Вирус. Роман

Илья Борисович Ставровский

Почему и как разразилась эпидемия коронавируса, навсегда изменившая нашу жизнь?Психологический триллер, захватывающее действие которого развивается в Вухани, Пекине и Нью-Йорке, в подвалах секретных лабораторий и в небоскребах инвестиционных банков. Главный герой, Дэвид Виргенштейн, пытается спасти мир от надвигающейся катастрофы. Книга будет интересна всем поклонникам Дэна Брауна.

Глава 2

Давос

Дэвид решил сначала разместиться в отеле. Занимая пост председателя правления одного из крупнейших инвестиционных банков в мире, он привык к тому, чтобы останавливаться в самых лучших отелях мира и зачастую в президентских номерах, но при форуме в Давосе приходилось смириться, что здесь обычно собирались сильные мира сего, и его номер в отеле «Интерконтиненталь», который фантасмагорическим золотым яйцом возвышался над городом, был самым обычным двухкомнатным номером, хоть и обошёлся банку в две тысячи долларов в день. Номера пошикарнее были предназначены для президентов и премьер-министров. По оживлению в холле было ясно, что большинство делегатов уже здесь. Отправив своего ассистента в очередь на стойку регистрации, Дэвид устроился в кресло в главном зале, вновь достав из портфеля полный текст доклада.

Он всегда составлял свои выступления сам, кроме тех случаев, когда считал его полной формальностью, а завтрашнее выступление никак формальностью не было. Два года назад он создал специальную рабочую группу в аналитическом отделе банка, задачей которой было, используя традиционные методики моделирования финансовой ситуации, выстроить прогноз развития ситуации глобального потепления. Произошло это потому, что на стол к нему попал проспект выхода на рынок акций фирмы, которая во Флориде занималась установкой солнечных панелей. В нём он впервые увидел график повышения уровня углекислого газа в атмосфере. Кривая на какое-то время привела его в ступор. С момента индустриальной революции рост шёл по экспоненте. Имея дело с цифрами всю свою жизнь, он прекрасно представлял себе, куда ведёт такая кривая, — она вела в жопу. Однако прежде, чем паниковать, следовало выяснить, кто и как собрал эти данные.

В группу он включил двоих самых лучших специалистов, попросил их работать независимо друг от друга и через неделю прийти с результатами. Результаты оказались крайне неутешительными — как выяснилось, рост кривой должен был уверенно продолжаться, и не похоже было, что те вялые меры, которые принимали правительства на протяжении последних десятилетий, оказывали какое-то серьёзное влияние на кривую. На следующий день он собрал в малом зале заседаний на сорок втором этаже этих двоих — Моше Лейтмана, маленького толстого пейсатого еврея в костюме от Армани, и Раджа Тагора, молодого красивого индуса, который вполне мог бы стать героем-любовником в одном из индийских фильмов, — вместе со своим ассистентом Линдси Пратт, худощавой женщиной неопределённого возраста, которую он очень ценил за то, что она была в курсе всех его дел. Он также пригласил руководителя отдела прогнозирования финансовых рынков, ветерана компании Соломона Кейна — прожжённого старого бойца, который помнил ещё кризис восемьдесят седьмого года. Дэвид сознательно не хотел собирать большего количества народу — Соломон мог сам раздать задание в своём отделе, а лишние слухи о том, что президент тронулся умом на почве экологии, были ему совершенно ни к чему.

Выслушав краткий доклад Раджа о том, как растёт концентрация углекислого газа в атмосфере, Соломон сделал недоумённый вид и обратился к Дэвиду с вопросом, зачем его пригласили на это совещание.

— Вам бы лучше было пригласить сюда Грету Гунберг, — с присущим ему тонким юмором заметил он, продолжая рисовать в своём блокноте причудливые загогулины. — А мне бы следовало заняться тем, чтоб посмотреть, как повлияет на рынок тот новый дериватив, который только что начали предлагать ребята из Сити Банка.

— Соломон, ты меня знаешь двадцать лет и вряд ли можешь назвать меня паникёром…

— Босс, мы вместе пережили две тысячи восьмой, и я готов официально засвидетельствовать, что за всё время ты запаниковал два раза, и каждый раз это принесло нам хорошие деньги, — ответил тот, понимая, что любой юмор только выигрывает, если немного проложить его лестью, но я не понимаю, какого прогноза ты ждёшь от меня в этой ситуации. Я не в состоянии оценить, как рост этой кривой повлияет на рынки… Вернее — в состоянии. Рост этой кривой никак на рынки повлиять не может, поскольку она к ним не имеет никакого отношения.

— Соломон, вопрос не в том, как эта кривая влияет на рынки. Если верить учёным, выброс газа ведёт к потеплению, а это, в свою очередь, — к различным природным катаклизмам.

— Ну да, поэтому акции страховых компаний мне не кажутся хорошей покупкой в ближайшем будущем, — ехидно заметил тот. — Но это вам уже наверняка сообщили Радж и Моше…

— Ты дашь мне договорить?

— Прости, босс, я умолкаю.

— Так вот, меня сложно назвать паникёром, и я понимаю, что нам бессмысленно пытаться моделировать изменения климата. Я хочу сказать о другом: очевидно, что изменения климата происходят, — это может подтвердить любой из вас. Каждая последующая зима в Нью-Йорке теперь теплее предыдущей, а в этом году зимы вообще практически не было. Так же как установили Моше и Радж, на кривую практически не повлияли меры, принятые до сих пор, — все эти ограничения эмиссий, продажа специальных сертификатов энергетикам и так далее… Правильно я говорю, Моше?

Моше поддержал его кивком, понимая, что вопрос носит риторический характер и не желая прерывать речь шефа.

— Всем нам ясно, что при таком росте кривой, если права та часть климатологов, которые предрекают невозвратные изменения, вполне возможно, с катастрофическими последствиями для человечества — типа разворота Гольфстрима, глобальной засухи, подъёма уровня Мирового океана, — окажется права, то это не то, что повлияет на рынки. Это может вызвать их коллапс.

Было очевидно, что он завладел вниманием всех собравшихся. Линдси смотрела на шефа, чуть приоткрыв рот, Соломон перестал рисовать свои завитушки, Моше нервно ухватил себя за пейсы, а Радж вцепился крепкими зубами в карандаш, словно собирался его перекусить.

Выдержав свою знаменитую паузу, Дэвид обвёл их взглядом и продолжил:

— Мой долг как президента этого банка — предусмотреть такой сценарий развития событий. Однако для того, чтобы исполнить свой долг наилучшим образом, мне следует разобраться в том, какие составляющие заставляют расти концентрацию газа. Расскажите нам об этом, Моше.

Прокашлявшись, Лейтман поправил очки и приступил:

— В ходе последней недели я изучил доступную мне информацию и считаю, что, хотя первопричиной является рост населения Земли как таковой, то непосредственной причиной служит повышение уровня потребления в развивающихся странах. Это прежде всего покупка личного транспорта, но также и различной бытовой техники — кондиционеров, стиральных и сушильных машин. В немалой степени росту СО2 способствует и отход значительной части населения земли в таких странах, как Китай и Индия, от вегетарианской диеты и переход к диете, более богатой протеинами. Свою роль играет и рост туристической индустрии и авиационных перевозок.

На сегодняшний день Китай уже производит больше СО2, чем Соединённые Штаты Америки. Китай и Индия совместно выбрасывают в атмосферу более 50% всего мирового углекислого газа. Как Китай, так и Индия в последние десятилетия осуществляют ряд программ по снижению рождаемости, однако рост потребления в этих странах продолжается и поведёт к росту выбросов в атмосферу, по моим оценкам, на 10—15% в год в течение ближайших пяти лет. Необходимо учитывать также, что в странах, религией в которых является ислам, никаких мер по ограничению рождаемости не принимается, и когда в этих странах начнётся подъём уровня жизни, это вызовет дальнейший скачок эмиссий. Вот графики, которые убедительно показывают…

В этот момент Дэвид прервал его, зная, что всё главное уже сказано:

— Спасибо, у меня, да и, наверное, у всех вас возникает вопрос: а можем ли мы сделать что-нибудь, чтобы как-то повлиять на эмиссии СО2?

— Конечно, мистер Виргенштейн, — вступила в разговор Линдси, чтобы продемонстрировать, что она не зря приглашена на это совещание. Тема была ей близка — как всякая одинокая эмансипированная женщина, она уделяла массу времени экологии и охране окружающей среды. — Я, к примеру, уже пять лет не ем мяса, на работу езжу на метро, путешествую только на поезде…

— Спасибо, Линдси, это прекрасно, но я имел в виду, что мы можем сделать как организация…

— Мы могли бы устраивать дни, когда все сотрудники должны приезжать на работу на метро, подавать больше вегетарианских блюд в кафетерии…

— Линдси, — не выдержал Моше, — Дэвид имеет в виду, как банк может повлиять на ситуацию как кредитная организация. К примеру, мы могли бы предоставлять кредиты на льготных условиях фирмам в сфере альтернативной энергетики. Мы могли бы полностью перестать сотрудничать с компаниями, которые загрязняют атмосферу выбросами СО2, или предложить им специальные условия для финансирования капитальных вложений на очистные сооружения.

— Прекрасная мысль, Лейтман! Подготовьте мне список таких мероприятий и оценку, сможем ли мы на этом заработать, — поручил ему Дэвид.

— Босс, если наша цель — создать себе положительный паблисити, то такие меры могут к этому привести, — заметил Соломон, поправляя на носу очки в золотой оправе от «Картье», — но если нашей целью является как-то реально повлиять на ситуацию в мире, то тут вам должно быть ясно, что мы, увы, не мировой монополист на финансовых рынках, и наш реальный вклад — это капля в море. Ну хорошо, пусть капля в море — это то, что делает Линдси, а наш вклад будет как ведро… — подмигнул Соломон помощнице Дэвида. — Тут вопрос скорее политический: англичане недавно приняли закон, по которому с 2025 года у них в стране больше не будут продаваться машины с двигателями внутреннего сгорания.

— Ну, у нас до такого закона ещё далеко, — заметил Радж. — У нас нефтяное лобби одно из самых влиятельных в стране, пусть Буш уже и не президент…

— Босс, между нами говоря, если вы хотите произвести приятное впечатление на форуме в Давосе, куда, как мы знаем, вы едете через две недели, то это одно, — продолжал гнуть свою линию Соломон, которому начинала надоедать эта комедия, смысла которой он не понимал. Его всегда раздражали вещи, которых он не понимал. — Если вы хотите реально повлиять на ситуацию, то убедите своих друзей в Вашингтоне прекратить финансовую помощь голодающим в Африке — пусть они перестанут портить воздух… — Тут Соломон скорчил гримасу человека, собирающегося испортить воздух, чем вызвал улыбки всех собравшихся, включая Дэвида. — Вместо еды поставляйте им оружие — пусть убивают друг друга… Пусть остаются в разрухе и нищете, вместо того чтобы покупать себе новые автомобили и посудомойки. Раздайте им презервативы в конце концов — пусть прекратят плодиться, как кролики…

— Соломон, я вынужден открыть вам страшную тайну, — ехидно сообщил Дэвид, опираясь на полированный стол для заседаний. — Мы (тут я имею в виду США) примерно так и поступаем всё время, но кривая продолжает рост.

— Тогда следует перейти к более радикальным мерам, — предложил Моше.

— Это к каким же? — поинтересовался Дэвид.

— Я помню, что лет тридцать назад, когда появился вирус СПИДа, в газетах много писали о том, что этот вирус был разработан у нас в военных лабораториях, чтобы ограничить рождаемость в странах Азии и Африки…

— Ну да, раздавать им презервативы мало — нужно ещё убедить их ими пользоваться, встрял Соломон. — А что может убедить лучше, чем страх смерти?

— Я на прошлой неделе закончила читать последнюю книгу Дэна Брауна, — с торжеством сообщила Линдси, — там такой сюжет, что один магнат разрабатывает вирус, который должен сделать половину населения Земли бесплодными…

— Да, это точно бы помогло с эмиссиями, — поддержал её Радж, — но мистер Виргенштейн вряд ли захочет предлагать такое решение на экономическом форуме в Давосе. Такую шутку там многие могут не оценить…

— Босс, я должна предупредить, что у вас через двадцать минут телефонный разговор с президентом Морган Стэнли, так что если вы хотите провести его из своего кабинета, то нам пора собираться, — сообщила Линдси со скрытым торжеством в голосе, явно довольная тем, что может продемонстрировать свою власть, пусть это и была лишь власть расписания, над Дэвидом.

— Спасибо, Линдси… Я прошу всех изложить мне в форме служебной записки свои мысли о том, как мы в состоянии самостоятельно и в сотрудничестве со всем миром финансов оказать влияние на снижение эмиссий СО2. Записки должны быть у меня завтра утром, и вполне возможно, что в своём докладе в Давосе я их использую. От мыслей, которые здесь излагали Моше и Соломон, прошу отказаться. Они нам ни к чему, они скорее подошли бы представителям гитлеровской Германии, — подвёл итог Дэвид.

При упоминании гитлеровской Германии лица присутствующих вытянулись. Дядя Соломона закончил свою жизнь в газовой камере Освенцима, и об этом знали как минимум трое из присутствующих — сам Соломон, Дэвид и Моше.

Попрощавшись за руку со всеми, Дэвид бодро направился к лифту на последний этаж, где находился его кабинет, в сопровождении своего помощника. Ему пришла в голову мысль попросить Линдси принести ему эту книгу Дэна Брауна, но потом какое-то внутреннее чувство подсказало, что не стоит этого делать. Дэвид привык доверять своему внутреннему чувству, считая, что во многом благодаря ему он стал тем, кем стал, обойдя по пути наверх массу конкурентов, которые были умнее его и обладали более серьёзными связями.

Книгу он купил себе, зайдя по пути домой в книжный магазин «Чаптерс», и заплатил за неё наличными.

Сидя в мягком кресле холла отеля «Интерконтиненталь» в Давосе и лениво просматривая заметки к своей завтрашней речи, которую он уже знал практически наизусть, Дэвид предвкушал, как вечером почитает эту книгу.

Когда Линдси, зарегистрировавшись на стойке, принесла ему карту от номера, он поблагодарил её и сразу отпустил, зная, что, поскольку «Интерконтиненталь» переполнен, ей пришлось остановиться в другом отеле, а значит, предстояло ещё добираться туда на такси.

Войдя в свой номер и осмотрев вид из окна на поросшие лесом горы, всё ещё укрытые снегом, он удовлетворённо хмыкнул, быстро принял душ и, почувствовав, что глаза его уже слипаются, лёг спать, предварительно заказав звонок от портье по телефону в восемь утра.

Ему показалось, что телефон прозвонил сразу, как только его голова коснулась подушки и он уснул. Дэвид на ощупь нашёл трубку и услышал, как портье пожелал ему доброго утра с чуть слышным немецким акцентом. «Я в Давосе», — подумал он, ощущая, что в Нью-Йорке сейчас три часа ночи, каждой клеткой своего шестидесятилетнего тела. С трудом разлепив глаза, в которые как будто кто-то насыпал песка, наполовину наощупь он двинулся в ванную.

Пятиминутный контрастный душ позволил ему если не полностью прийти в себя, то вспомнить, что у него есть час на то, чтобы привести себя в порядок, позавтракать и добраться до конгрессового центра. «Нда, — подумал он. — Раньше мне надо было принять шесть двойных виски, чтобы так ужасно чувствовать себя поутру, а теперь достаточно просто перелёта в Европу».

Облачившись в новый костюм от «Бриони» из трёх, что он привёз с собой (один на каждый день плюс ещё один на всякий случай), Дэвид взял свой портфель с текстом доклада и двинулся по направлению к лифту. Лифт пришлось ждать долго — все постояльцы сегодня вставали примерно в одно и то же время, поскольку направлялись на это мероприятие. И гвоздем этого мероприятия должна была стать речь Дэвида.

Пройдя через заполненное до отказа лобби в огромный ресторан, он с трудом нашёл свободный столик на одного. Наскоро загрузив в себя миску овсянки и порцию яичницы с беконом (обычно Дэвид старался питаться здоровой пищей, но сегодня ему хотелось задать желудку работу посерьёзнее, чтобы тот не беспокоил его чувством голода) и просмотрев первую полосу «Уолл-стрит Джорнал» со статьёй о форуме в Давосе, он двинулся к выходу и встал в очередь к шаттлу, который отвозил всех желающих в конгрессовый центр. Ему повезло — шаттл прибыл быстро, и удалось сесть сразу за водителем.

Путешествие на автобусе по заснеженным улицам Давоса было недолгим — через пять минут он уже вышел на площадку перед обшитым оранжевыми панелями современным зданием, в котором сегодня ему предстояло выступить перед политической и экономической элитой современного мира.

Дэвид часто выступал публично — его приглашали читать лекции в университеты, от чего он никогда не отказывался. Он любил ездить и на банковские конференции — ему нравилось чувство единения с аудиторией и то, как он умел манипулировать ею. Несмотря на это, важность момента давила на него, и, идя по длинному коридору после двух проверок службы безопасности вместе с Линдси, которая встречала его в фойе и явно выглядела невыспавшейся, он ощущал, как его желудок время от времени пытается выбросить проглоченный наспех завтрак.

— Ни пуха, ни пера, босс! — пискнула ему в ухо помощница перед последним охранником, который проконтролировал, что перед ним действительно докладчик, и широким жестом пригласил его к трибуне. Выйдя на залитую светом сцену, Дэвид несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, и обратился к залу, который отсюда, с трибуны, выглядел огромной чёрной ямой.

— Уважаемые дамы и господа, для меня большая честь сегодня — обратиться к вам на этом замечательном форуме! Хочу сразу заметить, что тема моего доклада — повышение концентрации СО2 в воздухе нашей планеты — несколько необычна для меня, но в течение последних месяцев я пришёл к выводу, что ситуация становится настолько критической, что у меня не остаётся другого выхода, кроме как воспользоваться этой высокой трибуной и привлечь ваше внимание к проблеме, которая, вполне возможно, является самой серьёзной из тех, с которыми человечество столкнулось за всю историю своего существования. — С этими словами Дэвид нажал на кнопку указки, вызвавшей на экран за его спиной первый слайд — график роста концентрации углекислого газа в атмосфере. — На этом графике ясно видно, что концентрация СО2 растёт экспоненциально, иначе говоря — в геометрической прогрессии, когда всё, что накоплено за время существования человечества, служит базисом для того, что неумолимо прибывает каждый год. Я уже сорок лет работаю с цифрами и графиками, ведь график — это всего лишь графическая интерпретация цифр, позволяющая нам, в далёком прошлом охотникам и собирателям, лучше воспринять и осознать численную информацию с помощью наиболее развитого у нас эволюцией канала — зрительного. Я мог бы часами рассказывать вам о том, как растёт концентрация парниковых газов в воздухе, — но вот одна картинка, которая даёт вам ясное представление за несколько секунд. Когда я увидел этот график, дамы и господа, я был до смерти напуган! — Здесь Дэвид сделал многозначительную паузу, обводя взглядом зрительный зал и стараясь передать ему эту эмоцию страха, беспричинного животного ужаса, который живёт в каждом и связан с инстинктом самосохранения. — Все вы, конечно, знаете, что у нас, банкиров, чувство страха развито гипертрофированно, это, можно сказать, наша главная профессиональная деформация. Мы осторожны, потому что для нас важнейшей задачей является сохранение вашего капитала, доверенного нам (здесь Дэвид, безусловно, лукавил: главной задачей его, да и других банкиров, всегда было, есть и будет приумножение собственного капитала, но публике об этом знать не полагалось).

Сполна насладившись мёртвой тишиной тёмной ямы зала, он продолжил:

— Напугала меня прежде всего форма этой кривой — то, как резко она пошла вверх в течение последних двух десятилетий. Я абсолютно не готов дискутировать со специалистами-климатологами о том, в какой степени сегодняшние концентрации парниковых газов могут вести к изменению климата. Что я вижу на этом графике? — Тут он поменял этот слайд на следующий, на котором кривая была продолжена в будущее до 2050 года. — То, что концентрация растёт всё быстрее, и если сегодняшние уровни ещё не оказывают того влияния, которое было бы достаточно для изменения климата, то уровни, которых мы достигнем ещё через десять, пятнадцать, двадцать лет, такое влияние уже окажут. Мне шестьдесят один год, моему отцу восемьдесят шесть; я тоже хотел бы дожить до его возраста, и я не представляю, как буду летом в Нью-Йорке ходить на работу в костюме, а не в трусах, если температура повысится ещё хотя бы на пару градусов по сравнению с тем, что было минувшим летом. (Он знал, что атмосферу необходимо разрядить, и позволил себе намёк на шутку именно с этой целью. На работу Дэвид пешком не ходил, а ездил в кондиционированном лимузине с персональным водителем, но он давал аудитории возможность представить его в трусах — и, судя по смешкам в зале, эта мысль публике понравилась.) В связи с этим я дал задание лучшим умам «Волман Тракс» — подготовить полный отчёт о том, что вызывает рост, который мы видим на графике, и как мы можем повлиять на его замедление. К сожалению, их выводы были неутешительны: главной причиной роста СО2 является экономический рост, в основном в развивающихся странах, и наши робкие усилия как-то купировать этот рост абсолютно бессмысленны, ведь такой рост давно провозглашён политиками и экономистами за главную цель, практически за смысл существования человечества. — Здесь Дэвид продемонстрировал слайды о росте потребления в развивающихся странах, подготовленные Моше. — Люди хотят покупать себе автомобили, кондиционеры, стиральные и посудомоечные машины, они хотят есть мясо вместо риса, и мы не в состоянии обуздать эти их желания. Однако когда люди не в состоянии обуздать свои желания, они должны быть готовы к последствиям удовлетворения этих желаний. Каковы же могут быть последствия?

Дэвид выдержал ещё одну паузу — на этот раз чуть более долгую, — прислушиваясь к тишине в зале.

— Существует ветвь финансового анализа, которая называется техническим анализом. Она базируется на том, что графики любых процессов (не обязательно финансовых — это могут быть любые физические процессы, например взрывы)… — тут он добавил к первому слайду второй, демонстрирующий подобную кривую, с заголовком «Изменение давления в центре ядерного взрыва», — …развиваются по определённым законам, и если некий процесс отображается определённым графиком, то высоки шансы, что дальнейшее его развитие пойдёт подобно тому, как идёт развитие других процессов с подобными графиками.

Здесь Дэвид вывел на экран последнюю иллюстрацию к своему выступлению — несколько экспоненциальных кривых, ломающихся в стремительно падающую линию.

По залу прокатился лёгкий вздох.

— Некоторые из вас уже осознали, что представляет такое развитие кривой выброса парниковых газов для человечества, — сказал Дэвид, наклоняясь над кафедрой для увеличения драматического эффекта. — По какой причине выброс газов может резко прекратиться? Когда перестанут летать самолёты, ездить автомобили, работать электростанции, так, чтобы на графике загрязнения атмосферы нашей планеты образовался подобный излом? Что это за событие? — вопрошал он, наслаждаясь поднимающимся в зале обеспокоенным гулом. — Климатическая катастрофа? Война? Эпидемия?

Он дал этим словам прокатиться над залом и затем, снизив уровень своего голоса до нормального, продолжил:

— Я всего лишь банкир. Я не учёный и не, спаси Всевышний, пророк. Я отнюдь не предрекаю конец света, я просто хочу обратить ваше внимание на то, что у всех у нас, похоже, есть одна общая проблема. Важная проблема, которая требует немедленного радикального решения. Мы можем сломать эту кривую по своей собственной воле — к примеру, запретив использование двигателей внутреннего сгорания, — или можем дождаться того, когда кривая сломается без нашего участия. Я лишь очень надеюсь, что, когда она сломается без нашего участия, это не будет означать конец нашей цивилизации. Спасибо за внимание, дамы и господа.

С этими словами Дэвид собрал свои заметки с кафедры и, сознательно не выключая последнего слайда, двинулся к выходу со сцены. Уже дойдя до половины, он услышал, как в тёмном зале за спиной редкие хлопки слушателей начинают переходить в мощную волну аплодисментов.