Кукольный Театр

Илья Леонидович Бессмертных, 2020

Рассказ в жанре абсурда, повествующий о столкновении двух миров – мира среднего человека и мира высшего общества. Главный герой, Матвей, вынужден пешком идти до ближайшего поселения, из-за того, что во время дороги домой машина заглохла, у телефона разрядилась батарея. Случайно он натыкается на одно из собраний элиты. Владелец дома соглашается дать главному герою позвонить и отходит, чтобы взять телефон. Тем временем, специфическая атмосфера этого места не обходит стороной и Матвея, вплетая во множество событий.

ГЛАВА 1

Где-то в России пахло хвоёй и зимой. Дорога, лежащая на земле жёстким серым ковром, пряталась от автомобиля за рядами высоких, могучих сосен в белом одеяле. Матвей смотрел то на проплывающие мимо деревья, то на дорогу, но он не обращал внимания ни на что из этого. Стрелка остатка бензина слишком стремительно двигалась влево, а мужчина, проработавший водителем больше пяти лет, знал, что это точно плохой знак. Его опасения подтвердились ровно через минуту: урчание двигателя прервалось кряхтением, и машина начала замедляться.

— Твою мать! — выругался Матвей. Хоть мужчина уже морально подготовил себя к такому исходу, он до конца надеялся на что-то другое. — …Этого ещё не хватало, ну давай же, давай, — водитель, с таким же упорством, как псевдо-верующий, спорящий с атеистом, упорно пытался вновь завести автомобиль — в ответ лишь раздавался клёкот двигателя. Матвей топнул ногой, сначала с гневом, а затем с раскаянием посмотрев на значок на руле.

Мужчина надел шапку и открыл дверь. Приподняв рукав куртки, он взглянул на часы — они нервно тикали, говоря, что скоро начнёт темнеть. Крышка капота со скрипом откинулась, обнажив нутро автомобиля. Матвей принялся рассматривать металлический организм, проверяя провода, их крепления и то, к чему они крепятся. Не обнаружив проблему, он, на всякий случай, потуже затянул все гайки и сел в машину. Мужчина понимал, что если проблемы нет где-то на поверхности, он точно не сможет разобраться с ней с помощью своего небольшого ящика с инструментами. Снова все попытки завести транспорт увенчались неудачей. Мужчина вышел и достал телефон, чтобы вызвать эвакуатор. Экран не отвечал на касания, а при долгом удерживании кнопки включения появлялось изображение с пустой батареей. Матвей открыл багажник, взглядом пытаясь найти пакет с продуктами, между упакованной тумбочкой, из мебельного магазина, и платьем, которое он вёз из Москвы для жены. Чтобы добраться до дома, необходимо было перепрыгнуть пропасть в шестьдесят километров дороги, поэтому вопрос о том, брать ли с собой еду или нет, даже не стоял. Мужчина, положив в рюкзак хлебный батон, платье, пару маковых булок и полуторалитровою бутылку воды, пошёл по трассе, не забыв поставить аварийные треугольники у машины. Ждать помощи от кого-то было бессмысленно — он ехал по одной из самых малоизвестных трасс, чтобы не стоять в пробках.

Где-то рядом должна стоять небольшая деревушка — Матвей крепко держался за эту мысль, как за трость, и шёл вперёд, оставляя на нехоженом снегу обочины свои следы, приминая дремлющую траву. С каждым шагом ему всё больше казалось, что воздух становится легче, а скрип снега напоминает мелодию, звучащую из детства.

— Как же давно я не гулял, — заметил мужчина и выдохнул пар, вытянув рот, ожидая, что из него выйдет колечко. Но получилось небольшое облачко и убежало к темнеющему, затянутому небу. Маленькие белые перья-снежинки прыгали с облаков и, кружась, летели к земле. Матвей поднял голову, недовольно поморщившись.

“Холодно,” — подумал он и укутал лицо шарфом, оставив лишь прорезь для глаз. Становилось ещё темнее и очертания деревьев становились всё заметнее: мало того, они начинали казаться мужчине немного зловещими, несмотря на то, что он давно решил для себя, что будет скептиком в таких вещах. Матвей, наклонившись, достал первую булочку с маком из рюкзака. Упаковка аппетитно шуршала в руке, а мужчина уже представлял, как на языке будет чувствоваться мак. Он аккуратно извлёк изделие из “чехла” замерзающими пальцами и вдохнул его аромат, причмокнув от предвкушения. Матвей закрыл глаза и сделал первый укус. Чувствовалось тесто и холод снежинок, прилепившихся к нему. Мужчина отстранился от булки и нахмурился, мгновенно разлепив веки:

— Да как так можно? Вот собаки, — внутри булки мак был аккуратно размазан по стеночкам, лишь для сохранения видимости того, что он там есть. И хоть такие изделия водитель покупал всегда, именно эта, как ему казалась, должна была быть до краёв наполнена маком.

Он скорбно запил обманчивую выпечкой водой и осуждающе взглянул на тучи, из которых нещадно летели кусочки зимней сказки, попадающие Матвею в глаза. Мужчина шёл дальше, выискивая глазами огни деревни или города.

Только луна, иногда выглядывающая через прорехи в небе, немного освещала ему дорогу. Матвей шёл с абсолютной уверенностью в том, что в лесу не было ничего страшного, но, тем не менее, страх был. Иррациональный страх горожанина, не привыкшего к лесу, пытающегося подчинить его своей душе, как всё городское. Но, в отличие от созданного человеком, у леса была душа: неподвластная людям, свободная и печальная. Мужчина шёл по самому центру дороги, по разметке.

— Интересно, как там Катя? — водитель достал телефон, всё так же злорадственно мерцающий значком разрядившейся батареи. Мужчина вздохнул и убрал в карман бестолковый кусок металла.

— Она, наверное, очень рассердится, — подытожил он.

Сквозь высокие и толстые деревья впереди пробивались далёкие частички света. Матвей протёр глаза, но свет не исчез. Мужчина ускорил шаг, почти прейдя на бег, с радостью от находки двигаясь в сторону огоньков. И чем ближе он подходил, тем всё казалось привычнее и безопаснее, а из тени выплывали очертания широкого двухэтажного здания, с огромными стеклянными окнами. От края дороги до цивилизации оставалось, по предположениям мужчины, метров пятьдесят через лес — он побежал, прикрыв лицо сгибом локтя, но тут же споткнулся о корень и лбом сшиб ветку. Матвей почувствовал жгучую боль в брови, но не придал этому значения. Он поднялся и побежал дальше, чуть ниже надвинув шапку.

У широких дверей с гравировкой, как перевёрнутые сосульки, лишь изредка шевеля взглядом, стояли двое мужчин в серых, как будто надутых куртках. Один из них прислонил голову к чёрному металлу двери и выдохнул большое облако пара, сунув руку в карман. Мужчина, судорожно пошевелив пальцами внутри, цокнул языком и с мольбой посмотрел на коллегу. Тот поймал взгляд и повернулся, усмехнувшись:

— Ну ты и чайка! Опять всё скурил? — после небольшой паузы второй достал из кармана свою пачку и протянул просившему. — Только одну, потом верни, — первый кивнул и принял коробок, потянувшись и открыв стоящему в тени Матвею вид на пистолет в кобуре.

— Мне высунуться быстро и что-то сказать? Но тогда что сказать? Может пошуршать ветками, чтобы они не пугались, когда я выйду? Или просто медленно пройти через кусты, подняв руки? — мужчина думал о том, как бы его не подстрелили. Вид у стражей ворот был хоть и человеческий, но грозный.

Ветка, слегка отодвинутая Матвей для лучшего обзора, громко хрустнула и упала на землю. Мужчина, стоявший, прислонившись к двери, и с блаженством докуривающий подаренную сигарету, вздрогнул и выпустил её изо рта. Одной рукой он пытался в воздухе поймать летящую к земле никотиновую палочку, а второй схватился за кобуру. Кулак охранника сжался, а в глазах сверкнуло довольство, длившееся ровно до того момента, пока тлеющие останки сигареты не начали прожигать ладонь. Мужчина разжал руку и поднёс её к лицу, разведя брови и прикусив губу.

— Вторую не дам, — заверил его коллега, почти не шелохнувшись и посмотрев на напарника — Ты чё за пушку схватился? Я всё равно тебе больше не дам. Ишь ты.

— Там в кустах что-то щёлкнуло, — пояснил первый и посветил фонариком в темноту.

Матвей прислонился к стволу дерева, стараясь дышать как можно тише, иногда поглядывая на охранников.

— Да ладно тебе, белка какая-нибудь, или птица жирная, — второй снова отвернулся, — давно уже привыкнуть должен был.

— Да, наверное, — первый вздохнул, выпустив печальное облако пара, и ещё раз посмотрел на слабо тлеющий, покоящийся на земле бычок. Мужчина снова упёрся затылком в дверь, закрыв глаза.

— Извините! — донеслось из кустов. Теперь уже двое мужчин схватились за пистолеты. — Можете дать позвонить? У меня машина сломалась. — Матвей вышел из тени с поднятыми руками.

— Ты кто такой? — спросил первый.

— Матвей. Мне просто нужно позвонить, пожалуйста, может кто дать телефон?

— Иди своей дорогой. У меня денег нет, — ответил второй с ноткой раздражения.

— И у меня, — подхватил коллега, — так что, мужик, придётся тебе отчаливать отсюда, видишь что за место? Тебе тут делать нечего.

— Ну как же вы с гостем? — распахнул двери молодой человек, с длинными угольными волосами, в белом костюме и чёрной рубашке, — Пропустите. — Матвей, получая невидимые пинки от мужчин, оставшихся позади, вошёл.

— Хадим, позаботьтесь о куртке и рюкзаке господина, повесьте их в гардероб и почистите, — лакей кивнул и помог вошедшему раздеться.

— Спасибо большое, — Матвей стянул шапку с красным пятном, поблагодарил лакея, а затем обвёл взглядом мраморные лестницы, стены из драгоценных камней и канделябры; ему стало очень неуютно — но мне не надо сюда, мне бы просто позвонить, машина сломалась, телефон разрядился…

Человек в белом костюме прервал его жестом.

— Боже, да у вас же бровь рассечена, вам бы немного подождать. Пойдёмте, я отведу вас в кабинет, — взглянув на своё отражение в большом зеркале с золотой рамкой, мужчина послушался. Глубина раны, по его расчётам, была совсем небольшая: такое повреждение отлично подходило под определение: “А, само пройдёт!”. Но Матвей не решился высказать свою мысль и последовал за юношей, параллельно рассматривая столы с изысканными блюдами и дорогим алкоголем. Где-то вдалеке, еле слышимо играло пианино, настолько здание было большим. Множество гостей, проплывающих мимо, точно соответствовали внутреннему убранству поместья: на всех были дорогие костюмы, у некоторых, из карманов на груди, элегантно выглядывали платки, а девушки грациозно ходили в идеально сидящих на них платьях. Все смотрели на нового посетителя как на диковинку. Человек с чёрными волосами открыл дверь, за которой, в большом, широком кресле сидела женщина во врачебной форме; на столе стояла бутылка вина.

— Дорогая, можете пожалуйста помочь нашему новому гостю? — “дорогая” кивнула и поднялась со стула, подойдя к не без стеснения шагнувшему вперёд Матвею. Женщина пальцами приподняла голову пострадавшего и убрала волосы с раны, чтобы свет от лампы на потолке полностью её освещал.

— Сейчас, — сказала врач, обратно зайдя за свой стол и открыв ящик. Спустя пару секунд она вынырнула из него с перекисью и пластырем.

Пострадавший с детства помнил, как каждый раз боялся идти домой, получив ранение. Боялся именно из-за этой человеконенавистнической субстанции в маленькой бутылочке, лежащей в умелых руках женщины. Прошло много лет с тех пор, когда перекись касалась ран Матвея, сейчас он думал, что точно готов мужественно вытерпеть то, что ему предстоит перенести. “Это всё детская ерунда!” — думал он. Женщина раздвинула края раны, наклонив бутылку над ними. Мужчина, до этого момента переполненный уверенностью, на секунду вернулся в детство и чуть не спросил врача будет ли щипать. Он подавил в себе желание спросить этот мучающий его вопрос и зажмурился. Жидкость коснулась повреждения, но Матвей ничего не почувствовал — он даже открыл глаза и улыбнулся. Так было в первую секунду, но затем зловещее средство начало шипеть и пениться. Мужчина втянул воздух и сжал зубы. Перекись, которая не попала в рану, стекала по лицу и, хоть и не щипала, но усиливала эффект. Так казалось Матвею.

Конец ознакомительного фрагмента.