Паутина Темноты

Инга Риис

Что можно почувствовать, закрыв глаза в конце одного, а открыв их в начале следующего тысячелетия? Осознать это предстоит команде единомышленников, когда они встретят повзрослевших друзей и постаревших, но не сдавшихся, врагов. И даже изменившийся мир будет играть против них, подчиняясь липким щупальцам Паутины Темноты.

Часть 1

Моему родному городу, исторический центр которого исчезает, буквально на глазах, а с ним и его городские легенды, посвящается.

Глава 1. Дом с часами

Сначала потерялась чувствительность в кончиках пальцев, потом ушло осознание того, что у меня есть сами пальцы. С обонянием творилось тоже что-то неладное. Вместо резких запахов медикаментов и дезинфекции вдруг начали появляться запахи цветущего яблоневого сада, черемухи и бабушкиных пирогов. А вот, света становилось все меньше, окружающий мир стягивался до размеров узкого коридора, в конце которого светит бесконечно яркая лампа. Возможно, та, что висела над столом, на котором лежало мое израненное тело. Потом начала гаснуть и она. Дольше всего оставались звуки. Голос, который требовал не сдаваться и верить. В какой-то момент затих и он. Но я, все равно, не хотела сдаваться и верила, что, вот-вот, открою, пошире, глаза и увижу свет. Ведь, мне еще рано в Темноту! У меня слишком много незавершенных дел и не отданных долгов.

И вот, наконец, я открыла глаза. И увидела темноту. Ну, почти темноту, скорее сумрак. А еще, что-то мешало мне смотреть на свет, какая-то завеса перед глазами. Я решила потрясти головой и больно стукнулась затылком о каменную стену. Чертыхнувшись, я вознамерилась потереть затылок и обнаружила, что рука двигается как-то скованно, будто чужая. С трудом, дотянувшись до затылка, обнаружила там распухающую шишку. Затем решила убрать завесу от глаз. Ею оказалась длинная прядь волос, испачканная в чем-то липком, запахло свернувшейся кровью. А света стало не намного больше. Присмотревшись, я поняла, что сижу на полу, в каком-то грязном подвале, а неяркий, серый свет струится из разбитого, маленького окошка под потолком, затянутого пыльной паутиной. Не помню уж, как я здесь оказалась, но мне тут не нравилось.

Покрутив головой по сторонам, я обнаружила неподалеку две лестницы. Одна вела вниз, в темноту. А другая — наверх. К закрытой двери. Мысли шевелились со скрипом, но я вспомнила, что хотела попасть, все-таки, к свету, и решила идти вверх. Спина разгибалась с большим трудом, ноги тряслись и подгибались, пока я карабкалась по обломанным каменным ступенькам. К моему глубокому удивлению, дверь была закрыта изнутри. Очередной раз чертыхнувшись, я с большим усилием провернула железное колесо и отодвинула ржавую задвижку. Массивная железная дверь, со скрипом, подалась внутрь, едва не сбив меня с ног. Споткнувшись, я растянулась на ступеньках, но кое-как переползла через порог и приподнялась на четвереньки, а потом и присела на корточки.

Запах черемухи был и здесь, почти забивая запах яблоневого цвета. Немного отдышавшись, я подняла голову вверх. Надо мной, под свежим ветром, трепетала ветка, усыпанная бледно-розовыми яблоневыми цветами. Единственная цветущая ветка, на искореженной временем, древней яблоне. Налетевший порыв ветра стряхнул мне на лицо водопад лепестков. И запах черемухи тоже стал сильнее. Задрав повыше голову, я обнаружила далеко, над собой, крону цветущей черемухи. И яркую синеву весеннего неба.

Радостно вскочив на ноги, я пошатнулась и едва удержалась, чтобы не скатиться обратно в сырой подвал, из которого только что выбралась. Вцепившиеся в спасительный, железный, дверной косяк, пальцы ощутили холодную и шершавую поверхность. И это вызвало очередную волну удовольствия. Как хорошо снова ощущать свое тело! Странная мысль навела на размышления о том, что со мной что-то не в порядке. Но мысль эта еще не успела, как следует, оформиться, как я увидела впереди себя что-то до боли знакомое. Высокую деревянную стену, полускрытую деревьями и кустами. Я двинулась, было, в ту сторону, с трудом перебирая непослушными ногами, как откуда-то сбоку раздался, донельзя противный, девчоночий голос:

— Вы только посмотрите! Эта замухрышка, все-таки, выбралась наружу! Забыла, видать, что мы ей вчера обещали!

Решив не обращать на него внимание, я упорно двигалась к заинтересовавшей меня стене. Но тут вмешался еще один, совсем уж мерзкий, прокуренный, голос, опять же, принадлежавший какой-то девице:

— Зря она это сделала! Придется нам, самим, дать ей то, на что она, похоже, сама на решилась!

Меня эти голоса уже начинали раздражать, но я упорно стремилась к своей цели. А мне не дали ее достичь. Чья-то рука, сзади, рванула меня за плечо. Не долго думая, я нанесла сильный удар назад локтем, а потом пнула ногой в колено, согнувшуюся пополам, толстую девицу. Та упала навзничь и не торопилась подниматься. Понимание того, что эта девица тут не одна, пришло вместе с осознанием, что знаю, где оказалась. Я находилась недалеко от забора, огораживающего кирпичное здание старой школы. А выбралась я из подземного бомбоубежища, построенного здесь еще в годы Второй Мировой войны. Вот только, я помнила его постоянно закрытым, как предписывали правила гражданской обороны. И кусты с травой на его крыше не росли. А деревянная стена, полускрытая за деревьями и кустарником, принадлежала дому с часами. И мне, непременно, надо туда попасть.

Но мне, опять, не дали этого сделать. К визжащей на земле толстухе подбежали еще три ее товарки, на удивление безвкусно одетые и размалеванные, с раскупоренными пивными бутылками в руках. Пожалуй, что самая дешевая и опустившаяся проститутка, из известных мне, постеснялась бы выйти в таком виде на улицу, даже имей она большой опыт работы. А этим девахам, судя по их глупым рожам, было не больше восемнадцати. Подняв свою подругу с земли, девицы, всей толпой, двинулись на меня.

— Теперь ты от нас, так просто, не отделаешься! — прошипела одна из них.

— Пожалеешь еще, что сама не сдохла! — поддержала ее другая.

Мне очень не хотелось терять время на перепалку, но поворачиваться к ним спиной, чего-то, не тянуло.

— Я вас не знаю и знать не хочу! — стараясь сохранять спокойствие, ответила я. — Но если вы ко мне еще полезете, то я, любой из вас, сломаю нос и выбью зубы.

Ответом было такое неумелое и грубое ругательство, что я даже удивилась, как оно родилось на губах такой юной девчонки. Скорее, оно подошло бы, пьяному в хлам, грузчику у вино-водочного магазина, в день получки. Мой дед, заслышав что-либо подобное, предлагал девице вымыть рот с мылом, а если не понимала идиомы, совал лицом в ближайший фонтанчик или бочку с водой. А дед-то у меня долгие годы сантехником работал!

Но удивляться пришлось недолго, так как девицы, разом, кинулись на меня с еще более грязными и громкими ругательствами. Увернувшись от мелькнувшего в чьей-то руке короткого железного прута, я окончательно разозлилась и с размаху засадила в живот ногой, ближайшей от меня, стерве. А затем стукнула ее лицом об свою коленку. Отпихнув девицу под ноги товаркам, я решила, что пора, наверное, уходить и стала отворачиваться. Знакомое чувство грозящей опасности рвануло меня в сторону, и железный прут, взъерошив мне волосы, вскользь прошелся по плечу.

Волна ярости затопила сознание, они, действительно, пытались меня убить! Выброс адреналина разогнал, наконец, скованность в мышцах. Грамотная подсечка бросила девицу с прутом на землю, а удар ногой в висок не дал подняться. Кусок кирпича пролетел совсем рядом с моей головой, но я уже выхватила прут из обмякшей руки и кинулась в атаку.

Первые удары я наносила, стараясь, все-таки, не убить этих дурех, но быстро об этом пожалела. Глаза их горели звериной яростью, скрюченные пальцы тянулись к моему горлу, девчонки, как будто, не чувствовали боли от моих ударов. Решив, что не хочу больше рисковать, и человеколюбие тут неуместно, я перехватила железку поудобнее. Хрустнули чьи-то кости, но с земли поднималась та, которую я уложила первой. В голове шевельнулась холодная мысль о том, что если я убью, хоть одну из них, то придется добить и остальных. Мне это не нравилось, но ситуация не оставляла выбора. Эти ведьмы не желали останавливаться. Так оно вскоре и произошло бы, но тут мимо меня, вновь, просвистел кирпич, и одна из нападавших рухнула навзничь, обливаясь кровью.

— Убирайтесь прочь, упырихи! — раздался странно знакомый голос.

А следом за этим через забор перемахнул какой-то худощавый парнишка, поймал, переброшенную ему вторым пацаном, длинную палку и врезался в кучу, не желавших уходить, девиц. Палка свистела в воздухе, выписывая знакомые вензеля. Финт на финте, и внутри финта — финт! Именно так, как учил нас Мастер. Девицы, одна за другой, падали на землю.

— Уходим отсюда, Рысь, пока другие не набежали! — крикнул парнишка, сверкнув в мою сторону яркими зелеными глазами.

— Юрка! — радостно выдохнула я.

— Ага! — радостно улыбнулся тот. — А там — Герка!

Он кивнул в сторону забора, откуда махал нам второй пацан. Не выпуская из рук палок, мы бросились к нему. Юрка подсадил меня на забор, я втянула его за руку, мы ссыпались к Герке и сразу кинулись наутек. Вслед нам голосисто задребезжал звонок, обозначая начало урока.

— Кстати вы, братцы, появились! — прокричала я на бегу. — У меня с головой какие-то нелады, а тут эти упырихи навалились!

— Это я твой голос из-за кустов услышал! — доложил Герка. — Мы с братом и решили, что Соболь с Барсуком сами с тем типом разберутся, а тебе помощь лишней не будет.

— А с кем они там разбираются? — начала было я, но поняла, что вопрос, явно, лишний.

За углом облезлой трансформаторной будки, стоявшей почти впритык к школьному забору, раздавались глухие удары, а затем хрипловатый голос Соболя, приговаривавшего:

— А это, чтоб неповадно было детишкам дрянь всякую предлагать!

И следом — звук мнущегося железа и бьющегося стекла. Вылетев из-за угла, я увидела двух крепких парней, которые с размаху лупили мотоциклом об кирпичную стену будки, наземь летели куски стекла и штукатурки. Увидев нас, они уронили мотоцикл на лежавшего у их ног парня и расплылись в радостных улыбках.

— Наконец-то, наша резвая пони прискакала! — пробасил один из них, глянув на меня веселыми глазами Алексея — Соболя.

Этот парень занимался в секции тяжелой атлетики, базировавшейся на том же стадионе, где я нарезала круги на гаревой дорожке. Алексею нравилось, что я на длинных дистанциях неизменно обходила гораздо более рослых подруг. А немного погодя мы с ним и более тесно познакомились, став членами"Стаи Белого Волка", объединившей студенческую молодежь нашего района, пытавшуюся противостоять нашествию хулиганствующих"фураг". И цыган, распространявших среди молодежи дешевые наркотики, под прикрытием торговли мелким дефицитом.

— Мы заждались уже тебя, Рысь, и решили прогуляться, а тут этот гад, со своими таблетками! — поддакнул второй, пнув ногой бесчувственное тело на земле.

Я потерла лоб, тряхнула головой, туман в голове потихоньку рассеивался, и я все сильнее осознавала какую-то неправильность происходящего.

— А почему мы, все, здесь и сейчас, оказались? — пробормотала я, пытаясь заставить свои мозги работать в полную силу.

— Ну, ты же сама, ведущая, захотела, встретиться у дома с часами! — недоуменно пожал плечами Соболь. — Мы с Барсуком, как раз, сюда направлялись, когда братья Гримм с какого-то чердака ссыпались!

Второй крепыш кивнул и улыбнулся своей знакомой, застенчивой, улыбкой, слабо вязавшейся с его крепким телосложением. Мишка Барсук занимался в той же секции, что и Соболь, а затем последовал за ним в нашу стаю. Это-то я помнила, а вот, свой приказ им — нет!

У дома с часами! Эта мысль, как молния, осветила все вокруг. Я снова повернулась в ту сторону, куда пошла сразу после пробуждения в подвале. Высокий, одноэтажный, деревянный дом в окружении каменных строений. Жалкие остатки фруктового сада, когда-то окружавшие старый купеческий особняк. А часы у него — на другой стороне фасада, и тоже деревянные. На них всегда одно и то же время — без двадцати минут шесть. То самое время, когда остановилось сердце юной дочери купца Андрея Фроловича Кожевникова. Место, где время, навсегда, остановилось.

— А почему вы не рыжие, братья? — высказала я мысль, которая обдала меня холодом изнутри.

Юрий и Герман были братьями-близнецами, тоже входящими в нашу компанию. И совершенно неразлучными, потому-то и прозвали их — Братья Гримм. А рыжие кудряшки на головах были их отличительной особенностью. Теперь же оба они были русыми.

— А почему у тебя какая-то розовая дрянь на волосах? — в ответ спросил меня зеленоглазый Юрка. — Никогда не думал, что ты способна в такой гадкий цвет покраситься.

— А я что-то этой татуировки на руке у Соболя не помню! — добавил Герка, указав на змею, выползавшую из-под закатанного рукава Алексея.

— И шрама на лице у Барсука не было! — пробасил Соболь, оглядывая своего друга.

— И мы ли это вообще! — едва слышно прошептала я, чувствуя, как ужас холодными щупальцами сковывает мозг.

— Нам надо прийти к дому с часами! — прозвучал у меня в голове чей-то настойчивый и знакомый голос.

— Пойдемте, скорее, к часам! — дрогнувшим голосом предложила я и побежала в ту сторону.

Старый деревянный дом окружали сталинские пятиэтажки, такие же облезлые, какими я их помнила. И высокие старые деревья заслоняли обзор. Но когда мы выскочили, через узкий проход между домами, из двора на улицу, то прямо-таки остолбенели.

Город был другим! Высокие дома, никак не меньше 12 — 15 этажей наползали на остатки строений, которые я помнила. По тихой, когда-то, улице плотным потоком ползли незнакомые мне машины. Я шарахнулась назад и уперлась спиной в спасительную деревянную стену. Провела рукой по шершавым доскам — дом был реальным. А все остальное?

— Где мы? — услышала я сдавленный шепот одного из братьев.

— Не знаю! — пробормотала я. — Но нам нужно к часам!

И пошла вдоль стены, в ту сторону, не отводя руки от ее шершавой поверхности.

Парни потихоньку двинулись за мной, кто-то из них взял меня за руку. По дороге, все так же медленно, ползли машины, на тротуаре стояли и двигались люди, и только вдоль стены дома сохранялось пустое пространство. Этот дом люди всегда обходили стороной, страшась его дурной репутации. А сейчас мне он казался островком реальности в сошедшем с ума мире.

— Это не наш город! — услышала я сзади голос Соболя.

— Или не наш мир! — предположил Герка, всегда любивший фантастику.

— Или не наше время! — пробормотала я, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на стрелки часов.

Там было без двадцати шесть, как и обычно. И это все, что осталось от знакомой реальности.

— Я не хочу уходить! Иначе, все наши страдания и боль были напрасны! — мне кажется, я уже произносила эти слова. — Я еще слишком многое должна изменить!

В другое время и в другом месте.

— У вас еще будет время, чтобы полюбоваться на эти часы, Инь! — в голосе, неожиданно раздавшемся со стороны проезжей части, звучал до боли знакомый сарказм. — Давайте, скорей, в машину! Здесь остановка запрещена!

Прыжком, развернувшись на 180 градусов, я уставилась на распахнутую дверь большой черной машины, остановившейся напротив дома с часами.

— Да, очнись, же, наконец, Рысь! — в голосе мужчины, явственно, прорезались раздражение, и страх.

— Кирилл! — воскликнула я, бросаясь к двери.

И парни следом за мной.

Но лицо водителя не было мне знакомо, а вот, глаза и голос остались теми же. Он принадлежал Кириллу, которого все чаще называли Док. Этот тип был куратором нашей организации от самой влиятельной из спецслужб советского времени. А еще он всякой нетрадиционной медициной занимался.

— Что с нами произошло, Кирилл? — спросила я, как только захлопнулась дверь машины.

— А что ты последнее помнишь? — ответил он вопросом на вопрос, не отводя глаз от забитой машинами дороги.

Я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться:

— Свет, темнота. Я была у тебя на столе, в лаборатории… — в памяти всплывают ощущения и образы.

— Так значит, я, все же, умерла тогда? — мозг отказывается принимать самое подходящее объяснение.

— Да, почти! — коротко бросает Кирилл.

— А ты? — спрашиваю я.

— А мы? — раздается сзади.

— Давайте, я привезу вас туда, где можно будет спокойно поговорить! — предлагает Кирилл, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

Мы молчали, пока он колесил по почти незнакомым улицам. Высоченные дома теснились вокруг узких извилистых улиц, словно пытаясь выдавить остатки того, что на моей памяти называли «центром города». Море ярких, безвкусных, рекламных плакатов вызывало в памяти дешевые голливудские фильмы. Все, они, требовали непременно что-то купить или съесть. Парни сзади, то и дело, издавали возмущенные возгласы и тихие ругательства. А я пыталась осознать значение этих перемен.

А когда машина выкатилась на набережную Волги, у всех вырвался невольный вздох облегчения. Хоть, что-то в этом мире остается неизменным!

— Если бы не Волга, я бы тоже решил, что совсем с ума сошел! — сказал Кирилл, выпрыгивая наружу.

Мы тоже дружно высыпали на тротуар. Эту часть набережной всегда, на моей памяти, называли старой. Огромные голубые ели перемежались с кряжистыми липами, образуя своеобразную, крытую, аллею чуть поодаль от парапета. Все это оставалось неизменным, как и серое бетонное здание плавательного бассейна.

— Как тут хорошо, все по старому! — удовлетворенно пробасил Соболь.

— Рано радуетесь! — ехидно заметил Кирилл. — Вы на другую сторону дороги посмотрите!

Мы дружно обернулись на 180 градусов и остолбенели. На крутом холме, как и прежде, стоял «монумент Славы», который многие считали символом нашего города. На высоченной колонне, облицованной пластинами из титанового сплава, возвышалась металлическая скульптура человека, взметнувшего ввысь руки, держащие крылья. Молодежь, в шутку, называла его «Паниковский, брось гуся!». Но все жители, тем не менее, считали монумент отражением духа города, который строил ракеты и самолеты, уносящие людей в небеса.

Холм этот был заповедным местом, его специально освободили от других строений, чтобы памятник был хорошо виден с пароходов, плывущих по Волге. А теперь на нем, с одной стороны, возвышалась церквушка, а с другой — массивное, аляповатое, здание. Весь вид был, напрочь, испорчен!

— Да, кто ж, такое сотворить посмел! — выдохнул простодушный Барсук.

— Те, у кого, судя по всему, сегодня в руках вся власть! — совершенно серьезно ответил Кирилл. — Я уже сходил туда, так этот беломраморный монстр — городская администрация.

— А церква-то тут причем? — продолжал недоумевать Мишка.

— А ты, хоть где-нибудь, среди этих пестрых плакатов, «Слава КПСС» или что-то подобное заметил? Свято место — пусто не бывает! — криво усмехнулся Док.

— Но если это, все же, наш мир, — вступил в разговор Герка, — то я, наотрез, отказываюсь понимать, что здесь произошло!

— Я тоже еще не во всем разобрался, — тяжело вздохнул Кирилл. — В этом новом мире у меня, как и у вас, наверное, прошло всего-то около трех часов. Поэтому, давайте-ка заберемся обратно в машину и сообща попытаемся понять, что к чему.

— Не знаю как вы, а я открыл глаза и понял, что сижу в какой-то незнакомой машине. А над Волгой занимается рассвет. Мне было в чем-то проще, я сознательно уходил из своего тела и отчетливо помнил все, предшествующее моему уходу. По тому, как затекло тело, в котором я оказался, можно было предположить, что оно сохраняло неподвижность несколько часов между тем, как его покинул предыдущий владелец, и тем моментом, когда в нем очнулся я, — рассказывал Кирилл, вертя в пальцах незажженную сигарету, старая привычка давала себя знать, он неоднократно пытался бросить курить. — Прежде всего, я попытался осознать, что произошло с предыдущим владельцем, но никаких ранений или шприцов с наркотиками не обнаружил. Потом попытался понять, кем был этот человек до меня. Пухлый бумажник дал мне пищу для размышлений.

Док достал дорогое кожаное портмонэ и вынул оттуда водительские права в виде простой карточки с фотографией, а не привычной мне картонной книжечки. Со снимка на нас смотрел довольно молодой мужчина с короткой стрижкой «ежиком» и явной сединой на висках. Имя и фамилия ни о чем мне не говорили. Как и марка машины в техпаспорте. А еще там была кипа, подобных же, ярко разрисованных, пластиковых кусочков.

— Насколько я помню из «забугорных» фильмов, эти штуки банковскими картами называют! — встрял Юрка.

— Я тоже это помню, — кивнул Кирилл, — не знаю только, как ими пользоваться!

Другой братец вытянул одну из карт, повертел в руках, пожал плечами:

— Ее нужно в какой-то банкомат сунуть!

— С этим можно погодить, обычные деньги тут тоже есть, — проинформировал Кирилл.

Мы дружно охнули, разглядев цифру с тремя нулями на большой красной бумажке, за такую сумму, вполне, можно было купить новенький автомобиль. В нашем мире, конечно.

— А как ты сообразил, каким образом можно этой тачкой управлять? — поинтересовался Барсук, разглядывая приборную панель, усеянную какими-то значками и лампочками.

— Слава богу, время было совсем раннее! — коротко хохотнул Кирилл. — И стоянка вокруг пустая, а то бы, непременно, в милицию загребли! Решили бы, что я наркотиков наглотался или чужую машину угнать пытаюсь!

— В полицию! — поправил его Юрка. — Я по дороге машину с такой надписью видел.

— Все у них тут с ног на голову перевернулось! — проворчал Соболь, предварительно извинившись за невольно вырвавшееся ругательство. — И каким дьяволом нас сюда занесло?

— И почему ты знал, где и когда мы должны оказаться? — встрял любопытный Герман.

Кирилл, мгновенно, посерьезнел и внимательно посмотрел на меня:

— Я думаю, причина того, что и вы, все, оказались здесь — Инь! А то, что я знал, где вас искать, объясняется просто. Мы с ней договорились, где будем искать друг друга. Сама-то ты, Рысь, об этом помнишь?

— Отчетливо я помню только необходимость прийти к дому с часами! — потерев виски, сообщила я. — А также то, что лежала у тебя в лаборатории и истекала кровью.

— А с тобой-то что приключилось? — изумленно воскликнул Юрка.

— Настолько же неудачная операция, как и та, в результате которой погибли сначала Барсук, а потом и вы с братом, проведенная по настоянию начальства Кирилла, — скрипнув зубами, сообщила я.

— А я-то подумал, было, что мне это кошмар такой приснился, с перепою! — потирая грудь, в которую у него вошли пули, сконфуженно пробурчал Барсук.

— Я очень хотел надеяться, что мне — тоже! — тихо признался Юрий.

Я с пониманием кивнула, нелегко вспоминать, как у тебя на глазах убили брата-близнеца. И сам ты, тоже погиб, так и не сумев отомстить убийце.

— А я почти не помню, что в самом конце произошло! — признался Герка. — Вот, только что, мы были в доме Волка, и вдруг, сижу, рядом с братом, на каком-то чердаке.

— Мы, и правда, очнулись на чердаке «сталинки», которая рядом с тем домом, — рассказал Юрка. — Вылезли в чердачное окно, спустились по пожарной лестнице, глядь, Соболь с Барсуком идут!

— Мы с ним в каком-то гараже очнулись, дверь вышибли и к дому с часами подались! — подтвердил Мишка.

— А почему вы решили, что это — Братья Гримм? — поинтересовался Кирилл. — Ведь, они, действительно, не рыжие. Хотя, если судить по внешнему сходству — определенно, братья. Возможно, что и близнецы!

— Не знаю, Док! — смущенно пожал плечами Барсук. — Но когда подошли поближе, то сразу поняли, кто они! Хотя, ты прав, они не очень на себя похожи.

— Я, тоже, сразу Рысь узнал! — с улыбкой сообщил Юрка. — Даже несмотря на эту уродскую прическу и розовый цвет волос.

Я поморщилась, глянув на себя в зеркало заднего вида. Волосы мои висели неровно обрезанными прядями, а некоторые из них были окрашены в ядовито-розовый цвет. Вперемешку с угольно-черным. И на обгрызенных ногтях у меня имелся облезлый черный лак. Жуть сплошная!

— А я тебя еще по голосу узнал! — вспомнил Герка. — Даже когда из-за будки еще не видел!

— Голоса у нас, действительно, остались прежними! — согласилась я.

— Или манера разговаривать, — задумчиво добавил Кирилл.

— Так что же ты, все-таки, со мной тогда сделал? — я попыталась вернуть разговор в прежнее русло. — Видимо, что-то очень неординарное, раз, к такому результату привело.

— Попытался воспользоваться учением Мастера! — сообщил Док.

— Каким же образом? — Соболь выразил наше, общее, недоумение.

— Если честно, то началось все еще с Волка! — огорошил нас Кирилл.

Память услужливо напомнила, что Алекс, или Белый Волк, был направляющим нашей молодежной команды, которую мы называли «стая», и умер он определенно раньше, чем я. И стало это следствием крайне неприятной переделки, в которую мы с ним вместе попали.

— Алекс, еще за полгода до смерти, понял, что ему не выкарабкаться — оглядев нас, с невеселой усмешкой, начал Док свой рассказ. — Мне с Мастером рассказал, а вам просил не сообщать, чтобы группа не развалилась. А может быть, в тайне, надеялся как-то справиться с болезнью. Я помогал Волку лекарствами, чтоб он от боли так сильно не мучился. А Мастер попробовал примирить его с уходом, подсовывал всякие, восточные, трактаты о перерождении души. Алекс ими всерьез увлекся. Да, и меня они заинтересовали, особенно в свете того, что был найден тот бурятский, нетленный, лама. По своим каналам я добыл сведения о веществах, которыми лама пользовался для медитации. И потихоньку пытался экспериментировать.

Док, действительно, всегда тяготел ко всякой там, «нетрадиционной», медицине.

— Вскоре после того, как ты уехала на юг, — продолжил Кирилл, переведя взгляд на меня, — Алекс почувствовал себя совсем плохо, начал часто терять сознание, обезболивающие почти не помогали. И уговорил меня воспроизвести один из обрядов, описанных в трактате. Он страшно переживал, что вынужден оставить вас одних, в тот тяжелый момент, поэтому цеплялся за любую возможность вернуться, чтобы помочь вам выкарабкаться из сложившейся ситуации.

Док прикрыл глаза и покачал головой, воспоминания давались ему нелегко. Как и понимание того, что наша компания покинула мир живых не без его участия. Ну, или при попустительстве нашим врагам. И своему начальству.

— А почему ты мне об этом не рассказал? — возмутилась я.

— А о чем, собственно говоря, было рассказывать? — пожал плечами Кирилл. — Волк ушел из этого мира, во всяком случае, живым его сложно было назвать.

— Но ты и кремировать его не стал, я правильно тебя понимаю? — спросила я, уже угадывая ответ, не зря же, Волк просил нас не навещать его могилу.

Док только кивнул, вглядываясь в серую гладь волжской воды, проглядывающую сквозь ветви деревьев.

— И где же Алекс теперь? — я решила, что необходимо дожать и получить конкретный ответ.

— Его тело лежит там же, где и наши с тобой, в одном из забытых ответвлений подземного лабиринта, идущего от противоракетного, правительственного, бункера. Дверь я заблокировал изнутри, — ответ Кирилла удивил не только меня.

— А ты почему там оказался? — недоуменно спросила я.

Кирилл покаянно вздохнул и сознался:

— Я сам решил уйти следом за тобой! Когда я рассказал Мастеру, какой провел обряд, тот выразил сомнение, что дух Волка сможет найти путь назад, без опытного проводника. И это при том условии, что Алекс довольно долго изучал теорию перерождения. Мастер хотел сам попытаться помочь ему из нашего мира, но успеха не гарантировал. С тобой же все было иначе. Ты была тяжело ранена, сознавала, что уходишь. И страшно переживала за своих ребят! Я сделал все, что мог, но ты оказалась права. Твой организм, действительно, не принимал чужую кровь. И собственная не желала останавливаться. Твой уход был только делом времени. А еще, твои рассказы о детстве, напомнившие мне мою младшую сестру, умершую совсем юной. И я решил, что не хочу больше оставаться в этом мире, а попробовать, вместе с тобой, пройти путь ускоренного перерождения, попытаться сохранить память о нашей прошлой жизни. И помочь вернуться в мир, как можно быстрее.

— А разве теория перерождений не говорит о том, что ушедший дух возвращается в теле новорожденного? — я тоже кое-что читала на эту тему.

— Обычно — да! — задумчиво кивнул Кирилл. — Но буддистские монахи считали, что в исключительных случаях, дух может вселиться и во взрослое тело. Например, в монаха, во время медитации.

— Но эти тела — определенно не буддийские монахи! — насмешливо фыркнул Герка.

— Ты прав! — покачал головой Док. — И с этим еще предстоит разобраться. Как и с тем, каким образом Инь ухитрилась зацепить в междумирье вашу компанию. А сейчас нам стоит переместиться отсюда, а то мимо нашей машины, уже в третий раз, проходит тип в милицейской форме. Чем-то ему наша компания подозрительной показалась.

— И куда же мы поедем? — тоскливым голосом спросил Барсук.

— В бардачке машины я нашел квитанцию по оплате квартиры, — сообщил Док, заводя двигатель. — Судя по адресу, живет мой предшественник где-то неподалеку, в старом центре.

— А как и почему ты вбил мне в голову идею, встретиться у дома с часами? — все-таки спросила я, глядя как он осторожно выруливает со стоянки.

— Про дом с часами ты, сама, однажды мне рассказывала, — напомнил Кирилл. — Тебя очень трогала эта история, возможно потому, что та умершая девушка была такой же молоденькой, как и ты. Я и решил, впечатать в тебя, под гипнозом, это место встречи, дом-то — памятник архитектуры федерального значения, как-нибудь должен был устоять, даже в условиях бурного строительства тех лет.

— И ты не ошибся! — согласилась я. — Целых тридцать лет простоял, судя по дате на квитанции.

Глава 2. Изменившийся мир

Поток машин на дорогах, вопреки нашим ожиданиям, не рассосался, а стал еще более плотным. Как будто утренний час пик, когда люди спешат на работу, растянулся на весь день. Немало тому способствовало и то, что вдоль узких улочек старого центра, петлявших ранее среди одноэтажных, деревянных, домишек, выросли настоящие небоскребы.

— Домов-то понатыкали, а улицы расширить поленились! — пробурчал сзади Соболь.

— Да, бред какой-то! — откликнулся Кирилл. — И ведь, уже в наше время существовал план перестройки центра, где собирались выпрямить все, эти, зигзаги и вдвое расширить проезжую часть!

— А может, это, все-таки — не наш мир? — в голосе Германа звучали жалкие остатки надежды.

— Наш, наш! — угрюмо заметила я. — Промеж этих высоток достаточно много знакомых мне домов осталось, только они почти в руины превратились. А на той «сталинке», на повороте, даже следы от названия «Диета» сохранились. Там магазин для диабетиков был. Новые буквы прибили, а следы от старых — не закрасили. Краски, что ли, не хватило?

Парни смирились с неизбежностью и временно замолчали, настороженно оглядываясь по сторонам. Но вся их выдержка мгновенно улетучилась, когда машина вырулила на привокзальную площадь.

Площадь эта, в наши годы, носила название Комсомольской, потому как с нее регулярно уходили составы с молодежью, едущей на комсомольские стройки, типа БАМа и Комсомольска—на-Амуре. Но построена она была еще при царском режиме, одним известным архитектором, задумавшим ее, как единый архитектурный ансамбль. Здание вокзала и дом, в котором находилось управление железной дороги, были выдержаны в одном стиле и раскрашены в зеленый и белые цвета, чем-то напоминающие железнодорожные вагоны. Даже массивные вазы из белого камня, с растущими в них цветами, обрамлявшие площадь, составляли часть единого ансамбля.

Теперь же от былой красоты не осталось и следа! Просторная площадь, на которой проходили праздничные митинги и концерты, была забита стоявшими машинами. Но ужаснее всего было то, что, привычный нам, старинный вокзал исчез, а на его месте возвышался какой-то огромный стеклянный монстр, цвета пивной бутылки, более всего напоминавший гигантский фаллос. Парни, по этому поводу, высказались гораздо грубее и откровенней, но смысл был, в общем, тот же.

Они так и продолжали, бурно, высказываться по этому поводу, пока на них не шикнул Кирилл, направивший автомобиль в арку какого-то высотного дома.

— Ведите себя потише! — посоветовал он. — Нам совершенно незачем привлекать к себе внимание!

— А ты уверен, что нам сюда? — обеспокоенно спросила я, разглядывая массивную, запертую, дверь в подъезд и ведущие к ней мраморные ступени.

— Без вариантов! — пожал плечами Кирилл. — Я уже два круга вокруг квартала сделал.

— А как мы туда попадем? — обеспокоенно поинтересовался Барсук, показывая на шлагбаум, перегораживающий въезд во двор.

Не успел Док ему ответить, как полосатая труба поползла вверх.

— Они на нас откуда-то смотрят! — пораженно прошептал Герман.

— И узнали машину жильца. Открой бардачок, Инь! — посоветовал Док. — Там какая-то связка ключей лежала.

Открыв крышку ящичка, я, и в самом деле, обнаружила связку с большим количеством замысловатых ключей. И с чем-то типа маленькой ложечки.

— И что из них от подъезда? — недоуменно пробурчал Соболь.

— Там, у двери, какая-то панель с клавишами! — сообщил глазастый Юрка.

— Если это — кодовый замок, то мы попали! — уныло вздохнул его брат.

— Не думаю, что здесь только код, — покачал головой Кирилл. — Должна же быть другая возможность, для забывчивых, например.

Он задумчиво перебирал ключи, остановившись на ложечке. Мне она тоже странной показалась.

— Странный какой-то брелок! — отметила я.

— Брелок-то — вот он! — сказал Кирилл, показав на миниатюрную «эйфелеву башню». — А ложка — магнитный ключ.

Все с облегчением вздохнули.

Кирилл окинул взглядом нашу разношерстную братию, покусал, в раздумье, губу и посоветовал:

— У машины в багажнике какие-то пластмассовые ящики лежат, их Михаил с Алексеем возьмут, будут ремонтников изображать. Братья сзади пойдут. Старайтесь держаться как можно естественней. А ты, Инь, спрячь свою прическу под капюшон и сними с рук фенечки, так тебя, тоже, за мальчишку принять можно будет.

Я торопливо стянула с рук плетеные кожаные браслеты, увешанные странными брелками. Затем, глядя в зеркало, которое Кирилл обнаружил в противосолнечном козырьке, натянула капюшон трикотажной куртки на самые брови и постаралась, как можно дальше, затискать под него волосы. Выскочив наружу, я быстро спрятала руки в карманы, чтобы скрыть лак на ногтях.

Кирилл, меж тем, уже открыл крышку багажника авто, больше всего похожего на черный вариант милицейского уазика — буханки. Указав парням на два больших ящика, вручил братьям по полиэтиленовому пакету с каким-то барахлом и, взмахом руки, предложил всем двигаться к дому.

Подойдя к двери, Док только еще собирался приложить к круглой ямке, рядом с цифрами, железную ложку, как дверь сама распахнулась. Кирилл прерывисто вздохнул, но первым шагнул в коридор. Мы потянулись следом.

— Эти, все, с вами, Марк Абрамович? Никак, ремонт, опять, затеваете? — прозвучало из стеклянной будки, находившейся на полпути к лифту.

Кирилл небрежно кивнул и махнул нам рукой, чтоб не останавливались.

— Вы, все же, лучше грузовым езжайте! — раздалось нам вслед.

— Пронесло, кажись! — чуть слышно выдохнул Барсук, когда мы остановились рядом с кнопкой на стене, находившейся между двумя лифтовыми шахтами.

На наше счастье, первым пришел большой лифт, похожий на те, которые в больницах возили каталки с пациентами. Мы, все радостно в него затискались и послали его на последний этаж, решив, что вниз, в случае чего, спускаться проще. Нам повезло, с этажом мы угадали. А вот, у двери в квартиру пришлось подождать, пока Кирилл подбирал ключи. Заскочив вслед за Доком в квартиру, я так резко остановилась, что на меня налетел кто-то из братьев. В холле можно было вальс танцевать! А в дальнем конце еще виднелась лестница на второй этаж. Таких размеров жилплощадь я видела только на «обкомовской» даче. Но она-то служебным жильем считалась! Рассчитанным на прием высоких, зарубежных, гостей.

— Ничего себе живут, буржуи! — пробурчал нахмуренный Барсук, опуская на паркетный пол свою ношу. — Неужели тут только один человек и обитает?

— А вот, это мы должны сейчас узнать, и побыстрее! — сердито бросил Кирилл, сбрасывая туфли и тихо двигаясь к первой же двери. — Обыскивайте комнаты, если что — действуйте по обстановке, и шума быть не должно!

Я сообразила, что он имел в виду и, указав Барсуку и Соболю на две соседние двери, поманила братьев за собой на второй этаж. Те чуть помедлили, вытаскивая из ящика молоток и гаечный ключ.

Но наши предосторожности оказались излишними, полупустые комнаты, обставленные дорогой мебелью, казались нежилыми. Минут через пятнадцать мы снова собрались на первом этаже, в комнате, которая, скорее всего, была кухней. Газовой плиты в ней, конечно же, не было, но я обнаружила темную стеклянную панель в длинной столешнице, на которой были нарисованы круги, и предположила, что это что-то вроде электроплиты. Чайник там был тоже электрический. Покопавшись в ящиках, я нашла «джезву» и пакет с молотым кофе.

— Если вы разберетесь с плитой, то я сварю на всех кофе! — пообещала я. — Авось, мозги на место, окончательно, встанут!

Братья резво кинулись нажимать на все кнопки подряд, Барсук полез в холодильник, а Соболь, с мрачным видом, уселся на резной деревянный стул, похожий на трон сказочного царя из мультфильма. Кирилл же продолжал беспокойно ходить из угла в угол.

— Успокойся, Док! — посоветовала я, заливая воду в электрочайник. — Здесь мы можем на некоторое время расслабиться!

— С чего это ты так в этом уверена? — пробурчал он.

— Ты же сам видел, что спальня в квартире одна, в шкафах — только мужские вещи. Вероятно, прежний хозяин твоего тела жил здесь один, — объяснила я свою догадку.

— А кто убирал всю эту жилплощадь? — сварливо поинтересовался Кирилл.

— Скорее всего — приходящая уборщица, — предположила я. — Но и на этот счет можешь не беспокоиться, в туалете стоит ведро со шваброй, так она еще влажная. Тут кто-то незадолго до нас побывал, едва-едва разминулись!

— Ладно, убедила! — ответил Док, присаживаясь с другой стороны необъятного стола. — Но нам еще придется придумать легенду на этот счет.

— Или, просто, уволить уборщицу! — пожав плечами, предложила я.

— Тоже вариант! — согласился он.

— В любом случае, кофе нам сейчас не помешает! — заявила я, заливая кипяток в джезву и отгоняя от плиты братьев, которые, методом проб и ошибок, и обожженных пальцев, нашли, наконец, соответствие между кругами и кнопками.

У меня вдруг больно защемило сердце. Я абсолютно отчетливо вспомнила, как варила кофе на кухне у Дока в прошлом июле, вскоре после смерти Волка. Для меня прошло всего-то около полугода, а тут, судя по штампу на квитанции и настольному календарю, больше тридцати лет. Что сталось с моими друзьями и родственниками? Да, и стоит ли мне их искать? Каким образом я сумею доказать, что я именно та, кто есть, а не эта странная девчонка с розово-черными волосами? Ответов я, пока, не видела. И цеплялась за знакомые движения и запахи, стараясь убедить себя в реальности происходящего.

К тому времени, как я сварила достаточно кофе, чтобы наполнить кружки всем присутствующим, Барсук порубил крупными кусками какой-то, ужасно твердый, сыр, отчаявшись разобраться с упаковками полуфабрикатов, найденными в морозильнике. А братья вытащили на стол все овощи и фрукты, которые обнаружили в других ящиках. Мои друзья гораздо проще подходили к тому, что с ними произошло. Или мне так казалось.

— Гляди-ка, у них тут в апреле уже огурцы и клубнику едят! — пробурчал Соболь, запихивая их в рот, вперемешку с сыром и какими-то темными, клеклыми, ломтями хлеба из пачки.

— Только клубника какая-то бездушная, словно искусственная! — вздохнула я, откусывая половину громадной ягоды и вспоминая маленькие, душистые, клубничинки с бабушкиной дачи.

— Но изменившаяся еда здесь, похоже, меньшее из зол! — заметил Кирилл, глядя из окна на город. — И прежде чем снова выбираться на улицу, я бы хотел разобраться в обстановке. А в доме — ни одной газеты! И какой из всех, этих, экранов — телевизор, тоже непонятно!

— Ну, это мы запросто определим! — воскликнул неунывающий Герка и кинулся в соседнюю комнату, уставленную непонятной аппаратурой.

В прошлой жизни он души не чаял во всякой электронике, даже цветомузыку в доме у Волка сам собрал.

— Пальцы берегите! — посоветовала я, видя, что и Юрий намылился в ту же сторону.

— Пойду и я с ними, поковыряюсь! — предложил Барсук, отставляя свою чашку.

Соболь только кивнул и, запихнув в рот последний кусок хлеба, заторопился следом.

— Ребята удивительно легко приняли случившееся! — задумчиво отметил Док, проводив их взглядом. — У меня, так, абсолютно, душа не на месте!

Он продолжал стоять у окна, медленно попивая кофе и разглядывая изменившийся пейзаж.

— А парни, и раньше, не особо-то задумывались над высокими материями, — напомнила я, подходя к окну и усаживаясь на подоконник. — Для них главное — то, что они снова живы. А жить — всегда лучше, чем не жить. Или, хотя бы, интересней!

От этих слов у меня, прямо-таки, мурашки пробежали по спине. Я случайно произнесла любимую присказку Волка! Я вскинула глаза на Кирилла, пытаясь правильней облечь в слова свою мысль, но он меня опередил:

— Я знаю, о чем ты подумала! Для меня, самого, загадка, почему здесь оказались именно мы, вшестером! И, по логике вещей, Алекс тоже должен быть где-то здесь! Если твоей душевной силы и боли хватило на то, чтобы утянуть за собой неопределившиеся души погибших ребят, и меня, заодно, то странно, если бы тебя не услышал Алекс!

— Я, сама, об этом все время думаю! — тяжело вздохнула я. — Быть может, тебе в тот, первый, раз что-то не удалось?

Кирилл с сомнением покачал головой:

— Когда я принес тебя в бункер, его тело было все таким же, каким я его оставил, и очень похожим на твое. В вас не было жизни, но и разложение не наступало. Я понадеялся, что дух его, по-прежнему, привязан к телу, и если я, на этот раз, все сделаю правильно, то мы, вместе, прорвемся в следующую жизнь.

— А где и как ты собирался с ним встретиться? — спросила я. — Мне-то ты точно обозначил место встречи!

— Ему я тоже указал на дом с часами! — печально усмехнувшись, ответил Док. — И все это время, с его ухода до нашего, приходил туда в 5. 40 утра. У меня была надежда, что его дух сумеет оживить кого-нибудь, например, впавшего в кому парня. И тогда он придет ко мне на встречу. А когда я собрался уходить, вслед за тобой, то назвал место встречи Мастеру. Он не был согласен с тем, что я делал, но считал, что попытать удачи — право каждого.

— Значит, по меньшей мере, один живой человек должен знать о нашем уговоре! — с воодушевлением воскликнула я.

— Не забывай, что прошло уже тридцать лет! — с сомнением покачал головой Кирилл. — Все могло сильно измениться! Он мог уехать куда-нибудь или…

— Насколько я знаю Мастера, он никуда бы не уехал из города, пока здесь стоит этот дом! — прервала я его. — Мастер всегда держал свое слово!

— Он мог и умереть, Инь! — тихо прошептал Док.

— Тогда, я уверена, он пошел бы за нами! — заявила я, твердо уверенная в своей правоте. — Во всяком случае, нам стоит попытаться, с неделю, покараулить под часами. И не только утром, но и вечером, ведь часы показывают верное время два раза в сутки!

— Наверно, ты права! — согласился Кирилл. — Хуже не будет, если мы попробуем навестить старый дом Мастера и покараулить под часами. Но сначала попытаемся немного разобраться в том, что же произошло в мире, пока нас здесь не было.

И он кивнул в сторону комнаты, из которой неслись звуки, означавшие, что телевизор братья Гримм, все-таки, включили.

— Хорошо! — согласилась я. — Ты пойдешь к ним, а я пока приму ванну, а то у меня все волосы слиплись и кожа зудит, по-страшному!

Договорившись таким образом, я спрыгнула с подоконника. Бросив последний взгляд в окно, я обратила внимание на мотоциклиста, стоявшего неподалеку от нашего автомобиля. Парень в черной одежде, явно, разглядывал то машину, на которой мы приехали, то окна нашего дома. Внутри словно зазвенела какая-то струна, но я отогнала беспокойство, решив, что, так просто, угнать машину, если стоянка находится под наблюдением, ему не удастся. И побрела в ванную комнату, расположенную на втором этаже. Мне показалась интересной мысль поплескаться в той здоровенной, полукруглой, лоханке.

Глава 3. Химера

Зайдя в просторное, облицованное не то плиткой, не то камнем, помещение, вполне сравнимое со столовой в доме моих стариков, я сбросила с себя перепачканную одежду, состоявшую из просторных штанов, футболки с оборванным краем и трикотажной куртки с капюшоном. Все — черного цвета. И открыла краны в ванну. Затем повернулась к громадному, в полный рост, зеркалу, вмурованному прямо в стену. И с все возраставшим изумлением начала разглядывать свое новое тело.

Сложением оно, впрочем, напоминало мое, прежнее, тело, роскошными женскими формами я никогда не отличалась. Разве что, нынешние мышцы были похуже развиты. Неудивительно, что я не сразу справилась с теми девицами в школьном дворе. Черты лица были такими же остренькими и неброскими. И прежняя зелень в глазах. Но этим сходство и заканчивалось.

У меня складывалось впечатление, что прежняя владелица должна была отчаянно ненавидеть свое тело, раз, так пыталась его изуродовать! Довольно длинные волосы висели вдоль лица неровными черно-розовыми прядями. На ощупь они напоминали солому, смазанную гуталином. Не могу сказать, что мне гораздо больше нравились огненно-рыжие, налаченные, кудри моих ровесниц из конца семидесятых, но эти — просто кошмар!

Подойдя поближе к зеркалу, я обнаружила, что тело покрыто большими синяками, разной степени давности. Они покрывали руки, ноги и даже на животе виднелся здоровенный кровоподтек, определенно, датированный вчерашним днем. Решив его ощупать, я случайно задела пупок. И вскрикнула от неожиданно острой боли. Присмотревшись, я обнаружила провздетое сквозь него кольцо. Что за чертовщина! Мне пришла в голову мысль, что стоит посоветоваться с Доком.

Повернувшись, чтобы снять с вешалки махровый халат, так как надевать, вновь, грязную одежду очень не хотелось, я заметила на шее какое-то странное пятно. Откинув волосы, я поняла, что это — большая татуировка, охватывавшая шею и значительную часть спины. Именно она-то так отчаянно чесалась! Окончательно перепугавшись, я накинула халат и босиком выскочила из ванной.

— Док! Поднимись, пожалуйста, сюда! — крикнула я, перегнувшись через перила.

Вероятно, прозвучавший в моем голосе испуг побудил Кирилла мгновенно оторваться от телевизора и взбежать вверх по лестнице.

— Что стряслось, Инь! — спросил он, обеспокоенно оглядываясь по сторонам.

— У меня проблемы с этим, новым, телом! — пробормотала я, хватая его за руку.

Втянув его за собой в ванную комнату и закрыв дверь на защелку, я повернулась к нему спиной и сбросила халат.

— Эта штука ужасно чешется! — пожаловалась я, подвигав лопатками.

Док подошел поближе, повернул меня к свету и прикоснулся пальцами к спине. Я вздрогнул от его прохладного прикосновения.

— Тебе настолько больно? — обеспокоенно спросил он.

— Нет, скорее щекотно! — сообщила я. — Но все, это, ужасно неприятно зудит под одеждой!

— Ничего удивительного! — ответил Кирилл, откидывая волосы у меня с шеи. — Татуировка довольно свежая, на мой взгляд, ей не более недели. Выполнял ее, несомненно, опытный мастер, но такая большая поверхность плохо заживает, могло начаться и глубокое воспаление, если за кожей не стали правильно ухаживать!

Он осторожно ощупывал контуры рисунка, начинавшегося на шее и уходившего к пояснице. Прикосновение его прохладных пальцев было скорее приятным, чем болезненным.

— Рисунок выполнен почти как пером по бумаге, — сообщил он, тихонько поглаживая центральную часть рисунка. — Жаль только, что изображено здесь довольно мерзкое существо! Не то дракон, не то еще кто! Здесь есть что-то от кошки, от летучей мыши, а хвост — как у скорпиона!

— Наверное, это — химера! — предположила я, вспомнив кое-что из средневекового эпоса.

А затем повернулась к нему лицом и показала на живот.

— Тут у меня еще какое-то кольцо в пупок воткнуто! — смущенно сообщила я ему. — Оно за одежду цепляется!

Кирилл медленно опустился рядом со мной на колени и прикоснулся к кольцу. Затем легонько провел пальцами по расплывшемуся кровоподтеку.

— Кто же тебя так? — прошептал он, осторожно ощупывая другие мои синяки, украшавшие верхнюю часть ног.

— Не знаю, может быть те девахи, на которых я возле школы натолкнулась, — предположила я, с удивлением отметив, как изменился его голос.

Преодолев смущение, я попыталась заглянуть ему в лицо, благо он приподнял голову, разглядывая синяки на ребрах.

— Мне никогда не нравилось, что девушки начинают сражаться наравне с мужчинами! — прошептал он, не глядя мне в лицо. — Вы не для этого созданы!

Услышав эти слова, я поняла, что означает его прерывистое дыхание и пятна румянца на скулах. Я уже не была наивной девственницей, и помнила прикосновения и взгляды своего адъютанта Барона, прежде чем он подхватывал меня на руки, чтобы унести на постель. Кирилл хотел меня, как женщину, и с трудом сдерживал желание. А еще я с удивлением поняла, что хочу того же самого, что и он.

В этот момент Кирилл глубоко вздохнул и поднялся с колен.

— С твоей татуировкой и кольцом мы, как-нибудь, разберемся! — пробормотал он, не глядя мне в глаза. — Но сначала тебе нужно принять душ.

— А мне кажется, что и тебе душ не помешает! — заявила я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы обнять его за шею.

Он вздрогнул, испытующе заглянул мне в глаза, а потом сжал меня в объятиях и приник к губам. Как только у нас закончился воздух, и губы разомкнулись, мы, в четыре руки, справились с его одеждой и рухнули вниз, на махровый халат.

Мое тело жаждало не ласк, а соединения с другой, живой, плотью, поэтому я, вскоре, сама раздвинула ноги, открывая доступ в свое тело. Упругая плоть Кирилла скользнула по мохнатому нежному холмику внизу моего живота, глаза мои невольно закрылись в ожидании, сердце ухало, как на последних метрах марафона, но Кирилл, вдруг, отстранился от меня.

— В чем дело? — удивилась я, вновь распахивая веки.

— Ты, она… — Док не сразу подобрал слова. — Твое тело — девственница!

— Черт возьми, Кирилл! — возмутилась я. — Почему это тебя останавливает? Я — не она, сейчас это — мое тело, и я хочу быть твоей женщиной! Здесь и сейчас!

С этими словами я обвилась ногами вокруг его поясницы, и у Кирилла не осталось шансов для сопротивления. Упругая, напряженная, плоть рванулась вперед, продавливая себе путь внутрь моего тела, и остановилась только тогда, когда уперлась в донышко влажной, горячей ямки, куда он погрузился. Короткий стон сорвался с моих губ, последовав за пульсацией, возникшей в моем теле, и мужское тело ответило тем, что и должно было произойти. Но мое желание не угасало.

— Не уходи! — прошептала я, лаская его спину и бедра.

И мы начали все заново.

— Тебе тоже понравилось, несмотря на все сопутствующие обстоятельства! — пробормотал через некоторое время Док, покидая мое тело и в изнеможении опускаясь рядом со мной.

— А то! — хихикнула я. — Повторно расстаться с девственностью было, по меньшей мере, забавно! Но, тем не менее, просто здорово ощущать себя нормальной, живой, девчонкой! Мне только странно, что ты на меня так отреагировал. Ведь, ходили упорные слухи, что ты — голубой!

— Ходили! — пробормотал Кирилл, поворачиваясь ко мне. — Я, сам, их и распускал.

— Зачем? — от удивления я, аж, привстала с халата.

Док, как-то сразу, посерьезнел и присел рядом со мной:

— Не считал для себя возможным заводить семью и брать на себя ответственность за новую жизнь! Если ты помнишь, я прочно сидел на кокаине, почти до самого нашего ухода! А это не способствует появлению здорового потомства! Да, и наш род занятий, в Структуре, не располагал к спокойной, семейной, жизни! Поэтому я не хотел вводить в заблуждение приличную женщину, а к девицам мадам Лоры что-то не тянуло.

Тут он нахмурился и заглянул мне в глаза:

— А то, что мы с тобой, только что, проделали, как раз, и приводит к появлению, этого самого, потомства! Хоть, ты и худа, как мощи, но твоему телу, явно, больше двенадцати лет! Нам придется, срочно, поискать что-нибудь в аптеках для предотвращения нежелательных последствий!

Я твердо встретила его взгляд:

— А я хочу оставить все, как есть! Чтобы подарить мне новую возможность жить, эта девчонка ушла из мира! Так пусть, если судьбе угодно, ее тело приведет в этот мир еще одну, новую, жизнь! В первой жизни я тоже не успела этого сделать.

Кирилл с сомнением покачал головой, но ответил:

— Твое тело — тебе и решать! Хотя, может быть, беременность заставит тебя задумываться, прежде чем кидаться в очередную заваруху. Но душ принять, все равно, надо. Лезь в ванну, а я покопаюсь в здешней аптечке. Только кожу, особо сильно, не распаривай!

Пока я плескалась под душем, пытаясь промыть, как следует, хотя бы, волосы, Док перерыл все шкафчики в ванной комнате и ушел на кухню, предложив мне перебраться в спальню. Подойдя к широкому, панорамному, окну, я выглянула во двор. К моему удивлению, мотоциклист, все еще, был там.

Я указала на это обстоятельство Кириллу, вошедшему с комнату с какими-то пузырьками в руках, но он отложил это на потом, предложив заняться моей спиной.

— В этом доме даже зеленки нет! — бурчал он, протирая рисунок на спине очень пахучим лосьоном после бритья, после того, как таким же средством обработал пупок и перекусил кольцо маникюрными щипчиками.

После этого Док смазал татуировку прокипяченным растительным маслом, обнаруженным на кухне. Жжение немного ослабело.

— Полежи немного на животе, чтобы масло впиталось, а я попытаюсь подобрать тебе какую-нибудь чистую одежду! — приказал он, открывая дверь, за которой я уже обнаружила обширную гардеробную.

Я тяжело вздохнула, сомневаясь, что там может обнаружиться что-то подходящее моей субтильной конституции. Слушая негромкое бормотание Кирилла, обсуждавшего необходимость столь богатого гардероба, я сама не заметила, как уснула.

Открыв глаза и обнаружив себя в незнакомом помещении, я рывком села на постели, не понимая, где это я оказалась. Снился-то мне старый дом моих деда и бабушки, и душистые пирожки на кухне.

— Слава богу, ты, наконец, проснулась, Инь! — прозвучал сбоку знакомый голос. — А то я уже начинал беспокоиться, что ты, снова, ушла!

Повернувшись в сторону Кирилла, я шарахнулась в сторону, увидев лицо незнакомого мужчины в наушниках, сидевшего на полу, рядом с кроватью.

— А это — ты, Рысь? — теперь в голосе Дока прозвучал настоящий ужас, он даже выронил пирожок, который держал в руке.

— Кирилл? — нерешительно произнесла я, оглядываясь по сторонам. — Где мы?

— В квартире моего прежнего я! — напомнил Док, профессиональным жестом беря меня за руку и щупая пульс. — Что ты последнее помнишь?

Я потрясла головой, сосредотачиваясь, и короткий стон вырвался у меня из груди:

— Так это, все, правда! А мне-то дед с бабушкой снились! И пирожки!

— Тебе, наверное, запах моего пирожка в сон пробрался! — со вздохом облегчения сказал Док. — Братья Гримм с устройством микроволновой печи разобрались, по инструкции. А Барсук в морозилке пирожки и котлеты отыскал.

Кирилл повертел в руке упавший пирожок и положил в пустую тарелку, стоявшую, рядом с ним, на полу.

— А почему ты здесь, на полу, ешь? — недоуменно спросила я.

— Потому что тебя караулил! — нехотя признался Кирилл. — Когда я вышел из гардеробной, то сначала решил, что ты потеряла сознание или умерла! Дыхания почти не было заметно. Но пульс прощупывался, и я решил дать тебе поспать, ты выглядишь такой измученной! Но в глубине души было-таки опасение, что ты можешь, снова, уйти из тела. Или умереть от какой-то, неизвестной мне, причины. Я попросил присоединить наушники к этому телевизору и остался рядом с тобой.

Он указал рукой на большой плоский экран, висевший на стене, на котором сменяли друг друга цветные картинки повседневной жизни большого города. Я вздохнула с невольной завистью, у моих деда с бабушкой, как я помнила, все еще черно-белый телевизор стоял, похожий на сундук со стеклянной стенкой.

— Ты уже сумел разобраться, что здесь произошло? — поинтересовалась я у него.

— Здесь теперь — капитализм! — огорошил меня Док. — И страна наша развалилась, от всего СССР только Российская Федерация осталась!

— А с остальными — что? — в ужасе прошептала я.

— Республики теперь — другие государства! — мрачно сообщил Кирилл. — Хорошо хоть, не воюют между собой. Но и дружбы, особой, нет.

— Да, как же такое могло произойти? — прошептала я, мозг отказывался принимать происходящее.

— До тонкостей я еще не докопался, но войны или революции, похоже, не было! — пожал плечами Док.

— Надо обязательно попытаться найти Мастера, он сможет объяснить нам, что к чему! — воскликнула я, соскакивая с постели. — И отыскать Волка, пока он тут во что-нибудь не вляпался! А то Барсук с Соболем, с ходу, начали с кем-то разбираться!

— Только, сначала оденься, пожалуйста! — посоветовал Кирилл. — Не стоит, в таком виде, к парням выскакивать, они такие же мужчины, как и я! Не надо их, лишнего, дразнить! Они, и так, в весьма неуравновешенном состоянии духа находятся.

Я только тут обратила внимание на свое полностью обнаженное тело, а затем вспомнила, что произошло между нами в ванной, и щеки мои заполыхали. Кирилл понял, о чем я подумала, быстро повернулся и протянул мне стопку одежды.

— Трусики, которые ты постирала, уже высохли, наверное, они в ванной, на полотенцесушителе, висят. В гардеробе этого типа я тебе футболку с джемпером подобрал, не очень большие. А шорты на завязках ты как короткие брюки носить сможешь, пока другую одежду не купим. Твоя, старая, просто в хлам перепачкана, и грязью, и кровью. Братья тоже кое-что себе подобрали, — сообщил он, деликатно отводя глаза. — А по поводу того, что между нами произошло, сама решай, говорить кому-то, или сделать вид, что не было ничего.

— Спасибо тебе, Кирилл! — с чувством сказала я, бросаясь к дверям ванной комнаты.

— Не за что! — со вздохом ответил он, поднимая с пола наушники.

Глава 4. Волк

Натянув на себя предложенную одежду, я увидела в зеркале довольно нелепое существо, похожее на мальчишку — беспризорника из фильмов о гражданской войне. А потрогав свои странные волосы, пришла к еще одному, вполне очевидному, выводу.

— Ты тут, где-нибудь, ножницы видел? — спросила я у Дока, выходя снова в спальню.

— Зачем тебе? — не понял он.

— Волосы хочу, как можно короче, обстричь! — сообщила я.

— Прическа, конечно, ужасная, — неуверенно согласился Кирилл. — Но зачем, так сразу, обстригать? Можно попытаться перекрасить, например.

Я отрицательно покачала головой:

— Ты не все понимаешь, Док! Ты — взрослый человек, мужчина, похоже, что — одинокий. А у этой девочки, скорее всего, есть семья! И они уже должны ее искать! Ведь, мы пришли в этот мир совсем ранним утром. Я очнулась в бомбоубежище, так что, скорее всего, девчонка не ночевала дома. И то, что она уехала от дома с часами в какой-то машине, могли видеть ее знакомые. И с той дракой в школьном дворе, непременно, начнут разбираться. Тех девах мы с братьями знатно отделали! А мне сейчас совсем не в тему — выяснять отношения с чужими людьми и доказывать, что я — не их дочь. Лучше мне стать, на время, похожей на пацана. И к тебе меньше цепляться будут.

Кирилл принял мои доводы как разумные, нашел ножницы для бумаг и помог обкарнать мои разноцветные патлы.

Братья Гримм, тем временем, разогрели в чудо-печке кучу разной еды, и мы снова собрались на кухне.

— Ну, и видок у тебя! — прыснул непосредственный Герка, увидев меня в обновках.

— Думай, что говоришь! — пристыдил его Юрка, он, хоть и был старше своего брата всего на час, но отличался куда большей рассудительностью. — Каким образом она себе вещи по размеру подобрать бы здесь смогла, если даже на нас все висит?

Братья, действительно, выглядели значительно младше своих восемнадцати лет, которые они успели прожить в предыдущих телах. И мышц у них, тоже, было значительно меньше, хотя, по заборам они знатно прыгали.

— Но все равно лучше, чем наши старые джинсы! — поморщившись, сказал его младший брат. — Тут с молодежной модой, определенно, какие-то нелады! Джинсы мешком висят, ширинка почти до колен спускается, даже ходить неудобно! Да, еще и мягкие, и мятые, как из задницы!

Посмотрев на братьев, я поняла, что они, также, разжились чем-то из здешнего гардероба, джинсы на них были длинноваты, но покрой имели классический. Я с отвращением вспомнила одежду своей предшественницы. Там тоже были джинсы, но они совершенно не сидели на фигуре, и были линяло-черного цвета, как и вся остальная одежда. Девчонка одевалась так, как будто, заранее к похоронам готовилась!

— А зачем ты волосы так обкарнала? — поинтересовался Барсук, разглядывая клочки волос, не доходящие и до плеч.

— Чтобы проще было под кепку спрятать, — объяснила я. — Хочу больше на мальчишку походить, чтобы знакомые не сразу узнавали!

Он нахмурился, переваривая новую вводную.

За обедом я высказала пожелание, снова наведаться к дому с часами, благо, подходил момент, когда они, вновь, начнут показывать верное время. Барсуку с Соболем идея показалась странной, а Братья Гримм ее горячо поддержали.

Заканчивая с едой, я подошла к окну и показала Кириллу мотоциклиста, все еще отиравшегося поблизости.

— Выйдем во двор — поговорим! — заявил он, а парни дружно кивнули.

Но когда мы высыпали, всей толпой, из подъезда, то мотоциклист, стоявший с другой стороны шлагбаума, вскочил на мотоцикл и резво смылся. Пока Док выруливал со стоянки, того и след простыл.

— Может, он, и правда, из машины стырить чего-то хотел, да не получилось? — пробурчал Соболь, вертясь на заднем сидении. — Увидал, что нас сразу много вышло — и наутек!

Кирилл задумчиво кивнул, а меня не отпускало странное ощущение, что я знаю этого человека на мотоцикле. Хотя, имя, так сразу, не вспоминалось.

Если утром на улицах был сплошной поток машин, то к вечеру дороги превратились, практически, в стоячую пробку. Док сквозь зубы бормотал проклятия, я тоже начинала волноваться, так как, мы, определенно, опаздывали. Желание подъехать так, чтобы можно было, сначала, посмотреть на дом издали, тоже оказалось неосуществимым.

— Но мы, все равно, тащимся настолько медленно, что сумеем рассмотреть всех, кто окажется неподалеку, даже не выходя из машины! — успокоил меня Кирилл.

Я только кивнула, напряженно всматриваясь вперед. Слава богу, высота нашей машины была такой, что мне было видно поверх потока. Мешался только затесавшийся, на три машины впереди нас, троллейбус. Когда он неуклюже вывернул с остановки, я невольно охнула. Возле дома, прямо под часами, стоял тот самый парень, с мотоциклом.

— Так это же — тот тип, что возле дома караулил! — воскликнул Герка.

— Вижу! — сквозь зубы пробормотала я.

— Тогда он не случайно здесь оказался! — предположил Юрий, силясь разглядеть его лицо, скрытое под шлемом с зеркальным щитком.

— Быть может, нам не стоит останавливаться, а сразу попытаться, поехать домой к Мастеру? — обеспокоенно предложил Док. — Кто знает, какие могли быть недруги у моего второго я?

— Он не стоял бы сейчас под часами! — твердо заявила я. — И он мне кого-то напоминает!

— А мне — нет! — прогудел Соболь, и остальные парни к нему присоединились.

Но я, тем не менее, настояла, что выйду к мотоциклисту, как только машина поравняется с домом. А парни подстрахуют, если что.

Однако вышло все совсем не так. Когда наша машина практически поравнялась с мотоциклистом, он вдруг снял шлем и шагнул в сторону машины. Я приоткрыла дверцу, приготовившись выпрыгнуть на ходу. Но парень отрицательно качнул головой и быстро пошел к нам.

— Привет, Рысь! — раздался до боли знакомый голос. — Не выходите из машины, а следуйте за мной! Поговорим позже, здесь опасно!

И на меня глянули холодные серые глаза Волка.

— Я рада, что ты с нами, Алекс! — успела я крикнуть, прежде чем он кинулся обратно, к мотоциклу.

Волк коротко кивнул, надел шлем и вспрыгнул на своего железного коня. Тот взревел, выплюнул облако дыма и через мгновение оказался перед нами на проезжей части. А я заметила, что еще два мотоцикла выскочили из промежутка между домами и пристроились сзади.

— Нас сзади два каких-то мотоциклиста пасут! — через пару минут заметил и Соболь.

— А еще какая-то черная машина! — добавил Юрка. — Она за нами от самого дома тащится.

— Я тоже ее заметил! — отрывисто бросил Кирилл, старательно повторяя все маневры нашего ведущего.

Я посмотрела назад и увидела черный автомобиль, побольше нашего, буквально наступавший нам на пятки. Мне это показалось странным, так как Волк сделал уже две явных петли и вернулся почти в исходную точку перед домом.

— Волк тоже знает о слежке! — предположила я. — И попытается оторваться!

Док кивнул, напряженно следя за поводырем. Я тоже не отрывала от него глаз.

— Сейчас! — воскликнула я, увидев, как Алекс вскинул вверх сжатую в кулак руку.

Этот жест означал для стаи «делай как я». Действительно, притормозивший было, мотоцикл вдруг с ревом рванул на красный свет. Мы — за ним. Кирилл едва увернулся от летевшего, прямо нам в бок, старенького жигуленка. А наши преследователи — не сумели. За нашей спиной раздался грохот и звук рвущегося железа.

— Надеюсь, обошлось без трупов! — пробормотал сквозь зубы Док, пытаясь не упустить Волка.

Тот свернул в первый попавшийся проезд и начал петлять по дворам, не обращая особого внимания на бордюры. Хорошо, что и нашей машине они помехой не были. Выскочив из очередного проходного двора, мы внезапно оказались перед главной площадью города. И Волк, не сбавляя скорости, въехал в ту ее часть, откуда, в наше время, выходили колонны демонстрантов 1 Мая, пройдя перед трибунами. Док, чуть притормозив, последовал за ним. Немного не доезжая до центра площади, Алекс остановился и спрыгнул с мотоцикла. Док тоже заглушил мотор, но выбираться из машины не торопился. Как и остальные. Я насмешливо фыркнула и первая выскочила наружу. То, что перед нами — Волк, я знала с того момента, как заглянула ему в глаза.

— Я рада, что ты тоже сумел выбраться оттуда, Алекс! — тихо сказала я, подходя вплотную и разглядывая его новое лицо.

Оно также смутно напоминало прежнего Волка, как мое — прежнюю Рысь. Тонкие черты лица имели несколько другие пропорции, но линия губ была такой же, твердой. И глаза смотрели со знакомым прищуром. И тот жест, которым он откинул назад волнистые, темно-русые, волосы, примятые шлемом, был поразительно знаком.

— Вам страшно повезло, что вы вернулись такой большой компанией и очнулись недалеко друг от друга! — хмуро ответил Алекс. — Но назвать все остальное везением я бы не решился!

— Так ты считаешь, что мы совершили ошибку, когда провели тот ритуал? — в голосе подошедшего Кирилла звучала крайняя озабоченность.

— Я уже имел возможность в этом убедиться! — криво усмехнулся Волк, пожимая ему руку.

— Но ты же, сам, говорил, что жить — лучше, чем не жить! — возмутилась я, неприятно пораженная негативным душевным настроем нашего направляющего.

Алекс всегда выступал за активную жизненную позицию, ненавидел отступления и незаконченные дела. А добровольный уход из жизни почитал трусостью и несмываемым позором.

— Или хотя бы интересней! — добавил подошедший первым Герман. — А интересного здесь, хоть отбавляй!

— Я рад, что ты так к этому относишься! — улыбка Алекса немного потеплела. — Возможно, вам больше повезло с возвращением, чем мне.

— А что с тобой стряслось? — обеспокоенно спросила я, чувствуя, что Волк неспроста настроен так скептически.

— А может быть, нам погодить с рассказами и переместиться куда-нибудь в другое место? — предложил Кирилл, озабоченно оглядываясь по сторонам.

Да, и для меня идея, остановить машины на главной площади города, тоже казалась довольно дикой. За это, в мое время, как минимум, пятнадцать суток можно было схлопотать. Площадь предназначалась для праздников да неспешных прогулок жителей и экскурсантов, а сейчас по ней носилась разновозрастная ребятня на роликовых коньках и каких-то досках. Машин, кроме нас, однако, не стояло.

— Успокойся, Док! — кривая усмешка, вновь, скользнула по губам Волка. — Теперь совсем другое время. С этой стороны площади официально разрешена стоянка, а если и подойдет какой, ретивый, служитель закона, так мы ему сунем пару купюр — он и отвяжется!

Я, аж, поежилась от того, сколько презрения и ненависти прозвучало в его голосе. К спецслужбам и у меня было похожее отношение, а милиция, все ж таки, об интересах простых людей заботилась. В основном, конечно.

— А нам сейчас лучшего места не найти, — продолжил Алекс. — Здесь, со всех сторон хороший обзор, на расстояние выстрела трудно подобраться.

— О чем ты, Алекс? — нахмурился Кирилл.

— Ты что, не заметил, как тебя пасли? — удивился Волк.

— За нами, действительно, какая-то машина ехала, — ответил Кирилл. — Но почему они в нас стрелять должны?

— Не знаю! — пожал плечами Алекс. — Но только они вас около дома караулили, я потому к вам в квартиру и подниматься не стал, решил за вашим джипом присмотреть.

— Так ты, уже тогда, знал, что это — мы? — поразился Герка.

— Я вас еще утром, возле дома, опознал! — сообщил Алекс. — Только стоял на другой стороне улицы, и подойти сразу не сумел, вы быстро уехали. Я хотел догнать и поговорить, но вовремя заметил хвост за машиной и решил понаблюдать. Мы так потом, вместе, за вами и катались. А когда вы в дом вошли, эти типы на выезде встали, а затем вылезли и начали вокруг вашей машины крутиться. Мне даже пришлось Дина и Лиса, на время, позвать, чтобы те типы, в наглую, не лезли. В этом времени не только стреляют из-за угла, но и машины взрывать не гнушаются!

— Что ты такое говоришь? — ошеломленно пробормотал Кирилл.

А меня заинтересовал другой момент:

— Ты говоришь, что Дин здесь? А где Че? А Мастер?

Алекс глянул на меня неожиданно печальными глазами:

— Дин, Че, Лис, Кот и Хорек, по прежнему, живут в этом городе. А мы с Мастером вернулись сюда около месяца назад.

— Как, Мастер тоже умер? — поразился Док. — Я думал, ему здоровья лет на сто хватит!

— Его убили, Кирилл! — мрачно ответил Волк. — И у меня есть все основания полагать, что это были твои друзья из конторы!

Док охнул, а затем спросил срывающимся голосом:

— Чем он им не угодил? Столько лет ваши команды тренировал!

Алекс покачал головой и предложил:

— Это — довольно долгая история, но давайте в машину вернемся. Береженого — бог бережет! А у твоего авто, Док, даже стекла — бронированные!

И в самом деле, я успела заметить толщину стекла, и то, что они значительно затемнены. В мое время бронировались только машины определенной марки, которые выдавались исключительно представителям высших эшелонов власти. Но тут другое время, другие и порядки.

— Так может нам уехать отсюда? — забеспокоился Барсук, Соболь согласно кивнул, а Братья Гримм начали пристально осматривать окрестности.

— Мы поедем не раньше, чем нам ребята позвонят и скажут, что слежки нет! Незачем врагов на базу приводить, — покачал головой Волк, открывая дверь и забираясь на водительское место. — И уж, прости Кирилл, лучше я тут посижу, быстрее удерем, в случае чего!

Тот пожал плечами и забрался на другое, переднее, кресло, втянув и меня за собой.

— Ты начал нам рассказывать про ребят! — напомнила я Алексу. — Мне показалось, что один из тех, кто за нами ехал — на Дина был похож. А другой — Че? Или нет? Под шлемом и не разберешь!

Волк, явно, медлил, словно собираясь с духом, потер прикрытые глаза, затем огляделся по сторонам и, наконец, сказал:

— Нет, там были Дин и Лис. А Че сейчас тяжело болен. И я тому виной!

— Как? Почему? — вопросы посыпались ото всех сразу.

— Начну сначала! — тяжело вздохнул Алекс. — Ты, Инь, должна помнить, когда наши войска в Афганистан ввели, это еще при тебе случилось. Так парни там, после нашего ухода, почти семь лет провели, по собственному желанию. Пытались там новый строй защитить, от религиозных фанатиков и американских наймитов. И Че там получил серьезную контузию, повредившую позвоночник. Тогда его комиссовали и домой отправили. А здесь Мастер ему выправить спину успел, совсем незадолго до того, как сам под пули попал. Но как оказалось, все эти годы наш учитель пытался совершенствоваться в медитации и установить связь со мной. И потому сумел найти меня, когда сам отделился от тела.

— Значит, вам повезло? — нерешительно спросила я, не чувствуя радости в его голосе.

— Решай сама! — покачал головой Волк. — Мастер всегда говорил, что судьба может жестоко покарать тех, кто идет ей наперекор! Или посмеяться, исполнив желание так, что сам будешь этому не рад!

— Так что же, все-таки, с тобой произошло? — настойчиво спросил Док. — И как это связано с Мастером и Че?

Болезненная гримаса исказила лицо Алекса:

— Я вернулся сюда и попал в тело племянника Че! Сына его младшей сестры!

— А каким образом это произошло? — продолжал настаивать Кирилл.

— С этим получилось еще хуже! — голос Волка был полон боли. — Я очнулся и понял, что нахожусь под водой. И кто-то тянет меня наверх. Я почти захлебнулся, но сумел начать работать ногами. Вдвоем мы, кое-как, всплыли и выбрались на берег. И тут я узнал Че. Он не особо изменился, несмотря на прошедшие годы, а в темноте и седина не очень видна. Я страшно обрадовался, а он — испугался. Оказалось, что он спасал своего племянника. Парнишка решил покончить с собой, после того, как его девушка умерла, наглотавшись каких-то таблеток. Он тоже принял эту, оставшуюся от нее, дрянь, вскочил на мотоцикл и погнал на старый мост. А Че — за ним. И он успел нырнуть следом за его мотоциклом, пробившим ограждение. И нашел его под водой. Вот только, он вытащил на берег не своего Сашку, а меня. Можете представить его состояние!

Алекс немного помолчал, собираясь с силами, но потом продолжил:

— Конечно, Че, мне не поверил! А затем потерял сознание. Я не знал, что делать! Кругом глубокая ночь, и вокруг не души. Я вышел на мост, где обнаружил мотоцикл Че. Я ухитрился усадить нашего связного позади себя и привязать его ремнями. И тихонько покатил в город. Че не приходил в сознание, а я не знал, где он сейчас живет. И решил ехать домой к Мастеру. Я смутно помнил, что он был где-то рядом со мной, перед тем, как я очнулся…

Добрался я туда каким-то чудом. И сразу понял, что дом заброшен. Но у меня уже не было сил идти куда-то еще, я затащил Че вовнутрь, уложил на старый диван и свалился рядом, решив дождаться утра. Но совсем скоро услышал, что в дом вошел кто-то еще. И позвал Розу. Это был Мастер, который очнулся неподалеку, в каком-то пустом вагоне, в теле молодого парнишки азиатской наружности. Он пошел к себе домой, надеясь найти здесь свою семью, а обнаружил меня и Че. Я думаю, именно поэтому Че и пережил ту ночь. Мастер сумел отогреть его и привести в чувство. А утром убедить в том, что мы с ним — те, за кого себя выдаем. В ответ, Че рассказал нам, как найти Дина и остальных ребят.

— Так это же — просто здорово! — воскликнул кто-то из братьев.

А я уже понимала, что все это слишком сложно, чтобы быть удачей. И слишком неоднозначно, чтобы радоваться. А Док задал следующий вопрос:

— Но ты сказал, что Че и сейчас болен?

Волк скрипнул зубами и кивнул:

— У него снова отнялись ноги! И началось какое-то воспаление в позвоночнике. А он даже не может успокаивать себя тем, что спас сына своей сестры. Я-то — не он!

— Я сожалею, что так вышло! — промолвил Кирилл, лицо которого стало бледным, как бумага. — Я и представить не мог, что наше возвращение лишит кого-то жизни! В тех трактатах ни о чем подобном не упоминается!

— Никто не мог этого предположить! — со вздохом согласился Алекс. — В трактатах все сводилось к рассуждениям о высоких материях. А на мне не меньше вины, чем на тебе. Я на том ритуале-то и настоял!

— Но зато мы, все, теперь снова здесь! — с неубиваемым оптимизмом заметил Герка. — А так бы — только кости в земле остались!

— А почему мы в этих телах оказались, мы еще непременно разберемся! — твердо заявил его брат. — Все, это слишком странно для простого совпадения!

Я задумчиво кивнула, а потом взглянула на Волка и попросила:

— Давайте-ка, мы не будем слишком долго тянуть, а к Мастеру поедем! Я очень хочу с Че увидеться, поскорее!

Я высказала то, что к этому моменту, в моей душе, приняло облик жизненной необходимости. Алекс внимательно посмотрел на меня, кивнул и вытащил из кармана куртки маленькую пластиковую коробочку.

— И у тебя такая верещалка есть! — восхитился неугомонный Герман. — А мы никак не могли разобраться, что с ними делать!

— Эта штука называется мобильный телефон, — сообщил Волк, а затем шикнул на братьев и начал с кем-то разговаривать, внимательно вслушиваясь в звуки, доносившиеся оттуда.

Минуты через полторы он убрал коробочку обратно в карман и предложил Кириллу снова занять водительское место.

— Дин говорит, что наши преследователи на том перекрестке надолго застряли, — сообщил Волк. — Обе машины — в хлам! И слишком много свидетелей, чтобы удрать с места ДТП.

— Надеюсь, серьезно никто не пострадал? — забеспокоился Кирилл.

— Обошлось! — коротко бросил Волк, сосредоточенно оглядываясь по сторонам. — Нам сейчас не об этом беспокоиться надо! Мастер Дину позвонил, говорит: Че — совсем плохой!

Братья в один голос охнули, а я поняла, откуда взялся тот ледяной ком в моей груди, толкавший меня к Че.

— Нечего тогда здесь стоять! — Кирилл спихнул меня с колен на сиденье и выпрыгнул наружу, намереваясь пересесть за руль.

— Ты опять впереди поедешь? — крикнул он Волку, уже заводившему мотоцикл.

— Нет! — ответил тот, надевая шлем. — Дорогу к дому ты, и сам, знаешь, улицы здесь прежними остались, только домов больших понатыкали. А в тех «курумышах», где Мастер жил, и вовсе, все по-старому осталось. А я присмотрю, чтоб сзади никто не прицепился!

Мы уже тоже собрались трогаться, как вдруг Алекс вырулил к водительской двери и спросил:

— Оружие у тебя есть?

Док нахмурился и покачал головой:

— Не знаю! На виду, нигде ничего не лежало, хотя, в бардачке коробка из-под пистолетных патронов валяется.

— Под своим сиденьем пошарь! — порекомендовал Волк.

Кирилл сунул правую руку под свое сиденье и вытащил оттуда большой пистолет, незнакомой мне конструкции.

— Хорошая игрушка — вальтер, последняя модель, под стать машине! — одобрил Алекс. — Надеюсь, что сразу не понадобится. Вы тут окна прикройте, так безопаснее. А пистолет, все же, под рукой держи, и не давай себя останавливать, кому попало!

С этими словами он нажал на газ и помчался через площадь. Док чертыхнулся, но покатил за ним. После того, как мы выехали с площади на проезжую часть, Алекс пристроился у нас в хвосте, то отставая на несколько машин, то снова нас догоняя. Кирилл потихоньку пробирался по забитым машинами улицам, парни удивленно глазели по сторонам, а я усиленно переваривала полученную информацию.

Судя по всему, Мастер тоже был в абсолютном неведении, почему мы оказались именно в этом времени и в этих телах. Но ему удалось убедить некоторых наших друзей в реальности своего возвращения. Значит, у нас есть шанс утвердиться в этом мире. Но сначала нужно было помочь Че.

Глава 5. Мой друг Че.

Когда наша машина перебралась через железнодорожные пути, то я поняла, что Волк ничуть не преувеличивал, говоря, будто тут все осталось по-старому. Все те же высокие заборы огораживали складские помещения, вытянувшиеся вдоль путей. И деревянные домишки, в которых жили служащие железной дороги, почти не изменились. Видимо, строить дорогое жилье там, где круглосуточно грохочут поезда, смысла не было. А до бедного люда — никому не было дела.

Когда мы подкатили к дому, в котором когда-то жила семья Мастера, я поняла, что он довольно долго был бесхозным. Забор покосился и просел, все вокруг заполонили многолетние сорняки. Шагнув за ворота, я обнаружила, что и дом выглядит не намного лучше, хотя, чувствовалось, что парни недавно попытались привести его в порядок.

На звук мотора и стук в калитку из дверей вышел молодой худощавый парень, лет этак девятнадцати — двадцати. Весь его внешний вид выдавал уроженца Средней Азии. Я невольно усмехнулась, отметив очередное совпадение. Вся наша команда попадала в тела, чем-то похожие на наши, прежние. Когда же он подошел поближе, с молодого лица на меня глянули печальные и мудрые глаза нашего учителя. Мастер готовил из нас умелых и бесстрашных воинов, но также заставлял не забывать о том, что в мире существуют такие понятия, как честь и справедливость.

— Приветствую тебя, Мастер! Как видишь, я тоже вернулась, и не одна! — сказала я и показала на вошедших следом Соболя, Барсука и братьев.

Он окинул нас острым взглядом и назвал каждого своим именем, не перепутав даже Юру с Герой. Мастер, так же, как и я, сразу чувствовал внутреннюю сущность каждого из вернувшихся из Темноты. Видимо, что-то в нас переменилось, во время всех, этих, перипетий и перемещений. И появилась какая-то странная связь.

— Ты была их ведущей в этом мире, вот, они и последовали за тобой и в другом, — сказал он, внимательно оглядев меня, как будто услышал невысказанный вопрос.

— Как там Че, Мастер? — спросил подошедший Кирилл, пожимая ему руку.

Они начали разговор, полный медицинских терминов, а я двинулась в дом. Когда-то это было довольно уютное жилище, где Мастер обитал вместе со своей старенькой мамой, безуспешно сватавшей сыну молоденьких татарских девушек, в надежде понянчить внуков. А он постоянно отказывался. Но судя по прозвучавшему в рассказе Волка имени, Мастер, все же, женился. И я даже знала на ком. Розой звали одну из его юных учениц, не входивших в нашу Структуру. С ними он восточной философией, а также духовным и телесным самосовершенствованием занимался, в противовес тому, что нас исключительно, как воинов, натаскивал.

Но теперь дом выглядел совсем обветшавшим и заброшенным, несмотря на то, что тут, явно, пытались наводить чистоту. Видимо, со своей семьей и у Мастера что-то не заладилось.

Решив отложить эти вопросы на потом, я прислушалась к тому, о чем рассказывал Кириллу Мастер.

— Ранение, которое Дмитрий получил в Афганистане, я успел, всего лишь, подлечить, заложить основу выздоровления, — говорил он, подводя итог. — Необходимо было длительное и аккуратное восстановление, но меня уже не было с ними. Жизнь в дороге, которую ваши друзья вели все эти годы, здоровой не назовешь. Постоянные физические перегрузки и простуды! Болезнь должна была однажды вернуться. Но если бы все начиналось постепенно, то было бы проще остановить процесс. А тут Дмитрий нырнул в ледяную воду и вытащил парня с пятнадцатиметровой глубины! Удивительно, что он сразу в кому не впал. Я сумел остановить его уход в ту ночь, но ваш друг совершенно не желает бороться за свою жизнь! Он даже отказался возвращаться домой, боится посмотреть в глаза своей сестре и сказать, что не уберег ее сына. Бедная женщина, и так, растила его без отца, а теперь осталась совсем одна. И мой ученик не может найти в себе душевных сил, чтобы сказать ей об этом!

— Я понял, что твориться с его душой, а что творится с его телом в данный момент? — прагматичный Док задает профессиональные вопросы, пытаясь нащупать путь к спасению.

— Температура перевалила за сорок, и мне не удается ее сбить! — пожаловался Мастер. — Дмитрий постоянно теряет сознание, и я боюсь, что он не доживет до утра. Мне кажется, что он сознательно уходит от нас!

— Я попробую его удержать! — заявила я, повернувшись к Мастеру. — А Док, тем временем, отыщет нужные лекарства!

А затем открыла пошире дверь и шагнула в спальню. Здесь царила полутьма, свет давала лишь слабенькая настольная лампа, стоявшая на тумбочке, у кровати. Стойкий запах лекарств смешивался с запахом болезни и пота. Че лежал на спине, на старой кровати, мне был виден его профиль. Я оценила правоту Алекса, сказавшего, что наш связной почти не изменился. Невысокая мускулистая фигура, скуластое лицо и жесткие темные волосы, теперь изрядно подернутые сединой. Но все равно это был тот самый Че, мой верный друг и надежный товарищ, не единожды вытаскивавший меня из безнадежных ситуаций. Дмитрий был одним из двух связных, приданных нашей Стае, чтобы эффективнее осуществлять связь между подразделениями Структуры, охватывавшей своими щупальцам весь наш город. В те далекие теперь семидесятые не то, что сотовых телефонов не было, стационарные-то далеко не в каждой квартире имелись. А связным, которые собирались на одной небольшой автобазе, были выданы от Структуры мотоциклы, чтобы могли быстро оповестить членов боевых подразделений, куда и когда им надлежит прибыть.

Вторым связным был названный брат Че — Дин. Оба парня были любимыми учениками Мастера. И буквально бредили идеей мировой революции, которая установит везде государства, основанные на справедливости, равенстве и братстве. Особенно же им импонировал «остров свободы» — Куба, и те лидеры, которые вели его народ к победе. Фидель Кастро и Че Гевара. Именно его портрет и красовался обычно на футболке у Че. А у Дина — портрет «певца свободы», Дина Рида. Сам Дин играл на гитаре и пел, на мой взгляд, ничуть не хуже своего кумира. А Че был незаменимым помощником в самых рискованных из моих предприятий, связанных с борьбой против орд хулиганствующих «фураг». И не только.

Именно ему я была обязана тем, что сумела однажды вернуть веру в себя и свой путь. И теперь должна была ответить ему тем же.

— Ты слышишь меня, Че? — негромко спросила я, подходя поближе к кровати. — Это — Рысь, я тоже вернулась!

Он не ответил, и, на мгновение, мне показалось, что мой друг уже ушел от нас.

— Не может быть, чтобы я опоздала! — сквозь слезы промолвила я, опускаясь на колени возле его кровати.

Я прикоснулась ладонью к его лицу, жизнь в нем еще была, но еле-еле теплилась. Лоб его полыхал пламенем лихорадки, а тонкие, исхудавшие, пальцы, лежавшие поверх одеяла, были холодны, как лед. Тугой ком подкатил к горлу. Я не могла потерять его сейчас, не имела права!

— Услышь меня, Димка! — взмолилась я. — Я приложила столько усилий, чтобы вернуться назад, я привела с собой Братьев Гримм, и Соболя, и Барсука! Я так хотела помочь стае! А теперь я не знаю, что мне делать. И мне так страшно!

Губы Че еле заметно шевельнулись, но с них сорвался только тихий, то ли стон, то ли вздох. Тут уж я не выдержала, обняла его за шею, прижалась мокрым, от слез, лицом к его щеке и зарыдала в голос. Моя душа отчаянно рвалась наружу, не желая оставаться в мире, где нет ничего, кроме страха и боли. Мне тоже хотелось уйти и больше не возвращаться. Темнота заволакивала взор, холод леденил душу.

Но тут, я вдруг почувствовала, как почти невесомые пальцы коснулись моего плеча, затем погладили по голове, запутались в волосах.

— Не может быть, чтобы наша бесстрашная Рысь так плакала и вслух говорила о том, что ей страшно! — голос был еле слышным, но в нем звучали все те же, насмешливые, интонации, что и раньше. — Ты всегда считала, что надо идти своему страху навстречу!

— Нет, это ты так считал! — пробормотала я, шмыгая носом. — А тебе я, всегда, могла говорить все, что угодно. И в любой момент рассчитывать на твою поддержку. Даже если против нас встанет весь мир и команда Инесс, в придачу!

— Так значит, это, действительно — ты, ведущая? — удивленно промолвил Че, неожиданно окрепшим голосом.

— Но сможешь ли ты узнать меня, связной? — прошептала я, не решаясь заглянуть ему в лицо.

— Я тебя уже узнал! — заявил он, перебирая мои короткие волосы. — Душа твоя не изменилась, и не важно, как ты теперь выглядишь.

Я собралась с духом и, прерывисто вздохнув, приподнялась так, чтобы он сумел разглядеть мое лицо.

— Не так уж ты и изменилась, — заявил Че, коснувшись пальцами моей щеки. — Такая же щуплая девчонка, какой я тебя помнил, только волосы какие-то чудные. И шрамов на лице нет.

Действительно, в прошлой жизни на моих скулах красовалась пара шрамов, оставленных кастетом адъютанта Инесс. И это, пожалуй, единственное, с чем я рассталась без сожаления.

— Ты тоже почти такой же! Только седины у тебя теперь больше, чем у меня в те годы, — с улыбкой облегчения сказала я, касаясь его волос. — А глаза — совсем как прежде!

— Вот только, здоровье совсем не то! — криво усмехнулся в ответ Че.

— А это — дело поправимое! — уверенно заявила я. — Ведь, с нами и Док вернулся! Тебе только надо, покрепче за жизнь цепляться! И уж ты мне поверь, но за гранью нет ничего интересного!

— Но вам, как-то, удалось там встретиться и сюда вернуться! — возразил он.

— Но через столько лет! И в чьем-то, чужом, теле! — я передернула плечами, вспомнив ужас пробуждения. — Сбежать от жизни — не лучший вариант, возвращаешься к гораздо худшей ситуации, судьба не дает себя обмануть!

Я сжала его холодные пальцы и горячо заговорила, вкладывая всю свою убежденность:

— Тебе еще рано уходить за грань, Че! Ты нужен мне здесь, ты нужен стае, связной! Мы видимо не зря сюда, все разом, свалились, у нас какая-то важная миссия есть! Хотя бы, понять, каким образом мы в этих телах оказались! И ты должен нам помочь! Быть может, это и твоей беде поможет! А то и Алекс места себе не находит, себя во всем винит!

Пока я говорила, на лице связного проступало, знакомое мне, упрямое выражение. Че, определенно, решил не сдаваться.

— Права ты, Рысь, как и всегда! — тихо промолвил он. — Если самому не сдаваться, то и никто победить нас не сможет! Ты, вон, даже смерть победить сумела!

— И ты сумеешь, если захочешь! Не в твоих правилах с поля боя сбегать! — сказала я, приподнимая его повыше на подушке. — Сейчас нам, самое главное, с температурой твоей справиться!

— Для начала, его водкой надо обтереть! — заявил Док, входя в комнату с бутылкой в руке.

— А я-то думал, что ты тогда сбежал куда-то, Док! — ответил ему Дмитрий, вместо приветствия. — Побоялся, что мы за Рысь отомстить решим.

Я с удивлением поняла, что Че и его, с ходу, узнал. Видать, совсем недалеко от грани прошел. А Доку Дмитрий в те годы не очень-то доверял, памятуя его связи со спецслужбами.

— Сбежал, сбежал! — саркастически пробурчал Кирилл. — Следом за Рысью — на тот свет!

— И вернуться-то вместе с ней ухитрился! — продолжал недоумевать связной, морщась от прикосновения холодной мокрой ватки с водкой.

— Я думаю, что не я с ней, а она нас, всех, за собой утянула! Как-никак, ведущая и направляющая! — высказал свое предположение Кирилл. — И даже ей на это тридцать лет понадобилось! В другой раз, так лихо, может и не получиться. Так что, ты уж выздоравливай, и будем вместе разбираться, что к чему.

— Но у меня, помимо простуды, и другие проблемы имеются! — тяжело вздохнул Че.

— Да, но и время сегодня другое! — парировал Док. — Медицина на месте не стояла, поди! Пока ты с простудой бороться будешь, глядишь, я пойму, как спину тебе подлечить!

Он говорил с такой уверенностью, что на лице Дмитрия начали проступать слабые проблески надежды. Кирилл, меж тем, закончил с обтиранием и влил в связного стакан какого-то питья, которое принес Мастер. Димка еще больше оживился и, к приходу своего названного брата, Дина, уже довольно бодро беседовал со мной и вновь прибывшими членами стаи. Все радостно жали ему руки и требовали, поскорей завязывать со своей хворобой.

Док, однако, довольно быстро прервал это общение, заявив, что больному нужен покой и отдых. Затем он потребовал, чтобы его сопроводили в лучшую аптеку города. А меня попросил, остаться рядом с Че, раз уж, я на него так хорошо влияю.

— А если ты сумеешь поддержать его жизненные силы своими, то цены этому не будет! — многозначительно добавил Мастер.

— Каким образом? — удивилась я.

— Таким же, как увела его от грани! — ответил он. — Что ты сделала, чтобы Димка очнулся?

— Ну, я звала его! — смущенно пробормотала я, вспоминая, как ревела на плече у связного.

— А еще? — ехидно спросил Кирилл.

— Ну, я обняла его за шею! — чуть слышно пролепетала я.

— Вот, и продолжай в том же духе! — решительно заявил Мастер. — Тепло живого тела для него сейчас — лучшее лекарство.

— И не строй из себя девственницу, а забирайся к парню под одеяло! — шепнул мне на ухо Кирилл.

— Ты хочешь, чтобы я… — от смущения я дар речи потеряла.

— Я хочу, чтобы ты поддержала Дмитрия и покараулила его сон! — резко оборвал мои измышления Док. — Пока я не соберу нужные лекарства!

В итоге, я оказалась у Че в постели, под простыней, в одной футболке. Устроившись у него на плече и обхватив рукой его грудь, я начала рассказывать, каким образом обнаружила себя вернувшейся в этот мир.

— Ну, и повезло же тебе! — коротко хохотнул Дмитрий, услышав рассказ о драке на заднем дворе школы. — Едва с того света вернулась — и сразу в бой! Но наша Рысь по-другому поступить и не могла! А драки между девчонками сейчас становятся весьма распространенным явлением.

Че с осуждением покачал головой и продолжил:

— Но это — совсем не то, что было, когда вы с Лаской и Рэт свои стаи против хулиганствующих «фураг» выводили! Тогда вы против тех боролись, кто нормальным людям жить мешал. А нынче эти стервы, в основном, кидаются на тех, кто реальной сдачи дать не может! А потом еще и снимками своих бесчинств хвастаются. Я очень рад, что вы с братьями той компании, как следует, вломили!

— А как сейчас Ласка поживает? — задала я, показавшийся невинным, вопрос.

Я помнила, что Рэт, ту ведущую, командовавшую обороной района, который располагался за железной дорогой, мы потеряли незадолго до того, как и я покинула этот мир. Эта ведущая была одной из первых девушек-учениц нашего Мастера. И она не выдержала груза вины, после того, как вся ее группа погибла на одном неудачном выезде. Сознательно направила свой автомобиль под КАМАЗ, мчавшийся по встречной полосе, сопроводив свои действия предсмертной запиской, чтобы другой водитель из-за нее в тюрьму не сел. А с Лаской, рулившей в самом крупном заводском районе, вроде, все нормально было, насколько я помнила.

Но Че, вдруг, прерывисто вздохнул и, неосознанно, прижал меня рукой к себе.

— Зря, я эту тему затронул! — едва слышно пробормотал он. — Ведь, ты, скорее всего, ушла раньше, чем узнала!

— О чем ты, Димка? — я приподнялась, чтобы заглянуть ему в лицо, в мире было не так много вещей, о которых связной не решился бы сказать мне прямо.

Че стойко выдержал мой взгляд, но лицо его будто, разом, постарело.

— Лас тоже умерла тогда! — наконец, с трудом, выдавил он из себя.

— Не может быть! — мозг отказывался принять эту новость. — Неужели, и она, в тот раз, под пули попала? На ее участке поспокойней было, вроде бы! И парней, в ее стае, опытных было больше! Неужто, я и ее угробить ухитрилась?

Чувствуя, что, вот-вот, готова снова разреветься, я прикрыла глаза и отчаянно затрясла головой. Ласка была моей лучшей подругой, надежным товарищем, умелым и удачливым бойцом. А еще она любила прыгать по крышам. А теперь ее нет!

Руки Че сжали мои плечи, как будто, он пытался передать мне частицу своих сил, и я подавила приступ отчаяния.

— В том бою Ласке повезло больше, чем тебе! — голос Че звучал совсем глухо. — Благодаря своему адъютанту, Хану, она вышла из боя невредимой. А он погиб, защищая ее от пуль доблестных хранителей закона, которые, как бы, знать должны были о нашей роли в той заварухе! Лас и не выдержала, застрелилась на следующий же день. Ты же знаешь, как они любили друг друга!

Эти, двое, и в самом деле, были удивительной парой! Невысокая и не отличавшаяся, с виду, крепким сложением, Ласка казалось сплетенной из сплошных веревочных жгутов. Гибкость и потрясающая степень владения мускулами позволяли ей взбираться на крыши сталинских домов, используя вместо лестницы лепные украшения и трещины в штукатурке. И перелетать с крыши на крышу, на любой высоте. А Хан был настоящим богатырем. Глядя на его атлетическую фигуру и характерные черты лица, верилось, что такой мог быть лучшим батыром в воинстве Чингис-Хана. Их союз был таким же естественным, как дыхание, они понимали мысли друг друга, с первого взгляда. Я всегда думала, что этой паре все по плечу, и не страшна даже смерть!

— Ну, сколько же смертей на моей совести! — почти простонала я, вглядываясь во всплывшие в моей памяти образы.

— Не надо все взваливать на свои плечи! — с осуждением промолвил Дмитрий и встряхнул меня, призывая прислушаться к своим словам. — Ты была хорошей ведущей, просто, ситуация была такой, что выигрыш не предусматривался, ни для одной из сторон. Исключая наших заказчиков. А Ласка знала, на что шла, как и все, мы. Мы шли к своей цели, пытались освободить городскую молодежь от влияния цыган, распространявших дешевую наркоту! И знаешь, нам ведь это удалось! После нашей атаки, цыганское гетто выгорело почти дотла, оставшихся в живых цыган пересажали или выгнали из города. И лет на десять стало получше.

Че немного помолчал, а потом продолжил:

— Правда, когда СССР развалился, все хлынуло в гораздо больших объемах. Из Афганистана — в Среднюю Азию, а оттуда — к нам. И пока мы с парнями, в тех горах, кровь проливали, кто-то на этой дряни зарабатывал огромные деньги. На которые, потом, скупал нашу страну!

Он опять помолчал, а потом выплеснул самое наболевшее:

— Вот, так они нас и победили!

Прислушавшись к его шумному, прерывистому, дыханию, я поняла, что это, как раз, та мысль, что не давала ему нормально жить все, эти годы. И отнимало желание бороться за жизнь сейчас. И с этим надо что-то делать.

— А я не считаю себя побежденной! — решительно заявила я. — Им удалось, всего лишь, убить мое тело! Но им не удалось растоптать мою совесть! И даже душа моя им оказалась не подвластна! И я верю, что мы, все, вернулись, так как нужны — здесь и сейчас! Уверена, что мы вернулись, все вместе, именно потому, что не только я, но и Братья Гримм, и Барсук, и Соболь не считали свою войну проигранной и завершенной. И наши души рвались обратно, отказываясь все позабыть и успокоиться! Не то, что эта девчонка!

Я ткнула себя в грудь и продолжила с не меньшим пылом:

— Я истекала кровью и мучилась от боли, но не хотела уходить! Я хотела помочь своим друзьям бороться за лучшее будущее! А эта пигалица покинула совсем неповрежденное тело! И те, кем стали Братья Гримм — тоже! Волк умирал от рака, но продолжал цепляться за жизнь до конца, и сделал все, от него зависящее, чтобы вернуться к нам на помощь!

И не его вина в том, что он вернулся так поздно и попал именно в тело твоего племянника! Как не думаю, что кто-либо из нас мог выгнать душу, чтобы забрать тело себе. Тут что-то другое произошло!

Я перевела дыхание и, немного успокоившись, продолжила:

— Здесь, определенно, что-то странное происходит! Я, например, не нахожу в себе никаких, чужих, воспоминаний. Мне даже сон, сегодня днем, приснился, что я у себя дома, и бабушка мне пирожки с картошкой жарит. А мой старый пес сидит рядом и попрошайничает. Он их ужасно любил! А если бы внутри меня еще и кто-то другой обитал, то хоть во сне бы назад прорвался. Остальные ребята тоже ничего необычного не вспоминают. А Алекс еще и постоянно мучается мыслью, что стал причиной твоего горя! А он, запросто, мог в этом теле оказаться просто потому, что тебя услышал и захотел рядом оказаться и помочь.

Я заглянула Димке в глаза и увидела, сколько там боли! А он печально улыбнулся и ответил:

— А я ни в чем его и не обвиняю! Мне, просто, страшно с Майей встретиться, Сашка — это все, что она в этой жизни любила! А теперь он, вроде бы, есть, и в то же время — нет!

И тут мне в голову пришла идея:

— А если нам сказать твоей сестре, что Алекс — это ее сын?

Че отрицательно покачал головой:

— Даже, если Волк и согласится, то обман скоро выплывет наружу, он, как и ты, абсолютно ничего не помнит о жизни своего предшественника!

Я перебила его:

— Ты не так меня понял, Че! Что, если мы скажем, что твой племянник потерял память в результате контузии? Вкупе с твоими ранениями, такая версия покажется вполне правдоподобной! Известны же случаи полной потери памяти. И Алекс, я уверена, согласится подыграть! А для матери будет легче, хоть иногда, видеть рядом сына, даже если он ее и не помнит.

Я смотрела на лицо своего друга, на котором начала проступать легкая тень облегчения и надежды на лучшее, и поняла, что эту битву я выиграла.

— В твоей идее есть определенный смысл! — задумчиво промолвил Че. — Надо будет поговорить с Волком.

— Вот видишь, сообща дела-то лучше идут! — обрадовано заключила я. — А сейчас давай, ты попробуешь поспать. А я тебе колыбельную спою, нашу, любимую.

Я снова устроилась у него на плече и тихонько запела песню из фильма «Генералы песчаных карьеров», которую так любили петь они с Дином. Че начал было мне подпевать, но скоро его голос затих. Я обеспокоенно глянула ему в лицо и поняла, что он уснул. Лицо его было умиротворенным, дыхание — спокойным. Не решаясь шевельнуться, чтобы не разбудить больного, я осторожно вытянулась вдоль него, слегка касаясь кожи и прислушиваясь к стуку его сердца, и вспоминая те дни, когда жизнь моя была гораздо проще. Ну, или мне, сейчас, так казалось.

Глава 6. Алешка

Наверное, я тоже задремала. Передо мной проплывали такие знакомые, юные, лица! Че, выделывавший финты на своем стареньком мотоцикле. Дин, перебирающий струны гитары. Мой адъютант, Барон, кружащий меня на паркете, под звуки вальса Штрауса. Задумчивое лицо Волка, и его руки, порхающие над клавишами пианино. Алешка-Хорек, мой первый ученик и новый ведущий, не соглашавшийся сдаваться никому, даже судьбе.

И вдруг поняла, что слышу этот знакомый голос не во сне, а наяву. Он в чем-то убеждал Мастера, призывал не сдаваться и верить. Это показалось мне столь странным, что я окончательно очнулась ото сна.

— Самое главное, что Роза жива, Мастер! — настаивал знакомый голос Хорька. — И она помнит о тебе, раз, все эти годы провела одна! И вряд ли, забыла, чем ты занимался, когда ушли сначала Волк, а потом и Док с Рысью. Ведь, мы же тебе поверили, и она поверит!

— Не знаю, как можно поверить в то, что вернулся муж, чье растерзанное тело ты сама похоронила! Ты же сам рассказывал, что сейчас полно всяких шарлатанов, — в голосе Мастера слышна была неуверенность. — А теперь я еще, вдобавок, на вид, гораздо моложе, чем был, когда с ней встретился.

— Я тоже думаю, что вы с ней как-то разберетесь! — послышался хрипловатый басок, в котором я узнала голос другого ведущего — Кота. — Вам, главное, встретиться и поговорить. И желательно, сначала, без свидетелей.

— А что плохого в том, что я увижусь с сыновьями? — продолжал недоумевать Мастер.

Послышался тяжелый вздох, потом Хорек снова заговорил, тщательно подбирая слова:

— Не забывай, что здесь прошло уже больше тридцати лет. И это были очень непростые годы! Роза старалась, как могла, она растила сыновей, помня твое учение. И она тренировала их тела, пытаясь не забывать о душе. Но очень сложно отстаивать свою правоту, когда весь мир против тебя! Когда он так переполнен насилием и ложью!

— Ты хочешь сказать, что она не смогла вырастить их хорошими людьми? — почти беззвучно прошептал Мастер.

— Ну, это с какой стороны посмотреть! — опять вступил в разговор Пашка-Кот. — Бандитами они, конечно, не стали, но…

— А кем они стали? — требовательно спросил Мастер.

Для него это был крайне важный вопрос. Нашу команду Мастер согласился тренировать, зная, что все, мы, искренне боремся за правильную идею. И никогда бы не пошел на сделку с совестью, передавая свои навыки бандитам и наемным убийцам. За что, вероятнее всего, и поплатился.

— Они стали телохранителями ихнего президента! — нехотя сообщил Алексей.

— Какого еще президента? — удивился наш учитель.

— Так теперь и Россия на части поделена! — напомнил Кот. — И в Татарстане — свой президент. Власти у него не много, но личная охрана положена.

— А что в этой работе плохого? — продолжал недоумевать Мастер.

— Да, собственно говоря, ничего, — неуверенно протянул Пашка. — И зарплата хорошая.

— Но нам они были, мягко говоря, не рады! — сухо добавил Хорек. — Даже, когда узнали, что мы — твои ученики. И после твоей смерти помогали их матери. Конечно, уже много лет с тех пор прошло, и мы специально больше с ними не встречались, с того момента, как твоя семья из нашего города сбежала, не хотели, чтобы на их след твои убийцы вышли. Но абсолютно все они забыть не могли!

— И мы, ведь, не денег у них просить явились! — в голосе Кота проскользнула явная неприязнь.

Их разговор настолько заинтересовал меня, что я потихоньку выбралась из-под руки, которой Че обнимал меня. Потрогав его лоб, я поняла, что температура спала, на коже выступила испарина, как у выздоравливающего. Тогда я встала с постели и тихонько подошла к приоткрытой двери. В соседней комнате я увидела нахмуренного, невысокого, темноволосого, крепыша и узнала в нем Пашку — Кота, который, незадолго до моего ухода в Темноту, сменил Рэт, контролировавшую, в мое время, этот самый район. Напротив него стоял Мастер, и по его скулам катались желваки. Еще один, высокий, светловолосый, мужчина стоял спиной ко мне, его поза тоже выдавала крайнее напряжение.

— Тогда я, непременно, должен с ними увидеться! — упрямо заявил Мастер.

Я поняла, что пора вмешаться и сильнее приоткрыла дверь.

— Но, сперва, ты должен поговорить с женой! — твердо заявила я, входя в комнату. — И не заставляй ее, сразу, делать выбор, между тобой и сыновьями, между любовью и долгом. Он, сгоряча, совсем не тем, что нужно, может оказаться. А потом исправить будет невозможно! Это я тебе, как женщина, говорю!

Произнося эти слова, я сердито смотрела на Мастера, который опешил от столь неожиданного вмешательства. Пашка-Кот глядел на меня с открытым ртом, определенно не узнавая. А я только сейчас осознала, как выгляжу в его глазах. Худая босоногая девчонка, с короткими разноцветными вихрами на голове. Стоит в дверях, в одной футболке с чужого плеча, и читает мораль знаменитому тренеру в области боевых единоборств и знатоку восточной философии. Смутившись, я совсем собралась, было, ретироваться обратно в комнату, но в этот момент мужчина, стоявший ко мне спиной, резко развернулся на 180 градусов, и я встретила взгляд ярких, серо-голубых, глаз.

— Алешка! — слова сорвались с моих губ вместе с удивленным вздохом.

— Рысь, ты, и в самом деле, вернулась! — воскликнул он и сгреб меня в объятия.

Я тихо ойкнула, почувствовав, как хрустят мои кости в его крепких руках. А Хорек, не замечая этого, кружил меня по комнате и слова текли из него, подобно реке, прорвавшей плотину:

— Я всегда верил, что однажды встречусь с тобой! Хоть, Мастер и говорил, что ты умерла! А я надеялся, что это, все — неправда, что Док, просто, увез тебя и спрятал от врагов. И это только дело времени, когда я сумею отыскать тебя. Ведь, я ж всю страну почти изъездил, вдоль и поперек! Все надеялся, что найду тебя и расскажу, что любил тебя с того самого дня, как впервые встретил. И что буду любить вечно, и на этом свете, и на том! И как жалею, что не рассказал тебе об этом сразу!

— Я тоже жалею, что у нас не оказалось чуть больше времени тогда, перед походом к цыганам! — чуть слышно, пробормотала я, уткнувшись носом ему в шею.

Я помнила его ужас, когда Хорек заглянул в глаза смерти в лаборатории у Дока и осознал, что и его жизнь конечна. И как он затем признался, что у него еще даже не было подружки, а потом, в ответ на мое предложение, провести ночь перед решающим сражением в обществе умелой и доступной девицы из салона мадам Лоры, сказал, что ему не нужна никакая женщина, кроме меня. А я, все равно, заставила четырнадцатилетнего пацана рисковать жизнью, потому что не видела другого пути для достижения поставленной цели. Подарив ему всего один поцелуй.

— А на том свете нет ни любви, ни страха, — добавила я, заглянув ему в глаза. — Только темнота и одиночество. И я умру опять, от нехватки воздуха, если ты не перестанешь, так сильно, прижимать меня к себе!

Я попыталась превратить в шутку его бурное объяснение в любви, а Алешка, не на шутку, испугался.

— Прости, Инь! — пробормотал он, осторожно опуская меня на пол. — Я опять что-то не то делаю!

— И если вы не перестанете шуметь и громить все вокруг, то непременно разбудите Че! — сердито бросил нам Мастер, проскальзывая мимо нас в открытую дверь спальни, откуда я только что выбралась.

— Ох! У меня совсем из головы вылетело! — окончательно смутился Хорек. — Как он там, Инь?

— Температура немного спала, — с облегчением сообщила я. — И что самое главное, Че согласился со мной, что уходить ему еще рано! А это, в его ситуации — залог успеха! Нет более живучего существа, чем человек, расхотевший умирать!

— Как ты этого добилась? — подал голос Пашка, все это время внимательно разглядывавший меня.

— Воспользовалась своим правом, ведущей и направляющей, предложила ему новую цель, и путь к ее осуществлению, — усмехнувшись, выдала я знакомую всем фразу Волка. — И тебе привет, смежник! Хоть, ты меня и не узнал, но тебе придется поверить в мое возвращение!

— Похоже, ты, и правда, Рысь! — признал свое поражение Кот, смущенно почесывая в затылке. — Но выглядишь ты, на редкость, чудно!

Я поморщилась, проведя рукой по волосам:

— В моей ситуации, выбирать не приходилось! Куда попала, туда попала! Вы еще мою спину не видели! И я, до сих пор, не знаю, кем эта девчонка была до меня. Одно понятно, что она моложе, чем я, когда уходила.

— Да уж! — протянул Кот, окидывая меня взглядом. — На вид, тебе лет четырнадцать, не больше.

— Скорей побольше, судя по тем девицам, которые меня отколошматить попытались! — покачав головой, парировала я.

— Так ты уже, и здесь, подраться успела? — ехидно спросил Мастер, выходя из спальни. — И как успехи?

— Тем, пятерым, пришлось гораздо хуже, чем мне! — с вызовом вскинув голову, ответила я. — Ваши уроки не забудешь! Вот только, мышцы у этого тела слабоваты, без Герки мне бы не справиться, учитывая, что я не хотела их убивать.

— Так Братья Гримм — тоже здесь? — радостно переспросил Алексей.

В наше время этих веселых меломанов и ваятелей самодельной цветомузыки знали все мои друзья.

— Ага! — кивнула я. — Только они совсем не рыжие, и такие же молодые и щуплые, как и я! А еще здесь Соболь и Барсук! Они чуть больше на себя похожи.

— А кстати, где они? — спросила я, повернувшись к Мастеру.

— Братья с Волком и Лисом в новую квартиру Дока наведаться решили, осмотреть там все, еще раз, и в компьютере порыться, — сообщил он. — А Мишка и Алексей с Кириллом, под предводительством Дина, в аптеку поехали, лекарства для Че закупать.

— Ох, а как он там? — испуганно спросила я, заглядывая в дверь. — Зря, я его, так надолго, оставила!

— Не бойся! — успокоил меня Мастер. — Дмитрию гораздо лучше, жар спал, и он спокойно спит. Ты ухитрилась сотворить какое-то чудо!

— Просто, заставила поверить, что он нужен нам здесь, и этого оказалось достаточно, чтобы отойти от грани, — совершенно серьезно сказала я. — Вот только, чувствую себя, как выжатый лимон!

— Это потому, что ты поддерживала его не только словами, но и своей жизненной силой! — предположил Мастер. — А у тебя ее не так уж много! Иди-ка, приляг на диване, а я тебе чаю с медом принесу.

Я кивнула головой и двинулась, было, к продавленному дивану, но почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Тихо ойкнув, я пошатнулась и непременно шлепнулась бы на пол, но Хорек кинулся и подхватил меня на руки. Двумя большими шагами он пересек комнату и опустил меня на диван.

— Не уходи, Алешка! — прошептала я, почувствовав, что он собирается уложить меня и убежать за Мастером на кухню.

Он заглянул мне в глаза и сел рядом, устроив меня у себя на плече, а я вцепилась в его руку, казавшуюся мне чем-то вроде якоря в этом зыбком мире.

— Ты совсем холодная, руки — как ледышки! — испуганно сообщил Хорек, сжав мои пальцы.

— Похоже, ты все-таки перестаралась, оттаскивая своего друга от грани! И я в этом виноват! — с раскаянием промолвил Мастер, вернувшийся с кружкой горячего чая.

Он поднес кружку к моим губам и буквально заставил сделать несколько глотков. Преодолевая тошноту, я проглотила горячую сладкую жидкость, и в голове у меня, временно, прояснилось.

— Надо было предупредить тебя об опасности! — продолжал, тем временем, сокрушаться Мастер. — Но я не питал особых надежд на то, что ты сумеешь присоединиться к его биополю, было бы удачей уже и то, если тебе удалось позвать его за собой, как и своих друзей в мире тонких материй.

— Не переживай! — криво усмехнулась я. — Я сделала бы все то же самое, несмотря на любые предупреждения! Че было плохо, и я делала все, от меня зависящее, чтобы помочь ему. Димка, в свое время, поступал точно также. А для чего же еще друзья нужны?

— Но ты хоть осознаешь, что если бы сил твоих оказалось недостаточно, то ты ушла бы за ним, на ту сторону, за грань? — нахмуренно глядя на меня, спросил Мастер.

— Я предпочитаю не задумываться о всяких там «если», когда идет речь о жизни друга! — изображая беспечность, ответила я, а у самой внутри шевельнулся противный холодный ком, я не хотела больше в Темноту.

Но и предавать друзей я не умела…

— Потому-то они, все, и шли за тобой! И здесь, и за гранью! — задумчиво промолвил Мастер. — Я ведь тоже, сразу, тебя почувствовал, как только от тела освободился. Не мог только понять, каким образом ты собрала вокруг себя такой, большой и плотный, клубок сущностей. И что с ним теперь делать! Я же знал о том, что Док собирался возвращать, лишь, тебя и Волка, что именно вы были согласны на ускоренное перерождение. И не хотел вмешиваться в судьбу других парней.

Мастер помолчал, печально покачивая головой, снова поднес к моим губам кружку и продолжил:

— Я до сих пор уверен, что мое решение, указать вам путь обратно, было большой ошибкой! Но я, и сам, безумно хотел вернуться! Ведь, получалось, что я бросил свою семью в отчаянно тяжелый момент!

— А как, все-таки, вышло, что ты оказался после смерти в том же состоянии, что и мы? — преодолевая накатывающую слабость, поинтересовалась я. — С тобой-то никто обряда не проводил!

Мастер посмотрел мне в глаза и горько усмехнулся:

— По той же причине, что и вы! Я понимал, что ухожу, не выполнив своих обещаний, оставляю жену с двумя маленькими детьми, без средств к существованию. Но к тому моменту я, практически, научился, с помощью медитации, прислушиваться к миру душ. Поэтому, когда мне всадили несколько пуль в живот, а затем раздробили колени и заперли на заброшенном складе, чтобы я подольше умирал и не имел возможности добраться до помощи, то я решил, по своей воле, уйти из тела, чтобы сохранить память и попытаться быстрее вернуться назад. Я не учел только, что время, в тех условиях, ощущается по-другому! Пока я распутывал ваш клубок, прошло более тридцати лет. Алекс первым узнал меня, так как мы, вместе, готовились к его уходу. Я собирался вытащить еще и тебя с Доком, а затем поискать путь назад, как вдруг Волк ринулся на чей-то зов. И я за ним! А дальше ты, наверное, уже знаешь!

Пока он рассказывал, мне показалось, что я откатываюсь назад во времени. Перед глазами всплывали яркие картины. Полыхающий ярким пламенем цыганский дворец, и свистящие вокруг пули… Тяжелое тело Соболя, бросившее меня на мраморную лестницу. Перепачканные сажей лица Алешки и Барона, которые выносят меня из огненного моря. Вот, я лежу в лаборатории, у Дока, и чувствую, как с каждой каплей крови, из меня уходит частичка жизни. Странные, полукруглые, каменные своды над головой. Блестящий медальон в руке Кирилла и тяжелый запах горящих благовоний. И приближающийся шепот странных голосов.

И вдруг я осознала, что картины становятся очень реальными, а шепчущие голоса — совсем рядом.

— Я не хочу опять туда, Мастер! — с трудом, прошептала я непослушными губами. — А голоса снова рядом!

Даже сквозь розовый туман, заволакивающий мои глаза, я увидела, как побледнело его смуглое лицо.

— Не смей уходить! — отчаянный крик Мастера резанул мне уши. — Держи ее, Алешка!

А затем резкая боль пронзила мою шею, это Мастер надавил на какую-то болевую точку. Туман, на время, рассеялся, и я увидела отчаянные глаза Хорька, который тряс меня за плечи:

— Не уходи, Инь! Не оставляй меня, пожалуйста! Я не могу тебя опять потерять!

Я очень хотела сказать, что тоже не хочу расставаться с ним, но губы не слушались. И только глаза цеплялись за его взор, как мои слабеющие пальцы — за его руку. И я бы, наверное, не удержалась, но тут, откуда-то, возник Док и, с размаху, всадил мне в грудь шприц.

— Я должен был догадаться, что в этом хилом теле слишком мало сил! — прорычал он. — И Рысь расходовала их, на всю катушку! А вы-то куда смотрели?

Внезапно оказалось, что я лежу на полу, и Кирилл давит мне на грудь. А губы Алешки прильнули к моим. Мне показалось, что он хочет меня поцеловать, и я попыталась ответить ему, но оказалось, что он, просто, вдувает в меня воздух. Мне это не очень понравилось, тем более, что лежать на полу было неудобно и жестко. И неприятно саднила спина. Я попыталась оттолкнуть руки Кирилла, вывернула голову набок и выкрикнула:

— Да, отпустите же меня! Мне спину больно! И дышать я сама могу!

И ужасно удивилась, увидев, что не только у Алексея, но и у Кирилла на глазах блестят слезы.

— Похоже, она, и в самом деле, вернулась! — услышала я голос Мастера и поняла, что это его ладони прижимаются к моим вискам.

— Как ты нас напугала! — пробормотал Кирилл, оставляя в покое мою грудную клетку.

А Алексей подхватил меня с пола и крепко прижал к своей груди.

Через пару минут я лежала в соседней, крохотной, спаленке, принадлежавшей ранее сыновьям Мастера, а Кирилл, тихонько ругаясь на меня и всех остальных за вопиющую беспечность, прилаживал к моей руке систему капельницы.

— Я так и не поняла, что со мной произошло! — заявила я, глядя на Мастера, стоявшего неподалеку.

— Похоже, что я, своими воспоминаниями, всколыхнул и твою память. И ты нащупала канал в тонкий мир, откуда совсем недавно выбралась. И едва не скатилась туда снова! — смущенно улыбнувшись, ответил тот. — Как только ты немного окрепнешь, начну обучать тебя правильной медитации и контролю сознания, чтобы такое не повторялось. Туда-то попасть легко, а вот, выбраться — не очень!

— В ближайшие пару недель — никаких тренировок! — безапелляционно заявил Док. — Только отдых и усиленное питание! А сегодня ночью, пускай, тебя кто-нибудь покараулит, пока я с Дмитрием возиться буду. Ему пора антибиотики вводить, чтобы твои усилия даром не пропали.

— Пусть, тогда со мной Хорек посидит! — попросила я, нашарив глазами его расстроенное лицо.

И довольно улыбнулась, увидев, как просияли его глаза. Создавалась ощущение, что между нами тоже существовал прямой канал связи, я пила его чувства, как чай из кружки. И они поддерживали меня лучше, чем лекарства Дока.

— Неплохая идея! — поддержал меня Мастер. — У тебя с ним связь не хуже, чем со мной или с Кириллом. И сил взрослого, здорового, мужчины должно хватить, чтобы поддержать твое хилое, девчоночье, тело.

— Вполне с тобой согласен! — кивнул ему Кирилл. — Особенно, если мы поступим так же, как и в предыдущем случае. Алексей разденется и прижмет Рысь поплотнее к себе. И постарается занять ее разговором, чтобы она не засыпала, пока не прокапает лекарство, а то — мало ли что может приключиться!

И он не только заставил Алексея почти полностью раздеться, но и с меня, несмотря на мои жалкие попытки сопротивления, стянул футболку, оставив в одних трусиках. Я жутко смутилась, но не от своей наготы, а от того, с каким ужасом и сочувствием Хорек рассматривал мою спину. А потом все спрашивал, удобно ли мне лежать, и не болит ли, смазанная какой-то пахучей мазью, спина. Кирилл же казался абсолютно довольным своей идеей, он заново воткнул в меня иглу и удалился, вслед за Мастером, пообещав заглянуть к нам, через часок.

В опустевшей комнатке воцарилась неловкая тишина. Я сознавала, что Хорьку тоже не по себе. Он только что, во всеуслышание, признавался мне в любви и еще не получил от меня ответа. Но нас, тем не менее, почти нагишом, уложили в постель. Ситуация складывалась, более чем, двусмысленная. Особенно, если вспомнить предысторию наших взаимоотношений.

Когда мы впервые встретились, ему было, от силы, двенадцать. И тогда между нами было пять лет разницы, причем не в его пользу. И я стояла гораздо выше на иерархической лестнице нашей Структуры. И рядом со мной был Барон, исполнявшей, поначалу, роль моего адъютанта, на которую его поставил Волк, а потом ставший для меня гораздо больше, чем другом. И я прекрасно помнила, что Барон остался в живых после похода на цыган, его лицо всплывало передо мной в лаборатории Дока, где я пыталась выжить, после своих ранений, и не смогла. Меня так и подмывало спросить о нем, но я боялась услышать что-то подобное истории, приключившейся с Лаской.

А еще я очень не хотела обижать Алешку. Я помнила, как он ревновал меня к Барону и мучился от осознания, что недостаточно хорош для меня. Совсем мальчишка, ростом едва сравнявшийся со мной, он внешностью проигрывал «арийскому» облику рослого белокурого Барона. Да, и боевого опыта у него, на тот момент, было маловато. Но мне всегда нравился этот, умный и смелый, пацаненок, умевший увлечь за собой гораздо более взрослых товарищей, никогда не боявшийся вступить в бой за справедливость, сколько бы врагов не вышло ему навстречу. Не зря, именно его я назначила ведущим первой из новых стай, после смерти Волка. И отдала ему свой подконтрольный район.

Но это было тридцать с лишним лет назад. Теперь рядом со мной лежал высокий сильный мужчина, чью грудь украшали не татуировки, а следы от пуль, а виски были подернуты сединой. И я знала, что за его плечами был опыт настоящей войны и годы нелегкой жизни в эпоху перемен. И как он отнесется ко мне теперь, после того, как схлынет радость от неожиданного возвращения?

Решив, что необходимо, все же, прервать затянувшееся молчание, я повернула голову и заглянула в лицо Алексею. Судя по тому, что взгляд его был устремлен куда-то в пространство, мысли его бродили где-то далеко отсюда. Мое движение привлекло его внимание, и он смущенно улыбнулся, встретив мой взгляд.

— Док велел нам разговаривать, чтоб я случайно не уснула, — напомнила я ему. — Расскажи мне что-нибудь, я так много пропустила!

— О чем же, именно, тебе рассказать? — Хорек совсем смешался, не зная, видно, с чего начать.

— Расскажи мне, сначала, что-нибудь хорошее! — со вздохом попросила я. — Плохое и само на голову свалится!

Какая-то тень пробежала у него по лицу, а затем он снова улыбнулся, но теперь в его улыбке появилось еще больше печали.

— Самое хорошее то, что я, все же, снова встретил тебя! — с чувством сказал он. — Думаю, что именно надежда на нашу встречу позволила мне продержаться все эти годы! Я никогда не верил, что ты ушла навсегда. Несмотря на то, что Мастер приложил массу усилий, чтобы убедить нас в этом. Я ведь не видел твоего, мертвого, тела! Я прекрасно помнил, что ты была жива, когда мы, с Бароном и Че, привезли тебя к Доку. Но он тогда прогнал нас, заявив, что сам займется твоим лечением, а мы должны закончить начатое тобой дело. Когда же я, через пару дней, вернулся, то на звонки в дверь никто не отвечал. Я продолжал караулить возле дома Дока, но его окна были темными. Позднее там появились какие-то странные люди в одинаковых, приличных, костюмах, которые вошли в квартиру и вывезли оттуда все бумаги и книги. В доме твоих деда с бабушкой тебя тоже не было. Так я понял, что вы с Кириллом куда-то исчезли.

На лице Хорька появился отсвет того горя, что обрушилось на него в ту несчастливую зиму и не ослабело за столько лет. Я тихонько пожала его руку, предлагая продолжить рассказ. Алексей встряхнул головой, отгоняя тяжелые мысли и снова заговорил:

— Я помнил твой последний приказ, распустить стаю и затаиться, и даже попытался так и поступить. В городе, и в самом деле, стало поспокойнее, наркоторговцы попритихли. Но жизнь моя казалась пустой и бессмысленной. Центральный спортзал, где тренировались молодежные команды, входившие в Структуру, был закрыт. Я навестил дома Мастера, который и сообщил мне, что ты умерла. А я ему не поверил! Ведь, не было ни похорон, ни могилы на кладбище. Твое лицо, все время, стояло у меня перед глазами! И я решил, что вы с Кириллом куда-то сбежали. Логично было предположить, что вы с ним покинули город, как ранее сделали твои подруги — сестрички, скрываясь от «конторы». Я упрямо бродил по улицам нашего города, забираясь в самые дальние его закоулки. И постоянно нарываясь на неприятности. Правда, ваша с Мастером, подготовка даром не прошла, поэтому противники страдали больше, чем я. Но и милиция теперь относилась ко мне строже. Теперь они не делали различия между «фурагами» и их противниками. И все бы, запросто, могло кончиться колонией для несовершеннолетних, но однажды у меня дома появился Мастер и увел меня в свой новый спортзал. Оказалось, что он следил за моими похождениями, и потому решил усовестить, объяснив, что ты бы этого не одобрила.

Алешка снова перевел взгляд не меня, и на лице его расцвела добрая улыбка:

— Я, и в самом деле, всю жизнь прикидывал, как бы ты поступила на моем месте, что бы тебе понравилось, а что — нет! Поэтому Мастер сумел убедить меня, что если я собираюсь воевать за правое дело, то мне стоит пойти в те войска, что сражаются в Афганистане, и помогать отстаивать право людей, строить новую жизнь, более справедливую и свободную от влияния религиозных фанатиков. Как это собираются делать Дин и Че. А для этого необходимо совершенствовать свои боевые навыки.

Я согласно кивнула головой и промолвила:

— Они всегда хотели поучаствовать в мировой революции и борьбе за всеобщее равенство и справедливость! И даже в Южную Америку удрать собирались, пойти по стопам Че Гевары. Жаль, что у них этого не вышло! А Мастер — просто молодец, нашел, чем вас увлечь! Ты ведь не один, похоже, у него тренировался?

— Не один! — кивнул Хорек. — Там уже были Лис и Кот. И еще некоторые из наших друзей. Мы так и провели вместе все время, до окончания школы. А потом, всей компанией, в десантное училище поступили. И что самое удивительное, после него нас Дин и Че разыскать сумели, дальше мы с Лисом и Котом вместе с ними служили. Но это — совсем отдельная история!

Увидев, что лицо его при этих словах неожиданно помрачнело, я решила пока оставить военную тему и спросила:

— А что ты знаешь о других членах моей стаи? Тех, кто в этом мире остался?

Хорек немного замялся, но потом ответил:

— Балу и Князь к своим девчонкам, еще до конца той зимы, перебрались, и больше я о них, особо, ничего и не слышал. Мастер говорил как-то, что Балу в северных морях рыбу ловит, а Князь так по медицинской стезе и пошел.

— А Барон? — я непременно должна была выяснить все до конца.

Тут уж Алешка совсем нахмурился, но его слова озадачили меня еще больше.

— А с твоим адъютантом какая-то странная история приключилась! — заявил Хорек. — Когда я понял, что вы с Кириллом пропали, то решил-таки с Бароном пересечься. Сначала я, просто, за домом его бабушки наблюдал, надеялся, что он меня к тебе приведет. Но быстро понял, что Вольфа там нет. Тогда я вспомнил о квартире его родителей, куда ты меня однажды приводила. Перебазировался туда, но без особого результата, Барона не было видно и там. Но Елизавета Андреевна туда регулярно наведывалась. Меня она почти не знала, но я уже настроился, попытаться расспросить, хотя бы ее, как однажды увидел, что из их дома грузчики выносят какие-то вещи. И среди них был Вольф. Испугавшись, что и он сейчас уедет, и оборвется последняя ниточка, связывавшая меня с тобой, я бросился к нему, когда он шел с чемоданом к машине, и напрямик спросил о тебе. Так Барон меня не узнал! И даже не понял, о чем я говорю!

— Не может быть! — ошеломленно пробормотала я. — Наверное, он сделал вид…

— Не похоже! — уверенно возразил Алексей. — А еще, сразу откуда-то выскочила его бабушка и утащила внука в машину, вот она—то, я уверен, поняла, про что я спрашивал! И больше я их не видел.

— Ты прав, странная история! — задумчиво пробормотала я. — Надо будет у Мастера поинтересоваться, вдруг, он больше нашего знает!

Но посмотрев, как расстроился Алешка, я решила и с этой темой, пока что, завязать. Не зная, о чем еще спросить, чтоб на больную тему не наткнуться, я с радостью встретила приход Кирилла, вошедшего к нам в комнату с коробкой каких-то лекарств и неизвестных приборов.

Для начала Док надел мне на запястье какую-то манжету с экранчиком, которая оказалась измерителем давления и пульса, совсем непохожим на известные мне громоздкие тонометры. Проверив показания, Кирилл решил, что все, более-менее, в норме, другим прибором взял у меня анализ крови.

— Что-то вы не очень-то веселы и разговорчивы, несмотря на счастливую встречу, после стольких лет разлуки! — заявил он, посмотрев на наши напряженные лица.

— Воспоминания к особой радости не располагают! — пробурчала я.

— Тогда, тебе лучше поспать, утро вечера — мудренее! — заявил Кирилл и ввел мне в капельницу какое-то новое лекарство.

Взор мой быстро заволокло туманом и пришли сны. О давно ушедшем прошлом и несбывшимся будущем.

Теплый солнечный лучик бродит по моему лицу и добирается до глаз. Пощекотав закрытые веки, он нырнул под занавес ресниц и вывел меня из сонного царства. Только что я бродила по сумрачным коридорам, вдыхая запахи крови и гари, а тут был шепот весеннего ветерка, несущего запахи мокрой зелени и цветущей акации, причудливо смешивая их с запахами старого деревянного дома. А еще здесь присутствовал терпкий запах мужского тела.

Приоткрыв глаза, я осознала, что голова моя лежит на мужской груди, поросшей светлыми курчавыми волосками. А рука моя обнимает этого мужчину за шею, так же, как его рука — мои плечи. И мне здесь удивительно хорошо и уютно. В памяти немедленно материализовался образ спальни Волка, где мы нередко ночевали с Вольфом после смерти нашего старшего друга. И я сонно пробормотала:

— Давай, не будем никуда торопиться, Барон! Мне так хорошо сейчас!

— Ты, спросонья, ошиблась, Рысь! — прозвучал над моим ухом смутно знакомый, мужской, голос, который, определенно, не был голосом Вольфа.

Я испуганно подпрыгнула на постели и заглянула в лицо мужчине, рядом с которым провела ночь. Его лицо мне, определенно, кого-то напоминало. Сильные мужские черты, по которым уже прошлось неумолимое перо времени, избороздившее лоб упрямыми морщинами. Твердые очертания подбородка и рта, принадлежащие человеку, явно, не привыкшему отступать перед трудностями. Тонкие губы, искривленные горькой улыбкой. А надо всем этим такие знакомые глаза, светло-серые, обведенные более темным ободком. И такие грустные!

— Алешка! — сконфуженно пробормотала я и потянулась пальцами к его щеке. — Прости, я действительно, спросонья, не узнала тебя!

— Тебе не за что извиняться, Инь! — покачал головой он, перехватив мою руку. — Это ведь, и в самом деле, не мое место!

Хорек изо всех сил пытался говорить спокойно, но обида и печаль, почти осязаемой волной, струились от него ко мне. Увидев насколько темны круги под его глазами, я подумала, а спал ли он, хоть сколько-то, сегодня ночью? Этот мужчина, с юных лет, мечтал обо мне, а наша первая ночь, проведенная в одной постели, вышла такой нескладной! А она значила для меня ничуть не меньше, чем та, которую я провела с Вольфом, после смерти Волка. Она тоже примирила меня с изменившейся реальностью. И я абсолютно не хотела терять того, кто помнил и любил меня, прежнюю. И сразу узнал мою душу в новом теле.

А Хорек, определенно, готов был покинуть меня, прямо сейчас, он уже сделал движение, собираясь выбраться из-под укрывавшего нас одеяла. Пора было, как обычно, брать инициативу на себя. Я скользнула вперед и снова обняла, свободной рукой, его шею.

— А я привыкла сама определять, кто займет место рядом со мной! Выбор волчицы — закон! — прошептала я, скользнув губами по шее, к уху, а затем — к губам.

— Не надо, Инь! — пробормотал Алексей, сжав мои плечи и попытавшись отодвинуть меня от себя. — Я не хочу твоей жалости!

— Мое новое тело настолько тебе не нравится, что ты хочешь прогнать меня? — промолвила я, с нарочитой обидой глядя ему в глаза, и одновременно, прижимаясь животом к его бедрам, то, что там стремительно обретало упругость и объем, говорило совсем иное, нежели его слова.

— Я всегда любил тебя, Рысь! — сдавленно пробормотал он, понимая, что тело выдает его истинное отношение ко мне. — Но я не хотел бы, чтобы это произошло…

— Я тоже по-другому представляла нашу первую ночь! — прервала я его. — Но я, видимо, ошибалась, раз, ты, так запросто, решил от меня отказаться! Ты ухитрялся добиваться моей благосклонности, когда рядом со мной был Барон, собственной персоной, а теперь хочешь уйти от меня, обидевшись, когда между нами промелькнула его тень?

— Я ничего такого не говорил! — смущенно запротестовал Алексей.

— Вот, и не говори больше ничего! — посоветовала я, быстрым движением освобождаясь от трусиков и накрывая его губы своими.

Сильные руки обняли мои плечи, прижали к широкой груди. Гулкие удары его сердца эхом отдавались в моей груди. Мои пальцы запутались в его светлых волнистых волосах, Его пальцы скользнули по моей спине к пояснице, и между ног у меня стало очень влажно и жарко. Я призывно сжала ногами его бедра, потерлась о его тело пушистым холмиком внизу своего живота. Более откровенного приглашения сложно было придумать. Ожидание быстро становилось нестерпимым, я чувствовала, что и Хорек безумно хочет войти в мое тело, но что-то его удерживает.

— Что с тобой? — спросила я, прервав поцелуй.

— Твоя спина! — нерешительно промолвил он, в то время, как его пальцы скользили по моим бедрам.

— Наплюй! — решительно порекомендовала я, откидываясь на постели и притягивая его к себе.

Я прекрасно помнила, что для мужчин было важно почувствовать женщину под собой, как будто, это закрепляло факт обладания. А мне, в свою очередь, нравилось чувствовать тяжесть сильного мужского тела. Алешка отчаянным движением освободился от остатков одежды и накрыл мое тело своим. Я с трудом дождалась, пока он, сам, раздвинет мне колени, и даже прикусила губу, чтобы случайно не крикнуть: «Входи же, скорей!».

С моим телом, определенно, творилось что-то неладное! Раньше я гораздо спокойнее воспринимала мужские ласки, мне требовалось довольно много времени, чтобы разделить пыл своего партнера. А здесь, второй раз за сутки, меня обуревало совершенно дикое желание. Упругая плоть коснулась нежного холмика, раздвинула, припухшие от возбуждения, влажные, нижние, губы, говорящие сведущему мужчине гораздо больше, чем любые слова. Мои глаза пытались закрыться, призывая забыть о внешнем мире и сосредоточиться на том, что происходит внутри, полнее ощутить каждый миг удовольствия от единения наших тел.

Но Алексей вдруг, снова, отстранился от меня и с тревогой заглянул в глаза.

— Что еще не так? — едва сдерживая разочарование, простонала я.

— Ты — девственница, Инь! — озадаченно сообщил он.

Тут я осознала, что вчера Кирилл обошелся со мной слишком бережно, всего лишь, расширив проход в мое тело, а не устранив, окончательно, преграду. Упругая пленка снова стянулась, и сегодня я вляпалась в ту же ситуацию, что и вчера.

— Вот, только не говори, будто не знаешь, что с этим делать! — возмутилась я.

— Я, просто, не хотел причинять тебе боль! — сконфуженно пробормотал Алешка.

— А я хочу стать твоей женщиной, здесь и сейчас! — заявила я, а затем скрестила ноги у него на спине и сама двинула тело ему навстречу.

Алексею оставалось только подчиниться, но его продвижение внутрь моего тела было достаточно медленным, чтобы я, в очередной раз, осознала всю «прелесть» перехода в новое качество. Но все изменилось, когда я ощутила его достаточно глубоко, чтобы понять, насколько плотно прилегает его плоть к нежной структуре моего внутреннего пространства. Болезненность сменилась новой дрожью возбуждения и внутри меня выступила такая же влага, что и на глазах. Я их прикрыла, чтобы не смущать партнера и слегка сжала внутренние мышцы, словно обнимая его упругую плоть. Ответом мне был негромкий стон и возобновившееся движение, быстро продвигавшее наши напряженные тела к блаженному финалу. Алексей уже не задумывался над тем, что он делает, а мне каждое его движение приносило острое наслаждение, словно, все мои нервы генерировали одно удовольствие. Острота ощущений, на пике, была такова, что я на мгновение испугалась, что снова потеряю сознание. А брызнувшая мне вовнутрь тугая струя семени привела к тому, что внутренние мышцы сжались в столь сильном спазме, как будто я, сознательно, сдавила упругую плоть партнера со всех сторон. Мне показалось, что мы сплавились воедино, и если попытаемся, немедленно, разъединиться, то хлынет кровь.

По счастью, Алексей не торопился покидать мое тело, он в изнеможении опустился на меня, тяжело дыша и временами вздрагивая. Я ласково перебирала влажные завитки его волос на затылке и прислушивалась к своему телу. Когда он вознамерился поднять голову, чтобы заглянуть мне в лицо, я благоразумно переместила свои руки на его поясницу, удерживая возле себя.

— Похоже, тебе, все-таки, было больно! — прошептал Алешка, ласково коснувшись влажной полоски на моем лице.

— Мне было очень хорошо! — таким же шепотом ответила я. — Это слезы радости от того, что я жива, и рядом со мной любящий мужчина!

— Никогда не думал, что окажусь способен на такое! — промолвил он, осторожно высвобождаясь и ложась рядом со мной, а затем окидывая меня задумчивым взглядом.

Я догадалась, о чем он думает и довольно ехидно ответила:

— Что ты способен, уложить в постель такую молоденькую девицу? Да, еще и девственницу? Ты, конечно, можешь есть себя поедом, но не забывай, что в прошлой жизни восемнадцать мне, уж точно, было. И с девственностью я тоже успела расстаться! А чтобы ты быстрей в это поверил, давай повторим все еще разок, но только сейчас я буду сверху!

С этими словами я скользнула на его тело, коснулась его груди напряженными сосками, потом обняла за шею и крепко поцеловала в губы. Этого оказалось достаточно, чтобы, когда я выпрямилась и обхватила его бедра коленями, Алешка был готов, снова войти в меня. Я приподнялась, впуская его, мое движение вниз еще не было свободным, но скопившаяся внутри влага сделала процесс менее болезненным, чем в первый раз. Теперь Алешка предоставил мне право, вести нас к вершине. Мы двигались медленно, не отрывая взгляда друг от друга. Его руки скользили по моему телу, лаская худые ребра и крохотную грудь, временами, плотнее прижимая к себе мои узкие бедра. Мои пальцы путешествовали по его груди, то запутываясь в коротких курчавых волосах, то вздрагивая на голой коже шрамов от пуль.

Но особенности наших нынешних тел уже не имели значения, глаза наши проникали внутрь души, и мы, вновь, были такими же, как тридцать лет назад. И мы любили друг друга. Отважный мальчишка и непокорная девчонка. И мне было так хорошо, что в наивысшей точке я непроизвольно выгнулась назад, и довольно громкий полустон-полукрик сорвался с моих губ. И мир поплыл перед глазами, терялась радость от запахов весны и тепла сильных рук мужчины, зато, сквозь звон в ушах, наползал шепот странных голосов. Я снова покидала этот мир, или это он уходил от меня?

— Что с тобой, Инь? — безумная тревога, прозвучавшая в Алешкином голосе, рванула меня назад, и я очнулась в его объятиях, ощущая опустошающую слабость.

Алексей сидел на кровати, судорожно прижимая меня к себе. Похоже, прошло всего пара секунд, как я отключилась. Я с трудом приподняла непослушные руки и прижалась к нему, обняв сильные плечи.

— Похоже, я была в шаге от того, чтобы понять, как умирают от удовольствия! — не задумываясь над тем, что говорю, пробормотала я.

И тут же пожалела о своих словах, почувствовав, как сильно вздрогнул Алексей.

— Давай-ка, завязывать с этими развлечениями, пока ты с Мастером не посоветуешься, как правильно себя в нашем мире вести! — решительно заявил он, приподнимая меня на руки и выбираясь из постели. — У него опыта чуток побольше, чем у тебя.

— Мне — что, так, обо всем, и рассказывать? — недоверчиво фыркнула я.

— А чего это тебя стеснительность одолела? — сердито поинтересовался Хорек. — Или ты не желаешь, чтобы другие знали о наших отношениях?

Я с досады прикусила губу, он меня поймал! И попыталась обратить все в шутку:

— А ты решил, для этого, меня голышом во двор нести?

— Вчера вечером тебя не очень беспокоило, в каком виде ты от Че выскочила! — с изрядной долей ехидства напомнил Алексей.

Я густо покраснела, вспомнив ошарашенное лицо Пашки-Кота, и пошла в наступление:

— Во-первых, я, все-таки, в футболке выскочила! А во-вторых, между мной и Че ничего особенного и не произошло! Меня сам Мастер к Димке в таком виде уложил, как потом Док тебя — ко мне. И мне ужасно надоело, что с момента моего возвращения, со мной все носятся, как с малым дитятком, объясняя как себя вести!

Выпалив все это одним духом, я обратила внимание на то, каким расстроенным стало лицо Хорька, и, сбавив тон, добавила:

— А о том, что мы с тобой теперь стали парой, я сама ребятам, с большим удовольствием, сообщу! Если ты пообещаешь, что мы будем равноправными партнерами!

И уловив, что Алексей все еще сердится, чмокнула его в нос и добавила:

— Ну, а если хочешь сделать это немедленно — тогда неси меня во двор! Представляю их физиономии! Хотя, я бы, сначала, Че навестила, а ему сильные волнения противопоказаны не меньше, чем мне, он вчера совсем рядом с гранью прошел.

Мой хитрый маневр не прошел даром, лицо Алексея приняло озабоченный вид. Он вспомнил о тяжелом состоянии своего боевого товарища, и чувство долга победило уязвленную гордость.

— Пожалуй, ты права, не стоит его твоими синяками и татуировками пугать! — пробурчал он, ставя меня на пол. — И где только такой садист нашелся, что девчонке всю спину разукрасил!

Я смущенно передернула плечами и предположила:

— Скорее всего, она сама захотела. У меня еще и кольцо в пупке было, пока его Док не вынул!

Алешка, с сомнением, покачал головой:

— Нынешняя молодежь всякие железки не только в пупках, но и в носах, и губах, носит. И даже в языках! Таких умельцев пруд пруди! Но то, что у тебя большую часть спины занимает, только хороший мастер мог нарисовать. И совсем недавно!

Пока он, таким образом, рассуждал, я натянула трусики и футболку, а теперь вертела в руках те самые, ужасные, просторные шорты на завязках, более всего напоминающие «семейные» трусы советского производства. Приложив их к себе, я вполголоса чертыхнулась, но другой одежды у меня не было.

— Неужели сегодня мужики в таком виде по улицам ходят? — поинтересовалась я у Хорька, напяливая на себя это убожество. — Судя по тому, что внутри дополнительная вставка, типа трусов, есть, этот ужас предназначен быть верхней одеждой!

Алексей коротко хохотнул и утвердительно кивнул головой. Сам он, при этом, натягивал на себя, вполне классические, синие, джинсы. Но майка, которую он носил, прямо под кожаной курткой, в мое время тоже считалась нижней мужской одеждой, только эта была не белого, а черного цвета.

— А ты, похоже, у предшественника Кирилла прибарахлилась! — догадался он, разглядев, насколько мешковато сидела на мне одежда. — А ты-то, сама, во что такое одета была, если на абы что, сменить решилась?

Я серьезно посмотрела ему в глаза и объяснила:

— Я была грязная, как черт! Из бомбоубежища вылезла, потому что. И я не только одежду поменяла, но и волосы обрезала. У меня нет никакого желания на родственников своего тела нечаянно натолкнуться, пока не разберусь, что с нами произошло. А то придется вам меня силой у них отбирать, или у милиции, например!

Алексей тоже, мгновенно, посерьезнел и предложил:

— Может быть, тебе тогда, временно, отсюда не высовываться? И волосы перекрасить?

Я согласно кивнула, но затем отметила очевидное:

— Навсегда-то я спрятаться не сумею! Да, и не хочу этого делать! Поэтому нам необходимо, как можно скорее, понять, что тут происходит. Ведь, нас слишком много, разом, сюда явилось, чтобы посчитать это простым совпадением. Неладно что-то в вашем сегодняшнем мире. И самая лучшая ниточка, за которую стоит начать разматывать этот клубок — тот парень, в чьем теле Волк оказался! И я уже договорилась с Че, что попытаюсь убедить Алекса, чтобы он сделал вид, будто, после своего прыжка с моста, он полностью память потерял. И постарался наладить контакт с матерью своего тела, сестрой Че.

Пока я говорила, Хорек с все возраставшим уважением смотрел на меня. Мне же стало странно, что ни один из них до этого, раньше, не додумался. А может, не решался с Волком поговорить?

— Твоя идея очень даже неплоха! — с воодушевлением воскликнул он. — Одним махом, сразу несколько задач решить получится!

И потащил меня в комнату к Че.

Возможно, связной и спал, но от нашего топота проснулся и встретил нас радостной улыбкой. Я с готовностью улыбнулась ему в ответ и, постаравшись не задеть трубки капельницы, присела на его кровать.

Свет утреннего солнца оказался значительно менее милосердным, чем вчерашняя тусклая лампочка. Он осветил его волосы, и стало понятно, что из жгуче-черных они стали тем, что у собак называют «перец с солью». Морщины, тоже, стали резче и глубже. И только темные, слегка раскосые, глаза оставались прежними, особенно сейчас, когда в них сверкали веселые искорки.

— Ты столько лет мечтал о встрече с Рысью, Хорь! И как быстро тебе удалось узнать ее в этом облике пацана — беспризорника? — ехидства у моего бывшего связного не убавилось.

— Сразу! — произнесли мы в один голос и рассмеялись.

— Я рад за вас! — в улыбке Че стало гораздо больше теплоты. — Алешка — единственный из нас, кто никогда не верил в то, что ты ушла навсегда! Он считал, что непременно найдет тебя. И это помогало выжить не только ему, но и нам.

— Не перехваливай меня, командир! — смущенно попросил Алексей, тоже присаживаясь рядом со мной. — Нам помогало выжить чувство, что мы, по-прежнему, одна стая. И действуя сообща, мы сумеем прорваться сквозь любые преграды.

— А идею стаи, когда-то, придумал именно Волк! — многозначительно заметила я. — Да, и теперь у него есть все возможности, чтобы сыграть ключевую роль в расследовании.

— Каком расследовании? — удивился Дмитрий.

— Мне кажется, что наша компания не просто так вернулась именно в это время, — невольно нахмурившись, изложила я свое предположение. — Конечно, Мастер и Док провели довольно необычный эксперимент, но даже если следовать их теории, то очнуться мы должны были в телах без разума, либо в тех, кто добровольно был готов впустить в себя иную сущность. Но, ни один из нас, не оказался в теле лежащего в коме человека. И не вселился в монаха или йога, находящегося в состоянии медитации. Даже, если считать, что мы, все, стремились вернуться в то самое место, откуда ушли в иной мир, то это объясняет всего лишь город, а не наши тела! И на наркоманов они не похожи. На руках этой девушки — ни одного следа от уколов! И у Братьев Гримм — та же картина! И ни у одного из нас нет серьезных повреждений, объяснивших бы болевой шок. И мы должны разобраться, что тут происходит, пока ситуация не вышла из-под контроля!

Уловив одобрительные взгляды мужчин, я с воодушевлением продолжила:

— Лично я, не очень хочу встречаться с семьей и друзьями моей предшественницы. Родственники будут пытаться вернуть ее жизнь в прежнюю колею, а в случае неадекватных реакций, чего доброго, и в психушку упекут!

— В твоих словах есть определенный резон! — согласился Че.

— А Волк, то есть твой племянник, на мой взгляд, вполне взрослый парень. И с его матерью ты, как-нибудь, сумеешь договориться, — предположила я. — А его расспросы о последних днях его жизни, а также друзьях и знакомых, можно будет объяснить попыткой вернуть память.

— И таким образом мы убьем двух зайцев сразу: поможем Майе пережить потерю сына и разберемся в том, что заставляет души покидать свои тела! — решительно подытожил Дмитрий.

Че всегда любил переводить абстрактные рассуждения в плоскость конкретных действий, приближающих осуществление глобальной задачи.

— Правда, задача может оказаться совсем нелегкой, и результат — непредсказуемым! — зато, в голосе Хорька было гораздо меньше оптимизма.

— У нас есть Мастер и Док, которые способны разобраться в любой проблеме, если мы принесем им достаточное количество сведений! — уверенно заявила я.

— Да, кстати, как ваша поездка в Казань? — поинтересовался Че, обратив свой взгляд к Хорьку. — Удалось родных Мастера отыскать?

Увидев, как помрачнел Алексей, я быстро предложила:

— Я эту историю уже вчера слышала! Так вы, может, без меня побеседуете, а я в дальний конец двора прогуляюсь?

Получив от Хорька утвердительный кивок, я выскочила из комнаты и побежала в сторону маленького дощатого домика, стоявшего в углу двора. Я еще вчера выяснила, что централизованная канализация сюда, за тридцать лет, так и не добралась.

Но попасть туда, сразу, мне оказалось не судьба. На моем пути попался висевший на заборе умывальник, под которым мылся Кирилл. Несмотря на прохладу раннего утра, он в одних трусах, с удовольствием, плескался под тонкой струей воды, бежавшей из оцинкованного рукомойника. Наблюдая за ним, я вспомнила, как много мне понадобилось времени, чтобы разобраться, сколько ему лет и что он за человек. Док сыграл очень неоднозначную роль в судьбе нашей «стаи», осуществляя связь между нами и «конторой», но пытаясь исправить содеянное, ушел вслед за нами, за грань.

Со своим, вторым, рождением Кирилл попал более-менее удачно. Его новое тело принадлежало мужчине в расцвете лет, ему, как и прежде, было под сорок. Мускулатурой его занимались гораздо лучше, чем моей. Темные волосы были, как и в прежние времена, коротко острижены. А седины было гораздо меньше, только на висках. Ногти на руках, как я еще вчера заметила, тщательно ухожены. Кстати о руках! То, как он их тщательно мыл, не оставляло никаких сомнений, что передо мной — именно Док. Так моют руки врачи перед операцией, и привычка въедается в душу навсегда.

— Доброе утро, Кирилл! — поздоровалась я, подходя поближе.

— Новый день — новая жизнь! — ответ показался мне более чем странным.

Заметив удивление на моем лице, Кирилл пояснил, обтираясь ветхим полотенцем, найденным в доме Мастера:

— Таким образом приветствовали друг друга последователи культа Луны и Солнца, которые жили на Южно-Американском континенте. Они считали, что Солнце умирает каждый вечер, уходя в мир теней, и каждое утро возрождается вновь. И Луна поступает таким же образом. А еще они полагали, что изменения полноты Луны — это ее беременность. Заканчивая свой цикл, Луна приводит в этот мир новую звезду.

— Удивительно, как много ты знаешь о таких необычных вещах! — искренне поразилась я.

— А меня всегда тянуло к чему-то необыкновенному, уж очень тошно было в рамках размеренной, серой, обыденности! — ответил он, пристально взглянув на меня. — И это мое странное пристрастие, в итоге, помогло нашей компании не сгинуть бесследно, раньше времени.

— Будем надеяться, что все, что ни делается, ведет к лучшему! — не очень уверенно пробормотала я.

— А ты, что — уже сожалеешь, что снова вернулась в мир живых? — недоуменно спросил Кирилл. — По-моему, ты тут неплохо устроилась! Привела с собой ушедших друзей, нашла тех, кто остался здесь. И они тебя не забыли! Алексей так, определенно, влюблен в тебя, до сих пор! И тебе не стоит отказываться от этого чувства!

— А я и не отказываюсь! — чуть слышно пробормотала я.

— Так вы — уже? — я покраснела, так как прекрасно поняла, какой именно вопрос он не стал озвучивать до конца. — Надеюсь, что тебе с ним понравилось не меньше, чем со мной. И ваши отношения окажутся достаточно прочными, чтобы примирить тебя с таким возвращением!

— Я тоже на это надеюсь! — прошептала я и добавила. — А еще я надеюсь на твою скромность!

— Я уже обещал! — напомнил Кирилл. — В сущности, это не имеет никакого значения, ведь я даже твою девственность не нарушил. Только, если родившийся через девять месяцев ребенок не окажется таким же темноволосым, как я.

Тут он кивнул в сторону появившегося в дверях дома Хорька, волосы которого отливали светлой платиной в лучах утреннего солнца. В груди у меня нехорошо екнуло, но я упрямо тряхнула головой и прошептала:

— А я обещала, что это будет дар судьбе и той девчонке, которая подарила мне тело! И не собираюсь брать свои слова обратно!

— Твой выбор! — чуть слышно промолвил Док, с сомнением покачивая головой и глядя на приближающегося к нам Алексея.

Я тоже посмотрела в его сторону и подумала, что хотя реальный возраст Хорька теперь определенно больше, чем у Дока, но я бы не хотела, чтобы у них появился повод для выяснения отношений. По моим подсчетам, Алексею сейчас было уже за сорок пять, но мускулистая, и, в то же время гибкая, фигура свидетельствовала о том, что учение Мастера он не забывал. Упругий осторожный шаг и настороженный взгляд выдавали привычку к жизни в не самых спокойных местах. И ведь именно я, в свое время, подтолкнула его на опасную стезю, свернуть с которой он, видимо, не сумел. Привычка скользить по лезвию и купаться в парах адреналина затягивает не хуже наркотика, знаю по себе. Не зря, Док временами называл меня «танцующей на лезвии ножа».

Бросив, искоса, быстрый взгляд на Кирилла, я уловила на его лице тень похожих размышлений. А Хорек, окинув нас внимательным взглядом, спросил с места в карьер:

— Надеюсь, что ты, как раз, обсуждала с нашим медицинским светилом свою утреннюю неприятность?

На лице Кирилла приветственная улыбка сразу сменилась выражением обеспокоенности, он профессиональным жестом схватился за мое запястье и спросил:

— Так о чем же ты не решилась мне рассказать?

Я тяжело вздохнула и, стараясь не покраснеть, кратко изложила утренний инцидент.

— Для меня это совершенно необъяснимо! — пожаловалась я Доку. — Если в случае с Димкой можно, было бы, все списать на то, что я, неосознанно, боролась с его болезнью, то в этом случае я не собиралась, опять, отдавать энергию. Но ощущения были очень похожими!

— Действительно, в случае такого контакта, энергетическим донором, обычно, является мужчина! — ответил мне Кирилл, сосредоточенно хмуря лоб. — Все говорят, что женщина «отдается» партнеру, а на деле именно она принимает и семя, и энергию. Медицина знает довольно много случаев внезапных смертей, во время любовной игры, но всегда это — мужчина!

Док еще раз пощупал мне пульс, заглянул в зрачки, а затем снял со штакетника рубашку с брюками и предложил:

— Давайте-ка, с Мастером посоветуемся! Чует мое сердце, здесь не совсем медицинского свойства проблема намечается.

— А где он? — поинтересовался Алексей. — В доме я его, что-то, не заметил!

— На заднем дворе медитирует! — заканчивая одеваться, сообщил Кирилл.

Глава 7. Мастер

Подворье Мастера, как и у моего деда, да, впрочем, и многих других частных домов моего времени, было разделено на две части: переднюю и заднюю. Передняя предназначалась для повседневных хозяйственных нужд, через нее вносили воду и дрова, входили в дом с улицы. А позади дома, частенько отделенные невысокой загородкой, высаживались деревья и кустарники. Плодовые и не только. Яблони и вишни соседствовали с акацией, черемухой и сиренью. Что бы там ни говорили о прагматизме социалистического строя, родичи наши и о духовных потребностях не забывали. У деда моего любимым местом отдыха была скамейка, которую он смастерил прямо под белой акацией. Они там, с бабушкой, теплыми вечерами сидели и пели песни. И хорошо выходило!

Маленькому саду Мастера пришлось совсем нелегко в отсутствии хозяев. Большая часть плодовых деревьев засохла, но высоченная акация цвела, назло всем невзгодам. Да, еще одно, корявое и кряжистое, деревце было покрыто редкими, бело-розовыми, цветами. Под ним-то, на голой земле и сидел, скрестив ноги, Мастер. Подойдя поближе, я поняла, что деревце не было яблоней, цветы его были больше похожи на сливу. Да, и юноша, сидевший передо мной, не был похож на того Мастера, к которому я привыкла.

Черты лица, определенно, принадлежащие выходцу из среднеазиатских республик, были более тонкими и изящными чем те, что я помнила, перо времени почти не оставило на нем следов, иссиня-черные волосы лежали легкой волной. Тело тоже было более легким, но на нем отчетливо прорисовывался мышечный каркас. И в позе лотоса он сидел совершенно непринужденно. То ли предшественник Мастера был не чужд восточным практикам, то ли Мастер, сам, за прошедший с его возвращения месяц, времени даром не терял.

После наших сегодняшних разногласий с Хорьком, я лучше могла понять беспокойство нашего наставника о перспективе возобновления контактов с семьей. В прошлой жизни Мастер был значительно старше Розы и, определенно, доминировал в их взаимоотношениях. А теперь ему предстояло убедить свою жену не только в том, что внутри этого юного тела — именно он, но и в том, что он, по-прежнему, достоин выбирать для них путь. Я смутилась, вспомнив свою вчерашнюю, резкую, отповедь. Однако я, до сих пор, была уверена в своей правоте, а еще отчаянно нуждалась в его советах. И мне было непонятно, почему он никак не реагировал на наше приближение.

Кирилл с Хорьком нерешительно остановились в нескольких шагах от Мастера, видимо, решив дождаться его возвращения в реальность. Меня же снедало смутное беспокойство. Я тихонько подошла, почти вплотную, к дереву и потянулась к цветущей ветке. Она была тонкой, но удивительно корявой, кора на ней трескалась и шелушилась, однако, на самом кончике трепетало несколько полупрозрачных цветков. От моего прикосновения их лепестки осыпались и медленно полетели к земле, распространяя вокруг себя нежный аромат. «И смертью своей дарить наслажденье!» — вспомнился мне вольный перевод одного японского поэта. И пришло название цветка, о котором он писал. Сакура. Но в наших местах ее не сажали, здесь чаще встречался другой родственник обычной сливы.

— Мирабель! — невольно воскликнула я, вспомнив название этого деревца.

И в следующее мгновение вздрогнула всем телом, потому что глаза Мастера открылись. И дело было не в том, что это были глаза другого человека, а в том, что в глазах этих не было души. Они были не просто темными, как у всех азиатов, все то, что было радужкой, занимали неестественно расширенные зрачки, они смотрели в пространство, ничего и никого не замечая. Там была та самая Темнота, из которой я, так недавно, выбралась. И которая не желала отпускать меня, старалась вернуть при любом удобном случае. И сейчас она тоже тянула меня в себя, туда, где заблудился Мастер.

Для того, чтобы это осознать, мне понадобилось пару ударов сердца. А затем я рухнула на колени, схватилась за ладонь своего наставника и сжала ее, что было силы.

— Вернись, Мастер! — отчаянно выкрикнула я, чувствуя, как жизнь его ускользает у меня сквозь пальцы. — Не смей бросать нас здесь, одних!

Юноша пошатнулся, и на мгновение мне показалось, что он упадет навзничь. Я вцепилась другой рукой в его обнаженное плечо и сильно встряхнула. Тело было безвольным, там не только Мастера, там никого не было! Глаза, в которые я смотрела, начали медленно закрываться. Ну, или мне так показалось! Осознание того, что еще несколько мгновений и Мастер уйдет от нас навсегда, придало мне сил. Я надавила на болевую точку возле шеи и снова крикнула, вложив в призыв все свое отчаяние:

— Вернись, ты нужен нам! Ты нужен Розе! Ты не имеешь права, снова, бросить ее на произвол судьбы!

Не знаю, что уж тут сыграло главную роль: то ли острая боль, то ли имя его любимой женщины, но глаза Мастера снова широко распахнулись, и в них мелькнула искра узнавания. Еще пару мгновений я чувствовала, что мой учитель балансирует на грани бытия, а затем он глубоко вздохнул и прошептал:

— Да, искушенье было слишком велико! Но от тебя никуда не деться, ни на этом свете, ни на том!

— А сбежать от любимой, женщины, по собственной воле, было бы предательством! — чуть слышно прошептала я в ответ и увидела, как кровь бросилась ему в лицо.

Я поняла, что угадала, и с досады скрипнула зубами. А затем, гораздо громче, чем раньше, добавила:

— Ты, почти совсем, ушел из тела, но предыдущего хозяина в нем не появилось, это я тебе со всей ответственностью заявляю!

Мастер, молча, кивнул головой. Я бросила ему спасательный круг, и он за него ухватился. И мне это не понравилось. Раньше наш наставник никогда не стыдился своих решений и поступков. Или, во всяком случае, не боялся за них отвечать. Лица, подбежавших к нам, Хорька и Дока были весьма обеспокоенными. Я же продолжила говорить, давая Мастеру время, прийти в себя:

— И мое утверждение не голословно! У меня есть одно интересное семейное наследство, своего рода дар. Не помню, говорила ли я о нем Кириллу в последние часы своего прошлого существования, но обычно я не любила о нем распространяться. Я всегда знала о близкой неизбежности смерти живого существа, оказавшегося неподалеку, чувствовала его точку невозврата, до которой есть смысл бороться за его жизнь, а после которой усилия уже тщетны. В детстве я, неоднократно, проверила это на животных, но родственники мне не верили. Все, кроме прабабки. Я оказалась ее наследницей. И бабушка Аганя предостерегала меня от близкого контакта с умирающими людьми, утверждая, что я могу уйти следом за ними, если буду пытаться остановить. Старушка обещала, со временем, научить меня лучше управляться с даром, но уговаривала немного повзрослеть. Она так и не успела, толком, обучить меня, ей было уже девяносто восемь, а мне всего десять, когда она скоропостижно скончалась.

Я с невеселой усмешкой посмотрела в глаза Доку и напомнила:

— Я чувствовала, что с Волком что-то не так! Но он усиленно дистанцировался от меня, в последний месяц своей жизни, хотя, в его присутствии, меня постоянно одолевали мысли о близкой смерти. Но я списала это на нервы, расшатавшиеся из-за противостояния с группой Инесс. И еще, я очень хотела бы знать, что за препарат ты ввел ему в день перед моим отъездом? Резкое улучшение его состояния совсем сбило меня с толку!

Действительно, в ночь перед моим отъездом Алекс, который последние дни почти с кровати-то не вставал, нашел в себе силы не только убедить меня в своей правоте, но и стать моим первым мужчиной.

Кирилл печально посмотрел на меня и ответил:

— Я ввел ему очень мощный стимулятор, по его просьбе. Алекс очень не хотел, чтобы ты была рядом, когда он будет умирать. И изо всех сил пытался выслать тебя подальше из города. Лекарство сожгло его последние резервы. Но парень боролся до самого конца.

Я задумчиво кивнула:

— И это тоже сбивало меня с толку! Волк, определенно, не хотел уходить, он очень надеялся на перерождение! И это тоже накладывало свой отпечаток. Видимо, я уже тогда могла чувствовать, что душа нащупывает пути ухода в иной мир, а настрой на борьбу и уверенность в победе размывает это ощущение.

Пока я, таким образом, рассуждала, Мастер, с некоторым трудом, поднялся с земли и начал разминать затекшее тело. Он автоматически выполнял разогревающую гимнастику, мышцы упруго перекатывались под кожей его голого торса. Я невольно поймала себя на мысли, что, вряд ли, найдется женщина, которая не сочла бы его весьма привлекательным образчиком мужского пола.

— А мой сегодняшний опыт доказывает, что прежние души покинули наши нынешние тела окончательно. И не собираются в них возвращаться, — сказал он, закончив упражнение.

— Но и мы в них держимся не очень прочно! — недовольно отметила я.

А затем, снова, рассказала об утреннем происшествии.

Мастер хмуро слушал меня, но постепенно на его лице возникала заинтересованность. Наставника зацепила возникшая проблема, он не мог отказать в помощи ученику.

— Однако хочу заметить, — вмешался Кирилл. — Проблема произвольного ухода возникает только у вас, двоих! Ни у меня, ни у кого-то другого, из нашей компании, подобной проблемы не возникало. Поэтому смею предположить, что причина в вашей психологической конструкции, а не в способе возвращения. Хотя, как только я сумею добыть необходимое оборудование, сразу займусь исследованием наших тел и поиском, объединяющих эти тела, особенностей!

— А мне придется-таки, прямо сегодня, начать обучать Рысь контролю своего душевного равновесия! — тяжело вздохнул Мастер.

Я тоже вздохнула, но с облегчением, когда Мастер брался решить задачу, он не сворачивал на полпути. Некоторый запас времени у нас появился.

— Только, давайте, начнем после завтрака! — попросил Хорек, поглаживая забурчавший живот. — Если уж у меня живот подвело, то у Инь, и вовсе, сил нет ни на что.

— Тогда пойдемте в дом, соберем чего-нибудь поесть, — согласился Мастер.

— А я Че проведаю! — добавил Док.

— А я дойду-таки до дощатого строения в другом конце двора! — заявила я и незаметно кивнула Алексею, приглашая последовать за мной.

Нам срочно необходимо было поговорить.

— У Мастера серьезная проблема! — заявила я, после того, как мы, по очереди, посетили вышеупомянутое заведение.

— О какой именно ты говоришь? — невольно нахмурившись, спросил Хорек.

— Наставник не просто, на время, ушел в мир душ, он не собирался оттуда возвращаться! — мрачно сообщила я, поглядывая в сторону дома. — Я вовремя успела зацепиться и выдернуть его оттуда. В другой раз могу и не успеть, или сил у меня на это не хватит!

Лицо Алексея, на глазах, покрывала смертельная бледность.

— И ты думаешь, что это из-за проблем с семьей? — с трудом выдавил он из себя.

— Почти уверена! — тяжело вздохнув, ответила я. — Во всяком случае, проблем со здоровьем я у него не чувствую, я не зря об этом разговор заводила. Остается надеяться, что он меня правильно понял и постесняется сбежать из тела, в ближайшее время. Но если Мастер решил, что для его жены лучше, чтобы он, и вовсе, не появлялся снова в ее жизни, то я не сумею долго его здесь удерживать. И это притом, что я полностью уверена — наш наставник ошибается в своей оценке ситуации! Ведь, я так поняла, что Роза так и не вышла замуж после его смерти?

Алешка задумчиво кивнул:

— Она неплохо устроилась у своих дальних родственников в Татарстане. На данный момент времени, Роза — довольно известный тренер. Она ведет несколько разнонаправленных групп, преподает как женщинам, так и подросткам. Сейчас очень модно увлечение всякими восточными практиками и философскими течениями, поэтому в деньгах она не нуждается. Даже помогает тем, кто в сложной жизненной ситуации оказался. Но жить предпочитает в одном доме с сыновьями, другой, личной, жизни у нее нет. А вот, они — совсем другое дело. Эти парни не только не были рады, увидеться с учениками своего отца, но и не одобряют стремления своей матери к благотворительности. О чем и сообщили нам в довольно резких выражениях.

— А с ней-то вы разговаривали? — поинтересовалась я.

— В том-то и дело, что не получилось! — пожаловался Алешка. — Мы нашли ее спортзал и выяснили, что Роза на какой-то международной конференции, в Москве. И решили поговорить с ее детьми, я этих пацанят очень неплохо знал, в свое время. А разговора не получилось!

— А Розу вы не дождались! — заключила я, задумчиво покусывая губу.

— Она только через три дня приезжает, — сообщил Хорек. — А мы не хотели Че одного, надолго, оставлять.

— Неладно получилось! — согласилась я, но затем встряхнула головой, принимая решение.

— Придется срочно исправлять ситуацию! — решительно заявила я, глядя ему в глаза. — Ты должен поехать в Казань и привезти сюда Розу, даже если придется засунуть ее в мешок и привязать к мотоциклу! Возьми с собой не только Кота, а еще и Дина, для поддержки.

На лице Хорька мелькнуло понимание, идея ему, явно, понравилась. Однако он не преминул указать на еще одно обстоятельство:

— Дин вам тут нужнее! Мы с Димкой собирались его за сестрой Че послать, он с их семьей всегда в хорошем контакте был. Надеюсь, что Дин сумеет ее к встрече с Алексом, осторожно, подготовить. И дальнейшие контакты наладить.

— Тогда возьми кого-нибудь, из вновь прибывших, им пора уже во внешнем мире осваиваться. Соболя, например. У этого парня самому командовать не очень хорошо получается, зато исполнитель он — великолепный, над приказами особо не раздумывает, — немного подумав, предложила я.

— Насколько я помню, Соболь — это тот парень, что погиб в цыганском дворце, защищая тебя? — переспросил Хорек. — И ты не боишься снова посылать его в бой?

— В тот раз мы, оба, прекрасно понимали, чем рискуем! — довольно резко ответила я ему. — И собственно говоря, я за него не пряталась! Мы преследовали одну цель и были на все готовы для ее осуществления. И насколько я успела понять, убеждений своих парни не поменяли, несмотря на все произошедшие перипетии!

— Я, вовсе, не хотел осуждать тебя! — запротестовал Алексей. — И вполне доверяю твоему суждению о членах стаи!

Тут он осторожно коснулся ладонью моей щеки и провел пальцем по скуле, где раньше был шрам от кастета.

— Мне очень радостно сознавать, что наша знаменитая ведущая вернулась, не изменившись! По меньшей мере, внутренне! — тихо промолвил он. — Меня всегда восхищала твоя способность принимать непростые решения, в то время, когда другие колебались и взвешивали варианты!

— Я не боюсь брать на себя бремя ответственности! А быстрота, зачастую, спасает многие жизни! — серьезно напомнила я. — В тот раз, мы с Соболем не сумели прорваться. И Хану не повезло. Зато из молодежи, как я поняла, почти никто не пострадал. И вы не просто выжили, вы сумели понять, какие непростые игры ведутся в нашем мире. И я надеюсь, что многие, в дальнейшем, стали осторожнее!

— Стали, но не все! — заметил Хорек, смущенно почесывая в затылке. — И я, все равно, рад, что ты вернулась прежней. Это дает возможность взглянуть на себя со стороны, вспомнить, какими мы были в юности.

— А я рада, что ты, по-прежнему, веришь в меня и мои решения! — с чувством ответила я. — Но, тем не менее, хочу, чтобы ты одергивал меня, если я слишком отрываюсь от реальности. Обидно было бы промахнуться, из-за недостаточного понимания сегодняшней обстановки.

— Пока что — все в пределах! — ободряюще улыбнулся Хорек.

— Тогда не откладываем эту операцию в долгий ящик! — посоветовала я. — И Мастеру — ни слова!

Хорек согласно кивнул и предложил:

— Полностью согласен! Но сначала — завтрак!

И, схватив меня за руку, бегом, потащил в дом. Временами, в нем проскальзывал все тот же, порывистый и жизнерадостный, пацаненок, каким я знала его в начале нашего знакомства.

Кухня в доме была расположена так же, как и в других подобных домах — непосредственно рядом с сенями. Там я увидела Мастера, в некоторой растерянности стоявшего перед столом, на котором были разложены небольшие пакетики различной крупы. А чуть дальше — Барсука, взвешивавшего на одной широкой ладони три картофелины, а на другой — луковицу. И на его лице тоже читалось унылое разочарование.

С усмешкой покачав головой, я подошла к столу, окинула его взглядом и заявила:

— Если с едой туго — будем варить кулеш!

Затем отобрала у Мишки луковицу и пояснила:

— Прабабка моя такое блюдо готовила из различных остатков. Горячо и быстро. Тут я у вас пшенку вижу, картошка есть и лук. Постное масло тоже, небось, имеется. А если Мастер у себя в огороде какую-нибудь пряную зелень найдет, или, хоть, молодую лебеду отыщет — и вовсе, вкуснотища получится!

Просветлевший лицом Мастер выдал мне масло и сковородку, а затем убежал в садик за домом. Выбрав самую большую, эмалированную, кастрюлю, определенно сохранившуюся в доме с советских времен, я отдала ее Барсуку и велела вымыть во дворе. Алексей вызвался почистить картошку, я взялась за лук.

Когда из сада вернулся наш наставник с букетиком одичавшей петрушки и зеленых перышков чеснока, в кастрюле булькала вода с картошкой и пшеном, а на сковородке скворчал лук. Тут я ему и рассказала, что подобное блюдо в Поволжье готовили в голодные годы в деревнях, и не только. Клали в котел любые корнеплоды, лук и остатки какой-нибудь крупы. И всю зелень, которую удавалось собрать. Особенно выручала сныть, лебеда и крапива. Варили до загустевания и делили на всех присутствующих.

— В Узбекистане, где я, с семьей, в детстве жил, — рассказал в ответ Мастер, — похожее блюдо имеется. Только варят его из риса и маша, крупы типа чечевицы. И тоже на большую компанию, например, если соседи и друзья собираются, пристраивать к дому новое помещение для молодоженов.

Вслед за Мастером появились и Док с Соболем, унюхавшие запах еды. Кирилл попробовал горячее варево, обжегся и начал разглагольствовать о пользе простой, народной, пищи. Остальные парни разве что не подпрыгивали от нетерпения. Готовящаяся еда сделала этот старый дом уютным и почти родным. Я встряхнула головой, отгоняя воспоминания, сложно было надеяться, что через столько лет мог сохраниться дом моих деда с бабушкой. Дом Мастера сохранился лишь потому, что стоял на отшибе и за ним его ученики присматривали, помаленьку, да бродяг из него гоняли.

Выбрав наиболее целую миску, я наложила в нее кулеш и понесла в спальню к Че. Еще на подходе, я услышала рокочущий низкий голос Дина. Прислушавшись, я поняла, что друзья оживленно обсуждали, предложенный мною, план.

Войдя в спальню, я подивилась, насколько лучше выглядел мой бывший связной. То ли лекарства Дока подействовали, то ли наш план вызвал у Дмитрия прилив оптимизма, но дела у него, явно, шли на поправку. Облегчение и радость, написанные на лице его названного брата, подтверждали мое предположение. Дин сидел рядом с постелью друга, на облезлом табурете, и только древняя конструкция и качественное дерево позволяли этому предмету мебели выдерживать столь массивного постояльца.

Второй связной, некогда, вместе с Че приписанный к нашей стае, всегда отличался высоким ростом и крепким телосложением, позволявшим ему не только легко управляться с тяжелым мотоциклом, но и, запросто, закидывать меня не только на заборы, но и на крыши одноэтажных домов. Теперь же, передо мной был настоящий великан, один их тех, про кого говорят «косая сажень в плечах». Тяжелая кожаная, мотоциклетная, куртка только усиливала впечатление, как и копна длинных, кудрявых, черных волос, почти не тронутых сединой. А на футболке, обтянувшей могучую грудь — неизменный Дин Рид. Так же, как у Димки — Че Гевара

.

Пока я, стоя в дверях, думала, куда удобнее пристроить миску, Дин унюхал запах горячей еды и обернулся в мою сторону. Светлая, по-детски счастливая, улыбка озарила его мужественное лицо.

— Ты сотворила настоящее чудо, Рысь! — горячо воскликнул Дин, вскакивая с табурета. — Че совсем на поправку пошел, глядишь, скоро и о мотоцикле вспомнит!

— Ну, уж и чудо! — смущенно пробормотала я. — И не только моя это заслуга, но и Дока. А ты лучше табурет с пола подними, а то мне миску горячо уже держать!

— Лекарства — лекарствами, но главное, в таких случаях, духом воспрянуть! — покачал головой Дин, принимая из моих рук тарелку. — А мой брат, буквально, фонтанирует новыми идеями!

— В жизни главное — иметь цель! На своем собственном опыте проверено, — согласно кивнула головой я. — А пути осуществления отыщутся. Сейчас, для Димки, главное — сил быстрее набраться. И с сестрой своей отношения уладить!

— А ты уверена, что Волк на вашу идею согласится? — недоверчиво поинтересовался Дин, пристраивая своего друга повыше на подушках.

— Абсолютно! — твердо заявила я. — Алекс ужасно переживает из-за создавшейся ситуации и пойдет на все, чтобы ее как-то исправить. Да, и вторая часть плана придется ему по вкусу!

— Согласен! — кивнул Дин, помогая Че водрузить тарелку на самодельный сервировочный столик, установленный на кровати. — На самом деле, ваше возвращение — слишком странная история, чтобы не докопаться до ее причин.

— И мы должны понять, что или кто отбирает жизни у молодых ребят! — жестко добавил Че.

— Док тоже обещал заняться этим вопросом, особенно его медицинской стороной! — сообщила я.

— Хорошо, что он тоже в нашей команде! — удовлетворенно вздохнул Че, пробуя горячее варево.

— Вот только, можем ли мы ему, полностью, доверять? — поинтересовался Дин, памятуя прошлую службу Кирилла в конторе.

— А то! — криво усмехнулась я. — Док, нынче, с нами в одной лодке — это во—первых. Он тоже занял чье-то чужое тело. И судя по количеству имущества, человек это был не простой. Кириллу, определенно, не справиться без нашей помощи, он совсем не хочет обратно, в Темноту. А кто-то этого хочет, и даже очень. А во-вторых, его терзает научное любопытство, Док всегда был охоч до всего необычного. А еще, он не такой уж плохой человек, просто, служил не тем хозяевам. И не совсем по своей воле, это я еще до своего ухода успела узнать.

— Действительно, с конторой — только свяжись! Один коготок увяз — всей птичке пропасть! На своей шкуре успели убедиться! — теперь уже на лице Че появилась мрачная усмешка.

— Только давайте, не будем, прямо сейчас, этот вопрос обсуждать! — потребовал Хорек появляясь в дверях. — А то у всех аппетит пропадет! Кому — как, а Че и Рыси необходимо хорошо питаться. А если вы тут еще минут пять просидите, то парни весь кулеш съедят и кастрюлю вылижут!

С этими словами он схватил меня за руку и поволок обратно в кухню.

Мы еще не успели окончательно расправиться с кулешом, как возле дома послышалось рычание мотоцикла, а затем в кухню вошел Волк с большой спортивной сумкой на плече.

— А я—то переживал, что вы тут голодные сидите! — с некоторым разочарованием промолвил он, оглядывая парней, увлеченно выскребавших разнокалиберные тарелки с кулешом. — И специально в круглосуточный магазин за едой заехал.

С этими словами он поставил на подоконник сумку и начал выгружать оттуда разные банки и полиэтиленовые упаковки. Ребята радостно взревели и с новыми силами набросились на еду.

Мне же Алекс передал довольно большой сверток и сказал:

— А это — для тебя, новая экипировка! Она тебе, определенно, больше нынешней понравится.

Я отставила в сторону опустевшую миску и развернула цветастый пакет. Только за него, в семидесятые, я, на толкучке, выложила бы приличную сумму денег, а теперь, судя по всему, он служил простой упаковкой для джинсов. Благодарно чмокнув Волка в щеку, я кинулась переодеваться.

В пакете находились не только нормальные, синие, джинсы, почти подходящие мне по размеру, но и довольно странная, трикотажная, рубашка, похожая на две футболки, одетые одна на другую. Причем рукава одной были короче, чем у другой. И новая, легкая, куртка с капюшоном. Алекс даже про носки не забыл, яркие, в полоску. И маленькие женские трусики. Единственное, что я всегда носила из нижнего белья. Переодевшись, я собралась было вернуться на кухню, чтобы вымыть посуду, но услышала из спальни Че встревоженные, мужские, голоса. Предположив, что парни уговаривают Алекса, я решила к ним присоединиться.

В той комнате, помимо Волка и Че, обнаружились и Мастер с Доком.

— Вот, эта одежка тебе больше подходит! — одобрительно воскликнул Че, первым увидевший меня в дверях. — Так большая часть современных тинэйджеров ходит!

— Кого-кого? — удивилась я, не сразу определившись с незнакомым словом.

— Он говорит о школьниках старших классов, — перевел мне Волк, уже освоившийся с новым слэнгом. — Причем, таким образом одеваются как мальчишки, так и девчонки. И если тебе еще и волосы перекрасить, то вполне за пацана сойдешь, телосложение вполне позволяет.

Я поняла, что они уже обсудили мое нежелание быть узнанной.

— Немного странно, но — сойдет! Главное сейчас — не выделяться из толпы, — кивнула я и озвучила появившуюся, во время переодевания, мысль. — Где ты столько денег добыл? И еда, и джинсы, явно, импортные!

Я прекрасно помнила, что на «толкучке» американские джинсы этой фирмы стоили в пять раз больше моей стипендии.

— Не так уж дорого это теперь стоит, ведь джинсы не Америка производит, а Китай. А еще, братья с Лисом в квартире Дока потайной сейф нашли, — криво усмехнувшись, сообщил Алекс. — А Лис с Котом, за ночь, сумели его вскрыть. И обнаружили там довольно много наличных денег, и наших, и чужих. И целую кипу документов. Мы еще не со всеми разобрались, но предшественник Кирилла был очень успешным бизнесменом, совладельцем одного из местных банков и обладателем крупных пакетов акций самых разнообразных компаний.

— И как мне до этого добраться? — невесело усмехнувшись, поинтересовался Док. — Я, ведь, не только положения дел не знаю, но и подпись-то воспроизвести не смогу!

— С этим, я думаю, тебе тоже Лис сумеет помочь! — попытался успокоить его Че. — Парень у нас, с младых ногтей, электроникой увлекается, перед ним ни один компьютер не устоит. И в базах данных милиции порыться сумеет.

— А еще люди, теперь, просто обожают в интернете все, про себя, рассказывать, — ехидно заметил Волк.

— Где-где? — задавая этот вопрос, я уже начинала чувствовать себя полной идиоткой.

— Не переживай, Инь! — взглянув на меня, добродушно усмехнулся связной. — Волк здесь за месяц сумел освоиться, и ты быстро все нагонишь!

Наш разговор был прерван звуком подъезжающего мотоцикла, а затем обеспокоенным, женским, голосом, время от времени, прерываемым рокочущим басом Дина. Я осознала, что не видела его за завтраком, судя по всему, он решил, не дожидаясь разговора с Алексом, привезти сюда Майю. По лицу Волка я поняла, что и он это осознал. Алекс вскочил с табурета и отошел под прикрытие полуоткрытой двери. Почти сразу, в комнату ворвалась невысокая черноволосая женщина и кинулась к кровати, на которой лежал Че.

— Что с тобой, Димка? И где ты был так долго? Я уже и не знала, где еще вас искать! — вырвался у нее горестный вопль. — Дин мне пытался что-то рассказать. Про какой-то прыжок с моста в воду. И где Сашка?

Женщина заметила столик на кровати и прошептала, словно не желая признать очевидное:

— Неужели, у тебя опять отказали ноги? А что с моим сыном?

— Он жив, Майя! — не глядя на сестру, ответил Че, ложь давалась связному с явным трудом. — Но он ничего не помнит после, нашего с ним, падения в реку.

— Но где же он? — в голосе его сестры прорезались истерические нотки.

Че указал рукой ей за спину. Майя обернулась и, мгновенно вскочив, бросилась на шею к Алексу. Она покрывала его лицо поцелуями, плакала и смеялась одновременно. По лицу Волка мне было понятно, каких усилий ему стоит держать себя в руках. Потеряв родителей, будучи еще совсем юным, парень с тех пор дистанцировался от проявления нежных, родственных, чувств. Вот, и сейчас он осторожно отодвинул от себя женщину и, продолжая придерживать ее за плечи, тихо промолвил:

— Я, и в самом деле, ничего не помню из прошлой жизни, Майя! Даже ваше лицо!

Та вздрогнула всем телом, но отчаянно затрясла головой и срывающимся голосом предложила:

— Пойдем, скорее, домой, и ты там все вспомнишь!

Алекс печально улыбнулся и покачал головой:

— Я уже был там, и это не помогло! Я даже имени своего не помнил, пока Дин мне его не назвал, после того, как помог нам с Дмитрием из воды выбраться и сюда добраться. Я поэтому и не хотел с тобой встречаться, надеялся, что память, потихоньку, вернется. Но пока что — все тщетно! Я ничего не помню ни о прошедших событиях, ни о связывающих нас чувствах!

Пока он говорил, женщина всматривалась в его лицо. И вдруг, обмякнув, осела на пол. Вероятно, почувствовала, что он говорит правду. К Майе сразу кинулись Мастер и Док.

— Я говорил, что ничего хорошего не выйдет! — мрачно пробормотал Алекс, глядя, как они хлопают ее по щекам и растирают ладони.

— Она, так просто, не отступится! — покачал головой Че. — Я не призываю изображать чувства, которых нет, но будь с ней немного помягче.

— Ты сможешь, Алекс! — прошептала я, пожав его руку. — Помни, что для нас это — очень важно!

А затем выскользнула из комнаты. Пока Мастер был занят с Майей, мне надо было успеть объяснить Соболю его новое задание.

Мне пришлось не только спешно все объяснять своим друзьям, но и переселить их к Доку в квартиру, под предлогом обследования, чтобы кто-нибудь не проболтался до отъезда в Казань. А затем, Кирилл предложил и Че с сестрой перебраться в его благоустроенный пентхаус, чтобы ему проще было проводить лечение нашего связного. Благодаря недюжинной силе Дина, легко переносившего на руках своего названного брата, перемещение от машины Кирилла до его же квартиры, под покровом ночи, прошло легко и почти незаметно.

Майя, оказавшаяся квалифицированной медсестрой, была для Дока надежным подспорьем. Благодаря интернету и помощи Лиса, Кирилл сумел быстро оборудовать в одном из кабинетов двухэтажного пентхауса почти полную копию своей прежней лаборатории и по уши ушел в работу.

Глава 8. Новая жизнь

В старом доме, за железной дорогой, на постоянном жительстве оставались только Мастер и я. В качестве сменной охраны к нам присоединялись Дин, Волк или Барсук, по очереди. Братьев Гримм, как и Лиса, просто невозможно было оттащить от компьютеров в квартире Кирилла. Близнецы всегда тяготели к электронике, а теперь им казалось, что они попали в научно-фантастический роман. А у Мастера в доме даже телевизора не было, только старенький радиоприемник. Он всегда предпочитал духовный поиск суетным развлечениям. И ненавидел официальную пропаганду.

А теперь наставник упорно вел меня по пути постижения и духовного самосовершенствования. Хотя, приступов, после отъезда Алешки, у меня больше не было, но спать я каждый раз ложилась с большой опаской. Несмотря на то, что Мастер всегда был рядом. Он честно присматривал за мной, почти поверив, что Алексей отбыл по делам братства мотоциклистов. Моего наставника очень заинтересовали мои наследственные способности, он пытался сопоставить их с тем, что вычитал в древних трактатах. В итоге, Мастер пришел к выводу, что мой дар — разновидность сканирования ауры или биополя. И заявил, что при надлежащем обучении я смогу добиться больших успехов, если не уйду за грань раньше.

Дни летели почти незаметно, я очень удивилась, когда одним ранним утром заглянула в календарь, и оказалось, что прошло уже две недели с моего возвращения в мир живых. А Мастер, в ответ, предложил мне поразмышлять над темой относительности и субъективности времени, в период утренней медитации.

Я уже довольно долго могла сидеть в привычной для Мастера позе, и прислушиваться к своему внутреннему миру, но в этот день мне никак не удавалось сосредоточиться, и я продолжала ерзать и менять позу.

— Ты настолько неуравновешенна, что и мне мешаешь размышлять! — пожаловался, сидевший неподалеку, Мастер и предложил мне лечь на коврик и попытаться расслабиться, хотя бы, в этой позе.

Я последовала его совету, но и тут не очень преуспела. Мысли постоянно возвращались к Хорьку и его поездке в Казань. Ему с друзьями пора уже было возвращаться. И я начинала жалеть, что излишне категорично поставила для них задачу, они, запросто, дров могли наломать, пытаясь увезти Розу силой. Хотя Волк, с которым я, втихаря, обсудила эту поездку, поддержал мою идею. Он считал, что жена Мастера попытается с ним увидеться, хотя бы, из женского любопытства. А там — как карты лягут.

Я совсем было решила, встать и пойти на кухню, чтобы не мешать Мастеру, как вдруг почувствовала, что он совсем близко от меня. Открыв глаза, я поняла, что наставник встал на колени, протянул ко мне ладони, а взгляд его устремлен внутрь себя, словно он к чему-то прислушивается.

— Прости, Мастер! — смущенно попыталась объясниться я. — Мне что-то не по себе сегодня, давай, на время, отложим урок, и я пойду, приготовлю чего-нибудь, на обед.

— Ты права на счет своего состояния, — он сосредоточенно продолжал водить руками вдоль энергетических линий моего тела. — Твое биополе как-то странно меняется, аура будто плывет. Пожалуй, тебе стоит с Кириллом посоветоваться, это может быть и медицинской проблемой!

Он подал мне руку, помогая подняться, что было довольно необычно. А когда я оказалась совсем близко от него, неожиданно нахмурился и спросил:

— Сама-то, ты никаких, телесных, недомоганий не ощущаешь?

— Да, вроде бы, нет! — недоуменно пожала я плечами. — Душа немного не на месте, а так — все в норме.

И увидав его перепуганные глаза, поправилась:

— Под душой я нервы имела в виду!

Мастер, тем не менее, снова провел рукой вдоль моего тела, а потом на его лице проступило облегчение и понимание. Остановив ладонь внизу живота, он с легкой усмешкой спросил:

— А по утрам тебя не тошнит?

Я открыла рот, чтобы ответить отрицательно, но затем захлопнула его так, что лязгнули зубы. Этим утром еда в меня, абсолютно, не лезла. Я-то подумала, что от беспокойства за Алексея, но могла быть и другая причина.

— Ты хочешь сказать, что способен распознать беременность на таком раннем сроке? — смущенно пролепетала я.

— В этом не было бы ничего удивительного! — пожал он плечами. — С женой меня чутье никогда не подводило. Но лучше тебе еще и с Доком посоветоваться.

Тут меня словно мороз продрал по коже! Я была близка с этими, обоими, мужчинами по очереди, в течение одних суток. А затем Алексей уехал. И вероятность отцовства этих, двоих, была равновероятна.

— Что-то не так? — нахмурился мой наставник, разглядывая мое помрачневшее лицо. — Ты не выглядишь счастливой! А ведь, привести в мир новую жизнь это — настоящее чудо! И Алексей, я уверен, будет просто счастлив!

Тут я зажмурилась и до скрипа сжала зубы, чтобы не застонать! Ну, что мне стоило, сразу рассказать Хорьку про эпизод в ванной! Я же не решилась, разрушить хрупкое равновесие чувств, а теперь придется пожинать плоды.

— Что с тобой? — обеспокоенно воскликнул Мастер, схватив меня за плечо.

Не желая ни лгать ему, ни вступать в пространные объяснения, я кинулась к туалету. А там меня, действительно, стошнило.

Оправдав, таким образом, свое нежелание разговаривать, я разбудила Барсука и попросила, отвезти меня к Доку. Мастер подошел к нам, когда мы уже за воротами садились на мотоцикл.

— Я понимаю, что все произошло слишком быстро! — сказал он, пристально посмотрев мне в глаза. — Но постарайся не принимать поспешных решений! Этот малыш может стать твоим якорем в мире живых!

Поймав удивленный, Мишкин, взгляд, я скрипнула зубами, кивнула Мастеру и с треском опустила на лицо щиток шлема, после чего скомандовала: «Поехали!» И спиной чувствовала, как наставник смотрит мне вслед. Он, определенно, не понимал моей реакции. А раскрывать всю подноготную я, абсолютно, не желала.

Слава богу, что Барсук был, отроду, нелюбопытным. И не до конца проснувшимся. А то мне бы пришлось, с трудом, увиливать от расспросов. А еще больше порадовало то, что в прихожей нас встретил Волк и предложил подменить Барсука у Мастера на карауле. Он-то еще быстрее Мастера бы понял, что тут что-то нечисто. Алекс помнил мои мечты о дружной семейной ячейке, и непременно — с детьми. Всю свою, недолгую, жизнь я чувствовала себя обделенной родительской любовью и хотела доказать, что в мире бывает и по-другому. А так как Волк был достаточно занят своими собственными проблемами и, поэтому, вполне удовлетворился моим объяснением о необходимости очередного, медицинского, обследования.

— Да, кстати! — вспомнил он почти на пороге. — Хорек недавно звонил, говорит, что вместе с Розой сюда стартуют, и к вечеру быть обещает!

— Здорово! — искренне обрадовалась я. — Тогда и я туда после обеда вернусь!

Распрощавшись с Волком, я оставила Михаила на кухне, у холодильника, а сама побрела на второй этаж по шикарной винтовой лестнице, сработанной из полированного темного дерева. Меня не переставало удивлять, насколько непохожа эта квартира на все те, что я видела до сих пор. Правда, Лис утверждал, что такого элитного жилья, за время моего отсутствия, довольно много понастроили. Не для всех, конечно.

У Кирилла, и в прежние времена, квартира была не из простых, правда, служебная. Кому-то, в спецслужбах, было удобно, чтобы он продолжал свои изыскания отдельно от других медицинских работников. У Дока в квартире была и химическая лаборатория, и что-то вроде операционной. И в работе его тесно переплетались восточная медицина и западные методы психологической обработки. А его познания в ядах были просто феноменальными.

Поднимаясь по лестнице, я задумалась, насколько контора была в курсе его, последних, разработок. Конечно, Док утверждал, что тетради с записями остались там же, где и наши тела. И они очень хорошо укрыты от посторонних глаз. Но с ними могли ознакомиться и раньше его ухода. Не зря же, по словам Хорька, товарищи Дока, по службе, все из его дома вынесли, после нашего с ним исчезновения. Определенно, искали что-то.

Вот и сейчас, я подивилась, насколько быстро Кирилл переделал шикарную квартиру одинокого холостяка в настоящий исследовательский центр. Обширный зал для просмотра кинофильмов, находившийся на первом этаже, стал компьютерным центром, в котором работали и жили Лис и Братья Гримм. По паркетному полу змеились жгуты проводов, гудели железные ящики, мигали разнокалиберные мониторы. Валерка заявил, что при наличии хорошего оборудования и некоторого времени, сумеет разобраться, чем и с кем занимался предшественник Кирилла. И почему кто-то захотел его убить. В этом у них с Доком сомнений не оставалось.

Как правильно заметил Волк, сразу после моего возвращения, люди в этом времени обожали общаться в «Великой Паутине», как они называли интернет. В мое время, когда компьютеры были размером со шкаф, или, хотя бы, с большую тумбочку, располагались они в серьезных вузах и научных организациях. Ну, и у военных была такая радость. И никакой такой сети! И люди общались непосредственно вживую или с помощью писем. А теперь бумажный, эпистолярный, жанр отмер как таковой, все писалось на экране и отправлялось по проводам. Даже дневники свои люди вели почти в открытом доступе. А то, что пытались скрыть, Лис мог добыть из-под любых паролей.

Поэтому, через пару дней Валерка со всей ответственностью заявил, что добровольно Марк покидать этот мир не собирался. На взгляд Лиса, да, и самого Кирилла, его предшественник был очень здоровым, циничным и довольно беспринципным человеком, любившим деньги и те материальные удовольствия, которые на них можно купить. То есть, любил свою жизнь и был ею вполне доволен. В отличие от носителей остальных членов нашей команды, вернувшихся из-за грани.

Я уже упоминала об Александре, сыне Майи и племяннике Че. Этот молодой парень очень любил свою подружку, даже больше, чем мотоцикл. С остальной жизнью его мало что связывало, как и большинство нынешнего молодого поколения.

Насколько я поняла, в мире, где всем правят деньги, не оставалось достойного места для неимущих. И перспектив для них, чтобы перейти в другой разряд общества. И я вполне понимала душевное состояние молодых людей, впереди у которых только прозябание и зависть к тем, кто наверху. Жить так, определенно, не очень хотелось. И когда рвалась тонкая ниточка, привязывавшая человека к миру живых, то появлялось желание, послать все к чертям.

Вот так, и племянник Че, потеряв свою подругу, надумал уйти вслед за ней. Однако решил оставить матери записку и некоторую сумму оставшихся у него денег. Но покидая дом навсегда, наткнулся на Че, который нашел записку и бросился за ним в погоню. Александр сознательно уходил из мира живых. И ушел.

Моя предшественница, студентка одного из местных вузов, принадлежала к так называемой культуре «эмо», объединяющей молодежь, просто помешанную на мыслях о смерти. И я могу ее понять! Быть дочерью одинокой женщины, в жару и в холод, по двенадцать часов в день, стоявшей у лотка на рынке, чтобы кое-как одеть и накормить своих, троих, детей, обитавших в одной комнате коммуналки — не очень завидная доля! А если еще не хватает силы, как физической, так и духовной, чтобы отстоять свой образ жизни от воинствующих, сытых, бездельниц из так называемых «приличных» семей, то уход становится неизбежен. Она об этом, и сама, довольно подробно, писала. Лис нашел в сети последние странички ее дневника.

С Марком же все было не так. Он был здоров, успешен, доволен собой, и тем не менее, Док легко проник в его тело и не чувствовал попыток старого хозяина, вернуть тело назад. Тот тоже ушел навсегда, и при очень подозрительных обстоятельствах. Ну, нечего ему было делать перед рассветом в машине на набережной! И куда подевались его охранники, которых было, как минимум, двое? И кто следил за его машиной? Слишком много было вопросов, до сих пор, остававшихся без ответа.

Кое-как удалось вернуть контроль над ситуацией после того, как Док, с помощью Майи, наложил на правую руку гипсовую повязку и, вместе с Лисом, посетил свой главный офис. Кирилл представил Валерку, как своего нового личного секретаря и помощника, для чего тот, скрепя сердце, сменил костюм байкера на облик успешного клерка, а Дина с Барсуком — как новых охранников. И заявил, что уходит в отпуск. На неопределенное время. А сам, тем временем, занялся поиском причин и врагов.

Обо всем, об этом, я успела подумать, пока дошла до двери второго, верхнего, кабинета, где обосновался сам Кирилл, уступив Че с сестрой свою роскошную спальню. Комнату для гостей, находившуюся на этом же этаже, он переделал в лабораторию.

Я осторожно постучала, а затем толкнула массивную деревянную дверь. Та бесшумно отворилась, и я протиснулась внутрь, прикрыв дверь за собой. У меня не было никакого желания будить остальных, пока я не поговорю с Доком наедине.

Кирилл, не раздеваясь, спал на большом кожаном диване, удачно вписывающемся в солидную обстановку кабинета. Его прежнее я пыталось воссоздать атмосферу кабинета большого партийного босса сталинских времен. И Доку она была очень близка! Его прежняя квартира досталась ему частично обставленной, именно в таком стиле. Вероятно, чтобы служащие конторы, которые там, по очереди, обитали, не забывали основные принципы своей системы. Однако Кирилл так же, как я и Мастер, цеплялся за мелкие штрихи, связывавшие нас с прошлой жизнью. Мне нравился старый деревянный дом Мастера, а Кириллу — его кабинет.

Обойдя, заваленный бумагами, огромный письменный стол и подняв с пола, соскользнувший со спинки кожаного кресла, неброский серый пиджак, я нерешительно остановилась возле дивана. Спящий Док показался мне совсем чужим человеком. Я и в прежней-то жизни относилась к нему с определенным предубеждением, которое поколебалось лишь в последние дни, когда он прилагал отчаянные усилия, чтобы спасти мне жизнь, попутно рассказывая историю своей жизни, чтобы отвлечь меня от мыслей о неизбежном конце. А сейчас мне требовался его совет в весьма щекотливой ситуации. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить расходившиеся нервы, я протянула руку, чтобы коснуться плеча, как вдруг Кирилл открыл глаза и посмотрел на меня внимательным, цепким, взором, как будто и не спал вовсе.

— Доброе утро, Кирилл! — пробормотала я, смущенно отдергивая руку.

— Конечно, доброе, если в нем есть солнце и ты! — с легкой улыбкой ответил он, поймав мою руку и поднеся ее к губам.

Я совсем смутилась и осторожно высвободила ладонь, не зная как правильно воспринимать его слова: как шутку или что-то более серьезное. А он продолжил, прогнав с лица улыбку:

— Я каким-то образом, даже сквозь сон, почувствовал твое присутствие! Но в следующий раз будь осторожнее, нервы у меня, абсолютно, ни к черту! Мысли о покушении совсем покоя не дают.

Док приподнялся и, сдвинув подушку в сторону, показал лежавший там пистолет. Я тоже нахмурилась, Кирилл никогда не был паникером. У него должны были появиться достаточные основания для подобной осторожности. Но тут Док упруго вскочил с дивана, с хрустом потянулся и неожиданно спросил:

— А ведь, ты ко мне с каким-то важным делом пришла, раз, в такую рань будить решилась?

Я кивнула и, чувствуя, как кровь приливает к щекам, коротко изложила утреннее происшествие и предположение, сделанное Мастером. Кирилл криво усмехнулся, окинул меня скептическим взглядом, а потом обошел стол и достал из его ящика какую-то узкую, бумажную, вещицу.

— Ознакомься с инструкцией! — порекомендовал он, кинув коробочку мне через стол. — А потом иди в ванную комнату и воспользуйся!

— Откуда это у тебя? — пробормотала я, чувствуя, как багровеют не только щеки, но и все остальное лицо, и уши.

То, что я держала в руках, называлось «Тест на беременность».

— Я с самого начала подозревал, что этим должно кончиться! — со вздохом ответил Кирилл. — И изучал, что нынче об этом пишут в «сети». Ведь, ты же не собиралась с этим вопросом в поликлинику идти?

Я только и смогла, что головой покачать. Док удовлетворенно кивнул и скомандовал:

— Тогда — марш в ванную! Воспользуешься, примешь душ — и обратно сюда!

Прохладный душ успокоил нервы, в лабораторию я выбралась, уже приняв для себя решение. Там я обнаружила Кирилла, что-то рассматривавшего в большой прибор, отдаленно напоминавший микроскоп. Мельком глянув на протянутую мной полоску, он пристально посмотрел мне в глаза и спросил:

— Насчет рождения наследника не передумала? — и, уловив мой кивок, продолжил — Тогда раздевайся и ложись на кушетку.

— Раздеваться — совсем? — пробормотала я, и чертыхнулась, уже понимая, что сморозила глупость.

— Привыкай! — ехидно усмехнулся Док. — Следующие девять месяцев нам часто придется, таким образом, общаться. Надеюсь, моих вузовских познаний в акушерстве хватит, чтобы вести твою беременность, пока мы не придумаем, что с тобой делать. В больницу тебе дорога заказана. По крайней мере, в этом городе. Здесь все заборы твоими фотографиями обклеены!

Действительно, родственники и знакомые, ранее не очень-то интересовавшиеся жизнью той, которую раньше звали Настя, в настоящее время развили бурную деятельность. Не знаю, уж, то ли жаль ее кому-то стало, то ли драка в школьном дворе, количеством сломанных костей, всех на уши поставила, но к поискам девушки привлекли милицию и телевизионщиков, да, и листовок по городу полным-полно расклеили. И это сильно осложняло мне жизнь.

Лично я-то, и в прошлой жизни, уже в школе осознавала себя вполне взрослой и сложившейся личностью, несла полную ответственность, как за себя, так и за стареньких и больных деда с бабушкой. А поступив в вуз, стала вполне самостоятельной личностью, во всех сферах бытия, что признавали все мои друзья и родственники. Как и государство.

Преувеличенно аккуратно сложив свою одежду на стул, я улеглась на узкую кушетку, стоявшую возле стены. К моему удивлению, Док закрыл глаза и провел руками вдоль тела, не касаясь его. Несколько задержавшись внизу живота, он вернулся к голове и только потом открыл глаза.

— Я вполне понимаю Мастера! — заявил он, закатывая рукава белой рубашки и надевая перчатки. — Твое биополе весьма существенно изменилось. Странно, что ты сама ничего не заметила.

— У меня, вообще-то, это — первая беременность! — обиженно пробурчала я.

— А ты и с Бароном ничего не заметила! — довольно резко парировал Кирилл.

Я скрипнула зубами, но смолчала, признавая справедливость упрека. Док имел довольно веские основания считать, что причина моего ухода была не только в полученных ранениях, но и в том, что причиной кровотечения, которое он не смог остановить, была беременность, прервавшаяся на раннем сроке. Вместе со мной умер и ребенок Барона.

Кирилл же, не замечая моего состояния, продолжал ощупывать мое тело и выговаривать мне за невнимательность:

— У тебя, ведь, даже грудь уже подрастать начала! Неужели ты собиралась ждать, пока живот на нос полезет?

— Живот у меня пока что — скорее впадина! — попыталась защищаться я. — А грудь могла и от хорошего питания округлиться!

И в самом деле, навещавшие нас с Мастером парни, обязательно привозили что-нибудь вкусненькое, уговаривая поесть, чтобы как-то укрыть плотью, торчащие сквозь кожу, кости.

— У тебя же молочная железа растет! — со вздохом пояснил Док. — Пощупай сама, ты должна помнить размеры своего грецкого ореха!

Ощупав то, что набухало под соском, я поняла, что он и тут прав.

И чтобы как-то сменить тему, я задала вопрос, давно вертевшийся на языке:

— А что случилось с Бароном, Кирилл? Хорек рассказал мне, что встретил Вольфа не более чем через месяц после штурма. И тот его не узнал. И не вспомнил мое имя. Держу пари, ты как-то к этому причастен!

Док резко помрачнел, но, все же, ответил:

— Действительно, это — я закрыл ему воспоминания, по просьбе Елизаветы Андреевны. Вольф привел-таки ко мне свою бабушку. Как ты тому не противилась, зая ее к тебе отношение.

Все было именно так, как он говорил. Вышеупомянутая старая дама была в свое время военным врачом, а затем одним из лучших ургентных хирургов нашего города. Ее и на пенсии постоянно на консультацию, в сложных случаях, приглашали. И она очень любила своего внука, а с моим присутствием возле него — мирилась, как с неизбежным злом. Волка она тоже знала, будучи подругой его собственной бабушки. И определенно, что-то знала о деятельности Структуры, опутывавшей своими щупальцами весь город, от молодежных команд до силовых структур и партийно-хозяйственного актива. Работая в интересах и на пользу последнего. И используя далеко не всегда законные методы работы. Мне же очень не хотелось, чтобы произошедшее со мной приобрело дополнительную огласку и как-то повредило стае и моим друзьям.

Все это промелькнуло в моей голове, пока Кирилл продолжал свой рассказ:

— Елизавета Андреевна пришла, когда ты, очередной раз, потеряла сознание и согласилась со мной, что больше, чем я уже сделал, вряд ли возможно предпринять. С твоей кровью творилась какая-то чертовщина. Ты уходила. А Барон не желал с этим смириться. Тогда Елизавета Андреевна попросила меня помочь ему, она кое-что знала о моих исследованиях в области психики человека. Вместе нам удалось погрузить его в гипнотическое состояние так, что он этого не осознал. А затем я поставил блок на воспоминания о последних трех годах жизни. Потом мы с его бабушкой перевезли Вольфа в ведомственную больницу, сделав вид, что он упал с мотоцикла. И частично потерял память. А затем, судя по всему, она увезла его в другой город.

Горькая волна обиды поднялась в моей душе, я вскочила на кушетке и почти выкрикнула ему в лицо:

— Зачем ты это сделал? Ты стер меня из памяти того, кто меня любил!

Док стойко выдержал мой гневный взгляд и ответил:

— А тебе не кажется, что это было гуманным решением? Хорек тоже любил тебя, и всю жизнь потратил, чтобы найти. А ведь, этого могло бы никогда и не случиться! Тебе, что — мало одной, загубленной, жизни?

Я же, чувствуя, как дрожат губы и слезы наворачиваются на глаза, прижала ладони к лицу и уткнулась головой в колени. Мне сложно было объяснить, как горько осознавать, что тебя вычеркнули из жизни, еще до ухода в Темноту. И от тебя не осталось ничего, даже памяти. Мои плечи вздрагивали, я изо всех сил пыталась унять дрожь и выровнять дыхание.

И тут почувствовала, как дрожащие пальцы Кирилла осторожно погладили меня по голове:

— Не плачь, пожалуйста! — проговорил он срывающимся голосом. — Возможно, это и не было правильным решением!

Я с трудом проглотила стоявший в горле комок, подняла на него сухие, покрасневшие от непролитых слез, глаза и ответила:

— Все было правильно, но все равно — больно! Надеюсь, ты не сказал ему про ребенка?

— Я — не сказал! Ты же не велела, — со вздохом ответил он. — Но он, по-моему, сам догадывался. И считал себя причиной твоей смерти.

— Тогда ты правильно поступил! — тяжело вздохнув, решила я. — Мне и одного известия, о самоубийстве Ласки, хватило!

— Да, уж! Очень печальная история! — согласился Док. — У девушки не осталось стимула, чтобы жить! А вот, малыш ее бы удержал на этом свете!

— Мне Мастер тоже об этом говорил, — вспомнила я. — Вот только, как понять, чей у меня ребенок? Ужасно не хочется вас с Хорьком, попусту, рогами сталкивать.

Кирилл опять нахмурился и сообщил:

— Ты знаешь, в этом времени медицина очень далеко шагнула! Теперь есть способы, точно, определить отца ребенка, даже до его рождения. Генетический анализ называется. Тебе надо немного подождать, а затем взять пробу у плода. И анализ покажет, мой это ребенок или Алексея. А потом можно устроить выкидыш, если результат тебя не удовлетворит.

Я возмущенно посмотрела на него:

— Ты что — с ума сошел? Ребенка я, по-любому, оставлю. Я тебе уже об этом говорила.

И удивилась, какой радостью просияло его лицо.

А затем он порывисто прижал меня к груди и прошептал:

— Спасибо тебе огромное, Инь!

— За что? — я слегка отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза.

Кирилл глубоко вздохнул, собираясь с силами. А затем пояснил:

— В той жизни я не только из-за «кокса» детей иметь не хотел. Я очень боялся, что у ребенка будут те же проблемы, что у моей младшей сестренки. И я не смогу его вылечить.

Я смутно помнила его рассказ о девочке, умершей в 12-летнем возрасте от какого-то редкого генетического заболевания.

— А теперь узнал, что уже существуют способы борьбы с болезнью, — продолжил Док. — Да, и тело мое уже совсем другое, нет той наследственности.

— Так в чем же дело? — удивилась я. — Ты можешь найти себе женщину, жениться и завести детей.

— И всю жизнь бояться, что раскроется секрет? — криво ухмыльнулся Док. — Так лучше я буду смотреть, как растет твой малыш. Хотя бы, издали.

— Ну, если женщина тебя полюбит, то ей будет наплевать, откуда ты пришел, — несколько неуверенно заявила я.

Сама, я поступила бы именно так, но за других отвечать бы не взялась.

— Я и в наше-то время не очень в любовь верил! — грустно сознался Кирилл. — А среди нынешних любителей наживы, и вовсе, вряд ли кому смогу поверить! А еще, ко всему прочему, мое прежнее я, как мы с Лисом выяснили, мужчин, в качестве половых партнеров, предпочитало. И не знаю, кто поверит в такую резкую смену сексуальной ориентации.

Тут уж я не удержалась и фыркнула от еле сдерживаемого смеха. Вот и говори, что нет судьбы! От нее, как ни выкручивайся, не уйдешь.

— Тебе смешно! — обиделся Кирилл. — А я ведь, когда эту историю с перерождением затевал, то искренне надеялся, что судьба даст мне второй шанс, возможность исправить свои ошибки. А она, словно в насмешку, водит нас по второму кругу!

Тут меня словно окатило ведром ледяной воды. Я вспомнила рассуждения Мастера о том, что изменить судьбу возможно, лишь пройдя полный цикл перерождения, отринув и забыв все то, что произошло в предыдущей жизни. А пройдя по нашему, ускоренному, варианту, мы сохраняем духовную структуру, и она может заставить нас повторять прошлые поступки и ошибки, словно ведя по кругу, загонять в похожие ситуации. И может быть, я зря понадеялась, что смогу урвать кусочек личного счастья. И счастья материнства в том числе. Ведь, если предположить, что судьба ведет меня по тому же кругу, то мой очередной уход из мира живых — не за горами!

В предыдущей жизни мои, близкие, отношения с Бароном продлились всего-то около полугода, а с момента предполагаемой беременности до моего ухода в Темноту прошло не больше месяца.

Вероятно, я сильно изменилась в лице, потому что Док снова обнял меня за плечи и озабоченно спросил:

— Я что-то не то сказал Инь?

— Мне тоже очень бы хотелось обмануть судьбу! — прошептала я.

Кирилл задумчиво нахмурился, а затем в его глазах мелькнуло понимание.

— Ты боишься, что если уже забеременела, то и смерть твоя не за горами? — с сочувствием спросил он.

— Мастер полагает, что сохранившаяся духовная матрица заставит нас принимать те же решения, что и в прошлой жизни. И они приведут к повторению похожих событий! — кивнув головой, чуть слышно пробормотала я. — А если так, то жить мне — меньше месяца!

Док с сочувствием посмотрел мне в глаза, а затем привлек поближе к себе и попытался успокоить:

— Не надо понимать все так, буквально! Конечно, мы сохранили свой прежний склад характера. Но и память никуда не делась! Мы можем попытаться не повторять своих ошибок. Или хотя бы изменить какую-то часть подхода к жизни.

Заметив мою скептическую ухмылку, Кирилл нахмурился, но продолжал настаивать на своем:

— Ты же сама сказала, что события следуют за принятыми решениями! И не всегда напрямую! Ломая какую-то внутреннюю установку, ты, вполне, можешь сломать предопределенность в ходе событий.

Он немного помолчал, словно вспоминая что-то или подбирая аргументы. Затем его лицо прояснилось, и Док внимательно посмотрел на меня, а затем спросил:

— Насколько я помню, в прошлой жизни ты была в близких отношениях с Бароном, но судя по тому, что регулярно обращалась ко мне за противозачаточными средствами, заводить семью и детей, определенно не собиралась?

Я только молча кивнула, соглашаясь с его догадкой. И в самом деле, я не считала для себя возможным брать на себя ответственность за новую жизнь. Как ведущая, я должна была думать, прежде всего, о товарищах по команде, которых вела к намеченной цели. А если бы начала задумываться о собственной безопасности сильнее, чем о друзьях, то это бы обернулось катастрофой для стаи.

Кирилл улыбнулся и удовлетворенно кивнул в ответ:

— А в этой жизни ты, с самого начала, решила завести ребенка! И продолжаешь настаивать на своем решении, несмотря на возникающие нестыковки. Быть может, это поменяет ход судьбы, и не только твоей!

Робкая надежда шевельнулась в груди, разламывая ледяные тиски дурных предчувствий. Я должна была выжить, чтобы дать жизнь своему ребенку. Но тут же вспомнила, что уже наметила новую цель для себя и своей стаи. Мы были обязаны разобраться с тем, что заставляет души покидать пригодные к жизни тела. И бросить друзей в пути я не имею права!

— Я бы хотела на это надеяться! — со вздохом ответила я. — Но я, сама, не смогу жить, если защищая ребенка, подставлю под удар кого-то из друзей! Или если они, сами, начнут прикрывать меня и брать на себя более опасную часть работы. Цель-то им поставила я, мне и ответ держать.

Док скептически посмотрел на меня и парировал:

— А я бы посоветовал тебе, побольше работать головой и поменьше — кулаками! Хороший командир не тот, кто кидается в атаку впереди всех, а тот, кто заранее спланирует все с наименьшими потерями. В настоящий момент времени у тебя достаточно бойцов, чей военный опыт превосходит твой. Вот, и занимайся постановкой задач и поиском подходов к их осуществлению, а кулаками махать и другие сумеют. Тебе, в этом воплощении, судьба и так достаточно много других возможностей отвесила! За две недели ты уже двоих от грани оттащить сумела. И это, как я полагаю, еще не конец!

Он намекал на то, что мне удалось предотвратить уход за грань Мастера и Че.

Вспомнив о связном, я поинтересовалась:

— А как сейчас у Димки дела?

Док тяжело вздохнул:

— Все гораздо сложнее, чем я предполагал! Воспаление-то мы почти погасили, но, похоже, развивается какая-то атрофия в районе старого ранения. А с этим и сегодня справляться не очень-то умеют.

— Так значит, Че все-таки не сможет ходить? — с ужасом взглянув на него, прошептала я.

Я прекрасно помнила живой и непоседливый характер связного и не могла себе представить его навсегда прикованным к постели. Открытый и импульсивный Че всегда первым вставал на защиту справедливости, он грезил продолжением мировой революции, которая сделает счастливыми всех бедных и обездоленных. А еще Димка не мыслил свою жизнь без мотоцикла, он не только прекрасно управлялся с ним на любом дорожном покрытии, но и знал в нем каждый винтик. И все это у него, разом, отнял прыжок с моста за племянником.

— Если мы не сумеем вернуть Димке подвижность, то лучше бы мне и не возвращать его обратно! — с горечью промолвила я, то, что мне казалось удачей, оборачивалось очередным разочарованием.

— А я бы так не торопился с окончательными выводами! — строго одернул меня Док. — Мы выгадали для него немного времени. И вселили веру в успех.

Кирилл встал и подошел к столу, заваленному какими-то распечатками. Выбрав несколько листов, он вернулся ко мне.

— Здесь говорится о технологии стволовых клеток, это — очень дорогая и еще не до конца изученная технология, но в нашем случае и опытные методы хороши, — заявил он. — Мне нужно еще некоторое время, чтобы разобраться до конца, но уже есть публикации об успешных попытках операций на позвоночнике.

— А где берут эти самые клетки? — с надеждой спросила я.

— В пуповинной крови младенцев, — с кривой усмешкой сообщил Док. — Причем желательно, чтобы это был довольно близкий родственник.

— Но ведь у Че нет родственников — младенцев! — невесело усмехнулась я. — Только сестра с племянником, да и то, не очень юные.

И тут мне в голову пришла одна идея. Вернее, даже две.

— А как ты думаешь, — спросила я Кирилла. — Ребенок Алекса смог бы стать донором?

— Не очень близко, но можно было бы попытаться, — согласился Док.

— А если бы это был ребенок Майи? — продолжала я развивать свою мысль.

— Уже гораздо лучше! — кивнул Кирилл. — Но если только она согласится, еще раз, изменить жизнь, после всего того, что уже произошло с ее семьей.

— А если ты попросишь ее помочь брату и предложишь свои услуги? — лукаво улыбнулась я. — По-моему, такой ход позволит убить сразу двух зайцев! Ты получишь материал для эксперимента, а заодно и женщину, в лояльности которой можешь не сомневаться! И ребенка. А там, чем черт не шутит, вдруг и чувства проклюнутся!

Посмотрев на Кирилла, я с удивлением заметила, как вспыхнуло его лицо. Возможно, моя стрела, снова, случайно попала прямо в яблочко.

— Держу пари, ты, и сам, уже об этом подумывал! — высказала я свое предположение, заглядывая ему в глаза. — Ведь, это — вполне очевидное разрешение возникшей проблемы!

— Не все так просто! — смущенно пробормотал Док.

Я внимательней вгляделась в его лицо и озвучила новую догадку:

— Тебе понравилась Майя?

Кирилл крепко зажмурился, кивнул. Затем прикрыл ладонями лицо, собираясь с силами, и глухо промолвил:

— Это, и в самом деле, так! Я столько лет ограждал свое сердце от сильных эмоций, а тут растерял все свое хваленое хладнокровие!

Он резко поднялся и отошел к окну, за которым вставало румяное солнце, раскрашивая воды Волги в лазоревые тона надежды.

— Сестра Дмитрия — просто удивительная женщина! — заговорил Док, по-прежнему, не глядя на меня. — Она так стойко переносит свалившиеся на нее невзгоды! Волк пытается найти с ней контакт, но сердце матери не обманешь, Майя не чувствует в нем своего сына! И, тем не менее, эта женщина помогает Алексу в его расследовании. А как она заботится о своем брате! И остальных ребят не оставляет без внимания, следит, чтобы все нормально питались и отдыхали. И при этом находит время помогать мне в исследованиях!

— И ты боишься, что выйдя к ней с моим предложением, ты потеряешь возможность завоевать ее сердце? — со вздохом закончила я его мысль.

Док только кивнул мне в ответ, продолжая глядеть на Жигулевские ворота.

Я понимала двойственность возникшей ситуации, но не собиралась упускать возможность помочь своему связному. Поэтому быстро оделась и двинулась к выходу из комнаты.

— Куда ты? — воскликнул Кирилл, услышав скрип открываемой двери.

— Хочу Че навестить, новости рассказать! — довольно громко ответила я, выходя в коридор.

Моя маленькая хитрость возымела успех, и когда я подошла к двери в большую спальню, то Майя встретила меня на пороге. Она, как будто, и не ложилась, поверх джинсов с футболкой был надет белый халат, а длинные черные волосы были уложены в аккуратную прическу и прикрыты косынкой. Женщина выглядела как настоящая медсестра, работающая в хорошей клинике. И довольно симпатичная. Только глаза ее были печальными и настороженными.

— Как там Димка? — спросила я, заглядывая ей через плечо.

— Хандрит! — коротко ответила она, пропуская меня в комнату.

Действительно, ее брат уже не спал, но и по поводу моего визита радости особой не высказывал. Первые дни, после нашего возвращения, Че пребывал в уверенности, что мы с Доком сумеем совершить еще одно чудо и вернуть ему возможность ходить. Шли дни, надежда его таяла, и интерес к жизни тоже пропадал. Вот, и сейчас он лежал на постели, отрешенно глядя в окно. И я не понимала, то ли он рассматривает рассветное буйство красок на небосклоне, то ли, просто, не хочет смотреть мне в лицо.

— Привет связной! — бодро сказала я, присаживаясь к нему на кровать. — У меня сразу три хорошие новости!

Дмитрий нехотя повернулся ко мне, глаза его были печальными, а улыбка — вынужденной.

— Я рад, что хоть у кого-то есть повод для радости! — заметил он, слабо отвечая на мое рукопожатие.

— Во-первых, Хорек везет сюда жену Мастера! — продолжила я, делая вид, что не замечаю его настроения. — Во-вторых, Док с Мастером полагают, что я скоро стану мамой, а Алешка — папой!

Эта новость вызвала у Че более сильные эмоции, чем первая. Правда, не совсем те, на которые я рассчитывала. А Майя сзади издала звук, будто чем-то подавилась.

— Рад, что хоть кому-то в нашей команде с этим повезло! — довольно сухо ответил Дмитрий. — Хоть на чьих-то малышей удастся посмотреть, если своими судьба обделила!

— Ты тоже еще не старик, чтобы на семье крест ставить! — уверенно заявила я. — У мужчин и в пятьдесят, и в семьдесят дети рождаются!

— А я, конечно, в том состоянии, чтобы за девками бегать! — довольно желчно заметил Че, показав на свои неподвижные ноги.

— А это — третья хорошая новость! — парировала я. — Док считает, что нашел способ помочь тебе, только для этого нужна пуповинная кровь новорожденного ребенка. И, где-нибудь, через восемь месяцев она у нас будет! Правда, Кирилл полагает, что для лучшего результата больше подошла бы кровь какого-нибудь твоего юного родственника, но придется довольствоваться тем, что имеем.

Говоря все это, я с удовлетворением наблюдала, как в глазах Че зажигается слабый огонек надежды.

— Надеюсь, что ты говоришь это не просто для того, чтобы меня успокоить? — недоверчиво пробормотал он, бросая взгляд на свою сестру.

— Кирилл, и в самом деле, что-то говорил о методе стволовых клеток, — неохотно подтвердила Майя. — Но это — еще не очень отработанный метод!

— Да, я бы на него согласился, даже если там обещали бы всего один процент успеха! — воскликнул Че, приподнимаясь на кровати.

— Но это может быть опасно для твоей жизни! — нерешительно заметила его сестра.

— Да, уж лучше в могиле лежать, чем бревном на кровати! — Дмитрий даже кулаком по постели стукнул, такое решение было вполне в его духе.

— И в самом деле, в этом плане, с родственной кровью было бы безопаснее! — протянула я, в притворной задумчивости почесывая затылок. — Можно бы на кровь твоего племянника понадеяться, но Алекс что-то не очень расположен себе новую девицу подыскивать! Остается надеяться, что у моего малыша подходящая кровь окажется.

Произнося эти слова, я бросила быстрый взгляд в сторону Майи, которая кусала губы, пытаясь оценить свалившуюся информацию. Поймав мой взгляд, женщина нахмурилась и спросила:

— А почему об этом нам ты, а не сам Кирилл, рассказываешь?

— Потому, что первая успела! — с притворной небрежностью пожала я плечами. — До сегодняшнего утра у Дока не было на примете беременных женщин.

— А про родственную кровь тебе тоже он сказал? — продолжала выспрашивать Майя.

— Конечно! — уверенно ответила я. — Вы у него сами можете спросить, прямо сейчас!

Я хотела как можно быстрее связать нити судьбы в очередной узел, пока не вмешалась еще какая-нибудь составляющая. Майя попалась на мою удочку и решительно двинулась к дверям. Я подмигнула Че и кинулась следом.

Кирилл даже растерялся, когда к нему ворвалась рассерженная Майя и потребовала разъяснить, почему он скрывал от нее новые сведения. Притворно повинившись в том, что бежала впереди паровоза, я выскользнула из комнаты, оставив их разбираться между собой. Сама же решила выпить кофе, а по пути заглянуть в компьютерный зал к Лису и Братьям Гримм.

Наш топот и хлопанье дверями разбудили компьютерных гениев на первом этаже. Когда я заглянула в бывший кинозал, то увидела там проснувшихся братьев, один из которых уже сидел возле монитора, а другой ковырялся в каком-то ящике. Лис же, в это время, выполнял знакомую мне утреннюю разминку. Валерка, увидев меня, прервал упражнение и с улыбкой пошел мне на встречу. А Братья Гримм что-то пробормотали в качестве приветствия и снова уткнулись в компьютеры. Меня это задело, и я довольно громко предложила пойти выпить кофе и позавтракать. Лис правильно оценил мои нахмуренные брови и пообещал отключить электричество, если братья не присоединятся к нам добровольно. Недовольно ворча, парни побрели за нами на кухню.

— Никогда бы не подумал, что пришельцы из прошлого способны так же быстро увязнуть в компьютерном болоте, как и их нынешние сверстники! — недовольно заявил Валерка, заталкивая их в кухню. — Готовы, ни есть, ни пить, лишь бы от монитора не отрываться!

— Но ты же сам говорил, что нынче век компьютеров! — почесывая свалявшийся затылок, напомнил Герка.

— Виртуальной едой сыт не будешь! — парировал Лис, кидая ему из холодильника какой-то пакет, который тот едва не уронил.

— А если ты и дальше будешь сиднем сидеть, то мышцы и вовсе атрофируются! — сердито заявила я. — В прошлой жизни ты мяч ловил из любого положения, а сейчас движешься, как вареная рыба! И это при том, что в квартире целая комната тренажерами уставлена!

— А Лис говорит, что компьютер сегодня — лучший инструмент, а воевать скоро одни роботы будут! — более сообразительный Юрий попытался спихнуть с себя часть вины.

— Пожалуй, я, действительно, позволил им слишком увлечься! — повинился Валерка. — Но мне, сначала, и в самом деле, рук на все не хватало, а ребята так быстро все схватывали…

— Но ты-то при этом не забываешь физическую форму поддерживать! — указала я на очевидное. — Даже систему Мастера за эти годы не забыл! А эти, того и гляди, раскиснут так, что, в случае чего, и отпор нападающим дать не сумеют. И ведь, совсем недавно не было нужды силком их на тренировки гонять! А если у тебя, Лис, не выходит правильно рабочее время распределять, то пусть включаются в график дежурств и ездят, по очереди, к Мастеру, он-то им лениться не даст!

От дальнейшего разноса расстроенного Лиса и сконфуженных братьев спасло появление в кухне Майи. Маленькая женщина окинула быстрым взором нашу, замолчавшую при ее появлении, компанию и быстро взяла приготовление завтрака в свои руки, найдя при этом дело каждому из нас. Вскоре на столе появилось не только кофе с бутербродами, но и овощи, и даже каша из каких-то импортных хлопьев. Выделив каждому из нас свою порцию, Майя достала поднос и стала собирать завтрак для Че. Быстро проглотив йогурт и кофе, я вызвалась помочь отнести еду наверх, мне надо было поговорить с сестрой Че о своем, насущном.

В спальне у Дмитрия я застала и Дока, который делал ему массаж и попутно отвечал на вопросы о предстоящем лечении. Связной снова выглядел повеселевшим, даже начал отвешивать шуточки по поводу нашей, с Алешкой, семейной жизни, то и дело, поминая Барона и их с Хорьком разногласия. Майя тоже, прямо-таки, расцветала, глядя на взбодрившегося брата. А Кирилл — на нее. Я же, улучив момент, попросила женщину помочь мне с волосами, объяснив, что хочу придать им какой-то естественный цвет, причем в домашних условиях.

— На голове у тебя — просто кошмар! — согласилась Майя. — Но я-то думала, что ты такое по своей воле сотворила, нынче у молодых такое часто случается. Нормальный цвет тебе теперь, пожалуй, только профессиональный парикмахер вернуть сумеет.

— Я согласна даже, просто, удалить всю краску и походить обесцвеченной, пока свои не отрастут! Их же можно еще короче обстричь! — попросила я, умоляюще взглянув на нее.

— Да уж! — поддакнул Че. — На голове у нее форменный овин! Ты и то сынишку, в детстве, лучше стригла.

Мы сконфуженно переглянулись с Доком, но тут Майя сдалась и пообещала после завтрака заняться моей прической, после чего прогнала нас с Доком на кухню.

Там я обнаружила одного Барсука, и, оставив с ним Кирилла, почти пинками, погнала братьев от компьютеров в тренажерный зал. Там нас и застала сестра Че, пришедшая за мной со знакомыми ножницами в руках и утащила меня в ванную комнату.

— Кто ж тебя так изуродовал? — недоумевала она, пытаясь придать форму тому, что сотворили мы с Кириллом.

— Сама! — угрюмо ответила я, не желая вдаваться в подробности.

— Ты — очень странная девочка! — со вздохом ответила Майя, усердно работая ножницами. — И еще более странно то, как парни к тебе относятся!

— Мы с ними, просто, друзья! — скрипнув зубами ответила я. — Исключая Алешку, конечно!

Майя с сомнением покачала головой и пристально посмотрела в зеркало, перед которым я сидела:

— Ты слишком молода, чтобы дружить с ними, со всеми, на равных! — заметила она. — И я, до недавнего времени, не встречала тебя в их компании, хотя, прозвище «Рысь» в их разговорах мелькало довольно часто.

— Я была очень далеко от вашего города и совсем недавно вернулась! — я не смогла придумать лучшего объяснения, которое было, практически, правдой. — Но когда-то мы, все, и в самом деле, были хорошими друзьями!

— Но мне казалось, что Рысь — это какая-то девушка из их студенческой юности! — не желала сдаваться Майя.

Я про себя чертыхнулась, видимо, парни, и в самом деле, слишком часто меня вспоминали. Совсем недавно я расстраивалась по поводу того, что Док стер меня из памяти друга, а теперь столкнулась с тем, что эта самая память, обо мне из прошлого, начинает мешать моему настоящему.

— Я старше, чем выгляжу! — предприняла я последнюю попытку спустить вопрос на тормозах.

— Если ты — та самая Рысь, то ты должна быть ровесницей моего брата! — язвительно заявила сестра Че, откладывая в сторону ножницы. — А выглядишь — как его дочь!

Я тяжело вздохнула, договориться, по-простому, не получалось. Подняв глаза, я через зеркало посмотрела на Майю, которая, скрестив руки на груди, ждала ответа на свой выпад.

— Я, и в самом деле, та самая Рысь, а не ее дочь! И я, действительно, давний друг твоего брата, и желаю ему только добра, — твердо заявила я, глядя ей в глаза. — И я никого не хочу обманывать, но если сейчас начну выкладывать все, как оно есть, то ты сочтешь меня сумасшедшей! Поэтому, давай договоримся так: ты заканчиваешь с моими волосами, а потом мы идем к Че, и я, в его присутствии, рассказываю свою историю. Надеюсь, его подтверждения будет достаточно, чтобы ты во все поверила. Для нас, для всех, очень важно, чтобы ты продолжала оставаться на нашей стороне!

Майя коротко кивнула и вновь взялась за ножницы. Окончив стрижку, женщина смешала в чашке шампунь с содержанием нескольких пузырьков, от которых шел резкий запах нашатыря и перекиси. Надев резиновые перчатки, она нанесла смесь на волосы, а когда смыла, то я увидела у себя на голове короткий ежик бледно-морковного цвета.

— Большего я сейчас сделать не смогу! — категорично заявила Майя, снимая перчатки. — Иначе ты все волосы потеряешь. Но и так ты кардинально поменяла свой имидж.

Кивнув своему отражению в зеркале, я решительно пошла к выходу. А Майя — за мной.

Но вопреки ее ожиданиям, я сначала постучалась к Доку и, сказав, что Майя решительно настроена поговорить о нашем прошлом, предложила присоединиться. Кирилл помрачнел, но понял мой намек и ответил, что придет через пару минут.

Войдя в комнату к Че, я застала его сидящим на постели с ноутбуком на коленях. По тому, как сосредоточенно хмурились его брови, я поняла, что Дмитрий изучает какую-то серьезную информацию. Я уже осознала, что в этом мире совсем не книги служили основным источником информации.

— Похоже, что и тебя, связной, эта компьютерная зараза не обошла стороной! — с усмешкой заметила я, присаживаясь к нему на кровать. — Я тут утром, едва не пинками, братьев от экранов к тренажерам переместила. Мастера на них не хватает, совсем от рук отбились! Наставник быстро бы им объяснил, взаимосвязь совершенства телесного и духовного!

— Да уж! — коротко хохотнул Че. — У него не забалуешься и тренировку не пропустишь! Тебя он, вижу, быстро в форму привел!

— Не совсем еще, мышцы пока слабоваты! — пожаловалась я. — На забор еще не так просто запрыгивать, а на крыши — и подавно!

— Ну, это-то ты, всяко, вспомнишь! — подбодрил меня Че. — Тебе ведь, равных в этом деле не было! Даже меня гулять по крышам учила!

— А помнишь нашу первую, совместную, прогулку по крышам? — спросила я, бросив короткий взгляд в сторону двери, где появилась Майя и остановилась, не желая прерывать разговор.

— А то! — с воодушевлением воскликнул Че, отодвигая в сторону компьютер. — Это же в тот самый день было, когда нас Волк с вашей компанией познакомил! Я ваш район еще не очень хорошо знал, а ты по заборам и крышам будто порхала! Да, еще и рассказывала по дороге, где кто живет! И это нам очень в следующей операции помогло. Наблюдательный пункт, рядом с голубятней, ты просто замечательно подобрала. И проход от дома скорняка на соседнюю улицу показала.

Дмитрий с увлечением погрузился в воспоминания молодости, подробно разбирая диспозицию двух групп, участвовавших в операции против наркопритона. Я периодически вносила свои уточнения, для меня-то прошло совсем немного личного времени с тех памятных событий. Большой район деревянного частного сектора, расположенный в самом центре крупного промышленного города, буквально, стоял перед глазами. И это было источником затаенной боли, ведь парни уже успели мне рассказать, что от тех мест, где жили мои дед с бабушкой, давно уже не осталось и следа.

Майя, меж тем, потихоньку протиснулась вовнутрь и примостилась в кресле у входа. На ее лице проступало все большее замешательство, мы с ее братом обсуждали район, который давным-давно исчез с карты города. И события, со дня которых прошло более тридцати лет.

— Да, славное было дело! — со вздохом заметил Че, по прошествии стольких лет те события казались для него окутанными ореолом романтики.

— Не очень! — покачала головой я. — Соболь-то серьезно тогда пострадал! Чего-то я не предусмотрела!

— Не переживай! — пожал мою руку связной. — Если бы ты на голубятню не влезла, а меня в обход не отправила, все было бы куда хуже! А так-то бабушка Барона с Доком быстренько его на ноги поставили, только шрам на животе остался!

— Да уж! — согласно кивнула я. — Елизавета Андреевна была великолепным хирургом! И возраст ей был совсем не помеха! Видать, военная закалка сказывалась!

— А ты ей помогала, и крови совсем не боялась! — вспомнил Че. — Не то, что сестрички! И даже Барону тогда дурно стало!

— А мне некогда было бояться! — сказала я, пожав плечами. — Я ж чувствовала, что у Соболя счет на минуты идет!

У меня тогда, действительно, было ощущение, что парень балансирует на грани жизни и смерти. И именно в тот день я, впервые, крепко взяла командование стаей в свои руки, а парни признали меня своим командиром.

— А о какой Елизавете Андреевне вы говорите? — встряла вдруг Майя.

— Да, о той самой, что в твоей больнице главным хирургом работала! У вас еще ее портрет на памятной доске висит, — напомнил сестре Дмитрий.

— Так она ж еще в Отечественную войну работала! — недоверчиво возразила Майя.

— В войну она в госпитале работала! — поправила я ее. — А еще раньше — на санитарном поезде ездила. В «Пироговку» она уже в конце сороковых перебралась. А в наше время, и вовсе, на пенсии была, но навыков не растеряла. И авторитетом огромным пользовалась!

— Да, удивительная была женщина! — вставил свое слово Кирилл, уже некоторое время стоявший в дверях, привалившись к косяку.

Лицо его было задумчиво-печальным, Док тоже погрузился в воспоминания о том непростом, но интересном, времени.

— А ты-то ее, откуда, знаешь? — по лицу Майи было понятно, что она полностью утратила душевное равновесие. — Я тебя в нашей больнице ни разу и не видела!

— Я часто бывал в вашей больнице, только это было еще до того, как ты туда работать пришла! — с печальной улыбкой заметил Кирилл.

— Да, я ж там сразу, после медучилища, работать начала! — возмутилась сестра Че. — Недавно двадцатилетие своей работы отмечала!

— А мы тебе и пытаемся объяснить, что события, о которых идет речь, имели место более тридцати лет назад! — довольно жестко ответил Док.

— Но ты же выглядишь младше Димки, а может — и меня! — запротестовала Майя, указывая на очевидную, для нее, нестыковку.

— Я полагаю, что Рысь уже пыталась, объяснить тебе, что мы не совсем те, кем кажемся с первого взгляда! — ответил ей Кирилл, обменявшись взглядом со мной, и посмотрев на помрачневшего Че, который, наконец, понял, куда ведут наши разговоры.

— Это, действительно, так, Майя! — с тяжелым вздохом подтвердил связной, поняв, что дальше скрывать условия нашего невероятного возвращения не удастся. — Тебе может показаться невероятным, но те, кого ты здесь видишь — мои друзья, погибшие тридцать лет назад. И благодаря какому-то, необыкновенному, стечению обстоятельств, вернувшиеся в этот мир. И первым из них был Алекс-Волк, который живет теперь в теле твоего сына!

Тут он печально посмотрел на стремительно бледнеющую Майю и продолжил:

— Ты, и сама, уже поняла, что это — не твой Сашка, а совершенно другая личность! Твой сын решил уйти из мира, наглотался таблеток и сиганул с моста, вместе с мотоциклом. А я — за ним! Твой сын все-таки ушел вслед за своей подружкой, а Алекс помог мне выплыть. И выжить в ту страшную ночь. А через месяц здесь появились и Рысь с Доком. И в очередной раз спасли мне жизнь.

— Постарайся принять это, Майя! — мягко попросила я ее. — Мы никому не хотели навредить, и не в наших силах вернуть тех, кто по своей воле покинул эти тела! Но мы можем попытаться понять, что произошло, и отомстить тем, кто в этом виноват! И помочь твоему брату справиться с болезнью!

Женщина же, в отчаянии, затрясла головой, затем закрыла лицо руками и зарыдала. Док подошел поближе и осторожно погладил ее по голове. Я обратила внимание, что другая рука его была опущена в карман пиджака. Я предположила, что там он прячет шприц с каким-то лекарством. Виновато взглянув на Че, я прошептала:

— Я не хотела, чтобы все произошло так внезапно, но твоя сестра сама вышла на разговор, подозревая меня в каких-то махинациях! И все равно ей пришлось бы однажды объяснить, что произошло!

Че оторвал взгляд от плачущей сестры и грустно ответил знакомой мне фразой:

— Все верно, но все равно — больно!

Оставив их, втроем, дальше разбирать возникшую ситуацию, я вернулась на первый этаж, выслушала от друзей кучу шуточек, по поводу обновленной прически, пригрозила в ответ братьям, что пришлю к ним сюда Мастера, чтобы он понаблюдал за их физподготовкой, а потом попросила Барсука вернуть меня в дом к Мастеру. Мне очень хотелось поприсутствовать на его первой встрече с женой. Да, и Хорьку мне было, что рассказать.

Глава 9. Вертолетная площадка

Наставник встретил меня обеспокоенными вопросами о здоровье, пришлось ввести их с Барсуком в курс дела. И если сообщение о том, что я, и в самом деле, беременна и твердо намерена стать матерью, вызвало у обоих мужчин положительные эмоции, то рассказ о том, как отнеслась Майя к истории нашего возвращения, поверг их в уныние. Барсук раньше как-то не задумывался над тем, что в наше возвращение могут не поверить даже близкие люди. Парень, как и я, рос в семье стариков, но где-то у него была мать, а также сводные братья и сестры, о которых он почти не вспоминал. Все мы считали его флегматичным и недалеким парнем, не способным на глубокие душевные переживания. Но даже его расстроила перспектива навсегда оборвать старые семейные связи. И избегать новых родственников и знакомых, которые могли почувствовать в нем чужую сущность.

Я, как могла, попыталась подбодрить и успокоить его, хотя и у меня, самой, на душе было неспокойно. Мастер же довольно быстро устранился от разговора и ушел в садик за домом, где вновь уселся под старой сливой. С дерева облетели уже почти все лепестки, но мой наставник сел на землю, прислонился к шершавому стволу и, запрокинув голову, уставился то ли на полуголые ветви, то ли в безбрежную синеву неба. Разговаривая с Михаилом, я постоянно посматривала в его сторону, пытаясь определить, не пора ли мне вмешаться.

И когда беспокойство одолело меня окончательно, и я решилась пойти к нему, из-за ворот раздался рокот мотора и громкий голос Хорька:

— Ау, Мастер! Посмотри, кого мы тебе привезли!

Я мигом вскочила со ступенек, где сидела рядом с Барсуком, и вместе с ним кинулась к воротам. Михаил легко откинул массивный засов, скрепляющий створки, они со скрипом распахнулись, и мы увидели два мотоцикла, на одном из которых сидели Пашка-Кот и Соболь, а на другом — Хорек и какая-то женщина в спортивном костюме и мотоциклетном шлеме. Увидев нас, Алексей обернулся к своей пассажирке и что-то тихо сказал ей. Женщина кивнула головой, слезла с мотоцикла и медленно вошла в ворота. По пути она сняла шлем, встряхнула головой, расправляя, смятые шлемом, кудрявые короткие и темные волосы. Легкая фигурка и плавные, текучие, движения выдавали человека, знакомого с восточными практиками. Темные миндалевидные глаза лишь скользнули по нам с Мишкой и устремились вглубь двора, откуда виднелся уголок сада со сливой.

Повернувшись за ней, я увидела, что Мастер встал с земли, но так и остался стоять на месте, держась за корявый ствол. Он, молча, смотрел на женщину и не говорил ни слова. Лицо нашего наставника было так же неподвижно, как и его фигура, но мне казалось, что я кожей ощущаю бешеный вихрь его чувств. Его жена некоторое время продолжала идти, постепенно замедляя шаг. Не доходя нескольких шагов, Роза остановилась и, склонив голову набок, нерешительно произнесла:

— Тимур?

Мастер остался стоять у дерева, но ответил ей, так тихо, что я с трудом сумела различить слова, скорее, прочитала их по его губам:

— Мирабель уже отцвела, но осталась ты, мой самый нежный цветок!

Тут Роза, я наконец-то вспомнила ее имя, тоненько вскрикнула, уронила шлем и кинулась к мужу. В два прыжка одолев разделяющее их расстояние, женщина обвила его шею руками. Мастер нерешительно обнял ее за плечи, а через мгновение, прижал к себе изо всех сил. Они стояли возле дерева и молчали, а я почувствовала, что мы, все, здесь лишние. Я ткнула Барсука в бок, указав на засов, который тот все еще держал в руках. Он понял мою мысль, выкатил свой мотоцикл и закрыл створки.

— Я думаю, что вам стоит пока к Кириллу поехать, — предложила я Пашке с Соболем и Барсуком. — Пускай, они вдвоем немного побудут!

— А мы куда? — нахмурился Алексей, уловив, что я отделила нас от парней.

— А мы с тобой, давай-ка, в какое-нибудь тихое место прокатимся! Например, на вертолетную площадку, — предложила я, взбираясь на заднее сидение его мотоцикла. — Нам тоже есть, что наедине обсудить!

Вертолетную площадку я предложила потому, что оттуда открывался удивительный вид на Волгу. Когда-то там, и в самом деле, приземлялись вертолеты, принадлежащие одному из предприятий военно-промышленного комплекса, хотя, уже в мое время это место было открыто для свободного доступа. Но располагалась она в довольно удаленном районе города, поэтому и народа по вечерам там было немного. И в очередной раз, после своего возвращения, я ошиблась в оценке.

Алексей выполнил мое пожелание. Первым ударом по моим воспоминаниям стало то, что чистенький и ухоженный, «закрытый» район города, возникший вокруг оборонного предприятия, превратился, практически, в трущобы. Даже массивные каменные здания сталинских времен щеголяли облупившейся штукатуркой и обваливающимися балконами, а деревянные здания военных лет превратились в настоящие руины, в которых, тем не менее, кто-то обитал. На облезлых производственных зданиях теснились многочисленные таблички каких-то неизвестных мне организаций. Вытоптанные газоны завалены мусором.

Я попыталась успокоить себя тем, что с Волгой-то ничего, фатального, случиться не должно. Но и тут оказалась не права. Крутой берег могучей реки оставался на своем месте, но вид его принципиально изменился. На некогда свободном чистом холме, где ничего не мешало любоваться рекой, в настоящее время выросли какие-то аляповатые строеньица с крикливыми названиями. Хорек объяснил, что на это место повадились ездить брачующиеся парочки со своей свитой, чтобы поиметь красивые фото для свадебных альбомов. А предприимчивые дельцы быстренько понастроили вокруг кафе, ресторанчики и магазины вино-водочной продукции. Вот, и сейчас тут гуляла какая-то шумная компания, которую гораздо больше, чем Волга, интересовали бутылки со спиртным.

Оглянувшись на мое расстроенное лицо, Алешка понял, что дал маху, и предложил отъехать немного в сторону и спуститься пониже. Я, нехотя, согласилась. Ну, не возвращаться же в город! И там-то места поговорить, наедине, найти не удастся.

Мотоцикл Хорька сделала крюк через какие-то полуразвалившиеся сараи и выехал на тропинку, петлявшую под обрывом. И тут меня поджидало очередное разочарование!

Насколько я помнила, сюда тоже приходило много народу, гуляли парочки, устраивались семейные пикники. Но люди, в прошлом, свято блюли чистоту этого берега, вдохновленные красотой открывающегося вида. Теперь, глядя вокруг, я окончательно поняла, что мир непоправимо изменился. Если вокруг ресторанчиков, уродовавших вид на Волгу, соблюдалось подобие порядка, имелись асфальтированные дорожки и клумбы с пожухлыми цветами, то под обрывом находилась настоящая свалка! Все было завалено стеклянными и пластиковыми бутылками, и даже кучами строительного мусора. Как еще у кого-то появлялось желание приезжать сюда, я уже не понимала. Но там и тут попадались парочки с бутылками в руках, которых окружающее безобразие ничуть не беспокоило.

Я судорожно сжала руки, которыми цеплялась за Хорька. Он быстро оглянулся на меня, нажал на газ и съехал с тропы. Попетляв между кучами строительных обломков, Алексей нашел-таки безлюдное место и заглушил мотор. Я сползла с мотоцикла, уселась на молодую травку, упрямо пробивавшуюся между прошлогодних сухих стеблей, и уставилась на Волгу. Мне необходимо было некоторое время, чтобы вернуть утерянное, душевное, равновесие.

Хорек прислонил своего железного коня к крутому склону и с тяжелым вздохом уселся рядом. Немного поерзав, он виновато посмотрел на меня и первым нарушил молчание.

— Извини, мне надо было раньше тебя предупредить о том, что тут все по-другому стало! — сказал он, осторожно обняв меня за плечи. — Тут теперь не самое лучшее место для задушевных разговоров! Но о чем же ты хотела поговорить, не об изменившейся же прическе?

С этими словами Алешка легонько коснулся более длинной пряди, сбегавшей на висок из короткого, ярко-соломенного ежика, образовавшегося у меня на голове после общения с ножницами Майи.

Я обернулась к нему и попыталась прогнать грусть и досаду из своих глаз.

— Моя прическа — это меньшее, о чем тут стоит беспокоиться! — с тяжелым вздохом промолвила я. — Мой дед говаривал, что волосы — не зубы, со временем отрастут. А вот, чувство прекрасного и любовь к природе может и навсегда исчезнуть. Да, и сама природа, при таком к ней отношении — тоже! А мне бы стоило догадаться, если уж центральное место в городе так испохабили, решив, что церквушка и мэрия важнее красивого вида, то тут тоже найдут, что испортить. Наверно, правы были древние китайские мудрецы, утверждавшие, что люди творят свое окружение в соответствии с внутренней гармонией души. Какие души, такая и гармония! Где-то — райский сад, а где-то — свалка! Да, черт с ними, с современниками этих свалок! Мне кажется, что ты с друзьями в эту новую «гармонию» потому и не вписался, что душа на свалку не похожа!

Уловив согласный кивок, я собралась с духом и продолжила:

— И я рада, что у моего ребенка будет такой отец!

— Постой, о чем это ты? — на лице Алексея было написано искреннее непонимание.

— Ну, я скоро буду мамой, а ты — папой! — как неразумному ребенку разъяснила я ему.

И тут же сама с удивлением уставилась на его изменившееся лицо. Вместо радости, которую пророчил мне Мастер, там появилось недоумение и даже гнев.

— Ты что, с ума сошла? — сорвавшиеся с его губ слова были под стать лицу.

— А в чем, собственно, проблема? — ответила я вопросом на вопрос, чувствуя, как в глубине души рождается ответный гнев. — Тебе было хорошо в постели со мной, а последствия не входили в твои планы?

— Ты слишком плохо знаешь современный мир, чтобы приводить в него новую жизнь! — жестокие слова были похожи на пощечину. — Ты хочешь привести ее сюда?

Хорек широким жестом обвел окружающую нас свалку.

Меня начинала бить мелкая дрожь, очередная моя заветная мечта рассыпалась прахом. Я хотела жить в чистом и справедливом мире, но его у меня отняли, как и большую часть родных и друзей. Я хотела родить ребенка и дать ему любящую семью, но и этому, похоже, не суждено было осуществиться. Алексей уже сейчас не разделял моего оптимизма. Однако я попыталась отстоять свою правоту.

— Даже на свалке можно попытаться вырастить цветы, или снести ее бульдозером, к чертям собачьим! — гневно нахмурившись, заявила я. — Хуже всего — делать вид, что не замечаешь мусорных куч вокруг себя!

— Цветы затопчут окружающие пьянчуги, а пока будет работать бульдозер, жить будет негде! А пока новый дом построишь — не один десяток лет пройдет! — не отступал Хорек. — И твой же ребенок тебя за это не похвалит!

— При таком мировоззрении, лучший выход — пуля в голову! — мрачно усмехнулась я. — И понадеяться на то, что когда вернешься в следующий раз, то не будешь помнить цветущего сада, а запах свалки будет ассоциироваться с ароматом Родины! Вот только, будет ли куда возвращаться-то? Да, я еще и не все дела здесь закончила, много еще с чем надо разобраться. А дети и у матерей-одиночек нормальными вырасти смогут, если постараться!

С этими словами я резко отвернулась от Хорька и полезла вверх по склону, цепляясь за обломки бетонных плит и куски арматуры, торчащие из земли.

— Куда ты, Инь? — раздался сзади горестный крик Алешки. — Я же люблю тебя, я просто хотел, как лучше…

Его тирада прервалась, когда он понял, что я не собираюсь останавливаться. Я и сама не знала, куда хотела убежать, или от кого. Наверное, от себя! И я продолжала упрямо лезть вверх, поскальзываясь на обломках. Один из железных штырей выдернулся из кучи и остался в руке, я стала опираться на него, как на ледоруб, втыкая между камнями. Вскоре голова моя показалась над краем обрыва, и оказалось, что я выбралась прямо напротив одного из ресторанчиков, из окон которого неслась разудалая музыка и песни на каком-то, неизвестном мне, гортанном языке. А возле распахнутых дверей стояла компания молодых парней кавказской наружности, с удивлением уставившихся на меня.

Я мысленно обругала себя за то, что дала волю разгулявшимся нервам. И забыв об изменившемся мире, вляпалась в очередную переделку. Поудобнее перехватив, оставшийся в руке, прут, я решительно двинулась к видневшейся невдалеке автобусной остановке.

— Куда спешишь, красавица? — раздался мне вслед разухабисто-пьяный голос.

Решив не обращать внимания, я продолжала движение, понадеявшись на то, что недостаточно привлекательна для настойчивых ухажеров. Но внутри все сильнее звенело чувство нарастающей опасности. Действительно, вскоре за спиной послышались быстрые шаги нескольких человек, а впереди вспыхнули фары большого черного автомобиля. Кавказцы, как и в мое время, с ума сходили по всему большому и черному, только тогда это были «Волги».

— Не торопись, мы все равно быстрее! — в голосе за спиной звучала откровенная издевка. — Давай поговорим, по-хорошему!

Прикинув, что разговаривать мне с ними не о чем, да, и не зачем, я, с разворота, махнула прутом, который до того прижимала к ноге. Целилась я по коленям, но кое-кому попала и несколько выше. Раздалось сразу несколько воплей, парни попадали на асфальт, а я завершила вращение, ударив по ближайшей фаре. И кинулась к мотоциклу Хорька с ревом выпрыгнувшего из-под обрыва. Не выпуская из рук прута, я вскочила ему за спину. Машина кавказцев, взревев, кинулась нам наперерез.

— Разбей ему вторую фару! — крикнул Алешка, закладывая крутой вираж и выпрыгивая на газон.

Я выполнила его указание, успев, по пути, заехать по голове, кинувшегося нам на встречу, недоумка. В голове у меня промелькнуло недавнее, казалось бы, воспоминание о внешне очень схожей ситуации. Только тогда я сидела за спиной у Че, а передо мной стоял адъютант Инесс, которого я хотела сжить со свету всеми фибрами души. Здесь же были абсолютно незнакомые нам парни, которым мы не сделали ничего плохого. А потом у меня мелькнула мысль, что кавказцы первые начали, и повернись все немного по-другому, именно мы лежали бы сейчас на асфальте. Или какие-то другие неудачники, оказавшиеся на нашем месте.

— Кто с мечом на Русь придет! — выкрикнула я и кинула прут в лобовое стекло внедорожника.

А затем наш мотоцикл потушил фары и нырнул в темную щель между сараями. Судя по тому, насколько быстро перемещался мотоцикл, Хорек не первый раз оказывался в этих местах и в схожей ситуации. Я только приблизительно могла угадывать направление движения и очень удивилась, когда в просвет между домами неожиданно увидела светофор и дорожный знак, обозначавший границу района. А еще больше тому, что Алексей заглушил двигатель и сделал знак соблюдать тишину, вместо того, чтобы на максимальной скорости рвануть в наш район города.

— Прости, что втянула тебя в эту разборку, но не прояснишь ли ты мне ситуацию? — тихо шепнула я ему на ухо. — С каких это пор кавказцы так распоясались?

Действительно, в мое время, Кавказ был всесоюзной здравницей, туда стекались толпы людей со всей необъятной страны, желающие понежиться на солнечном пляже у теплого моря. И не только в санаториях и домах отдыха. По всему побережью местные жители пускали отдыхающих на постой в свои дома и квартиры. И были весьма приветливы и дружелюбны. А горячие южные мужчины с большой охотой увивались за приехавшими женщинами, но все было в рамках приличий, без малейшего признака насилия. А чтобы в центре России кидаться на русскую девушку, а потом и на ее парня — это что-то, для меня, непредставимое!

— С тех пор, как сюда их чертова уйма понаехала! — так же тихо ответил Хорек. — Ты про новые кавказские войны уже, наверное, слышала? Так вот, первые беженцы оттуда в начале девяностых появились. И жалостливый русский народ их принял. Свои же, братья по союзу! Но пропустил момент, когда, оттуда же, поперли новые кавказцы, успешно разворовывающие помощь из «центра». И их дети. Эти-то, и вовсе, отморозки, ни чести, ни совести! За такое отношение к местной женщине у них на родине и пулю в голову схлопотать легко! А в наших краях им сам черт не брат! Селятся большими общинами неподалеку друг от друга, сбиваются в кучи и задирают всех, кого ни попадя. Я потому-то и решил тут обождать, обычно эти шакалы в две-три машины, разом, путешествуют. Наверняка же, кто-то нас на выезде может караулить. И огнестрельного оружия у них навалом.

В подтверждение его слов со стороны шоссе раздался шум мотора, и в сторону вертолетной площадки пронеслась еще одна темная машина. Хорек подождал еще пару минут, затем обернулся ко мне:

— Будем надеяться, что это — все, кто есть! Но, на всякий случай! — с этими словами он сунул руку под куртку, вытащил из наплечной кобуры пистолет и передал его мне. — Объехать тот перекресток нам все равно не удастся, если какая-то машина караулит и там — стреляй, сначала, по колесам и фарам, а потом — по обстановке! Не разучилась еще?

Я презрительно хмыкнула, по моему временному отсчету прошло меньше месяца со дня штурма цыганского района. Хорек удовлетворенно кивнул, и его мотоцикл прыгнул вперед. Я помнила, что выезд на дорогу, ведущую к центральным районам города, практически единственный. Этот жилой район находился, как бы, в оцеплении стены из гаражей и производственных помещений. А непосредственно возле шоссе расположился глубокий овраг, прозывавшийся Студеным. И место выезда очень подходило для засады.

И чутье Хорька его не обмануло. На узкой обочине примостился черный джип, встретивший наше появление яркой вспышкой фар. Но и я не теряла времени даром, вцепившись одной рукой в ремень своего водителя, открыла огонь из выданного мне оружия. Калибр оказался достаточно серьезным, чтобы фары брызнули осколками стекла, однако мотор машины взревел, и джип ринулся на нас. Решив, что пора действовать по обстоятельствам, я переместила линию огня в район лобового стекла, машина резко вильнула в сторону, и мы стремительно пронеслись в темноту.

Район вертолетной площадки и центр города всегда разделяло то, что в бумагах чиновников называлось «лесопарковой зоной», а на деле было мешаниной из дачных массивов и лесного бурелома. Освещения на шоссе, соответственно, не было никогда. Но нам это оказалось, как раз, на руку. Железный конь Хорька стремительно глотал километр за километром, и только перед въездом в освещенную часть города мы услышали, вдали, звук двигателей преследовавших нас машин.

Глава 10. Неспокойный вечер трудного дня

До границ более-менее окультуренной части города мотоцикл Хорька долетел за несколько минут. Но даже, въехав на освещенные улицы, Алексей изрядно попетлял по проходным дворам, проверяя отсутствие слежки. Однако выдержать подобную гонку, да еще с поврежденными фарами, машинам «дагов» была не судьба, они отстали еще на подъездах к городу.

— А когда-то я всерьез полагала, что хуже соседей, чем цыгане, просто не бывает! — пробормотала я, когда мы с ним въехали в плохо освещенный, бедный, район, где находился старый дом Мастера.

— Это ты еще «лихие девяностые» пропустила! — мрачно усмехнулся Хорек. — Тогда не только национальные диаспоры сцепились, а и русские, почем зря, друг другу глотку рвали.

— А за что именно, неужто из-за политических разногласий? — никакой другой причины, на фоне смены социального строя, мне в голову не пришло.

— Если бы! — желчно хмыкнув, ответил Алексей. — Тут главной причиной деньги были. Все кому не лень растаскивали бывшую народную собственность. Особенно те, кто ближе к партийной верхушке находился. А другая часть руководствовалась принципом «грабь награбленное». Вот только, грабили они, зачастую, не новоявленных капиталистов, а мелких предпринимателей, вроде владельцев продуктовых ларьков, кафе и автомастерских. Тогда на улицах города, что ни день, не только пистолетные, но и автоматные выстрелы звучали. И попадали под них не только бандиты, но и просто прохожие.

— А что же милиция? — ошеломленно пробормотала я, и сразу поняла, что сморозила глупость

— А доблестные служители порядка, по большей части, занимались тем же самым! — в голосе Хорька, казалось, был целый килограмм желчи. — Обирали мелких предпринимателей и автомобилистов. А с серьезным криминалом предпочитали не связываться.

— А что же наши, бывшие, товарищи из конторы? — по привычке понизив голос, поинтересовалась я.

— А это — особая тема, для длинного разговора! — отрывисто бросил Алексей, притормаживая перед знакомыми воротами, он опять уходил от разговора.

Решив про себя, что однажды, непременно, выясню, в чем тут дело, я спрыгнула с мотоцикла и пошла, открывать ворота.

Пока Алексей припарковывал внутри двора своего железного коня, я даже в мутном свете уличного фонаря сумела разглядеть, насколько была заляпана грязью и кровью. Устало чертыхнувшись, я принялась наполнять уличный рукомойник из дождевой бочки.

— Тебе, пожалуй, стоит комплект кожаной, байкерской, амуниции приобрести, — посоветовал Хорек, занимая мое место у умывальника, когда я решила, что лучше отмыть себя я, в данный момент, не смогу. — Ее достаточно, просто, губкой обтереть — и готово!

— Совершенно зряшная затея! — криво ухмыльнулась я.

— Тебе, что — кожа не нравится? — от удивления Алешка даже про мытье забыл, во времена нашей молодости кожаная экипировка тоже была очень популярна, только менее доступна, наивысшим шиком считались списанные кожаные куртки летного состава.

— Да нет! — я совсем скривилась лицом, представив себе перспективу на ближайший год. — Просто, придется каждый месяц новые штаны покупать.

— Прости меня, дурака! — огорченно выдохнул Алешка, прижимая меня к себе мокрыми руками. — У меня, все еще, в голове не укладывается, что ты серьезно собралась рожать ребенка!

Я не успела ему ответить, хотя, резкая отповедь уже вертелась на языке, но дверь, ведущая в дом, распахнулась, и в освещенном проеме появилась фигура Волка. Только тут я обратила внимание на то, что в темном углу двора стоит еще один мотоцикл.

Конец ознакомительного фрагмента.