Янтарь. Вирус бессмертия

Ильяс Найманов, 2017

Зона отчуждения ЧАЭС. Лабораторный комплекс Янтарь. Некробиолог Трофим действует на свой страх и риск, нарушая принятые правила безопасности, выходя в Зону и рискуя жизнью среди аномалии и мутантов. Он единственный, кто может войти в контакт с поднятыми вирусом мертвецами. Дорого платя за каждый шаг и открытие, Трофим находит все новые и новые формы эволюционирующего вируса. Очень скоро зомби перестают быть простыми и предсказуемыми объектами исследования.

Глава 4. Объект номер семнадцать

Трофим с недоумением воззрился на двух бойцов, вломившихся к нему в комнату утром, когда часы только-только указали на семь. Сидя в семейных трусах, он безрезультатно и растерянно нащупывал ногами тапочки. Наконец, он вынужден был отыскать их глазами и только затем, просунув ноги, встать и как есть в трусах подойти к вошедшим. Оба были одеты в камуфляжные штаны и зеленые футболки, ноги туго зашнурованы в армейские берцы.

— Сагитай, — представился первый, быстрым, кошачьим движением протянув руку.

Сагитай оказался среднего роста азиат, склонный к полноте, впрочем, не имеющий и признака живота. Возможно, его круглое лицо создавало ощущение полноты, но крепкая атлетическая грудь, надломленное ухо и приличный бицепс показывали в нем серьезного атлета, возможно, больше умеющего сделать, чем объяснить.

— Яков, — протянул руку стоящий позади него боец, ростом незначительно ниже двух метров.

Яков был образец викинга. Стального цвета глаза, белые, короткие волосы, которые превратились бы в кудри, если бы им давали отрасти, косая сажень в плечах. Если от Сагитая веяло жаром внутренней кипучей энергии, то от Якова — мощью и спокойствием.

— Трофим Аристархович, — представился ученый, — Гудин, — зачем-то добавил он не к месту, прекрасно понимая, что эти ребята, оставленные голубоглазым, точно знают, кто он. — Мы сейчас куда? — разволновался он, глядя на незваных гостей, чувствуя себя крайне неуверенно.

— На завтрак, — ответил азиат. — Мы в коридоре подождем. Вы оденьтесь только.

Оба бойца повернулись и вышли в коридор, лишь прикрыв за собой дверь.

— Ах да… — Трофим опустил взгляд и, увидев себя в трусах, кинулся надевать штаны и рубаху. — Во дела… — прошептал он, испытывая крайне смешанные чувства: что-то вроде обиды за недоверие, неудобство перед коллегами и в то же время некоторую радость от того, что ему как будто развязали руки, но при этом как-то своеобразно развязали. В любом случае теперь ему не надо дожидаться, пока ему выделят сопровождающего из бойцов группировки Долг, которые не двигались ни на шаг без прямого указания своего командира, не нужно договариваться со сталкерами, предварительно наводя справки о каждом, с кем он планировал выйти в поле, в общем, наличие этих двух то ли надзирателей, то ли телохранителей, а скорее всего, и то, и другое позволяло сэкономить ему время.

Одевшись, он вышел в коридор. По зеленой ковровой дорожке коридора минус четвертого уровня, освещенному лампами дневного света, уже двигались его коллеги из других лабораторий, с удивлением оглядывая новых постояльцев.

— Доброе утро, Трофим Аристархович, — поздоровался кто-то, а за ним еще один голос.

— Здравствуйте, — отозвался Трофим, пожав одну, вторую и третью руку, закрывая дверь на ключ.

— Это что ваши новые сотрудники? — спросил кто-то из владельцев рук.

— Да… да, это лаборанты. Э-э-э… специально прислали, будут помогать мне… в поле, — ответил некробиолог, наконец заперев дверь и спрятав ключ в нагрудный карман рубахи.

— А. Ну молодцы, расширяетесь. А я вот все прошу, прошу, хоть аспиранта какого-нибудь, так нет, даже не обещают, — сказал другой скрипучий голос и протянул руку.

Трофиму наконец удалось идентифицировать говорящего со скрипучим голосом. Им оказался заведующий четвертой лаборатории, лаборатории физических аномалий Аарон Моисеевич. Трофим пожал костлявую руку, затем развел руками, как бы объясняя, что ничем не может помочь Аарону Моисеевичу и жестом вежливо указал ему проходить вперед.

— Понимаю, понимаю, — проскрипел тот, — помочь старику не хотите, да и нечем. Сейчас нынче зомбированные в моде, но с ними справляться надо уметь. Правильно, Трофим Аристархович, сделали, что подмогу себе вытребовали. Ну давай, молодежь, завтрак стынет, — пропуская вперед «лаборантов» и некробиолога, проскрипел Моисеевич, — мне старику не к спеху.

Чувствуя некий конфуз, но все-таки и облегчение, что его охрану вроде как приняли за лаборантов, некробиолог с сопровождающими прошел в столовую, которая находилась на этом же уровне. Столовая представляла собой помещение пять на восемь метров, в котором находилось восемь столов для посетителей в два ряда по четыре стола, за каждым помещалось по четыре человека, но если поставить еще стулья, то и по шесть. В конце комнаты располагался шведский стол, который предлагал на завтрак стандартный набор из двух видов каш, овсяной и пшеничной, бутербродов с сыром и колбасой, корзинки чищеных вареных яиц, тарелочки со сметаной, маслом, вареньями и прочим, большого электрического чайника на пятнадцать литров, кофейника, кастрюли киселя. В конце комнаты виднелись два раздаточных окна, за которыми находилась кухня, звеневшая посудой и иногда смехом поварих.

Трофим, взяв тарелку каши и стакан чая, занял один из столов примерно посередине, Сагитай и Яков сели рядом. Вокруг крутился научный люд, все здоровались, шумели, что-то обсуждали, иногда поглядывая на «лаборантов». Сагитай взял большую тарелку овсяной каши, бросил туда большой кусок масла, также водрузив на поднос пару бутербродов и два стакана чая. Яков взял то же самое, только чуть больше всего, вдобавок бросив в тарелку каши три очищенных вареных яйца. На их лицах читалось, если не блаженство, то тихое удовлетворение элементами гражданской жизни, которая виделась им сейчас как пансионат для отдыхающих. Наука — народ интеллигентный, и никто не подсел к ним за стол проявлять излишнее любопытство, даже начальник Трофима, Алексей Иванович, поздоровавшись со всеми тремя, кивком принял поздравление с пополнением штата и исполненный собственного достоинства сел с кем-то из знакомых за соседним столиком, искоса ошалело все же поглядывая на «лаборантов». Чувствуя неловкую паузу, Трофим решил первым нарушить ее, поскольку его охрана была совершенно спокойна и удовлетворена происходящим.

— Так вы от Алексея Викторовича? — с некоторым трудом вспомнив отчество вчерашнего спасителя, спросил Трофим.

— Да, от него самого, — кивнул азиат, зачерпывая кашу из тарелки.

— А можно узнать, как долго вы будете э-э-э… сопровождать меня? — решив запить кашу чаем, спросил ученый.

— Неделю, две. Походим с вами, поучимся, потом как скажут, — ответил Сагитай, рассматривая надкусанный им бутерброд.

— Поучитесь? Извините, а чему? — растерялся Трофим.

— Нам сказано, не оставлять вас ни на шаг, — подал голос Яков. Голос у него был низкий с легким потрескиванием, словно горло простужено. — Работа у вас сложная, с мертвяками управляться, а нам это дело пригодится. Кроме того, вы часто выходите за объектами в поле, а это риск. Нам приказано беречь вас, поскольку больше вас в этом деле никто не знает, — просто и доходчиво обрисовал ситуацию Яков.

— Ну да, ну да… — согласился Трофим, понимая все-таки, что руки у него, скорее, развязаны, чем связаны.

Ситуация оказалась лучше, чем он думал. Ему не только развязали руки, но и добавили пару других или даже две пары. Долговцев очень трудно просить помочь с зомбированными, они никогда не горели желанием помогать ученым, разве что потыкать дулом автомата в подстреленного ими мутанта, дабы проверить, не стоит ли всадить еще одну очередь? А эти ребята, судя по всему, вполне могут поспособствовать ему как лаборанты.

— Как вам завтрак? — решив перевести разговор в нейтральное русло, спросил Трофим.

— Нормально, — отозвались в один голос бойцы.

Минут через десять, позавтракав, троица договорилась встретиться к восьми в лаборатории. Трофим пришел туда чуть раньше, но в дверях уже дежурил Сагитай. Войдя в кабинет, представлявший собой общую комнату, в которой был только его шеф и Лукас Константинович, Трофим с трудом объяснил, что Сагитай будет помогать ему в поле, стараясь не глядеть в недоуменные глаза Алексея Ивановича и Лукаса, а когда в кабинет вошел огромный Яков, уже одетый в устрашающе огромный армейский бронекостюм «Булат», от этого выглядевшие еще больше глаза Алексея Ивановича вылезли из орбит на одну восьмую, а Лукаса примерно на четверть. Позади Якова, не решаясь войти, топтались Берик Капезович и Валентин Петрович. Глаза Валентина Петровича, имевшего привычку пропускать завтраки и не видевшего «лаборантов» в столовой, вылезли из орбит не менее чем на половину. Только Берик не потерял наличие духа и уверенным голосом произнес:

— Молодой человек, позвольте пройти. И автомат ваш можете в угол поставить, у нас тут стрелять нельзя.

Яков посторонился, давая проход ученым, и те, просочившись, расселись по своим местам, переводя взгляд с Алексея Ивановича на Трофима и обратно, явно ожидая пояснений. Яков же, закрыв за ними дверь, встал каменным изваянием на входе.

— Трофим Аристархович, вы расскажете нам, что происходит? — спросил Алексей Иванович.

— Тут такое дело. Вчера меня хотели отправить в Ладогу, но передумали. Вот дали охрану, будут меня сопровождать в полевых исследованиях, — сознался Трофим. — Это Сагитай, а это Яков, — указывая рукой, представил вошедшим бойцов. Одновременно соображая, что раз Яков уже был одет в броню и вооружен, а Сагитай ждал его тут, то, скорее всего, Яков на всякий случай уже караулил его на выходе из комплекса, а после его появления спустился в лабораторию.

— Сопровождение — это хорошо, — кивнув, сделал вывод Алексей Иванович. — Вы садитесь, пожалуйста, вот свободные стулья, — обратился заведующий лаборатории к бойцам.

Сагитай взял стул и сел недалеко от стола Трофима. Воцарилась неловкая пауза. Особенно всех смущал огромный Яков, нежно поставивший свой АК с оптическим прицелом в угол у двери и невозмутимо продолжавший стоять, разглядывая что-то на шкафах.

— Тут с утра данные пришли с радара, — сказал Алексей Иванович, — наши объекты два А и два Б изволили вернуться. Вот их последние координаты.

Трофим вскочил и быстро подошел к столу шефа. На мониторе заведующего лабораторией располагалась карта окрестностей Янтаря, изображенная в мельчайших подробностях. На ней виднелись несколько светящихся точек, помеченных соответствующими цифрами — два объекта 2А и одна точка с обозначением 2Б, также множество, более десятка точек с обозначениями 1A, 1Б, 1В, разбросанных по окружности, группами по два, три объекта, внизу справа время и дата. Сегодняшнее утро.

— Нам же как раз пробы по графику надо взять, — сказал Берик, незаметно подошедший к столу заведующего и также изучавший карту.

— Так в чем же дело? Помощники у вас есть, теперь-то вчетвером быстрее управитесь, чем вдвоем, а, Трофим Аристархович? — обратился к Трофиму Алексей Иванович.

— Конечно, Алексей Иванович, собираемся, — не без доли возбуждения отозвался Трофим, посмотрев на коллегу. — Давайте через десять минут на выходе, — скомандовал он, развернулся и уткнулся в Сагитая, также из-за плеча изучавшего карту.

— Есть, на выходе через десять минут, — непринужденно сказал он и уступил дорогу.

Через пятнадцать минут они были готовы. Задержал всех Трофим. Защитные костюмы всех сотрудников для работы в открытой среде висели в стеклянных шкафах под ультрафиолетом недалеко от выхода, являющегося и входом в комплекс. Те, кто хоть раз заходили на Янтарь, прекрасно знают эти шкафы. Особенно долго разглядывали их впервые пришедшие сталкеры, вожделея комбинезоны Сева, страстно желая получить подобный в свое пользование. В основном в шкафах были оранжевые ССП-99 «Эколог» и Севы разных модификаций. У каждой лаборатории был свой шкаф. Комбинезон Трофима долго приходил в себя, очевидно, после удара трамплина, долго жужжал клапанами замененных баллонов с воздухом и проводил самодиагностику. Наконец, он пришел в себя, поджав по контуру человека, доложил о готовности к эксплуатации. Берик и Сагитай были в таких же комбинезонах. Единственное внешнее отличие было в том, что Трофим не использовал поляризованное стекло, и его лицо было хорошо видно через забрало шлема. Он полагал, что при работе с зомбированными им, то есть объектам, необходим визуальный контакт с ним, чтобы лучше отличать его от других. Хотя он также был уверен, что отличать людей друг от друга они могут, не поворачиваясь к ним, ориентируясь только на характерные излучения, исходящие от человека. Яков был в своем армейском бронекостюме, выполненном явно по заказу, на поясе справа и слева висели две кобуры. Сагитай также был вооружен АК с оптикой и пистолетом в кобуре.

В оружии Трофим не разбирался, он мог уверенно распознать АК среди разнообразия других автоматов и ПМ, поскольку сам был вооружен им, а принять пистолет Макарова он был вынужден исходя из правил комплекса. Одно из основных правил научного комплекса гласило, что никто из сотрудников никогда не выходит из Янтаря поодиночке и никто никогда не выходит без оружия. Одно из правил, не выходить поодиночке, он нарушал регулярно и пару раз даже нарушал второе, которое запрещало выходить без оружия, но об этом никто не знает. Кроме того, ученый не без оснований понимал, что пистолет в Зоне бесполезен, либо стрелять из него надо мастерски, а тратить время на обучение стрельбе он считал ошибочной тратой времени. Про автоматы он вообще не задумывался. Подхватив чемоданчики с инструментом и баночками для образцов, группа выдвинулась на поиски объектов.

Начало девятого утра в Зоне. Трофим неоднократно выходил в это время и всегда прислушивался к своим ощущениям, открыв забрало, вдыхая влажный воздух с элементами запаха прелых листьев, дыма, плесени, иногда пахло серой, когда ветер доносил запах химической аномалии, расположенной позади бункера в мелком озерце, поросшем кустарником и камышом. Карканья ворон могло и не быть, а когда было, оно также вносило свой элемент в ожидание входящего в силу трудового дня. Солнце в эти моменты обычно находилось за облаками, порывисто двигавшимися независимо от ветра, имевшего свое направление здесь в низине. Несколько раз вздохнув, Трофим решительно захлопнул забрало и скорым шагом направился на северо-восток, где согласно карте находилось два объекта второй категории. Отряд, выстроившись гуськом, двинул за ним, замыкал группу на расстоянии нескольких метров Яков.

Метров через сто стали попадаться остатки костров сталкеров, ночевавших ночами недалеко от бункера. Некробиолог научился различать свежие кострища от вчерашних. Еще метров через двести стали попадаться тряпье и мусор, иногда в серой жесткой траве тускло просвечивала стреляная гильза. Вот чьи-то изношенные ботинки, которых раньше не было. Трофим присел на корточки и палочкой повернул их к себе. Внутри было пусто. А могло и не быть пусто. Можно было увидеть там и свежие кости сталкера или старые кости зомбированного, что означало бы, что его, скорее всего, разорвала либо карусель, таящаяся за бетонными плитами, либо сталкеры угостили гранаткой, подкатив ее под ноги мертвеца. Бойцы строго следовали за ним, вскидывая оружие и осматривая окрестности в оптику при каждой остановке. Через километр Берик положил руку на плечо коллеге, кивком головы указывая на стоящую кучку мертвецов, вставших лицом друг к другу метрах в трехстах от отряда. Зомбированные стояли в небольшой низине так, что ученым были видны только их головы, размытые легкой дымкой тумана. Молча проверив прибор, который представлял собой комбинацию фазометра, сканера установленных датчиков, штатного детектора живых форм и аномалий, Трофим, возглавляющий группу, отрицательно покачал головой.

— Тут нет нашего. Тут вообще трое новых, — вглядываясь в детектор, а затем через небольшой бинокль в мертвецов, сказал Трофим и, кинув взгляд назад, на пристально разглядывающих зомбированных в оптику автоматов бойцов, двинулся дальше.

Искомый объект 2А стоял метров через сто, на открытом месте возле дерева с мелкой листвой. Нашитые на его спине оранжевые светоотражающие квадраты отсвечивали рассеянным светом. Рядом, в паре метров крутила неосторожного тушкана птичья карусель. Тушкан был еще жив, и, прислушавшись, можно было услышать его писк, который становился чуть громче или исчезал, по мере того как он поворачивался к наблюдателям в своем вращении, схваченный аномалией. Еще десяток секунд, и щуплое тело мутанта, которое аномалия, видимо, с трудом отличала от мусора, наконец приблизилось к центру вращения и с легким треском взорвалось облачком кровавого дыма. Еще несколько затухающих витков, и пары крови, не принятые аномалией, выброшенные центробежными силами, едва заметным слоем осели на все вокруг. Мертвец вытянул вперед руки, словно пытаясь схватить кровяной пар, но пальцы, не поймав ничего, сжались в кулак. Руки опустились, и объект замер.

Группа некробиолога разглядывала все это, прячась за квадратными деревянными ящиками грубого зеленого цвета, в которых, скорее всего, перевозилось оборудование от стоящего неподалеку заводика, да так и не вывезлось. Заводик не имел названия, и что на нем производилось, также не было известно Трофиму, но его это нисколько и не интересовало. Оборудование было растаскано первой волной сталкеров, а ящики, сбитые из крепкого дерева, так и остались лежать, однажды вскрытые, не поддаваясь гниению и монтировкам сталкеров.

— Это 2А, семнадцатый, он нас заметил, — уверенно сказал Трофим, доставая серый холщовый мешочек из чемодана. — Можно не прятаться. Я пойду к нему.

— Постой, — схватил его за рукав Сагитай. — Одному нельзя.

— Он меня знает, а вас нет. Если со мной пойдете, может взбунтоваться, потом будет сложно пробы с него взять, — ответил некробиолог, глядя в непрозрачное забрало шлема бойца.

— Нет, — твердо ответил Сагитай, не отпуская рукав ученого.

— Ладно, — вздохнул Трофим, — давайте со мной, но только один. Лучше… мы на ты? — спросил он неожиданно и, получив утвердительный ответ, продолжил. — Лучше ты, Сагитай, а то Яков его испугает. Да и оружие оставь тут.

Сагитай отпустил руку некробиолога и посмотрел на напарника.

— Не промахнусь, — уверенно кивнул Яков.

Боец поставил автомат на предохранитель и бережно приставил к ящику.

— Берик, — по-свойски обратился к коллеге Трофим, когда будет все готово, я подниму руку, вы с инструментом к нам.

— Жарайт, — ответил тот на казахском, что означало, что все будет сделано как надо. По голосу было слышно, что он был спокоен и, наверное, даже немного улыбался.

— А ты, Яков, пожалуйста, не подходи… мало ли, они такие костюмы различают, — попросил ставшего двухметровым в ботинках на толстой подошве и тактическом шлеме бойца Трофим.

— Принято, — немногословно ответил Яков.

Трофим был уверен, что Яков может одолеть мертвеца и в рукопашную, просто подняв его и бросив несколько раз на землю, сломать ему руки и ноги или бросить в аномалию, а два пистолета и автомат с оптикой дают ему все шансы зачистить всю округу от мертвецов. Но это была Зона, и только у нее было по пять тузов в рукавах, и выиграть у нее не получалось еще никому.

— Готов? Пошли. Потихоньку, след в след, не шуметь, не дергаться, не удивляться, — негромко сказал Трофим Сагитаю.

Тут, вне бункера Трофим перерождался. Тут он чувствовал себя настоящим, цельным, у него из головы вылетала все научная библиотека, и он становился исследователем. Азарт охотника за открытиями, этакого сталкера от научного мира, цель которого не безумно дорогие артефакты, порожденные аномалиями, а знания, изучение, открытия, пусть даже и незначительные для мировой науки, но наполняющие его душу теплом и трепетом. Более не скрываясь, ученый и прикрывающий его боец двинулись в сторону мертвеца, по-прежнему стоящему к ним спиной. Постоянно глядя под ноги и в детектор, чтобы не угодить в аномалии и быть в курсе, если что-то или кто-то еще появится в поле их видимости, пара подошла к зомбированному, остановившись в трех метрах от него.

Со спины мертвец был похож на беглого каторжанина. Босые ноги, какие-то черные штаны непонятного кроя и серая рубаха с опознавательными нашивками, на которых в нескольких местах черным маркером была написана цифра семнадцать. Одна из нашивок начала отпарываться, пришитая на скорую руку, наверное, Валентином Петровичем. Понуро опущенная грязная голова с короткими волосами. Мертвец стоял неестественно для живого человека, неподвижно, как камень. Живой человек никогда не сможет стоять настолько неподвижно, удары сердца, движение крови по сосудам, спонтанные нервные импульсы в мышцах, вестибулярный аппарат, который всегда стремится определить, в каком положении находится тело, заставляя незаметно менять положение, — все это заставит даже замершего в неподвижности человека совершать минимальные колебания. Мертвец же, лишенный всех этих забот, мог стоять абсолютно неподвижно часами, охлаждаясь до температуры воздуха и теряясь из виду для обычных сталкерских детекторов.

— Эй, приятель, — негромко обратился к зомбированному Трофим.

Мертвец медленно повернулся всем телом, передвигая ногами, не поворачивая головы. Серо-зеленое лицо с едва заметным красноватым оттенком крови разбрызганного аномалией тушкана, потрескавшиеся губы, ввалившиеся, едва открытые глаза, словно у спящего, и свежий разрез на щеке, начавший затягиваться, вспухший, словно серый двойной головной гребень курицы. Вирус начал работу по сращиванию клеток, плодил новые, не имеющие назначения, лишенные кровеносных сосудов только для того, чтобы восстановить былую форму оболочки, повинуясь заложенному в нем коду заботы о носителе. Теперь этот уродливый шрам останется навсегда.

— Это где это тебя так? — с сочувствием спросил Трофим, разглядывая рану.

Именно так и выглядел вирус. Образцы ткани, питаемые глюкозой, вспенивались подобными серыми массами и при достаточном питании занимали весь предоставленный объем. Будь то мензурка, колба или оцинкованное ведро. Все наполнялось одинаковой серой, пенистой массой, было бы питание. Но образцы — это лишь образцы, тело человека — это целая система, способная добывать вирусу питание и обеспечивать его сохранность, на что вирус отвечал сохранением системы человека. Известный механизм симбиоза.

Мертвец продолжал стоять, полуприкрыв глаза. Трофим посмотрел на детектор, нажал несколько кнопок и произнес, удовлетворившись результатом:

— Я тут тебе гостинец принес, — с этими словами он присел на корточки и приоткрыл холщовый мешок, достав несколько карамелек без оберток. — Это тебе, ешь, пока дружки твои не набежали, а то тут на всех не хватит.

Глаза мертвеца резко открылись, показав черные, подернутые пеленой отсутствия разума зрачки. Обе руки потянулись к ученому, тело рваными движениями сделало несколько шагов. Позади Трофима отчетливо прозвучал едва заметный металлический щелчок.

— Не стрелять, — ледяным голосом произнес он. — Это не угроза. Убери пистолет или что там у тебя, — не оборачиваясь, приказал он.

Мертвец стоял в метре, возвышаясь над человеком, протягивая руки к конфетам, которые Трофим нарочито держал ближе к земле. Со своего положения зомбированный легко мог схватить Трофима за голову. Еще несколько секунд, и объект, копируя некробиолога, сел на корточки напротив. Конфеты уже лежали россыпью на земле, мертвец, неловко подбирая их с земли страшными пальцами, покрытыми местами такой же серой пеной, пихал их в рот, иногда вместе с землей и травой.

— Вот и хорошо, — тихо сказал Трофим. — Ищи еще.

С этими словами он высыпал половину имеющегося в мешке пошире вокруг мертвеца и поднял вверх руку. Через короткое время рядом с ним уже стоял коллега с толстым шприцом для забора проб.

— Спинной? — шепотом спросил Берик, имея в виду, что будет брать пункцию спинного мозга.

— Да, — тихо ответил Трофим, оставаясь сидеть на корточках напротив мертвеца, собирающего карамель с земли. — У нас минут пять, шесть, — добавил он.

— Управимся, — отозвался также негромко Берик и зашел за спину зомбированному. — Укол, — тихо сказал он, решительно внедряя иглу между позвонками спины.

Мертвец замер, когда игла пробила позвоночный диск и погрузилась в канал спинного мозга. Некробиологи брали не только образец спинномозговой жидкости, но и образец спинного мозга, что для мертвеца было некритично. Он, а точнее, колония управляющих телом вирусов, реагировала только на обширные повреждения либо на продолжительные. Анализ степени повреждения определялся не моментально, поскольку нервная сеть была не совершенна и, в конце концов, это был не человек. К тому времени, как мертвец мог что-то сообразить, шприц с отобранным материалом был уже извлечен.

— Кушай, мой хороший, не отвлекайся, — успокаивающе приговаривал Трофим.

— Печень, — тихо сказал Берик, убирая первый шприц в чемодан и готовя второй шприц. Трофим кивнул. — Укол, — твердая рука научного сотрудника уверенно завела блестящий металлом пробоотборник под правый бок мертвеца.

На этот раз объект даже не замер, просто никак не отреагировал, собирая карамель с земли. Но что-то насторожило Трофима. Движения мертвеца вдруг стали другими, он больше не промахивался мимо конфет, брал их точно, не мешая с землей, руки двигались быстрее и увереннее. Это можно было связать с тем, что углеводы начали перевариваться и зомбированный запустил сердце, ускоряя обмен веществ, но интуиция спорила с логикой.

— Эпидермис, — сказал Берик, готовя новый шприц, чуть короче и шире в диаметре.

— Хватит, — скомандовал Трофим, — уходим.

Его коллега без комментариев быстро убрал пробоотборники в чемодан и, закрыв его, отступил на шаг назад.

— Это тебе, это все тебе, — высыпая остатки из кулька, проговорил Трофим. — Мы уходим, спасибо за помощь, — вполне серьезно сказал он, плавно выпрямляясь и отходя.

Сзади раздался тихий выдох Сагитая. Уж кто-кто, а он явно не ожидал подобных картин, и его выдержка, особенно в начале «знакомства», была достойна похвалы. Через минуту группа вернулась к ожидавшему их Якову. Маска была снята с лица, и его слегка ошарашенный взгляд, брошенный на ученых, говорил о том, что про этих парней сегодня он узнал чуть больше.