Рабыня черных скал

Иман Кальби, 2021

Он готов был отдать за меня жизнь и предлагал мне целый мир, но я разбила ему сердце, посчитав недостойным… И тогда он просто разрушил мой мир, сделав своей рабыней…

ГЛАВА 6

То, что последующие дни делали с Лирой, она бы не пожелала даже самому лютом врагу… Жестокая Герра, казалось, превзошла саму себя в изощренных формах пыток девушки, которые, однако, не оставляли на теле ни шрамов, ни рубцов, чего, однако, нельзя было сказать о душе и разуме пораженной королевы…

Правда, про рубцы Лира загнула… Когда в самый первый день, как только ее приковали этой проклятой цепью к стене, в зале вместе с Геррой оказалась некая женщина, пристроившаяся у нее между ног, через мгновение после чего Лира почувствовала острую, агонизирующую боль, она думала, что ее тело разорвут на две части. Герра злобно смеялась, взирая на тщетные попытки девушки увернуться от боли, когда ее клитор прокололи иголкой и вставили ту самую проклятую золотую брошь — серьгу, которую старуха с нездоровым блеском в глазах демонстрировала девушке всего четверть часа назад. Дух ей перевести не дали — одна экзекуторша тут же сменилась другой, и теперь справа на пояснице Лиры после того, как двое других надсмотрщиц надежно ее закрепили своим мощным захватом, кожу начала пронзать острая колющая боль… Герра снова злобно усмехалась.

— Потерпи, красавица, мы же хотим, чтобы ты не уступала в красоте другим цветочкам «сада развлечений»… Идеальное время украсить тебя… Господина не будет почти четырнадцать лун, за такой срок наши украшательства успеют прижиться на твоем теле — и ты сможешь, наконец, предстать перед ним в своей полной красе… Зверю понравится видеть свою метку на твоей атласной коже… А то, что между твоих ног теперь, — похотливо усмехнулась, — принесет еще больше удовольствия вам обоим…

Боль пульсировала, агонизирующе разливаясь по всему ее телу и только усиливаясь от того, что все это время девушке приходилось держать корпус в ужасно неудобной позе, будучи прикованной цепями к стене и полу в согнутом положении… Ее спина и ноги затекли, мышцы, казалось, налились распирающим свинцом и готовы были попросту лопнуть. Шея окаменела, посылая к голове острые всполохи боли. Лира тихо стонала, а когда почувствовала влагу, стекающую по лицу, не сразу осознала, что это ее собственные слезы… Физически тело сдавалось гораздо быстрее мозга… И оно говорило ей, что находится теперь на грани…

Мерзкая старая тварь знала по опыту, когда нужно давать паузы в своих тонких, выверенных экзекуциях. В тот момент, когда разум и сознание Лиры, казалось, были готовы предать ее, она позволяла надсмотрщицам ослабить цепи, и Лира в изнеможении падала прямо на пол, чувствуя, как судороги не менее болезненного от своей остроты облегчения прокатывались по ее изможденному телу… Но передышка длилась не более четверти часа — и пытка начиналась снова и снова…И только ночью ее освобождали от пут, давая возможность девушке погрузиться в состояние полубреда, полузабытия, ибо условия, в которых оставляли спать Лиру — прямо на полу, без малейшего клочка ткани, чтобы хотя бы прикрыться — не позволяли почувствовать даже на секунду спасительное облегчение…

На пятый день Лира достигла такого состояния в своей нескончаемой пытке, когда ее природа более не боролась за естественный инстинкт выживания… Она сдалась… Единственной мыслью было одно — умереть поскорее, быстрее избавить себя от этого нескончаемого круга Диспатера, посылающего ее по раскаленным углям снова и снова. Она отказалась от воды и еды, хоть ее и пытались кормить и поить всякий раз, когда отвязывали, наконец, от проклятой конструкции… Герра явно не ожидала такой непредсказуемой формы проявления протеста, обычно все ее «подопечные» так отчаянно цеплялись за жизнь, что предлагать им еду дважды не приходилось даже после самых унизительных, извращенных истязаний. Она уговаривала, кричала, била, угрожала, но не помогало…. В итоге решила уступить место самому верному своему союзнику — времени, надеясь, что природа, все — таки возьмет верх, тело Лиры ее предаст, и жажда с голодом заставят — таки накинуться на пищу…

На дворец опустились очередные сумерки… Лира снова осталась одна. В полной темноте, звенящей тишине, наедине со своей болью — внешней и внутренней… Иллирия всего ожидала от Зверя, но почему — то не могла поверить, что он позволит им так издеваться над ней, что подвергнет таким экзекуциям, погрузит в такую боль… Услышала поворот ключа в тяжелой железной двери. Сильно зажмурилась, готовя мозг и тело к очередной серии пыток. Шаги к ней приближались. Почувствовала, как цепи ослабевают, а потом с неверием ощутила, как затекшие руки и ноги начинают умело растирать каким — то ароматным составом. Не открывала глаза, не желала смотреть в отражение собственного унижения, ибо от целительных прикосновений вопреки духу упрямства стала тихо плакать, то ли облегчение так ударило по ее сознанию, то ли признание поражения.

— Тише, тише, королева Иллирия, сейчас станет лучше… — услышала мягкий мужской голос и все — таки подняла глаза в удивлении.

Перед ней стоял мужчина средних лет в богатой, вычурной одежде. Его лицо казалось несколько женственным — то ли от природы, то ли от чрезмерной холености. Глаза были острыми, меткими, но сейчас от них не исходило опасности или злобы.

Ухоженная умасленная рука его тут же опустилась на голову Лиры и нежно погладила.

— Я всегда знал, что ты вырастишь в самую красивую женщину в Идоне… Такая красота не остается незамеченной от опытного взгляда мужчины… А если этот мужчина самый сильный и могущественный на всем свете, он сделает все, чтобы она неизбежно ему принадлежала… какие бы преграды ни стояли перед этим… Перестань бунтовать, Лира… Прими неизбежное…

— Кто Вы? — тихо, но отчаянно спросила она, не стесняясь теперь почему — то своих слез, — Вы назвали меня… королева… — последнее слово далось ей непросто, она словно стеснялась его произносить.

Мужчина снова улыбнулся…

— Ты будешь знать меня как Эсмера, малышка… Оскопленный урод, поднявшийся из грязи в небеса… Я тот, кто вдыхает в это проклятое место хотя бы немного прекрасного, спасая девочек от отчаяния и боли… Разной боли… Физической боли, моральной боли, боли неразделенной любви к тому, кто им никогда не будет принадлежать, боли ревности из — за тех, кого слишком много… Я сразу догадался, кто ты… Не волнуйся, Иллирия, у тебя здесь есть союзники… Ты королева… Даже те, кто считают тебя простой рабыней, чувствуют в тебе это величие, дарованное по праву рождения… Просто… из — за потрясений последних недель ты совсем забыла, кто ты, уступив место маленькой, настырной девочке Лире… Но я здесь для того, чтобы напомнить тебе про тебя саму…

— Меня больше нет… Есть только жалкая рабыня… — горячо зашептала Лира, чувствуя, как жар собственных слез обжигает щеки…

— Не время опускать руки, Ваше величество… Разве тебя не учили, что победа может быть разной и путь к ней — весьма непредсказуемым? Ты ведь даже не понимаешь, как близка от победы… Зверя не тянуло ни к одной женщине так, как его тянет к тебе…

Иллирия лишь горько усмехнулась, утирая влагу и шмыгая носом.

— Привязан? Он оставил меня подыхать в муках в лапах этой старой суки… Он самое жестокое животное… Диспатер и тот милосерднее.

Эсмер понимающе хмыкнул.

— Господин не знает, что с тобой происходит, Лира… Он никогда не интересовался оборотной стороной «сада развлечений», что и понятно… Герра — больная, извращенная тварь, но очень опытная и ушлая, иначе бы давно лишилась головы… Она знает, как общаться с повелителем так, чтобы все происходящее здесь оставалось в пределах этих стен… И тебе ли не знать, что подчас правитель слишком слепо полагается на доверенных людей рядом, не вникая в то, что они делают за его спиной… Государственных дел слишком много, чтобы распаляться на частности… Не совершай ты тех же ошибок, не оказалась бы здесь, королева, не так ли?

Лира печально усмехнулась сквозь боль, все еще разливающуюся волнами по телу. Он был прав… Она слишком верила в иллюзорный мир, придуманный ею самой…

— Но именно это и делает нас, простых людей, уязвимыми… Зверь почти бог, но он не Диспатер, он всего лишь человек из плоти и крови… Он может совершать ошибки, он может терять бдительность, он может быть ослеплен чувствами и эмоциями… Помни об этом… И используй это на благо своим целям, когда придет время…

— Кто Вы такой? Вы так и не ответили… Я не про эту нелепую роль евнуха в гареме, я про жизнь…

Эсмер снова нежно, почти трогательно погладил ее по голове, внимательно всматриваясь в золото ее глаз…

— Придет время — и ты все узнаешь, королева Иллирия… Надеюсь, к тому моменту боги будут на твоей стороне…

С этими словами он решительно встал и снова затянул путы на руках Иллирии. На удивление, после того, как он смазал ее тело каким — то странным составом из мазей, боль стала в разы меньше, словно ее забрали…

— Твое спасение, Лира, что Зверь возвращается раньше, чем планировал… Вчера мы получили весть от гонца, что он уже на обратном пути в замок… И почему — то мне кажется, что дело тут не в делах государственной важности, а в тебе… Его тянет к своей золотой девочке…

— Я не его девочка, — презрительно выплюнула она в ответ.

Эсмер снова хмыкнул, но ничего не сказал.

— И это несмотря на то, что он взял с собой фаворитку Клариссу… Видимо, совсем скоро она лишится своего насиженного местечка, — задумался, посмотрев в пустоту… Очевидно, у хитрого евнуха была своея повестка в голове, — я найду способ, как сообщить Зверю о том, что с тобой делали все это время… А дальше… дальше подключай свой ум, Лира… Не веди себя, как обиженная глупая девчонка… Дальше все будет в твоих руках…

***

Он ворвался за ней подобно вихрю… Иллирии не нужно было напрягать слух или открывать глаза, чтобы понять, что это Он… Чувствовала его, ощущала на каком — то внутреннем, подсознательном уровне, как делала это всякий раз, когда он спасал ей жизнь, когда оберегал, подставляя сильное плечо… С той лишь разницей, горчащей на языке неутешительной правдой, что на этот раз виновником ее страданий, неважно, косвенным или прямым, был ни кто иной, как он сам…

— Где она? — раздался его грозный рокот, прокатившийся по просторным залам «сада развлечений» устрашающей волной.

Лира слышала жалобное, испуганное жужжание Герры, обрывки оправданий которой нет — нет, да долетали до ее сознания — «оскорбляла Вас, господин… не чтила наши законы и правила…», слышала напряженный, но услужливый голос Эсмера — «девушка очень слаба…»… Ее тело все еще изнывало от напряжения, но разум уже толкал к долгожданному успокоению… Как бы ни было, что бы ни было, но сейчас на нее накатило долгожданное облегчение…

Стоило натянутым цепям жалобно пискнуть и громко звякнуть, ударившись об пол, тело размякло. Она была так измождена, что тоже бы вместе с ними свалилась на мраморную холодную поверхность, но он не дал… Тут же подхватил, прижав к своему горячему телу, так сильно, так порывисто, что на секунду воздух покинул легкие Иллирии.

Она сама не поняла, как инстинктивно обвила руками его шею, словно боясь, что он передумает и отпустит, зарылась носом в его шею, невольно всхлипнула, утонула в его запахе, в его тепле… Обволакивающем, успокаивающем… Сегодня она позволит себе эту слабость, позволит забыться в объятиях врага… Только сегодня…

— Тише, тише, девочка моя… Сейчас все будет хорошо, — шептал он ей, покрывая ее волосы, шею, лицо поцелуями и совершенно не заботясь о том, что на них явно смотрели… С удивлением, ненавистью, страхом, ревностью… Неважно… Никто и никогда еще в этих мрачных стенах не видел Зверя таким… И это не могло не удивлять… А возможно даже пугать…

Он занес ее в свою личную спальню, покинув пределы «сада развлечений», бережно уложил на кровать, поцеловал в висок.

— Девочка моя… Мне жаль… Я не знал… Прости меня, прости… Я сотру их в порошок… Они виноваты…

Она нашла в себе силы разлепить глаза. Последние силы. Напряглась, привстав на подушках. Посмотрела на него горько, обреченно…

— Они — твое порождение, Зверь… Незачем их винить… Это не они все это сделали со мной, ты…

Сил что — то говорить дальше не было. Лира снова упала на кровать, закрыв глаза. Отдавшись своей слабости с головой, расслабившись… Какую — бы ненависть она ни чувствовала к Зверю, почему — то она знала, сейчас он не причинит ей вреда… Не станет снова издеваться над телом и душой…

Интуиция ее не подвела… Следующие пару дней она просто отправила свой мозг на покой, слепо отдаваясь его заботе. Он не подпускал к девушке никого из прислуги. В первый же вечер омыл ее тело в специально приготовленном чане с ароматной водой, нежно обтер. Уложил на кровать, лег рядом, заботливо перебирая влажные волосы и шепча слова успокоения, уносящие ее далеко из этого проклятого места… Его тепло успокаивало… Исцеляло… И она позволяла себе исцеляться в этих руках… Они не насиловали, не трогали, не пытались покуситься на ее честь, просто утешали, просто пытались возродить и исцелить… Иногда, на задворках сознания, до ее мозга откуда — то издалека доносилось его «люблю»… Но она тут же отгоняла этот нелепый шепот прочь, понимая, что это игры ее воспаленного воображения, что Зверь не способен на такие чувства, впрочем, как и она сама… «Любовь» — это слово не из их лексикона… Жестких, рассчтеливых правителей… А она была именно такой же, каким был и Он… Карты одной масти… Да, она ведь тоже была именно такой, просто успела позабыть об этом…

Он кормил ее с ложки, аккуратно подносил к губам кубок с водой, когда она просила пить. Потом снова бережно клал на подушки и часами растирал изможденное тело ароматными маслами… Лире становилось лучше… Она все еще отчаянно жмурила глаза, не желая смотреть реальности в глаза в его лице, но понимала, что неизбежно этот момент все стремительнее к ним приближался… Иллирия чувствовала его закипающую страсть… Она пугала ее, но в то же время, теперь казалась неизбежной… Его руки на ней теперь были так естественны… Его хриплое дыхание рядом… Его тепло… В сознании или в забвении она понимала, что здесь и сейчас обречена стать его… Это был ее единственный выбор… Эсмер был прав…