Супер сайз. Двойной удар

Инга Максимовская, 2022

Семь лет назад я выскочила из торта вместо стриптизерши, а потом проснулась в объятиях чужого мужика. Так себе месть жениху, изменившему мне за неделю до свадьбы! Я хотела забыть это как страшный сон, но нет! На память о моем позоре остались весомые подарочки: парочка хулиганистых детей-близнецов и статус матери-одиночки. Но сегодня моя жизнь изменилась, я стала помощницей великого и ужасного Глеба Седова. У него крутой нрав, приметный шрам на щеке и несносный характер. А еще он отец моих детей, но об этом не знает, да и меня вряд ли помнит. И надо бы бежать, но мне очень нужна эта работа!

Глава 3

Глеб Седов

Мне нравится упрямство в ее глазах, и этот страх ее так вкусно пахнет. Настолько, что я забыл о пробитой «волшебным кристаллом» крыше моей машины и о дуре — Маринке, и о том, что валяюсь на полу прихожей, наверняка затоптанном, потому что эта толстая наверняка неповоротливая волоха.

— Я согласна, — вредно буркнула эта дурында, конечно же понимая, что подписывает себе приговор. Буркнула, сморщила свой нос вздернутый, покрытый веснушками, и отползла куда — то в сторону. Мне показалось, что сейчас она мечтает только об одном — придушить меня, закончить начатое ее личинками уничтожение миллиардера Седова. Хотя, наверняка эти поганые мыслишки и бродят в ее пустой головенке.

— Тогда, первое задание, пончик, — попытался оскалиться я, надеясь, что выгляжу все так же брутально, как до того, когда меня вырубили два мелких гоблинёнка, несмотря на рваный костюм и в целом непрезентабельный вид — Сними с себя этот уродский халат, у меня кружится голова от созерцания красотищи. Где ты нашла такое великолепие? Наверняка с цыганами дралась, чтобы урвать тряпку.

— Зай, принеси кусок мяса из морозилки, у нашего гостя параноидальный бред, — простонала толстуха, обращаясь к лупоглазой бабе, которая впустила меня в этот филиал преисподней. — А вы, быстро в свою комнату. Сгною в углу, — пообещала она двум детишкам, смиренно разглядывающим поверженного меня, дело рук своих. От взглядов двух пар любопытных детских глаз, вот клянусь, меня морозить начало.

— Мясо зачем, ты решила меня забить до смерти мороженой говядиной?

— Я решила приложить лед к вашей шишке, которая скоро пробьет мой потолок. Ну и в целом, может от льда ваш воспаленно — извращенный мозг встанет на место, — сверкнула глазами эта, как ее… Параша, вроде, или Малаша. — И халат не сниму, хоть на куски режьте. Тут все таки дети. Да и вообще, я не такая.

— Я жду трамвая… Ты дура? — приподнял я бровь и едва не взвыл от боли. — Я уже говорил, не обольщайся, я не люблю сало. Просто цвет твоего шлафрока, убийственно влияет на мое мировосприятие. А дети твои, страшнее чумы. И их двое? Как только ты умудрилась выдавить из себя сразу двух Оменов?

— Это фуксия, — вредно вякнуло чертово отродье, запахивая на, очень даже аппетитной, груди гадскую тряпку, от которой у меня вот-вот пойдет кровь из глаз. — Мой любимый цвет. А мои дети — близнецы. Такое случается. Особенно если их биологический отец…

Я уставился на двух детишек, перешептывающихся между собой, как мне лично показалось, зловеще. Близнецы? Мальчишка абсолютно точно похож на Парашу, или Малашу, как ее там черт зовут, но не на свою сестру. Тот же нос вздернутый, губы, похожие на розовые лепестки. Рыжий, как морковка, и веснушчатый. Девочка у толстухи получилась лучше, ей-богу. Не знаю, кто ее отец, но из малышки вырастет настоящая красотка. И пятно в волосах у нее… Черт, у меня почти такое же, только чуть темнее, чем у мелкого исчадья.

— Что-то не похожи твои близнецы… — хмыкнул я, и добавил, — на людей. Ты рожала их от демона?

— Точно, козлорогого единорога с манией величия, — скривила губы плюшка. — Вы даже не представляете, насколько близки к истине.

— Мы разнояйцевые, — угрожающим басом, прогремел над моей головой голос мелкой девчонки. И если честно, у меня поджалось все внутри. От какого — то сверхъестественного предчувствия не пойми чего. — Вовка, давай объясним дяденьке, что это значит.

— Я велела идти в угол, — спокойным голосом приказала толстая, и в глазах исчадий мелькнула искра повиновения. Интересно, как у этой рохли получилось приручить дьяволят? Ну ничего, мне будет еще интереснее, потому что согнуть железную леди гораздо приятнее, чем измываться над нюней. — Я сама объясню дяденьке, что значит разнояйцевые. А вас ждет наказание страшное.

— Только не бросай нас в терновый куст, — пискляво хмыкнул мальчишка. — Дядь, а можно мы наш «магический кристалл» заберем? Мы еще не закончили эксперименты.

Я содрогнулся в очередной раз, представив, что еще могут придумать два мелких монстра в своих изысканиях. Но этим аспидам показывать страх нельзя. Уж я точно знаю. Точнее, помню. В семь лет я взорвал материну стиральную машину, пытаясь из булыжника и ведра жидкой смолы, скомунизженой у дорожников, создать философский камень. Пробитая крыша машины ничто, в сравнении с разрушенной кухней и обвалившимся потолком. Что — то мне подсказывает, что эти двое в конгломерате, гораздо страшнее меня семилетнего.

— Нет, — прорычал я, вскакивая на ноги. — Теперь кристалл мой. И ваша мать тоже, ясно?

— Мать наша, вашей стать не может, — выпятила упрямы подбородок девчонка. — Знаете, вы похожи на орка. «Мой кристалл, мой» — передразнила меня басом мелкая нахалка.

— Так, все, — наконец отмерла лупоглазая, отлепляясь от стены. Схватила за уши монстров, и утащила их куда — то в недра квартиры. Что меня в общем порадовало.

— Завтра жду вас в семь утра. Попробуйте опоздать, Параша, — прошептал, склонившись к обмершей бабе. Вложил в свой голос все свое обаяние, почти промурлыкал, с удовольствием глядя на вздымающуюся полную грудь дурищи. — И бога ради, я хочу, чтобы вы не были похожи на кусок единорожьего го… Ну вы поняли. Дресс — код стандартный, офисный. Прическу приведите в порядок, вы похожи на тифозницу. И еще, сделайте так, чтобы я не слышал про ваших антихристов. Никогда. Я ясно обрисовал ситуацию? Кстати, желтую шляпу тоже в топку.

— Более чем, — всхлипнула котлетка. Черт, откуда у меня в мозгу всплыло это сравнение? — но меня зовут не Параша. Я Прасковья.

— Мне по барабану, — оскалился я. Девка злится. Прекрасно, замечательно. — Тебя будут звать, так как я хочу. Кстати, я буду великодушен. Зарплату ты все же будешь получать. Долг буду списывать из премий и за услуги определенного рода.

— Обрыбишься, — вспыхнула щеками Прасковья. Имя красивое, Паня, значит. Ну — ну. Злючка, ноздри раздувает. А она не такая уж и страшная. — Мы про услуги не договаривались.

— Ах ты, маленькая извращенка, — наслаждаясь ее эмоциями хмыкнул я, склонившись к пунцовому маленькому уху моей жертвы. — Я имел в виду сверхурочные и работу в выходные. А ты о чем подумала, пухлая ты бесстыдница?

— Об сверхурочных и подумала, — жалко пролепетала Паня. Все же я смог ее вывести из равновесия.

— Да, а мне показалось… Сиськи у тебя, кстати, ничего такие, — ухмыльнулся я, выпуская ее из зоны своего влияния. — Я подумаю над твоим предложением.

— Вы скот, — хрипло и зло выплюнула Параша.

— Это я уже слышал не однажды. Ничего нового, — нервно хмыкнул и пошел к двери, не оглядываясь. — Завтра в семь. Не опаздывай, котлетка. Иначе накажу. У меня в шкафу лежит плетка, которой я порю нерадивых сотрудников.

— Когда я вырасту, у меня тоже сиськи вырастут, — донесся из мрака квартиры басовитый шепот. Подслушивали, значит эти личинки сатаны. Они мне не понравились, от слова совсем. Но девчонка показалась мне жутко знакомой. Отмахнувшись от идиотских мыслей я зашел в лифт, нажал на кнопку партера и…

Прасковья

— Мам, там это, ну… — я вздрогнула, и наконец отвела взгляд от захлопнувшейся за мамонтом двери.

— Вов, давай позже, — вздохнула я, сделала шаг в сторону кухни и обмерла на месте от жуткого, сверхъестественного воя, несущегося из коридора. Звук холодил кровь в венах. Вовка взял резукий старт, но я успела ухватить ешо за шиворот. Долгте годы тренировок все же сделали меня супер — женщиной. Но так и не смогли сделать строгой матерью.

— Ты сказала, позже, — напомнил барахтающийся в моих цепких ручонках отпрыск. — Да ничего ему не будет, дядьке этому. Ну, почти ничего. Мы с Вареником там кнопку первого этажа немного усовершенствовали. Чутка, и чего так орет он. Наш охранник и то смелее оказывается.

Я больше не слушала сына, выскочила в подъезд и бегом ломанулась по ступеням вниз.

Мой новый начальник сидел на ступенях, и сначала я не узнала в ужасном гуманоиде цвета первой майской зелени, самоуверенного и хамоватого красавца. Слишком растеряно существо, сидящее на лестнице трясло головой и терло, отчего — то, слишком красные глаза. И не могла же краска так изменить Глеба Егоровича. Что — то я не помню, чтобы у чертова гада веки были как у страшилищи Вия, да и губы…

— Это просто краска, — вякнула я, и тут же заткнулась, потому что взгляд налитой кровью уперся мне куда — то в район переносицы, и если бы можно было убивать таким вот взглядом, я бы уже валялась у ног Седова хладным трупом.

— Вам даже идет, — раздался за моей спиной басок любимой дочери, значит и Вовка где — то рядом. — Вы похожи на супер — Халка. Вон, даже уши выросли. Красота.

— А по моему на Шрека, — пискнул Вовасик. Господи, когда нибудь я сойду с ума. Скорее бы уж. Хоть бы, хоть бы. Может тогда не будет так страшнно и сложно жить.

— Кто? — прорычал Шреко — Халк, с такой яростью, что у меня ослабли ноги. — Порву. На одну ногу встану, за другую дерну.

— И чего так нервничать? — дернула плечиком Варя, — краска смоется через три дня, и все. Она не токсичная, мы проверяли на охраннике. Зелень сошла почти уже у него. Зато…

— Господи, замолчи, — простонала я, закрывая дочь и сына своим телом. — Глеб, простите, это же дети.

— Дети? Это не дети. Это… Надо было ноги уносить сразу, не поднимаясь к вам. Но кто же знал… Слушай, это же ты моя жертва. Так рочему я чувствую… — хрюкнул мамонт, потер пальцами зеленую физиономию, на которой стремительно начали появляться огромные красные волдыри. Боже, он ведь аллергик, краска китайская, сто пудово, значит сейчас…

Я не успела додумать. Седов вдруг захрипел и начал оседать на пол. Я метнулась к нему, пытаясь понять, что делать с огромной тушей мужика, задыхающегося прямо у меня на глазах.

— Лопаты у нас маленькие, — прошептал Вовик, — не закопаем. Ма, я за Заей.

Его слова меня встряхнули. Я бросилась к умирающему от анафилактического шока здоровяку, действуя молча, деловито и хладнокровно. Но это я так думала, потому что Зайка мне потом уже скажет, что орала я, как бензопила «Дружба». Упала на колени перед мамонтом, с силой дернула рубаху на его груди. Мелкие пуговицы с дробным стуком разлетелись по небольшому холлу первого этажа. Дотронулась пальцами до мускулистого торса и поняла, что делаю совсем не то что нужно. Черт, руки словно током шибануло, а в голове начали рваться фейерверки.

— Ноги надо приподнять ему, — подсказала Варюшка. Надо будет потом разобраться, откуда такие познания у семилетней девочки. Ну хоть отвлекла меня от моих крамольных мыслей и слишком горячих воспоминаний, которые опустились кда — то в низ живота. Боже, что происходит то с моей дурацкой жизнью? — Пойду и я, Зайку потороплю. Вовку только за смертью посылать.

Я подползла к огромным копытам умирающего начальника, обутым в шикарные ботинки сорок пятого размера и попыталась их приподнять от пола. Седов снова захрипел и задергал конечностями. Ноги оказались каменно тяжелыми. Пыхтя и отдуваясь, я перекатила окромную тушу по полу и взгромоздила ноги мамнота на ступеньку. Черт, где же Зая?

— Эй, вы меня слышите? — прошептала прямо в ухо затихшего Седова. Господи, пусть он будет жив. Склонилась к его губам. Так ведь, кажется проверяют, жив человек или нет. Глаза несчастного, прикрытые, двигались под веками. Но что это означает, я даже примерно не представляла. — Сейчас, я вам помогу. Только дышите.

Зажала нос мамонта пальцами, другой рукой дернула вниз мужественный подбородок, чтобы приоткрыть его рот, вспомнив уроки ОбЖ в школе. Набрала воздуха полную грудь.

— О, да, детка, — тяжелая рука ухватила меня за затылок. Я не удержала равновесия и рухнула на чертова мерзавца, и так неудачно, прямо ртом своим на его губы. Забарахталась, пытаясь вырваться из захвата гадского пупырчатого Халка. — Ты вернула меня к жизни, толстая фея — крестная. И теперь я готов к подвигам. Хотя нет, к таким не готов. Еще раз повторяю, меня не интересуют жиры, только белки и углеводы.

— Пусти, придурок. — вякнула я, но только еще больше раззадорила монстра. — Извращуга чертов. Я тебя…

— Теперь на тебе и твоих детишках еще тпокушение на убийство, плюс попытка изнасилования, — заржал подонок. — Ты не расплатишься со мной, котлетка. Слушай, а мы раньше не встречались? — вдруг совершенно нормально спросил мамонт. — У меня дежа вю. Я точно помню… Нет, наверное это просто…

— Я тут, — проорала над нашими головами Зайка и с размаху всадила в Седова шприц. Он взвыл от неожиданности и разжал свой адский захват. Почувствовав свободу я бодро отползла в сторону.

— Что это было, мать вашу? Укол? Ты мне сделала укол? — проревел храбрый бегемот, явно страшно боящийся иголок, начиная бледнеть даже под зеленой краской.

— Да, адреналин. Помогает при аллергии. Он у нас дома всегда на готове, — радостно проорала Зайка. — Ты чего, уколов боишься что ли? Надо же, такой большой мальчик.

— Еще чего, — фыркнул мамонт. — Я ничего не боюсь. И ни кого. Уясните.

— А зря, — глубкомысленно прошептала Зайка, бросив взгляд на двух близнецов, стоящих с видом паинек у лифта.

— А чего вы это тут делали? — поинтересовался Вовочка, голоском зайньки — рыбоньки, так всегда говорит Заюля, которую не обмануть таким тоном. — Мам, вы боролись, что ли? Я тебя приемчику одному научи, шаолиньскому…

— Я провожу вас до машины. Вы можете ехать самостоятельно? — спросила я у ошалевшего от дурдома, в котором я живу вот уже семь лет, мамонта.

— Я сам. Слушай, а ты торты любишь?

— Чем вызван вопрос? — у меня сердце в груди замерло. Неужели вспомнил?

— Я ненавижу. И толстых шлюх в синих платьях тоже. У тебя ведь нет синего платья? — выдохнул Седов и медленно заковылял к выходу из подъезда. — Не опаздывай, у нас завтра столько планов, будет весело, обещаю, — не поворачиваясь пообещал он, ногой вышибая подъездную дверь.

–Нету, синий цвет меня полнит потом целых девять месяцев, — прошептала я так тихо, чтобы этот мерзавец не услышал. Хотя мне хотелось плакать и биться головой в стену.

— Ухайдокали мужика, — вздохнула Зая, проводив жалостливым взглядом мамонта. — Хороший ведь мужик то, дурной только. Пойдемте домой, чай пить что — ли.

— Чай из жестяной банки? — поинтересовалась Варя. — Не, этот чай суперский.Это для маминого начальника. Ма, завтра возьми коробку, может он тебя простит и ругать не станет, чайку отведавши. Подлижешься к дядьке.

— Хорошо, — погладила я по голове мою заботливую доченьку. Все таки они у меня замечательные. А то, что проказливые, так дети же. Ну не бывают семилетки послушными. Это противоестественно.

— Я тебе в сумку положу, — радостно хихикнула доча.