Записки на кухонном полотенце

Инга Максимовская, 2018

Книга о любви, повседневных буднях, трудностях и маленьких радостях большой семьи, очень среднего достатка. Пытаясь удержаться на плаву, неунывающая семейка состоящая из мамы, папы, трех неугомонных детишек и шебутной собаки породы джек-рассел, отзывающейся на погоняло «Падла», постоянно попадают, в смешные и не очень, передряги, делающие их жизнь интересной и насыщенной. Обложку подарили мне мои замечательные, любимые дети – главные герои моих заметок. Она окончательная и обжалованию не подлежит. Автор трепетно относится к творчеству любимых.

Часть 6. Все выше, и выше, и…

Ох, как я люблю аэропорты. Они наполнены эмоциями, радостными встречами, предвкушением счастливого отдыха и полета.

— Давай быстрее, опаздываем, — закричал мне Гоша в самое ухо. — Все у тебя так. Все и всегда, — уронил он с грохотом каменно-тяжелый чемодан.

— Почему у меня? — робко пискнула я, глядя на пылающего пламенным гневом супруга. — Это же ты харчи в дорогу собирать надумал.

— Потому что кто-то не озадачился это сделать. Не знаешь кто?

— Гошенька, родной, но продукты можно и в Москве купить. Ведь отнимут все, что ты собрал, на границе. Еду нельзя перевозить, — попыталась я внять к голосу разума мужа.

— Щаззз, — вызверился любимый. — Пусть попробуют. Тебе лишь бы деньги потратить. Купит она.

Взмыленные, как пара жеребцов, мы подбежали к стойке сдачи багажа.

— Вот, — бешено вертя глазами, сунул под нос молоденькой служащей билеты и документы Гоша и закинул неподъемный чемодан на ленту.

— Запрещенное что-нибудь везете? — сдвинула бровки к переносице серьезная барышня.

— Целый чемодан, — игриво заблестел глазками мой муж.

— Ну-ну, — хмыкнула девица и уставилась в экран. — Я не могу пропустить вас.

— Почему это? — удивился Гоша.

— Потому что продукты запрещены к провозу. Доставайте. Это записано в правилах.

— Господи, да что там тех продуктов. Смех! — взревел мой супруг, начиная концерт. — Батон колбасы да два яйца.

— Вытаскивайте, — не желала уступать служащая. Видя, что пассажир сдаваться не собирается, она достала телефон и принялась тыкать на кнопки наманикюренными пальчиками.

— Давай отдадим, а, — тщетно пыталась я внять к голосу разума своего любимого. — Опоздаем ведь.

— Ничего, без нас не улетят, — отмахнулся он и ввязался в неравный бой.

Гоша бился за каждый кусок колбасы, как бьется храбрый воин, не желая уступать ни пяди родной земли. Он применил весь арсенал уловок начиная от легких скандальных угроз, заканчивая нервическими припадками до тех пор, пока не явился вызванный на помощь начальник, и все не началось по новой. Девушка уже не справлялась с чувствами. Это я поняла по ее нервно дергающемуся веку. Нарощенные ресницы трепетали, словно крылья мотылька.

«Бедняга», — мелькнуло в моем мозгу.

Начальник сочувственно глянул на меня, мнущуюся в сторонке, и махнул рукой.

— Пропустите, пусть в Москве с ним разбираются, — наконец решил он, явно жалея свое психическое здоровье.

— Видала? — гордо спросил Гоша. — Фиг им, а не моя колбаса. А теперь пошли в дьюти-фри.

— Это еще зачем? — напряглась я.

— Коньяку купим, — посмотрел на меня, как на умственно отсталую, супруг и, чеканя шаг, двинул к магазину.

— Значит, мне лишь бы деньги потратить, а ты коньяк собрался покупать, — наконец прорезался у меня голос. — И потом, в самолете коньяк пить запрещено.

— Правильно, поэтому ты сейчас будешь пить колу. Мы перельем коньяк в пустую бутылку, и алле-оп. Кто мне запретит газировку хлебать? — радостно объяснил Гоша.

— Но я не люблю колу. Давай минералку, а? Ну яблочный сок на худой конец, — взмолилась я.

— Не, водку я не люблю, — задумчиво протянул супруг. — По цвету больше всего кола подходит. Так что пей давай, не копырься, — закончил он свой месседж прелестным словом и сунул мне в руки полуторалитровую бутылку гадкой коричневой жижи.

— Гош, ты сколько коньяка взял? — потеряла я дар речи. Нет, ну ладно пол-литра, ну литр колы я в себя волью, но полтора…

— Сколько взял, столько и взял. Я без коньяка не летаю, — занервничал муж. — Пей, у тебя полчаса.

— Давай напополам. Я не выпью столько, — тоскливо протянула я.

— Думай, что предлагаешь, женщина. Хочешь, что б у меня сахар поднялся и давление, да? Вот ты какая. Нет бы мужу любимому помочь. Я итак нервничаю — три часа в облаках болтаться.

Осознание обрушилось на меня, едва не сбив с ног. Мой сильный, брутальный Гоша, за которым я как за каменной стеной, боится. От шока я от души приложилась к бутылке с газировкой, подавилась, выпустив из носа струю коричневой пузырящейся жидкости.

— Ты боишься летать? — выдавила я, прокашлявшись.

— С ума сошла? — рассердился Гоша. — Я вообще ничего не боюсь. К твоему сведению, я мильен пятьсот раз летал. За тебя беспокоюсь просто, вдруг ты испугаешься, а тут я — опа, налью тебе коньячку, и все страхи как рукой снимет.

— Аааа, — согласно кивнула я головой. Все встало на свои места. Слава богу, Гоша не банальный алкаш, а заботливый, любящий муж, боящийся самолетов.

Спустя сорок минут мы все же загрузились в самолет и заняли свои места. Любимый напевал под нос веселую песенку, ароматно вонял недешевым коньяком и излучал благодушие. Только слегка побелел лицом на взлете и наотрез отказался садиться к иллюминатору, джентельменски уступив мне место. Я достала планшет и приготовилась к трехчасовому марафону написания проды.

— Курица или рыба? — вернул меня в реальность звенящий, хрустальный голосок. Я подняла глаза и увидела небесное создание в лице невероятно красивой бортпроводницы. Гоша молчал. Просто глядел на прелестницу чистыми синими глазами и пьяно улыбался.

— Ты чего есть будешь? — ткнула я локтем в бок благоверного, вышибив из его легких задержавшийся в них воздух. Судя по всему, мой муж просто забыл выдохнуть, увидев красавицу.

— Колбасу, — выдохнул он первое, что пришло в затуманенный алкоголем и созерцанием невероятной женской красоты мозг.

— А у нас нет, — пропела стюардесса, затрепетав ресницами.

— Тогда все равно, — решил Гоша и, не глядя, перевернул исходящий паром контейнер на свои новые джинсы. Это привело его в чувства, и он зафонтанировал глупыми шутками и пошлыми комплиментами, вызвав у меня припадок нервного смеха. Девочка нервно хрюкнула и поспешила ретироваться.

— Да, дорогой. До сих пор ума не приложу, как ты умудрился меня обаять, — задумчиво произнесла я.

— Потому что я мачо мэн, — ответил благоверный и закрыл глаза.

«Слава богу, спать собрался», — подумала прелестная проводница, обходившая широкой дугой наши места во избежание новых комплиментов.

«Только не это», — испугалась я, ожидая раската громового храпа.

Гоша храпит самозабвенно, издавая звуки похожие на рев реактивного двигателя, смешанного с грохотом сходящего с гор селевого потока. Врачи, к которым мы обращались, лишь разводили руками — здоров как бык. Специальные подушки, клипсы в нос и другие приспособления лишь увеличивали звук спящего организма благоверного вместо обещанного эффекта тишины. Я смирилась и привыкла, поэтому храп Гоши не производил на меня такого ошеломительного впечатления. Засыпает мой муж молниеносно, в независимости от места или положения тела. Это может быть скамейка в магазине, где он ждет меня из примерочной, или место в театре — тут уж только следи не за происходящим на сцене, а за слипающимися веками любимого мужа.

— Агрх, — разнеслось по самолету. Заплакали дети, залаяла тонконогая собачонка. Приготовившись отдать богу душу от леденящего кровь ужаса, рядом сидящая старушка выронила из рук пластиковый стаканчик с напитком.

— Агрх, — старался Гоша, заглушая рев двигателей. В салоне пилотов летчик выронил из рук штурвал, уронив самолет в воздушную яму.

— Сделай что-нибудь, дочка, — умоляюще воздела ко мне руки старушка со слуховым аппаратом в маленьком ухе. Увы, это было не возможно. Выпившего Гошу разбудить не смог бы даже вражеский налет тяжелых бомбардировщиков. Он счастливо спал, выпуская из пухлых губ сладкую слюнку, и улыбался.

К концу полета экипажем было принято решение раздать пассажирам виски из личных запасов для поправки пошатнувшегося психического здоровья. Красавица стюардесса щедрой рукой разливала пахнущий теплым деревом янтарный напиток по пластиковым стаканчикам, поминутно прикладываясь к бутылке. Не удивлюсь, если и летчики приняли на грудь. Конечно, пережить такую кананаду и не повредиться умом, это, я вам скажу, нужно иметь не нервы, а стальные канаты, как у вашей покорной слуги.

«Твоя жена золото или просто глухая?» — спросил однажды Гошу его коллега, имевший удовольствие разделить с моим мужем номер в отеле во время командировки.

«Ну да, золото. Повезло мне», — гордо ответил ему Гоша.

— И мне дайте, что вы там разносите, — встрепенулся благоверный, выныривая из объятий морфея. Стюардесса сунула ему в руки стакан, судорожно озираясь по сторонам и привыкая к повисшей в самолете тишине. Пассажиры зааплодировали.

— Чего это они? Мы ж еще не сели, — удивился Гоша, с удовольствием прихлебывая виски.

— Да кто их знает, — хмыкнула я, в душе умирая от смеха.

Самолет приземлился раньше положенного. По всей вероятности, оглушенные летчики гнали изо всех сил лишь бы поскорее избавиться от громкого Гоши.

— Ну вот мы и на родине, — радостно улыбнулся мой любимый муж, стоя у трапа, вдыхая полной грудью сладкий воздух отечества и прижимая меня к себе крепкой рукой. — Ты самая красивая, — шепнул он мне на ухо. — Этой девчонке из самолета до тебя, как до луны. Люблю тебя.

— И я тебя, — ответила я, тая от счастья.