С новым домом!

Илья Шевцов, 2020

Окружающее пространство и место жительства может вдохновить авторов на работу с самым живым материалом – реальным миром. И при удачном стечении обстоятельств в результате может получиться нечто легкое, приятное, интересное и близкое читателям. Поэтому я решил воспользоваться этой возможность и подглядеть новую живую историю, которую приготовил для меня мой новый дом – Москва. Все, что мне оставалось сделать – это добавить щепотку новогоднего чуда и подарить эту историю вам, дорогие читатели! В конце такого безумного 2020 года я постарался сделать для вас не просто рассказ, а тёплое и уютное одеяло, вкусный ужин и светлые чувства, чтобы вы смогли выдохнуть все невзгоды, обнять своих близких (или созвониться с ними по видеосвязи) и вместе шагнуть в новый год! Так что заворачивайте скорее подарки, дорезайте салаты и бутерброды, готовьте шампанское и мандарины, а веру в чудо вам подарит мой рассказ! Приятного чтения, дорогие друзья! И с наступающим Новым годом!

55-й регион

1. Миллионы минут

Посмотри вокруг, дорогой читатель. Что ты видишь? Толпы людей проносятся мимо, гудящим потоком мелькают автомобили. Время утекает сквозь пальцы и, кажется, что замедлить его бег невозможно! Но это не так.

Просто остановись и посмотри вокруг, загляни в лица прохожих, посмотри сквозь лобовые стекла машин на их водителей и пассажиров. За каждым из них целая жизнь! Всех этих жизней вместе хватило бы на века! Миллионы людей и миллионы миллионов минут.

Торопись жить не спеша, мой друг. И тогда каждый миг твоей жизни будет полон искреннего смысла, чистой любви и вечной дружбы. И только тогда твоя жизнь станет еще одной бесценной историей этого города.

2. 55-й регион

Дворники старенькой ВАЗовской «шестерки» старательно разгребали потоки воды, которые обрушивались на одинокую машинку, мчащую на пределе возможностей по Тюменской области. Ловко объезжая ямы и вовремя возвращаясь на свою полосу, гордый отечественный автомобиль сквозь дождь и ветер прорывался на юг.

В зеркалах заднего вида замаячила ярко-красная французская малолитражка. В разбавленных светом фар летних сумерках пучеглазый «Ситроен» разглядел на госзнаке «шестерки» до боли знакомые цифры, обозначающие регион, и радостно засигналил своему земляку. Маленькая и старенькая машина впереди, как и он сам, изо всех сил торопилась домой, в свой небольшой уютный сибирский городок.

Расценив гудки из-за спины за показатель спешки маленького француза, ВАЗовский седанчик сбавил скорость и прижался к обочине, давая преследователю шанс на обгон. Но «Ситроен» лишь благодарно моргнул «аварийкой» и тоже сбавил скорость, чтобы не маячить в зеркалах «шестерки» назойливым красным пятном.

Слегка удивленный, отечественный автомобильчик снова набрал скорость и занялся борьбой с непрекращающимся напором стихии. Яркий француз тут же поспешил сократить дистанцию, всем своим поведением показывая, что уступает роль ведущего «шестерке».

И так этот маленький караван и ехал, соблюдая дистанцию и сохраняя тишину полупустой трассы. Ехал спокойно и не спеша, до тех пор, пока свет фар идущего впереди ВАЗа не выловил из сумрака заветный и долгожданный дорожный знак:

«ОМСКАЯ ОБЛАСТЬ. Добро пожаловать!»

Дружно подняв радостный гвалт из гудков клаксонов, машинки моргнули друг другу фарами и рванули вперед. Домой.

3. Маленькое солнце

— И не звони мне больше!

Артем, спокойный и какой-то безучастный, молча сидел на ступенях Концертного зала и наблюдал, как спешат на очередное представление пары разных возрастов и социальных классов. Невидящим взглядом он провожал элегантных мужчин и нарядных женщин, которые бежали к высокому крыльцу, старательно огибая лужи, на ходу отряхивая от дождевых капель пальто и сворачивая зонты.

Он наблюдал, как огромные холодные капли щедро сыпались из темно-синих грозовых туч, разбиваясь о промокший насквозь асфальт. Дождинки резвились на поверхностях луж, брызгаясь и веселясь словно дети, пока Артем наблюдал за ними, завидуя их свободному шуму и эгоистичной радости своей скоротечной свободе.

Так же незаинтересованно Артем следил за тем, как быстро намокают рукава его пиджака, как с его челки, прилипшей ко лбу, срываются и растворяются где-то в граните ступеней маленькие капельки дождя. Он чувствовал, как по спине наперегонки несутся холодные капли, занесенные ветром ему за ворот.

Артем глядел на все это и, под эхо острой фразы, бившейся в голове, понимал, что теперь ему плевать. Плевать на дождь, на дорогой костюм, вымокший до нитки. Плевать на билеты, ради которых он простоял в очереди почти три часа. Плевать на снующих вокруг и кидающих на него презрительные взгляды снобов. Плевать на девушку, бросившую его прямо здесь, во всеуслышание устроившую скандал и забравшую его зонт. И плевать даже на ее последние слова, евшие его изнутри последние двадцать минут. Теперь они показались ему пустыми, незначительными. И почти не больными. Артем поднял глаза от мокрых гранитных ступеней и увидел перед собой маленькое яркое пятно.

Среди строгих вечерних нарядов и деловых костюмов клерков, спешащих по домам, прямо напротив парня по неглубоким лужам, под свой звонкий смех беззаботно скакала маленькая девочка в ярко-желтом дождевике и таких же ярких резиновых сапогах.

Не в силах оторвать от нее глаз, Артем жадно разглядывал это маленькое солнышко, ловя каждую ее детальку, от маленьких и редких молочных зубов ее улыбки до разноцветных утят на ее сапогах. И глядя на то, как жизнерадостно резвится этот ребенок, Артем начал согреваться в волнах ее счастья. Он почувствовал, как от мокрой макушки вниз, по позвоночнику, в кончики пальцев на руках и ногах растекается это спокойное тепло.

На лице Артема медленно появилась добродушная улыбка. Он поднялся с холодной ступеньки и, подхватив букет цветов, лежавший рядом с ним, широким шагом направился к прыгающей в лужах девчушке. Заметив его приближение, малышка прекратила заливисто хохотать и стесненно замерла. Ее маленькая ручка вцепилась в желтый подол дождевика. Надеясь не напугать девочку, Артем остановился на почтенном расстоянии от нее и, опустившись перед ней на колено, протянул букет.

— Милая барышня! — не прекращая улыбаться, торжественно обратился к ребенку Артем — Примите от меня этот скромный букетик в знак моей благодарности! Своим звонким смехом и любовью к жизни вы спасли меня от неминуемой… Простуды! Спасибо большое!

Девчушка замерла в нерешительности и робко взглянула на маму, стоящую под зонтом в паре метров позади. Удивленная и даже слегка напуганная поведением Артема, женщина покровительственно улыбнулась дочери и кивнула. Зеленоглазая девочка повернулась обратно к парню и аккуратно взяла в маленькие ручки большой для ее размеров букет. Артем улыбнулся еще шире и поднялся с колена. Так же нерешительно, как и ребенок несколько секунд назад, он взглянул на маму девчушки и, не увидев в ее глазах отвращения или презрения, шагнул к ней.

— Спасибо вам! — негромко сказал Артем, подойдя к молодой маме достаточно близко — У вас замечательная дочь! Не испортите ее…

Сделав несколько шагов в сторону старого «Детского Мира», он снова широко улыбнулся женщине и девчушке, обнявшей руку матери и негромко бросил им на прощание:

— Надеюсь, вам понравятся цветы!

Заметив, как малышка машет ему вслед своей маленькой пухлой ладошкой, Артем жизнеутверждающе взъерошил свои мокрые волосы и почти вприпрыжку зашагал на остановку, чтобы скорее приехать домой и обнять свою маленькую младшую сестренку. Дождь уже начинал стихать, а в небе, героически пробиваясь сквозь завесу туч, на небосклоне сияло яркое летнее солнце.

4. Забытая песня

Разматывая комок разноцветных проводов, невысокий и лохматый парень лет девятнадцати что-то напевал себе под нос, стараясь разогнать тоскливую тишину, висевшую в маленькой звукоизолированной комнате. Эту коморку, самую тесную и самую отдаленную на всей репетиционной базе за «Цирком», он в прямом смысле выпросил у своего старого знакомого, который теперь здесь всем заправлял. И вот уже почти четыре месяца каждый его день заканчивался здесь, когда после учебы или работы он приезжал сюда, доставал свою гитару и играл.

Запутанный комок наконец-то поддался, и парень, взъерошив длинные темные волосы, поднялся с пола, на котором трудился уже около получаса. С довольной улыбкой на лице он подошел к небольшому усилителю и щелкнул переключателем. Воткнув один из концов темно-синего провода в усилитель, парень бросил второй его конец на мягкий пол, застеленный ковролином, и подошел к своей еще зачехленной гитаре. Аккуратно, благоговейно расстегнув молнию плотного «зимнего» чехла, он осторожно вынул свою гитару и любовно оглядел.

Гитара скромно блеснула помутневшим лаком светло-коричневых боков и послушно скользнула в руки хозяина. Парень нежно прошелся по грифу, взял пару аккордов и поправил расстроившиеся за несколько часов струны. Затем подошел к усилителю, перекинул ремень гитары через шею и воткнул дожидавшийся своего часа второй конец темно-синего провода в предназначавшееся ему гнездо. Проверив звучание, парень немного покрутил ручки на усилителе и, наконец, заиграл вступление собственного сочинения.

Электроакустическая гитара, купленная им на первую крупную зарплату вместе с усилителем, чехлом и прочими примочками, медленно и звучно разливала по комнате мелодию, которую парень только что насвистывал. Под звучные переборы и внезапные резкие удары по струнам по маленькой комнате растекался живой звук, отражаясь от стен и пола, увеличивая вибрации воздуха. Парень закрыл глаза и молча продолжал перебирать струны, ловя каждой клеточкой своего тела все новые и новые переливы звука.

Через пару минут абстрактная мелодия незаметно для неподготовленного уха перетекла в новую мелодию с другим, более быстрым ритмом и парень тихонько запел. Усиленная электричеством гитара без труда перекрывала голос своего гитариста, но парень даже не старался перекричать свой инструмент, он пел в себя.

Песни начали сменять друг друга, между ними почти не было перерывов. Только иногда парень останавливался, оставив длинный басовитый гул шестой струны вместо своих песен, чтобы перевести дух, смочить горло и дать пальцам левой руки немного передохнуть от острых металлических струн. Через несколько секунд угасающего звука он снова начинал играть, бодрее и громче.

Время текло в маленькой коморке репетиционной базы не так, как снаружи. Здесь оно измерялось не в минутах и часах, а в песнях, спетых и сыгранных безымянным гитаристом. И количество их росло, как снежный ком, обрастая все новыми и новыми переборами, риффами и звучными аккордами, пока внезапно парень не заглушил все струны и не снял гитару с шеи.

Он медленно опустился на пол рядом со своим чехлом и начал рыться в его карманах, пока не нашел в одном из них большой ворох потасканных белых листов формата А4, испещренных ровными строчками печатных текстов, «табов» и списков аккордов. Несколько минут перебирая свои старые распечатки, парень не проронил ни звука и лишь изредка кидал тоскливые взгляды на свой инструмент. Перебрав уже львиную долю бумаг, парень нервно дернулся в сторону чехла, на секунду предположив, что нужная ему страница осталась где-то в его недрах. Но, решив перебрать пачку листов в руках до конца, через пару минут он наконец-то нашел то, что искал. По лицу, наполовину скрытому растрепанными волосами, расплылась довольная улыбка.

Беззвучно шевеля губами, гитарист прислонился к стенке и пробежался глазами по до боли знакомым строчкам старой, как его гитара, песни. В голове уже вовсю звучал старательно забытый им мотив, пальцы левой руки самопроизвольно попеременно выстраивались в четыре простых аккорда, а в глазах заблестели отголоски старых чувств.

Эту песню он учил самой первой. Как только узнал, где у гитары колки, что такое аккорд и как извлекать из куска дерева музыку. Три вечера подряд он перебирал в интернете все возможные варианты аккордов, выбирая из них самый похожий на оригинал. Не давая ноутбуку отдыха, еще одну ночь парень потратил на бесчисленные просмотры любительского исполнения песни на «YouTube». И через пять томительных дней подготовки, он, наконец, взял в руки гитару и, впервые в жизни, сыграл свою песню.

Когда он только начинал учить эту песню, под каждый звук в его голове рождался образ замечательной девушки. Вся эта затея была именно для нее. Бессонные ночи, сбитые на новых железных струнах в кровь пальцы — все это он делал только ради нее. На овладение этой песней у него было около трех месяцев, до следующей крупной годовщины их отношений. Все эти недели он старательно тренировался, улучшая звучание все новыми и новыми типами боя, занимательными проигрышами собственного сочинения и разными вариантами порядка аккордов. Но когда настал день самого важного выступления в его жизни, у него порвалась четвертая струна.

По странному совпадению в тот день, тщательно проверяя свой инструмент перед выходом из дома, парень на секунду подумал, что было бы неплохо сменить комплект потасканных медно-желтых струн на новые, но быстро отогнал эту мысль подальше, уверенный, что на «эту пати их еще хватит». Сделав всего несколько шагов по своему заснеженному двору, он услышал из-за спины неприятный глухой звон лопнувшей четвертой струны.

Гитарист не поднимался с пола и, как заведенный, снова и снова выставлял на листке с выцветающими словами незамысловатые аккорды. Глаза его были закрыты, под тихий шепот в его голове снова оживали картинки.

Его грандиозное выступление сорвалось. Вдобавок ко всему, в тот знаменательный день он отравился какой-то пиццей или травяным чаем и после этого несколько дней провалялся в постели. О гитаре не было и мысли. Она молча стояла за его креслом и грустным звоном напоминала о лопнувшей струне, но ее хозяину было не до нее. Очень долго ему было не до нее.

После годовщины, превратившейся в кошмар, отношения парня и его девушки стремительно покатились под откос. Скандальные звонки, холодные встречи и колючие взгляды завершили начатое лопнувшей струной, и через пару месяцев юный гитарист всерьез подумывал о прекращении этих затянувшихся передряг. А тем временем на его темном душевном горизонте медленно поднималось новое солнце.

Поскорее стерев из памяти неудавшееся выступление, парень сменил потертые струны новым звонким комплектом и снова начал репетировать свою первую и последнюю песню. Но на этот раз мотивацией для него была не его так часто недовольная им девушка, а маленькая вихрастая подруга, вмиг превратившаяся в объект тихого обожания.

Месяцами он репетировал, его выступление обрастало новыми и новыми треками, но фирменным номером продолжала оставаться самая первая песня. Однако, каким бы мастерским исполнением он не овладел, публика, которая встречала его улыбками и дружными хлопками была не той, о которой он мечтал. Поэтому со временем он перестал играть половину своего репертуара, предназначенную только Ей, а потом и перестал играть на публике вовсе. Его вторым домом стала эта маленькая коморка под лестницей.

Но однажды этот дом разрушил его надежды. Пасмурным весенним вечером, медленно пробираясь в свой маленький уголок с мягкими стенами и полом, парень решил срезать свой путь и пойти мимо общих репетиционных комнат, где частенько играли группки любителей. Не смотря по сторонам, он монотонно насвистывал свою любимую мелодию, как вдруг его окликнул знакомый голос.

Обернувшись на удивленный возглас, он уткнулся глазами в ее глубокие темные зрачки, а по спине пробежал холодок. Но страх за свое неотточенное мастерство быстро пропал, ему на смену пришла ненависть и боль. Потому что девушка, ради которой он каждый день, снова и снова играл свою песню в тесной комнатке, была здесь не из-за него, а из-за бородатого гитариста никому еще неизвестной группы. Наконец вежливо распрощавшись с ней и с ее талантливым другом, парень заперся в своей неожиданно пустой и холодной студии и выверенным злобным пинком разбил ни в чем не повинный усилитель фирмы «Marshal». Наполеоновские планы о новом выступлении рухнули, как карточный домик. Он не брал в руки гитару три недели. Ее место заняла бутылка водки.

Молчаливый гитарист открыл глаза и быстро сфокусировал взгляд на сжатом в руках листке. С тех пор, как он снова взял в руки гитару, он больше ни разу не играл эту песню. После страшного запоя он несколько дней приходил в себя. Выбравшись на работу и учебу, несколько долгих бессонных дней он только и делал, что получал нагоняи и выговоры, подтягивал хвосты и старательно пытался вернуть себе былую репутацию. На новый усилитель ему удалось накопить лишь через полтора месяца непрекращающейся работы в две смены. Но всю радость, что он когда-то получал от музыки, новый усилитель ему вернуть не смог. И несколько вечеров наедине с гитарой парень бесстыдно пялился на инструмент, не прикасаясь к покрывшимся пылью струнам.

И вот сейчас, сидя на мягком полу своей маленькой каморки, он снова не отрываясь смотрел на гитару, а в голове продолжала крутиться назойливая песня. И единственным способом, который мог бы выключить стоящий в его голове на бесконечном повторе трек, было выступление. Выступление с этой песней перед кем-то. Но, как и вчера, и позавчера, и неделю и две назад, в его студии не было никого кроме него, заскучавшего усилителя и укоризненно молчащей гитары.

Прошив парня словно ударом тока, в толстую дверь, отделяющую его от внешнего мира, вдруг настойчиво постучали.

Озадаченный нежданным гостем в его маленькой келье, парень не сразу поверил, что в его дверь кто-то стучал. Он неуверенно отложил помятый листок, аккуратно отодвинул от входа чехол с валявшимися в нем распечатками и медленно приложил к двери ухо. Из-за нее снова донесся стук. Отпрянув, от двери, как от чумной, парень смерил ее недоверчивым взглядом и медленно потянулся к ручке.

В дверном проеме показалась невысокая девушка. Она застенчиво заглянула внутрь комнатки, но, разглядев хозяина скромной студии, широко улыбнулась и уверенно шагнула за порог.

— Ну, слава Богу, не ошиблась! — выпалила девушка и раскрыла объятия — Привет, что ли?

— Привет… — смущенно ответил парень и послушно обнял гостью — Как ты здесь оказалась?

Девушка усмехнулась и стянула с шеи легкий шарф. Бросив его на пол рядом с чехлом от гитары, она по-хозяйски уселась на мягкий пол и, выжидающе глянув на парня, снова широко улыбнулась и ответила:

— Я пришла послушать, как ты играешь — спокойно произнесла она — Ты же говорил, что каждый вечер здесь играешь, а зрителей у тебя никогда нет. Вот я и пришла!

— А… — неопределенно протянул парень и медленно опустился рядом с девушкой — Ну… Спасибо! Я и не думал, что ты всерьез воспримешь это…

— Ну а как же еще? — добродушно ткнув парня под ребра, спросила девушка и, поднявшись на ноги, пристукнула ножкой и твердо произнесла — Так что я требую, чтобы ты сыграл для меня.

«Для меня…»

В голове что-то щелкнуло. Песня, назойливо чесавшая черепную коробку изнутри, вдруг затихла, и парень услышал последние слова своей собеседницы, словно усиленные микрофоном. Улыбнувшись ей в ответ, он легко подхватил со стойки свою гитару, перекинул через шею ремень и покрутил ручки на усилителе. Сделав пару пробных ударов по струнам, парень добился необходимого звучания и громкости, затем взял в правую руку маленький цветной медиатор и, бросив на гостью полный счастья взгляд, заиграл свою песню.

Аккорды послушно складывали звуки в мелодию. Идеально отыграв выдуманное вступление, парень подошел в девушке и начал тихонько петь. Гитара старательно перекрывала его слова, но он был слишком близко к своей слушательнице, чтобы проиграть по громкости инструменту. И глядя в ее глаза, парень впервые пел свою песню, каждым словом обещая нечто, чего никогда еще не испытывал. Но он верил каждой строчке, и его вера передалась его гостье. Как только в песне закончились слова, она сократила расстояние между ними и, стараясь не касаться его не прекращающих играть рук, поцеловала его.

Отыграв последний проигрыш последней песни, гитара смолкла. На фоне густого гудения шестой струны, доносящегося из усилителя, сиротливо звякнула и порвалась четвертая. Но, ни для гитариста, ни для его слушательницы теперь это было уже не важно.

5. Дневник самоубийцы

Виталий Просковин родился и вырос на Северных. Воспитанный дворами и тяжелым бытом частного дома, Виталий никогда не гнушался ручной работы, но, окончив престижную школу в центре города, а затем Омский Государственный Институт, предпочел ручному труду интеллектуальный, лишь иногда на даче позволяя себе нарубить для бани дров или натянуть между кленами гамак.

В неполные тридцать Виталий открыл свою юридическую контору, где однажды повстречал свою будущую жену. Она пришла вместе со своей матерью, чтобы проконсультироваться по вопросам раздела наследства ее умершего отца. Проявив необходимую чуткость и профессионализм, Виталий помог своей будущей супруге разобраться в дебрях юриспруденции, поставить на место зазнавшихся дальних родственников умершего, и пережить эту тяжелую утрату. Через год они поженились.

Спустя десять с лишним лет счастливый брак омрачил ужасный и бессмысленный скандал. После продолжительной болезни жена Виталия не могла завести детей и он, раздосадованный этой вестью и пониманием того, что передать свой бизнес наследнику ему не удастся, не смог вовремя остановить себя и наговорил супруге лишнего. После этого, не обращая внимания на извинения и мольбы мужа, оскорбленная до глубины души женщина собрала свои вещи и вернулась жить к матери, на прощание пообещав никогда больше не выходить замуж. В огромном загородном доме Виталия стало пустынно и тихо.

Не в силах справляться с плотным рабочим графиком, своими прямыми юридическими обязанностями и ежедневными делами по дому, Виталий был вынужден нанять домработницу. Но, по-прежнему полностью выкладываясь на работе и не до конца оправившись после развода, возвращаясь однажды домой с делового ужина, он не смог удержать свою полноприводную «Ауди» на загородной трассе, проходящей мимо его особняка, и на полном ходу протаранил легковушку с двумя женщинами внутри. Попытавшись оказать им хоть какую-то помощь, Виталий в срочном порядке вызвал скорую и спасателей, но когда спецслужбы прибыли на место ДТП, женщины — молодая девушка и ее мать — скончались. Подключив все свои связи в городском правительстве и управлении ГИБДД, Виталий смог избежать сурового наказания, но на его руках появилась кровь невинных людей, и этот факт окончательно сломал его уже покалеченную душу. С тех пор он больше никогда не садился за руль, но это изменение в нем было лишь верхушкой айсберга. Виталий глубоко и вдумчиво пересмотрел свои взгляды на жизнь.

***

— Приехали, Виталий Сергеевич! — негромко доложил водитель и, заглушив мотор, выбрался из машины, чтобы открыть своему начальнику тяжелую дверь представительского седана.

Пребывающий где-то глубоко в своих мыслях, Виталий молча выбрался из автомобиля и, махнув водителю на прощание рукой, медленно зашагал в сторону своего дома. Двухэтажный бежевый коттедж дружелюбно подмигивал уютными желтыми окошками в светло-розовых летних сумерках. Но хозяин этого великолепия не смотрел по сторонам, не замечал красоты вокруг и лишь устало брел по узкой дорожке, подсвеченной ровным частоколом садовых фонариков.

— Добрый вечер, Виталий Сергеевич! — услышал Виталий тихий и мягкий голос своей домработницы, когда вошел внутрь — Рада вас видеть! Ужинать будете?

Виталий разулся, бросил свой рабочий портфель на банкетку у входной двери и поднял глаза на свою горничную. В двух шагах от него стояла юная девушка, невысокого роста, стройная и светловолосая. Она была одета в простые джинсы и легкую вязанную крючком кофту, на ее небольшом приятном круглом личике, обрамленном короткими светлыми прядями, сияла скромная, но добродушная улыбка. Глядя на нее, Виталий не смог не улыбнуться девушке в ответ.

— Здравствуй, Аня! — привычным движением он стянул с себя пиджак и перекинул через плечо — Ужинать я не буду, спасибо. Мы ужинали с коллегами, так что… Так что на сегодня можешь быть свободна, машина у порога.

— Ну, как скажете, Виталий Сергеевич — слегка обиженно ответила девушка и пропустила хозяина дома к лестнице, ведущей на второй этаж — Но если захотите, то в микроволновке обязательно погрейте! Я приготовила ваше любимое ризотто, а его нельзя холодным есть, вы же знаете…

Виталий, поднимавшийся по лестнице, замер и обернулся к домработнице. Она все так же стояла в вежливой позе, улыбалась и смотрела ему в глаза, как ни в чем не бывало. Отмахнувшись от своих мыслей о ее возможном коварном посягательстве на его личное пространство, Виталий быстренько убедил себя в том, что, наверное, сам однажды похвалил ее стряпню и спокойно улыбнулся своей горничной.

— Спасибо, Аня! Спасибо… — посчитав правила хорошего тона соблюденными до конца, он отвернулся от девушки и зашагал наверх, снова погружаясь в омут своих тяжелых мыслей и светлых воспоминаний.

***

Зевая и потирая уставшие глаза, Виталий закрыл погасший экран ноутбука и встал из-за стола. На секунду замерев, он прислушался к звукам, которые издавал его дом и, не найдя среди них ничего постороннего, зажег над небольшим диваном в углу кабинета отдельный абажур и подошел к книжной полке.

Пробежав тонким, почти музыкальным пальцем по корешкам, Виталий снял с полки небольшой томик в темно-коричневой обложке и нежно погладил его по выдавленным золотистым буквам — «Эмили Бронте. Грозовой перевал». Опустившись на диван, он дотянулся до ручки, лежащей на столе, и, устроившись поудобнее, открыл книгу. Но вместо ровных строчек строгого печатного текста классического английского романа на белых страницах, вшитых в старую обложку, красовались беспорядочные записи с датами и скромные рисунки.

В обложке книги, которую Виталий подарил своей жене на пятилетие совместной жизни, уже давно покоились новые, чистые, украшенные лишь строчками и полями, белые листы. И этим листам сорокапятилетний мужчина доверял все: свои детские воспоминания, ежедневные переживания и мысли, в которых он тонул с тех самых пор, как от него ушла его жена.

Листая страницы в поисках новой и чистой, Виталий мысленно отругал себя за отсутствие закладки и быстро пробежался взглядом по последним записям. А вот и про ризотто заметка, которая всколыхнула в нем сегодня подозрительность. Усмехнувшись самому себе, Виталий снова отогнал от себя мысль о том, что его домработница могла найти и прочитать его дневник. Слишком уж скучную и неинтересную для среднестатистического подростка он выбрал книгу.

Наконец, найдя чистый клочок бумаги, Виталий щелкнул ручкой и аккуратно вывел скромную запись:

«День выдался тяжелым. Устал от всего этого, хочу в отпуск. В вечный отпуск»

Достав из кармана брюк сторублевую купюру, он положил ее в книгу, так, чтобы потом открыть на нужной странице, и убрал дневник обратно на полку, аккуратно задвинув корешок темно-коричневой книги по соседству с такими же солидными томами зарубежной классики. Встав с дивана и потянувшись, Виталий громко и протяжно зевнул и отправился спать, с горечью думая о завтрашнем трудовом дне.

***

Спустя несколько дней, вечером, доедая холодные равиоли, Виталий строил в голове далеко идущие планы, бездумно наблюдая, как его домработница хлопочет по кухне. В противовес его тяжелым мыслям девушка порхала по кухне, словно мотылек, без труда успевая мыть грязную посуду и следить за туркой, в которой медленно варилось кофе, распространяя аромат на весь дом.

Сегодня после обеда Виталий наконец-то забрал из охотничьего магазина на Жукова свой новенький, классический шестизарядный револьвер и теперь постоянно стрелял глазами в свой портфель, в котором дожидались своего часа коробочки с оружием и патронами. Пропуская шутки и вопросы своей горничной мимо ушей, мужчина сосредоточенно жевал свой давно остывший ужин и сосредоточенно размышлял, как ему лучше обставить свою безвременную кончину. Слегка раздраженный щебетанием девушки, Виталий запихнул в рот последнюю равиоли и, бросив на стол вилку и благодарность, встал из-за стола и быстро направился наверх. Недоумевающая домработница проводила его взглядом, а затем выключила под туркой огонь и медленно зашагала следом за начальником.

Дверь в кабинет была, как обычно не заперта. Подойдя к ней вплотную, Аня замерла и прислушалась. Виталий ходил по комнате взад-вперед и что-то бормотал себе под нос. Разобрать слова было невозможно из-за постоянных щелчков с металлическим звоном. Испугавшись нарисовавшейся в воображении картинки, девушка собрала в кулак всю свою смелость и решительность и, уверенно распахнув дверь, вбежала в кабинет.

— Не делайте этого, Виталий Сергеевич! — воскликнула Аня и тут же застыла, прибитая к полу взглядом своего начальника.

Виталий стоял посреди кабинета, на ладони лежал раскрытый «Грозовой перевал», большим пальцем он прижимал к книге банкноту, заменившую ему закладку, другой рукой он щелкал выключателем авторучки. Попеременно глядя на свою горничную и на страницы дневника, Виталий пытался провести связующую ниточку между странной записью, появившейся в его дневнике без его ведома, и девушкой, ворвавшейся в его кабинет с горящими глазами и неоднозначной фразой.

— Что это значит, Аня? — пытаясь сохранить хладнокровие, Виталий повысил на свою домработницу голос — Почему вы врываетесь в мой кабинет?

— Потому что вы собирались… — начала было девушка, но голос сорвался, и ее глаза уткнулись в пол. Сделав глубокий вдох, Аня попробовала снова — Потому что вы собирались… Застрелиться…

— С чего ты взяла? — опешив от заявления девушки, Виталий даже забыл обращаться к ней на «вы».

Домработница молча сверлила глазами ковер и изредка кидала робкие взгляды на книгу в руках мужчины. Поймав один из таких взглядов, Виталий возмущенно поднял бровь и, наконец, сопоставил события вечера.

— Вы… Написали это… Там — Аня кивнула на дневник и быстро взглянула на лицо мужчины — Вчера. И раньше… Писали, что собираетесь купить револьвер. А сегодня я видела коробку в вашем портфеле и, когда вы побежали в кабинет…

— Значит это — твоих рук дело? — Виталий медленно подошел к девушке и передал ей книгу — Эта запись — твоя?

«Да брось, старик! В конце концов, ты же не один. Не будь эгоистом. Думай о хорошем»

— И, значит, ты шерстишь книги в моем кабинете? — мужчина отошел от Ани на шаг и продолжил обвинение, словно зачитывал его на процессе в суде — Роешься в моих вещах? Перетрясаешь мой портфель? Может быть, ты еще и в сейф мой лазишь, пока меня нет?

Девушка ничего не ответила, подошла к письменному столу и положила на него книгу. Затем развернулась к Виталию и сделала робкий шаг в его сторону. Он не пошевелился, и девушка сделала еще шаг, остановившись на почетном метровом расстоянии от своего начальника.

— Я до глубины души благодарна вам за все, что вы для меня сделали. И я никогда бы вам не навредила — казалось, что Аня еле сдерживает слезы, ее тон был неровным, последние слова Виталий почти не расслышал — Все, что вы сказали… Кроме последнего! Все это я делала только для вашего блага.

— Лезть в личную жизнь — это что, благо? — не унимался хозяин кабинета, но, сделав скидку на состояние девушки, чуть сбавил громкость и резкость своего голоса.

— Вы стали для меня… Вы мне как отец… — после небольшой паузы ответила Аня и сгорбилась, словно уменьшилась в размерах, стыдясь своих слов. Сделав маленький вдох, девушка добавила — Я не могла потерять и вас…

— Что? — ошарашенный и не до конца доверяющий своему слуху, тихонько переспросил Виталий, сделав маленький шажок навстречу своей домработнице и аккуратно положив на ее плечо ладонь — Ты сказала, что я тебя как отец?

— Простите, Виталий Сергеевич… — словно очнувшись от бреда, девушка встрепенулась, смахнула с длинных ресниц капли слез и попыталась уйти, но Виталий крепко схватил ее за плечи обеими руками.

— Аня! — требовательно обратился он к ней, и девушка робко подняла на него покрасневшие глаза — Скажи мне, пожалуйста, я тебе как отец?

Не в силах отвечать, девушка быстро кивнула и обессилено упала на грудь своего начальника. Не зная, как поступить, Виталий аккуратно обнял свою домработницу и неловко погладил ее по коротким светлым волосам. По его рубашке медленно потекли горячие слезы, оставляя на хлопке еле заметные дорожки. Удивленный и растроганный, Виталий и сам заморгал чаще, чтобы прогнать предательски накатывающую влагу.

За три года его одинокой жизни сегодня он впервые снова почувствовал, что нужен кому-то, что его жизнь важна кому-то еще, кроме его матери, доживающей свой последний десяток лет. И от этого простого, но весомого факта в его загрубевшем сердце снова заработал уголок, когда-то вырабатывающий счастье. Медленно, неуверенно, но заработал и пустил в кровь Виталия тепло и легкое покалывание радости, вселяя в сорокапятилетнего мужчину надежду на светлое будущее. Светлое и не одинокое.

***

Через пару дней после инцидента в кабинете, когда новые статусы и отношения были налажены, а формальности и юридические подводные камни преодолены, Аня, уже в качестве полноправной хозяйки загородного особняка по старинке занималась уборкой. Выгребая из камина золу, девушка наткнулась на обуглившийся кусок темно-коричневого плотного картона. В его значительно подточенном огнем уголке еще можно был разобрать контуры когда-то позолоченных букв, складывавшихся в название классического романа английской писательницы.

Тихонько выпустив смешок радости, Аня быстро сгребла весь мусор в пакет и, легко подскочив с пола, выскочила на улицу. Теплое летнее воскресное утро облизало девушку лучами солнца и закидало солнечными зайчиками бликов, рождавшихся на изгибах небольшого немецкого седана. Самозабвенно поливая новую машину из садового шланга, Виталий обернулся на звук шагов своей приемной дочери и улыбнулся девушке. Глядя на него, Аня не смогла не улыбнуться в ответ.

6. Перекресток

Тамара Дмитриевна медленно шагала в сторону остановки, не поднимая от асфальта глаз. Вечер был теплым, солнышко приятно пригревало замерзшие под кондиционером на работе плечи. Не спеша переставляя ноги, женщина приближалась к остановке, а в голове уже вертелись мысли об ужине и детях, которые уже давно должны были ждать ее дома. Жизнь Тамары Дмитриевны была подчинена простой, но приятной логике: дом-дети-работа. Муж ушел от них четыре года назад и теперь о нем напоминали лишь жалкие алименты раз в месяц, на которые ни сама Тамара Дмитриевна, ни ее маленькие дети (и пусть её мальчишкам-близнецам Саше и Андрюшке уже по четырнадцать лет, для нее они всегда будут маленькими!) никогда не обращали внимания. Жизнь была не простой, но спокойной и достаточно размеренной.

Погруженная в свои мысли женщина незаметно для самой себя подошла к светофору, у которого останавливались маршрутки. Заняв одну из выжидательных позиций, Тамара Дмитриевна перекинула тяжелую сумку на другое плечо и, окинув приближающийся транспорт бреющим взглядом, решила скрасить ожидание созерцанием происходящего.

Вокруг деловито и суетливо, как муравьи-переростки, сновали люди, нагруженные пакетами, сумками и собственными проблемами. В глазах прохожих отчетливо читались закрытость и отчужденность, знакомые и самой Тамаре Дмитриевне. Засмотревшись на женщину, которая с завидным упорством тащила в сторону жилого массива два огромных пакета с символикой ИКЕИ, Тамара Дмитриевна пропустила мимо себя нужную ей маршрутку. Тихонько вздохнув, она проводила печальным и усталым взглядом удаляющуюся ГАЗель, а затем снова вернулась к созерцанию.

На другой стороне улицы, среди усталых и замкнутых на себе людей этого августовского понедельника Тамара Дмитриевна вдруг разглядела маленькую, выделяющуюся из общей массы парочку. Молодые парень и девушка в ярких футболках разительно отличались от спешащих по домам каменных лиц старшего поколения. Они негромко подшучивали друг над другом, смеялись и старались идти к светофору как можно медленнее. На время забыв о маршрутках, Тамара Дмитриевна не сводила с них глаз.

Они были молоды, не старше двадцати. Оба невысокие, девушка была ниже парня сантиметров на десять-пятнадцать, не больше. Сам же парень был не выше ста восьмидесяти. Они шли рядом, но ладони парня были спрятаны в карманы, девушка беззаботно помахивала своими руками, едва не задевая своего спутника. Они были похожи на брата и сестру — оба держались легко и свободно, получая удовольствие от общества друг друга. Но, как бы они не старались, перекресток нашел их очень быстро. Дождавшись зеленого сигнала светофора, парень легонько приобнял свою подругу и с беззаботной улыбкой зашагал в сторону Тамары Дмитриевны. Уже подходя к обочине, парень развернулся и легонько махнул оставшейся в одиночестве девушке. Не сводя с нее глаз, он так и перешел дорогу спиной. Наблюдавшую за ним Тамару Дмитриевну он абсолютно не заметил…

— Ой! Простите, ради Бога! — воскликнул парень, чуть не потеряв равновесие после столкновения с женщиной — Вы в порядке? Извините!

— Да ничего, все нормально, молодой человек… — поправив на плече сумку, заверила парня Тамара Дмитриевна и дружелюбно улыбнулась. Парень напомнил ей ее взрослого племянника — Не переживайте!

— Ладно! Извините еще раз… — поколебавшись с секунду, ответил парень и воткнул в уши маленькие черные наушники, выискивая глазами свою подругу на той стороне дороги.

Девушка стояла на том же самом месте, где он оставил ее. Она тоже не спускала с него глаз и самодовольно хихикала, уперев тонкие руки в бока. Покраснев, парень попытался улыбнуться ей в ответ, а потом вдруг резко посерьезнел и посмотрел на светофор. Безмолвный блюститель дорожного порядка бесстрастно менял лампочки как осенние деревья листву — с зеленого на желтый и красный. Что-то взвесив в светловолосой голове, парень секунду помедлил, а потом смело шагнул на проезжую часть и с широченной улыбкой на лице зашагал обратно на другую сторону улицы.

Тамара Дмитриевна начисто забыла о маршрутках и, не отрываясь, следила за парнем. Большими шагами он приближался к своей подруге и вот он уже на середине дороги, вот он уже легко вспрыгивает на бордюр, отделяющий проезжую часть от тротуара. А уже через секунду он был в двух шагах от девушки. Что-то ей сказав, парень резко сократил расстояние между ними и, аккуратно взяв в свои большие ладони ее маленькое лицо, поцеловал свою подругу.

Тамара Дмитриевна вопросительно подняла бровь, а затем легонько улыбнулась. Наконец ей стало понятно, кто эти двое. Молодые люди были друзьями. Хорошими близкими друзьями, доверявшими друг другу свои тайны и проблемы, болтавшими по телефону часами о какой-то ерунде и без задней мысли стремившиеся на встречу друг другу, как полюса магнита. Как она и ее муж когда-то.

Поцелуй прекратился почти так же внезапно, как и начался. Парень явно покраснел и почтительно отошел от подруги, позволив ей сделать хотя бы вдох. Девушка печально улыбалась своему другу и не сводила с него глаз, парень медленно приблизился к ней вновь, на этот раз чтобы просто заглянуть в глаза. Они постояли вместе до следующей смены светофора, а потом парень снова начал переходить улицу. На его лице даже издалека читалось разочарование и ненависть к самому себе. Не оглядываясь, он махнул подруге рукой и, добравшись до той стороны улицы, где стояла Тамара Дмитриевна, моментально забрался в первую попавшуюся маршрутку.

За короткую секунду, что он проходил мимо женщины, она успела расслышать тихую и печальную фразу, которую парень повторял все время, что переходил дорогу в третий раз.

— Вот дурак…

Маршрутка, в которую юркнул светловолосый парень, грозно рыкнула маломощным двигателем и стартовала в туманную даль улицы имени Дмитриева. Проводив ее усталым взглядом, Тамара Дмитриевна вернулась к девушке, которая медленно шагала в обратном направлении, легонько пиная камешки, попадавшиеся на ее пути. Пару раз она обернулась и, выискав глазами маршрутку, в которой исчез ее друг, снова легонько улыбалась.

— Не такой уж и дурак… — хмыкнула себе под нос Тамара Дмитриевна и поправила сползающую с плеча тяжелую сумку — Кто не рискует…

Кинув в маленький черноволосый силуэт последний взгляд, женщина повернулась к приближающемуся транспорту и тут же вскинула руку, тонкими пальцами указывая на одну из подоспевающих к остановке маршруток. Запрыгнув в громыхающую ГАЗель, Тамара Дмитриевна устроилась поудобнее и полезла в кошелек за деньгами.

7. За городом

По тихой проселочной дороге медленно и робко пробирался серебристый кроссовер «Ауди», прорезая плотный туман ксеноновыми фарами. Внутри, шумно споря и смеясь, ехали четверо — двое парней и две девушки. Стараясь перекрыть льющуюся из динамиков музыку, сидящие на разных рядах парни шумно препирались, в то время как их девушки понимающе улыбались друг другу.

— Да конечно! Ага… — Макс скептически ухмыльнулся и снова вывернул руль, объезжая очередную яму — Если бы ты стоял против солнца, да если бы еще ветер дул от тебя… Брось, Игорь! Если даже бы все было так, ты бы в жизни не выиграл меня! Бадминтон — это моя стихия!

— Ну, тут ты конечно нескромно загнул! Как минимум ты в этой стихии не один! — громко возмутился Игорь с заднего сиденья — Вот, Ксюша-то выиграла Юлю. Значит она тоже в этой стихии не новичок!

— А, ну да… В командном зачете же у нас ничья… — Макс еще шире улыбнулся и, сделав музыку чуть тише, повернулся к своей спутнице — Как же ты меня подставила, дорогая! Я-то уже надеялся на безоговорочную капитуляцию Волковых…

— Да ладно тебе, Максим! Будет повод снова съездить на природу и взять реванш — дипломатично подметила Юля — На следующих выходных выберемся и сыграем снова.

— Я только за! — с энтузиазмом воскликнул Игорь и нежно посмотрел на Ксюшу, а по лицу уже начала растекаться глупенькая улыбка. Мельком взглянув на его лицо, Ксюша поняла, что сейчас он скажет глупость и заготовила вежливый ответ — Я обязательно выиграю для тебя, солнышко! Буду твоим победителем!

— Ты и так победитель! — быстро ответила девушка, на секунду опередив взрыв смеха с передних сидений.

Игорь слегка покраснел, но затем тоже улыбнулся и приобнял Ксюшу. К его сожалению на очередной кочке машину изрядно тряхнуло, и его рука угодила ей в голову. Поэтому, стараясь перекрыть новый взрыв хохота, Игорь рассыпался в извинениях, но девушка даже и не думала дуться на него. Она просто взяла его руку и сама уложила ее себе на плечо. Разглядев это в зеркало заднего вида, Макс самодовольно улыбнулся и взял за руку Юлю. По уютному салону кроссовера разлились волны безмятежности…

— Черт!!!

Ночную тишину разорвал визг тормозов и грохот удара. На пустынной дороге, в клубах тумана застыл поврежденный джип. По лобовому стеклу рассыпалась паутина трещин, толстый триплекс прогнулся внутрь салона, по серебристой краске прогнувшегося капота медленно сползали густые капли рубиновой крови.

— Максим! Максим!!! — пытаясь высвободиться из пут подушки безопасности, Юля изо всех сил трясла водителя, но парень не откликался. С заднего ряда послышались стоны.

— Ксюша? Ксюш, ты в порядке? — Игорь, прижав рукав своей куртки к рассеченному виску, слепо шарил рядом с собой — Ксюша!

— Я тут. Все в порядке… Вроде… — девушка попробовала пошевелиться, но ее попытка не увенчалась успехом — Только рука не слушается… Кажется, я вывихнула руку…

— Максим! Максим! Макс, ты меня слышишь? Максим!!! — Юля наконец-то справилась с подушкой безопасности и теперь пыталась проделать то же самое с подушкой своего парня — Макс! Сейчас я тебя освобожу.

— Что случилось, Юль? — Игорь нашарил в кармане свой телефон и, подняв его над головой, осветил салон — Макс! Старик, ты как?

Разглядев в темноте салона, как неуклюже Юля пытается высвободить Максима, Игорь решительно распахнул дверь и выбрался наружу. Подойдя к водительской двери, он открыл ее на максимальный угол и попытался вытянуть Макса наружу, но ремень безопасности крепко держал его бесчувственное тело.

— Отстегни его! — прокричал в салон Игорь и приподнял голову водителя над подушкой. Лоб был рассечен, губа тоже кровоточила — Отстегни его ремень, Юля!

— А… Да… Сейчас… — зашептала девушка, и через несколько секунд темно-серый ремень, подчиняясь сервоприводам, втянулся в свое гнездо. Игорь аккуратно вытянул Макса из-за руля и опустил на землю.

— Воды дайте, девчонки! — негромко воскликнул парень и оглядел дорогу. В клубах тумана, слабо подсвеченного холодными синими и кроваво-красными фарами джипа, видимость была близкой к нулевой. На расстоянии трех-четырех метров вокруг машины не было ни души — Ну воды дайте, Юль, Ксюш?

— Сейчас! — голос Юли сорвался на нервный визг — Ксюша не отвечает…

— Что? — Игорь поднялся с земли и подбежал к машине, распахнул заднюю пассажирскую дверь, и ему в руки упало бессознательное тело Ксюши — Ксюш! Ксюша! Ты меня слышишь? Очнись, солнышко! У нее, похоже, болевой шок… Юля, дай воды, пожалуйста!

— Держи! — девушка тоже выбралась из машины и, быстро всучив Игорю бутылку с питьевой водой, подскочила к Максу. Аккуратно приподняв его за плечи, она слегка встряхнула его, затем еще и еще раз. Парень не подавал признаков жизни. Нервно вздрогнув, Юля с новой силой принялась трясти его до тех пор, пока Игорь не оттащил ее и не плеснул в лицо Макса воды.

— Откуда? — Макс распахнул глаза и конвульсивно дернулся, словно пытаясь вывернуть руль. Осознав, что он лежит на земле рядом с раскуроченным джипом, парень захлопал глазами и медленно сел. Игорь поддержал его за плечо — Что случилось? Как девчонки?

— Все в порядке, успокойся. Ксюша и Юля в норме, если не учитывать одну вывихнутую руку и небольшой нервный срыв — Игорь снова оглядел дорогу, но, не найдя чего-нибудь стоящего, мельком взглянул на девушек у машины, а затем снова перевел взгляд на Макса — А случилось не знаю что… Мы сбили кого-то?

— Да… Наверное какого-нибудь оленя… Или может быть корову? Я не успел разглядеть… Все произошло так быстро… Только что его не было, а потом бац! А потом подушка и я ничего не видел и не слышал… — нервно шаря глазами, Макс ощупал свою голову и сбивчиво продолжил — Дорога пустая же… Я чуть притопнул, а он из кустов… И словно еще специально остановился…

— Успокойся старик, всякое бывает — Игорь помог незадачливому водителю встать и подвел его к джипу, у которого, держась друг за дружку, стояли девушки — Аптечка нужна? Бинты, что-нибудь такое?

— Сейчас… Сейчас достану… — пробормотал Макс и полез в багажник — Сейчас, сейчас…

Осторожно усадив Ксюшу на заднее сиденье, Игорь тоже направился к багажнику, в котором остервенело рылся владелец машины. Услышав его ругательства насчет темноты, Игорь достал телефон и попытался освятить багажное отделение джипа. Наткнувшись рассеянным пучком света на ящик с инструментами, он подтянул его к себе и откинул пластиковую крышку. Под набором губок и электрическим насосом Игорь нашел небольшой фонарь и тут же подменил им свой телефон.

— Нашел! Так, сейчас глянем, что тут есть полезного… — зашептал Макс и вскрыл заветную коробку с красным крестом на крышке — Аспирин, уголь… Где бинты? Эй, Игорь! Куда ты светишь? Ни черта же не видно! Игорь?

Но Игорь не откликался. Он медленно шел в ту сторону, откуда они приехали, не сводя луча фонаря с дороги. Из-за машины выглянула Юля и вопросительно посмотрела на Макса. Поведя плечами, он отдал ей аптечку и побежал вслед за Игорем.

— Игорь? Ты куда собрался? — нагнав друга, Макс попытался остановить его, но парень не поддался и лишь шикнул на него, призывая к соблюдению тишины. Тогда, не в силах молчать, Макс заговорил шепотом — Что такое? Куда ты идешь?

— Сам смотри — сквозь зубы процедил Игорь и указал фонарем на асфальт. Сначала среди рытвин и выбоин не было ничего примечательного, но вот луч уцепился за что-то темное и большое — Похоже, вот наш олень…

— Твою мать… Игорь, это же мужик какой-то… — Макс отшатнулся от тела, распластавшегося на асфальте, и вцепился в руку своего друга — Черт, если мы его сбили, и он того…

— Не хочу тебя пугать, но, похоже, он не дышит, старик… — Игорь медленно приблизился к телу и аккуратно толкнул его носком кроссовка — Но это не наша работа, смотри!

— Что? Не наша? Ты смеешься что ли, блин? — Макс разразился тихими ругательствами и подошел поближе. В это время Игорь осветил фонарем грудь человека, лежащего на асфальте. Поперек груди, распространяя вокруг густую кровь, тянулась широкая и глубокая царапина, больше похожая на порез от какого-то лезвия — Твою мать… Игорь, давай убираться отсюда, а? Это не наше дело, Игорь! Поехали, надо добраться до города. Ксюше нужна помощь, ты сам говорил, что у нее что-то с рукой. Давай, пошли! Игорь! Пошли!

— Погоди секунду… — не обращая внимания на то, как Макс его трясет, Игорь, как завороженный, медленно водил лучом фонаря по телу, лежащему перед ними — Кажется… Я где-то видел его. Только не могу вспомнить, где…

— Да какая на фиг разница!? — Макс повысил голос и резко развернул собеседника к себе лицом — Надо валить отсюда, давай!

— Мы не можем его тут оставить, старик — возразил Игорь, снова оборачиваясь на тело на асфальте — Ему тоже нужен врач. Помоги мне его дотащить до машины?

— Ты с ума сошел что ли!? Какой «дотащить»? На фиг нам нужен этот жмурик? — Макс пытался оттащить друга от тела, но тот активно сопротивлялся — Да чего ты упираешься-то? Здравомыслие включи свое, Игорь! Подумай о Ксюше!

Парни замерли. Позади них, от стороны машины раздался сигнал клаксона. Встревоженные девушки пытались докричаться до них и сигнализировать с помощью мобильных телефонов. Парни переглянулись и молча, не сговариваясь, посмотрели на тело, бездыханно лежащее на сыроватом асфальте.

— Старик, мы должны…

— Все, что мы должны — вывезти нас отсюда, ясно?! — перебил своего собеседника Макс — Мы должны сейчас сесть в машину и убраться отсюда подальше. А по прибытию напиться до беспамятства и забыть все это к чертям собачьим!

Девушки снова начали сигналить. Макс, старательно обходя взглядом лежащее рядом тело, уперся взглядом в Игоря. Его друг медленно поднял руку с фонарем и два раза мигнул в сторону джипа, а затем снова перевел луч на тело.

— Ты прав, старик… Это не наше дело — Игорь решительно отвернулся от тела и зашагал в сторону машины.

— Сразу бы так! Давай, свалим отсюда поскорее… — затараторил Макс и зашагал вслед за собеседником — Давно пора было…

— Помогите… — тихий, хриплый голос из-за спин парней заставил их остановиться — Помогите…

Отчаянно мотая головой из стороны в сторону, Макс глазами показал своему другу, что это их не касается, но Игорь уже остановился и почти зашагал обратно.

— Нет, Игорек! Ты куда собрался? Идем! Это же нас не касается, забыл?! — Макс шипел на собеседника не хуже кобры — Давай, пошли!

— Мы должны помочь. Иди, заводи мотор, усаживай девчонок и подъезжайте сюда. Закинем его в багажник и двинем! — бросил Игорь на бегу и растаял в тумане рядом с телом на асфальте — Не тупи, Макс!

Позади послышался звук заводящегося дизеля. Игорь, слегка успокоившись, подскочил к растянувшемуся на асфальте человеку. Глаза мужчины были слегка приоткрыты, грудь быстро вздымалась и опускалась. Увидев, как к нему приближается человек, он слабым движением протянул своему спасителю руку и прошелестел:

— Камень… У меня в кармане… Дай его… Мне…

— Где? В каком кармане? — затряс его Игорь и начал шарить по карманам штанов — Какой камень? Большой? Маленький? Постой! На фиг он тебе вообще?

— В левом… Дай… Мне… — голос мужчины на земле стал тише — Просто… Дай…

Поверив ему на слово, Игорь залез в карман и извлек из него небольшой желтоватый камень. Приглядевшись, он увидел на камне тонкие прожилки светло-голубого цвета. Удивленно вскинув бровь, Игорь взглянул на мужчину у своих ног и снова на камень. Где-то рядом уже зашелестели низкопрофильные шины «Ауди» Максима.

— Дай его… Мне…

Игорь протянул мужчине камень и оглянулся. Сквозь туман уже пробивались холодные лучи фар. Снова посмотрев на мужчину и его рваную рану на груди, Игорь скептически поморщился, но все же попробовал приподнять мужчину за плечи.

— Держись старик, сейчас мы тебя отвезем в больницу. Все будет хорошо… Ты только не отключайся больше, а то мы уж подумали, что ты умер…

— Нет! Оставь меня здесь… — чуть более громко прошептал мужчина и скинул с себя его руку — Лучше… Убирайся отсюда… Скорей!

Все осветилось. За спиной Игоря плавно остановился джип, и из него выскочил возбужденный Макс. Он быстро распахнул багажник и начал расчищать там пространство, что-то быстро отвечая взволнованным девушкам.

— Что значит — «убирайся»? Ты же ранен! Давай, помоги мне тебя поднять… — удивленный, но не намеренный сдаваться, Игорь снова попытался поднять мужчину, но тот, с невероятной для человека с порезом на груди прытью, оттолкнул его и медленно поднялся на ноги сам.

— Это значит, что тебе и твоим друзьям лучше немедленно убраться отсюда куда подальше! — в голосе только что лежавшего и истекавшего кровью человека появились стальные нотки — Уезжайте и не оглядывайтесь!

— Что происходит, Игорь? — подбежавший Макс огромными глазами смотрел на своего друга и мужчину, стоящего напротив — А он что уже не умирает?

— Уезжайте, прошу вас — снова заговорил мужчина и взглянул на Макса — Послушай, парень! Хватай своего друга и убирайтесь куда подальше!

— А он дело говорит… — протянул Макс и потянул друга к машине — Идем, ему уже похоже лучше… Сейчас поймает попутку и…

— Но… Какую попутку? Тут же нет никого, старик… — забормотал Игорь и не сводил глаз с распрямляющегося на глазах мужчины.

— Ничего, разберется. Может он пешком предпочитает… Давай в машину! — закричал ему в ухо Макс — Давай, подумай о Ксюше. Ей нужен врач. Ну, шевелись!

Наконец затащив друга в машину, Макс быстро захлопнул его дверь и подскочил к водительской. Взвизгнув покрышками, он резко дернул машину вперед и, лихо выкрутив руль, развернул небольшой серебристый джип на сто восемьдесят градусов. Последний раз взглянув в зеркало заднего вида на таинственного мужчину, Макс перевел дыхание и добавил газу, когда их машину оторвало от земли.

Пролетев несколько десятков метров и сломав деревья ближайшей лесополосы, серебристый джип рухнул на землю, перевернулся несколько раз и, пропахав еще десяток метров покореженным кузовом, остановился, упершись в ствол старой ели.

— Нет! — воскликнул мужчина, сжимая в кулаке желтый камень — Не успели…

На лежащий на крыше джип с жутким треском приземлилось огромное темно-фиолетовое животное, отдаленно напоминающее медведя-переростка. Большим и узким когтем вскрыв днище машины, животное засунуло внутрь морду и, не найдя ничего привлекательного, спрыгнуло с покореженной машины, снова подхватило ее и зашвырнуло в глубь леса.

Решительно приближаясь к странному зверю, мужчина потянулся к оружию. Но сделав несколько шагов замер, печально уставившись на темно-оранжевый бутон взрыва за полосой деревьев.

8. Меломан. Часть 1

В подъезде старой пятиэтажки в районе Нефтезавода горело только две лампочки. Одна — на пятом этаже, там, где жила старшая по дому. Вторая — у самой входной двери, в маленьком и тесном предбаннике, где зимой, не смотря на наличие домофона, постоянно толклись подвыпившие малолетки или грязные бомжи. На третьем этаже света как всегда не было.

По привычке освещая свой путь мобильным телефоном, Даша медленно поднималась на свой этаж, мысленно пересчитывая ступеньки, как в детстве. Сегодняшний рабочий день получился длиннее обычного, должники-студенты просто забаррикадировали ее маленькую химическую лабораторию и не выпускали до тех пор, пока в их дневниках по практике не появились заветные печати. Усталая и голодная, Даша мечтала только об одном — поскорее добраться до дома и посвятить себя долгожданному отдыху.

Поднявшись на родную лестничную площадку, девушка остановилась перед своей дверью и обессилено опустила сумку из супермаркета на пол. Простой белый пакет негромко ударился о бетонный пол и задел другой пакет, черный и оттого не видный в темноте подъезда. По характерному звону Даша поняла, что в этом пакете очередная порция пустых бутылок ее соседа, который уже несколько дней подряд что-то бурно отмечал. Даже сейчас были слышны приглушенные звуки музыки из-за его двери. Девушка укоризненно помотала головой и полезла в сумку за ключом.

В квартире соседская музыка была слышна отчетливее. Тонкие панельные стены без труда пропускали заливистые гитарные трели и барабанные ритмы, напрочь убивая надежды о тихом и спокойном вечере после долгого трудового дня. Стараясь не обращать на этот гам внимания, Даша зажгла по всей квартире свет и занялась своими делами.

Когда беспристрастные часы на тумбочке рядом с разложенным диваном самоуверенно показали полночь, Даша все еще сидела в кресле перед ноутбуком и молча перебирала почту. Музыка за стенкой уже не напоминала вопли или дикие крики первобытных людей, сквозь тонкую перегородку между ее квартирой и квартирой ее соседа часа полтора просачивалась легкая гитарная музыка с простыми и спокойными ритмами. Но громкость по-прежнему была запредельной и не спасал ни телевизор, старательно оравший весь вечер о мировых новостях, ни наушники, плотно вставленные в уши и игравшие для Даши какое-то джазовое интернет-радио. Усталая и раздраженная невозможностью отдохнуть, девушка без разбора удаляла свои электронные письма и готовила пламенную речь для своего соседа-меломана.

***

Ее терпение лопнуло, когда за стенкой начали распеваться так ею нелюбимые бездельники из группы «5’nizza». Решительным движением отложив свой ноутбук в сторону, Даша натянула на себя махровый икеевский халат и, захватив с крючка ключи от квартиры, залезла в тапочки и вышла на площадку.

Сделав всего пару шагов от своей двери, девушка запнулась о шуршащий пакет и чуть не растянулась на холодной бетонной плите лестничной клетки. Тихонько ругнувшись, Даша достала из кармана халата свой сотовый и осветила пространство под ногами. За время, которое прошло после ее возвращения домой, у порога соседней квартиры появилось еще два невзрачных черных пакета. Натянув на лицо маску отвращения и озлобленности, девушка перешагнула через мусорные мешки и настойчиво постучала в темную металлическую дверь. Само собой, никто ей не ответил, и она решилась воспользоваться звонком, но это тоже не возымело должного эффекта. Тогда, сделав глубокий вдох, Даша убрала в карман свой мобильник и, сжав ладони в кулаки, остервенело забарабанила по полотну. Внезапно дверь скрипнула массивными петлями и приоткрылась, бросив на площадку тонкий лучик света. Девушка прекратила ломиться и аккуратно заглянула внутрь.

Дверь оказалась незапертой. Тихонько войдя в прихожую, Даша поморщилась от стойкого запаха алкоголя и самопроизвольно прикрыла уши руками, когда солист «Пятницы» затянул протяжную высокую ноту. Окликнув хозяина квартиры и не получив ответа, Даша робко осмотрелась и направилась в глубь квартиры на поиски нарушителя ее спокойствия.

Соседняя квартира должна была быть трехкомнатной, но вместо этого она представляла собой одно большое пространство, разделенное на условные зоны небольшими кусочками стен из гипсокартона. Замысловатая планировка придавала квартире интригующий вид, интересные решения в оформлении интерьера делали квартиру современной и красивой. Общую картину портила захламленность и мусор, валявшийся по немногочисленным углам. Хозяина квартиры видно не было.

Несколько раз прокричав что-то нечленораздельное насчет милиции и позднего времени, Даша обошла всю квартиру, но так и не найдя своего соседа, добралась до музыкального центра и бесстрастно выкрутила ручку громкости на ноль. По огромной пустой комнате разлилась неестественная тишина. Самодовольно улыбнувшись, Даша развернулась и с видом победителя зашагала в сторону выхода. Но появившийся в дверном проеме парень лет двадцати семи громко захлопнул дверь и, повернувшись к девушке, недоуменно замер, а затем резко спросил:

— Ты кто такая?

***

Даша застыла на месте, не в силах сказать хоть слово. Она молча оглядывала хозяина квартиры и в ней начинало шевелиться сомнение. Стоящий перед ней молодой человек, высокий и хорошо сложенный, с густыми черными волосами и слегка угловатым лицом никак не вязался с образом соседа-алкоголика и дебошира, который она рисовала себе последние несколько дней. Поморгав еще несколько долгих секунд, Даша набрала побольше прелого воздуха и выпалила почти на одном дыхании:

— Я ваша соседка! Через стенку…

— Ага… — парень неоднозначно кивнул — Выпить хочешь?

— Вообще-то я… — от такого предложения девушка опешила и недоуменно уставилась на соседа — Вообще-то я пришла, чтобы сказать вам…

— А чего музыка не играет? — спросил в пустоту парень и, бесцеремонно отодвинув со своего пути гостью, быстро зашагал в гостиную.

Даша осталась в коридоре, молча наблюдая, как хозяин квартиры разбрасывает попадающийся под ноги мусор и приближается к музыкальному центру. Парень озадаченно покрутил в руках свой плеер, потом, осознав, что белый приборчик ни при чем, занялся музыкальным центром. Вглядываясь в его слегка смазанные движения, Даша оценивала его степень трезвости и возможную для нее угрозу. Не увидев ничего, с чем бы не помогли справиться навыки самообороны, девушка мысленно проговорила гневную тираду и твердо двинулась к хозяину квартиры. Но, не сделав и пары шагов, Даша снова замерла, оглушенная новым музыкальным ударом.

— Так что, хочешь чего-нибудь? — разобравшись с музыкой, парень вернулся к своей поздней гостье, все еще стоящей в прихожей. Привалившись к стене, он смерил девушку взглядом и, нахмурив брови, спросил — Мы раньше не встречались?

— Я же ваша соседка, конечно, мы встречались! — раздраженно бросила Даша и сложила руки на груди — И я не хочу ничего, спасибо!

— Тогда зачем пришла? — хозяин квартиры искренне недоумевал — Что, не спится? — парень ухмыльнулся и заковылял на кухню. Через пару минут он вернулся в прихожую с бутылкой пива и, махнув рукой в сторону большой комнаты, пригласил девушку с собой.

— Конечно, не спится! — гневно выкрикнула Даша, следуя за хозяином квартиры — У вас ведь музыка орет всю ночь!

— Давай на «ты», а? — внезапно остановившись посреди комнаты, спросил парень — А то я себя старым чувствую… Меня Дима зовут.

Парень поставил пиво на пол и, вытерев ладонь о штанину джинсов, протянул ее девушке. Даша слегка поморщилась, но все же пожала ее. Хозяин квартиры криво улыбнулся и присел на диван, по пути подхватив с пола начатую бутылку. Свободной рукой он прихлопнул по дивану рядом с собой, приглашая гостью присесть. Девушка осталась стоять.

— Так зачем ты пришла? — с искренней заинтересованностью в глазах спросил парень и сделал большой глоток пива — И как тебя зовут, я не расслышал?

— Даша — резко ответила девушка — Я пришла, чтобы ты выключил свою музыку!

— Что? — переспросил Дима и хихикнул, после чего поднялся с дивана. Подойдя к журнальному столику, он разгреб кипу бумажек и оберток от чипсов и, выудив из горы мусора пульт, сделал музыку тише. Бросив пульт обратно на столик, парень вернулся на свой диван и снова дружелюбно прихлопнул по красным подушкам — Так лучше?

— Лучше! — не оценив по достоинству ироничность ситуации, резко ответила Даша и по-прежнему осталась стоять — И если, когда я уйду, музыка снова будет орать, то к тебе уже приду не я, а полиция, ясно?

— Да, понятно — внезапно улыбка погасла на лице хозяина квартиры, и он показался девушке усталым. Оставив бутылку с пивом в покое, он медленно поднялся с дивана и, указав поздней гостье на дверь, проводил девушку в прихожую.

Подойдя к двери, Даша немного замешкалась, не зная, какой из замков повернуть. Сообразив в чем дело, парень аккуратно отодвинул девушку и ловким движением открыл несколько замков. Дверь тихонько скрипнула и отворилась, впустив в светлую прихожую недружелюбную темноту лестничной клетки.

— А может быть чаю, Даша? — внезапно спросил парень, заглядывая в лицо гостье — У меня и кофе есть, если ты чай не любишь…

Даша снова застыла, не зная, что ответить и как оторваться от темных глаз хозяина квартиры, покрасневших и впалых от усталости. Слабая улыбка на его угловатом лице выглядела как мольба о помощи.

— Прости, мне завтра с утра на работу… — почти неслышно ответила девушка и выскользнула на площадку — Доброй ночи!

— Доброй… — согласно кивнул Дима и закрыл дверь. Из-за ее железного полотна донеслись щелчки открывающихся и закрывающихся замков соседской квартиры. Оторвавшись от холодного металла, парень погасил в коридоре свет и вернулся в гостиную.

Помня о табу на громкую музыку, Дима подошел к музыкальному центру и аккуратно отцепил от белого шнура такой же белый плеер. Музыка затихла, через тонкие стены панельной пятиэтажки стали слышны мелкие ночные звуки из соседних квартир. На мгновение забыв о своих намерениях, Дима замер посреди комнаты и прислушался.

Где-то внизу настойчиво капала вода из крана, сверху негромко ругались мужчина и женщина. Откуда-то доносился приглушенный плач маленького ребенка и тихая колыбельная, призванная этого ребенка успокоить. Из-за стенки доносился легкий шорох и бормотание телевизора, вещающего очередной выпуск новостей на круглосуточном канале. Нервирующий кран наконец-то замолк.

Словно выйдя из оцепенения, Дима несколько раз моргнул, после чего подошел к компьютерному столику и среди вороха старых дисков и бумаг нашел большие наушники. Нацепив их на голову, парень воткнул наушники в плеер и, выкрутив колесико громкости на девяносто три процента, включил что-то из репертуара «The Killers». Отдавшись музыке на съедение, Дима поднял с пола полупустую бутылку из-под пива и подошел к окну. Сделав несколько больших глотков пенного напитка, он распахнул большие створки двухстворчатого окна и вдохнул прохладный воздух июльской ночи.

***

Даша щелкнула замками входной двери, привалилась к ее холодному пластиковому покрытию и прислушалась. Ее однокомнатная квартирка утопала во внезапно воцарившейся тишине. Неожиданное безмолвие светлых стен казалось каким-то неестественным, неприятным. Не в силах терпеть его, девушка быстро сбросила тапочки и понеслась в гостиную, поскорее включить телевизор и разделаться с этой звенящей тишиной.

Небольшой плоский телевизор с готовностью откликнулся на сигнал хозяйки и уже через секунду старательно вещал никому не нужный ночной выпуск новостей на круглосуточном информационном канале. Спасенная от гнетущего молчания, Даша стянула теплый махровый халат и отправилась на кухню, приготовить кофе. Давнее желание отдохнуть и выспаться, которое преследовало ее весь рабочий день, сейчас бесследно исчезло.

«… Жертвами ужасной аварии в Омской области стали уже шесть человек. По последним данным, несколько часов назад скончался водитель пассажирского автобуса, по вине которого, как предполагается, и произошло дорожно-транспортное происшествие. Напомним, что сегодня ранним утром на трассе «Омск-Калачинск» столкнулись пригородный пассажирский автобус и минивен. Водитель минивена и двое пассажиров автобуса скончались от полученных травм на месте, еще двое пассажиров — четырехлетняя девочка и ее мать — скончались в больнице. По предварительным данным ДТП произошло по вине водителя автобуса. По словам представителей следственного комитета, он не справился с управлением и вылетел на полосу встречного движения, после чего и произошло столкновение с минивеном. На месте аварии до сих пор работают следователи, обстоятельства происшествия выясняются. К другим новостям. В Москве сегодня побит очередной температурный рекорд…»

Помешивая в высокой дымчатой чашке свой кофе, Даша прислушалась к новостям и тяжело вздохнула. Под невеселые слова диктора о ее маленькой Родине, девушка раздосадовано пытала себя вопросом о том, почему же все новости, которые приходят из Омска, пропитаны смертью или криминалом? Почему если на центральном телевидении речь идет о ее скромном сибирском городе, то только в передаче «Чрезвычайное происшествие» или «Криминальная Россия»? Не в силах найти ответы, Даша поднялась с жесткого стула и выключила телевизор.

Снова оставшись со своей тишиной один на один, девушка поставила кружку с кофе на столик рядом с ноутбуком и тяжело опустилась в кресло. Ее ноги гудели после тяжелого трудового дня, голова раскалывалась и даже несколько таблеток «Нурофена» не помогали ей справиться с болью. Самым лучшим лекарством для нее был бы здоровый девятичасовой сон, но ее сосед-меломан отбил ей все желание спать, и теперь ей приходилось глотать горький кофе и бездумно пялиться в темный экран телевизора в ожидании прихода сновидений или рассвета.

Тяжело выдохнув и опустив уставшие веки, Даша попыталась посчитать в уме овец, но эти детские забавы не могли отвлечь ее от мрачных мыслей. Тишина была невыносимо давящей. Снова открыв глаза, девушка поднялась из своего неудобного кресла и медленно подошла к стене, разделяющей ее квартиру и апартаменты ее соседа. Стенка была не слишком толстой, при желании через нее легко просачивались звуки ненавистной музыки, но сейчас оттуда не доносилось даже шороха. Удивившись, Даша попыталась прислушаться, но ничего кроме гудения ноутбука на столике и стука собственного сердца она не услышала.

Разочарованная, девушка спустилась по стене на пол и, прислонившись спиной к холодному бетону, обернутому ее светлыми покрашенными обоями, снова закрыла глаза и уже почти решилась спать прямо здесь, как вдруг из-за стены раздался грохот и резкий крик.

***

— Черт! — Дима сплюнул в открытое окно и потушил сигарету, которую только что прикурил — Гадость какая… Лучше пива еще…

Чертыхаясь, парень выбросил окурок в окно и заковылял на кухню. В наушниках по-прежнему старались американские киллеры, так что Дима не замечал пустых бутылок, звенящих под его ногами. Нашарив в кухне выключатель, он аккуратно отодвинул упаковку алюминиевых банок с пенным напитком в сторону и залез в холодильник. Изнутри резко пахнуло луком и напрочь замерзшими пельменями, которые он варил себе еще дня два назад. Быстро достав нужную ему холодную стеклянную бутылку, Дима тут же отвинтил маленькую крышечку и ногой захлопнул отполированную белую дверцу своего маленького холодильника имени Сталина.

Потягивая пиво, Дима вернулся в комнату и опустился на диван. Разгоряченный несметным количеством алкоголя в крови, он стянул с себя рубашку и откинулся на широкую спинку, затянутую в стеганый красный чехол, но ткань диванной обивки оказалась еще более горячей, чем он сам. Раздосадовано выдохнув, Дима нехотя поднялся с дивана и снова подошел к окну, из которого еле-еле тянуло свежим ночным воздухом, не смотря на то, что оно было раскрыто настежь.

Дима достал из кармана плеер, откинул крышку чехла и взглянул на маленькие цифры, отмеряющие время его быстротечной жизни. Звоночки от организма, которые парень получал уже на протяжении часа, были не напрасными — бесстрастный хронометр отмерял уже третий час июльской ночи. Потерев уставшие от полумрака квартиры и бессонного двухдневного марафона глаза, Дима снова подумал завалиться на диван, но быстро остановил себя, дабы насладиться еще одним легким дуновением ветра в открытые створки. Отходить от окна было решительно нельзя. А если Магомед не идет к горе… Под новую заводную песню парень решил заняться ночной перестановкой мебели.

Первым делом Дима достал из кухонного шкафчика огромный черный мешок и принялся собирать валяющиеся под ногами пустые пивные бутылки и прочий мусор. Расправившись с беспорядком, он по привычке выставил позвякивающий мешок на лестничную площадку и оценивающе оглядел свою странную квартиру. Обреченно вздохнув, Дима подошел к дивану и аккуратно толкнул. Диван поддался, и тогда парень начал уверено двигать его в сторону окна, от воодушевления напрочь забыв о стеклянном столике на одной ножке, стоящем на его пути. Через пару минут движения красный диван совершил на столик наезд, после чего столик рухнул на пол и рассыпал все, что на нем лежало, по полу.

Не услышав, но почувствовав грохот упавшего столика, Дима прекратил толкать диван и взглянул на место аварии, оценивая ущерб. Стеклянная столешница, конечно, выдержала падение, ножка тоже не пострадала. Но его мобильный, пульт от телевизора и ключи от машины, которые бесхозно валялись на столе, разлетелись по углам и представляли собой печальное зрелище — телефон как обычно лишился задней крышки, из пульта вылетели батарейки, до этого державшиеся на скотче и честном слове. Ключи же закатились куда-то в темноту. Печально усмехнувшись, Дима прислонился к узкому высокому шкафу и почесал затылок, обдумывая способы наведения порядка. Полет его мыслей внезапно прервал шкаф, на который он опирался. Высокий и узкий, он небезопасно накренился и внезапно рухнул на пол, рассыпав вокруг себя остатки стеклянных дверок и содержимое своих полок. Наблюдая за его падением, Дима удивленно закричал, но вскоре его озадаченный крик превратился в истерический смех.

Загибаясь от хохота, Дима поспешил убраться прочь от ненадежной мебели. Добравшись до противоположной стены, он опустился на пол и снял наушники. Непривычная тишина ударила в его уши протяжным звоном и его собственным неадекватным хихиканьем. Сделав несколько глубоких вдохов и пару глотков пива из удачно стоящей поблизости уже начатой бутылки, Дима попытался успокоиться и прислушаться к происходящему вокруг.

Грохот, который он учинил, должен был перебудить половину подъезда как минимум. Но, на удивление, в его дверь до сих пор никто не ломился. Ни криков толпы с факелами и вилами, ни тяжелых шагов святой инквизиции не было слышно, как бы старательно Дима не прислушивался. Ночную тишину нарушал лишь тихий шорох из-за стенки, отделяющей его квартиру от квартиры чувствительной к музыке девушки. Через пару минут шорох превратился в щелканье замков соседской двери и Дима подскочил с пола, надеясь опередить свою позднюю гостью, но ее тяжелые удары в железную дверь уже разносились по подъезду, как звуки колокола, звонящего по его душу.

***

Как только грохот за стенкой затих, Даша подскочила с пола и понеслась в коридор. На бегу натягивая халат и дешевые тапочки, девушка лихорадочно искала ключи, которые так некстати бросила в неизвестном направлении около получаса назад.

Обыскав все полочки и шкафчики в коридоре, Даша вернулась в гостиную и принялась за ревизию там, тихонько бормоча себе под нос ругательства и проклятья в адрес короткой памяти, но поиски не дали результатов. Понося всю эту ночь словами, каких не пишут на заборах, Даша в сердцах схватилась за по-прежнему раскалывающуюся голову и краем уха услышала характерный звон в махровых складках своего одеяния. Запустив руки в накладные карманы, Даша саркастично хихикнула и выскочила за дверь, на прощание щелкнув парой замков.

На ощупь пробираясь через мусорные пакеты, видимо размножающиеся почкованием, девушка добралась до соседской двери и, набрав побольше воздуха, обрушила на звонкий металл сильные удары. Невыносимый грохот разорвал хрупкую ночную тишину подъезда, словно хоккейная сирена, оповещающая об окончании периода, но Даша всецело была увлечена процессом, да и кровь гудела в ушах куда громче, чем соседская дверь. Уже занеся руку для нового удара, девушка остановила ее полет на полпути, потому что дверь наконец-то отворилась и оттуда, как черт из табакерки, вылетел хозяин квартиры.

— Ты чего грохочешь? — зашикал на нее парень и улыбнулся. В левой руке была неизменная бутылка пива, неширокий обнаженный торс поблескивал выступившими на нем капельками пота — Кругом же люди спят! Что случилось? Пожар? Горим?

— Это я у тебя хотела узнать, что случилась! — ответила раздраженным шепотом Даша, опешив от обвинений в свой адрес — Это ты пол подъезда перебудил своим грохотом! Что случилось?

— Не понимаю, о чем ты… — отмахнулся парень и улыбнулся еще шире — Я уже почти спал.

— И кричал во сне? — не сдавалась Даша, уверенная в том, что слух ее не подвел — Я слышала, как ты кричал! Звук был такой, словно у тебя тут потолок рухнул, и я…

— Пришла проверить? — прервал ее Дима и от удивления забыл соблюдать тишину — Пришла проверить, как я?

— Ну… — благословляя темноту, неуверенно протянула девушка и покраснела — Просто, вдруг тебе нужна была бы помощь…

Дима смерил девушку взглядом и распахнул пошире дверь. Поставив бутылку с пивом на стоящий рядом простенький комод, парень сделал шажок в сторону и жестом пригласил девушку в квартиру. Замешкавшись, Даша кинула в хозяина квартиры недоверчивый взгляд, но Дима тут же доброжелательно улыбнулся и спросил, словно ждал ответа на этот вопрос с тех самых пор, как ночная гостья постучалась в его тяжелую дверь:

Конец ознакомительного фрагмента.