Ты мне не отец

Инга Максимовская, 2023

– Это же мой сын? Он просто моя копия. Не отпирайся. – Каким это образом, интересно? Для того чтобы мой ребенок появился на свет, мы должны хотя бы быть знакомы не менее шести лет. Вы вроде взрослый мужчина, а не знаете элементарных вещей, – скалюсь я, умирая от ужаса. Ведь если этот беспринципный мерзавец копнет чуть глубже в прошлом, я лишусь моего мальчика. Он отец, а я… – Не знаю, как ты провернула эту аферу. Но, уж поверь, выясню, как так вышло, куколка. То, что мое по праву, заберу, а тебя накажу… Так как? Ты согласна с моими правилами игры? Мне достался в наследство не особняк и не счет в банке, а маленький мальчик, за которого я готова отдать жизнь. Пять лет назад моя мама умерла в родах, оставив мне самое большое сокровище. Имя отца ребенка она сохранила в тайне. Но все тайное рано или поздно становиться явным.

Глава 5

Лилия

— Что это? Мося, старый ты зюфель, ты мене в гроб вгонишь. Это что по твоему? Шарики на детский праздник? Это, Мося, золотистые надутые гондоны.

— Шо ви такое буровите, Бейся? У мене только первосортный товар. Первосортный. Не делайте мне мозг. Я в етом бизнесе собачку скушал. Таким людям праздники делал, тебе и не снилось.

— Делать то ты делал, да поди потому хромаешь. Выдрали тебе старые твои костыли и воткнули потом обратно не тем концом в тухэс. Старый ты стал, Мося. Этими твоими хандонами тока баржан украшать. Вей з мир, ты совсем к старости геволт стал, — театрально воздела к потолку руки тетя Люба. Я продолжила привязывать шарики и вправду, подозрительно похожие на то, чем их обозвала моя добрая фея. Но, дареному коню же не смотрят в зубы.

— Ой, веи молодая, пэском посыпали весть квартал, не упадешь на коньках, — буркнул Моисей Соломоныч, предварительно сделав несколько шагов в направлении двери.

— Я молодая. Мне дохтур вчера сказал, что грудь у меня как у тридцатилетней, — подбоченилась тетя Люба. Я постаралась слиться со стеной. Мося нервно дернул шеей.

— А за семидесятилетнюю жопу он вам ничего не сказал? — хихикнул видимо посчитавший себя бессмертным праздничный бизнесмен.

— Нет, Мося, за тебе он не спрашивал, — фыркнула тетя Люба. — Не с вашим еврейским счастьем тут кадухис чушь нести. Работайте Мося. А ты что встала? — переключилась на соседку Катерину тетя Люба. Я выдохнула, чувствуя, что еще немного и я просто сбегу, пока очередь не дошла до моей молчаливой персоны. Да и Петенька там один уже почти час. Я никогда не оставляю своего мальчика так надолго хозяйничать самостоятельно в нашем с ним жилище.

— Шо это? Я тэбэ спрашиваю, Катя? Это торт? Это руины старого сарая. Поди на нэфтепродукте его гондобила?

— Ну что вы, тетя Любочка, чистое маслице. Все кошерно. И розы. Смотрите какие я розы сделала.

— Кошерно, — хмыкнула тетя Люба, ткнув пальцем в действительно шикарную розу. — Маслице, а зохн вей. Не было бы маслица, помирай еврей. Шо замер, Мося, хандоны закончились? Хватит пуговицы крутить. Сделаешь дело, получишь кецык этих развалин. И не спрашивай меня за деньги, какие счеты между своими?

— Но…

Тетя Люба шустро метнулась к двери, не слушая расстроенного Моисея. Я завязала последнюю веревочку и чуть не свалилась с табуретки от неожиданности. В кармане зазвонил мобильник. Яростно и тревожно, как мне показалось.

— Сонь, я не выйду сверхурочно, — не дав сказать и слова начальнице зачастила я. — Ты же знаешь, у Петюши праздник сегодня. Мы сейчас готовимся. Не уговаривай даже.

— Демьянов тебя разыскивал, злой как диплодок. Вот скажи мне, ты никому не могла яйца другому подмочить? Как специально выискиваешь на жопу приключений, — впился мне в мозг истеричный шепот начальницы и по совместительству моей лучшей подруги. Я покачнулась, схватилась пальцами за подоконник, чтобы не свалиться от страха. — Требовал адрес твой.

— Ты же не дала? — с замиранием сердца поинтересовалась я. — Не дала?

Соня промолчала. Я задохнулась от предчувствия армагеддона.

— Он меня пытал. Хотел вилкой пырнуть, — хныкнула Софья. Софья, которая никогда никого не боялась в своей жизни и трудовой деятельности. Софья, которая работала до шикарного ресторана в таком адском месте, что не каждый огромный мужик бы справился. Милое местечко в народе метко называлось от «Заката до рассвета» потому что в нем куртуазные посетители после двенадцати ночи превращались в кровожадных вампиров и прочую нежить, крушили, ломали все на своем пути. Дрались до полусмерти и абсолютной потери сознания. Софья, которая раскидывала эту толпу, как щенков при помощи биты и виртуозного мата. А тут вдруг она испугалась интеллигентного бородатого мужика?

— С ним был такой боров с мордой убийцы, — простонала трубка голосом Сони, — узкоглазый и оскаленный, похожий на киллера. Черт, Лилька, может у меня с Петюшей поживете, пока…

— Пока что? — вздохнула я, метнувшись к двери. Мне срочно нужно домой, к моему сыну. — Пока нас не приехали вилками пырять? По твоей милости, между прочим.

Пронеслась мимо тети Любы, рассматривающей крошечного шенка, которого держал в ручищах местный алконавт по прозвищу Синявкин. Может с собой его позвать? Он огромный и устрашающий. Господи, что нужно от меня этому зажравшемуся богатею? И почему мой сын так похож на этого самовлюбленного мерзавца?

— Лилечка, посмотри цуцик какой, — крикнула мне вслед тетя Люба.

— После. Тетя Любочка. Мне срочно нужно увидеть Петюшу. Вы же знаете, он не может и минуты без шалостей, — крикнула я на бегу.

— Дык это, не один он, — словно выстрели мне в спину Синявкин. — Я думал папанька евойный объявился. Уж больно похожий. Глаза такие же бандитские, как у твоего то. Я вона седня чуть вычистил ванную то вашу. Чем он ее набил то?

— Тестом, — обмирая от ужаса, простонала я.

— Эй, Лилек, ты чо? Незвный гость чоли? Неужто ж маньяк? Так я его сейчас…

— Не нужно, — улыбнулась я через силу. — Я сама.

До своей двери я не помню как дошла. Как в тумане. Услышала смех, несущийся из-за хлипкой филенки, прижалась спиной к стене. Надо взять себя в руки и выгнать проклятого мужика из моей жизни и моей квартиры. И ничего они с Петюшей не похожи, и имя — просто совпадение. Мама не сказала мне, кто Петин отец, и мне это знание абсолютно ни к чему. Это мой сын, не отдам никому. Загрызу любого за моего ребенка. В груди завихрилась злость. Я толкнула дверь, ослепнув от яростного желания защитить моего сына.

— Ма, смотли, кто плишол, — радостно бросился мне навстречу Петюша. — Дядька злой совсем не злой. И я его плигласил на свой плаздник. Плавда здолово? Он мне подалил этот, как его? Теплекспок. Это как тлуба подзолная, только большая и можно звезды видеть близко-близко. Можно он плидет? Можно, можно, можно?

— Какого лешего вы делаете в моем доме? — рявкнула я, подхватив сына на руки. Уставилась на проклятого нахала, развалившегося по-хозяйски на моем диване.

— Ну, во-первых здравствуй, Бемби, — ощерился он. У меня в груди расцвел огненный шар страха. — Во вторых, я не к тебе пришел, а к имениннику. Ты же гордая. А в третьих…

— А в третьих, убирайтесь и больше никогда не подходите ни ко мне, ни к моему сыну, — зашипела я, когда Демьянов поднялся с насиженного места и с грацией хищного кота пошел в нашу с Петюшей сторону.

— Мам, ты чего? Он холоший. Он сказал, что ты залплату забыла заблать. И еще… Я подумал, что он мой папа. Только у него нога не делевянная, но повязка была у него на глазе. Жалко, он бы с нами жить мог тут. Мы бы с ним в сундук мелтвеца иглали. И еще, он сказал, что будет со мной длужить, — прошептал мне в ухо мой малыш. Господи, он лишен самого важного, мужского воспитания. Ищет себе друга в этом мерзавце, которому мы интересны как лабораторные мыши. И я ничего не могу поделать с этим. — Мам, я его плигласил. Так нельзя. Я мужчина, а ты мое плиглашение не лазлешаешь. Пускай он плидет. Ну мамочка, ну мой же день лождения.

— Так что, Бемби, я остаюсь? — мурлыкнул Петр Демьянов. — И еще, Петька, покажи маме чему мы научились.

— Трррр, — вдруг зарычал мой мальчик. — Дядька сказал, что так его учили в каком то там доме, детском влоде, говолить букву трррр. ма, что такое этот дом?

Я вздохнула. Два года хождений по логопедам, куча заплаченных денег, потраченных нервов и абсолютно нулевой результат. И тут появляется этот хамский нахал и опа…

— Так что, мама Лиля, праздник у меня будет сегодня? Я страшно люблю есть на обед торты и глотать напуганных одиноких мамочек. А потом…

— Потом не будет. Только ради Петюши. И вообще, чего вы к нам пристали?

— Я не знаю, — совсем по-человечески и удивленно сказал Демьянов. — Но обязательно это выясню.

Сердце в моей груди пляшет лезгинку.

— Ну все, идемте скотррреее плаздновать, — скачет вокруг нас, замерших друг против друга Петюша, маленьким беззаботным щеночком. А Владик тоже пойдет? Владик такой здоловый, ваще. Как слон, только без хобота.

— Еще и Владик? — шепчу я, не в силах отвести взгляда от глаз незваного гостя. Они карие. Почти вишневые, и родинка над губой у этого страшного мужика… Не может быть. Так не бывает. Разве что в индийском кино. Пол под ногами качается как палуба пиратского корабля. Демьянов улыбается открыто, но его улыбка кажется мне угрожающей.

— Владик подождет в машине.

— Не нужно, пусть идет с нами, — хриплю я, в надежде, что при постороннем человеке этот страшный людоед меня не сожрет и не высосет из меня душу.

— Он водитель. Обслуга. Его работа ждать.

— Он человек, — кривлюсь я в искусственной улыбке. — Такой же, как вы и я и Петюшка. Не стоит учить моего мальчика тому, чего он никогда не поймет и чему не научится. Мы с вами разные. У нас ничего нет общего. Я надеюсь вы поймете это и оставите нас в покое. Сегодня я просто не хочу разочаровывать сына. Но потом…

— Как знать, — перебивает меня мой мучитель. — Слушай, я что такой противный? Вроде душка, подарок купил, мальчика развлек. Детка, ты ко мне несправедлива, или неравнодушна?

— Что вы несете? Просто мы с вами из разных вселенных. — шепчу я. Его лицо слишком близко, глаза сужены. Я чувствую горячее дыхание и умираю от странного возбуждения, смешанного даже не со страхом, а с леденящим ужасом.

— Ладно. Бемби, я тебя понял. Я вам не нужен. Вы мне тоже, в принципе. Просто скучно стало. Мир?

— Мир, — киваю я. — И такие дорогие подарки мы не принимаем.

— А мне пофигу. Подарки неотдарки. Неужели ты расстроишь своего мальчика? Слушай не глупи. Я недолго побуду, потому что обещал, схем кусок омерзительного торта и уйду. И ты права, мне на фиг не нужна головная боль. Не знаю, зачем я сегодня пришел.

Слава богу. Слава тебе господи. Пусть он исчезнет из наших с сыном жизней навсегда. Я так этого хочу. Хочу?