Трансформатор, или Раскачивая лодку

Илья Веригин, 2020

Герой этой книги совершает небольшой гражданский шаг, который неожиданно трагически сплетает вместе судьбы нескольких людей и порождает глобальные изменения в обществе. Эта история о простом современном человеке, его жизненной позиции и внезапной политической карьере с каждой главой все более и более приобретает черты остросюжетной драмы, заставляя попеременно сопереживать каждому из участников событий. Но рано или поздно им придется столкнуться друг с другом. Содержит нецензурную брань.

Глава 2

1 июня

На этот раз власть согласовала митинг в центре Москвы, по Тверской улице, с размещением сцены в самом ее начале, на Манежной площади. Невиданная щедрость — то ли политические круги намеревались извлечь из мероприятия выгоду, то ли в мэрии остались небезучастные люди. Наш герой предпочитал, точнее, искренне надеялся на второй вариант.

Выйдя на Чеховской, он увидел огромную реку людей, медленно несущую свои воды вдоль полицейских ограждений в сторону Кремля, словно беспощадная орда, единственной целью которой, как и века назад, было разрушить стены этого основания российской государственности. Андрей постоял на ее берегу, раздумывая о перспективах выбраться за 2 часа и успеть съездить с детьми в зоопарк, как обещал, а потом сделал глубокий вдох, задержал дыхание и уверенно шагнул через рамку металлоискателя.

Спокойное плотное течение понесло. Кто-то регулярно толкал или наступал на ноги, но каждый раз слышались извинения. Было непривычно — в обычной московской спешке эта поведенческая норма атрофировалась — люди не слышали извинений и не считали нужным самим произносить важные слова. А здесь публика была хоть и разношерстной, но другой.

Соседом справа стал плотный бородатый мужчина лет 39 по имени Сергей, по внешнему виду подходивший устаревшему шаблону системного администратора, но, как оказалось, занимающийся мотивацией персонала. После знакомства с ним внимание переключилось на шедшую слева маленькую худосочную девушку с молодым человеком, которая оказалась как раз специалистом по IB и блокчейну и спокойно убрала вейп после замечания о дыме от идущего сзади пожилого мужчины с внуком. В свою очередь, из его разговора с соседкой стало известно, что зовут его Александр, он успел быть отправленным на пенсию в последний год перед повышением пенсионного возраста и теперь зарабатывает на жизнь изготовлением крафтовых деревянных разделочных досок, успешно попав в волну интереса к высокой кулинарии как хобби и продавая их по 5–15 тысяч рублей за штуку.

В такой приятной, пусть и отягощенной поводом, атмосфере, переговариваясь, компания прошла около 400 метров, пока Александру внезапно не стало плохо.

— Ничего страшного, просто чертово давление, — с придыханием произнес он, пытаясь рукой найти в воздухе точку опоры.

Его подхватили и усадили на ближайшую кованую новую скамейку, заботливо установленную вместо прошлогодней в рамках очередной волны реновации, которой народ дал емкое издевательское название «ихулица». В ожидании наряда «скорой помощи», дежурившего на Столешниковом переулке, коучер Сергей умело занял шестилетнего внука Александра игрой в «минутку» — нужно было по очереди за 60 секунд, засекая таймер на смартфоне, считать в проходящей толпе людей в одежде определенного цвета. Лидером, естественно, стал черный.

Убедившись, что всё под контролем, Андрей попрощался с новыми знакомыми и двинулся дальше. Концентрация людей с каждым метром увеличивалась, скорость движения снижалась. Так как идти до Манежной было еще долго, Андрей машинально достал телефон. В чате «Доколе???!!!» было 217 непрочитанных сообщений.

Несколько раз над головами пролетели вооруженные квадрокоптеры Росгвардии, словно око Саурона, безустанно следящие за обстановкой, готовые вмешаться в любой беспорядок и вызвать на подмогу ближайший наряд сослуживцев.

Но таких случаев не предоставлялось. Только один раз некая женщина с криком «Помогите, бьют! Полиция!» бросилась под ноги к группе атлетичных молодых людей. Толпа расступилась. Без единого слова, без суеты или испуга, течение обогнуло провокатора, позволив ему незаметно ретироваться.

Зачитавшись, Андрей не заметил, как оказался у края сцены. Она стояла на Охотном ряду, занимая всё пространство между зданием Государственной Думы и гостиницей «Москва». Прохода налево не было — в целях безопасности и во избежание давки потоки людей направляли на удаленные станции метро справа по ходу движения: «Александровский сад» и «Библиотеку им. Ленина».

Он уже собрался обреченно протискиваться в ту сторону мимо плотной стоячей собравшейся у трибуны массы людей, когда неожиданно сильная рука одернула за плечо.

— Что заставило вас выйти сегодня на улицу?

В первую секунду он увидел лишь ухоженную женскую руку с микрофоном в ореоле засветки от фонаря камеры, с забавным и, пожалуй, символичным шеллаком в виде тонкой прямой белой линии на черном фоне с одной сердечной пульсацией на среднем пальце.

— Почему вы здесь? — прозвучал вопрос, который впору было бы услышать от апостола Петра.

— Мне не всё равно, — бросил он в ответ.

Повисла пятисекундная пауза, а затем слепящий свет погас.

— Послушайте, — корреспондент опустила микрофон и придвинулась интимно близко, практически шепча на ухо, — тут всем не всё равно, но так мы ничего не изменим!

Отодвинулась, еще раз оценивающе посмотрела, поправила непослушный локон и, пока добыча не отвела взгляд, потянула за руку.

— Как тебя зовут?

— Андрей.

— Пойдем!

Впоследствии наш герой не раз вспоминал этот момент и задавался вопросом, какая огромная череда взаимосвязанных событий привела его в это время, в это место, к этому микрофону?! Уму непостижимо! Почему эта упорхнувший ангел журналистики выбрала именно его и какими средствами протащила на сцену?

И вот он стоит перед толпой. Бешено колотящееся сердце по привычке успокоено сжатыми до боли кулаками. Нервный скачок давления спал. Мысли чисты, воспоминания тренингов ораторского мастерства загружены. «Какая у тебя цель? — Заставить людей задуматься о чем-то большем, чем одна трагедия. — Как ты это будешь делать? — Буду предельно честен и искренен».

— Здравствуйте.

Толпа зааплодировала, подгоняемая изнутри модераторами, которым приказали поддерживать всех выходящих на сцену. Это позволило Андрею выдержать паузу, чтобы сконцентрировать внимание на себе. Удивительным образом, его никто не представил — просто марионеткой выставили к микрофону.

— Кто сегодня выступал на этой сцене? Депутаты? Звезды шоу-бизнеса? Слова соболезнования? — он намеренно произносил слова медленно, сквозь зубы. — Трагедию снова превратили в площадку для пиара.

Покачал головой и перевел дух.

— Я отец двух замечательных сыновей. Вчера, ложась спать, я представил, что мои, — приложил руку к груди, — МОИ дети оказались на этой проклятой барже. Я плакал, понимаете, плакал! То, что произошло, — ужасно! Пусть души их упокоятся с миром!

На этих словах Андрей склонил голову, держась рукой за стойку микрофона, и замолчал. Это было естественное, не постановочное движение, вызванное лишь необходимостью успокоить дрожащий от эмоций голос, но вокруг вдруг сделалось заметно тише.

— Что бы я хотел, случись это с моими детьми? Я бы хотел, чтобы понесли ответственность те, кто разрешил ресторану работать, кто обязан был проверять и следить за безопасностью, кто преступно закрывал на это глаза. Я бы хотел увидеть раскаяние. Где оно?! Где эти люди? Где губернатор, — произнес он, почему-то указав в сторону Кремля, — который выйдет сюда и честно расскажет, как всё это получилось в 500 метрах от его рабочего кабинета? Этого нет! Вы понимаете, нет! Совести не осталось, со-вести. Спрятались за своими кортежами и лицемерием! Но, наверное, надо быть конструктивными, — Андрей успокоил интонацию и ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. — Надо задаться вопросом: что сделать, чтобы такая трагедия не повторилась? Ужесточать контроль? — он ухмыльнулся. — Не поможет! Это как с антибиотиками, к которым бактерии со временем становятся резистентными. Наверное, многие из нас — вот такие бактерии. Человек, привыкший жить в условиях контроля, привыкает и выкручиваться, отмазываться от проверок и штрафов. Как он это делает? Да банально договаривается со всеми этими контролерами, откупается деньгами. Замкнутый круг. Можете назвать это дном — наше с вами общество достигло состояния, когда не главенствуют ни законы, ни понятия совести и чести. Только деньги. Одни готовы давать, другие — брать. Личный доход стал важнее сотен жизней.

Выступающий прервался, на секунду обернувшись на закулисный шум справа, откуда недавно сам вышел на сцену, как и все прошлые выступающие.

— Сейчас пройдут проверки, будут выданы предписания, кто-то получит награды. Но у людей короткая память. Через год всё вернется на круги своя… Вспомните, мы уже проходили уроки пожаров в торговых центрах, социальных учреждениях и больницах.

Оратор покачал головой и внезапно потерял мысль. В попытках заново ее нащупать он бросил взгляд в толпу и увидел несколько транспарантов с «мягкими» лозунгами недовольства властью, так как прямые призывы были запрещены и грозили уголовными делами.

— На мой взгляд, смена политической системы здесь не поможет, — поймал взгляд симпатичной брюнетки в первых рядах, державшей плакат «Пора», и улыбнулся ей. — Придут новые, выросшие в этой действительности, чиновники, и будут кормиться за счет привыкших к этой действительности «нечиновников».

Он показательно, хотя в этом не было ничего наигранного, задумался, потупив взгляд и медленно поправив волосы на лбу раскрытой ладонью.

— Нужны системные изменения, но… другие!

Еще одна пауза, в которую успел поместиться классический, отчетливо слышимый плач ребенка.

— Я узнал интересное определение в финансовой сфере — «нравственные инвестиции». По прогнозам, такие вложения денег и сил «со смыслом», в полезные для общества начинания, должны победить беспорядочную торговлю с одной лишь целью быстрой наживы. Обязаны победить! Вот такие инвестиции должно делать и государство. Вкладываться в человеческий капитал, чтобы в обществе взращивались понятия морали, чести, совести. Чтобы культивировалась честность по отношению к себе и окружающим. Тогда в каждом следующем поколении будет больше людей, для которых это будут не пустые слова. Которые будут уважать человеческую жизнь, свободу и результаты труда других людей. Которые будут, исходя из этого, писать правильные законы и честно исполнять их. Которые будут понимать свою ответственность за то, что они делают, будь то работа плотника, инспектора безопасности или премьер-министра.

Квадрокоптер завис в 20 метрах напротив и уставился на него неморгающим глазом камеры. Андрей сглотнул слюну, чтобы победить сухость, вдруг образовавшуюся в высушенном речью горле, но взгляда не отвел.

— Остается вопрос: как сделать этот тектонический сдвиг? Мне кажется, уже сегодня власть должна своим примером показывать стандарты поведения. Не скрываться за корочками и стеклами автомобилей, не требовать для себя особых привилегий. Это сделает ее человечней, что ли, — приблизит к гражданам, даст шанс доверять. Сложно? Да, понимаю! Во-вторых, это надо пропагандировать. Давайте менять посыл и повестку СМИ! Пусть на экранах вместо радостных отчетов о новой тысяче метров газопровода будут сюжеты про научные прорывы и достижения молодых ученых. Пусть вместо поиска во внешней политике врагов и оправданий будет трезвая оценка ошибок и успехов во внутренних делах. Пусть взамен пропагандирующих АУЕ криминальных сериалов будут образовательные и культурные передачи. Ну, а главное — нужно меняться самим, транслировать нормы поведения своим детям и окружающим. Что нельзя выбрасывать окурки из окон машин — я каждый день вижу, как десятки водителей делают это, причем в равной степени из новых «мерседесов» и из потрепанных «лад». Что неуважительно заходить с едой и напитками в залы заседаний…

Он не мог знать, но в этот момент Вероника Сергеевна, Людмила Владимировна и Юлия Юрьевна — заслуженные, напыщенные работники социальной сферы, собравшиеся в ОНФ за круглым столом обсудить угрозы, которые интернет несет молодежи, синхронно поперхнулись канапе, захваченными из зоны кейтеринга.

— Что ты всегда несешь ответственность за то, что ты делаешь. Что результаты твоего труда нужны, и от них зависит если не жизнь других людей, то, как минимум, ее удобство и качество. Я знаю, и сегодня, среди вас, я видел много открытых и честных людей. Мне кажется, еще далеко не всё потеряно!

Он не завершил речь ни победным кличем, ни мотивирующим возгласом — нет! Просто еле заметно улыбнулся, насколько это было возможно сделать сквозь маску человека, опустошенного эмоциями и горечью, тихо спустился по лестнице, протиснулся между жужжащей массы техников сцены, не ведавших о воцарившейся на площади тишине, и ушел.

Надо заметить, что, пока Андрей выступал, вокруг происходило преинтереснейшее действо. Молодой офицер госбезопасности, оставленный начальством следить за плановыми согласованными выступлениями звезд, за курением сигареты в отведенном для этого месте не сразу распознал подвох от ведущих, а когда распознал, тут же бросился на сцену в порыве прекратить сие похабное действо и крамолу на власть. Однако прямо перед сценой он был перехвачен опытным администратором, который доходчиво объяснил ему последствия получения статуса мученика или святого человеком, которого вяжут на глазах у телекамер и тысяч зрителей. Лейтенант хотел было выключить микрофон, сославшись на техническую неисправность, но на его сигналы на пульте вдалеке лишь развели руками, то ли не понимая указаний, то ли делая это намеренно. В итоге смотрящий решил, что безопаснее будет не накалять обстановку, позволить речи закончиться, но дать телевизионщикам рекомендацию не использовать запись выступления. С этой гениальной идеей он убежал к трейлерам телеканалов.

Бойцы Росгвардии, стоявшие в оцеплении, заметили речь раньше, но в отсутствие приказа вмешиваться не решились, а к концу выступления многие из них развернулись и вместе со всей толпой с интересом смотрели на сцену.