Дом 2121

Илья Странович

2121 год. Сектора нового мира. Мира, в который несётся Цивилизация в надежде уцелеть. В некоторых его уголках время пошло вспять, в других – наступило светлое завтра.*– Наш Вождь Пути не злой и не добрый, – ответил пропоп, – хоть и карает многих.– Все, кто не слушал его, были изгнаны, за окраину нашего могучего сектора. А нам, честным людям, он – Вопу, дал Кормилицу, Утробу и Горб.*имена и события вымышлены, совпадения печальны.Антиутопия, фантастика, сатира, предостережение.

Глава 5

Навин выпил немного рома. Ему захотелось пройтись и подышать. Воздух был свеж, дневная пыль улеглась. Где-то вдалеке слышалось присутствие патруля. Десяток людей бродил по окрестностям, обмениваясь грязными шуточками, посмеиваясь и безобидно, вяло переругиваясь. Иногда ночью вспыхивали стычки между патрулем наместника Хаба и прибывающими вместе с партиями оборудования или припасов подразделениями протекторатов. Случалось — патрули пытались прихватить, что плохо лежит или излишне развязно вели себя на правах хозяев. Случались и жертвы от неожиданных ночных встреч. Сегодня всё как будто было спокойно. Навин взглянул на пирамиду — он так и не привык за эти пару лет к огромному сооружению. С колоссальными размерами могла тягаться лишь столь же колоссальная бесполезность. Через вершину сейчас восходила луна, была видна стая птиц, темными точками кружащих над остывающей после дневного зноя громадиной. Сама по себе рукотворная гора отражала так много света, что с подлунной стороны всё было видно, как днём. С теневой же ночная тьма, усиленная тенью, становилась почти ощутима физически. Пробираясь в ней, так и хотелось разгрести её руками, как чёрную холодную воду. Глассы видели в темноте на ограниченном расстоянии и Навину становилось жутко, от того что кто-то или что-то, может быстро выскочить на него из-за пределов видимого пространства. Поэтому он предпочитал гулять рядом с освещенной стороной, не используя прибор. Если тень пирамиды оказывалась ближе или было темно из-за облаков, он оставался в блоке и предавался мечтаниям, лёжа на кушетке и закинув руки за голову.

Сегодня было спокойно и светло. Нав замечтался на ходу. Мысленно он вернулся в Махараштру, заплатил полиции, чтобы нынешнего мужа его когда-то возлюбленной невесты, упекли за решетку и там тихонько повесили или зарезали. Муж был торговцем средней руки. Навин прикидывал, в какую сумму ему обойдётся затея. Он пришёл к выводу, что вполне сможет себе это позволить. Родителям девушки не останется ничего, кроме как согласиться выдать вдову за Навина. Её отец сообразит, что к чему и, если не захочет последовать за зятем, пойдёт навстречу старому-новому жениху. Да и Нав уже не тот юнец, что был прежде. В своём городке он и вовсе будет богач. Если бы удалось вывезти с собой и Глассы — обойдётся и без полиции, сэкономит деньги.

Господин инженер пребывал в мыслях о собственном превосходстве над будущим покойным зеком, когда на него налетел дикарь. Тот не спешил, а просто шёл уверенной походкой, но был так крепок, что замечтавшийся Нав отскочил от него, как каучуковый мячик. Опрокинувшись на спину, он кувырнулся назад через голову и плюхнулся на живот в холодную песчано-кирпичную пыль. Мгновенно придя в себя, он начал подниматься. Дикарь растерянно стоял, не смея пошевелиться. Навин увидел, что напавшее из темноты существо всего лишь бессловесный абориген — строитель пирамиды. Среднего роста и всё же выше субтильного инженера почти на голову. В лунном свете кожа казалась голубоватой. Хорошо сложенный, с рельефным поджарым торсом и мускулистыми руками, он был словно высечен из камня. Спокойный, хоть и слегка растерянный взгляд, крепкая густая борода, мощная шея, прямой крупный нос и четко очерченные брови. Он был похож на божество. Навин во всем великолепии инженерской формы, защитных латах и Глассах выглядел против него жалким. И, как слабый чувствует сильного, он ощутил это всем телом. Почему-то вспомнилась ночь на Марин драйв. Откуда-то из пяток, где только что было его сердце, поднялась обида, остановилась комком в горле и вытолкнула из глаз господина инженера предательские слёзы, которые быстро скатились вниз по его округлым щекам, остановились на маленьком подбородке и сорвались в пыль между мысками крепких офицерских ботинок смешного детского размера.

Навина охватил гнев. Как смеет это животное стоять перед ним?!

— На колени, раб, — гневно вскрикнул он.

Язь вздрогнул от его визга, но не уловил, чего от него хотят, продолжая растерянно стоять. Навин негодовал.

— На колени, — снова повторил он. И тут только понял, что говорит на родном языке. Он исправился и повторил на понятном.

Обычно инженеры не обращались так к аборигенам. Надзиратели спешно под угрозой оружия или хлыста ставили на колени, обыскивали, если требовалось, или просто били. Здесь, в потемках, без всякой причины его заставляли встать на колени, а Язь долго соображал, для чего это делать. Он не украл, не нападал, не грубил. Тогда для чего?

Глассы подсказали — днём система уже соприкоснулась с этим тугодумом. Нав огляделся. Поблизости ни души. Постройки рядом были темны. Предвкушая пищу для оскорблённой гордости, господин инженер дал импульс.

Напряженное, вытянутое в струну болевым шоком тело дикаря повалилось на спину с вытянутыми руками и неестественно скрюченными пальцами. Навин приблизился, угрожающе нависая над корчащимся от боли дикарём. Вместе с импульсом он блокировал и его речевые центры, и тот не издавал ни звука.

— Простите его, господин инженер, — внезапно раздался скрипучий голос откуда-то справа. Навин испуганно обернулся. Из-за постройки, на полусогнутых, зигзагами, пригибаясь как можно ниже и держа руки в молитвенном жесте у груди, приближался старичок, — мы выползли еды поискать, шли к казармам, он молодой, голодный сильно, убежал вперёд. Ему досталось уж от вас сегодня. Простите. Позвольте его в барак отнести.

Навин, глядя на унижающегося старика, только сильнее распалялся. Рабы в Секторе не были основой добычи и транспортировки ресурсов. Все масштабные процессы автоматизированы. Аборигены частично дублировали работу машин. Их лепта была несоизмеримо мала. Этот парадокс он давно подметил, но не понимал, зачем их держат здесь в таком количестве, и кому нужны строящиеся пирамиды. Все знали, и это прописывалось в контракте, что аборигенов нельзя наказывать без причины. На пирамидах тем более. В большинстве своём они слушались гневных окликов и жестов. Все боялись ока Вопу. Им с детства внушалось, что боль от взора ока, есть гнев Вождя Пути. Однако, Нав получал садистское удовольствие, внезапно парализуя кого-то из этих безответных бедолаг. И время от времени развлекался, без свидетелей или в компании одного веселого земляка-напарника. Кроме них были и другие шутники. Офицеры протекторатов смотрели на это сквозь пальцы и вмешивались изредка для поддержания дисциплины.

Тихий скучный вечер преподнёс неожиданное развлечение. В ответ на мольбы старика Навин, зацепив большими пальцами пояс, как герои его любимых стереофильмов, и широко расставив ноги, скомандовал: — «На колени, раб!»

Тот остановился и замер.

Чуть помедлив, он повторил:

— На колени!

Старик начал медленно разгибаться. Согбенная, самоуничижительная поза, мгновение назад исполняемая им выглядела теперь неестественной и притворной. Он изменился в лице. Трансформация была быстрой и пугающей. Так же, как и первый с голым торсом, только худой и жилистый, с бородой, и седой косматой гривой, торчащей в разные стороны. Он выглядел как Яма и смотрел, как хозяин. Два божества за один вечер для Навина были слишком. Подбородок от удивления опустился вниз.

— On your knees,⁵ — тоном повелителя сказал старик.

Ноги господина инженера невольно подкосились, но он устоял.

Зрачки привычно вздрогнули, подстегивая наведение Глассов. Мгновения превращались в секунды, но окуляр не фокусировался. Система видела органику, но воздействовать не могла — не на что было воздействовать. У раба не было Горба.

— На колени, — вновь повторил старик. Его левый глаз прищурился, а правый наоборот открылся шире и словно выгрызал душу.

Навин пал ниц с ускорением свободно падающего тела. Приземлившись, одним коленом он почувствовал что-то мокрое, сообразил, что за эти секунды успел намочить штаны, полностью опорожнив мочевой пузырь. Страх и унижение, привычные дома, окутали его.

За спиной послышался знакомый нарастающий гул. Последовала отрыжка звукового отбойника. Резкая боль разлилась по позвоночнику. Навин повалился лицом в пыль.

Примечания

5

На колени (англ.)