Бег к смерти

Илья Деревянко, 2017

«– Бой с пьянством приобретает затяжной оборонительный характер! – мрачно изрек высокий тридцатипятилетний мужчина в одних спортивных штанах, с развитой мускулатурой, бульдожьей челюстью, пухлым брюшком (скрывавшим, правда, железные мышцы отлично натренированного пресса) и багровым шрамом на правой стороне волосатой груди – следом годичной давности пулевого ранения…»

Глава 3

По поводу времени Лычкова не соврала. Сеанс занял от силы пятнадцать минут. «Исцеленный» Кошелев, ощутивший вдруг зверский голод, с разрешения Лилии Петровны вернулся в столовую подкрепиться. Там по-прежнему работал челюстями (правда, чуть медленнее) прожорливый Тарас. Оставив молодых людей наедине друг с другом, «психотерапевт» в сопровождении дочери величественно удалилась смотреть по телевизору очередной «мыльный» сериал. Андрей плюхнулся за стол и с утробным рыком набросился на вкусную еду (надо отдать должное, готовила Лычкова превосходно). Некоторое время в комнате слышалось лишь громкое чавканье да бурчание животов. С удовольствием запихивая в рот пирожки, булочки, плюшки, ветчину, Кошелев ощущал необычайный прилив энергии. Тело покалывали приятные иголочки, словно при погружении в нарзанный источник. Недавно тяжелая, больная голова сделалась легкой и пустой, как воздушный шарик.

— Вижу, полегчало тебе? — набив наконец брюхо до отказа, пробурчал Тарас, ковыряя ногтем в желтых зубах.

— Точно! — подтвердил Андрей. — Будто заново родился!

— Знакомое ощущение! — сыто рыгнул Лычков. — Меня мать тоже закодировала. Раньше, знаешь, как я пил? Кошмар! Лучше не вспоминать! Неделями не просыхал! А теперь — ни капельки не тянет! На бутылку смотрю равнодушно. Никаких желаний не возникает… И здоровья заметно прибавилось. Совершенно другим человеком стал! — Тарас выкатил грудь колесом и гордо поднял прыщавый подбородок, искоса с немалым удовольствием поглядывая на себя, здоровяка, в настенное зеркало.

— Ладно, перейдем к делу, — помолчав минуту и вдоволь насладившись лицезрением, снова заговорил он. — Сегодня предстоит ударно потрудиться. На очереди три тачки, перегнанные через Белоруссию: «Вольво», «Шевроле» и «Ауди-1000». Не сказать чтобы новые, но… в приличном состоянии! Сначала забираем товар у поставщиков, потом катим к майору Яблокову, растаможиваем, ставим на учет и тут же продаем… Хотя нет, обойдемся без учета, загоним по «справке-счету»^[7]. И «Ауди», и «Шевроле». Покупатели уже есть. Встреча с ними назначена на семь вечера.

— А «Вольво»? — отхлебнув кофе, поинтересовался Кошелев.

— «Во-о-о-ольво»? — Тарас хитро прищурился, выдержал театральную паузу и торжественно объявил: — «Вольво» временно оформим на тебя. Попользуешься пока. Ты ж у нас «безлошадный».

— О-о-о!!! — только и сумел вымолвить обалдевший от счастья Андрей.

— Ну, двигаем! — довольный произведенным эффектом, ухмыльнулся Тарас.

Кошелев поспешно вскочил на ноги. Сердце его, образно выражаясь, пело и плясало.

— Ты свою побрякушку забыл, — напомнил Лычков младшему компаньону, указывая на лежащий среди объедков крест. — Золото все-таки!

Андрей не глядя сгреб крест со стола и сунул в боковой карман куртки. На улице в тот момент, когда они садились в машину Тараса, крест выскользнул и упал на асфальт. Однако обработанный ведьмой Кошелев этого даже не заметил…

В трудах неправедных день пролетел незаметно. Забрали товар у поставщиков (читай — угонщиков), рассчитались с ними по заранее оговоренному тарифу. Отстегнув майору Яблокову положенную мзду, растаможили все три автомобиля. «Вольво» оформили на Кошелева, а «Шевроле» и «Ауди-1000» тут же перепродали по предоставленным угонщиками поддельным «справкам-счетам»… Из средств, вырученных от реализации «Ауди-1000» и «Шевроле», Тарас выделил Андрею две тысячи рублей «на карманные расходы». Завершив дела, компаньоны вернулись в город (растаможивать угнанный транспорт и встречаться с покупателями пришлось в области), перекусили в маленьком уютном кафе с романтическим названием «Джульетта», заехали в небольшой тенистый дворик в трех кварталах от дома Лычковых, заглушили мотор, выбрались из машин и уселись на лавочку у детской площадки — передохнуть, подышать свежим воздухом.

— Нравится милашка? — ткнув пальцем в сторону темно-синего, 1992 года выпуска «Вольво», небрежно спросил Тарас.

— Да-а-а! — расцвел Андрей. — Очень нравится!

— Со мной не пропадешь, — важно подбоченился Лычков. — Поживешь цивильно, красиво… Месяцок покатаешься на «вольвяшке», потом сбагрим ее, а тебе подгоним новую колымагу, не менее клевую. И деньгами не обижу. Я не жадный. Приятели же твои от зависти полопаются: «Ай да Андрюха! Ай да крутизна! Каждый месяц тачки меняет!..» Представляешь кайф? Это тебе не в «Славянке» лямку тянуть под руководством психа Федорова, который не сегодня-завтра подведет всех вас под монастырь. Помнишь, что мать рассказывала о выкрутасах Виталика? Небось тиранил сотрудников почем зря? А? Ну скажи по-честному.

— Тиранил! — вспомнив о жесткой дисциплине, царившей в службе безопасности фирмы, вздохнул Кошелев.

— А как конкретно? — не отставал Тарас. — Издевался, избивал, унижал человеческое достоинство?

Андрей задумался. Федоров действительно был строг с подчиненными, но строг в меру, наказывая за провинности в точном соответствии со степенью совершенного правонарушения. Он никогда не хамил, редко повышал голос, старательно воздерживался от рукоприкладства. Правда, однажды, полтора месяца назад… Андрей погрузился мыслями в прошлое.

Ясным воскресным утром в начале апреля 1999 года два секьюрити «Славянки» — Павел Якушев и приятель Кошелева Максим Скворцов — с «СКС»^[8] через плечо заступили на смену по охране загородного особняка хозяина фирмы Борисова Виктора Леонидовича. Работали ребята по графику — сутки дежуришь, двое отдыхаешь. В ту пору Борисов остро конфликтовал с неким Султаном Мамедовым — оптовым торговцем продовольствием, являвшимся одной из влиятельнейших фигур в пресловутой азербайджанской диаспоре Москвы^[9]. Узнав о возникших у шефа проблемах, Федоров по личной инициативе предложил Виктору Леонидовичу взять его жилище под круглосуточную охрану. Вплоть до окончательного разрешения конфликта. Хорошенько поразмыслив, Борисов согласился. Всем участвующим в данном мероприятии сотрудникам Виталий дал четкую подробную инструкцию: «Оружие поддерживать в постоянной боевой готовности. При появлении «гостей» с характерной южной внешностью ворота ни под каким соусом не отворять, а самим действовать следующим образом: один дежурный укрывается за жилым вагончиком охраны возле ворот, второй — за стоящим напротив вагончика толстым старым дубом. Оба берут машину под прицел (таким образом она оказывается под перекрестным огнем) и по сотовому телефону немедленно связываются с ним, с Федоровым. При попытке прорыва стрелять сначала по колесам, а затем, если нападающие вооружены, на поражение…» Столь жесткие меры предосторожности объяснялись просто — Виталий, отслуживший срочную службу в Афганистане, в разведке, а также полтора года провоевавший контрактником в первую чеченскую кампанию, мусульманам принципиально не доверял. Федоров на дух не выносил «черных», не сомневался в их готовности на «любую подлянку», подозревал, что Мамедов направит на Борисова отмороженных соплеменников и… ничуть не ошибся!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

Справка-счет — документ, подтверждающий, что некто приобрел данное транспортное средство у конкретного законного владельца.

8

Самозарядный карабин Смирнова.

9

Азербайджанская диаспора Москвы, насчитывающая около 800 тысяч (!) человек, насквозь пропитана криминальным элементом, и практически все ее представители так или иначе связаны с многочисленными азербайджанскими преступными группировками, занимающимися поборами с сельскохозяйственных рынков, торговлей наркотиками, оружием, заказными убийствами, разбоями, кражами, угонами автомобилей, мошенничествами (например, у пунктов обмена валюты) и т. д. и т. п. (см.: журнал «Русский дом», 2000, № 2, с. 36–37.)