.

— Так вот что это был за шум! — дошло до меня.

— Эхисар сидел в первом ряду вместе с Хэтураном. И когда меня вывели… Знаешь, он так побледнел, я думала, в обморок упадет. Ну, а когда посмотрел на Огируяцу, то… Никогда не видела надзирателя таким испуганным. А потом, когда наступил перерыв, они вдвоем ушли куда-то в эту сторону. Затем были: крик, драка и господин эхисир разнимающий их. А ты говоришь, — насупилась Ликта.

— Кто? — почему-то мне показалось это важным.

— Хэтуран, — опустив голову, тихо ответила она. — Знаешь, — внезапно повеселев начала подруга, — мне кажется, что купи меня, кто-нибудь другой, а не десница Владыки, то господин Хошет, вернул бы меня. Или хотя бы придумал, как снять с торгов.

— Да, возможно, — туманно ответила я.

— Не веришь, — меня тут же раскусили. — Ладно, это твое дело. Ешь, давай, а то герцог скоро отбывает. У меня всего лишь полчаса. Было. Пока бумаги оформляют.

— Одна не буду! Все-таки это последний раз, когда… Ликта, я…

— Приятного аппетита! — перебив меня, она достала свою ложку из кармана в юбке и принялась за постную похлебку.

— Спасибо тебе, — прошептала я, и горячие слезы жгли глаза, а покидая их еще и все лицо.

— Угу, — с набитым ртом, пробормотала подруга, утирая подолом свои мокрые, от слёз, глаза…

Как бы я хотела, чтобы этот нехитрый ужин длился вечно. Но все когда-нибудь заканчивается…

— Хинадор, — впервые обратившись ко мне полным именем, которое знала только она, начала Ликта. — Прошу тебя, не оставайся одной. Одиночество убивает.

— Но…

— Не перебивай. Эхисар, так и сказал:"Ты — это все что ей дорого. Она в коробках. Иди, покорми, пока ты еще принадлежишь мне. У вас будет полчаса. Торопись". Видишь? Это забота, чтобы ты там не говорила.

— Ликта, я…

— Пообещай мне! Слышишь! — стоя в дверях, сказала она, впервые повысив голос.

— Обещаю, — тихо ответила я. Свет исчез вместе с Ликтой, оставив мне лишь горечь от потери дорого человека и ее последнюю — яркую, как летнее солнце — улыбку…

Огируяцу!!! Жизни тебе теперь не будет, клянусь! Сама умру, но ты отойдешь в мир иной раньше и только от моих рук!

Рыдала я долго, громко и взахлеб. Не один раз, успев поблагодарить мага воздуха, создавшего здесь полную звукоизоляцию. Потом пришла апатия ко всему и полное нежелание, что-либо делать и вообще двигаться. Ну, а затем… Бесновалась я еще дольше, чем страдала! Вспомнила всех кого знала и ненавидела, оказывается из всех доступных, на данный момент, врагов остался только Огируяцу! Вот совпадение, так совпадение! Спорить со звездами я посчитала величайшей глупостью, поэтому тут же начала придумывать смертоубийственные планы по его душу. Обладая невероятно богатой и в той же степени больной фантазией, развлекалась таким способом я до тех пор, пока снова не услышала три щелчка.

— Да что же это такое! — начала злиться я. — Ну просто не пыточная камера, а проходной двор какой-то!

— Любопытно, — охладил меня спокойный голос эхисара.

— Поверите, если скажу, что говорю во сне? — принялась я нести сущий бред.

— Уже не поверю, — весело ответили мне.

— Какой кошмяк…

— Что? — не понял господин Хошет, и наколдовал светящийся шар. — Чем ты занята?

— Полы инспектирую, — ответила я, все еще пытаясь подняться на ноги. При попытке встать, чтобы поприветствовать высшее начальство, как положено, я, в который уже раз, запуталась в одеяле и упала.

— И как? — улыбаясь, поинтересовался он. А шарик-то не огненный. Неужели маг света?

— Три из десяти! — торжественно провозгласила я, умудрившись-таки встать.

— Все так плохо? — притворно ужаснулся эхисар. Ну, в эту игру можно играть и вдвоем.

— Еще бы! Здесь же шагу ступить негде! — начала я, — Сплошные выбоины да колдобины!

— Ну, дыр тут точно нет.

— Еще не хватало, чтоб были! — испугалась я. — Хорошо за отсутствие настолько авангардных деталей интерьера, уже начислен один бал.

— Как щедро! — откровенно смеялся эхисар. — А остальные два за что?

— Еще один за твердость! Проверено собственной ж… жизнью, — было-таки близко.

— И как"жизнь"? Не болит? — направился ко мне Хошет. — Если что могу лекаря позвать.

— Не надо!

— Что так? — по-настоящему удивился он моему крику.

— Ваш слаженный тандем приносит мне сплошные проблемы, — вспомнив недавний удар в живот, ответила я.

— Извини, — спокойно ответил мужчина, усаживаясь на кровать. — Но по-другому ты бы не согласилась.

— Естественно! — все так же стоя перед ним с вызовом сказала я.

— Ну, кто бы сомневался!

— Может быть, меня бы тоже герцог купил, и тогда я осталась вместе с Ликтой, — боль от потери, была уже не такой сильной, но чем-то напоминала больной зуб. Терпеть можно, но не долго.

— И за нее тоже прости, — тихо сказал эхисар.

— Советую обраться к лекарю, — серьезно ответила я.

— С чего бы это?

— Ваши чрезмерная доброта и уступчивость наводят на мысли о смертельной и неизлечимой болезни.

— Иди ко мне, — попросил господин Хошет, спустя некоторое время.

— А. Нет. Отбой лекарю. Всё в порядке, — произнесла я, отступая назад.

— Еще шаг и я буду разговаривать по-другому, — не остался без внимания мой маневр.

— О чем вы? — еще один шаг.

— Хина, — непонятно как, прорычал он имя без рычащих букв.

— Что? — еще немного, от злых и невменяемых надо держаться подальше.

— За каждый шаг ты получишь по пять плетей сверху тех сорока! — зашел с козырей эхисар.

— Обещаете? — игриво спросила я. Мужчина, не чувствуя подвоха, кивнул. — Отлично! — крикнула я и бросилась бегать по всей комнате из стороны в сторону. Долго моего мельтешения эхисар не выдержал. Встав, он в несколько приемов скрутил меня — просто напросто прижав к своей широкой и твёрдой груди.

— Ну почему ты такая поперечная?! — вопрошал он.

— Не знаю, — честно ответила я. — Отпустите, пожалуйста, мне неудобно.

— Тебе не надоело? — устало спросили сверху.

— Вы о чем?

— Может, прекратишь уже упрямиться, — принялись за новую порцию нравоучений. Вторую за сегодня, между прочим! — Одно твое слово и я увезу тебя отсюда.

— Чтобы похоронить?

— Прекрати! — встряхнули меня. — К себе. У меня большой дом. Он находится в самой чаще восточного леса. В ста милях от Табинтара. Людей там никогда не бывает. Слуг у меня нет.

— Какой экстравагантный способ избавиться от надоевшей игрушки! — искренне восхитилась я. — Отдать волкам на съедение.

— Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? — убито поинтересовался эхисар.

— А вам? — не осталась в долгу я.

— Я никогда не издевался! Когда уже до тебя дойдет, что я по-настоящему серьезен в отношении тебя?!

— Никогда, — тихо ответила я. — Просто не верю

— За столько лет? — поразился он. — Неужели до сих пор я не заслужил и капли твоего доверия? Я ведь не трогал тебя! Никогда! Не принуждал! Не приказывал! — с каждым выкриком, и без того тесные объятия, сжимались еще сильнее, словно бы желая и вовсе уподобиться железным тискам. — Только разговаривал! Только завоевывал! Только защищал!

— Задушите, — просипела я, напрочь лишенная воздуха.

— Что? — не понял он. — Прости. — Наконец дошло! Хватку ослабил, но не отпустил.

— Вам не надоело? — поинтересовалась я.

— Ты о чем? — язвительно спросил эхисар.

— Этот разговор тоже не приведет ни к чему хорошему.

— Глупо.

— Повторяетесь, — улыбнулась я. Ох, чует моя левая почка — будет у меня сегодня день открытий.

— Пошли, — взял меня за локоть Хошет и направился к двери. — Наказание никто не отменял.

— Ну, слава богам! — притворно обрадовалась я с легкой дрожью в коленях и ледяным комком в животе. — Хоть что-то не изменилось. — Мне не ответили. Даже не обернулся, гад.

Покинув комнату, мы прошли по такому же каменному коридору, единственным отличием которого, были факелы, к моему удивлению, совершенно не чадящие. Поднявшись по ступеням на поверхность, у меня голова закружилась от такого обилия свежего воздуха. Не знаю, как проходит воздухообмен в коробках, там не было душно или затхло, но все равно… Воздух помещения не идет ни в какое сравнение с чистым природным. Слегка покачнулась, когда эхисар отпустил лишь приказав следовать за ним. По пути к развязке для наказаний, встретили чем-то недовольного эхисира. Его поначалу удивленный взгляд, быстро сменился расстроенным, он даже губу прикусил!

— Господин! Господин! — тут же послышалось за спиной. — Позвольте мне господин! — лебезил Огируяцу. Увидев его, я не сдержалась… Сознание заволокло красной пеленой ничем не замутненной ярости. Остановить меня не успели или не захотели. Испуганная рожа, кретина из-за которого я лишилась единственной подруги, была самой сладкой наградой на тот момент! Ударила в челюсть, да так, что хруст и брызги крови тотчас же уведомили меня о том, что данная часть его жирного тела была сломана. Это лишь раззадорило меня!

Очнулась уже в руках эхисара и эхисира. Оба крепко держали меня с обеих сторон, а я все никак не могла отдышаться. Тело моего обидчика я видела смутно — только красное пятно. Интересно убила? Хорошо бы…

— Все нормально, — сказала я, нащупав земля под ногами и встав на нее. Меня тут же отпустили. — Я готова к наказанию, — развернувшись, произнесла я и направилась к столбам с веревками. Взгляды, которыми меня при этом одарили Тагальтек и Хошет, поразили до глубины души. Первый смотрел с нескрываемым восхищением и даже признанием. А второй с неверием и сожаление. Ну, еще бы! Может, напади я на Огируяцу не на публике, мне бы это сошло с рук, а вот так при всех, особенно при рабах… Прости Эрэд за подорванную дисциплину! Но он это заслужил!

— Позови Мальтока, — тихо за моей спиной произнес эхисар.

Достигнув своей цели, я деятельно приступила к главному — раскрутила веревки для фиксации рук, сняла рубаху, оставшись в коротком топе с голой спиной. Несмотря на систематические наказания шрамов, не было, Орэн ел свой хлеб не зря. Начала собираться публика — ну так, в отсутствии развлечений, рады были и чему-то подобному. Холодный ветер заставил зябко поежиться, а горячая рука, внезапно прикоснувшаяся к спине, вздрогнуть.

— Зачем? — убитым голосом тихо спросил эхисар.

— Заслужил, — так же тихо ответила я. — Веревки, — уже в голос произнесла я.

— Господин, позвольте я. Негоже вам…

— Сам справлюсь! — рыкнул Хошет и принялся привязывать мои руки к двум столбам расположенных на расстоянии чуть больше полутора метров друг от друга. Я на него даже не смотрела — все пыталась найти ее, мою самую добрую и заботливую подругу. Ту, которую жирная, надеюсь уже не живая, свинья Огируяцу продал. Закончив, господин эхисар удалился на"главную трибуну". Проще говоря, сел, на любезно притащенное рабами кресло, в первом ряду. Эхисир занял свое место справа от него. И взгляды у обоих, как будто любимого дедушку хоронят. Я даже улыбнулась своим мыслям.

— Сколько? — крикнули из-за моей спины. И тишина в ответ. И потом. И через десять минут тоже. Эхисар все молчал и молчал, смотря мне прямо в глаза, взглядом, которым можно сразу убить. Но ненависти в нем не было… Был калейдоскоп самых невероятные эмоций. А её не было!

— Ну, — начал эхисир, потеряв всякую надежду на своего друга, — так как надзиратель жив, — с разных сторон послышался разочарованный ропот, — то это не убийство лагерной собственности. А лишь порча. Потому тридцать плетей, — посмотрев на меня извиняющимся взглядом, Тиури продолжил. — И еще сорок, за систематическое нарушение правил. Итого семьдесят. Орэн, после каждой пятнадцатой плети, приводи в сознание. Умереть она не должна. Привести наказание в исполнение.

— Да господин, — с готовностью откликнулись у меня из-за спины. — И не надоело тебе мужика-то мучить?

— Что?! — первую плеть я даже не заметила, была до глубины души поражена, словами надзирателя.

— А то ты не видишь? Да будь его воля он бы тут не сидел. Да и ты бы не стояла.

— Да с чего вы взяли? — вторую тоже не заметила. Просто что-то свистнуло и… всё!

— А с того!

— Содержательнейший ответ, — третья. И снова, как говориться не в коня овес.

— Мучается эхисар, а и рада веревки вить! — Какой разговорчивый надзиратель.

— Да ничего я не вью! — четвертая. Снова мимо. В том смысле, что я вновь ничего не почувствовала.

— Ага, как же! Ты вон глянь на него! — послушала, посмотрела, ужаснулась. Взгляд маньяка-рецидивиста, у которого любимую забаву отобрали! Пятую, кстати, не почувствовала. — Ну как? Теперь веришь?

— Во что? — шестая была чувствительнее остальных, но тоже не восторг.

— От дура! — от души выругался дедушка. Голос, больно пожилого человека напоминает. Седьмая, пощекотала плечо.

— Да почему дура? — мне показалось важным узнать, из-за чего же надзиратель незнакомый со мной лично, уже считает меня недалекой.

— Потому! — восьмая ласково задела шею, заставив поежиться.

— Красноречиво! — съязвила я. Девятая скользнула по спине, не оставив боли в подарок. — Да что же это такое?! — вышла я из себя.

— Ага! Почувствовала, его обиду! Может поласковее станешь!

— Да причем тут это! — десятая.

— Еще ерепенишься? — удивился надзиратель. — Ну, ничего…

— Мальток, что-то не так? — поинтересовался эхисар. Значит, моего палача зовут Мальток. Так вот за кем был отправлен эхисир.

— Нет, господин! Все в порядке, — бодро отрапортовал Мальток, ударив одиннадцатый раз! Где боль? Нет не мазохистка! Двенадцатая. Просто ожидание хуже всего! Лучше бы уже все тело болело, чем вот так ожидать одного, а получать другое! Тринадцатая.

— Любезный Мальток, — позвала я надзирателя.

— Чего тебе? — совсем нелюбезно откликнулся тот после четырнадцатой плети.

— Не могли бы вы ударить посильнее.

— Что?! — в ступоре остановился надзиратель.

— Мальток! — бесновался эхисар. — Что с тобой сегодня нет так?! Позвать другого?

— Но господин! Она! Она! — оправдывался бедный Мальток.

— Что она? — зло спросил Хошет.

— Просит ударить посильнее! — обвинительно проорал в ответ надзиратель. Каюсь, улыбки не сдержала. Все пришедшие в ужасе посмотрели на меня. Эхисир грохнувшись после таких новостей, все никак не мог встать. По причине не прекращающего смеха, льющегося из него.

— Бей, как бил, — устало посмотрел на меня эхисар. — У неё может жар уже. И хватит болтать!

— Да господин, — пятнадцатая. Орэн начал отлечивать полученные раны. — Вот видишь! Ревнует!

— Серьезно?! — началась у меня истерика. Шестнадцатая.

— Ну а как иначе-то? — боги уберите его. Доведет же. Семнадцатая, кстати.

— Да много"как"! Причем тут ревность? — не понимала я.

— Так ясно как, — Восемнадцатая.

— А мне вот не ясно! — не сдержавшись, крикнула я.

— Хина! — все так же смеясь, заорал в ответ эхисир. — Хватит калечить психику нашим надзирателям! Постой спокойно!

— Да причем тут я?! — лучше бы молчала. Девятнадцатая.

— Слово"тишина"тебе неизвестно? — ледяным голосом поинтересовался господин Хошет.

— Нет неизвестно! — с вызовом ответила я. Двадцатая!

— Освежить воспоминания? — угрожающе протянул эхисар.

— Уже вспомнила! — двадцать первая.

Боль пришла неожиданно. Как же я не люблю эти фокусы! Стоп! Фокусы? Его горячая рука на моей спине! Не может быть! Пятьдесят девятая обожгла, так, что я заскулила, не позволив себе крика.

— Кричи, девочка. Легче будет, — посоветовал Мальток. — Немного осталось. Терпи.

— Постараюсь, — прошептала я. Шестидесятая. Он! Это все он! Обезболил все тело разом. Мальток прошибал почти до кости, вон, сколько крови на земле уже, но боли не было! Шестьдесят первая. Почему до меня так долго это доходило! Все же настолько элементарно! Шестьдесят вторая. Он! Эрэд! На эмоциях подняла взгляд не эхисара. Тот, видимо что-то поняв, дернулся ко мне, но был тут же остановлен бдительным Тиури. Покачав головой, эхисир усадив друга на место, а посмотрев на меня, одними губами произнес:"прости". Шестьдесят третья. Знал! Этот тоже был в курсе! Но как Эрэд умудрился так долго поддерживать подобное гибридное заклинание? Шестьдесят четвертая. Боль уже не обжигала внезапно, он поселилась во всем теле и лишь усиливалась или уменьшалась. А заклинание это же соединение воздуха и воды! Это же невероятно трудно. Одно дистанционное заклинание"сушит"дай бог как! Шестьдесят пятая. Вакшики-то ничего не будет, магический резерв у нас больше с природой связан, поэтому не так быстро опустошается. Но у людей все замкнуто на них и в них! Шестьдесят шестая.

Потеряла сознание, но всего на несколько мгновений, Орэн был на стороже. Он больше получаса поддерживал это заклинание. Как же он себя сейчас чувствует? Эрэд… Но зачем?! Шестьдесят седьмая. А если… А если заклинание не требует постоянной подпитки, то эхисар должен быть сейчас без сознание! Создание автономного заклинания, выжирает все до дна разом! Шестьдесят восьмая. Ноги не выдержали. Колени подогнулись. Я повисла на веревках. Ну, уж нет! Гордость будет она не ладна!

— Стой! — прокаркала я, во рту было сухо, как в пустыне.

— Две уж осталось, потерпи. Не унижайся, — остановился-таки Мальток.

— Погодь, — призвав всю свою силу воли, через все усиливающуюся боль и постоянно накатывающие приступы тошноты, я встала на ноги. — Бей.

— Спокойно ты жить никогда не сможешь, — как-то восхищенно ответил надзиратель. Шестьдесят девятая.

— Ха! А ты думал! — и откуда, только силы на внятный ответ нашлись.

— Да и не захочешь. Всё! Семьдесят! — ударив последний раз, крикнул Мальток.

— Орэн!!! — от этого крика у меня повторно подогнулись колени. Слава богам, не упала. Ну, зачем же так орать, господин эхисир?

— Да сам я, сам, — проворчал надзиратель, освобождая мои руки.

— Отпусти её, — а вот от этих тихо сказанных слов, я начала оседать.

— Господин, да все понимаю. Девочку не обижу, уж поверьте мне, — тут же в подтверждение своих слов Мальток, подхватил меня, умудрившись при этом не задеть спину.

— Если умрет, отправишься за ней, — мне стало холодно.

— Знаю, господин Тагальтек.

— Хина, — тихо начал эхисар, так, чтобы только я слышала, — я задам тебе"тот"вопрос еще только один раз, последний. Но после того как ты выздоровеешь. А потом, уж не обессудь, буду решать всё сам, не спрашивая тебя.

— Это мы еще посмотрим, — прошептала я из последних сил, находясь уже одной ногой в забытье. Надеюсь, он услышал.

И всё-таки эта левая почка действительно видит будущее! Надо к ней почаще прислушиваться! Может жить легче станет.

Глава №3.

— Хина, мы готовы. Когда начинаем? — как профессиональный диверсант поинтересовался у меня Хит.

— Думаешь, стоит? — засомневалась я, в самый неподходящий момент.

— Ну, Хина, — заныл Хиточед. — Мы же уже всё решили! Между прочим, это была твоя идея!

— Да знаю я, знаю, — отмахнулась я от обвинений и окончательно сдалась. — Ох, и влетит же нам.

— Я прикрою тебя, — успокоил меня Китан. Ну да это же не ему пробираться к списку участников, в самый центр арены. Причем охранные заклинания работают на полную катушку!

— Эй! Кит! А как же я? — тут же среагировал Хит. Нет, они не братья, просто имена я им так удачно сократила. Да и внешне они похожи, как огонь и лед или, как день и ночь.

Хиточед — уже сейчас довольно-таки высокий, страшно подумать, каким он станет в двадцать лет! Рыжий, как… Ха, да таким ярким цветом природа наделила, пожалуй, только его и мою маму. Только Хит не кудрявый — волос у него скорее волнистый и слегка жесткий, всего лишь до плеч — длинные ему не нравятся. Челка постоянно падает на аквамариновые глаза, полностью скрывая, правый, да она бы и второй глаз закрыла, если не была закреплена заколками с левой стороны. Массивная челюсть раньше смотрелась весьма забавно, добавляя мелкому мальчишке чрезвычайно много серьезности, из-за чего того боялись, считая хулиганом и чуть ли не злодеем. Затейником-то он был знатным, а вот злодеем это вряд ли — слабых никогда не обижал, по крайней мере, при мне. Единственным его другом до четырех лет была только его мама — Кариса Хельхи. И только потом уже его нашли мы с Китаном — за конюшней, он вырезал фигурки из дерева. С виду нелюдимый парень, мигом стал заводилой в нашей небольшой компании. Да и зверь у него был красивый — кроваво-красный лис, в прямом смысле этого слова. И видимо из-за размеров человеческого облика, звериный получился тоже немаленький — по сравнению с обычным диким лисом, Хит был раза в три больше, чем выдавал себя даже сильнее, нежели шерстью дикой расцветки.

— А ты сам справишься, — спокойно ответил Китан. — На вас обоих даже моей силы не хватит.

Килиритан Этигер, пожалуй, единственный сирота в нашем клане. Отца убили люди — причем причины до сих пор неизвестны. А мать умерла еще при родах. И мальчишку из-за невероятно красивых, но разных глаз (бирюзовый левый и сапфировый правый) вкупе с пепельными волосами посчитали проклятым. Даже взрослые, мало подвластные подобным выдумкам сторонились его. Рос он сначала у своей тетки, но та, как только Китан встал на ноги, а у вакишики это где-то года полтора, может два, выгнала из дома. Многие ее, конечно, вслух осуждали, но в душе понимали и даже поддерживали. Тогда он еще был хилым, робким и неспособным постоять за себя, а потому такого обижали все кому не лень. Он даже в школу не пошел, а ведь она бесплатная, из-за того, что боялся… но не побоев, а одиночества. Кит никогда не признается, но его главный страх — это остаться одному, когда вокруг огромное количество народа.

Так в один, далеко не радужный вечер, его снова побили, да так, что посчитали мертвым и сбросили в какой-то овраг. На беду этих трусов я все видела. И естественно воспылав праведным гневом, помчалась туда, и успела, как раз вовремя — квартет"силачей"уже расходился. Недолго думая, я обратилась в зверя… Увидев огромного снежного барса, ребята не на шутку испугались, и видимо из-за этого бессознательно призвали силу зверя. Как итог: волк, вол, орел и баран против хоть и одного, но превосходящего в размерах каждого из них ирбиса. Трехлетние вакишики больше полагаются на инстинкты и мало думают, а эти еще и напуганы были… Баран сломал мне два ребра; орел даже приблизится не успел я одним ударом лапы сломала ему крыло; волк пытался, что-то сделать, но одного удара моего хвоста ему хватило, чтобы осознать как он не прав, а вот вол… С быком мы дрались до тех пор, пока нас не разняли, сама, если честно не понимаю, как это произошло. Он ведь был меньше, но при это бил с такой силой, что я отлетала метра на полтора каждый раз. Под конец, конечно, я немного его прижала, но нас тут же скрутили взрослые. Отказавшись возвращать себе человеческий облик, я вырвалась из рук папы и прыгнула в яму за Китаном, тот уже почти не дышал — холод земли, и недавно начавшийся дождь высасывали из него последние силы. Схватив его за шкирку, вытащила наверх. Там уже почти весь немаленький клан собрался, ну так, дочка главы ввязалась в драку! Маму все бабки отчитывали, считая, что она не правильно поступила, отдав меня под покровительство отца. Все-таки девочка должна была воспитываться матерью, чуть ли не всю жизнь. Папа относился ко всему абсолютно индифферентно, всё, что его интересовало на тот момент, так это только причина, по которой я ввязалась во все это. Увидев"проклятого"мальчишку, вся эта толпа подняла такой гул, что мама не горюй! Долго этого шума мои уши не выдержали, пришлось собраться с силами и рыкнуть. К моему счастью получилось громко, даже очень — заткнулись все моментально! Все еще, будучи в ярости из-за подобного отношения к одному из нас, я сказала, что"если хоть кто-нибудь, неважно ребенок или взрослый, еще хоть раз обидит моего друга, то я убью его", все прониклись. Те, кто попытался сказать, что-то против, нарывались на мое не самое дружелюбное рычание и тут же меняли свое мнение. Килиритана я отнесла к себе домой, где он почти сразу же, как оказался в тепле разрыдался и объявил себя моим сухором. Нас обоих накормили и отправили спать — меня к себе в комнату, Кита в гостевую. А утром… Утром меня отчитывала вся семья! Мама за неосторожность, как она мне объяснила:"если уж решила сражаться против четырех, так хоть бери хитростью, а не грубой силой" — я была поражена подобным поворотом событий. Папа, естественно, за неумелое использование своего физического превосходства:"слушай ты меня внимательнее, то за то время, что вы были предоставлены сами себе — успела бы победить эту четверку, раз пять, а то и все семь" — тут ничего нового. Не скрою: ожидала взбучки я за драку в целом, а получила за"глупое размахивание лапами". Брат был так красноречив, что распекал, чихвостил, бранил и критиковал меня целую неделю! Причем нередко применяя грубую силу, чтобы значит"быстрее дошло".

Вот так слабый, тщедушный мальчишка, оставшийся жить в доме главы, потихоньку превратился в искусного и сильно воина. Заостренные черты лица, обеспечили ему славу эдакого — "ледяного вакишики". Свои длинные, ниже пояса, волосы он всегда заплетал в высокий"конский"хвост. И конский неспроста: его зверь — иссиня-черный с пепельной гривой жеребец. Безумно красивый и в то же время невероятно пугающий. И в отличие Хита, предпочитавшего алебарду, Кит любил парные катаны, почему-то разной длины. Оба уже сейчас, удивляют учителей своими незаурядными способностями.

— Хина! — махал у меня перед лицом рыжий сорванец.

— Что?

— Ты чего спишь-то?! Нам уже пора! — схватил он меня за руку, направляясь к арене. Пришлось идти.

В честь каждого из своих богов, в первые дни наступления нового времени года, вакишики устраивают огромный праздник, который продолжается, целую неделю. Летом — это Обольгар. Зимой, его супруга — Ирвидор. Весной — Лвири. И осенью жена, уже весеннего бога, Тхолана.

С первого дня начинаются соревнования за звание сильнейшего, которые проходят на арене. Арена это конечно сильно сказано — выглядит сие строение, как квадратная — пять на пять метров — площадка из дерева, окруженная с трех сторон трехуровневыми скамьями для зрителей. И вот в центре это площадки за три дня до начала соревнований ставят столб со списком участников. Записаться может абсолютно каждый. Единственное условие, так это возраст — все участники должны быть старше четырнадцати лет. Все это из-за того, что повзрослев умственно, нашим, по сути, детским телам, не хватает мощи. Ломаются уж больно быстро. Нам с нашими восьмью годами дорога только на трибуны и исключительно в качестве зрителей. Поэтому пока никто не видит, мы решили записаться в тайне, главное, чтобы охранки не сработали. Ну, тут уже я полностью полагаюсь на Хита и Китана. Оба просто первоклассные маги с тремя талантами. Первому боги подарили силы света, огня и жизни. А второго щедро наделили льдом, водой и иллюзией. Мне с полным отсутствием магии, приходилось лишь с восторгом наблюдать за ними.

— Всё. Мы на месте, — отрапортовал Хит. — Сейчас мы с Китаном займемся барьером. На кой он тут им вообще нужен?!

— Чтобы такие, как ты не лазили, куда не следует, — нравоучительно произнес Килиритан.

— А почему только я?! — громко прошептал Хиточед. — Это, между прочим, ее идея!

— Ей можно, — спокойно отреагировал на очередной выпад Кит.

— Почему? — непонимающе спросил рыжий.

— Потому, — ответил Китан.

— Хина! — тут же пристал ко мне Хит. — Твой сухор, меня обижает!

— Барьер, — напомнила я.

— Вот всегда вы так, — начал, как обычно, ворчать рыжик. — Заботишься о них. Помогаешь. А в итоге? Сговорились против меня да?

— Если не начнем сейчас до утра не успеем, — как бы, между прочим, обронил Китан.

— Да сейчас, сейчас. Уж и поговорить нельзя!

План ребят был одновременно невероятно прост и чрезвычайно сложен. Так как основой барьера была магия света, то Хиточед должен был проделать в нем"дверь". А чтобы вся эта конструкция не отреагировала на вмешательство извне — Килиритану нужно было иллюзией поддерживать целостность барьера до тех пор, пока мы не покинем его, и Хит снова не запаяет проделанное отверстие. Словом, уже сейчас я была против этого безумства. Но делать нечего. Так уж у нас повелось: я что-то придумываю, а ребята ищут способ претворить в жизнь мои фантазии, какими бы невероятными они не были.

— Хина, все готово, — услышала я тихий голос Хита. И как бы подтверждая его слова, перед нами проявился огромный, накрывающий всю арену вместе с трибунами, куполообразный, прозрачный барьер, желтого цвета с легким сиянием. — Кит, приготовься. На счет пять… Нет семь, наводи иллюзию. Только не раньше, а то не правильно среагирует. Накрутили тут, конечно, знатно. Так. Один, — по барьеру прошла рябь. — Два. Три, — сияние стало интенсивнее. — Четыре. Пять, — почти полностью исчез весь свет. — Шесть, — небольшой овал, сантиметрах в десяти от земли начал темнеть. — Семь, начинай. — Кит принялся за дело. От его рук пошел туман, накрывший за несколько мгновений весь купол. И буквально через пару минут, тот темный, из-за истончившегося барьера, овал, исчез. Перед нами снова был желтый, с легким сиянием купол, без каких-либо отклонений.

— Можете идти, но у вас буквально десять минут. Хватит? — требовательно посмотрел на меня Китан.

— Вполне, — улыбнулась я, и дернула за руку обалдевшего Хита, — Хельхи, веди, давай к своей бреши, а то тут ничего не видно. Точнее видно, но точно не брешь!

— А, да, — пришел в себя рыжик. — Пошли, — снова шел впереди он.

К моему удивлению, в барьер мы не врезались. Хиточед, точно нашел место, где его нет и, пройдя сам, подал руку мне. Страшно не было — было любопытно, впрочем, как и всегда, когда нарушаешь правила.

— Так он, должен быть, где-то здесь, — бормотал Хит.

— Вон, смотри, — указала я на что-то в центре.

— Хинка, а ты глазастая! — обрадовался рыжик и помчался туда, таща меня. Ну да таща, как бы я не хотела, развить такую скорость у меня никогда не получалось. — Вот здорово! Давай сначала тебя запишу. Хорошо, что перо не убрали, а то бы облом.

— Да без разницы кого. Пиши быстрее, предчувствие у меня какое-то нехорошее, — поторопила я Хиточеда. Буквально секунду назад все было хорошо, и тут внезапно нахлынуло.

— Ладно, ладно, — возился он недолго. — Все. Готово. Пошли отсюда, пока время не вышло.

Проблемы начались, когда мы покинули купол. Первым среагировал Хит, нервно дернув своими лисьими ушами, он потащил меня в сторону леса — туда, где мы оставили Китана — только метра на три вправо. Когда мы уже спрятались в кустах, я и услышала шум.

— Хит, закрывай брешь, — прислушиваясь, сказала я.

— А что с Китаном? — забеспокоился тот.

— Это беру на себя. Твоя задача барьер. Действуй!

— Хина…

— Осталось от силы минуты три, после чего иллюзия пропадет и нас схватят. Так что давай принимайся за работу. А Китана я вытащу сама. Обещаю, — перебила я рыжика.

— Хорошо. Удачи…

Припав к земле, я поползла на шум, решив пока не превращаться в зверя. Барс белый, а этот цвет и ночью видно за версту! И буквально в паре метрах услышала разговор, жаль ничего пока не видела.

— Так, что же проклятый мальчишка забыл тут? — грубый, но знакомый голос.

— Это не важно. Я гулял, — Китан, ну твою ж так!

— Гулял? Один? Без принцессы? — издевался еще один.

— Не понимаю о чем вы, — хм, даже я поверила.

— Не понимаешь?! — яростный крик и звук удара. — Да из-за тебя и того неотесанного Хельхи, к ней даже подойти нельзя!

— Вот-вот, — поддакнул, уже третий голос. — А некоторым надо в жизни уже устраиваться! Глава дочь сам отдавать не будет, мой отец уже разговаривал с ним. О тот такой, мол, если сыновья достойны, моя дочь сама их заметит. И все! А как она заметит, если рядом постоянно вы двое! — и снова звук удара. Кажется, я догадываюсь, кому там достается. Черт! Но кто же это болтает? Я узнала только один голос, но кому он принадлежит, хоть убей, не могу вспомнить.

— Еще шевелишься, щенок? — тот самый, знакомый голос. — Тебе даже не стоит рассчитывать на нее. Кому интересен проклятый отброс!

— А кому интересен, безмозглый полудурок? — Китан, ну зачем ты их провоцируешь!

— Что ты сказал?! — бешено заорал первый. — Ну, если Мори не научили тебя манерам, то это сделаем мы Альтоки! Воспитайте его ребята!

— Ха! Втроем на одного? — Кит, а ты ведь знаешь, что я здесь. — Все Альтоки такие смелые?

— Да, Кит, все, — спокойно ответила я, выходя из своего укрытия. Смысла прятаться больше не было, я узнала, что их пока только трое. — А еще тупые и надоедливые, да, Боруи?

Боруи Альток (вот кому принадлежал тот голос) был внушительных размеров, как и все вакишики, с темными волосами и глазами, но чрезвычайно ленив и весьма неухожен. Он, как и его отец с двумя братьями, считали, что следующим главой должен быть Альток. И неважно какой. Поэтому к моему отцу за МОЕЙ рукой приходили все трое. Природа Альтоков тоже, видимо, не любила — в виде людей они, как и все вакишики, были огромными и сильными, а вот звери у всех мелких и почти бесполезные. Тот же Боруи был куницей, его два младших брата: Тосуни — хорь, а Вылири — ласка. Их отец — Бшиме вообще был крысой. Очень говорящие ипостаси, как по мне.

— Что? — не понял Боруи. — Как ты здесь оказалась?!

— Ногами пришла…

— Но я тут все проверил! Он был один! — не дал мне договорить чрезвычайно мускулистый шатен.

— Если ты еще хоть раз перебьешь меня, — прошипела я. — Твой хладный труп найдут в канаве!

— Да, как ты с ним разговариваешь?! — крикнул Тосуни, но при этом не сдвинулся с места.

— Тебе, Тосик, вообще лучше помолчать, — улыбнулась я, выделив интонацией его имя.

— Откуда? — испугался вышеназванный. — Откуда тебе это известно?

— Радуйся, что"это"еще неизвестно твоему отцу, — так же улыбаясь, продолжила я. — Твои сеновальные развлечения с Митарой мигом станут достоянием общественности, если ты еще раз посмеешь на меня крикнуть. Ясно?

— Да, — понуро опустил голову Тосуни. Как же это необычно, когда вакишики ВОСЬМИ лет, строит ЧЕТЫРНАДЦАТИЛЕТНИХ. — Извини… те

— Да кого вы слушаете? — сказала второй младший брат.

— Вылири, а папа в курсе, что скоро он станет дедушкой? — с совершенно невинным взглядом поинтересовалась я.

— Но, как? — испугался тот. — Ты ничего не докажешь! Мы с Этрой, уже решили это вопрос и…

— Так ее зовут Этра! — обрадовалась я и продолжила рассуждать. — Интересно, а осмелиться ли она врать, уважаемому Бшиме? Хотя… Соврет ли она главе? Если, скажем, какая-нибудь птичка напоет, что незамужняя девушка понесла… Как думаешь, она смелая?

— Ты — монстр! — произнес, Вылири, пятясь назад.

— Еще какой, — уверила я. — Китан, хватит валяться на земле, простынешь! Пошли домой.

— Никуда вы не пойдете, — вышел вперед Боруи. Из всего их"крысиного"семейства только на него я не могла найти компромат. Да шпионила! А нечего было свататься! Свободу я ценю сильнее всего на свете!

— Боруи, я, кажется, уже говорила, что если, хоть кто-нибудь, коснется пальцем Килиритана Этигера или Хиточеда Хельхи, то будет иметь дело со мной? — поинтересовалась я.

— Это не меняет того факта, что скоро ты станешь моей женой, и вот тогда я научу тебя покорности! — боги, как самоуверенно…

— Уж кто, кто, а ты ее, никогда не получишь! — крикнул Кит, подскакивая на ноги и обнажая мечи.

— Китан! Дурак! Прекрати немедленно! — испугалась я.

— Знаешь да? — ухмыльнулся Боруи. — А я думал, мне показалось, что мои тренировки кто-то видел…

— Еще бы, я старалась, — немного успокоившись, ответила я. — Твои ядовитые иглы, меня раздражают.

— Ха! Знаешь же, что на нас яд не подействует, если мы его съедим. Но вот если он попадет на внешнюю рану… — и эффектная пауза, видимо, для размышлений. — Вряд ли конечно убьет, но вот неприятностей точно доставит!

— Только попробуй… — прорычала я.

— Это угроза принцесса? — весело спросил Боруи.

— Нет, что ты! — притворно испугалась я — Это предложение.

— Предложение? — уточнил Альток, — Чего именно?

— Пари, конечно же!

— Не интересно, — отмахнулся он.

— Не пожалей об этом… — вздохнула я.

— Угроза?

— Предупреждение.

— И в чем же оно заключается? — заинтересовался Боруи.

— О! Ну тут все просто! Бой на арене. Завтра. Как договорной.

— Хина! — начал медленно оседать Кит. Его правда понять можно, под"договорным"сражением, подразумевается"бой без правил"и даже нередко насмерть.

— Смело, — внимательно уставился, видимо, мой враг номер один. — Проиграть не боишься?

— Нет. А ты? — хитро спросила я.

— Нет. Условия?

— Если победитель я, то Альтоки отстают от меня, моей семьи и друзей.

— А если я? — деловито осведомился мой уже почти оппонент.

— Я твоя, — спокойно ответила я. И всех окружающих скрутил приступ внезапного кашля. Даже, к моему удивлению, кусты не остались в стороне и кашляли наравне со всеми.

— Не боишься?

— Нет. Более того, свидетелем нашего пари будет Килиритан. Он не является частью ни моей семьи, ни тем более твоей. Нарушение, подлог или обман — невозможны! Ну как? Согласен?

— Тебе только восемь, — осторожно напомнил мне Боруи. — На арену ты попадешь только как зритель.

— Это мои проблемы. И твой ответ?

— Да, — улыбнулся тот. — Мужем я буду ласковым.

— Китан, иди сюда. Разобьешь, — позвала я друга, проигнорировав словесный выпад.

— Хина, одумайся! — вещал Кит, пытаясь достучаться до моего чувства самосохранения.

— Разбивай! — пожали мы руки с Альтоком. Килиритану ничего не оставалось, кроме того, чтобы засвидетельствовать пари. Легкий свет, исходящий от наших, еще скрепленных рук трансформировался после «разбития» в три, еще светящиеся, татуировки. Красные браслеты у меня с Боруи и синий, как у свидетеля, у Китана.

Пари у вакишики это отдельный вид магии, нарушить которую невозможно. В противном случае браслет будет жечь руку до тех пор, пока условия не будут исполнены в полной мере. Дополнительные правила может внести исключительно свидетель и только в течение шести минут после появления браслета. После чего, из ярко-горящего он станет обычной татуировкой.

— Думаю, до первой крови тебе хватит? — нагло поинтересовался мой завтрашний оппонент.

— До просьбы о пощаде, — улыбнулась я. — На меньшее не соглашусь.

— Объявляй, свидетель, — посмотрел на Китана Боруи.

— Я, Килиритан Этигер, как свидетель пари между Хинадор Мори и Боруи Альтоком, объявляю дополнительным правилом следующее, — как-то убито посмотрев на меня, продолжил тот. — Пари считается законченным, только после того, как один из участников попросит о пощаде.

Браслеты мигнули, принимая новое правило и погасли. Не говоря больше не слова, мы с Китаном покинули, столь недоброжелательное общество Альтоков. Всю дорогу из леса и потом, он молчал — может, не знал, что сказать, может, знал, но боялся обидеть или оскорбить. В чужую душу я не полезу, пока это не станет единственным выходом, чтобы прояснить создавшуюся ситуацию. Вернувшись в комнаты тем же путем — через открытое окно на чердаке — мы легли спать. Хиточеда сегодня мы больше не видели.

Утро наступило, судя по ощущениям, прямо на меня. Неизвестно по какой причине, но у меня ломило все тело, гудела шея, болела голова, и любое движение доставляло, просто массу феерических ощущений. Залетевший, подобно урагану, в мою комнату Хит, лишь доставил кучу еще более неприятных ощущений.

— Хина! Это кошмар! — срываясь на крик, бухнулся он на мою кровать. Благо я уже успела встать и более или менее привести себя в порядок. — Боруи все рассказал своему отцу!

— Что? — впала я в ступор. Зачем?! Какой в этом смысл? Неужели хочет помешать?

— А то! Все в клане уже в курсе, что нам троим, как-то удалось обойти барьер. Кита еще с утра глава вызвал, хотел и тебя поднять, да этот заупрямился, мол… Как же он там сказал? О! Вспомнил!"У вашей дочери сегодня очень важный бой, может, будет лучше дать ей выспаться? Готов взять всю вину за произошедшее вчера на себя", видала? — я стояла и просто открывала и закрывала рот. На большее меня не хватало.

— И что папа? — тихо спросила я, боясь услышать ТОТ самый ответ.

— А что он? — весело переспросил Хит. — Китан ему всё начисто рассказал. Ну, кроме того, как именно мы все провернули, сослался на то, что это тайна его кухора, и он не имеет права ее раскрывать.

— Ты участвуешь? — уже успокоившись, поинтересовалась я у рыжика.

— Ха! Естественно, — самодовольно ухмыльнулся он. — Тем более отказывать от участия в соревнованиях запрещено! Здорово да?!

— Я вниз, — сказала я уже стоя у двери. — А тебе советую подготовиться.

— Ой, да кто бы говорил! Тебе, между прочим, еще и платье подвенечное шить надо!

— Ах ты, гад! — смеясь, ответила я, но не вернулась. Хельхи лишь бы зубоскалить.

Внизу было… многолюдно. Кого здесь только не было! Все приставали к папе и маме с вопросами, как это произошло и главное, как удалось трем глупым малькам обойти защиту. Боги, да очень просто! Возможно, никто просто не пытался раньше, вот и не было ничего.

— Я думаю, что выяснять, как у них это вышло глупо, — папино высказывание, вызвало недовольный ропот. — Просто все трое денно и нощно занимаются, а не прохлаждаются неизвестно где, — интересно, а он сам-то в это верит. — Поэтому прошу всех покинуть МОЙ дом. МОЯ дочь должна отдохнуть.

Некоторые, бросив на меня удивленный взгляд, шли на выход без возражений. А вот Альток…

— Фавари, друг мой, — начал отец семейства. — Ну, повздорили наши дети, с кем не бывает? Может, не будем выносить семейные перипетии на всеобщее обозрение? Решим все дома?

— Семейные? Я не ослышался? — начал злиться отец. Почему я так решила? Так папа, вежливо обходительно и ласково разговаривает только с теми, кто больше никогда не сможет говорить. Да и дышать, в принципе, тоже…

— Фав… Глава, ну ты-то должен понимать такие простые истины? — отступил назад Бшиме. — Девочка просто влюбилась. А как рассказать о своих чувствах не разумеет, вот и придумала эту глупую игру.

— Да ваш Боруи ей и дарам, и с приплатой, не нужен! — Вмешался в разговор Китан. Боги, спасибо за такую чудесную планировку дома! Шкаф, стоящий перед лестницей не мешает видеть входную дверь, но полностью скрывает гостиную.

— Ах ты, дерзкий мальчишка! Да как ты посм…

— Если вы, уже НЕуважаемый мной Бшиме, продолжите, нести подобную чушь и оскорблять моих ДЕТЕЙ, я выставлю вас из дома! Я ясно выразилась? — Ого! мамуля тоже не в духе. — Китан, дорогой, иди разбуди, наше чудо.

— Но… Но госпожа Эветти… Но я… — замялся отец Альтоков.

— Даа, дорогая. Политике, тебя не учили, — судя по интонации, улыбаясь, произнес папа. — Чувствуется влияние Моктуривака Чикчори.

— Влияние моего отца, на своей шкуре в полной мере ощутит его сын, — все так же холодно ответила мама. Никогда бы не подумала, что она может говорить вот таким, промораживающим до костей, голосом.

— К вашему сведению, уважаемый глава, — ядовито начал Бшиме. — Дети заключили магическое пари. Приз вашей дочери, это прекращение ухаживаний всех Альтоков. Обидно, конечно. Но! Мой сын, в случае победы, получит вашу дочь, — торжественно закончил отец моего врага. Что-то хрустнуло и упало.

— Любимый, стол из мореного дуба, тут совершенно не причем. И ядовит… отвратит… любезный Бшиме прав, его сын получит нашу дочь, — повторный хруст. — Но только в случае победы, понимаешь? В случае. Это же такой ничтожный шанс.

— Я бы не был так уверен, уважаемая Эввети, — тихо заметил Старший Альток.

— Вы слишком самоуверенны, любезный Альток, — произнесла я, выходя из-за шкафа.

— О! А вот и ты моя дорогая, — поднялся и с распростертыми объятиями пошел ко мне Бшиме. Папа начал потихоньку покрываться белой шерстью, мама изо всех сил держала главу нашего семейства. Ему убийство, довольно-таки знатного вакишики нашего рода, общество не простит.

— Еще шаг и вы умрете, — ровным голосом оповестила я новоиспеченного"родственника". Тот не внял предупреждению и продолжил своё последнее шествие.

— Вам же сказали, девушка не желает видеть вас среди своей родни, — холодно произнес Китан, стоя за спиной Бшиме и держа одну катану у его горла. Второй клинок, свободно висел за спиной. Похоже, он сейчас использует короткую, но все-таки катану, которую носит на поясе. Другой, почти двухметровой, неудобно орудовать в помещении.

— Ах ты, грязный мальчишка, — зашипел Альток, и внезапно призвав своего зверя, упал на пол крысой — Да как ты смеешь проклятый?!

— Еще одно слово, и вас похоронят в десятисантиметровом гробу, — с угрозой сказала я, наступив на хвост Бшиме. — Советую вернуться в человеческий облик. Я же кошка. Мало ли… Инстинкты… Всякое бывает.

— Я все понял, пусти.

— Нет, не поняли, — улыбнулась я. — Живым вы покинете это помещение, только при одном условии.

— Каком? — испугался Альток.

— Извинитесь перед Килиританом.

— Что?! Да чтоб я пред этим безродным! Ай-ай-ай, — белугой заорал Бшиме.

— Знаете, а крыса без хвоста это очень экстравагантно… — с дружелюбным оскалом произнесла я, подцепляя керамбитом его хвост.

— Нет! Прошу нет! Я… Я извинюсь. Прости меня мальчишка! Прости! Что? Почему не убираешь нож?! Ай!!!

— Неправильно.

— Кирилитан Этигер, я Бшиме Альток, приношу вам свои искренние извинения за… за… за все, — на одном дыхании произнес отец Боруи. Как же стимулирует мозговую деятельности близость опасного для жизни предмета…

— Ваши извинения н… — Бшиме побледнел, — приняты.

— Вот видите, как все просто, — улыбнувшись, отошла я в сторону. — Однако на счет инстинктов я не шутила…

— Я… Разрешите идти, госпо… уважаемая, — интересно ты оговорился Альток.

— А причем тут я? — искренне удивилась я. — Спрашивайте главу.

— Глава, я могу быть свободен? — с мольбой в глазах уставился Бшиме на моего отца.

— Да, конечно, — заторможено ответил папа. Старшего Альтока, как ветром унесло.

— Папа, — ринулась я в атаку. — Я заранее знаю, все, что ты скажешь. Сама виновата. Расхлебывать тоже буду сама. И за последствия отвечу сама. Просто поверь мне.

— Хина, дурочка моя, — ласково потрепал он меня по волосам. — С последствиями разбираться будем всей семьей. В крайнем случае, Альтоки вымрут, — со зловещей улыбкой закончил папа.

— Глава, я…

— Китан, ну что с тобой будешь делать! — раздосадовано буркнул глава. — Уже четыре года живешь тут, как член нашей семьи, а все"глава"да"глава". Ну не хочешь звать папой, так хоть дядей называй. А то, как неродные! Всё! — стукнул он по столу. — Решено! Еще раз назовешь меня"главой", больше с Хиной не увидишься. Никогда!

— Но гл… Но почему? — растерялся Кит.

— Да потому что обидно, — надулся папа. Мама тут же рассмеялась.

— Простите, я не знал, — понуро опустил голову друг. — Я… Я попробую. Можно мне называть вас дядей?

— Эветти, тащи брагу, — радостно крикнул папа. — У Китана родственные чувства проснулись!

— Тебе лишь бы брагу, — легко его толкнула в бок мама. — О! Меня тогда тётей называй, хорошо?

— Я… Я… хорошо, — попал Кит в ловушку моих родителей.

— Эви, да не наседай ты так, видишь у паренька, мир заново отстраивается, — смеялся отец.

— А у вас веселее, чем я думал, — произнес Миказу, проходя в гостиную и устраиваясь на одном из выживших стульев. — Я-то думал, вы уже саван дочери присматриваете. Ну, мелкая! Ну, как обычно.

— Миказу, что за слова? — посетовала мама.

— Так сейчас не об этом. Прости мамуль. Хина ваш бой, уже через десять минут, он первый.

— Почему это? — не на шутку удивилась я.

— Думала, вас на сладкое оставят? — я утвердительно кивнула, брат продолжил, вставая и подходя ко мне. — Да так бы и было, только вот знаешь… — замялся он под конец.

— На меня никто не ставит. И заранее считают Боруи победителем, — не спрашивала, а утверждала я. Что-то подобного я и ожидала, но… Как-то неприятно, что ли.

— Обидно, да, сестренка? — грустно улыбнулся брат. — Не волнуйся. Думаю, сегодня они поменяют свое мнение на счет тебя.

— Помоги мне Миказу, — недолго думая, попросила я. Боруи очень упертый. Я могу выбить из него дух, но пощады он не попросит.

— Помочь? Как? — удивился брат. — Ты же не попросишь меня выйти вместо тебя на арену?

— Я могу, — тут же отозвался Китан.

— Нет, не можешь! — охладила я его пыл. От долгого стояния на одном месте, еще и колени заболели ко всему прочему.

— Ну, вообще-то может, — "обрадовал"меня Миказу.

— О чем, ты? — ну интересно же.

— Он твой сухор, — пожал плечами брат. — Можешь в оплату долга жизни отправить его вместо себя. Обманом это считаться не будет. Даже то, что Кит — свидетель, не помешает.

— Нет, это не подходит, — отвергла я подобный исход. — Ладно, что-нибудь придумаю.

— Сломай его, кроха, — разворошил брат мои уже без того растрепанные волосы.

— Сло-мать? — задумалась я. А ведь это идея! — Миказу спасибо! — поднявшись на цыпочки, чмокнула я сильно удивленного брата. И повернувшись к родителям, сказала. — Мама, дедушка будет мной гордиться! — и тут же пошла обуваться.

— Мне почему-то кажется, — неуверенно начал Миказу. — Что она сейчас говорила совсем не о дедушке Даргари.

— Тебе не кажется, сын, — хмуро ответил отец. — Ладно, пошлите на выход. Опаздывать нехорошо.

— Дорогой, — будучи уже возле арены, тихо, чтобы никто из окружающих не слышал, начала мама, — ты знаешь, она мне сейчас своими уверенностью и этой предвкушающей веселье улыбкой, очень отца напоминает.

— Это-то меня и беспокоит, — так же негромко ответил отец.

— Не поняла. Чем тебе мой папа не угодил? — притворно злясь, спросила мама.

— Ну, скажем, единственное, чем он мне нравился так это своими редкими визитами к нам, — произнес отец, кивая, в знак приветствия, кому-то из знакомых. — И как бы плохо это не звучало, слава богам он нас больше навестить не сможет.

— Ари! — прикрикнула мама. — Как так можно?! Между прочим, он, если бы был жив, так и занимался бы с нашей дочерью.

— И что в этом хорошего?! — искренне удивился папа, когда мы были уже у входа. Огромную очередь так просто не обойдешь. — Будь он с нами, то НАША дочь, уже года два ходила бы с именным боевым топором, на ручке которого имела бы кучу зарубок по числу убитых ею врагов.

— А что плохого? — не поняла Эветти.

— Знаешь, вот мне кто-то, примерно с неделю назад, говорил, что"девочка должна выходить в люди". Не помнишь, кто это был?

— Ну, так она бы и выходила в люди, — спокойно ответила мама, на отцовский выпад.

— Дорогая, она выходила бы не В люди, а ЗА людьми, — попытался достучаться до нее папа, когда мы проходили на трибуны, откуда буду вызывать бойцов. — По большей части, конечно, за их головами, ну да не суть.

— Ой, да подумаешь, — отмахнулась госпожа Мори. — Зато ее многие бы видели. Какое-никакое, а общество.

— Ага, видели бы, — ворчал папа. — Только для некоторых это было бы последнее, что они вообще видели в жизни.

— Любимый, ты драматизируешь, — обезоруживающе улыбнулась мама, и спор был закончен.

Трибуны были полностью заполнены. Здесь собрался, похоже, весь наш клан. Еще бы! Такое представление! Дочку главы прилюдно избивать будут. Стервятники. Увидев Хита с мамой, я помахала ему рукой и пригласила к нам, места я заняла заранее. Поднявшись, мы безмолвно кивнули друг другу и приготовились к началу. На середину арене — как раз туда, где стоял раньше столб — вышел распорядитель — высокий мужчина, в антрацитовых свободного покроя штанах и такого же цвета безрукавке. Октоки Тведни — а это был именно он — взлохматив свою пшеничного цвета шевелюру, торжественно начал:

— Дорогие друзья! — шум стих. — Рад всех приветствовать на Обольгараги (дословно"сражения в честь Обольгара")! — арена взорвалась аплодисментами. — Сегодня, в это прекрасный, солнечный день, наши боги преподнесли нам еще один подарок! — снова наступила гробовая тишина. — В это праздничное утро, первого дня, недели Обольгара, честь открывать соревнования своим поединком выпала Хинадор Мори, — взгляд полный неодобрения в мою сторону, — и Боруи Альтоку! — арена вновь наполнилась шумом и затихла, стоило Тведни поднять руку, призывая всех к тишине. — Так давайте же поприветствуем этих смелых и искусных бойцов! — под приветствия и лживые пожелания победить я и Боруи спустились с трибун и встали по обе стороны от распорядителя. — Бойцы готовы! Зрители готовы! Мы начинаем! — и, повернувшись к нам, уже тише спросил. — До первой крови?

— Нет, господин Октоки, — улыбнувшись, ответил мой оппонент. — Юная леди, решила сражаться до просьбы о пощаде.

— Советую повторить ее текст, Боруи, — стерев ухмылку с лица Альтока, ответил Тведни. — Начинайте!

Второй раз нам повторять было не надо. Боруи тут же в несколько прыжков оказался в трех метрах от меня и, недолго думая, достал свой фальшион. Иглы, гад, похоже, решил оставить на сладкое… А я всё стояла и думала, как лучше поступить: достать парный сай или же призвать зверя… Физически он сильнее меня тут и думать не стоит, чтобы прессинговать исключительно грубой силой. А зверь… Боруи старше меня и как бы я его не презирала, пора признать, что в сражении он искуснее. Даже бешеную силу моего зверя он сможет обратить против меня, но только если я… Брат… Взгляд скользнул по трибуне, и без проблем нашел черно-рыжую шевелюру с красно-багровыми волчьим ушами. Он услышит. Должен услышать."Миказу, — мысленно обратилась я к брату, и его звериные ушки нервно дернулись. — Прости". Того взгляда полного ужаса и беспокойства за глупую младшую сестренку, брошенного на меня — я уже не видела. Отбросив в сторону сай — призывать зверя без потери и разрушения одежды я научилась, а вот сливаться с оружием не умела — я тут же сосредоточилась на своем враге.

— Ого! Неужели, принцесса решила сдаться? — насмешливо выгнул левую бровь Альток.

— Боруи, — тихо начала я, — пожалуйста, выживи.

В следующее мгновение произошло одновременно два события. Во-первых, Боруи, то ли испугался, то ли ему надоело ждать, пока я соберусь с собственными мыслями, и он рванулся на меня с поистине невероятной скоростью. А во-вторых, зверь, отозвавшись на призыв, явился в самый подходящий момент — фальшион Альтока был схвачен зубами и нехило покорежен ими же.

Каждый раз, становясь барсом, я пыталась победить врага, пользуясь мозгами, но… Но воин с многолетним опытом и лишь частичным образованием в считанные секунды уложит на лопатки безопытного академика… В этот раз все будет по-другому! Больше не сдерживая природные инстинкты своего внутреннего хищника, я отрешилась от происходящего, отдав всё в лапы зверя.

Боруи, сильно не успевал, при попытке отступления барс нагонял его в два прыжка и наносил с каждым разом все более сокрушительный удар. А каждую атаку Альтока, мой зверь обтекал как вода, словно бы знал, как и куда именно будет нанесен очередной выпад.

Говорят, вакишики изначально были обычными людьми, но из-за слабых тел и короткой жизни они почти вымерли. И тогда старейшины всех племен на очередном Совете Девяти, решили призвать своих богов и попросить покровительства. Боги природы откликнулись почти сразу. Просьба слабых людей их совсем не удивила.

Обольгар, бог лета и жизни — по рассказам это был высокий, статный мужчина с огненно-красными волосами, заплетенными в косу, и в багровом металлическом нагруднике поверх обычной одежды все того же яркого цвета — даровал нам долгую жизнь.

Лвири, бог весны и дня — лишь слегка уступающий своими габаритами богу лета, бы обладателем светло-русых, длинных, волочащихся по земле волос; с нефритовыми глазами и неизменным венком на голове, составленного из всевозможных цветов; длинное кимоно малахитового цвета было лишь небрежно запахнуто, открывая часть мускулистой груди — его подарком стала сила, как магическая, так и физическая.

Тхолана, богиня осени и ночи (жена весеннего бога) — была высокого роста, с коралловыми глазами и кудрявыми, доходящими да пояса, волосами, цвета янтаря в которых можно было заметить несколько цветков физалиса; была наряжена в широкую, но легкую и развевающуюся на ветру, гранатовую, длинную юбку и такого же цвета свободную рубаху, завязанную узлом чуть ниже груди и с постоянно закатанными до локтя рукавами — наделила нас душами животных, предупредив при этом, что стоит только ослабнуть человеческому сознанию и зверь возьмет верх.

Супруга же летнего бога, Ирвидор, богиня зимы и смерти — миниатюрная, но фигуристая женщина с васильковыми глазами и черными короткими, всего лишь до лопаток, волосами была облачена в длинную, почти до пола, тунику цвета индиго с разрезами по бокам и рукавами, полностью скрывающими руки богини и сине черные шаровары — одарила вакишики смертью. Последний дар покажется странным, но он, возможно, самый ценный, ведь это значит, что любой представитель моего рода может сам решить, когда отойти в мир иной, не дожидаясь"помощи"со стороны.

С тех самых пор, вакишики стали отличными охотниками, превосходными воинами и сильнейшими существами нашего мира… Но богиня осени, к сожалению, оказалась права — стоило потерять контроль над своим зверем, и вакишики больше не мог стать человеком, просто не помнил, что он им когда-то был… Сильные эмоции тоже стали опасны — ведь испугавшись или наоборот, сильно обрадовавшись, мы забываем себя, а вот зверь никогда не дремлет и старается спасти себя и хозяина… Даже ценой человеческой части его души… Тогда вакишики придумали частичную трансформацию. Она, конечно, была во много раз слабее полной, но при этом во столько же раз безопаснее нее.

И сейчас, наплевав на все не писаные законы моего рода, я отдала весь контроль моему зверю, ибо только так я могла победить…

Не прошло и десять минут, как Боруи оказался повержен и лежа на земле, он смотрел на меня с ужасом и восхищением. Мне было уже не интересно, что тут происходить, я хотела просто забыться… Но вопреки всему, мой зверь, мой безумно сильный снежный барс, отошел в сторону и, как бы подталкивая меня снова принять свое тело, громогласно рыкнул…

Очнулась я, стоя возле Альтока, умоляющего остановиться, но не пощадить…

— Проси пощады, — сказала я не своим голосом, больше напоминавшем потусторонний шепот, нежели нормальный голос.

— Ты…

— Поломаю тебе все кости, — перебила я Боруи.

— Я… Я прошу пощады, — собравшись с силами, наконец, проговорил он заветную фразу, расстроено опустив голову.

— Китан!!! — крик брата заставил отшатнуться назад и, не удержавшись на ногах, плюхнуться на попу.

— Я Килиритан Этигер, как свидетель пари между Хинадор Мори и Боруи Альтоком, объявляю победителем Хинадор Мори, — оттарабанил со скоростью света Кит. И тут же, со звуком разбившегося стекла, с правой передней лапы исчез браслет, оставив после себя лишь вихрь блестящих магических частиц…

— Хина! Хина! — одновременно кинулись на меня оба друга.

— Назад! — что же ты сегодня не в духе Миказу.

— Почему? — насупился Хит. — Она же наша лучшая подруга!

— А она ли это? — с болью в глазах посмотрел на меня старший брат.

— О… О чем ты? — испуганно прошептал Китан.

— Хина, девочка, ты меня слышишь? — с дрожью, но не от страха, в голосе поинтересовался брат. Я иронично приподняла левую бровь, совсем так же, как Боруи недавно. — Хина! Ответь! — похоже, кошачьей морде подобные выражения мимики не свойственны, ну что же…

Я глубоко вдохнула и… всю арену затопил оглушительный рёв. Китан и Хит, резко побледнев, осели на землю. Миказу отпрыгнул назад, но на ногах не удержался… упав на колени, он поднял на меня свои полные муки и страдания глаза… по его правой щеке скатилась одинокая слеза, оставляя за собой мокрую дорожку. Подобного я не выдержала. Рванув к нему с места, даже не заметила, как на меня бросились Хиточед с Китаном, пытаясь удержать. Опрокинув, несопротивляющегося Миказу на спину, я потерлась о его правую щеку, стирая ненавистную влагу. Брат, осмелев, погладил меня по загривку, сказав при этом, до боли странную фразу:

— Я защищу тебя несмотря ни на что. Поверь мне, тебя никто не обидит пока я рядом, — и потрепал меня за ушком. По бокам взахлеб рыдали ребята, заверяя меня в том же.

— Да меня сложно обидеть, — решила я прекратить этот ужасный спектакль. Слишком уж он грустный получился.

— Что? — непонимающе уставился на меня Миказу.

— То! — легко боднула я его в живот. — Это не ты с ними, — кивок за спину, — будешь меня защищать, а я вас. Всегда. Обещаю.

— Ты не одичала? — все еще в шоке пребывал брат.

— Ха! Не дождешься! Ребята, хватит мочить мне шерсть, — зря сказала, меня тут же бросились душить от радости и поливать новой порцией слез по тому же поводу.

— Хина, ты собственноручно состарила собственного брата лет на десять, — уже почти успокоившись, прошептал мне на ухо брат, тоже вцепившись в шею. — Хотя если ты смогла вернуться из-за грани, то… Обещаешь быть всегда рядом, со своим доверчивым старшими братом?

— Обещаю… — прошептала я, сильнее прижимая Миказу к себе.

— Нет, господин эхисир, в себя она еще не приходила, — смутно знакомый голос, прорезался через пелену забвения. Неужели снова? Опять сон?! Такой яркий. Такой теплый. Такой… Ненавижу. В носу защипало.

— Мальток, — так вот по чьей вине мне вспомнились Альтоки, — как только она очнется сразу пошли за мной.

— Да господин. Я помню.

Едва слышно закрылась дверь. Тихие шаги приблизились к кровати и остановились. Заскрипел стул, видимо вышеназванный Мальток, решил караулить меня на нем.

— Девочка ты как? Болит что-то? — заботливо спросил мужчина пятидесяти лет с морщинками лучиками возле темно-синих глаз.

— Да. Душа, — сказала я, и слезы тут же, уподобившись водопаду, начали покидать мои глаза.

— Плачь, милая, — приговаривал Мальток, пересев ко мне на кровать и гладя по голове. — Плачь. Станет легче.

Но легче не становилось….

Глава №4.

Повторное пробуждение было менее болезненным и куда более приятным. Аромат свежей выпечки умудрялся раздражать абсолютно все рецепторы моего измученного тела.

— Вставай соня, — ласково потрепал меня по голове надзиратель Мальток. — Твои хвост и уши выдали тебя.

Нехотя пришлось подчиниться. К моему удивлению, спина совершенно не болела. Мышцы лишь немного ломило и то, наверное, потому, что спала в неудобной позе. Сев на кровати я долго смотрела по сторонам и пыталась унять внезапный приступ головокружения.

— Ой, какая же ты зеленая, — усмехнулся надзиратель, плотнее закрывая дверь.

— Господин Мальток, а где мы? — Комната не была похожа на общую женскую или на одну из коробок.

— Ааа, — осмотрелся он кругом, — ты про это. Заметила да? Господин эхисир приказал сюда тебя доставить.

— Доставить куда?

— Это одна из надзирательских комнат, — прояснил, наконец, ситуацию Мальток. — Раньше здесь жил Сокети, да его в Трударк отправили вместе с рабами.

— Трударк — это город, который находится недалеко от нас? — разговор помогал потихоньку прийти в себя.

— Ешь давай, — подал мне со стола поднос с горячим еще чаем и свежими булочками. — А то три дня без сознания провалялась.

— Сколько?! — подавилась я хлебобулочным изделием.

— Три, — спокойно ответил Мальток. — И это еще хорошо. Орэн сказал, что раны могли вообще не зажить, остаться шрамами, — и тут же нахмурившись, тише добавил. — Извини девочка, не рассчитал.

— Да ладно, — оторвалась я от чая с ромашкой. — Это же ваша работа.

— Да моя, но… Ты жуй, давай, а то скоро гости нагрянут.

— А может не надо? — с надеждой спросила я.

— Да хочешь, не хочешь, а придется терпеть, — и немного подумав, добавил. — Они тут вдвоем дежурили каждый день. И чуть ли не каждый час справлялись о твоем здоровье.

— И где они сейчас? — спросила я раньше, чем сообразила, ЧТО и у КОГО спрашиваю.

— Да не тушуйся ты. Всё понимаю, — усмехнулся Мальток, в пушистые белые усы. — Господин эхисар отбыл в Интальзар, вроде как за новыми рабами. О! Нам, кстати, тут уже привезли пятерых: трех мужчин, женщину и девчушку пяти лет. Ее в оборот уже Огируяцу вроде взял. Стой! Куда?! — закричал мне в след Мальток. Стоило услышать, что та жирная свинья не просто жива, но и чему-то учит маленького ребенка, я рванулась к двери. Та, к моему сожалению, оказалась заперта. — Поешь сначала, потом пойдешь надзирателя воспитывать. Хотя…

— Что? — не выдержала я долгой паузы.

— Ты когда напала на Огируяцу, то покалечила его нехило, особенно руки… Орэн не смог их полностью вылечить. Теперь орудовать плетью Огируяцу не сможет. Пальцы на обеих руках в кулак, хоть и сжимаются, но что-то уверенно держать, не способны. Такие вот дела.

— Ого… — не скрыла я собственного удивления. — А… Где господин эхисир?

— Сядь на место и ешь, а не то меня живенько на голову укоротят, — невесело улыбнулся Мальток. — В Трударке с проверкой он.

— Не укоротят, — принялась я за кашу, незамеченную мной ранее. — Я им не позволю.

— На счет этого… — как-то замялся надзиратель.

— Смело спрашивайте.

— А ответишь? — подозрительно спросил он.

— Вам? Конечно, — заверила я первого надзирателя, который мне понравился. Даже, несмотря на свою жестокую работу, он по-прежнему оставался человеком.

— Почему? — сильно удивился Мальток.

— Вы мне нравитесь, — ответила я, прожевав очередную ложку густой каши. Давно я такого не ела. Рабам обычно подавали постную похлебку да краюху серого хлеба.

— Удивительная ты все же… — едва слышно пробормотал надзиратель и уже громче сказал. — Почему ты не убежала отсюда? Силы в тебе не меряно.

— А! Вы об этом? Да тут все просто. Я слабая.

— А вот это уже голимая ложь, — проворчал мужчина. — Под покровом ночи. Выйти из комнаты, мол, в туалет. Пройти мимо охраны, они конечно парни справные, но против такой мощи не устояли бы. А дальше пару дней бесконечного бега и всё, свобода. Ради одной рабыни, маршрут не поменяли бы, — озвучил, загибая пальцы, мои собственные мысли и планы, Мальток.

— Ха! Это-то да, а куда дальше? — каша кончилась внезапно.

— Как куда? — не понял моего вопроса надзиратель.

— Ну, убегу я из лагеря, а дальше что?

— Ну… А… Свобода же… — все еще не понимал меня мой собеседник.

— А метка (магическое рабское клеймо)? Да каждый встречный-поперечный будет считать своим священным долгом вернуть сбежавшую собственность ее владельцу! Ну, или хотя бы голову принести, мол, отомстил за ваше попранное достоинство и все такое — где-то тут было яблоко.

— А, ты про это? — наконец дошло до Мальтока. — Так долгое воздействие на метку любого типа магии разрушает ее.

— В том-то и соль, — горько усмехнулась я. — Вы же знаете, что всех рабов проверяют на наличие даже мельчайших крупиц этой самой магии… Поэтому больше половины рабов нашего лагеря и щеголяет в кабаварах или, если проще, антимагических ошейниках.

— Да знаю, и чт… — взглянув на мою шею, осекся Мальток. — Ты не маг?!

— Ага, — улыбнулась я, вгрызаясь в, наконец найденное яблоко. — Даже родители были в шоке. У нас, знаете ли, многие обладают не то что одним талантом, а чаще всего все-таки двумя или тремя. У некоторых их так вообще пять!

— И все вакши… вакишики такие? — удивился надзиратель.

— Ну да, — ответила я. — Мы не люди, которые довольствуются только одним магическим даром. Для нас обыденность это когда в семье рождается ребенок с тремя талантами.

— Невероятно, — выдохнул Мальток. — Но… Но ведь даже с меткой можно уйти подальше… Даже в горы… И жить там! — все никак не мог успокоиться надзиратель.

— Да можно, — согласилась я, поудобнее устроившись на кровати. — Правда, это тоже не вариант.

— Почему?!

— В горах я смогу выжить только в шкуре зверя, но эт…

— Ну и ладно, главное же выжить! — перебил меня Мальток.

— Не согласна, — отрицательно покачала я головой. — Открою вам еще один наш секрет… Чем дольше вакишики находятся в образе зверя, тем больше они теряют человеческих воспоминаний. И порой вообще забывают, что когда-то были людьми.

— Как? — охнул мой собеседник. — Совсем?

— Да, — спокойно ответила я. — Поэтому вакишики стараются как можно реже использовать полную трансформацию и чаще орудовать все-таки оружием.

— Это, конечно, весьма обидно, но… Но по сравнению с жизнью… Я думаю, человеческие воспоминания ничего не стоят, — серьезно произнес Мальток.

— Не согласна, — тихо произнесла я.

— Что? Почему?

— Потому что каждый прожитый миг бесценен…

— И даже плохой? Болезненная рана? Неизлечимая болезнь? Безответная любовь? Смерть родных? Все это тоже бесценно?

— Да тоже, — весело ответила я. — И все из-за того, что если не будет таких печальных моментов, то мы не заметим и радостных.

— Я думаю это глупо, — стоял на своем надзиратель.

— Да возможно, — пожала я плечами. — Но вот в чем загадка… Мы, те, кто живет несколько сотен лет, дорожим каждой секундой своей жизни, стараясь запомнить все в мельчайших подробностях. А вы? Людям отведено все лишь пару десятков лет, а вы так бездумно раскидываетесь своей памятью. Предпочитая забывать все: и хорошее, и плохое. Ничего не цените и не любите. Все, что для вас важно — одномоментно. Вечность не для вас…

Из-за двери послышался громкий крик и детский плач. Уши моментально определили виновных — Огируяцу и, похоже, новенькая девочка. Когти моментально впились в ладони рук. Хвост бешено забил-замельтешил по кровати.

— Эхисар с эхисиром, вернуться часа через четыре, — как бы невзначай заметил Мальток. — И если решишь снова покалечить надзирателя, делай это хотя бы без свидетелей. Если тебя никто не увидит, то я прикрою. А если заметят, но не обессудь, своя шкура дороже.

— Да без проблем! — улыбнулась я и, подхватив протянутый надзирателем ключ, вышла из комнаты.

Долго искать причину если не всех, то многих моих бед, не пришлось. Выйдя на улицу, я, под удивленные взгляды рабов, прошла прямо к женским комнатам. В одной из них, той, в которой я и жила, были две женщины, штопающие одежду, и Огируяцу, заставляющий маленькую девочку делать ему массаж ног. Как сдержалась и не прибила его прямо тут — не знаю. Но увидев меня в дверном проеме, надзиратель вздрогнул и заметно побледнел. Рука, поднятая, видимо для удара, медленно опустилась. Не торопясь я прошла в комнату и, встав посередине, негромко сказала:

— Все вон, — как ни странно, но женщины подчинились. А вот девочка… Она так и осталась сидеть у ног Огируяцу, прямо, как собака.

— Ты, я смотрю, совсем от рук отбилась, — поганенько улыбнулся надзиратель. — Давно я тебя не порол, но это поправимо. Вот сей…

— Малышка, выйди-ка на пару минут, — обратилась я к девочке. Та, вздрогнув и испуганно посмотрев сначала на Огируяцу, а потом на меня, все-таки вышла.

— Ты же понимаешь, что это тебе так просто с рук не сойдет? — после того, как за девочкой закрылась дверь, спросил надзиратель.

— Не сойдет что? — улыбнулась я и тут же, за пару мгновений преодолев разделяющее нас расстояние, прижала его к стене, приподняв над полом. — Это?

А он тяжелее, чем я думала. Рука моментально заныла, напомнив мне о том, что перенапрягаться, не стоит. Огируяцу с ужасом в глазах смотрел на меня, видимо, ожидая расправы. Подставлять Мальтока не хотелось. Ведь именно ему достанется за то, что выпустил меня. В итоге, немного подумав, я со всей, доступной мне на данным момент, силы врезала ему в живот. Надзиратель, закашлявшись, упал на пол и пытался отдышаться.

— Запомни, Огируяцу, если ты еще хоть раз поднимешь на меня руку или упаси, тебя боги ударишь, то я убью тебя. Понял? — все еще валяясь у меня под ногами, мужчина согласно закачал головой. — А и да, девочку я забираю. Подойдешь к ней, тоже распрощаешься с жизнью.

— За меня отомстят, — слишком уж уверенно улыбнулся он. Стараясь не обращать внимания на то, что сказал надзиратель я, резко развернулась, и за пару шагов дойдя до двери, вышла.

У стенки, сидя на корточках, ждала та самая новенькая девочка. Никогда не питала любви к детям. Даже больше того, я их боялась. Вернее боялась причинить им вред, они же такие хрупкие — ужас просто! Но! Раз уж сказала, что буду за ней присматривать, надо не отлынивать, а приниматься за работу. Ведь когда я попала сюда, надо мной тоже взяла шефство Батрина — умная, добрая женщина. Смотрела за мной, учила, помогала… хотя и не обязана была, просто пожалела. Потом, после того, как спустя четыре года Батрина погибла в городе, была Ксида, тоже широкой души человек… Купили ее только, как раз через полгода после нашего знакомства. И уже затем я познакомилась с Ликтой…

— Кроха, — тихо позвала я девочку, — пойдешь со мной?

— С… С вами? — не веря, прошептала девчушка.

— Ага, — улыбнулась я. — Или предпочтешь делать массаж ног этому крет… диб… надзирателю?

— Нет, — уже смелее ответила она. — А вас не наругают?

— Пф, да пусть только попробуют. Ну что вставай и давай за мной.

— Хорошо, — улыбаясь, вскочила мелочь, и ринулась ко мне.

Выйдя из женских комнат, мы пошли к надзирательским. Зачем? Я хотела помыться, да и девочку после Огируяцу надо хорошо вымыть. Идти в душ я не горела желанием, там куча лишних и любознательных ушей. А недалеко от нашего лагеря, буквально в десяти минутах ходьбы, была речка — Висфирит. Ходить туда можно только под присмотром, что сильно осложняло выполнение моей задумки. Однако…

— Вон, видишь, того с пушистыми белыми усами? — шепотом спросила я у девочки. Надо хоть узнать ее имя, а то, неудобно, как-то.

— Того дядю, который кричит?

— Да, да, да, — закивала я головой. — Когда мы подойдем к нему, спроси то, что я тебе сказала.

— О! — заметил нас Мальток. — Ты уже не одна. Молодец! Надо же кому-то молодежь воспитывать.

— Дедушка надзиратель, а можно мы на речку сходим, а то от нас свиньей несет за версту? — добродушно спросила кроха, у мгновенно остолбеневшего с невероятно расширенными глазами, Мальтока. Я изо всех сил сдерживала смех.

— Хина!!! — спустя минуту заорал надзиратель. — Чему ты ее учишь?!

— Она ничему меня не учила, — принялась мелкая за вторую фразу, подсказанную мной. — Просто вы очень похожи на доброго дедушку. Вы же добрый?

— А? Я? Ну… — покраснел Мальток.

— Деда надзиратель, — гнула свою линию девчушка. Нет, определенно надо узнать ее имя, — можно нам на речку?

— Да, конечно, — совсем растаял Мальток. — Только дайте мне пару минут. Хина, а с тобой я вечером поговорю.

Собирать нам с крохой было особо нечего. Взяли одно большое полотенце, набор сменной одежды (каждому рабу их полагалось два), мыльный камень из ванной и расческу мою. Мальток тоже долго не копошился — схватил полотенце, мыльный камень, как и мы, да еще одного надзирателя такого же преклонного возраста, как и он сам. Из лагеря уходили под ошарашенными взглядами, как рабов, так и надзирателей.

Однако до Висфирита мы не дошли, свернули раньше. Гильдан, тот самый надзиратель, оказавшийся таким же добродушным, но ответственным человеком, как и Мальток, уверил нас, что всего в двадцати минутах пути от нашего лагеря, имеются горячие источники. Мы поверили и пошли за ним.

Гильдан оказался на редкость компанейским человеком, знающим много интересных, веселых, занимательных и даже поучительных историй. Так за разговорами мы действительно дошли до горячих источников, возле северного холма. Недолго думая мы с… Да когда же я узнаю ее имя?!

— Кроха! — крикнула я и, подождав, когда девочка развернуться ко мне, спросила. — А как твое имя?

Стоящие за спиной у малютки мужчины внезапно раскашлялись.

— Господин Огируяцу, сказал, что, так как я рабыня мне имя иметь не положено, — с грустью ответила девочка.

— Глупости! Эта жирная свинья сама не знает, что несет! — начала распаляться я.

— Хина! — не сдержался Мальток.

— Да ладно тебе, — похлопал его по плечу Гильдан. — Сам же прекрасно знаешь, что она права. Огируяцу не то, что рабы надзиратели ненавидят. Уж больно он скользкий. А вы девчата, при нас-то можете такое говорить, а вот при остальных не советую. Мигом с десяток плетей отхватите.

— Малышка, так как тебя все-таки зовут? — сделала я вид, что пропустила все мимо ушей. Гильдан усмехнулся в длинную почти до середины груди рыжую с сединой бороду.

— Ин, — потупилась мелкая.

— И всё? — удивилась я. Нет, короткие имена у нас конечно не редкость, но чтобы на столько!

— Да, — шмыгнула девочки носом.

— Тебя так мама назвала? — поинтересовалась я. Странно было бы увидеть мать, которая не любит собственного ребенка. У вакишики так не принято… А люди? Неужели всё-таки способны?

— Да, — потекли слезы по ее личику.

— Кроха, а знаешь, — интригующим шепотом начала я, — давай вот сейчас переоденемся, залезем в воду, и подумаем, что со всем этим делать.

— Угу, — энергично закачала головой кроха.

Недолго думая и не заставляя себя ждать, я мигом скинула верхнюю одежду и осталась в топе и шортах. Гильдан и Мальток, сильно удивившись моей прыткости, тут же поспешили за камень, поменять одежду на плавательную.

Мелкая тоже, утерев слезы, сняла кофту и штаны, оставшись в таких же, как у меня, но только размером меньше, шортах и топе.

Надзиратели степенным, даже княжеским шагом вошли в горячую воду. Найдя место, где вода не очень горячая, а терпимая к телу, Мальток позвал нас. Кроху пришлось поднять и передать Гильдану, забраться самостоятельно она бы не смогла. А потом… Потом я с разбегу прыгнула в самый центр.

Ругали меня долго и выразительно. От чистых ругательств надзирателей останавливало только близкое присутствие маленькой девочки. Будь мальчишка, выражались бы они еще поэтичнее.

Наконец упокоившись, мы блаженно замерли, стараясь не шевелиться лишний раз…

— Хина… — тихо позвала меня мелкая, нарушив всеобщую идиллию.

— Ась?

— А что с именем? — уже громче и смелее спросила кроха.

— Ничего, — пожала я плечами, однако заметив как посмурнела мелкая, пришлось дополнить свой ответ. — Хочу тебе новое придумать. Как ты на это смотришь? Хочешь?

— Да! — радостно заулыбалась девочка. Сердце неприятно кольнуло. Появилось, какое-то нехорошее предчувствие. Левая почка тоже не молчала, даже наоборот, она активно советовала бежать отсюда на все четыре стороны, не оглядываясь.

— Ну и ладушки, — ответила я и глубоко задумалась. Очнулась оттого, что на меня активно брызгали водой с ТРЁХ сторон! — Да тут я! Тут!

— Ну что там с именем? — поинтересовался Мальток.

— Есть одно на примете…

— Давай уже, не интригуй, — улыбнулся Гильдан. — Сердце у меня старое, может не выдержать.

— Ха-ха! — засмеялись все, даже сам рыжебородый не сдержался.

— Кроха, — позвала я девочку, — как тебе имя Элини? Тут даже твое имя есть, внутри…

— Мягкое какое, прямо как масло, — усмехнулся Мальток.

— Да уж, — недовольно пробурчал Гильдан, — но ей подходит. Хина, а это имя что-нибудь значит?

— Да, — ответила я. — Элини, значит, доверчивая.

— О! — непонятно чему обрадовался Гильдан. — Эй, мелкая, как тебе имя?

— Нравится, — серьезно, без капли веселья на лице ответила девочка.

— Бери, — также без смеха посоветовал ей Мальток.

— Хина, а можно оно станет моим? — с затаенным страхом спросила у меня кроха.

— В том-то и суть, — улыбнулась я. — Элини. Тебя зовут Элини.

— Да… — прошептала дев… Элини со слезами на глазах.

— Элини, иди ко мне, — позвал девочку Гильдан. Когда мелкая подплыла (для нее это место было все-таки глубоким, хорошо хоть плавать умела), рыжий надзиратель, набрав в соединенные лодочкой руки воды, полил на ее голову, приговаривая не то наставление, не то оберег. — Дитя, послушай меня. Имя тебе отныне Элини, что значит"доверчивая". Запомни это хорошенько, другого имени тебе отныне нет и не будет. И никогда не забывай, что доверять может только тот, кто чист сердцем, душой и телом.

Возможно все это представление сплошная фикция для малышки, но… Элини поверила — а это самое главное.

Долго задерживаться в этом поистине райском месте мы не могли, поднимут тревогу. Да и долгое воздействие на тело высоких температур пользы тоже не приносит, даже вредит.

Поэтому отдохнув вместе с надзирателями, я пошла, искать более прохладный источник. И через пару минут обрадовалась, обнаружив такой. Схватив в охапку грязные вещи и Элини с ее пожитками, мы пошли стираться и домываться.

Я бы конечно могла сама все сделать, но зачем? Чтобы в будущем мелкая выросла неженкой неспособной банально вещи постирать? Нет спасибо.

Так минут за тридцать мы управились со всем и, переодевшись в чистое, пошли к нашим сопровождающим. Мальток с Гильданом, видимо тоже подозревали, что из-за нашего долгого отсутствия будут проблемы, поэтому были уже при параде. Проверив, ничего ли мы не забыли, наша уже дружная кампания отправилась в лагерь.

Откровенно говоря, обратную дорогу я помню плохо. А все это, потому, что мы постоянно о чем-то болтали. И темы зачастую оказывались не просто не связанными, а прямо противоположными и нередко противоречащими друг другу. Вот последнее наше обсуждение хорошо помню — Гильдан утверждал, что из лагеря лучше бежать по северной дороге, через источники, а Мальток настаивал, что по восточной, мол, лучше густой лес, чем куча воды и плевать, что роща та Урочищем Абдора зовется, подумаешь. Для справки: Абдор это полумифическое, полуреальное существо. Что-то среднее между лосем (если тот в холке метра два), волком (таких же внушительных размеров) и, на сладкое, змеей. Как именно, боги умудрились совместить несовместимое мне, да и всем остальным ныне живущим, неизвестно. Вот именно, через это совсем не прогулочное место советовал бежать Мальток.

В чем-то я была с ним согласна: если Абдор существует — то беглецу не жить; а если нет — то с надзирателя тоже спроса не будет, кто в здравом уме сам, по собственной воле, пойдет в лапы к зверю? Верно, никто. Значит, раб был душевнобольным, а кому такие нужны, они же опасны для окружающих.

Весело смеясь и в шутку переругиваясь, мы прошли через главный вход, мимо шибко удивленных охранников.

Мальток и Гильдан, недолго думая, попрощались с нами, и пошли по своим, в высшей степени важным делам. Ну а нам с Элини, ничего не оставалось, кроме как развесить вещи сушиться и идти к Огируяцу за работой.

Наш свин-надзиратель обнаружен не был. Ни через десять минут. Ни даже через час… Впервые я не на шутку испугалась, только пока не поняла чего именно. То ли того, что Огируяцу пропал. То ли того что я ему в этом не"помогла". Словом, я была на нервах. Элини, видимо, переняв мое не самое радужное настрое, тоже ходила мрачнее тучи…

Послав подальше запропастившегося черт знает куда надзирателя, мы с мелкой пошли собирать фрукты. Деревьев в арендуемом саду было предостаточно, поэтому отвлеклись мы от этого поистине увлекательного занятия только когда услышали крики и магические взрывы. Что происходило в самом лагере для нас оставалось загадкой. Элини, покрепче прижав маленькую, но увесистую корзиночку к груди, придвинулась поближе ко мне. Что делать в такой ситуации я не знала. Идти обратно глупо, убьют либо свои, либо чужие. Однако кто именно решил напасть на имперскую собственность, оставалось большой загадкой. Такие люди должны быть отчаянными смертниками. Всё решил случай…

Найдя небольшую ямку в корнях деревьев, я заставила, отчаянно упирающуюся Элини, залезть туда. Девочка очень боялась остаться одной, и я ее понимала, сама через такое прошла. Но другого выхода у меня не было.

— Хина, — дернула меня за рукав кроха, когда я почти заложила верх ее укрытия сухими ветками, — пообещай, что вернешься за мной?

Сердце неприятно кольнуло. Точно так же я просила брата не забыть про меня, точно так же он прятал меня, спеша на помощь или хотя бы на разведку… Человеческий ребенок взрослеет медленнее и пора бы понять, что передо мной не вакишики пяти лет с разумом десятилетнего… А маленькая девочка с золотыми волосами до плеч и невероятно красивыми светло-карими глазами, которые сейчас неотрывно следят за мной, ожидая ответа.

— Вернусь, — твердо ответила я. — Обещаю.

И слегка подтолкнув Элини, полностью спрятала эту конуру хворостом. Возвращаться не хотелось, но… Но в лагере было всё: два сапфира случайно найденные мной в пещерах; золотое кольцо, которое я стащила у Огируяцу, пока тот не видел, да и забыл про него. А самое главное так это, то, что магические метки с меня и Элини может снять только эхисар или на крайний случай эхисир.

Да, знаю, наивно полагать, что они вот так согласятся избавить нас от рабского клейма, но… Если у нашего лагеря не будет и шанса справится с разбойниками, думаю, Тагальтек с Хошетом все-таки пересмотрят свое отношение к жизни.

До лагеря я добиралась не долго, минут семь от силы, а дойдя до ближайшего здания — надзирательских комнат — спряталась позади него. А там… В лагере творилось, что-то с чем-то. Земля дрожала, воздух вибрировал, вода кипела, огонь рычал! Маги всех мастей и калибров соревновались между собой в умении использовать, предназначенные им высшими силами, стихии. Кто-то бился в рукопашную, кто-то с использованием холодного оружия всевозможных видов и размеров. Идти туда не хотелось… в человеческом виде не хотелось. Но огромный снежный барс вызовет намного больше вопросов, нежели обычная испуганная рабыня.

Долго размышлять над способом проникновения внутрь времени не было, поэтому я аккуратно, перебежками, двинулась мимо здания надзирательских комнат к женским апартаментам.

Не заметить меня было невозможно… Боевой топор огромных размеров врезался в стену прямо перед моим носом — до нужного мне места оставалось метров пятнадцать. Резко повернувшись направо, я уперлась в широченную грудь, облаченную в кожаную броню.

— Эй, сладкая, — протянул противный голос откуда-то сверху, — не хочешь немного поразвлечься? — огромная и, по всей видимости, грязная рука легла мне на плечо. — Я буду нежным, обещаю.

Надоело. Каждый считает, что рабыня это нечто среднее между служанкой и безотказной, доступной в любое время девкой! Я слишком долго все это терпела! И, похоже, боги услышали меня и дали шанс все исправить. Что ж не будем их расстраивать и разочаровывать.

Медленно, с игривой улыбкой на губах, я подняла голову. Мужик, похоже, не ожидал, столь быстрого согласия, даже челюсть вон уронил. Однако придя в себя, резво принялся стягивать свои штаны.

Усмехнувшись, я подалась вперед, укрепляя зрительный контакт. Когда между нашими лицами осталось всего пара сантиметров… Тихий шепот… Всего лишь одно слово… Одно единственное… И абсолютно безжизненное тело упало к моим ногам.

Перешагнув через труп, я рванула к себе.

Добравшись до комнат без приключений, я принялась перекапывать свои немногочисленные пожитки. Найдя искомое — я тут же напялила на себя второй комплект одежды (поверх первого естественно), сунула камешки в карман, и направилась к выходу. Немного не дошла… В дверном проеме стоял Мальток. Тяжело дыша, еле переставляя ноги и зажимая рану на голове, он прошел вперед и буквально упал мне на руки. Уложив надзирателя на ближайшую койку, я собралась разорвать пару простыней для перевязки Мальтока, но была остановлена.

— Хина, беги, — надзиратель закашлялся кровью, и его темно-зеленая форменная одежда стала багровой от крови в области живота.

— Мальток, что за чушь ты несешь? — шипела я от злости и бессилия.

— Беги девочка, — тяжело задышав, он откинулся назад. — Нас предали. Уходи.

— Кто? — прорычала я.

— Оги… — надзирателя снова скрутил кашель.

— Огируяцу? — спокойно поинтересовалась я, заново налаживаясь его перевязать.

— Да, — прошептал мертвенно-бледный Мальток и забылся в бреду — Гильдан… в спину… говорил… Элини…

— Мальток! — встряхнула я его. — Не отключайся! Я спасу тебя!

— Не надо, — уже более спокойно и внятно сказал надзиратель. — Никто из нас не умрет своей смертью. Бери Элини и уходи. Не теряй зря время.

— Мальток, я…

— Пошла прочь! — заорал надзиратель, перебив меня.

Из комнаты я вылетела, как не знаю кто. И тут же встретила того, кого меньше всего ожидала увидеть.

— Где этот недобиток? — поганенько улыбаясь, спросил Огируяцу.

— Знаешь, — внутри все замерзло. Не было больше страха. Не было больше осторожности. Осталось только ненависть. — Я ведь тебе уже это говорила, да?

— О чем ты?

— О том, что если ты и умрешь, то только от моих рук, — во рту пересохло. Зверь пробудился и просился, нет, даже рвался на охоту. Десять лет. Мой барс молчал и"спал"слишком долго. Но и сейчас еще пока не время. Пока…

— Мерзавка! — бросился на меня мой бывший надзиратель.

— Хотя нет, — усмехнулась я, легко увернувшись от этого неуравновешенного предателя.

— Заткнись, — кряхтя, поднимался с пола Огируяцу.

— Я к тебе даже не прикоснусь, — брезгливо отряхнула я руки. — Но умрешь ты по моей прихоти.

— Да пошла ты! — снова двинулся на меня предатель.

— Твоё сердце. Тук-тук, тук-тук, — начала я, постепенно ускоряясь. Огируяцу остолбенел и с ужасом смотрел на меня, — Тук-тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук. Стоп, — надзиратель все так же со страхом глядя на меня, упал на колени и стал хвататься за грудь, — И снова, тук-тук, тук-тук, тук-тук.

— Ты маг слова? — стоя на коленях, спросил у меня он. Я лишь кивнула. — Не может быть! Вас же всех перебили! Но как?! Почему без ошейника?!

— Магия слова, — начала я объяснять ему как ребенку, прекрасно понимая, что сейчас не самое удобное для этого время, — это не магия в том смысле, в котором все ее понимают. Слово — самая сильная энергия в мире! Маги стихий должны родиться с определенным видом энергии. Проще говоря, маг, родившийся с энергией солнца внутри, никогда не сможет управлять водой или растениями. А слово… Чтобы управлять, словом нужна только воля! И полное понимание то, что то, что ты говоришь становиться былью. Знаешь, вот сейчас слушая все это, я впервые в жизни поняла то, что ничего не понимаю.

— Маги слов. Белоручки. Павшие небожители, — со злостью перечислял Огируяцу названия для таких как я. — Вас убили всех! И ты тоже скоро отправишься к своим поганым родственничкам! Что ты не поняла? Маги слов управляют не энергией, а собственными волей и верой!

— Спасибо, — зло улыбнулась я. — Но тебя уже ничто не спасет.

— Я умру, как герой, избавивший мир от такой твари, как ты! — бешено заорав, этот предатель, уже в который раз бросился на меня.

— На колени, — тихо и спокойно отреагировала я. Огируяцу, как подкошенный упал передо мной. — У тебя нет голоса, слуха, обоняния, — с каждым моим словом, Оги, терял часть себя. — Зрения, — бешено заколотил он руками по полу. — Жизни, — последний раз, нервно ударив рукой, его тело обмякло и упало.

На всех парах я рванула на выход. Выбравшись наружу, я не сбавляя скорости, побежала в сад, за Элини.

Сегодня, наверное, все-таки не мой день, по другому объяснить, навязчивое желание окружающих мешать мне на каждом шагу, я просто не в состоянии! На очередном и последнем, к слову, повороте меня, защищая от летящих сосулек, бесцеремонно сбили и затащили в надзирательские комнаты.

— Хина! — кто-то сильно, но ласково впечатал меня в свою грудь.

— Господин эхисир, не могли бы вы меня отпустить. Дел, знаете ли, невпроворот, — пробурчала я, пытаясь выбраться из объятий, которые больше походили на тиски.

— Ого! — удивился Тагальтек и почти сразу же отступил от меня. — А ты стала смелее. Неужели заодно с ними?

— О… О чем вы? — пятясь, прошептала я.

— Так ты не в курсе? Нас предали. Стражу перебили буквально за пару минут. Нас с Эрэдом загнали сюда и, наверное, живыми не выпустят. Ну, про то, что всех рабов убили, говорить думаю, не стоит, — язвительным тоном проговорил эхисир.

— Отстань от нее Тиури, — тихо прошептал эхисар из дальнего угла.

— Почему вы не наколдуете свет? Ничего же не видно, — возмутилась я темноте.

— Потому что ни у одного из нас не осталось сил! — практически прокричал мне в лицо Тиури.

— Не ори ты так… Голова гудит… — тихим голосом шелестел Хошет. — Кстати, Хина, что ты тут делаешь?

— Пытаюсь покинуть лагерь.

— Иди сюда, — спустя пару напряженных минут, за которые дверь принимались трижды высаживать снаружи, произнес эхисар. Меня долго упрашивать на этот раз не пришлось. Я на ощупь дошла до эхисара. Хошет схватил меня за руку, запястье мигом зажгло. — Ты свободна. Иди…

Очнулась от радости я уже у двери. Выйти я могу без проблем. Собственно говоря, при огромном желании я могу сравнять этот лагерь с землей, но выдавать себя не хотелось бы. И Элини еще с меткой… Словом несколько секунд я искала для себя оправдание, чтобы помочь Тиури и Эрэду. Не определившись с конкретной причиной, решила действовать по наитию.

— Эрэд Хошет, — всё так же стоя лицом к двери, обратилась я к эхисару, — пообещайте снять метку с Элини.

— Хах… Кха-кха… — пытавшись засмеяться, закашлялся Эрэд. — Я бы с радостью, но не могу даже встать.

Я сосредоточилась, думая, что именно им раскрыть: зверя или силу? За столько лет спячки и то и другое заржавело и может дать сбой. Еще пара минут размышлений, и треснувшая дверь помогли найти верное решение.

Полностью расслабившись, я обратилась к зверю… Мой барс, словно того и ждал — сначала недоверчиво мурлыкнув, он через пару мгновений уже бешено зарычал, находясь в темной комнате вместе с двумя, мгновенно обнажившими оружие мужчинами. Тагальтек, отступив ближе к Хошету, двумя руками держал огромную алебарду с копьеподобным вторым концом, про невероятно большой, но при этом элегантный топор на другом конце говорить даже не стоит.

Хошет, несмотря на свое плачевное положение — внезапно усилившиеся чувства, оглушили запахом крови, невероятно тихим больным голосом и бледным лицом эхисара — держал в руках два парных меча шуангоу. Попытавшись вернуться к человеческой речи, я лишь добилась невнятного рычания.

— Ярр варс не трррону, — наконец, справившись с собственным речевым аппаратом, произнесла я. — Хошет, кровь у тебя больше не идет да и боли нет. Рана вон заживает сама по себе, так что вставай, — вложив как можно больше силы в свои слова, произнесла я.

— Хина, это ты? — удивленно спросил эхисир, продолжая держать алебарду наготове.

— Даррр, яр, — прорычала я в ответ, совсем не от злости.

— Невероятно, — выдохнул Тиури. — Будучи настолько сильной, ты никогда не пыталась сбежать? Что же у тебя за нервы…

— Не время, — получилось более внятно. — Вы оба садитесь верхом на меня и крепко держитесь. Придется прорываться.

— Хина, это глупо, — как всегда спокойно ответил Эрэд. — Уходи одна, а мы их задержим. Ну что Тиури, умрем как герои?

— Да запросто. Ради такой, как она и жизни не жалко, — улыбнулся Тагальтек поудобнее перехватывая свое оружие.

— Я вам больше не подчиняюсь, — угрожающе начала я, зверь все сильнее и сильнее злился, требуя охоты и крови. — И раз уж так вышло, что из всего этого проклятого лагеря только я одна способна вас вытащить, то уж будьте любезны меня слушать и подчиняться! — я наступала на эхисира, отступавшего к эхисару. — Быстро убирайте клинки и садитесь верхом. На вакишики магия не действует, как впрочем, и различное холодное оружие. Так что ваши зубочистки мне абсолютно не страшны, а вот мои клыки и когти для вас сродни мечам самой лучшей ковки. Так что живо садитесь мне на спину, пока у моего зверя совсем не снесло крышу и иммунитет к магии, который распространяется на вас, — немного приврала, спасибо силе, — не перестал действовать!

— Хо… Хорошо, — заикаясь, проговорил Тиури и его алебарда, засияв зеленым, уменьшилась до размера серьги, которая была тут же возвращена на место, то есть в правое ухо эхисира.

— Ты совсем другая сейчас, — тихо обронил Эрэд и мечи с легким лиловым сиянием осыпались блестящей пылью к ногам эхисара, оставив после себя только два кольца на указательных пальцах обеих рук.

— Отлично, — вздохнула я, прося барса вытащить из лагеря этих двух полудурков и бежать за Элини.

Присаживаться я сочла ниже своего достоинства, поэтому просто ждала, пока двое чрезвычайно сильных, невероятно спортивных и ужасно заносчивых мужчин сядут мне на спину. Тиури и Эрэд долго испытывать мое терпение не рискнули, и уже через две минуты я ощутила совсем не приятную тяжесть. Тащить на себе почти два центнера оказалось для меня весьма проблематичной задачей. Однако долго ждать и размышлять над тем, что я могу, а что нет, времени тоже нет. Барс уже довольно мурчал, чувствуя запах крови и убийства из-за двери.

Контроль был отдан коту и тот себя показал во всей красе. Дальнейшие события я видела как бы не своими глазами, а со стороны. Довольно-таки сложно объяснить, как тело вакишики делят между собой человеческая и животная половины души. Миказу мне рассказывал, что из-за того что души людей и зверей сильно различаются, боги совместными усилиями создали специально для нашего народа своеобразный сосуд душ, который связывает две абсолютно непохожие друг на друга частички в единое целое.

Вакишики называют этот сосуд — внутренним миром, в который мы погружаемся, трансформируясь в животное. У моего брата это был водопад с огромной поляной вокруг. Миказу говорил, что зверя, которого мы встречаем во внутреннем мире надо приручать или попытаться подружиться… Но… Как бы сильно вакишики не верили в своего зверя — все их бояться. Поэтому многие каждый раз, призывая своего зверя, ведут с ним непрерывную борьбу за контроль тела, чтобы животная часть души не захватила и не поглотила человеческую часть.

Мой брат со своим волком подружился, непонятно как конечно, однако он никогда с ним не воевал. Все их разногласия они решали во внутреннем мире моего брата. А вот папа… Он заковывал в цепи своего медведя, чтобы полностью подчинить его и овладеть его силой. Откуда цепи? Все просто для своего внутреннего мира каждый из нас бог и может создать, что угодно. Вот у мамы, например, был с белкой своеобразный договор — животинка не пытается ее захватить, а мама раз в три дня отдает весь контроль над телом белке, которая веселиться от души целые сутки. Ну а мне и тут повезло…

После моего рассказа о том, что мой внутренний мир это сплошная чернота и полное отсутствие чего-то, Миказу чуть не поседел. В своем сосуде я вижу барса и себя, больше ничего нет. Кромешная тьма, отсутствие пола, потолка, дверей и окон… Но при этом мы по чему-то ходим и на что-то садимся.

И вот сейчас я нахожусь тут одна, барс исчезает, каждый раз, когда контроль переходит к нему. А если контроль у меня, то пропадаю отсюда естественно я. Видеть, что происходит там, снаружи, очень просто — стоит только сосредоточиться на этом желании и вот — видишь все, только слегка в тумане.

Выбив дверь напавшие на лагерь разбойники и не предполагали, что на них бросится огромный барс с длинными когтями, оскаленными клыками и двумя наездниками. В нас тут же посыпались всевозможные заклинания. Даже те, кто магией не обладал, вступили в дело с какой-то невероятной одержимостью. Стрелы из луков, ядовитые дротики, метательные ножи, просто ножи, копья, даже мечи, топоры и молоты. Люди в своей ярости и ненависти неудержимы. Я не одну сотню раз возблагодарила богов за непробиваемость шкуры вакишики и полный иммунитет к магии не будь их, нас бы уже нашинковали и поджарили не один десяток раз.

Вот мы, несмотря на постоянные атаки, достигли леса. Вот уже преодолели его половину, но навязчивые преследователи нас все еще не покидали.

Прежде чем мы добрались до того самого сада, где я спрятала Элини, прошло не меньше десяти часов. Оно и понятно — мы петляли, как пьяный, косоглазый заяц. Думаю любой следопыт, все-таки рискнувший нас преследовать — уже на втором метре нашего пути — сошел бы с ума и молил о смерти.

Наконец-то знакомые места.

Барс почуяв, что я успокоилась и расслабилась, вернулся ко мне и немного отойдя, лег и прикрыл глаза. Я стояла, как вкопанная и не могла понять — почему такой мощный зверь без каких-либо условий так просто отдает мне контроль над телом и всячески помогает. Десять лет он никак не проявлял себя, словно бы понимая, что это опасно для меня. Ждал, ничего не просил, не пытался забрать себе и поглотить человеческую душу. Почему? Ответа у меня нет. Хотя… Глаза защипало, но я даже не пыталась сдержать свои слезы. Мой ирбис был не просто орудием войны — он всегда был частью меня, другом, родственником, а возможно и кем-то большим…

Не думая, что делаю, я рванула к огромному пятнистому спящему коту. Барс то ли заметил, то ли почувствовал мое движение и сел, удивленно наблюдая за мной. Ни капельки не испугавшись, я кое-как обняла его за шею. Кот был в шоке. Я рыдала непонятно из-за чего. Столько времени прошло с тех пор, как я впервые его тут встретила и до сих пор ни разу не поблагодарила. Стало стыдно. Даже имени ему не дала, считая просто инструментом.

— Знаешь, — хлюпнула я носом, — а ведь за двадцать лет, я даже имени тебе не придумала.

Кот мотнул головой и, стряхнув меня, удивленно уставился, словно бы не понимая, что я несу. Наклонив голову набок, он внимательно смотрел мне прямо в глаза, как бы желая узнать, что же именно я хочу сделать.

— Котенок, — ласково потрепала я его за левым ушком, — теперь ты больше не будешь безымянным оружием, — барс заметно напрягся и, подавшись вперед, боднул меня в грудь. — Я наконец-то сподобилась его тебе придумать, — кот смотрел на меня расширенными глазами, полными надежды и недоверия. — Как бы пафосно это не звучало, но… Отныне и впредь твое имя Сацуран. Рад?

У барса сначала помутнели глаза и он начал заваливаться набок, я тут же попыталась его поймать, но, увы — шестьдесят пять килограмм даже в сказках вряд ли удержат четыреста с лишним. Однако буквально через несколько мгновений — коснуться пола я не успела — его фиолетовые глаза яростно сверкнули и, выгнувшись немыслимым образом, барс прижал меня к земле, нависнув сверху, скаля клыки. Правда, это было больше похоже на улыбку… Не успев испугаться, я смотрела прямо на него, Сацуран же лизнул мне лицо, а потом, прихватив за кофту на левом плече, поднял меня и посадил. И возможно мне показалось, но сейчас кот казался еще больше. Сацуран, посмотрел на меня, принюхался и подтолкнул в спину, что-то вроде:"тебе пора, люди ждут".

— Хорошо, хорошо, — заулыбалась я. — Уже иду. И да, жди меня, Сацуран.

Сосредоточившись на своем теле и различных ощущениях, я вновь оказалась там, снаружи. Мы стояли на небольшой поляне, между деревьев и прекрасно видели зарево догорающего лагеря. Мне пришлось сильно постараться, чтобы вернуть себе человеческий облик — ведь ты так легко привыкаешь к усиленным во множество раз чувствам окружающей реальности.

— Наконец-то ты стала человеком, — расслабленно вздохнул Тагальтек. — Мы уж думали, что всё, потеряли тебя.

— Невозможно. Без моего желания это невозможно, — шутить настроения не было. Даже сейчас я чувствовала приторный запах крови.

— Это, что-то невероятное! — удивился, Эрэд разглядывая свою рану. Откровенно говоря, я его прекрасно понимаю. Когда у тебя отсутствует часть тела вместе с некоторыми органами, а ты вместо того, чтобы покорно лечь в могилку, живешь назло костлявой, начинаешь верить в чудеса.

— Элини! — негромко позвала я, не обращая внимания на восторженного Хошета.

— Ты уверена, что она здесь? — спустя пару минут тишины спросил Тиури.

— Да уверена, — резко ответила я. — Элини!

— Хина, возможно, она ушла отсюда, ведь тебя долго не было, — подойдя и положив мне руку на плечо, сказал Эрэд.

— Она тут, — уверенно сказала я и тут же прислушалась к своим чувствам. Из-за ветра кроны деревьев шелестели, и ничего не было слышно. Запахи гари, алкоголя, крови и еще чего-то полностью перекрывали запах Элини. Я раздраженно пнула ногой ближайший склад веток. И почему я не могу найти этот чертов схрон с маленькой испуганной девочкой именно сейчас!

— Нам надо уходить, — твердо сказал Тагальтек. — Здесь слишком опасно.

— О! Я полностью согласна с этим! — сладковатым голосом начала я. — Ведь, именно здесь находится злая, бешенная, беспокоящаяся вакишики, способная при желании сравнять с землей весь этот долбаный лагерь со всеми его безмозглыми обитателями!

— Тиши, тише, — замахал руками Эрэд. — Мы знаем это. Но, ты же сама видишь девочки здесь нет.

— Элини!!! — крикнула я, наплевав на всю конспирацию.

В ближайших кустах зашумело, и на свет вывалилась чумазая девчушка, размазывая сопли и слезы по лицу:

— Хина! — спотыкаясь, бросилась она ко мне. — Я тебя ждала, ждала, а потом… Я думала, что ты уже не вернешься…

— Боги! Почему ты не отзывалась? — пыталась я успокоить, рыдающую кроху.

— Всё? Мы можем идти? — нетерпеливо переминался с ноги на ногу Тиури.

— Нет, не можем, — спокойно ответила, не чувствуя никакой опасности. — Эрэд Хошет, снимите метку с Элини. Вы обещали.

— Это просто… — не мог подобрать слов, пораженный моим нахальством бывший эхисар. — Ты серьезно?!

— Да. В противном случае мне придется заставить вас сделать это, — настроена я была весьма решительно.

— Хорошо, хорошо, — согласно закивал головой Эрэд. — Как только я это сделаю, мы сможем уйти отсюда?

— Да, — Хошет тут же взял за руку, сидящую у меня на коленях девочку. Малышка вздрогнула, зашипела и когда ее, наконец, отпустили, снова вцепилась меня. — Прекрасно. Тогда мы уходим. Всего вам хорошего, господин Тиури Тагальтек, господин Эрэд Хошет.

Произнеся прощание, я подхватила Элини на руки и отправилась в противоположную лагерю сторону. Могла бы позвать на помощь Сацурана, который каждый раз слыша свое имя, произнесенное мной мысленно или вслух, блаженно урчал, но он должен отдохнуть.

— Что?! — завопил раненным оленем Тагальтек. — Хочешь сказать, что всё, наши пути расходятся?!

— Да. Именно так, — серьезно ответила я, остановившись, но не повернувшись.

— Хина! — вновь вспомнив, как рычать и командовать, яростно зашагал ко мне Хошет. Элини задрожала.

— Мне абсолютно безразличны вы, ваше мнение и ваши действия, — резко повернулась я и с вызовом посмотрела на эхисара. — Если я посчитаю, что вы способны нанести вред мне или моим близким, я вас убью.

— Ты, правда, сможешь меня убить? — спросил пораженный эхисар.

— Да, — уверенно ответила я.

— Стоп, стоп, стоп! — встал между нами Тиури. — Эрэд, ты прекрасно знал, что так и будет, стоит ей стать свободной! А ты, Хина, ну зачем так серьезно и прямолинейно все говорить! Мы все уже поняли, насколько ты сильна, однако… Ладно, закончили. Хина, извини, но не согласишься ли ты быть нашей спутницей некоторое время. Клянусь своей честью, что ничего противоправного с нашей стороны не будет.

— Хорошо, — немного подумав ответила я. Честно говоря малость поразмыслив я пришла к выводу, что путешествовать до того места, куда я собралась, в сопровождении двух довольно-таки сильных мужчин, намного безопаснее.

— Спасибо, — облегченно ответил Тиури.

— Тогда в дорогу. Путь обещает быть неблизким, — улыбнувшись, сказала я и первой пошла вперед. Путешествие домой и правда будет долгим.

Глава №5.

И все-таки нас выследили.

Случилось это весьма неожиданно. Мы уже три дня отходили от лагеря и тем самым углублялись в лес, находившийся южнее него. Тиури и Эрэд постоянно спорили по поводу того, что я выбрала самую неудачную дорогу. Однако послав их пару раз подальше и предложив идти своим путем, они быстро смирились с неизбежным и продолжили молча выполнять роли охранников. Элини ни на шаг не отходила от меня и как огня боялась наших сопровождающих.

Дом. Не знаю, почему я решила вернуться, но что-то тянуло и торопило, что-то неумолимо и настойчиво гнало меня обратно. Туда, где десять лет назад я потеряла всё. Сердце было неспокойно и требовало немедленно воспользоваться своей силой, чтобы тут же перенестись в поселение моего клана — Фарлотт. Но раскрывать все карты сразу я не хотела, даже, несмотря на ноющую душевную боль.

Так вот на третий день нашего путешествия мы как раз прокладывали дальнейший путь по на память нарисованной, Тагальтеком карте. Честно говоря, я была поражена — используя магию, он линиями света прямо в воздухе изобразил невероятно подробную карту местности, которая, к сожалению, заканчивалась, где-то в ста семидесяти милях от моего дома.

И как раз в тот момент, когда мы наконец-то определились по какой дороге идти, из леса выскочило сразу семь разбойников, тех самых, что напали на лагерь. Узнала я их исключительно по одежде наших надзирателей, которую те спёрли. Эхисар еще не совсем окрепший был соратником ненадежным, а вот Тиури завалил троих и это только голыми руками. Почему он не воспользовался оружием, я так и не поняла, он, конечно, пытался позже объяснить, что-то про магию, ее нехватку и прочее, но, увы, успеха это не принесло. Четверых уложила я, используя ловкость и тихий шепот силы. И как только все было кончено, я наконец поняла, что меня беспокоило все время нашей схватки — Элини, всё видела. Абсолютно всё…

Девочка, к всеобщему удивлению, пришла в себя быстро — полностью опустошив свой желудок за ближайшими кустами и умывшись, она снова пошла рядом со мной. Единственное, что поменялось в ней, так это взгляд — он был больше не детский, а серьезный и даже взрослый. Мне было ее жаль, слишком рано ребенку пришлось расстаться с радужным представление мира.

Сейчас с момента нашего «триумфального» ухода из лагеря прошло уже десять дней.

— Хина, а можно вопрос? — поинтересовался уже полностью здоровый эхисар.

— Сейчас не самое удобное время, — прокряхтела я, балансируя на двух скользких камнях и вытаскивая из воды сеть (собственного изготовления) с рыбой. Тагальтек ушел на охоту, Хошет занялся лагерем и еще чем-то, ну а мне пришлось примерить на себя роль рыболова, благо сеть эхисир сплел еще позавчера — ума не приложу, из чего и как у него это вышло.

— Давай помогу, — тихо сказал Эрэд и, не слушая мои возражения, перехватил одной рукой всю сеть разом, а второй поддерживал меня за талию, чтобы я раньше времени не искупалась.

Быстро вытащив на берег наш, довольно-таки немалый улов, эхисар (никак не могу отвыкнуть его так называть) быстро добил бедных рыбок, ударом о камни и, схватив уже не трепыхающихся жертв наглого браконьерского произвола, пошел в лагерь.

— Я буду через час. Хочу помыться, — крикнула я ему в спину. Мужчина не останавливаясь, лишь кивнул.

Честно говоря, я думала, будет хуже.

Однако мужчины держали данное нам слово, и никаких поползновений в мою и тем более Элину сторону не было. Конечно, мы не общались как старые друзья и были в постоянном напряжении, но это только первую неделю. Нам всем помогла найти общий язык маленькая девочка. Элини, проведя в рабском лагере всего пару дней, еще не пропиталась той жизнью настоящего бесправного человека, а потому быстрее шла на контакт с чужими людьми. А так как и у Тиури и у Эрэда внешности были весьма располагающими к себе, то и эти двое в конечном итоге все-таки добились того, что девчушка начала им верить.

Я же, постепенно отходя от, казалось бы, вечного сна, возвращалась к прежней себе — безбашенной, но при этом весьма рассудительной; смелой, но понапрасну не рискующей, глупой, но о многом хорошо осведомленной. Словом, свобода каленым железом выжигала из меня рабские повадки. Постепенно перейдя на «ты», мы начали много и часто разговаривать. И всё же, какой-то барьер между нами все равно оставался и сильно мешал дальнейшему развитию наших дружеских отношений.

— Хина, вода еще холодная. Даже, несмотря на летнюю погоду, здесь в самой чаще и в тени деревьев она не прогревается достаточно хорошо, — нравоучительно произнес Тиури, выходя из-за деревьев.

— Холод волнует меня намного меньше блох, — не оборачиваясь, ответила я и вновь погрузилась с головой в воду. Уши и человеческие и звериные моментально обожгло холодом изнутри. Пришлось вынырнуть и немного помахать головой.

— Я же говорил, — тихо прокомментировал мои действия эхисир и, судя по шелесту травы, сел на землю.

— А вам не говорили, что подглядывать за женщинами во время купания, как минимум неприлично, — смотря на огромное дупло (левая почка, активно скандировала, о том, что оно нам еще пригодиться) на противоположном берегу небольшого озера, заметила я. — А как максимум это чрезвычайно сильно компрометирует саму даму.

— Ну, если ЭТА дама, согласна, то я готов понести ответственность за свои в высшей степени наглые и грубые действия немедленно, — серьезно ответили мне и в нос тут же ударил запах крови. Оборачиваться не стала и так понятно, что мужчина принялся разделывать свою добычу и при этом самым удобным местом для свежевания трупа посчитал берег, где принимает ванну девушка. Манеры высокопоставленных особ мне никогда не понять…

— Дама согласна, — высокомерно произнесла я и почти сразу же пожалела об этом. Вода вокруг, забурлив, разошлась в стороны, оставив меня стоять на песчаном дне озера абсолютно без одежды. Хвост и руки мгновенно прикрыли стратегически важные места. Ну а от немедленной смерти, Тиури Тагальтека, спасли мои бешено стучащие друг о друга зубы, из-за которых я не то, что мучительной гибели пожелать не могу, банально рот закрыть уже проблема — губы прикусывала вместе с языком.

— Даже сейчас? — горячее дыхание обожгло шею. — Свободной ты мне нравишься еще сильнее, — левая рука эхисира, вольготно устроилась поверх двух моих. — Готов искупить свою вину в полной мере, немедленно, — вновь повторил эхисир и вторая его рука, медленно обвила мою талию.

— Тиури Тагальтек, — наконец, справилась я со своими зубами, — думаю, мне не стоит напоминать о том, что несколько дней назад, вы поклялись своей честью не трогать нас.

— Конечно, помню. Ничего глупее я в жизни не говорил.

— Поздравляю, — язвительно прошипела я, все еще смотря четко на другой берег. — Слова клятвы вам озвучить или…

— Нет необходимости, — мгновенно перебил он меня. — Но позволь объяснить. Слово"противоправный"обладает довольно-таки размытым понятием.

Мои ножки замерзли стоять на холодном и мокром песке, ну а те места, что были открыты и вовсе окоченели. Но! Вопреки всему, мне совершенно не хотелось его отталкивать. Даже наоборот, было огромное желание прижаться посильнее и так и стоять здесь! Подобные мысли напрочь лишили меня дара речи. Чтобы я да по собственной воле согласилась на такое?!

Попытка выкрутиться успехом, естественно не увенчалась, как, в общем, и вторая и третья…

— Прекрати трепыхаться! Делаешь только хуже, — охрипшим голосом прошептал Тиури.

— Да я уж чувствую! — проговорила я, замерев на месте. — Мне холодно.

— Могу согреть, — любезно отозвался Тагальтек.

— Верните воду, этого будет вполне достаточно.

— Ты такая непробиваемая! Просто ужас! — возмутился Тиури, но отпустив меня и вернувшись на берег, расколдовал воду. Жидкость, вновь почувствовав свободу, сошлась и чуть не утопила меня! Всплыв на поверхность и костеря на все лады эхисира, я принялась смывать с себя следы животной крови (романтик, вашу мать!). И каково же было мое удивление, когда я обнаружила, что вода была теплой и даже горячей!

— Благодарю, — крикнула я в спину удаляющемуся мужчине. — Но только за воду!

— За остальное, ты поблагодаришь меня позже, — смеясь, ответил белобрысый нахал.

Еще немного побултыхавшись я с помощью силы высушилась, выйдя на берег. А потом и оделась.

Аппетита у меня не было, поэтому я просто осталась на берегу и думала над тем, куда нам лучше заглянуть. До Фарлотта дорога неблизкая, а потому у нас на пути уже встречались различные города и деревни. Однако только сейчас мы решили навестить людей и купить некоторые вещи и предметы. Идея это была не моя, но я сочла ее разумной и поэтому мы двигались четко к жилым местам.

— Хина! — вновь появился Тиури. — Почему ты не пошла обедать?

— Потому что я думаю, куда нам идти дальше, — спокойно ответила я, не оборачиваясь на голос.

— Так мы же уже всё, кажется, решили, — сел радом Тиури. — Идём четко в сторону того самого водопада, прости, забыл его название, но только с небольшим отклонением влево, чтобы посетить один из населённых пунктов.

— Так в том-то и проблема, — устало вздохнула я.

— Всё рано не понимаю, — покрутил головой Тиури.

— А где сейчас Элини? — спросила я, вспомнив о девочке.

— Там, — кивнул он назад, — в лагере, вместе с Эрэдом. Так все же в чем проблема?

— У нас на пути, — принялась я объяснять суть своих размышлений, — есть только три населённых пункта. Первый, это деревня Речная. Находится недалеко от реки Топромпак, но чтобы до нее добраться придётся несколько миль переться по открытой местности, а если нас все ещё преследуют, то это чистой воды самоубийство. Второе место возможной остановки, это село Окологорное. Естественно оно разместилось близ горного хребта Собтараз, что находится в противоположной стороне относительно предыдущей деревни. Но, несмотря на своё расположение, чтобы до него дойти придётся преодолеть плато Акторган, где водятся не самые дружелюбные брехисты. Третий пункт это небольшое село Колено, которое стоит в самом лесу. Но вот незадача, путь к нему нам преграждает непроходимая топь. Только местные знают, как добраться до своего дома и не утонуть, где-нибудь в болоте. И как итог мы имеем: смерть от рук, возможных магов, смерть от клыков и когтей брехистов, смерть в болоте. Что выбираете? — нет, я не драматизировала, всё что сказала, чистая правда.

Если среди наших преследователей есть сильные, а главное образованные маги, то стоит нам только показаться на открытой местности и нас тут же накроют различными дальнобойными заклинаниями. И если в звериной форме, мне море даже не по колено, а где-то в районе щиколотки, и я могу не обращать внимания и на самые сильные заклинания магов смерти, то в виде человека, меня крепкий мужик покалечить может, что уж говорить о магии. Но! Даже если я буду идти впереди, так сказать первопроходцем, в виде барса, то остальные абсолютно беззащитны. Может Тиури с Эрэдом, и смогут спастись, а вот Элини точно пострадает и возможно со смертельным исходом.

Плато… Акторган самое неприступное место на несколько миль вокруг. И это даже не из-за его положения, тут все решали брехисты. Небольшие, размером с крысу, они обладали поистине острыми зубами и когтями. На вид брехисты чем-то напоминали помесь все той же крысы (исключительно тело с грязно желтой шерсть), крокодила (это голова, только не зелёного цвета с чешуей, а такого розовенького, как тело у младенцев к тому же без всего, чистая морщинистая кожа) и как апофеоз сего творения хвост бобра, покрытый иглами дикобраза. Длиннющие когти выдавали своего владельца, цокая по камням, но жертву даже предупрежденную все равно уже было не спасти. С одним брехистом можно ещё справиться, а вот когда их целая стая, то проще сразу начать писать завещание и не факт, что успеешь закончить.

Топь… Пожалуй, самое безопасное в плане живности место. Однако болотистая местность способна убить и без посторенней помощи со стороны живых обитателей данной местности. Само село было построено в лесу исключительно ради безопасности бунтовщиков и во время Великой войны. В разные периоды его существования там можно было встретить и обычных людей и самых разнообразных наемников, но что поражало сильнее, так это частые пересечения с имперскими солдатами, которым было поручено ликвидировать подобные поселения, а не жить в них.

Серхад тот самый пришлый маг, постоянной вбивал нам в голову историю нашего мира от зарождения жизни и до нынешних дней. Любимой цитатой нашего учителя была:"ты можешь не знать себя, своей родины, своей семьи и даже своего имени, но мир, давший тебе жизнь, ты обязан знать от и до!"и поэтому мы страдали, но зубрили. Что-то не запоминалось, а что-то само оседало в голове. Его смерть стала для меня самым сильным потрясением в ту кровавую осень, того рокового года. Почему именно его, а не гибель брата, родителей или друзей?

Оставшись в одиночестве, в той норе, образовавшийся в корнях дерева — я ждала Миказу и верила, что тот вернется, а брата все не было и не было. Спустя, где-то час, я рискнула покинуть свое укрытие и сразу поплатилась за это. Первое, что я увидела, был Серхад, вернее его голова, насаженная на копье с табличкой:"предатель рода человеческого". Нет, я не закричала от страха, голос вообще пропал, просто я очень громко упала обратно в ту яму, и этот шум привлек дозорных. Найдя десятилетнюю девочку, имперские солдаты не стали над ней измываться (возможно, были недостаточно пьяны, а может совсем недавно посетили веселый дом, где-нибудь в своих городах у вакишики подобной"грязи"не было и надеюсь, нет), они схватили меня и связали, а на следующее утро отвезли в близлежащий людской город и продали в рабство.

К чему это я? Ах да, Серхад! Наш маг рассказывал, что до Колена ведет всего одна дорога, но до того извилистая, что добраться по ней до села и не умереть сможет пожалуй только пьяный и то исключительно благодаря неровной походке и природному везению.

— Хина, — пощелкал Тиури у меня перед лицом, — ты еще тут?

— Прекрати, — раздраженно отмахнулась я.

— Можно вопрос? — спустя пару минут спросил он.

— Странно, — нахмурилась я, — раньше мое мнение вас мало волновало. Ладно, говори, что там у тебя.

— Откуда ты столько всего знаешь? Тебе всего двадцать лет, но при этом по уровню знаний ты некоторых наших академиков заткнешь за пояс.

— Небольшая поправка, двадцать лет моему телу, а не разуму.

— А есть разница? — удивленно уставился на меня Тагальтек.

— У людей нет, а у вакишики есть. Считай год за два. В смысле год телу, два разуму, — медленно объяснила я прописные истины своего рода.

— Любопытно, — медленно наклонился в сторону Тиури. — А почему ты не хотела с нами путешествовать?

— Работа в тайной службе пошла вам на пользу, — прокомментировала я быструю смену темы разговора.

— Кто тебе это сказал?! — прошипел Тагальтек

— Неужели угадала? — удивилась я.

— Угадала? — заторможено прокаркал эхисир.

— Да, — пришлось повернуться к собеседнику. — Просто ты слишком умело перенес мое внимание с одного предмета разговора на другой. У меня так папа всегда делал.

— Извини, — тихо прошептал Тиури. Оставшись в безрукавке, накинул мне на плечи свою тунику и спросил. — Ответишь?

— За десять лет, у меня было всего несколько дорогих мне людей, — тихо начала я, вновь уставившись на водную гладь озера. — Сначала это была Батрина, потом Ксида, а затем Ликта.

— Да я знаю, — как-то грустно усмехнулся тот. — Как это связано с нами?

— А так, что вы двое, стали мне очень дороги, — пришло время признаться. Подруги менялись, а эти всегда были рядом. Даже, несмотря на их вульгарное поведение, последнее, что я хотела бы увидеть в своей жизни, так это их смерть.

— Не знал, что ты так нами дорожишь?

— Что? — не поняла я.

— Ты снова говоришь вслух, не думая, — улыбнулся Тиури.

— Дурная привычка, однако, — посетовала я.

— Самая лучшая, — потрепали меня по голове. — А на счет того, куда нам дальше решай сама, я могу только немного рассказать о том, что есть рядом. Ты же все-таки несколько лет не покидала пределов лагеря, в отличие от меня.

— Сказать кто в этом виноват?

— Давай! — смеясь, Тиури опрокинул меня на землю и навис сверху.

— Сама, всё сама, — серьезно ответила я.

— Так даже не интересно, — скуксился этот гад и снова сел рядом. — Возле Речной, три года назад построили форпост.

— Зачем? Деревенька эта не ахти, какой важный стратегический пункт.

— Пять лет назад участились набеги кагаров. Имперская армия, естественно, приструнила этих полукровок, но те все равно не успокоились и по сей день доставляют нашему императору неприятности.

— Кагары? Я думала, люди уже всех их истребили, — неслабо удивилась я.

И откровенно говоря, было чему. Кагары одна из пяти рас зверолюдов, существующих (или существовавших) в нашем мире.

Если у этого мирка и было имя, то слишком давно потому как на сегодняшний день его абсолютно никто не помнит, да и в книгах ничего путного на эту тему не найдешь. Если верить Серхаду (а ему верить не то что можно, но даже нужно) то первыми этот мир посетили сандвадбы, однако из-за неподходящего климата долго они тут не задержались и предпочли более уютный мир.

Вторыми были тальтаны — в отличие от предыдущих — уроженцы этого мира, но с интеллектом не особо высоким, поэтому, как итог: вымерли.

Третьими стали — иниоури, как принято считать потомки тальтанов. Живут иниоури в воде, однако способны и к наземному существованию — наличие двух дыхательных систем является их видовой особенностью. Низкие, не выше ста шестидесяти сантиметров, они обладают кожей всех оттенков зеленого и синего. Внешние ушные раковины отсутствуют, но зато наличествуют короткий хвост, двойное веко и перепонки на ногах и руках. В остальном очень похожи на людей. Серхад рассказывал, что язык у иниоури, поющий и мелодичный, такой если хоть раз услышишь, то никогда не забудешь.

Четвертыми пришли люди, которых я думаю, не стоит описывать слишком детально, но не лишним будет упомянуть владение магией — особой энергией этого мира. Человеческие маги рождаются со способностью контролировать только один единственный вид энергии, так что наличие нескольких талантов это редкость.

Пятым стал мой род — вакишики. Как я и говорила, изначально мы были людьми, правда очень слабыми и не способными себя защитить. И только благодаря богам, стали теми, кого знают сейчас и пытаются истребить.

Шестыми, как вы уже поняли, являются кагары, которых почему-то считают потомками сандвадбов. Мол, эти ящероподобные гости, возвращались сюда еще раз и нехило наследили, оставив после себя кучу полукровок. Несмотря на богатую родословную кагары были двуипостасными: человеческий вид достался им от, естественно людей, а вот облик огромного (два метра это середнячок) ящера на двух лапах и с вполне человеческой походкой они унаследовали от сандвадбов. И уж не знаю почему, но имея такой грозный вид, кагары являются самой дружелюбной расой нашего мира. Именно поэтому, узнав, что они нападают на людей, я сильно удивилась.

— Ты опять пропала, — нахмурился Тиури, тормоша меня. — А что касается ящеров, то нет, живут себе суверенным государством. Точнее жили, сейчас вот старательно самоистребляются по средствам нападения на империю. Так вот, на форпосте постоянно есть кто-то из имперских солдат и магов, чтобы заранее предупредить о нападении.

— Отлично, — начало портится мое настроение, — что-то еще?

— Да, — растянулся на спине Тагальтек. — Окологорного уже больше года как нет. Не удивляйся так. Брехисты чересчур сильно расплодились и выжрали всё село и семь близлежащих деревень. Очаг поражения, с помощью имперских магов удалось немного сократить, но, увы, эти твари даже сейчас мешают жить бедным людям.

— Как это произошло? Почему имперцы бездействуют?! Брехисты, если я правильно помню, иммунитета к магии не имеют, так почему же их до сих пор не уничтожили? — да, я негодовала. Просто не понимаю, почему даже самые отдаленные (от столицы империи) города, деревни и небольшие поселения исправно платят налоги, но при этом не получаю должной защиты?!

— Говорю же брехисты расплодились и все выжрали, а что касательно магов, то они поколдовали немного и уехали обратно в столицу, — повторно объяснил Тиури, мне всю ситуацию с Окологорным.

— Отвратительно, — настроение перескочило отметку"ноль"и было уже в отрицательных числах.

— Знаю, — вздохнул Тиури. — А что поделаешь? Приказ Императора все-таки.

— Ладно, — отмахнулась я от какого-то настырного насекомого. Дело шло к вечеру, солнце уже скрылось за кронами деревьев. — Что по болоту?

— Пошли к костру. Со мной-то ничего не будет, а вот ты имеешь все шансы заболеть.

— Что по болоту? — настырно повторила я, проигнорировав высказывание Тагальтека.

— Хорошо, — прошипел этот гад и нагло пересадил сопротивляющуюся меня, к себе на колени. — Так хотя бы не застудишь самое важное, а…

— То есть оставить меня стоять голой и мокрой на ветру это нормально, а сидеть на траве, причем полностью одетой, нет? — язвительно спросила я, но брыкаться перестала, так и правда, теплее.

— Ну и вредная же ты! — зарылся он лицом в мои волосы. — Ладно, слушай. По поводу Колена, вообще ничего не знаю. Точнее я в курсе, что такое поселение есть, а вот что с ним и главное где, я без понятия. Уж прости.

— А неплохо вы тут устроились, — тихий голос заставил подпрыгнуть и приготовиться к атаке.

— Эрэд, я всё тебе объясню. Поверь, мы пр… — начал оправдываться Тиури, но удар в челюсть и последующий «полет» до ближайшего дерева, заставил его замолчать.

— А я думал рабы брешут, — тихо начал Эрэд, медленно наступая на Тиури. — Мол, эхисир к вашей вакши неровно дышит, — и повторный удар, на это раз прямо в лицо, Тагальтек даже не стал уклоняться. — Неужели все, правда? — снова удар. — Я же верил теб..

— Эрэд, ты забываешься! — отпрыгнул в сторону Тиури.

— Нет, это ты забываешься, брат! — кольца на руках эхисара засветились и, выпустив луч света, остались клинками.

— Эрэд прекрати немедленно, всё не так! — отступал Тагальтек, пытаясь словами достучаться до Хошета.

— Хватит! — встала я между двумя неадекватными мужчинами, лицом к Эрэду (пожалуй, это было зря, ведь в таком положении, я, по сути, защищала Тиури, а, следовательно, была против Эрэда).

— Хина уйди с дороги! — я лишь отрицательно покачала головой. Эхисар почти сразу схватил меня за руку и, дернув, спрятал себе за спину. — Не мешай!

— Отпусти её! — активизировался эхисир уже с алебардой в руках.

— Заткнись! — бросился на, судя по всему, своего брата, Хошет.

— Это был твой выбор, — тихо ответил Тиури и принял первый удар на древко своего оружия.

Два сильных и умных (точнее я так раньше думала) мужчины скрестили свои клинки из-за какой-то безродной девушки, не имеющей приданного, семьи, влиятельных друзей и ко всему прочему даже человеком-то не является. А если они еще и, правда, братья… Я стояла в ступоре и не знала, что делать, наверное, была сильно всем этим поражена. Спустя пару минут, я несколько раз порывалась их остановить, но, увы, к словам они были глухи, а вмешиваться в бой, за которым и уследить-то сложно, мне, скажу честно, было страшно. Однако после того как Эрэду повредили левую руку, а Тиури порезали (слава богам хоть не перерезали) шею, я решилась. Ждать, когда сражение станет медленнее поистине глупо, и потому, закрыв глаза (с открытыми, все мое естество отказывалось выполнять приказы разума) я, подобрала подходящий момент — когда они разойдутся в разные стороны, для очередного выпада — и встала между ними, на этот раз лицом к лесу и боком к каждому из них (слева Тиури, справа Эрэд)…

Стало тихо, даже сверчки почему-то замолчали. Вопреки всем доводам разумного я рискнула открыть глаза… И вот лучше бы я этого не делала — около шеи, почти касаясь ее, замерли оба клинка Эрэда, алебарда же Тиури, остановилась аккурат напротив моего звериного ушка и лезвием щекотала его волоски.

— Жить надоело!!! — проявили поистине редкостное единодушие Тагальтек и Хошет (и все-таки, почему братья?).

— Где мать вашу, ты посеяла свой инстинкт самосохранения?! — разорялся Тиури, не убирая, однако оружие.

— В такой момент, все, что тебе интересно, так это почему мы братья?! — вторил ему Эрэд.

— Может, хватит кричать? — тихо спросила я. — Я и сама прекрасно соображаю. У меня все-таки своя голова на плечах есть.

— Если бы не наши, отточенные годами, рефлексы её уже не было бы! — кричал Эрэд.

— Думай, прежде чем что-то делать! — вопил Тиури.

— Откровенно говоря, в создавшемся положении, виноваты именно вы двое, — заметила я, смотря в лес. После такого представления, нас разве что глухой не слышал, хотя…

— Что?! — заорали одновременно братья (сомнений в этом у меня уже не осталось).

— Поразительная солидарность. Только не кричите, пожалуйста. В отличие от вас у меня две пары ушей, и звук соответствен… — договорить не успела, свист пролетевшей мимо стрелы прервал нас.

— Беги за Элини, — схватив за руку, Эрэд толкнул меня в сторону лагеря. Первый раз в своей жизни я была рада разбойникам, а все потому, что Эрэд и Тиури, прекратив сражаться между собой, встали спина к спине и обратили свой гнев против незваных гостей.

У костра было громко. Две палатки, заботливо сплетенные Эрэдом из энергии света, были уничтожены. Три огромных лба носились по всей поляне за маленькой девочкой, меня даже никто не заметил, когда я подошла. Почти никто — Элини с заплаканными, но радостными (надеюсь не от погони) глазами неслась ко мне.

— Еще одна? — нахально улыбнулся бритоголовый. — Схватите эту.

Один разбойник в два прыжка, каким-то немыслимым кульбитом сбил с ног Элини, а встав с земли, приставил к ее горлу нож. Второй медленно приближался ко мне слева.

— Сама сдашься или нам помочь тебе? — окинул меня масленым взглядом, после которого захотелось обратно в озеро, бритоголовый (наверно их лидер).

Честно говоря, эти разбойники представляли собой довольно-таки удручающее зрелище — стадо моральных (и не только) уродов. Набедренная повязка из шкуры какого-то зверя и верх из ржавого, полуразвалившегося ламеллярного доспеха пугали намного больше, чем сами нападавшие. Если бы один из посетивших нас самоубийц не угрожал Элини, может быть я бы их и пощадила, а так…

— Умри, — смотря прямо в глаз, одноглазому парню (ну вот не поворачивается у меня язык назвать его мужиком), громко сказала я. Не прошло и пары секунд, как на Элини упал труп, полностью скрыв ее, чему я была бесконечно рада (до девочки теперь было сложнее добраться).

— Что? Катир. Катир, ежа тебе в глотку, вставай! — заорал главарь.

— Вам ёжиков не жалко, — наивно поинтересовалась я. — Они, бедные, где только не были.

— Ах ты, тварь! — рыкнул бритоголовый, повернувшись ко мне. — Балир схвати ее! Я пока мелкую вытащу.

— Неа, не получиться, — с улыбкой ответила я. Балир медленно наступал, а я вопреки всему просто стояла и ждала. Видимо долгое бездействие — в лагере особо не подерешься — приводит к тому, что ты начинаешь жаждать сражения. — Твое сердце, — с улыбкой смотря на черноволосого мужчину начала я, — лопнуло.

Балир резко остановился, несколько раз непонимающе моргнул, потом бешено заорал, упал и больше признаков жизни не подавал. Второй готов.

— Сам сдашься или мне помочь тебе? — обратилась я к бритоголовому.

— Ты еще заплатишь мне за них! — завопил главарь и попытался сбежать. Ага, счаз!

— Стоять, — не повышая голоса, произнесла я. Бандит замер. — Молчи и слушай. Мой учитель говорил, что тело взрослого человека состоит из двухсот тридцати шести костей. Так вот либо ты сам все расскажешь: кто тебя послал, куда, за кем и по каким причинам. Либо я последовательно сломаю каждую, повторяю, каждую кость в твоем теле. И так каков твой выбор?

— Тварь! Я и слова тебе не скажу! Я те…

— Молчи, тут дети, — перебила я разбойника. — Элини, — позвала я девочку, — солнце иди ко мне.

— Хина, а кто это? — спросила у меня кроха, вылезая из-под тела.

— Это разбойники. Сейчас мне надо с одним поговорить, а ты найди Тиури и Эрэда, хорошо?

— Да, — кивнула моя умница. — А если меня поймают?

— Не поймают, обещаю. — И добавив силы в слова. — Если кто-то, помимо Тиури и Эрэда, подойдет к тебе, то сразу же превратится в статую.

— Говорить будем или хочешь погибнуть смертью храбрых? — повторно спросила я у главаря, как только Элини скрылась из виду.

— Ты и все твои товарищи умрут!

— После каждого щелчка в твоем теле будет ломаться одна кость, — со злости я вложила, наверное, слишком много силы, потому как, после первого щелчка у главаря сразу же сломалась тазовая кость и тот, естественно, завопил на весь лес. — Ори беззвучно, — мгновенно стало тихо.

— Это мелочи, — наконец смог он сказать что-то членораздельное. Щёлк — открытый перелом правой бедренной кости, беззвучный крик. Щёлк — неестественно изогнулся большой палец левой руки, беззвучный крик. Щёлк — странно выгнулась правая ступня, беззвучный крик.

— Скажи правду и будешь полностью вылечен.

— За что? — зарыдал бандит. — Я не могу! Я… — Щёлк, щёлк, щёлк.

— Ты хоть считал, сколько костей я тебе уже сломала?

— Пощади!

— Ты, грязный выродок, который приставил нож к горлу маленькой беззащитной девочки, смеешь просить пощады? — да жестока, да зла, но по-другому люди просто не понимают. Урок будет усвоен только в том случае, если он причинил боль. И чем она сильнее, тем лучше запомнишь. Щёлк, щёлк, щёлк…

— Скажу… — устало прошептал бритоголовый. — Нас послал Глава… кха-кха… Гильдии Убийц Тамирит Уэтэр.

— Отлично, — искренне порадовалась я наконец-то проснувшемуся благоразумию наёмника. — А дальше?

— Дальше…

— Какова суть вашего приказа? — уточнила я свой вопрос.

— Этого тебе знать не дозвол… — Щёлк. Необычно ввалилась грудь. — Скажу! Скажу! Прекрати!

— Я не люблю, когда со мной играют. Если бы ты все рассказал сразу же, то сейчас бы спокойно уходил, а так… Ты все еще стоишь на ногах, только из-за моего приказа, — обошла я кругом, искалеченного вояку. — Говори!

— Приказано было схватить живой вакши.

— И всё? А как же остальные?

— Только вакши, других велено убить.

— Заказчика знаешь? — смотря прямо в глаза, спросила я.

— Нет, — отвел он взгляд.

— Врешь, — с сожалением покачала я головой. Щёлк. Сломалась левая ключица. — Что-нибудь вспомнил? — бритоголовый отрицательно покачал головой. Щёлк. Открытый перелом лучевой кости правой руки. — А сейчас? — прикусив нижнюю губу, он вновь не ответил. Щёлк. Снова пострадала левая рука, но на этот раз сломалась видимо локтевая кость. — Появились идеи?

— Имени не знаю, — почти провыл наемник. — Господин Уэтэр, сказал только, что это, кто-то из приближенных императора.

— Не врешь? — наклонив набок голову, уточнила я. После того, как главарь согласно закивал, я задала последний вопрос. — Сколько отрядов было послано за нами?

— Вы не такие важные, чтобы за вами еще кого-то посылать, — усмехнулся смертник. Щёлк. Дернулась спина, наверное, это была лопатка. Наемник продолжает молчать, даже сейчас, заливаясь слезами. Щёлк. Причудливо изогнулась спина — походу один из поясничных позвонков. А в ответ тишина. Щёлк. Голень начала кровоточить. Возможно большеберцовая косточка, помахала нам ручкой. — Пятнадцать! — не выдержав, заорал наемник. — Пятнадцать по девять! Пятнадцать вместе с нами!

— Ты же понимаешь, что с тобой будет, если это окажется ложью? — с угрозой спросила я, отменив при этом слово ступора. Бритоголовый тут же с шумом рухнул на землю и застонал.

— Мне уже плевать, — спустя какое-то время (пока я собирала наши немногочисленный пожитки), вновь заговорил наемник. — Ты обоих моих сыновей уложила. Уложила, всего парой слов… Ты не воин, те сражаются честно и держат свое слово! Ты монстр!

— Сам виноват, — откликнулась я. — Между прочим, ты сам их затянул в этот скверный мир, убийц, воров и я нимало не сомневаюсь, шлюх.

— Я убью ту девочку, — громче и увереннее ответил мне будущий труп. — Возможно ни сегодня, ни завтра, даже ни через год! Но ты еще будешь держать на руках ее труп! Я клянусь!

— Да ты был прав, — тихо начала я, приближаясь к разбойнику. Если бы он пообещал убить меня, я бы даже не обратила на это внимания, а так…

— О чем ты? — почуяв неладное напрягся труп, правда, еще трепыхающийся.

— Я не воин, — ответила я на его вопрос. И присев на корточки, чтобы наши лица стали ближе, сложила пальцы для щелчка. Последнего.

— Нет… — с ужасом в глазах выдохнул мужчина.

— Да, — и, не разрывая зрительного контакта, закончила. — Сломались все твои кости. — Щёлк.

Пара минут неестественных телодвижений и почти звериного вопля боли, и всё было кончено. У моих ног лежал труп разбойника. Правда узнать в этом месиве мяса, кишок и костей, человека было почти невозможно. Я жестока? Да это так. Просто в нашем мире, по-другому никак — тут либо ты, либо тебя. Зверолюдей ненавидят, и это только из-за наличия хвоста и ушей. Казалось бы, что в этом такого, так нет же, проще истребить, чем найти общий язык. Вот именно поэтому смерть родных, рабская жизнь и постоянные побои за то, что ты не похожа на других, уничтожили в моей душе всё самое светлое, доброе и вечное. Остались лишь месть, гнев и небольшой кредит доверия, который сокращался с каждым встреченным мне на пути человеком.

— Хина! Хина! Хина! — кричали на три голоса из леса. Услышав их, я облегченно вздохнула — слава богам, все живы.

— Иду! — в ответ отозвалась я. — Оставайтесь на месте.

За время нашего с Тиури разговора, последующей его драки с Эрэдом и небольшого междусобойчика с наемниками, успело стемнеть, потому до ребят я добиралась исключительно на ощупь. Высокие ветвистые деревья с густой кроной, колючие кустарники и трава, скрывающая в себе различные камни и ямки — самозабвенно пытались мне помешать, но слава Тхолане (богини ночи) не преуспели в этом. Побродив, минут десять, я таки вышла на поляну к озеру, где у берега уже вольготно расположились Тиури с Элини, а Эрэд ходил вокруг и что-то усердно бормоча, ставил защитный барьер (это мне позже Тиури объяснил, а тогда я приняла Хошета за душевнобольного головой стукнутого).

— Хина! — бросилась ко мне Элини.

— У нас проблемы, — торжественно провозгласила я, поймав девочку и подняв ее на руки.

— Хоть бы раз, — забубнил Эрэд, усаживаясь рядом с Тиури, — ты пришла к нам с хорошими новостями.

Костёр мы, из соображений безопасности, решили не разжигать. Поэтому сидя в полумраке, мне были очень плохо видны лица эхисира и эхисара. Объяснив им создавшуюся ситуацию с преследующими нас отрядами и не одну сотню раз, отмахнувшись от надоедливых и ужасно прожорливых насекомых, я окончательно психанула и попросила все-таки найти или создать огонь. Мужчины переглянувшись, кивнули и разошлись в разные стороны — Тиури пошел в лес (надеюсь за хворостом), а Эрэд к озеру (ума не приложу зачем).

Моей радости не было предела, когда Тагальтек вернулся с огромной охапкой веток, а Хошет, каким-то чудом выловил несколько мелких рыбок. Словом уже через полчаса мы ужинали жареной рыбой и обсуждали дальнейший путь. И вот именно во время этой непринужденной беседы я, наконец, заметила, как устали наши сопровождающие.

Эрэд, всегда строгий и собранный, сейчас больше всего напоминал загнанного в угол зверя. И без того не сильно загорелая кожа, сейчас по цвету могла запросто конкурировать со снегом. Черный гладкие блестящие и всегда заплетенные волосы, в данный момент напоминали паклю столетней давности. Про одежду и говорить не стоило — и туника и шаровары были усеяны дырами (решето, увидев их, удавилось бы от зависти) и кровавыми пятнами.

Тиури выглядел не лучше, а, пожалуй, даже наоборот. Русые волосы приобрели самый непонятный оттенок — серо-буро-малиновый это про них, а их длина только усугубляла положение. Верхняя туника, нижняя майка и штаны так же как у Эрэда, пропитались кровью и обзавелись несколькими дырами. Но больше всего меня поразили изменения, которые произошли с лицом эхисира — ввалившиеся щеки, синие круги под глазами и тонкие губы — добили меня моментально. Вместо Тиури на меня, казалось бы, смотрел совершенно другой человек.

— Хина, ты как-то странно на нас смотришь, — заметил Эрэд.

— Может еще кушать хочешь? — с невероятно серьезным выражением лица поинтересовался Тиури.

— Элини, солнышко, зажми ушки и отвернись, — повернулась я к девочке.

— Зачем? — наивно поинтересовался ребенок.

— За тем, что она нас сейчас бить будет и не хочет, чтобы ты видела, какая она страшная в гневе, — профессорским тоном объявил Тиури.

— Я тоже хочу, — тут же выдало наше солнышко.

— Что именно? — активизировался Эрэд.

— Уметь драться! — воинственно произнес ребенок. У меня опустились руки, в прямом и переносном смысле.

— Ты на нее плохо влияешь! — обвинил меня Тагальтек. — Элини, а зачем тебе, ДЕВОЧКЕ, уметь драться?

— Просто я больше не хочу бояться, — серьезно ответила Эли, обведя нас совсем недетским взглядом.

— Лучше бы ты стихи писала… — тихо пробубнил Эрэд.

Я сидела на траве и не знала что делать. С одной стороны было бы неплохо, если бы Элини смогла бы банально оттолкнуть от себя нападающего и, воспользовавшись этой, пускай даже секундной заминкой, скрыться из виду. А вот с другой… В пять лет человеческие дети свято верят в добро, сказки и мир во всем мире и разрушать этот светлый образ мне совсем не хотелось. По крайней мере, так рано. Но предыдущее нападение и сегодняшняя схватка сделали свое черное дело — девочка захотела стать сильной. И не потому что так было угодно ее душе, а затем, чтобы банально выжить.

— Элини, давай поговорим об этом завтра, а сейчас нам надо всем выспаться, — наконец собралась я с мыслями. — А то если верить, тому главарю, то за нами след в след идет еще четырнадцать подобных отрядов.

— Согласен, — кивнул Эрэд. — Только спать на голой земле опасно для здоровья, а наколдовать еще такое же количество необходимых нам световых"подушек"у меня не хватит сил. Так что, есть идеи, что со всем этим делать?

— Есть, — моментально отозвался Тиури. — Нам троим все равно придется посменно дежурить всю ночь. Так что сделай три подушки, на это ты способен и в полумертвом состоянии.

— Хорошо, — не думая ответил Эрэд. — А что дальше?

— Вон там, — показал на противоположный берег озера эхисир, — есть огромное дупло. Его надо проверить.

— И зачем оно нам? — вмешалась я в разговор, сильно надеясь, что моя почка (та самая с даром предвиденья) ошибется.

— Если там достаточно места, то положим одну подушку и поднимем туда Элини. В дупле все-таки теплее, чем на свежем воздухе, — не оборачиваясь, ответил мне Тагальтек и тут же двинулся вдоль берега озера к дуплу. — До начала осени осталось недели четыре, так что ночи сейчас намного холоднее, чем кажутся на первый взгляд.

Шли мы недолго, минут двадцать (управились бы еще быстрее, если бы не постоянно бросающиеся под ноги камни и древесные корни). К моему удивлению Эрэд и Тиури шли абсолютно беззвучно, тогда как я и Элини создавали шум за семерых, компенсируя, так сказать. Мой любимый учитель Октоки, не одну сотню раз огрел бы меня хворостиной за такую лесную какофонию.

Добравшись до цели, Тиури тут же полез в дупло, благо, чтобы до него дотянуться, ему и на цыпочки вставать не надо было — роста хватало.

— Чисто, — выбросил он пару шишек и веточек из древесного нутра. — Заброшено оно.

— Тогда жди, — принялся водить руками в воздухе Эрэд, создавая те самые"подушки". Я всегда наивно полагала, что для того, чтобы творить магию достаточно одного желания, по крайней мере, у вакишики это так. Но вот Хошет, в который уже раз разбивает в дребезги все мои иллюзии. — Готово, — перед нами оказались три прозрачные с небольшим свечением подушки, по-другому их было трудно назвать, уж больно они своих перьевых родственников напоминали. Размеров они были тоже приличных, наверное, около метра по диагонали.

— Отлично, — схватил одну"подушку"Тиури и споро закинув ее в дупло, примял там же. — Эли иди я тебя подсажу. Сегодня будешь, спать как белочка.

— Хорошо, — с улыбкой ответила девочка и пошла к эхисиру.

— Так первая вахта моя, — продолжал командовать Тагальтек, после того, как кроха окончательно угнездилась в дупле. — Потом Эрэд, а затем Хина.

— Неа, — нагло толкнула я его на"подушку". — Первая вахта моя, вы и так уработались сегодня. Так что сладких снов.

— Хина, что за глупости, немедленно ложись спать! — ожили в Эрэде его эхисарские замашки.

— Или вы ложитесь и спите по собственной воле, — улыбаясь, повернулась я к ним. — Или я зову своего зверя и вы все равно ложитесь и засыпаете, но только уже против воли. Ваш выбор?

–Ты невыносима, — устало вздохнул Хошет и таки лег на"подушку", которая приняв на себя вес эхисара, прекратила светиться по всему объему. Легкое сияние исходило только от тех мест, где ее касался сам Эрэд.

— Разбуди меня через час, — напомнил Тиури и тоже упал на свое спальное место.

Не удостоив его ответом, я немного отошла и села на пенек, притаившийся в высокой траве — ночь обещала быть долгой. Будить мужчин, которые весь день только и делали, что защищали нас, я не собиралась. Кто бы что ни говорил, а вакишики совсем не чуждо чувство благодарности. Не спать всю ночь, а потом и день будет конечно сложно, но… Честно говоря, я понятия не имею, что подвигло меня на подобные действия. Наверно просто пожалела, а может быть, я действительно за них переживала. Кто в целом мире, способен понять, капризное женское сердце? Даже мудрейший из самых мудрых не даст вам четкого, внятного, а главное понятного ответа. Мы, женщины, можем обидеться"на всю жизнь"утром и заботливо поправлять одеялко вечером. Отправить со злости спать на диван и той же ночью пристроиться рядом. Пересолить назло завтрак, но дабы загладить утренний"промах"устроить шикарнейший ужин… Так и сейчас, порывшись немного в себе, дабы найти причину своей внезапной доброты, я плюнула на это в высшей степени бесполезное занятие и с удовольствием списала всё на особенности женского мышления.

В невероятно красивом ночном озере, наконец-то, отразилась луна. Ждала я этого с большим интересом и затаенным страхом. Помните про тот водопад, куда наш клан привел мой дедушка по отцовской линии Даргари? Так вот, активная ребятня, залезая, куда только смогли дотянуться, обнаружили за льющийся водой Сохритака, вход в пещеру. Взрослые не могли найти ту кампанию пять(!) дней. Оказалось, что пройдя через пещеру под водопадом, неуемная ребятня попала на огромных размеров поляну с лесами, озерами и даже небольшой речушкой. Природа тысячелетия трудилась над подобным шедевром, не иначе.

Боктитак — река, которая заканчивалась бурным водопадом, и так петляла, как душевнобольная змея, а под конец и вообще раздвоилась, на две речушки поменьше. Однако видимо передумав, снова сошлась в одном месте и образовала сам водопад. Так вот то место, что она огибала, когда-то было вулканом, ОЧЕНЬ БОЛЬШИМ вулканом. Вода точила его породу не одну сотню лет и потихоньку полностью сточила макушку и поэтому стоя со стороны высоченного водопада, ни за что не подумаешь, что там, наверху есть огромная дыра в земле (причем из внутренней части вулкана тоже невозможно понять, что ты находишься за своеобразной стеной, а все из-за того, что вулкан к верху не сужался, скорее даже наоборот расширялся).

Внутреннее убранство, как я и говорила, была богатым и на дичь и на растительность, именно поэтому, после возвращения детей не наказали, а попросили отвести туда, где они пропадали. Те отвели. Даргари Мори, почти сразу, приказал перенести заготовки под жилые постройки внутрь водопада, так появилось поселение клана Мори — Фарлотт.

К чему я это? Мы с Миказу (а потом и с Хиточедом и Килиританом) частенько сбегали из дома к Сохритаку, чтобы посмотреть на отражение луны — зрелище это было воистину неописуемое. Когда ночное светило, выходило из-за водопада и ненадолго зависало прямо над ним, то вся вода будто бы начинала светиться. Весь Сохритак превращался в серебряный источник, а капли безостановочно летевшие от него напоминали в тот момент драгоценные камни. Вся растительность вокруг, то ли благодаря самой луне, то ли из-за водопада, тоже начинала блестеть, но только не серебром, а всеми оттенками зеленого. Легендами, это место обрасти не успело, но многие бегали сюда загадывать желания, и говорят, те быстро сбывались.

Однако даже эти, казалось бы, неприступные, стены, созданные самой природой, не уберегли мой клан от гибели…

И все-таки эта совсем не та луна и не то озеро… и не то место.

Сегодня наверно какой-то особенный день, потому как я слишком часто вспоминаю своё прошлое. Нет, я не то чтобы хочу его забыть, просто не хочу вспоминать. Но с каждым днем на свободе, воспоминания, которые раньше находили меня только во сне, теперь посещали меня и наяву. За то время, что я путешествую с Эрэдом, Тиури и Элини, я успела вспомнить, чуть ли не каждый день своей прошлой жизни. Слёз, как ни странно, не было. Только внутри становилось всё холоднее и холоднее, и это были совсем не проблемы с кровообращением…

Глава №6.

— Элини, это просто ужасно! — бесновалась я.

— Хина, — тут же заныла кроха, потирая свое седалище. — Ну, я, правда, стараюсь. Только ты слишком быстрая. Я не успеваю!

— Я же говорила тебе уже не одну сотню раз: не успеваешь, увеличь дистанцию! — раздраженно ответила я. — Так сейчас отдохнем и еще раз повторим.

— Хорошо, — протянула Элини и, подобрав свою палку (муляжей мечей в лесу, однако дефицит) и помчалась в лагерь.

Мы тренировались уже два часа к ряду. Элини несколько раз порывалась закончить всё это безобразие, но тут уже я ей этого не позволила, твердо решив научить девочку банально уворачиваться от ударов, не говоря уже о том, чтобы их наносить.

Всё началось позавчера утром, как раз в тот день, когда я"забыла"разбудить Тиури на вахту. Тагальтек и Хошет самостоятельно проснувшись уже ближе к обеду (который к слову я старательно готовила около часа),"немножко"вышли из себя и успокоились лишь тогда, когда напрочь лишились своих голосов. Их нравоучений, замечаний и прочей воспитательной чепухи я не слышала, спасибо силе (слова:"не хочу их слышать, пока не успокоятся"спасли кучу моих нервов). Однако эти двое нашли другой способ меня побесить — бойкот. Уже третий день, как они проявляют потрясающее единодушие, игнорируя меня. Первые несколько часов было довольно-таки непривычно, однако я нашла в их молчании неоспоримый плюс — мои приказы не то, что не дополняют, их даже не обсуждают. Просто, чтобы не нарушать"обет тишины"они послушно делают все, что я говорю, и даже если им что-то не нравятся, Тиури и Эрэд стиснув зубы, воинственно молчат.

Идея самостоятельно тренировать девочку посетила меня той долгой ночью. Я взвесила все"за"и"против"и пришла к выводу, что мне не обязательно учить ее собственноручно убивать всех и вся, достаточно просто вложить в голову Элини основы защиты и отражения. Октоки, один из трех моих любимых учителей, постоянно гонял нас именно по способам защиты, считая атаку второстепенной частью сражения. И вот уже третий день, Элини страдает во время наших привалов, тренируясь под моим началом.

Уроки самозащиты, конечно, сбавили нашу скорость, но зато девочка уже не боялась ставить врагам (и не только) подножки, лазать по деревьям и даже (вот ужас-то!) ослеплять противника, кидая землю в глаза.

Глубоко вздохнув и приняв стойку для атаки, я первая шагнула навстречу своему воображаемому противнику. Несколько выпадов, пара блоков и я оказалась повержена. Еще несколько раз мы сходились в битве не на жизнь, а на смерть и как итог: из двенадцати боев я победила только в трех. Скажете, глупо проигрывать воображаемому противнику? Возможно. Но у меня никогда не было иллюзий по поводу своего блестящего владения оружием. Я предпочту проиграть придуманному врагу, но зато буду примерно знать, что может произойти в настоящей битве.

— Хина, — появилась из-за кустов Элини, — дядя Тиури сказал, чтобы ты немедленно шла обедать или он сам придет за тобой.

— Серьезно? — удивилась я.

— Да, — закивала головой кроха. — Они очень много ругаются.

— А высказать свои претензии мне они не пробовали?

— Дядя Эрэд сказал, что ты абсолютно непробиваема и слушать их не будешь. Хина, а что значит"непробиваема"?

— Ну, смотря в каком смысле, оно употребляется, — решила я блеснуть своими знаниями. — Если в плане, скажем физическом, то это значит что у человека (ну или вакишики) очень крепкая кожа или броня, которую сложно пробить. А вот еще одно значение связывают скорее с особенность характера. То есть непробиваемый человек это тот, кого сложно в чем-то убедить.

За разговором мы дотопали до лагеря, где уже жарились кролики на костре. А Тиури и Эрэд уже традиционно меня не замечали, но при этом всячески заботились. По-другому объяснить отсутствие каких-либо моих дежурств я не могу.

— Эрэд, кролик просто восхитителен, спасибо, — поблагодарила я Хошет, после утоления первого голода. Объект моего внезапно проснувшегося воспитания даже виду не подал, что услышал. Ну и ладно.

— Хина, а почему он тебе не ответил? — бедный наивный ребенок, ну как тебе просто объяснить совсем непростые отношения взрослых.

— Элини, солнышко запомни, если мужчина долго молчит, значит, он просто жаждет исполнить любую женскую прихоть, — улыбнулась я.

Эрэд скрипнул зубами, но промолчал. Тиури сломал какую-то ветку.

— Сообщаю последние новости, — повысила я голос. — После обеда мы отправляемся дальше. Через час должны дойти до развилки, на которой нам надо будет определиться, куда направимся дальше. Но судя по тому, что вы до сих пор молчите, решать придется мне одной.

— Хина, а куда мы идем? — спросила кроха.

— Хоть кого-то в этом лесу интересует цель нашего путешествия! — порадовалась я.

— Ну почему же только ее? — из-за кустов выходил мужчина, ну чистая копия убитого мной наемника, только этот был не бритоголовый, а с короткий ежиком черных волос. — Нам вот, например, это тоже очень интересно.

— Да откуда вашу мать вы все берётесь?! — не сдержалась я.

— А вот маму рекомендую не трогать ина…

— Элини"верх", — перебила я мужика. Девочка, услышав одно из слов-знаков, тут же кинулась мне за спину, а уже оттуда на ближайшее дерево.

— Ха-ха! Как интересно! Она станет прекрасной рабыней, — заржал один из наемников, но тут же поплатился за свои слова. Тиури врезал ему в челюсть с такой силой, что мужик, упав, уже больше не встал.

— Схватить их! — заорал тот самый"копия".

Хошет и Тагальтек ждать, когда их поймают и свяжут не стали. Призвав (слово"обнажив"к их способу вооружения ну никак не подходит) свое оружие они встали с двух сторон от меня и лишь убивали тех, кто рискнул пойти в атаку (а таких, судя по трупам, было пятеро). Я на этот раз бездействовала. Нет, не потому что струсила, просто не хотела мешать мужчинам самоутвердиться, а то я им и так репутацию подпортила (девушка охраняет лагерь, а мужики спят! не порядок!).

Не прошло и получаса, как все закончилось. Главаря, попытавшегося сбежать, Тиури убил собственной алебардой, бросив ту на манер копья.

— Еще тринадцать, — тихо сказала я.

— Уходим отсюда, — прорезался голос у Эрэда.

— То есть только наличие смертельной опасности заставило тебя нарушить"обет молчания"? — серьезно спросила я. А в ответ тишина… Ну, кто бы сомневался?!

Собирать нам было нечего. Тиури быстро смотал сеть и накинул на спину самодельный лук (уже пятый за все время нашего пути). Эрэд заметал следы, Элини слезала с дерева, а я сидела на пенечке.

До развилки, про которую я говорила, мы добрались за пятнадцать минут. Бежали, как могли.

— Предлагаю забыть все обиды и начать, наконец, говорить, — произнесла я, как только смогла отдышаться. Мне не ответили. — Ладно, как угодно. Тогда вы трое остаетесь тут, только уйдите куда-нибудь в сторону. Ну а я проверю дорогу и саму деревню. Возражения есть? Возражений нет.

Глубоко вдохнув, я позвала Сацурана. Барс, как будто только того и ждал… В одно мгновение все мои шесть чувств обострились до предела, однако тело находилось все еще под мои контролем.

В нос ударили запах крови, рыбы, пота и крыс… Уцепившись за последний"аромат"я попыталась найти его источник. Крысами пахли только наемники, которые часто (если не всегда) скрывались в городских катакомбах, неотъемлемой частью которых были эти отвратительные создания. Крысами воняло со всех сторон… Неужели нас брали кольцо?! Хвост раздраженно дернулся, и я нечаянно задела Элини. Девочка, пискнув, подошла ближе.

— Элини извини! Я что-то не рассчитала силы, — потерлась я о плече девочки. — Эрэд, Тиури нас берут в кольцо. Спрячьтесь пока я за вами не приду.

Со мной не спорили, не пререкались. Кивнув, Тиури взял на руки Элини и отправился в сторону Окологорного. С одной стороны это было гениальное решение — вряд ли наемники рискнут идти туда, где бесчинствуют брехисты, а вот с другой… Надеюсь, Тагальтек знает что делает.

— Хина, — жестко схватил меня за правое ухо и вынудил смотреть ему в глаза Эрэд, — не смей умирать. Слышишь? — пришлось кивнуть, а то оставит без ушка, как пить дать оторвет со злости.

Удовлетворившись моим положительным ответом, Хошет, не убирая мечей, отправился вслед за Тиури.

До Колена я добиралась исключительно на ощупь и на запах. То есть шла в ту сторону, где пахло, не так сыро, и земля под лапами не проваливалась. Сацуран несколько раз порывался помочь, но я хотела хоть что-то сделать сама. Надоело от всех зависеть!

Как только я услышала человеческую речь, сразу же упала на живот и поползла. Долго марать свою белоснежную в черное пятно шерсть не пришлось — десять минут — и я затаилась в ближайших к селу кустах.

— Где Рулвис?! Где, ежа вам всем на голову, этот боров?! Что мать его он так долго там делает?! — бесновался кто-то.

— Господин Банчер, Рулвис отправился на позицию загонщика, — тут же проинформировали со стороны.

— И?! Уже полтора часа прошло, а ответа всё нет! — продолжал негодовать Банчер.

— Господин их всего четверо, — да быть не может! — Думаю, не стоит волноваться, скор…

— Не стоит?! Хинфас ты мне это и про отряд Жэлька говорил! И что?! Видел, что от них осталось?!

— Господин Банчер, но вы сами изменили приказа Императора.

— Что?! — задохнулся от гнева Банчер.

— Император приказал взять живыми всех.

— Да какая разница! Ну, подумаешь, род Тагальтеков полностью обезглавим. Ничего не случится.

— Род герцога Эвияра Тагальтека, — так, между прочим, вставил смелый Хинфас.

— Без разницы!

— Господин Банчер! Господин Банчер, отряд Рулвиса уничтожен, — запыхавшись, произнес кто-то третий. Да вашу ж мать?! За нами что, следили? Все это время мы были под наблюдением? Я была слишком беспечна. Позволила врагам не только регулярно нападать на нас, но и установить слежку! Какая невероятная глупость!

— Где они сейчас? — наконец прооравшись, спросил Банчер.

— Идут в сторону Окологорного, — бодро отрапортовал тот третий.

— Безумцы, — как-то брезгливо произнес Банчер. — Они видимо уже совсем отчаялись, коли решили идти прямиком к брехистам.

— А если это обманный ход? — этот Хинфас мне уже не нравится.

— Ерунда, — отмахнулся Банчер. — Им просто страшно и они устали. Все просто Хинфас, не усложняй.

После того как разговор стих я не рискнула уходить сразу, надеясь что смогу узнать еще хоть что-нибудь. Но нет. Ничего дельного сказано больше не было.

Что делать дальше я понятия не имела. В селе может быть около сотни человек и убить их всех я в теперешнем состоянии вряд ли смогу. Однако оставлять за собой такой хвост мне хотелось еще меньше.

Идти в это село смертельно опасно. Идти к Окологорному чистое самоубийство. А деревня Речная… если приказ о нашей поимке исходил от императора, то… словом это как добровольно сдаться.

Вот только зачем мы понадобились человеческому правителю? Многие лагеря грабят и уничтожают, однако выживших при этом не добивают. А если приказ исходил от отца Тиури, точнее личная просьба к императору, а то уже… Хотя будь это так, с нами бы обращались иначе, с почтением что ли.

Больше задерживаться тут смысла не было, поэтому я, стараясь не шуметь, отползла подальше и…

— Не могу поверить, — встал на моем пути Банчер (узнала исключительно по голосу). — Вакишики сама пришла к нам. Ну-ка ребята, вяжите ее!

На меня бросилось наверно все население этого села! Хватали за хвост, выдирали шерсть, били по ушам и лапам, пытались попасть землей в глаза… А я не успевала… сильно не успевала…

В конце концов, меня стреножили и, придавив к земле мою голову, наемники (а мирного населения среди них не было) попытались надеть мне ошейник…

Звук запирающего замка, мигом остудил меня. Отдав тело под контроль Сацурану, я задумалась.

С огромный трудом вспомнив карту, нарисованную Тиури, я принялась искать новый пути. Их не было. Оба села и деревню, наверное, было проще обойти, нежели… Стоп. Обойти? Я мгновенно сосредоточилась на этой мысли, пока она не покинула мою глупую голову.

Колено можно обойти только по трем дорогам (остальных просто напросто нет, непроходимые места, что вы хотите). Первой пользовались исключительно маги способные левитировать, по земле там не пройдешь из-за отсутствия таковой, только вязкая жижа. Вторая и третья находятся между собственно самим Коленом и соответственно Речной и Окологорным. Если верить Тиури про осложнившуюся ситуацию с брехистами, то одна дорога отпадает. Речная? Недавно построенный форпост ставит крест на абсолютно всех моих планах касательно этой деревеньки.

Обойти Окологорное? Шахты там были заброшены еще, когда я жила в Фарлотте, и я сильно сомневаюсь, что их вновь разрабатывают.

Тогда у нас только одна дорога…

Я отвлеклась на материализовавшегося рядом Сацурана, видимо снаружи все было кончено. Потрепав огромного кошака за ушком, я, сосредоточившись, оказалась на поляне.

Первое, что я увидела, был багровый цвет. Кровь. Повсюду была эта живительная влага. Однако живых здесь больше не было. Совсем. Покрутив головой и пройдясь немного, я в этом повторно убедилась.

Моё внимание привлекло какое-то шевеление в стороне, пришлось идти проверять (читай: добивать).

В живых, точнее еще трепыхающихся (правда, судя по количеству натекшей рядом крови, это ненадолго) остался только Банчер:

— Ты чудовище! Вакши даже самые сильные из вас не имеют такой мощи! Кто ты такая? Что ты такое?!

— Прекрати орать, — дернула я ушами. — Раздражает. А касательно твоего вопроса… Я дочь великого клана Мори. Клана, который будет жить вечно…

— В отличие от тебя, — хрипя, заржал наемник.

— Кстати да, спасибо, что напомнил, — осторожно, стараясь поменьше наступать на лужи крови, подошла к Банчеру. Тот был плохо, живот был вспорот то ли когтями, то ли клыками. — Кто и почему послал вас за нами?

— Знаешь, а я скажу! Все скажу! Мне терять нечего! — зашелся безумными воплями наемник. Но немного успокоившись, продолжил уже вменяемым голосом. — Император. Вы нужны нашему императору.

— Зачем? — и, правда, на кой мы ему? Жили себе спокойно и жили, что сейчас-то не так. Тем более бывшая рабыня. Что-то тут не так. Еще до моего пленения, вакишики и люди поддерживали дружеские отношения… Ага, как же! Это наверно только я думала, что дружеские, ровно до того осеннего денечка.

— А ты еще не знаешь? Вот чудо-то! Ты хоть в курсе, что в мире-то происходит? Молчишь? Нашему императору сейчас нужно оружие. Много оружия и брони.

— И что? Вакишики никогда не имели славы отменных оружейников.

— И что? — передразнил меня Банчер. — Ваши когти, клыки и кости пробивают броню любой толщины! А шкура? Её же невозможно ничем поцарапать! Она просто идеальная защита!

— Что за чушь?! — но сердце предательски дрогнуло. — Как можно сделать из шкуры вакишики броню, если даже после смерти ее невозможно порезать, не говоря уже о том, чтобы снять с тела.

— Ха-ха! Сколько лет ты не была во внешнем мире?! Пять? Хм, нет. Скорее десять, — а наемник-то умен. — Именно столько лет назад, вакишики впали в немилость (ну тут как посмотреть) у императора.

— Не понимаю, — пришлось признаться.

— Чего? Частые военные конфликты нашего императора привели к тому, что ему стала нужна сила. Ну, или хотя бы защита. В виде вашей шкуры… и прочих частей тела.

— Ложь! — каюсь, не сдержалась. — У людей нет такого оружия, способного покалечить нас…

— Ты так думаешь. Акторганский черный камень, — оскалился Банчер, — режет вас как горячий нож сливочное масло.

— Врешь! — не знаю, что на меня нашло. Со всей силы, что у меня осталась, со всей ярость, что бурлила во мне постоянно, я ударила его лапой. От того, что раньше было головой наёмника осталось лишь кроваво-красное месиво с белыми — костяными — вкраплениями.

Я носилась по поляне, не помня себя, снова и снова проигрывая диалог с наемником. Верить — страшно, не верить — глупо.

Так, стоп. Он сказал Акторганский? Значит, те шахты вновь разрабатывают? Или нарыли новых? Но как же тогда брехисты? Обман? Или маги стабильно истребляют их только в том месте, где работают горняки? Опять столько вопросов и полное отсутствие даже намека на ответы.

Долго ныть по поводу нового людского оружия, у меня не было времени. Поэтому я принялась носиться по всему селу в поисках выживших мирных жителей. Нашла. Выгребная яма была с горкой набита трупами женщин, детей, стариков и даже мужчин. Рыдать над трупами невинно убиенных долго я не могла, у меня там свои"невинные"где-то ходят, имея все шансы погибнуть от рук наемников.

Всё еще находясь в облике зверя (превращаться обратно в человека я посчитала бессмысленным — так меня могли запросто убить даже простым метательным ножом), я обшаривала дома. Скажете мародерство? Возможно. Но трупам плащи и кружки, ни к чему, а вот живым (нам) они очень даже упростят существование.

Когда спустя полчаса я уже всё, что нам было необходимо, и даже стащила это самое в одну не слишком маленькую кучу, появился еще один наемник. Точнее вылез из-под трупов своих сотоварищей. Стараясь не шуметь, этот индивидуум попытался скрыться в ближайших кустах, но, увы, я была быстрее.

— Пощади! — завопил Хинфас. По голосу, конечно.

— Прекрати орать! — недружелюбно рыкнула я.

— А не убьешь? — подозрительно, но уже заметно тише спросил выживший.

— Пока не решила, — почесала я за ухом, неужели все-таки блох где-то подцепила. Наёмник замер и молча следил за мной, не порываясь больше начать разговор.

Пройдясь по селу еще раз и найдя еще один комплект одежды (ходить в рабской робе мне уже порядком надоело) я решила стать человеком, чтобы нормально упаковать всё это добро.

Глубоко вдохнув, я сосредоточилась на человеческих эмоциях и немного подождав, открыла глаза… пушистые белые лапы с всё еще выпущенными когтями остались на месте.

Вторая попытка тоже не принесла успеха — мощные кошачьи конечности никак не хотели пропадать.

Пришлось прибегнуть к самому кардинальному средству по обращению в человека — кувырок назад. Почему именно так? Миказу, будучи моим частым учителем и спарринг партнером очень часто вбивал мне в голову, что иногда человеком быть проще и выгоднее, а, следовательно, и обращаться в него надо быстрее. Именно поэтому вакишики и обнаружили этот до боли странный способ менять ипостаси. А всё из-за того, что у большинства (если не у всех) животных строение скелета не позволяло выделывать подобные кульбиты. Поэтому, если сможешь кувырнуться, то ты уже не животное, а, следовательно, и тело нужно другое.

Найдя поверхность поровнее (и главное без мертвечины) я сделала кувырок назад… вернее попыталась, тело даже самой гибкой кошки, напрочь отказывалось творить такое безобразие.

Словом нормально я смогла выполнить такое простое и одновременно невероятно сложное физическое упражнение только минут через десять. Правда при этом нехило приложилась грудью об укрывшийся в траве камень, что выбило из моих легких почти весь воздух. Слава богу, прочной шкуре — внутренности не пост… Шкуре?!

Первое что я ощутила, вновь увидев вместо человеческих рук звериные лапы, была паника. Я впервые в своей жизни не могла вернуться к человеческому облику. Осознание того, что я, возможно, навсегда останусь барсом несколько пугало. Однако тряхнув головой и сосредоточившись на главном, я силой воли придушила зарождающуюся истерику и…

— Не можешь стать человеком? — отвлек меня Хинфас.

— Даже не пыталась, — нагло соврала я.

— Неа, — лениво протянул он. — Так вертеться ваше племя начинает только в безвыходной ситуации.

— А ты я смотрю, много знаешь о нас, — зло прошипела я, медленно надвигаясь на смертника.

— Зато ты ничего не знаешь. В каких пещерах тебя растили? — продолжал храбриться Хинфас.

Весь этот театр одного актера, мне не понравился, не дай боги еще подумает, что я его опасаюсь. Поэтому недолго думая, я положила свою лапу на его правую голень (мужчина занервничал) и надавила всем своим весом (мужчина заорал).

— Выкладывай все что знаешь, иначе сломаю тебе и вторую ногу, — спокойно произнесла я, сев на попу и мирно укрыв хвостиком лапки.

— Хорошо, хорошо! — закивал Хинфас, от чего его русые волосы упали на лицо, полностью закрыв его. — Давай договоримся? — Да где их таких растят?! Феноменальная наглость! — Я рассказываю тебе все что знаю, а ты меня лечишь и отпускаешь!

— Могу предложить еще проще! — оскалилась я. — Ты мне все рассказываешь, а я тебя не убиваю!

— Согласен, — моментально согласился Хинфас.

— Ии? — поторопила я.

— Тот ошейник, что на тебе это новая версия кабавара — тибавар. Если кабавары просто запечатывали магию, то тибавары не позволяют менять себя.

— И какая разница?

— Ой, невежа… Кабавары не позволяют использовать внешнюю энергию, а тибавары внутреннюю. Так понятнее?

— Не умничай, — рыкнула я.

— Не бесись. Ты сможешь стать человеком, только если снимешь его и тол…

— Благодаря им вы снимаете шкуры с вакишики? — меня озарила внезапная догадка.

— Да… — тихо прошептал Хинфас, видимо ожидая очередной вспышки гнева.

— Дальше.

— Уф, а я уж думал… Император Виаван, как только узнал о том, что ваши шкуры, возможно отделить от носителя с помощью Акторганского черного камня, сразу же приказал выкупить всех из рабства… Когда же это все началось… Одиннадцать… Нет, все-таки двенадцать лет назад. А потом, когда все были скуплены, он приказал захватить как можно больше свободных. Самое странное, что он запретил их убивать…

— Самое странное, что ты так много знаешь и при этом еще жив, — перебила я разговорившегося Хинфаса.

— Эээ, ну, я… Просто так все говорили, — растерялся всезнайка. И кто же он такой?

— Скажешь правду, будешь жить. В противном случае ляжешь рядом с ними, — спокойно сказала я, не двигаясь с места.

— Да серьезно тебе говорю, — вновь активизировался Хинфас. — Меня послали проследить за успешной поимкой, сбежавшей из лагеря вакши. И заодно найти сыновей герцога Тагальтека. На этом всё.

Идея убить его, уже не казалась мне такой уж удачной. Если это просто знатный дворянчик, то ладно, а вдруг нет? Мало ли это, кто-то из приближенных к императору, смерть которых он не прощает.

И так и так покрутив эту мысль в мозгу, я дернула хвостом и пошла к горке найденных мной вещей.

— Так я свободен? — не унимался Хинфас. — Могу идти?

Не обращая на него внимания, я сначала попыталась увязать вещи, уложив их в один из плащей. Но, увы, кошачьи лапы не приспособлены к столь кропотливой работе. Плюнув на это бесполезное занятие, я вернулась к трупу Банчера и, располосовав карманы, нашла связку ключей, буду надеяться, что хоть один из них подойдет. Кинув связку к остальным вещам, я подогнула все четыре угла плаща в центр и, схватив всю эту красоту зубами, бросилась в дорогу. Правда, помня о том, что Хинфас может попытаться позвать на помощь и отправить кого-нибудь за нами, я петляла как могла. При этом умудрилась трижды споткнуться об один и тот же камень. И даже извалялась в болоте, чтобы убрать следы крови. Несло от меня, конечно, знатно…

Быстро объяснив Элини (Эрэд и Тиури все еще дулись), что надо сделать с ключами, покорно легла на землю в ожидании освобождения. Два братца-тунеядца разбирали вещи, совершенно не обращая на нас внимания.

— Хина, — зашептала мне на ухо кроха, — дядя Эрэд о тебе так сильно переживал, что несколько раз хотел отправиться к тебе на помощь.

— Ну, и что, — зевнула я.

— Попроси у них прощения, — нахмурилась Элини.

— Зачем?!

— Они так о тебе волновались, а ты их не любишь, — насупленное личико, руки в боки… Я чуть не умерла со смеху.

— Хорошо, хорошо, — наконец просмеялась я. — Как только ты снимешь с меня ошейник и я стану человеком, то сразу же попрошу у них прощения.

— Обещаешь?

— Да.

Данное слово пришлось держать, поэтому, как только я перестала быть огромным кошаком, то сразу же пошла… мыться, стираться и переодеваться.

Тиури привел всех к какому-то пруду, чему я была очень даже рада. Утащив с собой почти не сопротивляющуюся Элини к пруду, где мы долго сидели в воде смывая с себя всё и сразу. Особенно я. Наличествующая кровь, земля, болотная тина и еще куча разной грязи на второй ипостаси при обращении в человека никуда не исчезала… Поэтому сами понимаете, КАК, я выглядела.

Два часа спустя я, наконец, сподобилась подойти к Тиури и Эрэду, готовящих на костре чай (ну наконец-то! пить просто воду мне порядком поднадоело) и что-то еще (пахло вкусно и ладно).

— Тиури, Эрэд, — ноль внимания. — Я всё прекрасно понимаю. Вы хотели как лучше. Всегда заботились о нас и в лагере и сейчас. А я вас оскорбила своим недоверием. Не разбудила вас и переоценила собственные силы. Подвергла опасности всех нас, — на меня удивленно посмотрели две пары удивленных глаз. — Обещаю больше так не делать. Поэтому так и быть, ваши извинения приняты.

— Что?! — заорал Тиури.

— А знаешь, — облизал ложку Эрэд, — я почему-то даже не удивлен.

— А что вы хотели?

— Откровенно говоря, от тебя можно ожидать чего угодно. Я вот если честно, думал, что ты вообще не вернешься, — немного успокоился Тиури.

— У меня вопрос. Почему все вас называют братьями, если вы даже не похожи друг на друга?

— Боги! — взвыл Тиури.

— Род Хошет не совсем знатный, точнее прабабка моего деда обычная крестьянка. Вот поэтому после смерти моего отца на нас многие ополчились, — спокойно начал Эрэд.

— Почему? Вернее из-за чего?

— Работая всю свою жизнь мои предки заработали, между прочим, легально, очень много различного добра. И может быть, даже титул получили бы… Если бы не часть крестьянской крови. Дед и бабушка быстро отошли в мир иной, и мама осталась без защиты. Поэтому вышла замуж за моего отца. Когда мне стукнуло двадцать, он умер. И против Хошетов вновь ополчились…

— Тогда я упросил своего отца, — влез в разговор Тиури, — чтобы он женился на матери моего лучшего друга. Единственное условие это не претендовать на наследие рода Хошет. Вот так мы стали братьями. Сводными братьями.

— Вопросов больше не имею, — кивнула я и пошла, смотреть высохли наши новые вещи или нет. Далеко не ушла…

— Стоять! — не сдержался Тиури. Я аж споткнулась от этого крика.

— Тиури повышать голос, как минимум глупо, — Эрэд просто само спокойствие сегодня. — Хина, можно вопрос?

— Раньше вас мое мнение не сильно волновало.

— Раньше ты была рабыней и…

— То есть раб это не человек и обращаться с ним можно как с мебелью? — не сдержалась я, однако орать не стала. Смысл?

— Хина, я не это имел в виду, — моментально среагировал на мой выпад Эрэд. — Я больше не эхисар, Тиури не эхисир, а ты не рабыня и…

— Вот именно. Однако будь на мне и Элини все еще магические метки вы бы вели себя по-другому, — развивать конфликт ой как не хотелось. — Ну, да ладно, это все в прошлом. Давайте вы перестанете, каждый раз спрашивать у меня можно ли меня спросить. Это напрягает.

— Хорошо, — кивнул Эрэд и, помешав что-то в одной из четырех глиняных чашек, принесенных мной, вновь повернулся. — Почему ты столько времени провела в лагере? — заметив мой удивленный взгляд, он тут же пояснил. — Просто ты весьма сильна и много знаешь о жизни в диких условиях. Но при этом десять лет терпела рабство. Ну, не совсем терпела, устраивала разные диверсии, кстати, тоже не понятно по какой причине.

— И почему ЭТО всех так волнует, — пробормотала я, но все-таки решила рассказать. — Когда я только попала в лагерь, как раз на третий день после того, как весь мой клан вырезали, то была сильно напугана. Если честно то я вообще плохо помню первые пару недель проведенных в рабстве, — стоять мне надоело, и я приземлилась на траву, опершись спиной на дерево. — Первые два года, а это где-то семь или восемь остановок, я вообще ничего не делала, в плане вреда конечно. Батрина многому меня учила и даже старалась воспитывать, именно поэтому я старалась не вредить надзирателями, чтобы те не наказали её. Потом… — я задумалась, сейчас даже мне стало интересно, с чего же все это началось, — знаете, до четырнадцати я и сама не знаю, что руководило мной. Только после того, как Батрина погибла, я стала вредить сознательно. Сначала, пришлось напроситься в город, чтобы найти карту, благо я стащила у Огируяцу, — Тиури сломал ветку, — пару монет. Затем по возвращению в лагерь я надоедала новым рабам, чтобы узнать, где мы сейчас находимся. Ну а потом… Я, благодаря Серхаду, примерно знала территории проживания вакишики. Поэтому недолго думая, я решила мешать спокойной жизни лагеря, если тот был слишком близко к очередному поселению подобных мне. Просто не хотела видеть их страдания. Про то, что помимо вашего лагеря есть другие, я старалась не думать. Но два года назад мы, слава богам, покинули территории, на которых могли быть вакишики.

— Стоп! — Тиури, перелил из чашки стоящей около костра в новую, какую-то зеленоватую жидкость и подал мне. — Это чай. А про диверсии… Нам пришлось сняться с места и переехать к Трударку из-за внезапно завядших фруктовых деревьев у Брирана. Это же ты. Не знаю, как, но точно ты, — поразительная логика, не правда ли? — И до этого двенадцать остановок. Твоих ведь рук дело. Зачем?

— Четырнадцать, — улыбнулась я. — А по поводу причины… Привыкла.

— Что? — подавился Эрэд.

— То, — отпила я чая и тут же зажмурилась от удовольствия. Наконец-то чай, а не вода! Боги, как мало надо вакишики, для радости! Не знаю, из чего он его варил (я почувствовала только мяту и землянику), но вышло божественно. — Я просто привыкла вам вредить… Ну не то чтобы лично вам, скорее Огируяцу.

— Кошмар, — прокомментировал Эрэд.

— Элини, хватит шпионить, я точно знаю, что ты в кустах за Тиури, — девочке пришлось, понуро опустив голову, выйти из своего укрытия.

— Прости, Хина, — шмыгнула она носом. — Я не хотела мешать, но…

–… тебе было интересно, — закончила я за нее и, улыбнувшись, похлопала по траве рядом с собой. — Иди сюда, чай пить будем. Тиури, где вторая порция?!

— Теперь понятно, почему Оги тебя так"любил", — проворчал Тиури, но вторую чашку с горячим напитком все-таки подал. — Погоди, а нам как прикажешь быть? Чашек-то всего четыре.

— Кто бы мог подумать! — притворно удивилась я. — Терпите мальчики, терпите.

— Ну, ты и язва, — улыбаясь, покачал головой Эрэд.

— Так вот, — продолжила я, — по поводу побега… Сначала не убежала потому что, как я и говорила, боялась. Потом из-за того, что мешала лагерю останавливаться слишком близко к поселениям вакишики. А…

— Ну, а два года назад, почему осталась? — не утерпел Тиури.

— Из-за Ликты.

— Не понял, — признался Тиури.

— Стареешь братец, — усмехнулся Эрэд. — Она была ее лучшей подругой, поэтому Хина не могла ее просто так бросить и сбежать. Ведь согласись, мы бы начали допрашивать именно Ликту, а не кого-то другого.

— Хорошо, — согласился Тиури. — А почему тогда бы не убежать вдвоем?

— Чур, меня, чур, — испугалась я. — Две девушки с магическими метками, одни… Да нас бы объявила охоту вся империя! За беглую рабыню дают, если я правильно помню, сто золотых. А на эти деньги можно купить, земля, добротный дом, домашнюю скотину (я не о муже/жене) и еще останется. Ну а за голову пятьдесят монет из того же благородного металла. Тут конечно поскромнее, но земля и дом (конечно, не такой помпезный) с парой куриц тоже гарантированы. А если это все удвоить? — Тиури и Эрэд задумались. — Вот то-то и оно, что мы жили бы в состоянии постоянной опасности. Вечные бега… Да через пару недель такой жизни я бы самостоятельно пришла сдаваться. Тем более, ладно я, превратилась в кошку и носись себе, ничего не возьмет, а как быть с Ликтой? Я отвернусь/отвлекусь/задержусь и всё и сграбастают и к вам. Нет, спасибо.

— То есть, после этих торгов, если бы не разбойники, ты бы сбежала? — спросил Тиури.

Я задумалась. И правда, а сбежала бы я тогда? Метка? Не проблема, попробовала бы уничтожить словом. Дом? Добралась бы сама, правда только в виде барса, ну да ладно. Что еще? Элини? Вот тут да. Даже не знаю, как поступила бы. Но точно бы не бросила, не смогла бы. Забрала бы с собой? Или осталась бы с ней?

— Не знаю, — усмехнувшись, ответила я, запрокинув назад голову. Над нами была огромная изумрудного цвета крона, какого-то лиственного дерева. Увы и ах, но моя способность различать растения осталась на уровне: листья — лиственное, иголки — ель. Всё.

— Странная ты конечно, — тихо ответил Тиури, беря из моих рук пустую чашку.

— Обычной быть скучно, — улыбнулась я и, поднявшись, предупредила. — Мы пойдем переодеваться, а вы пока кушайте.

— Зачем тебе другая одежда? — удивился Эрэд.

— Прикажешь мне ходить в таком виде до скончания времен? — ответила я ему вопросом и показала на себя. Рубашка, у которой наличие размерного ряда, было слишком незначительным и штаны свободного покроя выглядели, конечно, терпимо, но… Мне это терпеть уже порядком надоело. Мешковина (а именно из этого была состряпана рабская роба) была уже застирана и заштопана на сто с лишним рядов. А мой второй комплект растарабанили еще в первые дни: штаны пошли нам с Элини на ноги вместо обуви, а из рубахи Тиури сделал мешок.

Ответа от Эрэда я так и не дождалась.

Одёжку, которую я стащила у бедных селян, пришлось предварительно выстирать. Не то, чтобы она была грязной (наоборот я нашла ее в сундуках), просто не смогла бы надеть ее после увиденных трупов, среди которых возможно бы и ее бывшие владельцы. За все то время, что мы разговаривали и просто бессмысленно болтались где-то поблизости все вещи успели высохнуть.

Скинув рубаху со штанами, я осталась в топе с короткими шортиками (из нижнего белья у селян были только длинные панталоны, причем как мужские, так и женские) я сняла с веток сначала рубаху оливкового цвета с белой растительной вышивкой на воротнике и манжетах, а потом и штаны такого же цвета и такой же вышивкой на лампасах. Не удивляйтесь, женскую одежду я даже не рассматривала в качестве сменной, по той простой причине, что у людей женский гардероб это традиционно одни сплошные платья, самых невероятных и ярких расцветок. Красное платье в зеленом лесу — находка для следопыта, не находите? Рядом с одеждой так же на ветках сушились темно-зеленые мокасины. Сняв средние из них, я обулась. Слава богам подошли.

Элини достался точно такой же костюм, как и у меня только цвет был салатовым (яркий конечно, но уж больно мне ребенка хотелось порадовать, не красный/желтый/голубой и ладно), а вышивка темно-синей. Кто-то, возможно, скажет, что девочка должна носить юбки, а не одеваться как мальчик. Да, возможно. Но это она решит уже сама и потом — захочет, будет рядиться в платья, а нет… многого не потеряет. Есть брючные костюмы в сто раз краше любых юбок.

— Тиури, Эрэд мы готовы, — вышла я из-за дерева. — Ваши вещи тоже уже высохли, идите переодевайтесь.

— Признаю, — улыбнулся Эрэд, — так ты выглядишь намного лучше.

Тиури кивнул, соглашаясь со словами своего брата (интересно кто старше?), но вот этот взгляд… Чего в нем только не было… Радость, гнев, зависть, веселье, ревность… А может просто показалось? Вот я еще только по мужикам не страдала! Нет уж, упаси боги, от этой нервотрепки.

Мужчины оделись быстрее нас и к моему облегчению все вещи им подошли. Я если честно боялась что, что-то будет маленьким, а что-то наоборот большим. Этих божьих созданий одевать сплошная проблема. Вроде смотришь небольшой да невысокий, а как вещи выбирать/покупать… так только откуда берутся лишние размеры.

— Хина, — отвлек меня Тиури, материализуя карту (вот тоже загадка — сколько же у него все-таки талантов?), — мы сейчас в двадцати милях от того места которое ты ищешь. Это по моим скромным прикидкам где-то пять дней пути напрямик.

— Но? — подтолкнула я замолчавшего Тагальтека.

— Тот путь, про который ты нам сказала… Он… Словом, не пройдем.

— Пройдем, — уверенно ответила я. — Сейчас ложимся спать, а завтра и послезавтра и… В общем три дня вы просто будете крепко держаться, молчать и смотреть по сторонам. А и да, Эрэд можешь завтра завтрак сделать поплотнее?

— Да это не проблема, но зачем?

— Потому что, как я и сказала, три дня мы не остановимся ни на секунду.

— Не может быть, — прошептал Тиури.

— Может, — кивнула я и пошла к Элини, уже мирно спящей на одной из созданных Эрэдом"подушек".

Идея пробежать всю территорию плато посетила меня на обратном пути из Колена. Если даже шахты Акторгана вновь разрабатывают, на нас не обратят никакого внимания — из-под защиты магов к плотоядным брехистам никто не вылезет. Но вот сами недружелюбные мясоеды меня напрягали и довольно-таки сильно я вам скажу.

В скорости мне не откажешь (нет, не хвастаю, просто трезво оцениваю собственные силы), но их много и они повсюду. В том смысле, что я могу оторваться от тех, кто вылезет из нор за моей спиной, но нарваться на тех, кто появится впереди. Плюс нехилая ноша на спине.

Собтараз? Да пройти вообще-то можно, только вот всех кроме меня (и то в облике барса) укокошит ужасный холод. Так что нет, отпадает.

В итоге мы идем (а кто-то едет) прямиком в пасть к брехистам. Попробую наговорить защиту, хоть какую-нибудь, ну а дальше… Надеюсь, боги будут на нашей стороне.

Утро. Вставать сегодня мне хотелось еще меньше, чем обычно. Осторожно, чтобы не разбудить Элини (утренние пять минуточек — это святое!), потянувшись, я встала и пошла к пруду, у которого уже копошились Тиури и Эрэд.

— Доброе утро, — поприветствовал меня первый.

— Как спалось? — поинтересовался второй.

— Ну, так себе, — передернув плечами, ответила я обоим разом.

Умывшись, я пошла будить кроху, от костра уже пахло чем-то вкусным и чаем(!) Элини даже не бузила, спокойно встала, чмокнула меня в щеку (чем лишила дара речи на пару минут) и пошла заниматься утренним туалетом.

— Хина, я пожарил остатки мяса и пару рыбешек, — помахал Эрэд.

— Отлично, — облизнулась я. — Тогда завтракаем и в путь. Через две мили начинается Акторган. Но поедете вы уже сейчас. Не хочу, чтобы о нашем приближении знали заранее. Пусть это будет сюрприз. Для всех.

— Хина, — нахмурился Тиури, — ты уверена в этом? Все-таки три дня… Может, так проскочим. Не сомневаюсь в твоей силе, но я не хочу больше переживать о тебе.

— А когда не возражая отпустил в Колено не переживал? — улыбнувшись спросила я.

— Переживал, — твердо ответил Тиури. — Честно говоря, я думал, что увидев как мы с Эрэдом и Элини уходим, ты передумаешь и попросишь кого-нибудь из нас проверить это село. Увы, ты как всегда совершенно непредсказуема.

— Ха, то ли еще будет, — взяла я ветку с насаженными на него мясными кусочками из рук Эрэда. — Да я бы и не пустила вас на разведку. Это опасно.

— Почему? — прожевав, спросил Эрэд.

— Люди смертны. И слабы. Но самое обидное, что смертны вы слишком быстро. Если послать в разведку слабого человека и его убьют, то это еще ничего. А вот если него возьмут в плен? — вкусное мяско, ох чует моя левая почка, нескоро я такое еще попробую. — Да и эта не беда. Только вот если товарищи рискнут спасти своего друга, то имеют все шансы оказаться в плену.

— Но ведь и ты могла погибнуть или оказаться в плену! — возразил Тиури. — Как вот, например, на тебе оказался тот ошейник?

Конец ознакомительного фрагмента.