Один из нас

Илья Бушмин

Бесследно пропадает участковый полиции. Кому помешал простой участковый? Как и почему в его доме оказались игральные фишки из казино? Как в этой истории замешаны наследники влиятельного цыганского наркобарона? И зачем в город приехала группа особо опасных преступников с 10 килограммами чистейшего героина? На эти и другие вопросы предстоит ответить операм из отдела по расследованию убийств. Это будет самая опасная битва в их жизни…

Глава 3

Это была стройка двух-подъездного жилого дома. Сколько этажей предполагалось построить, было неясно — рисунка-проекта будущего здания на заборе не было, а строители осилили только первые два этажа. Но на огороженной металлическим быстровозводимым забором территории стройки лежала гора кирпичей и высилась широкая неровная колонна бетонных плит высотой в два человеческих роста. В конце территории виднелся бытовой вагончик, около которого стояли две машины ППС. Туров направил машину туда, мельком глянув на кучку мужичков в строительных робах — они толпились в стороне, курили и пили воду из принесенных с собой бутылок — и с опаскойи любопытством косились на полицейских.

— Здорова, — поприветствовал Турова и Матвеева один из ППСников, Туров знал его в лицо, но не помнил имя.

— Где?

— Внутри, где еще. Мы накрыли его куском брезента.

— Там жесть, — добавил более молодой ППСник.

Туров заглянул в вагончик. Два лежака, стол, шкаф. И полный бардак. Содержимое шкафа и стола — посуда, кастрюли-ложки-кружки, бумаги, спецовки и прочее — было раскидано повсюду. Вагончик стоял на колесах, и Туров, не поднимаясь внутрь, заметил на полу пыльные следы от кроссовок.

— Не топтались на полу? — уточнил он у ППСников.

— Нет, конечно. Зашли бочком и все.

Туров осторожно поднялся, приставил ногу к одному из следов. Чуть больше, чем его.

— Сорок третий, — Туров обернулся. — Поставь тут что-нибудь, чтоб не затоптали. Кто труп нашел?

Молодой ППСник принес кирпич, но Туров забрал его и сам установил около следов от кроссовок.

— Агафонов Иван Трофимович, — ППСник, чье имя Туров не помнил, сверился с блокнотом. — Рабочий, который первым пришел.

— Размер обуви его посмотри.

ППСник кивнул и отправился к толпе мужичков в робе. Туров шагнул к трупу, накрытому брезентом. С предосторожностями внутрь взобрался и Матвеев. Быстро осмотрел вещи на полу, стол, принюхался.

— Пьянки не было.

Под брезентом Туров увидел труп. Мужчина лет 45—50, плотный, крепкий. На шее и груди ножевые ранения. Голова повернута боком, светлые волосы на затылке слиплись и почернели. Туров пощупал шею трупа.

— Холодный уже. Ночью или даже вечером.

— Что они искали? — вопросил Матвеев.

— А что они могли искать?

— На стройке? Золото-бриллианты.

— Голову проломили. Плюс ножевые.

— Опа.

Матвеев заметил что-то на полу. Склонился, достал ручку. Это была гильза. Он вдел ручку внутрь, поднял гильзу, осмотрел.

— Травматик.

Вернулся ППСник, заглянул внутрь.

— У Агафонова ботинки старые, 39 размер.

— Ясно. — Туров почти не надеялся, что нашедший труп и окажется мокрушником, хотя такая вероятность такая была в каждом новом случае. — Кто убитый?

— Начальник участка, Павлов. — ППСник снова сверился с блокнотом. — Иннокентий Геннадьевич, 47 лет.

***

— Ваш сосед, Огосян, знаете его?

— Чесс слово, лучше бы не знала.

— Жить мешает?

— Не то слово, — обрадовалась бабушка, которой слова Сечина буквально легли в струю. — От него весь подъезд стонет! Алкоголик недобитый, чесс слово.

Сечин обернулся на двух оперов из местного ОВД, которые топтались около машины, и присел с бабушкой на скамейку.

— Пьет, хулиганит, шумит?

— Если бы просто шумел… Он конченный, просто конченный алкаш, чесс слово вам говорю! Один раз соседи ремонт делали, ванную вынесли в подъезд… Ну, выкинуть чтобы.

— Ага, — подбадривал ее Сечин.

— Так эта… собака — не знаю как его еще называть! — спал там. Представляете? Люди утром на работу выходят, а он там спит. В луже чего-то… Боюсь даже подумать, чего, чесс слово.

Впечатлительная бабушка поежилась. Сечин хохотнул, но, чтобы не «отпускать» бабушку, тут же вместе с ней поохал и поахал. Бабушка закивала — да, мол, все именно так и есть («чесс слово!»). Пора было переходить к делу.

— Скажите, а позавчера вечером видели его?

— А что это у нас было?

— Воскресенье.

Бабушка крякнула, Сечин даже вздрогнул — но оказалось, это она так саркастически хмыкнула.

— Воскресенье! Ну конечно! У нас тут каждые выходные — ужас настоящий! Вся эта алкашня куролесит просто по-черному, чесс слово! И этот отличился. Весь день блукал по двору, искал компанию, с кем бы выпить. А вечером — что вы думаете?

— Что?

— Нашел, с кем выпить! Вон там вон, на детской площадке, — бабушка махнула палочкой вглубь двора, — Они там вечно околачиваются. Будто для них строили. Дети, тоже мне… Чем такие дети, лучше никаких, чесс слово.

— Ваша правда, бабуль. Значит, он там был? И как долго? Допоздна, наверное? Или потом ушел куда-то?

Она снова крякнула.

— Ушел, да куда он уйдет! Я уже спать ложилась, они там все пили пиво свое. В окно слышала их матюки. Животные, чесс слово, даже хуже. Животные хоть тупые, да хотя бы не пьют, правда?

— Не все, — согласился Сечин. — Это точно воскресенье было?

— Точно-точно. Мне Никитична рассказывала, она в окно видела, как часов в двенадцать ночи к ним милиция подъехала. Ну, не такие как вы, а эти, настоящие.

— Настоящей меня еще поискать надо, — оскорбился Сечин.

— В смысле, в форме. Подъехали, разогнали их. Так половина алкашей к этому Огосяну пошла и дома у него еще буянили часа два. Животные, чесс слово…

***

Работа на стройке продолжалась до обеда. Криминалисты сделали снимки и слепки следов предполагаемого убийцы в кроссовках. Следователь окунулся в работу по составлению протокола места преступления. Все это время рабочие кучковались в стороне — им не давали ни работать, ни расходиться. Затем Туров и Матвеев принялись за опрос ставших заложниками ситуации работяг.

— Ни с кем Геннадич не ругался, — упорствовал один. — Он нормальный мужик, давно у нас бригадиром. Он половину народа сюда и подтянул. Кто будет ругаться с тем, кто его кормит?

— Всякое бывает, — позже возражал другой. — Все люди. Один не придет, второй забухает… Как везде, понимаете? Но чтобы убивать…

— Павлов часто по вечерам задерживался?

— Редко. Только когда деньги привозили, он оставался…

— Деньги? — насторожился Туров.

— Ну да. Вы не знали?

— О чем?

— Так это… Нам сегодня зарплату должны были выдать. За месяц. Вчера Геннадич сказал, что заказчик расплатился за часть выполненных работ и что завтра, мол, мы получим свое.

Это было уже что-то. Оказалось, налицо банальное ограбление.

— А о какой сумме идет речь?

Об этом знал один из рабочих — именно он накануне ездил вместе с Павловым к заказчику за деньгами. С ним говорил Матвеев.

— Геннадич забрал у заказчика 587 тысяч. Сказал, пока мы ехали.

— То есть, вы знали, о какой сумме речь?

— Я? Ну да. Говорю же, мы вместе ездили за деньгами…

— Что вы вчера делали после работы?

— Я? — растерялся рабочий. — Так это… Домой поехал.

— Живете один?

— Я? — от растерянности рабочий постоянно переспрашивал. — С матерью и бабкой. Втроем живем.

— Во сколько домой приехали, помните?

— Часов в восемь, как обычно. — рабочий напрягся и побледнел. — Слушайте, я из дома не выходил никуда. Мать и бабка подтвердят. Я телек смотрел, сериал про врачей по этому, как его… Меня и соседи все видели! Я вечером за пивом выходил… — рабочий вдруг погрустнел. — Блин…

Конец ознакомительного фрагмента.