Клюквенники. Записки опера антикварного отдела

Илья Владимирович Рясной, 2023

Резонансные преступления. Кражи икон. Убийства. Контрабанда. Мошенничество. Борьба с ними. Все это можно найти а этой книге. Автор около двадцати лет прослужил в антикварных подразделениях уголовного розыска. Но все же тут представлены не классические мемуары или сборник криминальных историй. Это больше попытка объективного взгляда на церковь, людей, преступность. Некоторые взгляды автора могут показаться спорными или слишком категоричными, но, как говорят, «истина где-то рядом»…

Глава 6

Кровавая гебня

Вечная проблема у оперуполномоченного — как войти в квартиру с обыском. Профессиональные жулики при словах «откройте, полиция» или пытаются выпрыгнуть в окно, если архитектура и этажность здания позволяет, или баррикадируются, чтобы получить возможность выгадать время и уничтожить вещественные доказательства.

Стоим мы в раздумьях перед металлической дверью, за которой притаился заслуженный контрабандист России и США, эмигрант из России перестроечной волны. Четвертый этаж московской пятиэтажки на окраине Москвы.

Понятно, что контрабандист по своей воле нам сразу не откроет. Он весь такой маниакально мнительный, с большим приветом в голове. Да еще и отличался буйным и подозрительным нравом. Ходили анекдотичные слухи, что однажды он, прознав о том, что его дама зажигает с его соперником, поднялся по пожарной лестнице на пятый этаж, ввалился Бэтменом через балкон в квартиру подруги и навешал всем знатных люлей. Так что клиент сильно беспокойный.

Вызвали мы местных патрульных. Верзила в полицейской форме и бронежилете, с автоматом на плече, звонит в дверь:

— Полиция! Откройте! Граждане сообщили, что у вас из квартиры доносятся крики.

И тут начинается милый ушам одесский базар:

— У меня-таки крики? У меня нет никаких криков. У меня нет никого, кроме меня! Вас ввели в страшное заблуждение!

— Откройте, мы проверим?

— Какой негодяй сказал вам, что у меня крики?

— Соседи!

— Какие соседи?

— Ваши соседи.

— Я сейчас узнаю у этих соседей.

Контрабандист выходит на балкон и начинает орать всем своим соседям одновременно:

— Какой такой негодяй сказал, что у меня кричат?.. Петрович, я так и знал, что это ты!

Этот базар длится минут пятнадцать, пока патрульный не объявляет, что сейчас будет ломать дверь.

— Ладно. Я открою, — сообщает контрабандист. — И вы убедитесь, как неправы.

Ну а дальше, открыв дверь, жулик видит сцену — патрульный отступает в сторону, в квартиру заходим мы. И я торжественно предъявляю постановление об обыске.

— Я так и знал, — с мрачной обреченностью объявляет контрабандист.

И начинается акт жестокого и циничного надругательства над честным эмигрантом — то есть обыск «ни в чем не виноватого» американца советского происхождения. С горестным заламыванием рук и обвинением русских правоохранительных органов во всех грехах. В своих грехах каяться контрабандист не спешит. И не может объяснить, откуда в его шкафу поддельные печати, левые таможенные декларации, куча всякого антикварного барахла.

Из шкафа я извлекаю большой портрет Сталина, с интересом рассматриваю его. И контрабандист пафосно изрекает, тыкая пальцем в вождя СССР:

— Скажите мне, ну что-то в России изменилось со времен этого человека?

— Изменилось, — мрачно отмечаю я.

— Что же? — с интересом смотрит на меня эмигрант.

— Порядка меньше стало.

— Ну вот! — восклицает он, хватаясь за сердце и выражая всем видом презрение к наследникам кровавой гэбни.

Эх, знал бы он еще и то, что у меня дедушка был заместителем у Берии…

В итоге закрыли мы его в уютной камере для иностранцев. А заодно и двоих подельников, точнее, подельниц. Одна была риэлторшей, подозревалась в том, что некоторые ее клиенты умирали не своей смертью после сделок с квартирами. Другая работала экспертом Министерства культуры и пачками за долю малую выписывала экспертные заключения, дающие основания для вывоза культурных ценностей.

Этот человек был просто ударник контрабандного труда. Незаметный боец невидимого фронта по разграблению России и тотальному освобождению ее от предметов культурного наследия. На него работали барыги, ворюги антиквариата и прочая шушера во многих регионах России, в основном, по «Золотому кольцу». Как он в разговоре их ласково назвал:

— Это мои рабы.

Вот эти рабы и собирали ему иконы, оклады, предметы культа и прочие вещички, которые здесь стоят мало, а за океаном, многократно вырастают в цене. Всего он отправил за рубеж двадцать пять грузовых контейнеров с российскими культурными ценностями. Один из которых арестовало Министерство безопасности США, по его наводке и было возбуждено уголовное дело.

Помню, на совещании с МБ США присутствовал его официальный представитель в России — такой классический, как из голливудских фильмов, уже пожилой, с грустными глазами, поджарый полицейский барбос двухметрового роста. Он показался нам своим в доску, особенно когда доверительно произнес:

— Прошу вас, как коллег — помочь посадить кого-нибудь из граждан США. Скоро рассматривается бюджет нашего ведомства, и нам необходимо конкретными результатами отчитаться перед налогоплательщиками.

А мы что, против что ли? С удовольствием вообще бы все США колючей проволокой обнесли.

Дело шло нормально. Мы по всей центральной России устроили обыска у «рабов» контрабандиста, которые собирали для него очередной контейнер. Огромное количество церковных окладов, утвари и прочих предметов изъяли, а потом передали Церкви. Потому что так правильно. Потом, правда, долго на нас барыги кляузы писали — мол, менты поганые, забрали нажитое непосильным трудом.

Ну а пиндосы в итоге нас все-таки кинули, притом в своей обычной наглой манере. Было очередное обострение отношений с США. И они принялись нам пакостить по мелочам везде, где только могли, в том числе по вопросам правового и полицейского сотрудничества. Так, они фактически проигнорировали отдельные поручения о розыске и изъятии похищенных в Эрмитаже предметов — мы знали, что многие из них уплыли за океан. И по делу этого контрабандиста, которое сами американцы и затеяли, отказались выдать и вещдоки, и соответствующие документы. А без них дело стало трещать по швам. По-моему, до сих пор в разных формах идет и ни к чему не придет.

Это всего лишь один эпизод войны государства и контрабандистов. Перекрыли, можно сказать, один из каналов вывоза за рубеж культурных ценностей. Но в том-то и дело, что один. А сколько их всего было? Сколько всего вывезли тех же икон, картин? Поддается этот массовый грабеж России какому-то исчислению?..