Архивариус

Ингви Акисон, 2020

XXII В начале века благодаря достижениям науки люди обрели бессмертие. Став вечно молодыми, они задумались над тем, как вернуть к жизни всех своих предков – за всё время существования человечества. И был найден способ физического воскрешения… XXIX Ингви работает в полиции, у которой уже многие десятилетия не было дел серьезнее, чем смерть от несчастного случая. Но когда обнаруживается тело со следами насильственной смерти, становится понятно: не для всех синтезированный рай является пределом мечтаний. Чьи-то личные счеты? Месть? Заговор?.. Ингви принимает решение самостоятельно расследовать дело, когда появляется призрачная надежда открыть тайну далекого прошлого: ведь за все время, проведенное на планете Ремотус, он так и не смог узнать, кто убил его в прошлой жизни. Но готов ли он узнать правду?

Глава 2

— Всем немедленно выйти в коридор, — командую я, вернувшись в прихожую и постаравшись придать своему голосу максимально официальные нотки.

Красимира и Денис, явно не ожидая такого поворота, беспрекословно подчиняются.

Прикрыв дверь снаружи, я всё тем же тоном спрашиваю сожительницу покойного:

— Когда вы последний раз говорили с Радиславом?

— Около десяти вечера. После этого я легла спать, а когда проснулась и посмотрела… Вы наконец скажете, что с ним?

— У домашних видеокамер включена запись? — отвечаю я вопросом на вопрос, хотя это обычно не в моих правилах.

— Я… я не знаю. Радислав установил их буквально перед моим отъездом. Это была его идея.

Кажется, Денис не может поверить своим ушам.

— Вызывай криминалиста, знаток женщин, — говорю я ему, не в силах больше сохранять начальственный тон. — И проследи, чтобы никто не заходил в квартиру до его прибытия!

Денис кивает, поняв все без лишних вопросов.

Уже у лифта я кричу ему:

— Еще раздобудь судебную санкцию на активацию маячка… имплант похищен. И заодно — санкцию на домашние камеры.

Вдруг они записывают? Впрочем, если и не записывают, большой роли это не сыграет. Мы с Денисом оба прекрасно понимаем, что я установлю личность убийцы и увижу его физиономию на дисплее нашего бортового компьютера уже через считаные минуты.

И как только до некоторых не доходит, что систему мониторинга не обмануть? Какие только трюки люди не выделывают! Интересно даже, что придумал этот тип. Последний раз то был фокус с переодеванием в «слепой зоне». Кажется, в общественном туалете. Да, тот фанатик именно так заявил в своем чистосердечном признании, пока я отвозил его в участок…

Помнится, на стене жилого небоскреба, выходящей на Центральную городскую площадь, на высоте более ста метров — по веревке спустившись из окна в спортивной куртке, капюшон которой скрывал почти всё лицо, — он выполнил баллончиком ту кривую, но поистине внушительного размера надпись: «АРХИВАРИУС — ЧАДО САТАНЫ!» Затем, поднявшись по веревке обратно и покинув здание через подъезд, прямиком направился в расположенный поблизости общественный туалет.

Он, конечно же, знал, что территории такого рода в соответствии с «Актом о частной жизни» не оборудованы средствами наблюдения.

Всех воскрешенных информируют об этом в первый же день — тогда же, когда предупреждают, что абсолютно каждый метр публичного пространства городов планеты находится под зорким и неусыпным наблюдением компьютерной системы.

А воскрешен он был на Ремотусе всего за неделю до этого инцидента…

И по собственным его словам, проторчал он там в одной из кабинок около десяти минут, умудрившись за это время каким-то образом спустить в унитаз куртку, спортивные брюки, кроссовки и даже прихваченную с собой с места преступления трехметровую веревку. Выйдя из уборной в одних лишь шортах, вандал преспокойно направился босиком к себе домой… где я его и задержал в течение часа.

Ну как можно быть настолько тупым, чтобы не догадаться, что программа автоматического поиска сверяет количество всех зашедших и вышедших из таких «слепых зон» и сопоставляет их параметры? Методом исключения компьютер за какую-то долю секунды установил, что именно данный объект, появившийся в пляжном виде на выходе из здания общественного туалета, является тем, кто десятью минутами ранее заходил туда в спортивном костюме. С таким же успехом можно было вычислить его по «слепой зоне», где он надевал его.

Готов поспорить на миллион ремо, что сегодняшний убийца, совершивший преступление в частной квартире — то есть намеренно выбравший «слепую зону»! — тоже из тех, кого Судьба совсем недавно забросила сюда на Ремотус. Ибо прожив здесь хотя бы месяц, человек на такую тупость просто не способен.

— Войти в систему мониторинга, — говорю я, устраиваясь поудобней на сиденье автомобиля. Сообщив бортовому компьютеру адрес Радислава, приказываю показать в ускоренном режиме входную дверь, начиная с десяти ноль ноль минувшего вечера.

На дисплее появляется уже хорошо знакомая мне дверная панель. Цифры в левом верхнем углу лихорадочно сменяют друг друга. К 00:00 перед дверью по-прежнему ничего не происходит. 00:30… 00:45… Я зеваю и потягиваюсь. 00:59… Внезапно запись перескакивает целый час и продолжается как ни в чем не бывало: 02:00… 02:15…

Что это было?!

— Стоп, — обрываю я. — Повторить с часа ноль-ноль.

Отсчет вновь начинается с 02:00.

Какого черта? Такого еще ни разу не случалось.

Дурное предчувствие говорит мне, что самое интересное наверняка произошло в загадочно исчезнувший час. Однако я всё же решаю посмотреть запись дальше. И только зря трачу свое время. Перед дверью не происходит решительно ничего — до тех пор, пока без четверти девять там не появляется Красимира, безуспешно пытающаяся справиться с замком. А затем уже мы втроем.

— Филипп, доброе утро! — здороваюсь я с нашим компьютерным гением.

С экрана, возникшего из моего жетона, на меня смотрит худощавое лицо с орлиным носом. Значительную часть лица скрывают густая борода и длинные волосы. Они частенько бывают у него не особо расчесанными, но таким взъерошенным, как сейчас, я вижу его, пожалуй, впервые.

— Привет, Ингви, — рассеянно отвечает Филипп, покусывая губы. Такой привычки я за ним раньше тоже не замечал.

Похоже, про поздравления по случаю дня рождения он забыл.

— Извини, что отвлекаю, — говорю я. — У меня тут бортовой компьютер глючит. Когда подключаюсь к мониторингу и хочу…

— Если бы твой компьютер! — не дослушивает он.

— В смысле?

Филипп нервно усмехается, после чего производит глубокий вдох, делает выдох и медленно, тщательно подбирая слова, произносит:

— Данные о том, что этой ночью с часа до двух происходило во всём Западном квартале Москвы, стерты.

— Стерты? Что значит «стерты»?! Кем стерты? Как это случилось?

— Пока сам не знаю, — выдавливает из себя Филипп. — Но похоже, что их не восстановить. Так что… если вдруг в это время в квартале произошло что-нибудь серьезное, у нас, похоже, будут проблемы.

«Вдруг». «Что-нибудь серьезное». Когда вообще на Ремотусе последний раз происходило что-либо подобное?

Я спешу поделиться с Филиппом тем, что только что видел собственными глазами.

— Да уж, — мрачно произносит он себе под нос, — это определенно посерьезней, чем испорченное стекло.

Заметив мой вопросительный взгляд, Филипп быстро поясняет:

— Сегодня утром некая горожанка обнаружила, что стекло дверцы ее личного автомобиля разъедено кислотой. Офицер, которому шеф поручил это пустяковое дело, стал просматривать ночные записи и увидел, что с часа до двух данные отсутствуют. Он, как и ты, решил, что вышла из строя его техника, и обратился ко мне. Ну, я вошел в систему со своего компьютера — результат оказался тем же. И вот, буквально пять минут назад я установил, что данные за этот промежуток отсутствуют для всего нашего квартала.

— А мониторинг вообще работал?

— Ночной дежурный говорит, что поглядывал, как обычно, и ничего странного с изображением не было. Ой, прости… — Филипп смотрит куда-то в сторону. — Шеф опять идет. Будет сейчас снова над душой стоять, будто это ускорит дело. Всё, давай, до связи!

Когда Филипп исчезает с экрана моего жетона, я замечаю сообщение от Дениса. Судебные санкции получены. Значит, шеф уже в курсе. Судебное решение автоматически перенаправляется главе полицейского участка. Понятно, почему он идет поторапливать Филиппа. Но он еще не знает, что убийство было совершено именно в этот промежуток времени…

Ладно, предоставлю шефу подробный отчет, как только соберу побольше информации. Покуда он висит над душой у Филиппа, а не у меня, можно хоть что-то успеть выяснить.

— Активировать маячок в похищенном импланте, — командую я, приложив к бортовому компьютеру жетон с только что полученными санкциями.

Несколько мгновений система проверяет правомочность запроса — перед тем, как включит встроенный в имплант Радислава маячок, что позволит немедленно определить его местонахождение. В какой бы точке планеты он сейчас ни находился.

Наконец на дисплее появляется карта, а на ней загорается отметка… Бог ты мой, это же буквально возле меня! Метрах в трех от автомобиля. Справа.

Я изумленно смотрю туда, но вижу только мусорный контейнер, стоящий у края парковки.

Натянув белые резиновые перчатки, лежавшие под сиденьем, и прихватив с собой пакет для вещественных доказательств, бегу к контейнеру.

Приходится изрядно покопаться во всевозможных объедках, прежде чем я нахожу то, что искал. Прохожие и так уже с интересом поглядывают на меня, поэтому я спешу засунуть зловещий вещдок в непрозрачный пакет.

Ну и в чем был смысл отрезать Радиславу руку с имплантом? Чтобы, уходя, запереть за собой дверь? Это лишь немного оттянуло обнаружение трупа. Может быть, чтобы воспользоваться его финансовыми сбережениями?

У другого края парковки я уже давно приметил атомный синтезатор — последнюю модель, но практически ничем не отличающуюся от той, что исправно служит нам с Мирославой дома. Подойдя к нему и воровато оглядевшись по сторонам, достаю вещдок из пакета.

Надеюсь, шеф про эту самодеятельность не узнает.

— Любые солнцезащитные очки, — называю я первую недорогую вещь, которая приходит мне в голову.

«СТОИМОСТЬ: 1,03 РЕМО», — сообщает синтезатор, после чего, как всегда, начинает мигать оранжевый диск справа от дисплея. «ОПЛАТИТЬ». Я прикладываю туда руку Радислава — в полной уверенности, что увижу сейчас сообщение про нехватку средств на счете. Однако вместо этого на дисплее появляется самая обычная завершающая команда: «ПОДТВЕРДИТЬ ОПЛАТУ».

— Отменить заказ, — разочарованно вздыхаю я, но не сдаюсь: — Любые солнцезащитные очки. Тысяча экземпляров!

И на этот раз средств на счете достаточно.

Отменив заказ, прячу руку обратно в пакет. Похоже, убийцу совершенно не интересовали деньги Радислава.

Может, имплант был нужен ему как идентификатор личности?

Как же жаль, что Парламентская комиссия по охране частной жизни запретила постоянную принудительную активацию маячков с записыванием маршрутов. Да мало ли, где эта рука могла побывать с часу до двух? Могла быть подброшена обратно к дому, чтобы мы подумали, будто это лишь способ запереть за собой дверь. А интересовать убийцу могло что-то, к чему Радислав имел служебный доступ.

Где он вообще работал? Если в лавке антиквариата или, скажем, в музее, то, проникнув туда ночью, преступник легко мог завладеть каким-нибудь раритетом с Земли, стоящим многие и многие тысячи ремо…

Но только я собираюсь пойти обратно к автомобилю, чтобы пробить по полицейской базе род деятельности Радислава, как у синтезатора распахивается дверца. Из нее появляется девушка с азиатскими чертами лица, облаченная в снежно-белый комбинезон и держащая в руке чемоданчик.

Отлично, криминалист прибыл.

— Здравствуйте. Заберите это себе. — Я протягиваю ей пакет. — Находилось вот в этом мусорном контейнере.

Девушка низко кланяется.

А, ну да, у китайцев так принято приветствовать. Боясь показаться невежливым, я тоже на всякий случай кланяюсь. Криминалист делает шаг вперед и забирает у меня пакет, широко улыбаясь и кланяясь еще раз.

Как мне когда-то долго пытались растолковать, убийства на Ремотусе стали до того редким происшествием, что иметь собственных криминалистов не только в каждом городе, но даже в каждом Штате Федерации было признано нерациональным. Пускай даже это такой огромный Штат, как Россия. Кажется, уже последние лет сто департамент криминалистики функционирует у китайцев?

— Благодарю вас, — отвечает девушка, заглянув внутрь пакета. Судя по невозмутимому голосу, она в криминалистике не первый день. — Вы любезно сделали за меня часть работы.

Говоря на общем языке Ремотуса, она производит очень забавные интонации. Как будто бы поет. Скорее всего это влияние ее родного китайского. Мой общепланетарный, наверно, тоже кажется ей специфическим?

Черт, а всё-таки как же назывался тот музыкальный инструмент, напоминающий скрипку? Слово начиналось вроде бы на g… Или на d?..

Еще немного, и я совсем забуду здесь родную речь!

— Позвольте проводить вас к месту преступления, — предлагаю я.

Она кивает, и мы молча направляемся к подъезду. И только тут меня посещает мысль, что я так и не выяснил, чем же занимался убитый…

Ладно, спрошу у Красимиры, вряд ли она может этого не знать.

Стоя у входной двери в квартиру и не замечая нашего приближения, Красимира, тряся своей обесцвеченной шевелюрой, хохочет над какой-то шуткой, которую только что отпустил Денис. При этом она не сводит глаз со своего экрана, на котором, безусловно, прекрасно видно мертвое тело Радислава.

Н-да… В былые времена такое поведение сожительницы убитого не могло не вызвать у стражей порядка определенных подозрений. А психологов, как рассказывал Денис, непременно наводило на мысль о нервной защитной реакции организма. Но только не теперь. Теперь… когда уже давным-давно изобретен «Архивариус» и когда в каждом городе планеты функционирует Архив-Служба, круглосуточная и безотказная… разве не более странной выглядела бы Красимира, обливающаяся слезами?

Не тратя время на представление им китаянки, я открываю дверь и жестом приглашаю ее войти.

— Там работают приватные видеокамеры, — говорю я, прежде чем она, как это заведено у криминалистов, оставит нас троих дожидаться результатов снаружи. — Посмотрите, пожалуйста, записи с часа до двух ночи.

На экране, исходящем из руки Красимиры, нам всем троим хорошо видно, как китаянка, прикрыв за собой дверь, ставит свой чемоданчик на пол в прихожей и раскрывает его. Оттуда один за другим выкатываются маленькие роботы, напоминающие пауков с приделанными к кончикам лапок колесиками, и проворно разбредаются по квартире, сканируя всё на своем пути.

Китаянка тем временем методично обнаруживает одну за другой каждую из микроскопических видеокамер, спрятанных в стенах, и внимательно ее разглядывает. Но всякий раз отрицательно мотает головой, после чего отключает ее. Пока изображение на экране не исчезает совсем.

Увы, камеры не записывали. А Красимире действительно незачем подсматривать за криминалистическими процедурами.

— Где работал ваш гражданский муж? — спрашиваю я, осознав, что надежда на быстрое раскрытие преступления только что растаяла.

— Техником на энергостанции, — весело отвечает Красимира, всё еще улыбаясь после той шутки Дениса. — На нашей, Западного квартала.

Интересно, может ли кому-то прийти в голову украсть что-нибудь на энергостанции…

— А кем оказался убийца? — нарушает ход моих мыслей Денис. — И кстати, где он сейчас?

Ну что ж. Самое время поделиться с коллегами проблемой.

— Подождите нас, пожалуйста, здесь, — говорю я Красимире и, повернувшись к Денису, таинственно поясняю: — У меня есть кое-какая оперативная информация.

Мы оба заходим в прихожую и плотно закрываем за собой дверь.

Когда Денис и китаянка узнают от меня о том, что произошло, в квартире на секунду-другую воцаряется тишина, нарушаемая лишь еле слышным потрескиванием пауков-сканеров.

— Срань господня! — Денис хватается за голову.

— Не богохульствуй, — говорю я. — Ты же знаешь, что мне это неприятно.

— Не переживайте, — успокаивает нас китаянка, — никакой катастрофы не произошло. Раз вы не можете вычислить убийцу по системе мониторинга, мы вычислим его по геному. — Она делает паузу, словно ожидая, что кто-то из нас сейчас спросит, что это такое. Но мы молчим с умным видом, и она продолжает: — На основе собранной здесь роботами биоинформации можно будет расшифровать его геном и произвести реконструкцию внешности. Правда, есть одна проблема…

— Какая проблема?! — одновременно вырывается у нас с Денисом.

— Боюсь, что на это уйдет около шести часов.

— Шесть часов? — не понимаю я. — Как такое может быть? Разве эта процедура не занимает от силы десять минут?

— Вы правы. Но перед самым моим отбытием сюда… когда я уже заказала себе андроида и собиралась надевать нейрошлем… с нашими компьютерами произошел странный сбой. Я впервые с таким сталкиваюсь. Всё вскоре заработало снова, но оказались повреждены несколько программ — и среди них как раз та, которая производит реконструкцию по геному.

— Ну так связались бы с Резервным фондом, — резонно замечает Денис, — и получили бы копию программы.

— Вы забываете, что у них сейчас глубокая ночь. Да, когда через шесть часов начнется их рабочий день, мы непременно так и сделаем.

Сказав это, китаянка нагибается и поднимает с пола ту скомканную черную ткань, которую я не позволил поднять Красимире.

— Впрочем, кое-что о внешности убийцы, — продолжает она, разворачивая ткань, — я вам могу рассказать уже сейчас.

Перед нами возникает черная шапочка-маска с прорезями для глаз.

У меня непроизвольно вырывается громкий смешок. Возможно ли, чтобы убийца обронил ее? Осуществить тщательно спланированное преступление, каким-то неведомым образом стерев записи в системе наблюдения целого квартала… и вдобавок лишив криминалистов программы по геномной реконструкции… но при этом обронить маску на месте преступления!

Похоже на откровенную издевку. Или, может быть, он подбросил ткань с чужим биоматериалом, рассчитывая повести нас по ложному следу?

— Роботы просканировали маску, — китаянка словно прочитала мои мысли, — и мобильная лаборатория в этом чемоданчике уже сопоставила данные с другим биоматериалом, обнаруженным в квартире. Маска, безусловно, была на человеке, приходившем ночью к жертве. И взгляните… — Она держит пинцетом волос. — Это из его усов. Длинные пышные усы, их концы он закручивает кверху.

— А что насчет прически? — интересуется Денис.

— Бреется налысо. Согласно имеющимся данным, это тоже можно утверждать с полной уверенностью.

Китаянка возвращается к работе. Сначала она сканирует нас с Денисом, чтобы биоматериал, которым мы успели наследить тут, не попал в перечень улик. Затем отправляется к телу, оставляя нас в прихожей одних.

— Чисто теоретически, — шепчет Денис мне на ухо, — можно взглянуть на эту усато-лысую физиономию еще до обеда.

— Как это?

— Ну, если кто-нибудь из жильцов подъезда случайно наткнулся на него в лифте или коридоре, то у такого свидетеля, — Денис подносит пухлый палец к своему виску и постукивает по нему, — можно прямо у нас в участке, в лаборатории, достать из мозга зрительный образ.

Как же я сразу не сообразил!

Всё верно. Разумеется, из-за стертых файлов система мониторинга не сможет указать на жильцов, которые с часа до двух зашли к себе домой и снова куда-то убежали… либо вышли из квартиры и успели вернуться… Однако она элементарно вычислит каждого, кто в этот промежуток пришел к себе домой и так и остался там до утра, либо вышел из квартиры, а вернулся уже после двух! Элементарно сопоставив их местонахождение до стертого периода и после! Останется только связаться с такими жильцами по их имплантам и поинтересоваться, не встречался ли им данный тип.

А что-либо иное спрашивать у жильцов, пожалуй, просто глупо. С такой звукоизоляцией, как в здешних домах, даже соседи Радислава не могли ничего слышать. Ни разговоров, ни криков. Ровным счетом ничего.

— Правда, что-то я сомневаюсь, — добавляет Денис, — что свидетель, если таковой обнаружится, согласится всё бросить и…

Он замолкает, так как в прихожей снова появляется китаянка.

— Смерть наступила в час двадцать в результате остановки сердца, — сообщает она профессионально бесстрастным голосом. — Перед этим Радислава привязали к стулу и пытали. Электрическими разрядами, не оставляющими заметных следов. Кисть руки была отрезана, когда он еще был жив, при помощи бытового лазера. Кровотечение моментально остановлено обычным средством, которое применяется в медицине.

Все роботы-пауки закатываются обратно в чемоданчик, и китаянка закрывает его.

— Я закончила. Можете вызывать Архив-Службу. Руку с имплантом я им оставила на кровати, возле тела.

— Денис, свяжись с ними, — командую я, открывая дверь и пропуская даму вперед. — И пока они едут, порасспрашивай Красимиру, не пропало ли что-нибудь из квартиры. Пускай походит и посмотрит внимательно, окей? А я попробую найти свидетеля.

Мы с китаянкой спускаемся на лифте и прощаемся возле парковки.

Когда она исчезает в атомном синтезаторе, я вновь усаживаюсь за бортовой компьютер. Спустя пару секунд он немало удивляет меня тем, что в загадочный промежуток ночи никто не покидал своих квартир. И всего двое пришли за это время домой — мужчина и женщина с разных этажей.

Два человека на целый подъезд небоскреба?!

Впрочем, я перестаю удивляться, как только вспоминаю, что сегодня утром говорили по спортивному каналу. В программу 230-х летних Олимпийских игр вчера впервые была включена «тлачтли» — игра в мяч, широко распространенная у майя, ацтеков и всяких прочих индейцев. Соревнования проходили в Мексике, по нашему времени это было уже ночью, и все, кому не надо было утром на работу, смотрели трансляцию либо у себя дома, либо где-то в барах.

Выходит, мне еще повезло, что я нашел даже двух потенциальных свидетелей…

Один из них — женщина — физически присутствует сейчас, согласно вычислениям системы, в своей квартире, расположенной двумя этажами выше, прямо над квартирой Радислава. Однако ее андроид катается на горных лыжах за Полярным кругом.

Мужчина в данный момент телесно находится вне своей квартиры. На городском стадионе он усердно готовится к рыцарскому турниру, который традиционно состоится завтра в рамках Олимпиады.

В ответ на мои многочисленные попытки связаться с ними по имплантам автоответчики каждый раз любезно предлагают оставить сообщение. Гребаный спорт! Сегодня из-за за него одни проблемы. Похоже, мне придется воспользоваться андроидами… Хорошо еще, что на два сеанса не требуется согласований с шефом.

Еще раз крепко выругавшись, я запускаю программу по синтезу моего андроида. Решив начать с лыжницы — ибо каковы шансы оторвать того рыцаря от подготовки к Олимпиаде и немедленно доставить к нам в участок? — я выбираю атомный синтезатор, находящийся ближе всего к горнолыжному спуску, на котором ее андроид катается в данный момент.

Нащупав под сиденьем нейрошлем, достаю его.

В этот момент из подъезда появляются Денис с Красимирой. Следом за ними, в комбинезонах алого цвета, выходят два парня-близнеца (или это девушки? по лицу и фигуре не понять), осторожно несущие за оба конца огромный черный мешок. «АРХИВ-СЛУЖБА», — гласят белые буквы на комбинезонах.

Надо же, как оперативно. Я даже не заметил, когда они приехали.

Приостановив программу и положив шлем на сиденье, выхожу из автомобиля.

— Я вам еще нужна? — кричит Красимира, обращаясь ко мне.

Денис за ее спиной качает головой, давая мне понять, что уже спросил ее обо всем.

— Нет, благодарю вас за показания, — кричу я в ответ. — Остальное мы узнаем у самого Радислава, как только он будет воскрешен.

Близнецы, не обращая на меня никакого внимания, кладут мешок в припаркованный неподалеку фургон такого же алого цвета, что и их форма, и уносятся прочь.

Помахав мне рукой, Красимира исчезает в подъезде.

— Ты уточнил на всякий случай, когда они завершат воскрешение Радислава? — интересуюсь я у подошедшего Дениса.

— Да всё как всегда: через четыре часа, — отвечает он и вздыхает: — Замечательно, конечно, что наука научилась воскрешать умерших… Вот только нам от этого в данном случае мало толку.

— Ты про маску? — не сразу улавливаю я его мысль.

— Про что ж еще? Если бы убийца не был в маске, мы бы извлекли у ожившего Радислава зрительный образ этого гада! Кстати, как прошел опрос соседей?

Я ввожу напарника в курс дела.

И как только мы снова оказываемся в машине, активирую приостановленную программу. Перед тем, как надеть на голову нейрошлем, я стараюсь полностью расслабиться и пару минут ни о чем не думать. Так настоятельно рекомендуется в инструкции.

— Gígja! — вырывается у меня непроизвольно.

Ну почему всегда то, что никак не можешь вспомнить, сколько бы усилий для этого ни прикладывал, вспоминается совершенно неожиданно — когда об этом думаешь меньше всего?

Я чувствую на себе взгляд Дениса. Но он, похоже, решает не отвлекать меня расспросами. Краем глаза мне видно, как он, заинтригованный, подносит свою правую ладонь ко рту и повторяет услышанное слово. Через мгновение имплант выдает вслух краткую справку:

— Название струнного смычкового инструмента древних скандинавов.

Всё верно. Именно так мы его и называли.

Я надеваю шлем.