Морос, или Путешествие к озеру

Илья Бояшов, 2021

Илья Бояшов, лауреат премии «Национальный бестселлер» и финалист премии «Большая книга», хорошо известен отечественному читателю. По его повести «Танкист, или “Белый тигр”» режиссер Карен Шахназаров снял фильм, а его другая повесть – «Бансу» – в настоящий момент готовится к экранизации. Новая книга Бояшова отчасти документальна и посвящена судьбе Ивана Тимофеевича Беляева. Бывший врангелевский генерал Иван Тимофеевич Беляев – уникальная фигура, воплотившая в одном лице патриота, высококлассного военного специалиста, географа, филолога, этнографа, исследователя неизвестных земель, основателя русской общины в Республике Парагвай и первого индейского театра, покровителя и друга народа гуарани, которого индейцы выбрали вождем «клана тигров», дав ему почетное имя Алебук – Сильная Рука… Эта книга рассказывает об одном из малоизвестных событий в истории белогвардейской эмиграции: экспедиции в центр неизученного района парагвайских джунглей, которую накануне Чакской войны осуществили наши соотечественники во главе с этим удивительным человеком, ставшим национальным героем Парагвая.

Патриотизм патриотизмом, а деньги деньгами…

Карта Чако, не без стараний дона Хуана пестрящая обозначениями троп, ручьев, ложбин, индейских селений и имеющая посередине то самое белое пятно (именно в центре пятна, в девственно чистой terra incognita, по предположениям гидрологов и местных вождей, сельва спрятала головную боль парагвайских штабистов), осталась на столе в кабинете — военный министр отложил общение с ней до утра.

Когда машина министра, урча, неторопливо добралась до главной парагвайской гостиницы, веселье на террасе «Гран Отель-дель-Парагвайя» завершилось. Молодежь оттанцевала свое: в парке перед отелем звенели, переплетаясь, голоса кокеток и их юных спутников, но песенка сегодняшнего танго была спета. Оркестранты промокали пот носовыми платками и заботливо, словно младенцев в коляски, укладывали в чехлы инструменты. Официанты, не скрывая усталости, освобождали на террасе столики от оплывших свечей. Отяжелевшие любители каньи собирались на выход, редкие парочки были слишком увлечены собой, и появление на террасе щеголеватого господина с тростью привлекло внимание лишь устроившегося за крайним столиком гостиничного постояльца.

Господин с тростью и постоялец кивнули друг другу. Не успел вошедший придвинуть к себе плетеный стул, как оставшиеся огни погасли, открывая взорам полуночников одну из самых главных достопримечательностей парагвайской столицы — тропическую ночь. Музыка окончательно стихла, однако свято место пусто не бывает — на дежурство заступили целые хоры звенящих насекомых. Неистовство местных цикад, способное заглушить даже самые громкие разговоры, оказалось на руку двум встретившимся джентльменам.

— Вновь не вижу на вашем столике мате, мистер Бьюи. — Риарт прислонил к столешнице трость и, повертев шляпу, положил ее себе на колени. — А ведь это, увы, то немногое, чем может похвастаться моя родина.

— Не переживайте за свою родину! Просто всему на свете я предпочитаю индийский чай, — откликнулся представитель почтенной британской фирмы «Шелл Ойл». — Знаете, когда мне довелось работать в Глазго, нам доставляли его прямиком из Калькутты в особых вощеных ящичках, перевязанных бечевкой. Он изумителен! Стоило только распахнуть крышку, распространялся непередаваемый аромат.

— В таком случае сойдемся на чем-нибудь нейтральном. Коньяк? Виски? Канья?

— Я заказал кофе, но его не торопятся принести, — пожаловался англичанин.

— Тогда воспользуемся моментом, прежде чем нам помешает какой-нибудь полусонный мальчишка с давно остывшим кофейником.

— С превеликим удовольствием! Итак, с чего начнем?

— Разумеется, с новостей.

— Извольте. Насколько мне известно, наши милые конкуренты, судя по всему, закусили удила: они уже в открытую подначивают своих подопечных, — заметил мистер Бьюи, доставая из нагрудного кармана пиджака две обернутые в упаковочную бумагу сигары, одна из которых тотчас была предложена собеседнику (впрочем, дон Луис отказался от угощения). Крошечный факел спички на секунду высветил лицо англичанина, вытянутое, как у лошади, с крупным носом, нависшим над верхней губой. — Дело касается не только геологоразведочных партий. «Стандарт Ойл» активно вербует в боливийскую армию чилийцев, немцев и даже чехов.

— У меня такое чувство, что здесь толчется весь мир, — устало посетовал Риарт.

— Он всегда толчется там, где пахнет деньгами, — ответствовал мистер Бьюи. — Вас это не должно удивлять.

— Меня удивляет другое, — не сдержался министр. — А именно: ваша уверенность в том, что сельва принесет дивиденды.

— Не скрою, можем и прогадать, — невозмутимо кивнул англичанин. — Однако, судя по прогнозам весьма уважаемых в научном мире специалистов, вероятность того, что Чако преподнесет приятный сюрприз, весьма велика. Иначе с чего бы любезным соседям Республики Парагвай водить дружбу с бывшими кайзеровскими генералами и загребать целыми партиями винтовки, пулеметы и горные орудия?

— Заметьте, мистер Бьюи, они загребают, как вы выразились, все это из британских арсеналов. Плохое начало для доверительных отношений. Тем более, как я понимаю, у руководства фирмы есть кое-какие рычаги в парламенте.

Англичанин засмеялся. Огонек его сигары походил на подмигивающий глазок.

— Увы, слухи о могуществе «Шелл Ойл» несколько преувеличены, — вздохнул он, насладившись медленной затяжкой. — Мы не можем влиять на решения «Виккерс». Однако политика — вещь весьма причудливая. Насколько мне известно, ваше ведомство совсем недавно закупило тридцать два крупнокалиберных американских пулемета «Браунинг».

— Цифры несопоставимы, — заметил Риарт. — Хотя вынужден признать: политика — штука чрезвычайно противоречивая.

— Вот видите! Выгода никуда не денется. На выгоде, как на фундаменте, держится человечество. Уберите ее — и все строение цивилизации рухнет.

Глазок сигары на мгновение прикрыл свое веко, затем сверкнул, и невидимое в темноте облачко дыма вновь дотянулось до Риарта.

— Я не собираюсь цитировать Маркса, оставим это большевикам, но этот бухгалтер во многом был прав, — продолжил Бьюи. — Мир таков, что в нем не осталось места для национальной гордости, если, конечно, она не подкреплена надежной банковской системой или, на худой конец, дюжиной до зубов вооруженных дивизий.

Кофе все-таки был доставлен. Насчет местного гарсона министр оказался прав: присланный из недр ресторанной кухни с последним на сегодня заказом парнишка очнулся от дремы только тогда, когда в его протянутую руку легло несколько песо.

Покончив с чашечкой за три глотка, англичанин вновь не смог отказать себе в удовольствии сделать затяжку. Риарт ждал, когда он заговорит. И дождался.

— Надеюсь, вы в курсе, что число бравых немецких унтеров в боливийской армии уже перевалило за двести человек? Дорогой дон Луис, у вас нет выбора. Вам ни в коем случае нельзя опоздать на пиршество, хотя бы потому, что нефть — это не просто черная жижа, которую по контрактам — и кстати, весьма выгодным для вас контрактам — будут выгребать из недр дюжие молодцы в оранжевых куртках. Простите, но мне кажется, вы даже не отдаете себе отчета в том, насколько важен предварительный договор с нами для страны, которая пока — подчеркиваю, пока — может похвастаться лишь мате. Не обижайтесь, но вы, военные, по традиции заскорузлые консерваторы: привыкли скакать на лошадях. Это, кстати, касается и нашего генералитета, — засмеялся англичанин. — Итак, нефть — не только экзотические для местных аборигенов автомобили, которые чудом еще не развалились от ужасающих дорог. Нефть — не только аэропланы и танки. Не только канонерки. Не только возможность бить противника в небе, на земле и на реках, отстаивая свою независимость. Это — квинтэссенция современности. Ее магистерий. И от вас зависит, будете ли вы им обладать и, следовательно, войдете в двадцатый век независимым государством, или останетесь за бортом. Смею вас заверить, отсидеться не удастся. В противном случае страну сожрут, и сожрут безжалостно — поверьте, я знаю, о чем говорю. Ваш бедный, несчастный Парагвай боливийцы закидают бомбами и раздавят все теми же танковыми гусеницами.

— Все в руках Божьих, — ответил облеченный государственной властью католик.

— Знаете, многие любят тешить себя историей о взаимоотношениях Голиафа с Давидом, — засмеялся Бьюи. — Поверьте, не тот случай. Оставим библейские притчи священникам. Как говаривал Наполеон, в реальной политике важно только количество батальонов, помноженное на превосходство в артиллерии. Кстати, вы правильно сделали, что пригласили русских. Они старые знакомые с немцами по недавней войне. Представляю, как у них чешутся руки…

Луис Риарт, промолчав, наблюдал за тенями, мелькающими на противоположной стороне улицы. Город продолжал бодрствовать. Цокали экипажи. Цикады были неутомимы. В парке еще раздавался смех. Планеты и звезды, рассыпавшиеся по всему небу, свидетельствовали о величии мироздания, на которое озабоченный парагвайскими недрами представитель «Шелл Ойл» даже и не пытался взглянуть. Англичанин в очередной раз пыхнул сигарой.

— Конечно, мы не ангелы и продвигаем свои интересы, о которых я уже имел честь вас уведомить, — не дождавшись ответной реплики, продолжил он. — Планы «Шелл Ойл» никто не собирается камуфлировать. Напротив, мы готовы открыть карты, иначе я не оказался бы здесь, в этом чудесном городе и в этой чудесной гостинице, и не занимал бы номер, к которому, учитывая его весьма солидную цену, все же предъявляю кое-какие претензии. По моему глубокому убеждению, бизнес должен быть честен. Ведь и Парагвай выигрывает не меньше: будущее принесет не только ощутимые прибыли, но и политическую поддержку.

— Чако-Бореаль — уравнение со многими неизвестными, — ответил Риарт. — Дикость тех мест такова, что после двенадцати экспедиций мы не имеем никакого представления о его центральной части. Соваться туда чрезвычайно опасно.

— Вы намекаете на малярию?

— Есть вещи пострашнее малярии.

— Да, да, насчет тамошних мест до меня дошли кое-какие сведения, — откликнулся мистер Бьюи, еще раз обозначая свою осведомленность. — И, насколько я понимаю, в последнее время вы активно заинтересовались чакскими болотами…

— Ну, ваши сведения не совсем точны, — пробормотал Риарт.

— Бросьте! Все дальнейшие действия вашего ведомства — секрет Полишинеля, — отмахнулся всезнайка. — Даже назову исполнителя: это господин Беляев. Я слышал недобрую весть: за голову этого неуемного энтузиаста боливийцы готовы отвалить ни много ни мало тысячу фунтов стерлингов. Не сомневаюсь, что объявленное вознаграждение подвигнет всяких мерзавцев на активные действия, тем более что, благодаря гостеприимству боливийских вооруженных сил, в регионе скопилось предостаточно авантюристов. Да и в Парагвае наверняка найдутся свои Гаи Фоксы. При таком раскладе удивительно, как ваш картограф еще жив. Подозреваю, здесь не обходится без камланий индейских шаманов. Кстати, он по-прежнему помешан на создании русской колонии?

Ночь скрыла ответный взгляд Риарта, однако мистер Бьюи все понял.

— Простите, что выхожу за рамки. Ничего личного, обыкновенное любопытство. Сразу обозначу мнение тех, кто послал меня в этот рай земной: к изгнанникам из Советской России подданные Его Величества совершенно нейтральны. Что касается собственных воззрений, то готов еще раз похвалить вас за дальновидность: русские офицеры для Парагвая являются весьма ценным приобретением, хотя, при всем их желании схватиться с бошами, они не заменят столь необходимые для военных действий финансы.

Светляки, лишь изредка мелькавшие до этого момента над террасой, неожиданно собрались в огромный рой, осветив прилегающие кусты. Начался фейерверк: фосфоресцирующие облака рассыпались на отдельные искорки, гасли и вспыхивали вновь, крошечные существа чертили в воздухе завораживающие зигзаги — славный привет от близкой сельвы. Зрелище не могло не увлечь даже флегматичного мистера Бьюи. Внезапно все разом погрузилось во тьму, глазок сигары остался гореть одиноким маячком.

— Хорошо, — после долгого молчания отозвался Риарт. — Я переговорю с президентом.

— Вот и славно, — откликнулся англичанин. — И еще одно дело. Совсем незначительное. Скажите, дон Луис, как вы относитесь к творчеству сэра Артура Конан Дойля?

Вопрос предсказуемо привел министра в недоумение. Бьюи засмеялся:

— Не обращайте внимания, я к слову. Что касается готовящегося похода, так сказать, в «затерянный мир», у меня к вам небольшая просьба: хотелось бы пристроить своего человечка. Поверьте, экспедицию мистер Фриман не обременит — за плечами моего протеже десять лет службы в Индии. Прекрасный специалист, надежный во всех отношениях компаньон. Не думаю, что здешняя сельва станет для него сюрпризом.

Луис Риарт вновь возблагодарил Бога за то, что темнота скрыла его растерянность. Правда, с не меньшей благодарностью он оценил и намек всеведущего мистера Бьюи: людей в собственном ведомстве следовало бы хорошенько перепроверить.

Военный министр поднялся, не забыв подхватить трость. Шляпа в знак уважения была приподнята над головой.

— Уповаю на благоразумие вашего президента, — напутствовал собеседника пребывающий в темноте мистер Бьюи.

— Не премину подробно проинформировать его о нашем разговоре, — ответил Риарт.

— Надеюсь, вы понимаете, дон Луис: в случае успеха моя благодарность вам не будет иметь границ, — мягко произнес представитель «Шелл Ойл». И, заметив, как вздрогнул партнер, поспешил добавить: — Недавно я открыл один любопытный закон, который, ко всему прочему, является прекрасным успокоительным средством. Суть его в том, что деньги — не помеха даже самому пламенному патриотизму. Поверьте, они могут совершенно мирно сосуществовать. Всего доброго, дон Луис!

— Всего доброго, мистер Бьюи.

Цикады в Асунсьоне просто осатанели.