Верона. Часть III

Инесса Давыдова, 2018

Не думая о последствиях, Вера вмешивается в поединок старшего брата. Ставки высоки, толпа негодует. На выручку приходит организатор боев Аристарх. Соприкосновение двух тел схоже с ударом молнии, зарядившим обоих электричеством. Их непреодолимо влечет друг к другу, но несовместимые жизненные ценности выстраивают между ними стену. Влюбленных одолевает изматывающая внутренняя борьба. Оба понимают, что нужно переболеть и жить дальше. Кажется, что все уже решено, но череда событий заставляет их бороться за собственное счастье.

Глава вторая

Аристарх

Полет в Москву прошел почти в полном молчании Влада и его аристократической женушки. Они что-то не поделили на юбилее ее папаши, и я еще раз поблагодарил свою чуйку, которая кричала мне, что связываться с этим мероприятием ни за что не стоит. В последнюю ночь мы с Вероной сладко выспались и весь полет, обнявшись, тихо болтали о будущем. При этом я никак не мог оторваться от ее губ и шеи, постоянно тискал и прижимал к себе. Пробирка с Голубой Кровью бросала на нас завистливые взгляды. Слава богу, жена на них никак не реагировала.

Такси остановилось перед коттеджем. Я приметил байк Оборотня и напрягся. Что он тут делает? В памяти еще свежа наша стычка в клубе. Тогда я сдержался, не хотел устраивать потасовку на собственной свадьбе, но, если этот увалень будет и дальше вести себя так же, врежу, не задумываясь.

Верона выпорхнула из такси и побежала к входной двери, я ее одернул и показал на байк.

— Здесь Оборотень!

— Что? — Верона побледнела.

Черт! Не хватало, чтобы моя жена боялась этого засранца!

— Подожди меня.

Выгрузив чемоданы, я рассчитался с водителем и чертыхнулся.

— Уезжали налегке, возвращаемся забитыми под завязку.

— Между прочим, большинство вещей — твои, пижон.

— А по попе за пижона?

Сделал вид, что замахиваюсь, Верона с визгом рванула в коттедж. Куда ты? Сказал же, не ходи без меня! Вот бабы! Ей богу! Свист в голове!

Завернув за угол, вхожу в коттедж и охреневаю! Анна лежит с Оборотнем в обнимку на диване! На нас никакого внимания. Проклятье!

От шока Верона встала, как изваяние. Я прямо слышу весь ее мыслительный процесс.

— Всем привет! — нарочито громко кричу я и подталкиваю Верону к лестнице. — Пойдем, детка. Надо принять душ.

Софию распирает от злости. Здоровается сквозь зубы и плетется за нами, видок как у старухи Изергиль. Поднимаемся на второй этаж. Заходим в спальню. Верона машет руками перед лицом, как веером, и верещит:

— Какого черта тут происходит?

Софа хмыкает и закрывает за мной дверь.

— Пока вас не было, тут был дурдом! Мы с Куртом не спали две ночи, — она плюхается на нашу кровать. — Начнем с того, что после свадьбы Анна пропала! Как только вы уехали в аэропорт, она сказала, что у нее от спиртного разболелась голова, и упорхнула. Через час мы тоже решили свалить. Приезжаем домой — ее нет. Звоню — включается голосовая почта. Понятное дело, мы на дыбы. Звоним Габриелю — он тоже понятия не имеет, где она. Если бы она меня предупредила, что хочет разлечься, я бы ему не звонила. Ночь не спим. Ищем ее. Обзвонили все больницы, морги. Габ на связи. Утром не выдержал. Как метро открылось, сразу к нам. Мы и так не спали, а тут еще он ноет и ноет. Курт даже прикрикнул на него, типа не каркай, может, у подруг зависла, а телефон сел.

Моя малышка вся скукоживается. Притягиваю ее к себе и начинаю массировать одеревеневшие плечи.

— В обед Анька заявляется как ни в чем не бывало с Оборотнем в обнимку, а тут Габриель.

— Ох! — выдает Верона. Небось сцену уже в красках представила.

— Драка, крик, разбитая мебель. Курт их разнимает. Если бы не он, они бы поубивали друг друга. В итоге Анька заявляет Габриелю, что она теперь с Оборотнем. Снимает с пальца кольцо и возвращает.

— Твою ж мать!

Оборотень, как всегда, в своем репертуаре. От плана не отступает ни на шаг. Но в этот раз он перешел черту. Влез в мой курятник. Анна — подруга Вероны, а значит, под моей опекой.

— Анька тащит Оборотня в свою комнату, и они зависают там до утра. Всю ночь она носила ему, как падишаху, еду, пиво и десерты. Утром он уехал, а она места себе не находила. Я пыталась с ней поговорить, но она как невменяемая. Твердит о нем, как о божестве.

София кривит лицо и передразнивает Анну:

— Он секси! Он супер! Он романтичный, веселый, лихой. Он мечта моей жизни.

Верона фырчит и смотрит на меня с мольбой.

— Он приезжает в обед, Анька крутится вокруг него. Татуировщик сожрал все, что приготовила Верона. Нахваливал, не ожидал, что она такая кулинарка. Анька начала языком трепать, я показываю ей: рот закрой, тут что-то не так.

— Ты о чем? — верещит Верона.

— Уж слишком настойчиво он про вас расспрашивал. Где познакомились, как время проводите. А Верона у него постоянно на языке: где выросла, в какой институт поступила. Жужжит и жужжит. Достал уже. Я-то его отбриваю, а Анька как заколдованная, ей богу.

Стук в дверь, Анна заглядывает в комнату.

— Пойдемте вниз, Оборотень за пивом сгонял. Расскажете, где были.

Девчонки молчат, я прихожу на помощь. Оборотня я отлично знаю, все его игры для меня не новость.

— Сейчас закончим с делами и спустимся.

— Что-то случилось? У вас такие лица, будто кто-то умер.

— Нет, мы обсуждаем финансы. Скажи Оборотню, сейчас спустимся.

Анна улыбается и закрывает дверь. Это дурочка даже не представляет, во что ввязалась.

— Нельзя его прогнать? — спрашивает меня Верона. — Он жуткий. Не хочу с ним еще и пиво пить.

Софа смотрит на меня в упор.

— Курт сказал, что он твой партнер. Что у вас тату-салон.

— Ладно, так и быть, скажу, что он за крендель, только рот на замке, — обвожу девчонок поочередно взглядом, те с готовностью кивают. — Он художник, причем очень одаренный. Ему что граффити, что портрет маслом, что тату — все осилит. Однажды он высыпал сахар на барную стойку и изобразил портрет девчонки, с которой только что замутил.

— Вчера он рисовал Аньку, — вставила София и закатила глаза.

— Познакомились мы в мотоклубе. Я его частенько вытаскивал из передряг, занимал прайсы. Как-то раз он предложил оплатить его учебу в Штатах у какого-то крутого чувака, а потом открыть салон. Стукнули по рукам. Он отучился, вернулся и начал работать. У меня к нему претензий нет. Не скажу, что дело суперприбыльное, но, если надо сделать тату, наша братва идет к нему. За два года салон разросся. Он взял учеников. Дело идет. Но есть у него один пунктик — роман на три дня.

Верона прикрывает рот рукой. София хмурится.

— Надо признать, он знаток женской психологии, умеет подкатить к разболтать. Находит жертву, обхаживает. Уж не знаю, что он им там говорит и делает, но чердак у телок сносит. Я видел это не раз — взгляд у всех одинаковый, вот как у Анны сейчас. Пока он с ними, они в недосягаемости ни для кого. Через три дня он исчезает, как тени в полдень. Поэтому его и прозвали Оборотень.

— Какой ужас! — Верона плюхается на кровать и хватается за голову.

— А что будет, если Анька ему позвонит через три дня? — Софа упирает руки в бока.

— Будет с ней обращаться как с куском дерьма. Не поймет сразу — обматерит и прогонит.

— Анька вляпалась! Представляю, что будет завтра!

— Неужели мы ничего не можем сделать? — в глазах Вероны страх.

— Пока он с ней — нет, — я нюхаю свой джемпер. — Ладно, погремушки, я в душ. А вы успокойтесь. Пока мы на скамейке запасных. Солирует Оборотень. Ваша задача затащить ее в четверг в самолет, — смотрю на Софию. — Ты готова?

— Да я-то готова, — отмахивается София, — а вот Анька…

Вера

— Расслабься, детка. При мне он борзеть не будет, — шепчет мне Руссо, когда мы спускаемся по лестнице. — Старайся одна с ним в комнате не оставаться.

Меня трясет от этого Оборотня. Не зря я дала ему кличку Исчадие Ада.

Заходим на кухню. Анна достает пивные кружки. Оборотень здоровается за руку с Руссо. Спрашивает, не посрамил ли он мужскую честь, выполнил ли супружеский долг, а когда я сворачиваю к холодильнику, преграждает мне путь.

— Что это?

Оборотень тянется к моей шее — я отмахиваюсь, но он тут же тянет другую руку и, еле касаясь, проводит по ключице.

— Засосы? Вы что, школьники?

Он разражается диким смехом, открывает бутылку пива, протягивает ее Руссо, открывает вторую и делает большой глоток.

— Руссо, ты мужлан! Она же хрупкая, как Дюймовочка. С ней надо нежно.

— Неплохое пивко, — Руссо вытирает пену со рта. — Где надыбал?

— Один клиент-толстосум заценил новую татуху и притащил в салон два ящика немецкого.

Спрашивать Руссо, голодный ли он, — напрасная трата времени — он всегда голодный. Поэтому после осмотра холодильника, в котором было шаром покати, я встаю у плиты и колдую над теми продуктами, что нашла в шкафах. Да, Софа не преувеличила, Оборотень уплел все.

Разморозила и обмазала соусом две курицы и отправила в духовку. Включила таймер и принялась за гарнир. Куда бы я ни шла, чтобы ни делала, глаза Оборотня пристально за мной следят. После рассказа Руссо я понимаю, что в ближайшие часы в коттедже разразится катастрофа. Если мы вмешаемся сейчас, а Оборотень собирается ее бросить, Анна скажет, что это мы его вынудили, поэтому я решаю сделать вид, что ничего не происходит.

Анна предлагает свою помощь, я прошу сделать салат. Она посматривает на Исчадие Ада, но тот либо говорит с Руссо, либо смотрит на меня.

— Оборотень сделал мне вчера татушку, — говорит она и спускает футболку с плеча.

Это одуванчик. С пушистого шара летят парашютики и превращаются в птиц. Надо признать тату красивая, изящная и нежная.

— Тебе нравится?

— Очень. А почему одуванчик?

— Так меня называет Оборотень.

— Вот как? — я украдкой бросаю на него взгляд, но моя персона у него под пристальным вниманием. Скрытый маневр не удался — я разоблачена.

Он подмигивает и улыбается так, словно мы давнишние друзья.

— А еще я сделала интимный пирсинг, — шепчет мне подруга. — На клиторе.

— Боже мой! Анна! — я краснею. — Зачем такие подробности? Достаточно было сказать интимный.

Софа закатывает глаза — видимо, с ней Анна уже поделилась этой «потрясающей» новостью.

— Чтобы добить тебя окончательно, скажу еще одну новость: я вставила клыки! — смеется Анна.

Руссо замирает, смотрит на мою реакцию. Я понимаю, что он не хочет, чтобы я ее осуждала, но сделать это невероятно трудно. Слава богу, Софа приходит на помощь.

— Интересно, что на это скажут твои преподаватели.

— Они съемные, — хохочет Анна, демонстрирует клыки — вид беззаботный.

— Клыки мне не нравятся, — осторожно говорю я. — Мне кажется, это не твое. А с тату так вообще в разных темах. Но мне нравится, что ты вся светишься и что это доставило тебе огромное удовольствие.

Опять Анна живет не своей жизнью. Сначала она подстраивалась под Габриеля и стала готом, теперь окунулась в вампирскую тему. Когда же она задумается над тем, что нужно ей самой?

***

Во вторник утром Руссо подвез меня к академии на такси. В дороге мы еще раз обсудили мою готовность учиться фешен-дизайну. Оказывается, Руссо уже звонил в школу и записал меня в группу. Учеба начиналась в середине февраля. Мы решили, что до этого момента я буду заниматься живописью и подготовкой к собеседованию, которое, по его словам, приравнивалось к вступительному экзамену. Претендент на обучение должен представить свои эскизы, концепт коллекции, то есть показать, что у него есть к этому талант и тяга.

— На какие курсы ты меня записал? Там есть годовые и полугодовые.

— Детка, год без тебя я не выдержу, — почти угрожающе произнес Руссо и тут же отвел взгляд на экран телефона.

Выхожу из машины, он придерживает дверь, давая понять, что ждет ответа.

— Оплачивай полугодовые курсы. Но институт я пока не брошу. Сначала нужно поступить в школу и отучиться хотя бы месяц. Вдруг я переоцениваю свои возможности.

Руссо недовольно кривится. Ему не нравятся мои сомнения.

О том, что я вышла замуж за сына декана, не знали только дворники. Это я поняла, как только вошла в вестибюль. Завистливые и косые взгляды, фырканья, шушуканья за спиной — я получила полный набор!

На меня смотрели как на ведьму, что колдовскими заговорами приворожила наивного, несмышленого парня и заставила на себе жениться. Сложилось впечатление, что я перебежала дорожку всей женской части студенческого сообщества, хотя точно знаю, что Руссо академию не жаловал даже редкими посещениями.

Хотела проведать группу, но после такого «теплого» приема решила сразу идти к свекрови. Мысленно настроившись на подробное изложение своей точки зрения, я шагнула в приемную деканата, которая, на мое удивление, оказалась пустой. Постучала и быстро нырнула в кабинет. Ох! Лучше бы я дождалась разрешения!

Галина Сергеевна оказалась в кабинете не одна и занималась совсем не рабочими вопросами. Над ней навис мужчина в черных брюках и белой рубашке с закатанными по локоть рукавами. Он что-то втолковывал ей вполголоса, а она смотрела на него обожающим взглядом. Мужчина обладал стройным натренированным телом и приятным с хрипотцой голосом. Если бы я не знала, что Руссо только что отъехал от академии, то могла вполне предположить, что это он сейчас обнимал и успокаивал мать. Но седина на висках и руки, что сжимали лицо свекрови, красноречиво говорили, что мужчине не меньше пятидесяти лет.

Заметив меня, Галина Сергеевна вздрогнула, оттолкнула от себя мужчину и одернула юбку.

— Вера! — почти истеричным голосом провозгласила она и двинулась в мою сторону, явно намереваясь вывести меня из кабинета. — Не ожидала, что ты сегодня приедешь. А где Аристарх?

— Уехал по делам.

— Приедет за тобой?

— Нет, я поеду в коттедж с Софией.

Мужчина развернулся и впялил в меня изучающий взгляд. Я тоже старалась рассмотреть таинственного посетителя, из-за которого свекровь вела себя совершенно неподобающе и даже не пыталась все объяснить. Я поздоровалась с незнакомцем. Он ответил кивком и, сделав пару шагов в нашу сторону, оказался в освещенной части кабинета. Меня поразило как молнией. На меня смотрели до боли знакомые зелено-изумрудные глаза!

— Аля, — тихо позвал он, как бы напоминая о своем присутствии. А когда свекровь не отреагировала, потер лицо руками. Прям как Руссо! — К сожалению, этого уже не избежать.

Я стояла как вкопанная и таращилась на двойника Руссо с разницей в возрасте в двадцать пять лет. Он был взволнован. Настрой такой же решительный как у моего мужа, всем своим видом он показывал, что отступать не собирается. Он уже открыл рот и вобрал в легкие воздух, намереваясь что-то мне сказать, но Галина Сергеевна зыркнула на него испепеляющим взглядом.

— Оставайся здесь, Яша, — приказала свекровь и, вцепившись в мое плечо, потащила меня в приемную.

— Я хотела поговорить с вами о дальнейшей учебе, — неуверенно залепетала я, пытаясь собраться с мыслями, но у меня это плохо получалось.

Мужчина остался в кабинете, отчего Галина Сергеевна вздохнула с облегчением.

— Я все понимаю, Вера, Аристарх мне объяснил. У него неприятности, и он хочет, чтобы ты была в безопасности. Как прилетишь в Верону, напиши мне, чтобы мы с Платоном Ивановичем тоже знали, где ты и все ли у тебя в порядке.

Она стояла прямо передо мной. Теперь я разглядела детали, которые ранее остались незамеченными. Остатки губной помады размазаны по подбородку. Щеки и уши пунцового оттенка. На запястьях красные следы от пальцев. Верхняя пуговица на блузке оторвана.

— Я хотела поговорить не об этом, но вижу, вы заняты. Поговорим в другой раз, может, после моего возвращения.

— Конечно! Передавай привет маме. Скажи, что мы всегда ей рады.

Попрощавшись, я вышла из приемной и прижалась спиной к двери. В голове крутился только один вопрос: говорить мне об инциденте мужу или нет?

Аристарх

В среду за день до вылета Вероны я был на ногах с самого утра. Курт одолжил байк, я смотался на две точки и забрал свой навар за последний месяц. Заскочил в квартиру. Наткнулся на Марию. Ее интересовал круг обязанностей с учетом семейных изменений. Я сказал, что согласую этот вопрос с Вероной и перезвоню. Пора Вероне взваливать на себя часть моих забот, особенно тех, что касаются домашних закупок и общения с обслугой. Но поговорим мы об этом после ее возвращения. Сейчас от этого разговора толку не будет.

В обед я вернулся в коттедж. К тому времени Курт пригнал прокаченный джип. Мы пообедали, и я повез Верону на новой тачке к риелтору. Пришел момент обозначить ей нашу позицию. Пока Верона будет в Италии, удаленно обсудим предложенные варианты. В офисе риелтора мы пересмотрели кучу домов и квартир, но никак не могли определиться. Я сам немного буксовал. Чтобы понять, какой тебе нужен дом, в голове должно быть четкое понимание, как ты будешь в нем жить.

Риелтор, надо отдать ей должное, пыталась нам помочь и начала со стандартных вопросов:

— Сколько квадратных метров вам бы хотелось?

Моя квартира была примерно сто тридцать квадратов, и я ответил:

— Не меньше трехсот метров.

Риелтор записала и задала следующий вопрос:

— Этажность?

— Думаю, два.

Дальше пошли вопросы о стиле, материалах и технической составляющей. И тут Верона говорит:

— Нам нужен большой участок.

— Зачем? — удивляюсь я. — Бассейн я не хочу. С ним мороки будет много. Чисти его, переоблицовывай. А для остального и шести соток хватит.

— Милый, а как же дети?

— Чего? Дети? — я брезгливо поморщился.

— Нам нужна детская площадка, а она занимает много места.

Я отпрянул, захлопал опахалами, прям как Верона. Сейчас я все испорчу! Началась перекличка опахал. Она хлопает, я хлопаю. Черт! Как это остановить? Задергался глаз. Она это видит. Проклятье! На хрена я ее сюда привез? Надо было обсудить все детали дома.

— Давайте так, — приходит мне на помощь риелтор, — я вам вышлю список вопросов, а вы все хорошенько обдумаете, и мы назначим новую встречу.

Сухоляда в мужеподобном костюме спасла мне жизнь. Я кивнул, схватил куртку и выскочил из кабинета.

Дети! Я не хочу детей! Сопли, ор по ночам, вонь от подгузников. Еще ни одна семейная пара среди моих знакомых не выдержала такого натиска. Я точно знаю, что все мои друзья начали ходить налево в период, когда от детей уже спасу нет, а жены похожи на вымотанных мочалок. Представляю Верону, окруженную орущими детьми. Нет! Нет! И нет!

Я не последователь всяких там течений типа чайлдфри, которые открыто заявляют, что намерены прожить жизнь без детей. Типа они сковывают свободу, финансы и благополучие. Но я не хочу иметь детей. Никогда! Я не страдаю комплексом наследования, мне не нужно передавать все заработанное кровью и потом.

Скверно, конечно, что мы не обсудили этот вопрос с Вероной перед свадьбой. Мне это просто в голову не пришло. И что теперь? Что мне сказать жене? Как объяснить свою позицию? Это же Верона! Она сама из многодетной семьи. Мои аргументы покажутся ей эгоистичными и незрелыми.

В машину Верона вернулась с заплаканными глазами и бледная как поганка. Ну вот! Надо ж было перед самым ее отъездом наступить на больную мозоль.

— Верона, посмотри на меня, — останавливаю джип у обочины и поворачиваюсь к ней вполоборота.

Она поднимает на меня глаза.

— Что случилось?

— Почему ты не сказал, что не хочешь детей? — она уже не скрывает слез.

— А почему ты решила, что я не хочу?

Проклятье! Надо как-то выпутываться!

— Ты бы видел свое лицо! Я будто предложила тебе нырнуть в помои!

— Признаю, я немного растерялся…

— Немного?

— Верона, пока ты учишься, ни о каких детях речи быть не может. А дом мы покупаем как раз на ближайшие пять лет.

Но Верона меня не слышит.

— Почему я раньше не придавала этому значения? Все было прямо передо мной. Ты ведь детей терпеть не можешь. Кривишься от брезгливости даже от собственных племянников. Ты хоть знаешь, как их зовут?

Точное попадание! Подловила так подловила. У меня снова дергается глаз! Она сложила дважды два, но уже после свадьбы, и теперь она мне этого не простит.

— Да, я их не люблю, — признаю я. А чего шифроваться, весь ужас на фейсе. — Но к своим так относиться не буду. Хотя не надейся, что я буду менять им памперсы или сажать на горшок, — делаю глубокий вдох и уже смело иду в атаку. — Верона, сейчас я детей точно не хочу! У меня большие планы, иногда нам придется посреди ночи срываться с места и улетать по делам в другую страну. С детьми это будет нереально!

После этого Верона замкнулась и пряталась от меня весь оставшийся день. К вечеру я психанул. Сел в джип и уехал в качалку, а когда вернулся, она уже спала.

К утру с женой произошла трансформация. Общения не избегала, но и не улыбалась, не желала доброго утра. Я схватил ее руку и положил на готового к подвигам Сэма.

— Детка, я хочу тебя.

Верона была не против. Слава богу! Хоть тут единение!

После утреннего секса мы приняли вместе душ, спустились на кухню и тут нас ждал сюрприз: Анна снова пропала. Черт! Весело мы живем! Через три часа надо быть в аэропорту, а этой дурочке сорвало башню.

Вера

Дожидаясь Анну перед стойкой регистрации, мы чуть не опоздали на рейс. Все наши сообщения и звонки оставались без ответа. В последние сутки она вела себя как безумная, словно ее подменили. Затравленный взгляд, в котором читался только один вопрос: «Увижу ли я еще Оборотня?» Меня это все ужасно раздражало, а ее слепое обожание Исчадия Ада с маниакальными замашками просто пугало.

Наше напряженное ожидание прервал звонок мобильного телефона Софы — это был Саня. Он сообщил, что Анна приехала в коттедж на такси в полном раздрайве. Лицо заплаканное, колготки порваны. Объяснить свое поведение отказалась, но заявила, что хочет побыть одна и с нами никуда не полетит. Мы сразу поняли, что прогноз Руссо воплотился в жизнь, и Оборотень отказался с ней общаться. Ну что за дуреха? К вечеру мы бы втроем гуляли по улочкам Вероны, наслаждались атмосферой, архитектурой и кулинарными изысками, а теперь она будет страдать, закрывшись в своей комнате в одиночестве.

Прощание с мужем вышло скомканным, неуклюжим, будто мы едва знакомы и нам неловко проявлять чувства на людях. Чтобы окончательно не расклеиться, мы прятали друг от друга глаза. Руссо пыхтел, забывал дышать, на лбу вздулись вены. Он не скрывал своего беспокойства и натянутым, как струна, голосом напутствовал:

— Детка, как прилетишь, сразу напиши, — дрожащими руками он обхватил меня за талию и привлек к себе, но не как раньше, по-хозяйски, а робко, словно делает это впервые. — И вообще пиши чаще, как разместились, как гостиница, как курсы. Поняла?

Прижимаюсь к нему всем телом и зарываюсь лицом в его футболку.

— Я люблю тебя, милый, — встаю на цыпочки и тянусь к его губам.

— Я тоже тебя люблю, Пушочек.

Наш прощальный поцелуй прервала Софа, подгоняя нетерпеливым ворчанием. Мы неохотно расцепились. Руссо исчез в толпе, а подруга поволокла меня в таможенную зону.

Как только мы прошли паспортный контроль и сели в зоне ожидания, я дала волю слезам. На этот раз Софа не истерила, не подкалывала, не ворчала. Просто взяла меня за руку и поглядывала на информационное табло в ожидании объявления рейса. Я знала, что ей еще тяжелее. Из-за меня она уезжает от Сани на три дня раньше. О брате я приказала себе не думать — если начну развивать эту тему, то сердце на куски разорвется. Никто так и не сумел его убедить в том, что он совершает огромную ошибку. Упрямец стоял на своем и пропускал мимо ушей все аргументы.

На табло высвечивается наш рейс. Вытираю слезы и с неохотой поднимаюсь. С этого момента каждый шаг будет отдалять меня от Руссо. Мы с Софией тянемся к ручной клади и идем на посадку, настроение ниже плинтуса.

— Сядем в самолет и напьемся, — выдает Софа, толкая меня в плечо.

Я вымучила улыбку. Не знаю, как это поможет.

Мы летим бизнес-классом — на этом настоял Руссо. Самолет взлетает и набирает высоту. Стюардесса приносит нам с Софой по бокалу шампанского. Напряжение немного отпускает.

— Верона, раз у нас не было девичника, предлагаю закатиться в Милан и прошвырнуться по клубам.

— Ой, — я вытаращилась на подругу. — Руссо это не понравится.

— А мы ему не скажем. Он и так отчебучил по полной. Пусть там своими разборками занимается, а мы будем развлекаться.

На моем лице отразилась гамма эмоций, и Софа закатила глаза:

— Да ладно, Верона. Мы всего лишь потанцуем и выпьем. У тебя такой вид, будто я тебе предлагаю ему изменить.

На мое плечо ложится рука и знакомый голос спрашивает:

— Вера? Это ты? Не могу поверить своим глазам.

Поднимаю голову. Адам! Вот это сюрприз!

Аристарх

Сижу в машине и тупо таращусь на руль. Грудину сдавило. Не могу дышать. Ноги ватные. Я сам настоял на отъезде Вероны, а когда проводил, почувствовал жуткую пустоту. Черт! Как же мне муторно!

Эту ночь я почти не спал. Пялился на жену, чуть глазенки наружу не вылезли. Фотографировал ее спящую. На ее теле все еще виднелись следы нашей первой ночи «в законе», и от их вида в паху разливалось тепло. Я гладил ее волосы и лицо, отчего она морщилась и тихо звала меня во сне. Дрожал от страха, как суслик в пустыне. Мне казалось, вот-вот что-то непременно случится, и я ее потеряю. Что наше счастье будет недолгим. А ведь мать права, я действительно счастлив с Вероной.

Из омута панических мыслей меня вырвал звонок мобилы. Номер незнакомый, городской. Что за хрен? В последнее время такие номера не предвещают ничего хорошего.

— Руссо! — кричит возбужденно Дракон. — Удали мой старый номер. Как активирую новую симку — отпишусь. А этот с квартиры на съемной хате.

— Салют, бро! Где пропадал?

— Пришлось залечь после тотальной слежки. Обложили по полной.

— Давай пересечемся, все перетрем.

— Не время сейчас. Смогу не раньше следующей недели.

— Следующая неделя будет жаркой.

— Да я уже понял по движухе в клубе, — гогочет Дракон, будто скипидара нанюхался.

Он что, на нервяке? Дракон никогда не смеется.

— Руссо, я чего звоню, Ландау что-то резко зашевелился. У него было совещание и плотный график до восьми вечера, как вдруг ему позвонили, и он сорвался в аэропорт. И что странно, полетел не на своем самолете, а сел на рейсовый до Вероны.

Подо мной будто земля разверзлась, и я провалился по самое ядро! В ушах зазвенело. Проклятье! Я как последний идиот собственноручно вручил Ландау свою малышку. Не просто вручил, а упаковал в красивые шмотки, нацепил цацки и повязал красной ленточкой.

Адам Ландау! Таракан под дихлофосом! Я уже стал успокаиваться на его счет, думал, что моя ревность дошла до паранойи, но нет. Как всегда сработала чуйка, и надо было ее слушать.

Представил наивный взгляд Вероны, принимающей его гнилую трескотню за чистую монету. Как он смотрит в ее огромные глазищи, от которых Ландау писается кипятком. Он сам мне об этом сказал.

Как, черт возьми, он узнал, что она сегодня улетает?

Перезванивает Дракон.

— Да! — рявкаю я, внутри уже все горит синим пламенем.

— Связь отключилась, — бурчит кореш. — Что будем делать?

— Копай под него так глубоко, как сможешь! Я этого мудилу из-под земли должен достать. Он сел в самолет, потому что там моя жена!

— Кто? — Дракон поперхнулся и откашлялся.

Черт! Он же ничего не знает! Ни Кобра, ни я до него так и не дозвонились.

— Бро, ты пропал, я искал тебя. Хотел пригласить в клуб на банкет. В воскресенье я женился.

— На этой большеглазой девчонке?

— Да!

— Поздравляю! Ты меня удивил, конечно! Черт! Не просто удивил, это разрыв шаблона! Вы ведь вроде недавно замутили! Но пусть у тебя с ней все будет путем.

— Как тут будет путем, если этот Ландау — подстилка трипперного кролика — вцепился в нее мертвой хваткой?

— Так вот в чем дело! — до Дракона наконец-то дошло. — Вот черепадла настырная! Я думал у вас просто терки, типа не поделили что-то.

Под конец разговора я уже ору в трубу, будто хочу докричаться до самолета, летящего прочь от Москвы.

— Если бы! И ты глянь, его ничто не останавливает! Даже то, что она теперь замужем! Я бы голыми руками его придушил!

— Не думаю, что он знает о вашей свадьбе, Руссо.

Дракон велит мне остыть и шевелить мозгами. Что я и пытаюсь сделать, но злоба и сарказм побеждают.

— Он, скорее всего, отследил ее по билету, — выдвинул свою версию кореш. — Как только ее имя мелькнуло в базе, ему, видать, сообщили. Она же еще паспорт не меняла?

— Нет! Когда бы она успела?

В самолете Ландау будет тише воды, ниже травы. Ему не нужны свидетели. Он будет вежлив, обходителен. Улыбочка шире Гудзонова залива. Нацепит на противозачаточное тельце лучший костюмчик. Включит обаяние в стиле Хью Гранта. Какой-то хохмач, решив над ним поглумиться, сказал, что он похож на этого актера. Ландау даже держит фотку Гранта на рабочем столе и заставляет всех подтверждать «очевидную схожесть». Как по мне, так они похожи только дыркой от ануса. Нафталиновый дрыщ! Урою падлу!

— Не кипятись, бро, у меня есть друган в Риме, занимается сопровождением грузов по Европе, он позаботится о твоей жене. Я ему кое-какую работу сделал, он мне должен.

— Дракон! Скажи своему корешу, что я башляю. Пусть продумает, как опустить этого засранца ниже городской канализации и как сделать, что б он к моей жене на метр не приближался!

В свете новых событий ждать следующей недели я не мог, и мы сошлись на том, что я подъеду к нему завтра утром.

Закончив разговор, жму на газ, рву с места и чуть не сбиваю шлагбаум. Давай! Давай! Поднимайся, гребаный лентяй! От нетерпения бью по рулю и рычу. О! Наконец-то!

Набираю скорость и мчусь в качалку. Надо признать, что такие упыри, как Ландау, тоже миру нужны. Сидел бы я сейчас в тачке и жевал сопли по уехавшей жене, а так взбодрился, мозги кипят. В крови плещется адреналин. Готовый к бою, как Салах ад-Дин, изгоняющий крестоносцев. Какой там спать! На таком драйве я еще двое суток продержусь. Спасибо тебе, мудило Ландау, что не даешь мне расслабиться! Отдохнем и поплачем на том свете!

Вера

— Адам? — с болью сглатываю, от потрясения першит в горле.

— Не могу поверить… — Адам улыбается. — Только вчера думал о тебе…

Мне хочется сказать: «А я о Вас точно не думала», но сдерживаюсь и натянуто улыбаюсь. Подношу фужер к губам и делаю большой глоток. Знаю, надо быть более дружелюбной, все-таки Адам — друг Кати. Но как представлю, какая гримаса будет у Руссо, когда он узнает, с кем я встретилась в самолете, всю лихорадит.

Софа впялила в Адама изучающий взгляд. Присутствие его на борту самолета она восприняла как угрозу. Ведь всем нашим близким известно, что из-за настойчивого ухаживания Адама у нас с Руссо был скандал.

— Ты уволилась из бутика и ничего мне не сказала.

Софа фыркнула, давая понять, что он переходит границы.

— А должна была? Согласитесь, не принято оповещать об увольнении всех клиентов компании, на которую и месяца не проработала.

Улыбка сошла с лица, Адам нахмурился.

— У нас был план по переделке… и я думал, что мы уже зашли за грань рабочих отношений.

— Ее муж тоже так подумал и решил, что ей не нужно там работать, — вклинилась едким замечанием в разговор Софа.

Адам дернулся, перевел на подругу взгляд: теперь он, как и прежде, источал арктический холод.

— Муж? — он прочистил горло и потянулся к бутылке с водой, которую тут же услужливо передал ему помощник.

— Ты вышла замуж?

— Да, — показываю обручальное кольцо, — в воскресенье.

— Что ж, искренне желаю тебе счастья, — искренности в его голосе точно не было, скорее горечь и обида.

— Как поживает Мэй?

— Отлично, она в Нью-Йорке.

— А как ваше дело в Швейцарии?

— Не так, как я планировал, придется ускорить свой отъезд.

В памяти всплыл его рассказ о том, что будет, если курс химиотерапии не поможет. Видимо, поэтому он отправил Мэй в Штаты, а сам собирается на острова.

— Мне жаль.

— Не будем вас задерживать, приятного полета.

Но Адам проигнорировал посыл Софы.

— Надолго в Италию?

— На две недели, — отозвалась поспешно я и тут же получила удар по лодыжке сапогом подруги.

Я сморщилась от боли и зыркнула на Софу испепеляющим взглядом.

— Чем собираешься заняться?

— Семейными делами, — снова вклинилась в разговор подруга и улыбнулась Адаму самой обворожительной улыбкой, но глаза при этом прожгли его так, что даже я от нее отпрянула.

Это остудило натиск Адама, он сказал, что мы еще поговорим, и вернулся в свое кресло через ряд позади от нас. Болтать по соседству с Адамом мы уже не могли, поэтому перешли на шепот.

— Какого черта, Верона? Зачем ему знать, куда и на какое время ты летишь? Вышла замуж — всем до свидания, конец разговора, — Софа ненадолго перевела дыхание и продолжила с еще большим напором: — Бьюсь об заклад, в Италии мы на него не раз нарвемся. Не удивлюсь, если он поселится в нашу гостиницу.

От такой перспективы я выпучила глаза.

— Да, Синеглазка, это твоя реальная проблема, и не смей скрывать ее от мужа. Будет хуже, если он узнает об этом из других источников.

Не собиралась ничего скрывать, не такие у нас с Руссо отношения. За время, проведенное с ним, я поняла: пусть лучше прокричится сразу и выплеснет ярость наружу, чем будет мучить себя догадками. Потом разборки будут жестче, в выражениях он уже не будет стесняться и одарит такими эпитетами, от которых уши в трубочку свернуться.

— Мало ему проблем, Софа? Еще одну подкину, — ворчу я, скорее из вредности, чем от несогласия.

— Мое дело предупредить… — бурчит Софа и отворачивается.

— Да скажу я, скажу. Прямо сейчас возьму и напишу СМС.

Тянусь к телефону и отправляю мужу сообщение:

«Не поверишь, кого я встретила в самолете! Адама!»

Пояснять не стала, и этого хватит, чтобы буквально взорвать мозг Руссо.

— Мы не выйдем из самолета, пока он не свалит, — шипит Софа.

Мое настроение из настороженного переходит в паническое. Я выпучиваю глаза, а Софа поясняет:

— Ты не понимаешь, что происходит? Да?

Мотаю головой.

— Такие, как Ландау, летают только частными рейсами. Он здесь из-за тебя. Он твой сталкер.

— Что?

Я холодею, к горлу подкатывает ком.

Час от часу не легче! Будто Сальникова мне было мало!

— Сталкера я за версту чую. Поверь мне. Личный опыт. Взгляд у них и манера общения примерно одинаковые. Как только ты в грубой форме даешь понять, что не заинтересована в общении, его поведение резко меняется. Но пока есть надежда, что можно подчинить жертву без насилия, он будет любезно улыбаться и шутить, а потом подсядет в гостинице за завтраком и опять сделает вид, что это случайная встреча. Потащит на дружеский ланч или предложит опрокинуть пару стаканчиков в ближайшем баре, и ты уже не понимаешь, как оказалась в его квартире, а на входной двери пять замков. Окна заколочены. На стенах звукоизолирующие панели. А ты сама привязана к кровати.

— Какой ужас, — прошептала я.

— Слава богу, мне повезло, чудом избежала насилия. Пока мой преследователь отлучался в аптеку — даже думать не хочу, что он там покупал, — мне удалось привлечь внимание соседей, и они вызвали полицию. Моя мать даже не знает, я позвонила отчиму. Это было примерно за год до его гибели. Мы ей решили не говорить. Она бы с ума сошла.

Вспоминаю слова Руссо о том, что я притягиваю всякий сброд. Тогда я на него обиделась, сейчас же закусываю губу и чуть не плачу. Софа меня напугала. После приземления я намерена подробно рассказать мужу о разговоре с Адамом.

— Сталкеры превратно истолковывают реакции объекта преследования. Вежливость и услужливость они принимают за зеленый свет. Ваши примерки и ужин в его апартаментах для него были большим, чем он показывал. Хороший тебе урок, Верона. Ты только представь, что будет с Руссо, если Адам до тебя доберется.

— О чем ты? — испугано вопрошаю я.

— Если ты подвергнешься насилию, он непременно отомстит обидчику, добьется справедливости. Поможет тебе морально, найдет врачей для реабилитации. Но ваши отношения уже никогда не будут прежними. Между вами навсегда останется этот Адам. Вслух Руссо не скажет, но будет знать, что не уберег тебя, а это для мужчины смерти подобно, тем более для такого, как Руссо.

Мое лицо полыхало, как после сауны. Даже если подруга меня просто попугала, я ей за это очень благодарна. В вопросах безопасности я совершенно беспечна, могла довериться первому встречному и выложить любую информацию на блюдечке. Сейчас же моя жизнь изменилась. Я не просто вышла замуж, а стала женой богатого мужчины. Пусть он не афиширует свой капитал, риск от этого не уменьшается.

— Если попросит, не отходи с ним в сторону и не шушукайся. Пусть говорит при мне. На людях он не будет действовать агрессивно.

***

После приземления мы с Софой решили не выходить из самолета, пока его не покинет Адам. Он это понял и тут же предложил подвезти нас в гостиницу. Софа встала в проходе между креслами, тем самым отрезая ко мне путь. Сказала, что нас встретят, беспокоиться ему не нужно, и еще раз холодно попрощалась. Рядом стоял стюард, наверное, поэтому Адам не стал настаивать, выразил надежду на новую встречу и нехотя направился к выходу. Когда он покинул самолет, на мой телефон пришло сообщение от Руссо.

«Детка! Ты в порядке?»

Я ответила:

«Сидим в самолете, ждем, когда Адам подальше уберется».

«Достает?»

«Вежлив до приторности. Не придерешься. Софа говорит, что он типичный сталкер. Напугала меня до жути. Теперь я трясусь от страха».

«В зоне ожидания вас будут встречать телохранители».

От такой новости я подпрыгнула. Софа спросила, в чем дело, и я показала ей переписку. К тому времени Руссо прислал изображение логотипа агентства и нашивки, которая будет на униформе охраны.

Мы прошли таможню, получили багаж и вышли в зону прилета. Я тут же увидела двух крепких парней с эмблемой на лацкане пиджаков Logistic Construction и с табличкой в руках Vera Romanova. Один из телохранителей был родом из Беларуси, поэтому языкового барьера у меня не возникло. После стандартных приветствий нам предложили немедленно покинуть аэропорт, и мы направились к выходу, где, по словам охраны, нас ждал транспорт. Мы вышли из здания и уже подходили к серебристой «Инфинити», когда меня кто-то окликнул. Я повернулась и увидела помощника Адама, он помахал мне рукой и показал на черный «Мерседес». Видимо, Адам все еще питал надежду отвести нас с Софой в гостиницу. Жестом я дала понять, что меня встречают, и села в машину следом за подругой.

Затрещали рации. Послышалась итальянская речь. Машина, стоящая за нами, была нашим сопровождением. Мы отъехали от здания аэропорта. «Мерседес» Адама все еще был припаркован поодаль от входа.

Мне протянули айпад и показали фото Адама на нем он был с Мэй на какой-то вечеринке.

— Вы встречали эту женщину? — неожиданно спросил Андрей, парень из Беларуси.

— Это Мэй, его девушка.

— Где и когда вы ее видели?

Я назвала примерное число и этаж в башне «Меркурий-Сити», где располагались апартаменты Адама.

— Это Файлин, пропавший в Бангкоке год назад инструктор по спортивному питанию. Господин Ландау нанял ее для консультации и по неподтвержденным данным обманом увез в Россию.

Я ахнула и сжала руку Софы. Она тут же похлопала меня по плечу, давая понять, что мы все уладим.

Когда я отошла от шока, в памяти возник облик Мэй.

— Она не была похожа на пленницу. Обнимала его, ухаживала. Она даже уходила одна на встречу с подругой.

— Плен бывает разным, например, как в этом случае — психологическим. Он мог подчинить девушку. Угрожать расправой над ее родными. Да что угодно. До переезда в Италию я работал следователем, так что с таким сталкиваюсь не впервой.

— Он сказал, что отправил ее в Нью-Йорк, — вспомнила я наш разговор в самолете.

— Файлин разыскивается компанией, на которую работала. Она из бедной семьи, очевидно, что у родных нет денег на частное расследование. Девушка все еще числится во всех базах без вести пропавших, а это значит, что она ни разу не дала о себе знать после похищения.

— Откуда эта фотография? — спросила Софа.

— Она сделана в Бангкоке год назад за две недели до ее исчезновения. Насколько я понимаю, это не первый случай, в котором замешан Ландау.

— Похищения и насильственное удержание, — Софа отвернулась к окну. С минуту она, нахмурившись, что-то обдумывала, а потом спросила: — Вы ведь отчитываетесь перед нанимателем?

Андрей кивнул. А вот я не сразу поняла, что речь идет о моем муже.

— Предоставьте ему информацию о пропавшей девушке. Куда вы нас сейчас везете?

Андрей назвал гостиницу. Софа потребовала разъяснить, какие меры предпримет агентство по нашей безопасности, и он начал вкратце излагать план действий. Дальнейший разговор я помню размыто. После информации о Мэй, точнее о Файлин, я уже не могла адекватно мыслить и готова была развернуть кортеж обратно в аэропорт. Софа постукивала меня по руке, как бы успокаивая, но я видела, что она что-то судорожно обдумывает. Вся эта ситуация ее тоже пугала, и в этот момент я подумала, как хорошо, что со мной именно она, а не Анна, — что бы мы с ней делали в Италии? Две курицы-наседки, у которых эмоций больше, чем мозговых клеток. Софа совершенно другая. Среди нашей троицы она командир и предводитель. Рядом с ней мне не так страшно.

Аристарх

Пока плелся по пробкам в качалку и проклинал себя за то, что не пересел на байк, трепался с Драконом на громкой связи. Он заверил меня, что Верону встретят и отвезут в отель. Я потребовал постоянного присутствия минимум троих телохов и дал четкие инструкции по сопровождению. Главное было донести до кореша мысль, что Ландау — хитрый лис и даже его отъезд в Россию не будет означать, что моя малышка в безопасности. В дороге перекинул аванс по реквизитам, которые выслал Дракон, и дело завертелось.

— А что там с телефоном Бизона? Ты пробил его последнее местонахождение?

— Да! Забыл сказать. Последняя точка приема была между Щекинским водохранилищем и городом Советск Тульской области.

— Бизон в такую даль бы не поехал, — уверяю я кореша. — А когда был последний сигнал?

— За сутки до того как мы начали его искать. Я просмотрел приметы неопознанных, среди мертвяков его тоже нет. Проверил даже ближайшие области.

— Придется тащить людей в этот Советск и осматриваться. Это единственная ниточка. Можешь организовать поиск?

— Люди не проблема, но вот Демон денег на поиск не даст, ты же знаешь.

Перед глазами всплывает лицо Алены. Бизон — часть семьи, и никуда мне от этого не деться. Мать Бизона бьется в истерике. Видать, тоже чует беду.

— Да плевать я хотел на Демона! Я сам забашляю.

— Заметано. Сегодня же кину клич, может, даже кто-то из клубных подтянется.

— Хорошо бы. Ты спроси у Коляна, в какой одежде и обуви был Бизон в день исчезновения.

— Лады. Так ты завтра нарисуешься?

— Да, позвоню утром, как глаза продеру.

Только закончил разговор, как на мобилу приходит первый отчет от итальяшек. Читаю и чувствую, как по телу пробегает мерзопакостная дрожь. Твою ж мать! Адам Ландау обвиняется в похищении тайской девушки!

Нормальный мужик так вести себя не будет. У него явные проблемы с психикой. Верона как-то сказала, что у него боязнь прикосновений. Возможно, гаптофобия у него возникла в подростковом возрасте, а причин может быть множество — от насилия до боязни и стеснения собственной эрекции в период полового созревания.

Первая мысль мелькнула о том, что нужно все послать на хрен и лететь в Италию. Но потом я рассудил: что даст мой приезд? Ландау сменит тактику и нанесет удар с другой стороны. Его ресурсы в сотни раз превышают мои. Только основной его бизнес по оценкам экспертов зашкаливает за сотню миллионов баксов. Если он задастся целью меня сделать, особых проблем на пути не встретит и обдерет как липку. Открытую войну мне не выиграть. Нужно действовать продуманно.

Паркуюсь на стоянке, не успеваю выйти, как снова звонок. Смотрю на определившийся номер: это мать.

— Сынок, можешь подъехать ко мне на работу?

— Во сколько? — уточняю я, но уже понимаю, что не поеду.

— Чем раньше, тем лучше.

— Что-то срочное?

— Да. Поэтому и звоню.

Ее тон мне не нравится — говорит скованно, даже с опаской. Обычно она трещит минут пять о новостях из жизни брата и отца, а тут сразу вопрос в лоб.

— Как освобожусь, наберу. Ты до какого времени будешь в академии?

— Дождусь тебя, только потом поеду домой.

— Ма, что случилось?

— Давай не по телефону…

— Намекни хотя бы! — она знает, я не отстану.

— Много лет назад я приняла неверное решение, и теперь придется за это расплачиваться.

— Дело семейное?

— Сугубо семейное.

С облегчением выдыхаю. Главное, что все здоровы, с остальным как-то справимся.

— Лады, ма, я постараюсь вырваться к тебе через пару часов. Ты не нервничай. Разберемся. Лекарства пьешь?

— Пью, — еле слышно отзывается мать, и я понимаю, что она плачет.

Что ж там такое? У меня в мозгу взрываются петарды. Ни о чем другом уже думать не могу. Еще раз подтверждаю свой приезд и нехотя разрываю связь.

Годзилла встречает меня у входа в боксерский зал. Увидев мое состояние, кореш хмурится.

— Думал, только у меня сегодня адов день, но, гляжу, тебя прицепом задело, — ехидничает он и протягивает свою лапищу.

У первого боксерского ринга вижу Кобру, мне с ней еще предстоит перетереть дела. Отвожу кореша в сторону. Пока тут все не завертелось, спрашиваю:

— Ну? — я оглядываюсь и кивком показываю на рабочих, устанавливающих оборудование для съемки. — Что у нас тут?

— Пробную онлайн-трансляцию назначили на шесть часов.

Смотрю на часы: если так, я успею смотаться к матери.

— Что со слежкой? Смогли отследить базу конвоиров Кувалды?

Годзилла дает знак, мы выходим из здания. Он идет к моей тачке. Я отключаю сигнализацию. С кряхтением, будто старик, он усаживается на пассажирское сиденье и тяжело вздыхает. Да, начало меня уже не торкает.

— Полевые солдатики привели нас к генералу, — загадочно начинает Годзилла и усаживается ко мне вполоборота. — Помнишь Авакумова Генку? Кавалерия ему докладывает.

Два года назад мы покупали у него инвентарь, когда он все распродавал и готовился к отъезду за кордон. Хитрый и изворотливый. Хотел нас кинуть, но мы вовремя прочухали и подключили крышу. Братва вытрясла с него все деньги и в качестве компенсации кое-что прихватила.

Таращусь на кореша и не пойму, куда нас это может завести. Почему Годзилла такой мрачный? Нам этот Авакумов до лампочки. И тут до меня доходит!

— А Авакумов кому долю относит?

Годзилла называет фамилию, от которой я каменею. Теперь понятен весь расклад. Это правительственный чиновник, контролирующий игорный бизнес. Онлайн-гемблинг — его компетенция. Тягаться с таким челом — смерть для бизнеса.

— Вот и я о том же… — бурчит Годзилла. — Ты просил узнать, кто метит на мое место?

— Ну?

— Есть один бродяга. Ираклий какой-то там Швили-Замили, — Годзилла кривится, изображая ненависть к конкуренту, но я уже вижу в его глазах панику. — Раньше работал на федерацию бокса. Потом ушел частным тренером. Толстосумов гонял по рингу. Тогда, видать, пристрелялся к нашей идее. Дал задание своим пацанам пробить, не связан ли он с этой шушерой, что за Генкой стоит. Так и есть…

Черт! Я просил Годзиллу не вмешивать пока блатных, но он не послушал, Видать, как только понял, с кем имеем дело, из памяти стерлись все наши договоренности.

— Перед отъездом Авакумов год тренировался у этого Швили. Он было полез к бойцам-федералам, но его быстро отловили и дали понять, что с ним будет, если он еще раз свой шнобель сунет. А тут мы! Готовые на блюде.

— Ты так и не выяснил, на чем Кувалда прокололся?

— Покер, — выплюнул пренебрежительно кореш.

— Твою ж мать! — я стукнул кулаком по торпеде и еще долго пялился на вмятину. — Проклятье! Ведь перетерли же с ним. Побожился, что в завязке — и на тебе! Один… — я матюгнулся, — с наркотой связался, другой — с покером, ну не живется братве спокойно.

— Каждый через свое дерьмо проходит, — весомо выдал Годзилла и показал на Кобру, что маячила у входных дверей.

Смотрю на часы и тороплю кореша:

— Это все? А то мне к матери надо смотаться.

Годзилла кивает и собирается выйти. И тут меня торкнуло!

— Слушай, а не тот ли это Ираклий, у которого Мангуст тренировался?

Год назад мы с Мангустом начистили друг другу фейсы. Этот пень решил меня уму-разуму поучить, и я сорвался. В тот день я был на взводе, только и ждал, когда кто-то под руку попадется. Нас разнял Курт — они давно кореша, еще с армейки. Именно Курт привел его в клуб. После этого Мангуст постоянно мне пакостит. Если он знает Авакумова и этого тренера, то мог дать весь расклад по боям. Ведь Курт иногда меня подменяет, а Мангуст липнет к нему, как лейкопластырь к порезу. Теперь нужно продумать, как выйти из этой ситуации с минимальными потерями, а в этом вопросе мне без Курта не обойтись.

Годзилла запыхтел и зажегся, как красная звезда на кремлевской башне, а потом торпедой понесся в центр. Кобра двинулась в мою сторону, но я жестом дал ей понять, что скоро вернусь, и она нырнула в здание вслед за Годзиллой.