От детерминизма к свободе: метафизические основы этики

Илья Свободин, 2015

Обсуждаются сочетания свободы и детерминизма в объективной и социальной реальности. Объясняется почему свобода метафизическая основа этики. Изложение ведется в форме традиционного философского диалога: один спрашивает, другой отвечает.

Детерминизм, материя, движение, сила

— Постойте, но мы так ничего и не выяснили! Например, если всё меняется, то как можно что-то знать? Откуда тогда берётся наука?

Потому что несмотря на изменения, есть и что-то постоянное — новое становится старым и его можно изучать.

— А старое разве не меняется? Всё вокруг постоянно движется!

Да, процесс таков, что ничто не стоит на месте, процесс глобален — он как бы распадается на множество процессов. И новое, и старое — это тоже процессы.

— И мы, и наши могилы — это процессы?!

Конечно. А разве нет?

— Ну и как же тогда изучать мир?

Есть изменения, или процессы, которые можно считать повторяющимися, а есть — одноразовыми.

— И что?

Для того, чтобы понять мир, надо прежде всего понять что такое"понять". Для этого надо посмотреть на сам процесс мышления. В процессе мышления мы тоже различаем мысли (и вызывающие их явления), которые повторяются, и мысли (и явления), которые не повторяются. В частности, сами наши логические выводы получаются в результате повторения, включая рекурсию, нескольких типов мыслительных приёмов. Эта способность запоминать прошлое и различать повторения — а также повторять действия — ключевое свойство нашего рассудка. Кстати, способность моментально различать циклические и нециклические процессы хорошо видна в феномене музыки. Мы не только"слышим"музыку — нам нравится оригинальная музыка и не нравится банальная. Вообще, музыка — это своего рода упражнение в чередовании повторения и изменения, начиная от гармонических колебаний, до фраз мелодии, до структуры композиции, до различения старого и нового!

— Музыка это замечательно, согласен, но не отвлеклись ли мы? Как это относится к науке?

Чем больше мы повторяем что-то, тем лучше понимаем, а если ещё опишем формулой — наше понимание достигнет просто удивительных высот.

— Почему это?

Обобщение — дорога к знаниям. Мы познаём мир обобщая результаты наблюдений, это называется"индукцией". Выделяя повторяющееся мы угадываем будущее, а предполагая будущее мы можем ставить эксперименты и проверять наши знания. Если оказалось, что наша гипотеза о будущем, а тем более выраженная в строгом математическом виде, оказывается всегда верна, мы говорим что"знаем". Мы например знаем, что если бросить камень в окно, оно разобьётся. Всякое такое знание опирается на иное подобное знание и только в самом конце цепочки мы опираемся на чувства и ощущения. Так, мы знаем, что камень тяжёлый, а стекло хрупкое. Почему? Мы много раз поднимали камень и разбивали стекло. Связать одно знание с другим — камень и стекло — это и есть понимание, и иного понимания у нас нет и быть не может.

— Странно, я стёкла не бил, но понимаю… Ну хорошо, значит повторения достаточно, чтобы знать будущее?!

К сожалению, только частично, ведь чтобы увидеть и запомнить повторение, надо долго наблюдать, а наше время — и личное, и коллективное — ограничено. Строго говоря, что бы достоверно знать будущее, надо было наблюдать бесконечно, с самого начала.

— Нет, понимание это не только знание будущего. Важно, например, понимать чужие слова. А я вот сейчас не очень понимаю — как смысл слов связан с повторением?

Это потому, что мы мало повторяем. Понимание — это всегда соотнесение с прошлым, с повторенным, вписывание в имеющуюся картину мира. Так, понимание слов — узнавание в них знакомого смысла: вспоминание привязки к ощущениям или к другим словам. Поэтому давайте повторим. Наше понимание мира вытекает из распознавания повторяющихся процессов. Повторение имеет интересные последствия: если мы можем выделять повторение, мы начинаем замечать и такое свойство окружающего мира, как ограниченность — повторяться может"что-то", и это"что-то"отделяется от"остального". Возникает понятие предела, границы. Отсюда, в свою очередь, вытекают свойства однообразия, подобия — многократное повторение выделенное в пространстве формирует обьекты, их множества, так возникает концепция класса обьектов. Отсюда, в свою очередь, вытекают такие свойства как взаимозависимость, взаимодействие, отношение, относительность — ведь наши обьекты теснятся в уже ограниченном пространстве, они начинают взаимодействовать, сравниваться друг с другом, отличаться друг от друга. Повторение во времени сочетаемое с повторением в пространстве приводит к изменениям, переходам между множествами, откуда, наконец, вытекает причинность и сила (или сила причины).

— Сейчас я понимаю ещё меньше. Вот есть чёрное и белое, есть граница между ними. Я её просто вижу. При чём тут повторение?

Чтобы заметить чёрное и белое, нужен процесс — перевести глаза например. Но перевести глаза мало. Заметить разницу между чёрным и белым можно только если иметь память, а память возникает из потребности — и способности — повторять. Поэтому самая первая способность видеть чёрное и белое появилась когда процесс"движения глаз"начал повторяться. Но к нам с вами это не относится — момент появления нашей памяти сокрыт в глубине веков.

— Получается, из повторения вытекает всё?

Почти. Если назвать комплекс свойств вытекающих из повторения"детерминизмом"(или явлением"детерминизма"), то явление вытекающее из неповторения остаётся назвать… угадайте!

— Да что тут угадывать!

Да. Свобода проявляется в противоположном комплексе свойств, и следовательно, заменяет ограниченность бесконечностью, однообразие и подобие — разнообразием и уникальностью, взаимозависимость и взаимодействие — независимостью, относительность — абсолютом, причинность и силу — их отсутствием.

— Но почему именно она?

Мы ж говорили — время не повторяется. Соответственно, всё связанное с неповторением — уникальность, разнообразие и т.д. — проявления свободы. Антипод свободы, очевидно, полная повторяемость.

— А ясно… поэтому свобода непознаваема?

А как можно познать то, что не повторяется?

— Но материальный мир тоже непознаваем! Невозможно не только полное знание всех деталей мироздания, но даже конкретных характеристик одной единственной микрочастицы — вспомните принцип неопределённости!

И тем не менее, он не мешает нам исследовать микромир и выявлять его закономерности. В мироздании много такого, чего мы не понимаем и во что даже трудно поверить — скажем, спутанность и корпускулярно-волновой дуализм — но и это можно использовать, если оно повторяется и может быть математически описано. В этом смысл детерминизма.

— А разве детерминизм — это не причинность, не полная предопределённость будущего?

Да, обычно детерминизм так и определяют, но это слишком узкое определение. Во-1-х, причинность — сложное понятие, оно может включать и целесообразность, а во-2-х, предопределённость никогда не бывает 100%-ой. Тем не менее, даже смутно предполагемое, вероятностное будущее вполне может быть детерминированным. Наше определение полнее, ведь всякая предопределённость проявляется именно в повторении. Как иначе узнать что будет? Только угадывая в будущем прошлое. Это свобода делает будущее неопределённым.

— Но тогда детерминизм — субьективная концепция! Ведь кто-то угадывает, а кто-то нет!

Угадывает или нет — неважно, даже если никто не угадывает, повторяемость имеется. Как бы то ни было,"предопределённость"предполагает"знание"о будущем. А"знание"означает, что некое видение будущего уже существует — но это и значит, что будущее уже как-то проявилось в прошлом, что будущее повторит нечто из прошлого.

— Значит, по-простому, в повторении проявляется детерминизм, а в неповторении — свобода?

Да. Можно сказать, что новое, как выход за пределы повторяемости — качественная (в противоположность количественной) бесконечность, бесконечность разнообразия. Рождение нового приводит к бесконечному движению, потому что частный случай повторения — неподвижность. Порождение нового, время и свобода связаны напрямую.

— Что реально, на практике даёт нам понимание всех этих абстракций?

Нетрудно видеть, что те изменения, которые повторяются, как раз и выражают сущность чего-либо, сущность того, что стоит за этими повторениями — как например,"мы и наши могилы". Наблюдая повторения, мы можем понять эту сущность, описать её и получить то, что мы называем"закон природы". Одноразовые изменения наблюдать невозможно, потому что само наблюдение требует повторения. Одноразовый процесс порождает новое и этим задаёт течение времени, делая невозможным возврат назад. В свою очередь, новое, раз появившись, вполне может начать повторяться, оказаться замеченным и быть описанным законом. Тогда этот новый закон будет описывать поведение новой (т.е. уже старой) сущности.

— Но закон природы не выражает поведение"сущности"! Он описывает причинно-следственные связи!

Да, но всякая сущность проявляется именно в постоянстве, а значит в повторении. Само существование — не что иное как повторение самого себя, своих проявлений во всевозможных взаимодействиях. Описывая причинно-следственную связь, мы фактически описываем природу, или характер, сущности.

— А разве сущность не может постоянно меняться?

Все сущности меняются, но в отличие от свободы, они меняются"по кругу" — т.е. их проявления повторяются. Единственная сущность, которая никогда не повторяется — свобода, а потому мы её не понимаем. Остальные сущности мы наблюдаем вокруг себя и можем их по мере сил понимать.

— И что же мы понимаем? Какова, например, природа этих сущностей?

Мы не знаем в точности. Всё что мы знаем из нашего наблюдения — закономерности в их поведении. Собственно, вся проблема познания лежит в способе, каким мы познаём мир. Мы распознаём обьекты (сущности) только тогда, когда они стабильны — повторяются демонстрируя одни и те же свойства и характеристики. Но повторения не происходят сами по себе, поскольку сущности проявляются только во взаимодействии с другими сущностями. Скажем, электрон ведёт себя как частица или волна в зависимости от типа взаимодействия — мы не можем сказать, какой он"на самом деле", но всегда знаем что это именно он. Иными словами, любые повторения оказываются вписаны в другие повторения — мы фиксируем повторения как причинно-следственные связи. Эти связи — всё, что мы можем узнать о сущностях. Мы не можем понять те повторения, которые не вписываются в другие. И, очевидно, в случае свободы, эта ситуация обостряется до крайности — свобода не укладывается в способ каким мы познаём мир.

— Уточните, откуда берутся сущности…

Мы не можем знать, откуда берутся сущности, потому что они рождаются как нечто"новое". Весь мир когда-то появился как новое. Всё, что можно сказать — их делает свобода.

— Типа из ничего?

С одной стороны — да, но с другой — нет, потому что Ничто не существует и не существовало. Это абстракция.

— Но что же тогда существует?

Существуют сущности, а точнее то, из чего они все состоят.

— Из чего же?

Это ещё одна абстракция, мы называем её"материей". Материя — основа всего детерминированного, сокрытого от нас в реальном мире. В некотором роде, материя — носитель детерминизма, мы могли бы сказать"экзистенциальный, онтологический антипод свободы", если бы свобода существовала как обьект, имела некую осязаемую основу. Если свобода создаёт нечто, то материя"наполняет"собой"форму"заданную свободой, и характер её проявлений — т.е. всевозможные повторения — всё, что мы о ней знаем и вероятно всё, что мы о ней можем узнать.

— Значит существуют только материя и свобода?

Я бы предложил такую модель. Мироздание"состоит"из фиксированного"запаса"материи, которая постоянно движется, причём"запас"этого движения тоже фиксирован (хотя и, возможно, бесконечен). Движение — это изменение материи. Материя без движения не существует, поскольку тогда она никак не проявляется. Движение без материи, очевидно, тоже. Материя символизирует собой постоянство, детерминизм, а движение — изменчивость, свободу. Это своего рода два начала мироздания, а их сочетание — то, что создаёт процесс развития.

— Не поясните каким образом это происходит?

Вообразим опять самое начало процесса. Предположим у нас есть некий бесформенный"кусок"материи, который"движется". Не спрашивайте как он выглядит, где находится и куда движется. Пусть это будет вращающийся шар и кроме него нет ничего. Шар — это постоянство, его вращение — это изменение, но из-за того, что вращение постоянно, изменения фактически нет. Свобода должна придумать нечто новое. Допустим она создает структуру в шаре — ядро и оболочку, или делит его на половинки. Теперь у нас есть две сущности и они должны взаимодействовать. Взаимодействие порождает изменения в характере движения, однако каким бы сложным оно не было, через какое-то время оно будет повторяться. Тогда свобода создаст ещё что-нибудь — и всё опять усложнится. Обратите внимание, что материя, несмотря на свой консерватизм, вынуждена меняться, но каждая материальная сущность меняется одним и тем же образом, в этом смысл детерминизма. Если же она не повторяется, значит её заставляет это делать другая сущность, более сильная.

— То есть свобода делит материю на всё более мелкие кусочки? А есть самая маленькая сущность?

Это лишь модель, Вселенная бесконечна и глубь, и в ширь. Отсюда кстати видно почему нет пустого пространства. Если бы существовали самые"маленькие"сущности, дискреты, между ними обнаружилась бы пустота.

— Но если так, нет ничего — ни сущностей, ни движения!

В смысле? Парадокс непрерывности?

— Да, между сущностями бесконечное количество неотличимых друг от друга точек. Никакое различие и изменение невозможно.

Это лишь доказывает, что все попытки придумать конечную модель бесконечной реальности бесперспективны, так что давайте остановимся на том, что наиболее правдоподобно.

— А анти-материя? Она взаимно уничтожается с обычной материей.

Это тоже материя и она не уничтожается, а переходит в иную форму.

— И мы не знаем откуда взялась материя и была ли она всегда?

Можно предположить, что материя была"всегда"на пару со свободой, как две сестры."Ничто" — это, можно вообразить, просто сырая материя без всяких сущностей. Бесформенная, но уже желающая измениться и приобрести форму.

— Ничто не может быть чем-то!

Если только мы не признаем, что материя не может существовать вне формы. Нет формы — нет и материи.

— Ну а как же эта материя проявляется? Или уже форма?

Воздействует на нас, на себя и на всё вокруг, включая научные приборы. Воздействие — это результат стабильности, повторяемости, повторяемость проявляется через воздействие. Благодаря воздействиям, или взаимодействиям, мы и способны замечать и различать повторяющиеся процессы. Мы называем проявление материи"силой" — так мы чувствуем взаимодействие с ней, с наполненными ею формами — сущностями. Можно даже сказать, что материя — это бесконечное многообразие сил, имея в виду способы её воздействия на саму себя (и соответственно на нас, как на материальные обьекты).

— А зачем она на нас давит? Зачем вообще силы?

Она не может иначе. Силы — это проявления движения материи.

— Но тогда сила — это и проявление свободы!

Наоборот. Сила — это проявление материи, поскольку без движения нет материи, она не может не меняться. Свобода меняет характер материальных сущностей, она как бы старается избежать силы, ускольнуть. Но материя, изменившись, опять начинает повторяться и порождать новую силу. Поэтому мы можем вообразить свободу как"борца"со всякими силами. Да, в итоге её"борьбы"появляются всё новые силы, но в этом уже виноват детерминизм.

Конец ознакомительного фрагмента.