Чужая кровь

Ильяс Найманов, 2018

Прохождение через территории захваченные гнусом. Прохождение через уничтоженные деревни, мимо обращенных и обращающихся людей, с грузом, который настолько уникален, что в размен для его сохранения, два сопровождающих бойца Яков и Сагитай без раздумий рискуют жизнями, уничтожая даже союзных роботов. Что два человека на враждебной территории смогут сделать чтобы не погибнуть, а главное доставить груз, от сохранности которого, возможно зависит судьба человечества? Как выглядят пораженные земли и новообращенные? В этой книге мы проследуем с Вами от Москвы, до тех мест, откуда вернуться уже будет невозможно.

Глава 3. Сосю-дэн

Турбированный двигатель объемом два и восемь литра мягко урчал. Белый внедорожник выбрался на трассу М3. Московские пробки хоть и поредели, но все равно задерживали машину в плену заторов в общей сложности около часа. Вообще, автомобиль принадлежал Якову, однако сейчас за рулем был Сагитай. Погруженный в свои мысли, он тем не менее зорко следил за трассой, вовремя сбавляя скорость, реагируя на пешеходные переходы, на которых нет-нет да и появлялись люди. Рядом сидел Сагитай, позади — Док, тупо и бессмысленно пялившийся перед собой. Яков скормил ему полбулки хлеба с сыром, а затем прекратил кормежку, поскольку Док ел все, что ему давали, без всякого выражения. Бойцы справедливо обеспокоились, как бы не перекормить фактического мертвеца и не навредить ему. Машин, едущих в одном с ними направлении, было очень мало, а вот встречных, двигающихся в столицу, намного больше. Они ехали без перерыва, в три-четыре полосы.

— Куда прут-то? — отвлекшись от своих мыслей, не обращаясь ни к кому конкретно, спросил Сагитай.

— Куда… Защиты ищут, — ответил Яков.

Он часто оборачивался на заднее сиденье, где находился Док. На Трофима накинули какую-то куртку, чтобы скрыть пятна крови, и теперь, освещаемый светом встречных машин, он казался живым, замершим с открытыми глазами. Некоторое время они продолжали ехать молча. Свет встречных машин утомлял, и Сагитай нацепил желтые очки для ночного вождения. Помощи от них было немного, но все-таки резкий свет фар перестал настырно колоть глаза.

— А если в Москву ядерным ударят? — спросил он Якова.

— Кто?

— Ну свои же… Населения миллионы, через пару суток, если гнус пройдет, эти миллионы расползутся дальше. Лучше уж на месте всех положить.

— Нет. Не ударят, — возразил Яков.

— Почему?

— Потому что если с Кремлем что-то случится, то включится система «Периметр», она же Dead Hand. И полетят ракеты, которые еще не вылетели в сторону потенциального противника. А они тут вообще ни при чем, — пояснил Яков.

— Что, из-за одного Кремля?

— Практически. Я узнавал. Система в нескольких точках Москвы размещена, на высотках. Если везде прерывается сигнал, то считается, что был произведен ядерный удар, уничтоживший руководство страны, что автоматически является спусковым крючком. Так что никто на Москву ядерную бомбу не сбросит.

— Хреново… — неизвестно чему сказал Сагитай.

Яков пожал плечами.

— Сейчас везде так.

Снова замолчали. Трасса М3, она же Киевское шоссе, практически ровной стрелой тянулась в ту сторону, откуда двигался встречный поток машин. Появился указатель развязки с направлением на Калугу.

— Сага, давай притормозим где-нибудь в теньке, переоденемся. Не на свадьбу же едем… — предложил Яков.

— Не рановато?

— Тут не угадаешь. У меня в кунге все барахло едет, и инструмент, и спецовка. Заодно и отольем, поедим, вон Дока покормим. Итак целый день за ним гонялись, поесть нормально не получалось, так и сейчас гоним.

— Правильно говоришь. Загнались мы, — согласился Сагитай.

Сбавив скорость, они свернули на примыкающую дорогу, проехали по ней дальше еще с километр. Заглушив мотор и выключив фары, они остановились и вышли, погрузившись в благословенную тишину и покой ночной грунтовой дороги, по краям которой стройными рядами тянулись деревья. Тихо потрескивал остывающий мотор, пахло осенью, листвой, и холодный ветерок приятно освежал лицо. Яркие звезды следили за ними с чистого неба.

— Красота! — потягиваясь и хрустя позвонками, протянул Яков.

— Солидарен! — энергично скручивая корпус и делая одновременно мах ногой, ответил Сагитай. Затем он растер лицо. — Вода есть?

— У меня-то? У меня все есть! Я уже два дня как при всеоружии, сейчас поедим, приоденемся, инструмент в кабинку возьмем и тронем.

— Ну давай.

Яков открыл заднюю дверцу кунга, в будке включилась лампочка освещения. Кунг на три четверти был забит оружием и припасами. Тут были канистры с топливом, пятерки с водой, армейские сухпайки в ящике, отдельно ящик с консервами. Три солидных пакета с медициной, отмеченные красным крестом, броня и оружие. Тюк Сагитая с его спецовкой, а по существу, военной амуницией занимал свой скромный уголок и на фоне всего остального скарба выглядел одиноко и сиротливо.

— Да я смотрю, ты далеко собрался… — удивленно обвел все это добро глазами Сагитай.

— А-то! — просиял Яков, вытаскивая пятилитровую канистру чистой воды. — Мыло надо?

— Давай, — протянул руку боец.

Громко фыркая и отплевываясь, оба умылись и, посвежев, подышав прохладным воздухом, почувствовали зверский аппетит. Открыв нижнюю дверцу, которая образовала собой полку, Яков вытащил пару консервов, хлеб, тюбики горчицы, хрена, пару огурцов и, подмигнув, достал бутылку водки.

— Мы ж за рулем, — хмыкнул Сагитай.

— А пусть они нас еще и остановят, — хохотнул Яков. Там ни одного поста дальше, да и не в этом дело, — он вздохнул. — Помянуть надо и покормить…

— А, — Сагитай махнул рукой. — Давай, брат, сегодня мы о нем позаботимся, а завтра о нас, может, позаботятся. Сейчас время такое, на потом откладывать нечего.

— Да… — протянул Яков. — Ну что, ему руки мыть будем?

— Давай. Что он не человек, что ли?

Они подошли к двери, выволокли оттуда покорного Трофима, раздели его до пояса, сняли окровавленную рубашку и, намочив тряпки, стерли пятна крови с тела. Док стоял словно кукла, ничего не понимая и не сопротивляясь. Когда ему поднимали руки, он так их и держал, когда его наклоняли, он упрямо выпрямлялся, по-прежнему держа в правой руке статуэтку химеры.

— Смотри, как ему ключицу расщепило, — освещая фонариком выходное отверстие, протянул Яков, оглядывая осколок кости с левой стороны. Серое мясо вокруг раны подернулось бледным налетом. — Может, обработать чем-нибудь?

— Оставь. Вирус сам его заштопает. Вон видишь, он уже кушать захотел, — сказал Сагитай, глядя на то, как мертвец повернул голову в сторону стоящих на откинутой дверце продуктов.

Действительно, Трофим сделал несколько жевательных движений и повернулся в сторону «стола».

— Сейчас, сейчас, — придержал его Яков, надевая на Дока куртку, словно заботливая мамаша на дитя. — Рубаху выкинем, эту куртку тоже, что-то она замаралась, а свежий куртофан наденем. У меня тут как раз старый валялся…

Трикотажная куртка зеленоватого цвета была на несколько размеров больше, чем надо, да еще и замок немного заедал, что обернулось еще почти минутной возней. Наконец молния на куртке была застегнута, и Яков, по-прежнему придерживая подопечного, подвел его к столу. Трофим потянулся пятерней к хлебу, но, схватив один кусок, он сунул его в рот и замер, глядя в никуда перед собой.

— Чего это он? — забеспокоился Яков.

— Да кто ж его знает. Они раньше по Зоне ходили, крыс ели, и ничего с ними не случалось, сейчас-то что может случиться? Давай пожрем уже, — нетерпеливо сказал Сагитай.

— Помянем, — согласился Яков, разливая в твердые пластиковые стаканы по пятьдесят. — Прими и упокой, Господи, душу раба твоего, Трофима Гудина, Аристарховича по батюшке. Светлый был человек. Душой верен, телом чист…

— Хорош, — прервал его Сагитай.

Яков кивнул и опрокинул в себя стаканчик. Сагитай, выдохнув, сделал то же самое. Несколько минут бойцы сопели, сосредоточенно жуя мясо с хлебом, закусывая все огурцом. В стаканчики налили томатного сока, который здорово помогал протолкнуть сухомятку внутрь. Постепенно чувствуя насыщение, бойцы замедлили темп. Трофим так и продолжал стоять с куском хлеба во рту. Первое ощущение чуждости и страха перед зомби улетучилось еще в Москве, а тут Док вдруг стал для них чем-то новым. В явлении, которое олицетворял собой воскресший ученый, было что-то, что делало находящихся рядом с ним мягче душой и как будто сентиментальнее. Пусть это было и жутковато, но понимание того, что Док сейчас как младенец: ничего не смыслит, ни на что не способен, кроме как принимать пищу и, видимо, впадать вот в такой ступор, понимание, что в их силах вернуть его, пусть даже в самой начальной стадии, к нормальной или приближенной к нормальной жизни, открывала в них какие-то незнакомые ранее чувства опеки и ответственности.

— Как ты думаешь, если душа у него улетела, то что сейчас с ним происходит? — внезапно спросил Яков.

Сагитай внимательно посмотрел на товарища, затем присолил томатный сок.

— Ну ты и вопросы задаешь, брат. Не узнаю тебя.

— Да что-то мне в последнее время… — Яков замолчал.

— Последнее время, — машинально повторил Сагитай. — Мне кажется, душа не улетела. Ну… — он осекся, сконфузившись откровения. — Когда демоны поймали меня и привязали к кресту, кажется, я что-то понял, — он поднял глаза к небу, глядя на безумно яркие звезды.

— Что? — негромко спросил Яков.

Сагитай отпил томатного сока.

— Что как будто она одна на всех… Так странно. Она одна, только характеры ее в каждом из нас разные… Не знаю.

— А у Дока сейчас какая? — завороженно спросил Яков.

— У него сейчас наша. Какую вложим, такая и получится. Его, когда убили, вроде как выпрямили, обнулили, и была бы в нем общая душа, ну такая, которая у земли у всей, у пространства этого. Он бы постепенно землей и стал, а вирус, видишь, не дал. Сейчас в нем новая зарождается — по следам старой.

— А что же старая? Вернется?

Сагитай задумался, уходя в ощущения, затем отрицательно покачал головой.

— Ну она вроде как и ушла, но в то же время она же и не ушла, как будто… То есть в нем ее нету, а вот тут, — Сагитай неопределенно развел руками, — ну тут, не только тут, а, скажем, на другом конце света, да даже и дальше, она есть.

Яков промолчал, каким-то внутренним чутьем понимая товарища. Замолчали, глядя перед собой, так же как и стоящий рядом с ними Док. Похолодало. Сагитай допил сок. Трофим так и продолжал стоять, держа кусок хлеба во рту.

— Док, если поел, давай садись в машину, — предложил Яков, потихоньку подталкивая того вперед.

Трофим повернул в его сторону голову и, поддаваясь вкрадчивому и заботливому голосу, позволил себя усадить. Дверь за ним захлопнулась, и бойцы остались снаружи. Пока что зомби был образцом порядочности и послушания, те уроки, которые они извлекли в полевых работах с Трофимом, выступая в качестве его сопровождения, теперь были полезны, как никогда. Яков убрал остатки еды, часть просто выкинув на обочину, и начал вытаскивать тюки амуниции и оружия. Первым он достал тюк Сагитая, в котором были упакованы армейский бронежилет 6Б13 четвертого уровня защиты без боковых бронепластин, берцы и некоторая другая мелочевка. Сагитай не любил стеснения в движениях и потому, в принципе, не считал нужным заковываться в броню с ног до головы. Яков же подходил к делу совсем иначе. Его тюк был гораздо больше и тяжелее. Разворачивая его, он не без гордости в глазах поглядывал в сторону друга. Действительно, его броня была сделана индивидуально под него, там были и боковые бронепластины, и сегментированные наплечные накладки, и серьезный воротничок-стойка. А шлем с интегрированными ПНВ с расширенными спектром уловителей отражений позволял видеть в полной темноте в нескольких режимах. К этому Сагитай отнесся вполне спокойно. Он уже осматривал новый АК107, который всучил ему Яков. Сам же Яков, шурша броней и липучками, клацая пряжками, напяливал конструкцию на себя.

— Не рановато? — спросил Сагитай.

— Нормально. Я в ней еще и спать лягу, пока ты рулить будешь. Потом сменю, — ответил Яков, делая махи руками.

Через некоторое время Яков, уже облаченный в броню и светящийся от тайного восторга, притянул к себе ящик. Открыв его, он достал нечто, что ранее не имело места в их истории. Черная матовая поверхность, прямые линии, более чем солидный дульный тормоз, какой-то невменяемый калибр. Сагитай открыл рот, разглядывая в лучах фонаря ручного монстра. Его растерянный взгляд лучше слов выдавал изумление и оторопь.

— Barrett XM109, — сдерживая гордость и восторг, сказал Яков. — Пятнадцать килограмм веса, гранаты 25 х 59 миллиметров, магазинная система на пять гранат, бьет за три с половиной километра… Правда, не попадаю ни фига. Учиться надо, но нам не для дальнего боя. Чую, что гнуса просто в тряпочки разложит!

— Вот это да… — восторженно протянул Сагитай, чей автомат в руках сейчас казался детской пластиковой игрушкой по сравнению с гранатометом Якова. — Не многовато?

— Для гнуса в самый раз. Одна граната — один труп! — зачаровано поглаживая оружие, ответил Яков. — Без шансов, главное — попасть. Броню бьет до сорока миллиметров, если боеприпас соответствующий… Так что и технику накроем!

— Дай подержать.

— На, — словно мальчишка, ответил Яков, передавая любимую игрушку, тем не менее ревниво следя за ней обоими глазами.

Сагитай взял гранатомет, длина его была около метра и двадцати сантиметров, приложил к плечу, подержал немного.

— Вот это вещь! Тяжеловата. Я с такой много не навоюю, — сказал он, возвращая пушку владельцу.

— Это «Лера»! — принял ее обратно Яков.

— Кто?

— Ну я так назвал ее… — немного смутился боец. — Она же единственная, я ее через шефа заказал. Больше ни у кого такой нет. Самураи свое оружие тоже по имени называли в Японии.

— Скажешь тоже. Где мы, а где самураи?

— Ну как где, сейчас…

Яков аккуратно отложил «Леру» в сторону и достал еще один ящик, обитый черным бархатом, на котором золотом были вышиты какие-то иероглифы. Сагитай снова открыл рот и отложил АК в сторону. Приятно щелкнули застежки, крышка ящика отворилась, и под светом фонарей, сверкая полированным металлом, возникли две катаны, ножны которых покоились рядом, утопленные в бархатной подушке.

— О-о-о! — не сдержался Сагитай.

Рука непроизвольно потянулась к мечам, но тут же отдернулась.

— Бери, бери, Сага, один из них твой! — чрезвычайно довольный произведенным эффектом разрешил Яков. — Спецзаказ, тоже через шефа. Работа мастеров школы сосю-дэн!

— Сосю-дэн? — переспросил Сагитай.

— Сосю-дэн! — подтвердил Яков.

— Ну спасибо, брат…

Сагитай зачарованно посмотрел и аккуратно достал меч, любуясь нездешним плавным и гладким блеском оружия. Меч был легким, рукоять, оплетенная кожаным шнуром, приятно ложилась в руку. Он отошел на пару шагов назад и несколько раз махнул им из стороны в сторону.

— Так как им рубить? Я же толком не знаю, — посетовал Сагитай.

— Я тоже не силен, но всяко лучше ножа. Тут и удар сильнее, и расстояние больше, и острота. Катану точить только портить. Не нашими руками во всяком случае, — ответил Яков.

Кое-как приладив ножны у пояса, одевшись, перезарядившись, увеличившись в объемах, особенно это касалось Якова, бойцы с трудом залезли в автомобиль. Трофим уже дожевал свой хлеб и застыл лицом к боковому стеклу, пялясь в ночь.

— Ну что, Док, поехали? — обратился к нему Сагитай.

Ожидаемо не получив ответа, боец кивнул, как будто ответ был, и тронулся на трассу М3, по которой беспрерывным потоком в сторону Москвы шел транспорт.