Абсолютное Зло и другие парадоксы объективной этики

Илья Свободин, 2017

В книге рассматриваются все основные моральные вопросы стоящие перед современным молодым человеком, включая смысл жизни, добро и зло, цели и средства, основания общества и права, различия между этикой, наукой и религией, сущность моральных категорий и ценностей, виды морали. На доступном уровне разъясняются метафизические основания морали, проблема сущего и должного, что такое истина, справедливость, свобода, честь, красота, достоинство и т.п. Интересующимся моральной философией.

5 «Героическая» мораль

Вторым видом морали, который встречается реже и название которого звучит приятнее для уха, является «героическая» мораль. Эта мораль тоже требует жертвы, но жертвы уже как правило несравнимо большей, которая превышает некоторый разумный предел, отчего нравственный долг приобретает новый масштаб, становится по-настоящему высоким. Героическая мораль обычно проявляется в виде боевого духа — когда человек рискует или даже жертвует своей жизнью во имя победы. Однако она уместна и в мирной жизни, где она приобретает форму гражданского мужества — человек говорит правду, отказывается выполнять незаконное требование, поддерживает несправедливо осужденного, и тем ставит под удар свое благополучие, свободу или даже жизнь. Подобная жертва не всем и не всегда под силу, и требуется не ради одного или даже нескольких близких людей, а во имя чего-то большего. Чего именно?

Начнем с того, откуда взялась героическая мораль. Очевидная причина ее появления — необходимость победы в борьбе с врагом первобытного коллектива — стаи или племени. Здесь мы видим определенную параллель с жертвенной моралью, у истоков которой лежала необходимость физического выживания особей, живущих какой-то мелкой группой. Однако теперь на кону стоит выживание коллектива в целом, причем не обязательно мелкого. Значит ли это, что для героической морали, по аналогии, высшей ценностью являются люди? На первый взгляд, так и есть. Однако давайте глянем глубже. Разве герой спасает своих соратников? Напротив. Человек, готовый пожертвовать собой, склонен требовать такой же готовности и от других. И он прав! Ведь научиться преодолевать страх мы можем только сообща, когда нам стыдно за свою трусость перед другими. Кроме того, общая борьба, помимо героев, рождает и патриотов, и шовинистов, и нацистов, а эти персонажи как-то не были замечены в проявлениях избыточного человеколюбия. Да и вопрос физического выживания уже не так актуален. В наше время поражение в войне не означает всеобщей гибели. Люди как правило выживают — они либо вливаются в другой коллектив, либо их сообщество распадается на несколько мелких.

В чем же дело? В том, что героическая мораль не просто способствует выживанию коллектива, она его фактически формирует, делает жизнеспособным. Ведь прочный коллектив не получится просто оттого, что людям удобно жить рядом. На первый взгляд как раз получится — ведь наши предки обьединялись ради выживания, но если приглядеться, мы увидим, что люди обьединяются вокруг чего-то иного — это могут быть традиции, общая память, общая вера, идеология или какое-то иное культурное единство. И именно эта обьединяющая идея, выраженная в культуре, именно это духовное, а не кровное родство или личные отношения, и уж тем более не потребность в собственном выживании, и делает возможным большой прочный коллектив. А с ним — и нас самих! Ведь мы становимся людьми только в обществе — это общество дает нам язык, разум и мораль. И люди хотят сохранить это духовное родство, это свое право быть человеком. А отсюда и подвиг! Ведь согласитесь, соотечественники иногда так раздражают, их хочется задушить собственными руками!:)

Таким образом, мы видим, что героическая мораль отрывается от природы и устремляется куда-то в мир духа, в мир абстракций. Ведь что такое коллектив? По сути это абстракция, это обьединяющая идея, а выживание коллектива — выживание самой этой идеи. Героическая мораль выражает силу этой идеи, ее способность сплотить людей. И одновременно она порождает ее, ведь каждый подвиг укрепляет идею, вносит в ее основание новый кирпичик. А сама идея, при этом, ведет людей в сторону добра, она изначально имеет моральный смысл, ведь именно в добровольном отказе от материального, от природного, т.е. в жертве во имя абстракции, и проявляется способность быть человеком.

Это особенно хорошо видно в случае коллективных конфликтов, когда люди любят говорить, что они борются за правду, что правда на их стороне, что их дело правое. Казалось бы, откуда тут правда? Как раз оттуда, что обьединяющая идея не только обьединяет, она придает цель и смысл, ведь люди не просто живут рядом, они действуют, а значит коллектив обьединяет людей занятых общим делом. А общее дело требует общей цели. А цель — правильность. И поскольку коллектив дает все это людям, он становится для них олицетворением этой правильности, независимо от того, осознают они всю эту «механику» или нет.

Но что, если человек видит, что его коллектив неправ? Станет ли он тогда проявлять геройство ради него? Ведь моральный выбор в любом случае остается за человеком. Иногда можно услышать: «права она или нет, но это моя страна». Однако в наше глобальное время, когда бессмысленность вражды и насилия становится все очевиднее, такой примитивный патриотизм уже как-то неуместен. И тогда мы видим, что люди отказываются поддерживать неправое дело. И точно так же мы видим, как коллективы, которые предали свою идею, которые погрузились в аморальность — и страны, и даже империи — распадаются, исчезают в пыли истории просто потому, что они оказываются никому не нужны. Их некому теперь защищать.

Вы скажете, как такое возможно? Как правда, которая обьединяла людей, вдруг становится ложью? Дело в том, что никакая обьединяющая идея не универсальна. Она всегда конкретна, исторична, она опирается на определенное сообщество людей, определенные события, обстоятельства. А конкретное, в отличие от абстрактного, не может претендовать на абсолютную правильность. Ошибки всегда возможны. Ну не могут две воюющие стороны быть одновременно правыми. А вот обе неправыми — легко. Более того, застарелая, тяжелая вражда может окончательно выхолостить идею, убить ее, сведя к ненависти и жажде мести. Тогда люди начинают формировать свою идентичность, свое самосознание, на обособлении, на противостоянии другим.

В случае гражданского мужества, когда человек борется за справедливость, за поддержание законности и порядка, правоту увидеть легче, а выживание коллектива как бы отодвигается на второй план. Однако и в данном случае мы видим конкретный коллектив. Человек, на самом деле, хочет сделать его лучше. Он мысленно опять опирается на своих соотечественников, он старается ради них, ради общего дела. Он опять на стороне добра — как и в случае войны, когда его коллектив хороший, а вражеский плохой. Но кто теперь противостоит ему? Кто враг в мирное время? Если мы столкнулись с продажным судьей, с вороватым чиновником или агрессивным полицейским, нам как правило противостоят не случайные люди, а система, которая сделала возможным нахождение этих людей на их местах. Источник всякой социальной несправедливости — это множество людей, обьединенных своими интересами против всех остальных. И это сильный и страшный противник, а вовсе не случайные люди. Случайными они станут когда-нибудь в будущем. В наше время борьба с ними требует героизма.

Вы можете засомневаться — если героическая мораль нацелена на выживание коллектива, как сюда вписывается борьба за справедливость? Дело в том, что несправедливые коллективы не выживают. Не может коллектив, основанный на лжи и насилии, жить долго и счастливо. Ну как подобное может обьединять людей? А значит выживание коллектива требует борьбы не только с внешним, но и с внутренним, скрытым врагом — с теми, кто лишает его смысла и цели, кто затыкает людям рты, подавляет их волю, кто убивает саму героическую мораль делающую возможным большой, жизнестойкий коллектив. Короче, с теми моральными уродами, кто тянет людей назад в пещеры, а страну — в пыль истории.

Таким образом, мы можем определить добро героической морали как благо коллектива, но коллектива все еще конкретного. Тем не менее, это крупный шаг вперед по сравнению с жертвенной моралью, шаг в сторону универсальности, в сторону абсолютности добра и количества людей, обьединенных этим добром.

Каковы свойства героической морали? Она неформальна. Хотя обязанность любить и защищать родину можно прописать где-нибудь в присяге или даже в конституции, реальной любви это поможет мало. Она конфликтна, хоть и не в такой степени, как жертвенная. Человек может принадлежать нескольким коллективам разного уровня, и когда они приходят в конфликт, он как бы разрывается между ними. В частности, неправоту собственной страны человек может видеть с точки зрения какой-то высшей, например общечеловеческой, правоты. Конфликты возможны между героической и жертвенной моралью. Первый из них проявляется в том, что когда человек жертвует собой, он одновременно жертвует и теми, кто от него зависит. Подобный конфликт вообще характерен для жертвенной морали, ведь любая жертва затрагивает остальных, но в данном случае из-за размера жертвы конфликт сильно усугубляется.

Вторым типом конфликта является следующий. Когда человек борется за победу, от его победы зависят множество незнакомых ему людей, его соотечественников. Но с другой стороны, в качестве противника он может увидеть конкретного, живого человека и испытать к нему какие-то личные чувства, например, уважение или даже симпатию. Подобным конфликтам мы обязаны возникновением правил сначала поединков, а затем и войн. Правда в наше время, когда войны ведутся все больше техническими средствами, правилами стало пренебрегать очень легко — ведь когда не видишь врага, он теряет человеческие черты.

За героическую мораль не следует принимать то, что можно назвать «групповой моралью», когда люди обьединяются ради защиты своих интересов, привилегий, когда они хотят выгадать какие-то преимущества, когда они противопоставляют себя всем остальным, отгораживаются от них. Эта, с позволения сказать, «мораль» — на самом деле групповой эгоизм, не имеющий ничего общего с жертвой во имя идеи. Впрочем, так может случиться и когда высокая идея умерла, а коллектив выродился в мстительную эгоистичную группу.

А всякий ли геройский поступок является следствием героической морали? Что, если геройства требует собственное выживание или помощь попавшему в беду человеку? Я думаю, в первом случае мы можем говорить скорее о мужестве, об отваге, а во втором — уместнее наверное говорить о жертвенной морали, ведь помощь конкретному человеку как правило не свободна от личного отношения. Человек может также проявить героизм выполняя служебные обязанности связанные с риском. А вот, скажем, является ли героем смертник, шахид? Некоторые скажут, зависит от его цели. Если он борется за свободу родины, с врагами, захватчиками, то он конечно герой! А если его цель — посеять панику, страх, унести жизни невинных людей, то при чем тут героизм? Я думаю, человек добровольно идущий на смерть в любом случае герой, однако из этого примера видно, что героическая мораль не гарантирует не только правильности целей, но и правильности методов.

Таким образом героическая мораль не свободна от своих сложностей. Интересно, что помимо конкретности обьединяющей идеи, ставящей под сомнение ее безусловную правильность, имеется сложность, связанная, напротив, с ее абстрактностью. Неоднократно замечено, как человек готовый в бою на самопожертвование, в мирной жизни оказывается готов, извините, лизать задницу начальству ради каких-то материальных благ. Или как несомненно храбрый военный в быту оказывается трусом и предателем, не способным занять правильную гражданскую позицию. В чем причина такой метаморфозы? Дело в том, что, как ни странно, гражданский подвиг труднее воинского. На войне, в составе боевого подразделения, когда все нацелены на победу, когда каждый заинтересован в успехе, подвиг несет большой эмоциональный заряд. Он виден и ценен, его смысл всем понятен, он подает пример. В мирной жизни человек противостоящий злу как правило одинок, хуже того, его действия могут нанести вред родным или коллегам. Его подвиг никому не известен, а если известен — вместо поддержки может вызвать недоумение или даже неприязнь благоустроенных окружающих. Ну что раскачивать лодку, мы ж не на войне! И конечно, если на войне враг виден, а силы соизмеримы, в мирной жизни все прямо наоборот. И потому одинокий гражданский героизм так редок и к сожалению как правило обречен.

Но точно так же обречен и деморализованный народ, не способный сплотиться вокруг своего морального ядра и дать отпор внутреннему врагу. Он превращается в безвольное стадо, с которым можно делать все что угодно. А значит, несмотря на то, что моралисты почему-то забывают нам об этом сказать, героическая мораль, с ее приятным названием но неприятной сутью, всем нам жизненно необходима. Ибо, да, нравственный долг такого масштаба, подвиг — вещь крайне неприятная. Но тем не менее, без способности преодолеть страх, этот самый сильный животный инстинкт, вопрос об окончательном превращении гомо-сапиенса в человека останется вечно открыт.