Катафалк

Илья Михайлович Харитонов, 2023

На мрачных улицах сибирского моногородка в лихие 90-е водитель катафалка Владимир теряет нечто важное – адрес, куда нужно везти покойного. Так начинается история о поисках. Поисках адреса, смысла и, возможно, себя.

Контора

На служебной парковке у конторы черного Крузака Платона не было, но стоял Чероки Киры. Она и де-юре и де-факто была его заместительницей и брала на себя управление делами конторы когда Платон отлучался в командировки. Однако сейчас директор был в городе, значит, Кира приехала по другим делам: она частенько помогала в оформлении траурных букетов, венков, памятников и клумб. Ботаник по образованию, она обожала цветы и держала собственный салон флористики. Но вопреки стереотипам, это не был карманный бизнес, купленный мужем для развлечения. Кира и сама была из состоятельной семьи, бизнес открыла задолго до замужества с Платоном, и руководила салоном самостоятельно и крайне успешно — почти с самого начала он приносил стабильную прибыль, а в последнее время подмял под себя почти всех конкурентов в городе. Платон, в свою очередь, аналогичным образом подменял её в руководстве салоном, когда та была в отъезде. Это всегда порождало странный диссонанс — персонал флористического салона был под стать Кире, стайка щебечущих экзальтированных девиц «на своей волне». Крайне серьёзная мрачная фигура Платона, который к тому же никогда не снимал солнцезащитных очков, смотрелась там чуждо, как могильный камень на детской площадке. Кира, когда исполняла обязанности директора в конторе, смотрелась так же странно — грациозная нимфа, порхающая промеж угрюмых мужиков, таскающих гробы и венки. Она легко умудрялась находить общий язык с советскими тётушками из бухгалтерии и монументальной Тамарой, сидящей на ресепшене. Можно было вообразить, что никто её такую тут воспринимать всерьез не будет, однако, когда было нужно, Кира преображалась. Походка из порхающей превращалась в чеканную, в голосе начинал звенеть металл, а в случае каких-то конфликтов, где бы они не происходили, казалось, что над её оппонентом сгущаются грозовые тучи и налетает невесть откуда взявшийся ветер. В общем, недовольства Киры все старались избегать.

— Что это за красивый мужчина почтил нас своим присутствием? — томно протянула Кира, когда Владимир, обстучав туфли от грязной воды и снега, вошел в офис. — Тебя в костюме не узнать, Володь.

Одевалась она всегда просто, а выглядела всегда сногсшибательно. Короткое идеально лежащее, как по линейке, каре её иссиня-чёрных волос, обтягивающее зелёное платье до щиколоток с геометричным орнаментом серебряной нитью, бескомпромиссно яркий макияж и в целом манера двигаться и говорить с придыханием создавали образ богемной тусовщицы, по ошибке занесённой не в ту эпоху. Ей бы очень пошли интерьеры и антураж салонов в стиле ар-деко начала века, для полноты образа не хватало только длинного мундштука в руках и пера в причёске. Она подошла к Владимиру вплотную, пристально глядя ему в глаза и легким движением поправила загнутый торчащий уголок ворота рубашки, с которым Владимир безуспешно бился всё утро. От рук Киры уголок разгладился и покорно улёгся как полагается. «Ах ты ж, падла», зло подумал про него Владимир, но потом его носа коснулся легкий цветочный аромат парфюма Киры и вся злость будто растворилась в нём без следа. Она всегда оказывала на него какое-то магическое действие, и вовсе не такое, какое обычно оказывают на мужчин красивые женщины.

Всё дело в том, что Владимир всю жизнь ощущал некоторую нереальность своего существования. Как будто он и окружающий мир жили параллельно, почти не пересекаясь. Иногда это отпускало, а иногда он совсем будто становился бесплотным, прозрачным и незаметным. Знакомый психолог называл это умным словом «дереализация», вот только в реальности окружающего мира Владимир не сомневался — он скорее сомневался что существует сам. По этой причине всё детство и молодость Владимир постоянно встревал в опасные истории, ведь странно бояться за жизнь, если она не представляется чем-то существенным. В Афганистан Владимир тоже пошел сам, добровольцем, а после дембеля таскался по бандитским разборкам в качестве боевика, пока не потерял форму из-за постоянных запоев.

А в присутствии Киры Владимир вдруг становился реальным и осязаемым. В присутствии Платона тоже, но совсем по-другому. Платон как будто бесцеремонно опрокидывал на Владимира ушат холодной и неприятной отрезвляющей реальности. А с Кирой это было похоже на неторопливое и мягкое пробуждение после крепкого сна.

— Привет, Кирюш, — отозвался Владимир. Так её называл только Платон и Владимир, когда Платона не было рядом. Затем потянулся в сторону, заглянул через плечо Киры на пустующий стол ресепшена и спросил, — а где Тамара?

— Ах, значит ты к Тамаре пришёл?! — вскинула она руки в шутливом приступе ревности. В холле в этот момент никого не было, но Кира вообще не особо заботилась о конспирации и нисколько не стесняясь флиртовала с ним в офисе в присутствии других сотрудников. Когда Владимир высказал ей свои опасения по поводу реакции Платона, Кира пристально глядя в глаза сказала ему: «Не бойся. Ничего он тебе сделать не может». Она не проявляла беспокойства, и со временем Владимир тоже перестал. Он вполне допускал, что Платон уже давно в курсе их отношений, но смотрит сквозь пальцы на забавы супруги. В конце концов, Кира каждый год с мая по октябрь уезжала в их особняк где-то на Средиземноморском побережье, с несколькими гектарами садов и теплиц с цветами, и Платона полугодовая разлука с женой как будто вовсе не тяготила. Природу их брака и отношений Владимир даже не пытался понять и списывал всё на причуды богатых.

Конец ознакомительного фрагмента.