Счастливые пчёлки. Философия осознанного образа жизни

Илья Бовт, 2023

Вас учит ваш опыт, а не слова книги. Просто ваш опыт куда шире, чем видно узким лучом сознания, и мои слова помогают обратить внимание на другие его стороны. Эта книга о вас, о жизни и о смысле. И необязательно в таком порядке. Это системный обзор, анализ и объяснение сотен фактов и мнений о человеке со стороны наук, философии, религий и мистических учений. Исследование призвано объединить научное и духовное представление о человеке в общей для них нейрофилософии. Примерив это знание на себя, читатель увидит путь. Не одинокий путь во враждебном мире, а новую этику осознанного образа жизни, где у каждого человека рождается его идентичность и смысл.

© Илья Бовт, 2023

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023

Вступление

Прежде, чем начать

1. Цель и смысл книги

У мудреца спросили:

— Долго ли нам ждать перемен?

Он ответил:

— Если ждать, то долго.

Цель и назначение этой книги просты.

Я буду рад узнать что-то новое, измениться, услышать критику и поспорить с каждым читателем, но только после того, как уверюсь, что мы говорим на одном языке, и хотя бы базовые знания по охваченным темам у нас плюс-минус одинаковые. Я буду уверен в этом, говоря с человеком, который прочёл это полностью.

Есть серьёзная разница между мнением и знанием. Мнение — это та информация, которой конкретному человеку достаточно для его жизненных задач. Мнение всегда базируется на опыте, который этот человек приобрёл на своём пути к этому моменту. И далеко не всякие опыт и информация достойны называться Знанием.

К знанию могут прийти все, я не сомневаюсь в этом. Достаточно лишь поиметь опыт, разнообразный, полный и достаточный, чтобы видеть картинку не просто шире, но и дальше и глубже. Не просто сами по себе сценарии развития событий, коих может быть сильно больше, чем один, но цены и последствия каждого из сценариев, их прошлое и будущее.

Это сильно больше, чем нужно для жизненных задач отдельного человека, поэтому Мнение существует в любой момент. Даже тогда, когда опыт ещё не настолько широк, чтобы называться Знанием.

Я бы сказал так: если вы знаете ответ на какой-то вопрос, и этот ответ однозначный, односложный, без уточняющих «если», допущений и развилок — поздравляю, вы имеете мнение, но не знание. И к науке это, кстати, тоже относится.

Хочу процитировать близкие мне слова из предисловия О. Хаксли к книге «Возвращение в дивный новый мир», с которыми, я надеюсь, и вы согласитесь: «.Краткость может убить правду. Каким бы ни было краткое высказывание, оно по своей сути не может охватить все факты, важные для оценки сложной ситуации. В таких случаях краткость достигается исключительно за счёт пропусков и упрощения. Пропуски и упрощение помогают нам ухватить суть, понять сказанное, но зачастую это понимание оказывается неверным, ибо оно основывается только на сформулированных автором идеях, а не на реальности во всей её ветвистой полноте, из которой автор произвольно выбрал важные, на его взгляд, положения.

Однако жизнь коротка, а поток информации бесконечен; ни один человек не способен охватить своим разумом все. В практической жизни мы оказываемся перед нелёгким выбором между неоправданно коротким изложением и полным неведением. Сокращение — неизбежное зло. Задача того, кто сокращает, — извлечь самое необходимое из полной информации, что, конечно, скверно, но все же лучше, чем ничего. Излагающий должен учиться упрощать, но не до степени фальсификации…»

Каждый живой человек имеет мнение о том, что такое жизнь. Каждый поступок, имеющий причину и следствие, формирует его мнение, что такое смысл. Переживая эмоции, каждый человек может рассуждать о счастье, внутреннем мире, целях, стремлениях и назначении.

И в этих рассуждениях он будет отталкиваться от мнения, а не от знания — отточки зрения, касающейся только его одного. Эта точка зрения — та самая краткость, убивающая правду.

Стремясь к этой краткости, все думают о том, что философия, счастье, душа, устройство и вообще внутренний мир человека — это очень сложные вещи, целые отдельные понятия, науки, области знаний и всякие другие страшные слова.

Из-за страха сложности и разбегающихся глаз неведение остаётся и процветает. И, как следствие, лишь мнение, а не знание. И эти потёмки и незнание как раз и создают вокруг жизни человека и основных понятий такой ореол сложности. Метко об этом говорит индуизм: «Тот, кто не знает себя, хочет найти тех, кто знает всё. Но люди вокруг также живут в невежестве, как и сам вопрошающий. Те, кто не знает даже себя, не смогут рассказать другому, кто он».

Между тем на самом деле всё очень просто. Правда. Выход есть, просто он не интуитивен. Садхгуру приводил по поводу достижения целей такой пример: «Если вы хотите вырастить манго (у вас есть цель), вам не нужно думать о манго — вам нужно думать о почве, воде, сорняках и прочем другом, что ни по цвету, ни по форме, ни по сути не похоже на манго».

Как ни парадоксально, но к простоте и краткости ведёт только один путь, и он как раз в том, чтобы выслушать говорящего полностью.

Вопросы философии не являются сложными, я бы назвал их «бесконечными». Потому что до конца никто не доходит… И из-за этого вынужден возвращаться к ним снова и снова, уточняя и уточняя, и всё так же не доводя до конца всякий раз.

Дело в том, что мы говорим на одном языке, но не друг с другом.

Представьте себе: есть глава, которая рассказывает о формуле, например, обучения. Любой человек, если прочтёт её полностью, поймёт формулу. Но. В этой главе в начале и середине используются такие слова и такие утверждения, на которые человек обязательно отреагирует. Эмоционально. Ярко и неистово, потому что эти утверждения касаются его убеждений, веры в то, как устроен мир, его точки зрения, опыта и других книг, которые он читал. Эмоции уведут его в сторону от чтения, отвлекая внимание от текста на мысленный спор, поиск, «выдёргивание» глазами из текста цепляющих слов, которые напоминают о каких-то аргументах, которые можно привести в ответ или трактовать по-своему.

Из-за того что название глав известно с самого начала, а у любого человека полная картинка мира и есть мнение обо всём и вся, человек, даже не дойдя до конца или исказив текст своим внутренним спором, будет абсолютно убеждён, что знает и понимает, что написано в главе.

Это замкнутый круг, разорвать который можно только одним способом — прочесть. Да, мы говорим на одном языке, но чем же тогда одна книга отличается от другой? Составом и порядком комбинации слов, и только. Именно в составе и порядке слов закодирован смысл книги, и чтобы увидеть этот смысл, нужно увидеть всю комбинацию целиком.

Выдёргивание отдельных слов — это не конструктивный спор по существу идеи книги, а какой-то бой читателя со своей же тенью. С тем же успехом можно было бы спорить с собой, читая толковый или энциклопедический словарь.

Все мы говорим на одном языке, одними и теми же словами. Но при этом мы разные.

Почему, когда мы смотрим какой-то фильм второй раз через много лет, мы видим его по-другому? Ведь вроде бы ж те же самые слова слышим, что и в прошлый раз…

Почему супер-гуру в какой-то теме читает лекцию, а слушатели не становятся вдруг сразу такими же супер-гуру, как и он? Ведь он понятные слова говорит, известные.

Суть в том, что обучение через слова — это не просто передача слов. Это передача смыслов слов. А если быть точным, то в зависимости от самого учителя это могут быть либо «передача смыслов учителя, говорящего слова», либо «передача смыслов людей, слышащих слова».

Учитель транслирует не слова, а свой способ понимания этих слов. Его задача в том, чтобы показать, какая прибавка к смыслу жизни происходит у него самого, когда он, вот таким способом понимая слова, сопоставляет себя с каким-то знанием, и объяснить на своём примере, почему именно происходит эта прибавка.

Только так у учащихся получится слышать не просто слова (которые они и так уже знают), но и тоже как-то меняться — относиться к уже известным словам как-то по-новому, приобретать новый смысл.

Именно в этом задача книги, задача какой-то новой и уникальной комбинации слов, которую, чтобы увидеть этот смысл, важно и нужно видеть целиком.

Никакая книга сама по себе не содержит в себе информации и пользы. Информация появляется, как только появляется читатель, способный её прочесть, понять, применить к себе в своей дальнейшей жизни.

Книга соотносится с читателем, читатель — с книгой, и в результате появляется новое знание, новая польза и новый Смысл.

Смысл есть тогда, когда мы нужны тем, кто нужен нам. Люди интересны, если их понимают. Если не понимают, в них не видят смысла. Точно так же и во всём остальном, включая идеи ниже. Если кто-то не понимает какого-то явления, он не будет видеть в нём смысла. И не будет чувствовать интереса.

Цели книги:

• Осветить проблему неполного понимания человеком самого себя и окружающих. Показать, что проблема никуда не пропадает оттого, что человек в течение своей короткой жизни не успевает столкнуться с фатальными последствиями этой проблемы. Показать причины этой проблемы в излишнем уклоне в научность или, напротив, от неё.

• Описать метафизику человека и максимально доступно показать, как он устроен (эмоции, поведение, личность, ответственность, социальность, боль, творчество, обучение и мышление и т. п.) и откуда берётся на самом деле проблема понимания себя.

• Показать решение этой проблемы через осознанный образ жизни, преподнести осознанность как понятие, которое можно и нужно изучать научно и осваивать системно. Более того, это знание я хочу показать практичным, используемым в обычной бытовой жизни обычными людьми. Понимание того, как устроен человек, не должно быть привилегией меньшинства.

Все цели — о знаниях. О будущих знаниях читателя.

Книга насквозь пропитана суждением — раз уж мы, люди, устроены вот так, значит, это вот правильно, это вот неправильно, это добро, а это зло. И несмотря на моё желание донести книгу до как можно большего числа читателей, я настоятельно призываю, читая эту книгу далее, воспринимать всё написанное исключительно в качестве предмета научного конструктивного диалога, обмена фактами и теориями, не имеющего целью ни чьё-либо унижение или оскорбление, ни любые радикальные, безнравственные и незаконные действия. А если так воспринимать по каким-либо причинам не получается — не читать.

Нет прикладных наук, есть только приложения науки. Я воспринимаю этот текст как интегральный источник нескольких сфер знания, который служит просвещению.

Ниже в книге читатель увидит несколько нападок на имеющиеся в сегодняшней культуре тренды, течения, верования и нормы, такие, как религии, глобализация, позитивное мышление, мораль, ценности и т. д. Да и вообще, в моём отношении к психологии парадигм модерна и постмодерна (то есть сегодняшних) легко угадывается восприятие их как «науки» и практики штамповки, и это моё отношение, мягко говоря, отрицательное.

Во-первых, это моё личное мнение. Во-вторых, если в каких-либо словах и есть принижение какой-то точки зрения, то исключительно с одной целью: пробудить интерес к альтернативным точкам зрения, любопытство и желание конструктивно разобраться. Преклоняйтесь перед духом сомнения. Несчастны те люди, которым всё ясно. Более того, основные выводы книги именно подчёркивают право каждого человека самостоятельно выбирать способ получения своего счастья, а значит, я в том числе обосновываю и оправдываю и наличие этих самых альтернативных мнений — разбирая по полочкам нейро — и психически обусловленные предпосылки их появления и закрепления в культуре в качестве глобальных идей.

В-третьих, я подчёркиваю в книге индивидуальность развития каждого отдельного человека, и, с одной стороны, осуждаю стандартизацию и унификацию людей по каким-либо критериям (раса, пол, возраст, достижения, уровень жизни и т. п.), поскольку любые такие классификации являются вырванными из контекста цифрами, противоречащими статистическому распределению характеристик в популяции, но с другой стороны, сам же ввожу новую классификацию, отражающую уровень осознанности человека, которая, на мой взгляд, в высшей мере практична для человечества, в отличие от всех остальных. Эта классификация не противоречит ни вере, ни ценностям, ни каким-либо ещё убеждениям читателя, поскольку отражает не действия, взгляды, взаимодействие с другими людьми или убеждения человека, а его ответственность за своё собственное будущее и будущее человечества. А какими конкретно методами человек будет реализовывать свою ответственность, что тут верно, а что плохо — заранее ни вы, ни я не предскажем. На пути человечества будут как такие случаи, когда миллион жизней важнее, чем одна, так и случаи, когда наоборот.

Наконец, в-четвёртых, после прочтения книги до главы про сознание и уровни осознанности у читателя будет достаточно логических обоснований, чтобы понять представляемую мной картину, в которой эти самые «тренды, ценности, религии, глобализация и позитивное мышление» отражают уровни понимания системы, на которых смысл определяется благосостоянием, здоровьем, правилами, статусами и группами, признаками власти и также их значением для текущей жизни, а это всего лишь второй-третий уровень осознанности. В то время как смысл, который я вкладываю и в критику и нападки, и вообще в книгу, я постарался сформулировать на уровень выше. На том уровне, на котором ценности не принимаются, а выбираются — ради определённого смысла.

Приведу ещё одну цитату, на сей раз из статьи Алана Тьюринга «Может ли машина мыслить», подчеркнув важный для пунктов выше момент:

«5. Возражения, исходящие из того, что машина не всё может выполнить.

Обычно эти возражения выражают в такой форме: „Я согласен с тем, что вы можете заставить машины делать все, о чем вы упоминали, но вам никогда не удастся заставить их делать Х“. При этом перечисляют довольно длинный список значений этого X. Я предлагаю читателю выбирать: „Быть добрым, находчивым, красивым, дружелюбным, быть инициативным, обладать чувством юмора, отличать правильное от неправильного, совершать ошибки, влюбляться, получать удовольствие от клубники со сливками, заставить кого-нибудь полюбить себя, извлекать уроки из своего опыта, правильно употреблять слова, думать о себе, обладать таким же разнообразием в поведении, каким обладает человек, создавать нечто подлинно новое".

Обычно в подтверждение подобных высказываний не приводят никаких доводов. Я убеждён, что эти высказывания основываются главным образом на принципе неполной индукции. Человек в течение своей жизни видел тысячи машин. Из того, что он видел, он делает ряд общих заключений. Машины безобразны, каждая из них создана для того, чтобы выполнять весьма ограниченные задачи, если необходимо сделать нечто иное, они бесполезны, вариации их поведения крайне незначительны и т. д. и т. п. Естественно, человек делает вывод, что всё это является необходимыми особенностями всех машин в целом. Многие из этих ограничений связаны с очень маленькой ёмкостью памяти большинства машин. Несколько лет назад, когда очень немногие знали о цифровых вычислительных машинах, часто приходилось встречаться с недоверчивым отношением к тому, что о них рассказывали, если об их замечательных свойствах говорили, не объясняя, как такие машины устроены. Это, вероятно, происходило из-за того, что слушавшие шаблонно применяли принцип неполной индукции. Разумеется, применение этого принципа происходило в основном бессознательно. Если ребёнок, обжёгшись один раз, боится огня и выражает страх перед огнём тем, что избегает его, то я бы сказал, что он применяет неполную индукцию (само собой разумеется, поведение ребёнка можно описать и по-другому). Я не думаю, чтобы трудовая деятельность и обычаи человечества были особенно удачным материалом для применения неполной индукции. Большую часть пространственно-временного континуума необходимо пытливо исследовать, если мы хотим получить надёжные результаты. В противном случае мы можем прийти, скажем, к выводу (к которому приходит большинство английских детей), что все говорят по-английски и что глупо изучать французский язык».

В своём ответе Тьюринг обращает внимание на неполную индукцию, на излишнее обобщение, не базирующееся на полноте фактов и широте охвата. Тьюринг на простейших жизненных примерах показывает несостоятельность мирского жизненного опыта и слишком узкого кругозора обвинителей, чтобы делать обобщающие выводы.

Приведу ещё один пример о краткости, убивающей правду, только в других масштабах. Мы все знаем миф о Сизифе, вынужденном катить в гору камень и обречённом на то, чтобы, достигнув вершины, начинать свой труд заново (по другой трактовке: катить дальше и выше). Но с чего вдруг мы решили, что этот миф о тщетности?!

Боги наказали Сизифа, и мы видим это наказание. Мы видим труд Сизифа здесь и сейчас — конкретные Икс восхождений и Икс возобновлений работы. И если мы говорим здесь о вечности, ошибочность этого утверждения сравнима с заблуждением астрологов, видящих небосвод с его созвездиями вечным и предсказуемым. Уровень охвата и точности примерно тот же. Или вернее было бы сказать — уровень краткости выборки. Созвездия, которые мы сейчас наблюдаем с Земли, будут выглядеть совершенно по-другому уже через десяток тысяч лет, а через миллионы или даже миллиарды лет небо будет вообще не узнать. Куда уж тут говорить о вечности?!

Точно так же и с Сизифом — боги наказали, но они же могут и помиловать. Наблюдая лишь выборку из нескольких подъёмов-падений, мы верим, что это и есть итог, максимум и полная картинка, сравнивая эти несколько попыток со своими неизбежно конечными жизнями. Мы видим ограниченное во времени действие, в тех рамках и с той точки зрения, где изменений и правда не происходит. Так же, как и в созвездиях, в течение жизни отдельно взятого звездочёта или даже десяти поколений его последователей не будет никаких серьёзных изменений. Но с чего мы взяли, что это вся система и что она замкнута?

Может быть, Зевс, понаблюдав за этим циклом 100500 лет, изменит своё решение? А каждый камень на самом деле — не повторение того же, а отдельная, независимая и уникальная капля в чашу терпения?

Только вот мы со своей краткостью этого не узнаем. А если и можем рассчитать что-то подобное (например, в теории хаоса есть похожие рассуждения), вряд ли конкретный человек найдёт в этом знании практичную пользу для себя, кроме уверенности в знании истины.

Да, с одной стороны, вероятно, и у меня самого фактов недостаточно, чтобы утверждать обобщения и замахиваться на рассуждения об истинном знании, метафизике и этике, но, с другой стороны, у большей части публики недостаточно фактов даже для того, чтобы отрицать выводы книги — сама по себе книга как раз и призвана интегрировать в себе эти факты и выводы в единое цельное знание, дать это знание читателю и пробудить в нём интерес к дальнейшему изучению темы. Выводы в достаточной степени абстрактны, чтобы выдержать критику в неполноте или предвзятости, основанную лишь на мнениях, а не на пытливых исследованиях и фактах. Если мои выводы неверны, я хотел бы это узнать. Впрочем, я жду не споров, а взаимного развития.

Покажу на таком примере. Что читатель знает о математике?

Знаете ли вы формулу вычисления площади квадрата? Там всего две переменные и пара операций.

Знаете ли вы формулу вычисления гипотенузы, зная длины катетов? Три переменные и пяток операций. Это просто. А можете ли вы сейчас, не подглядывая и не отвлекаясь, из этих двух единиц знаний построить третью — доказать вторую формулу, используя первую?

Какое количество операций в этом доказательстве? Какая логика? Какие ещё знания нужны, чтобы связать две единицы знания воедино? Оказывается, их не две, а больше. И они составляют единое целое с этими двумя формулами. И вообще, мы выделяем формулы в этом общем знании, всего лишь имея целью решить конкретную задачу. В этом смысл формулировки формулы — это способ применить общее знание математики к решению конкретной задачи. Получается, обладая знанием формул, вовсе необязательно обладать самим знанием. Если у меня есть формулы на каждую задачу, я могу ничего и не знать…

В этом примере формулы и конкретные задачи — это то, что мы каждый день держим в голове. Логика рассуждений доказательства — это знание о концепции. А сама концепция — где-то за гранью, ведь вся полная и цельная картинка математики всё ещё изучается и строится.

Удержать в голове не то чтобы концепцию, а хотя бы даже знание о концепции, невероятно сложно. Столько переменных, столько связей… Настолько сложно, что подавляющее большинство довольствуется решением проблем при помощи готовых формул, даже не подозревая, откуда проблемы берутся, какую систему составляют и какую систему составляют их решения. А какая-то часть людей даже и о системах не подозревает, считая формулы единственным объективным знанием, какое только возможно.

Что читатель знает о жизни?

Например, что вы думаете и делаете, говоря об осознанности? Возьмём всего лишь одно это слово, лишь одну характеристику жизни, чтобы подчеркнуть масштаб.

Кто-то будет говорить о духовности, кто-то о причинно-следственных связях в своём взаимодействии с окружающим, кто-то — об ощущениях времени и своей роли в сущем и так далее. Не формулы ли это?! Не решение ли конкретных жизненных задач конкретных личностей?!

И ведь каждый из людей, рассуждающих об осознанности в каком-то своём ключе, держит в голове максимум переменных и логики, доступных человеку. С какой стороны мы бы ни подошли к Осознанности, это будет целая наука с кучей нюансов и деталей.

Если каждое такое понимание одной и той же Осознанности — это всего лишь формулировки формул, а то есть способ применить общее знание Человека к решению конкретной задачи по аналогии с математикой, то что же тут будет концепцией? Какого масштаба всё цельное знание о концепции и сама она?..

Очевидно, такое в голове не удержать.

Ниже я пишу о том, что не получится удержать в голове ни одному человеку, об этой самой концепции. Я постепенно разберу всё то, что узнал к текущему моменту о составляющих формулы Человека, перечислив эти стороны, описывая формулы каждой отдельной такой стороны, описывая связи между формулами, как будто бы это является единой сложной системой.

Как ни крути, каждый живущий человек (пока дело не дошло до трансгуманизма) ограничен в своих мыслительных способностях, по крайней мере, в двух аспектах: В объёме информации, который он здесь и сейчас держит в сознании, и это ограничение связано с потребностями и ситуацией.

И в «направленности» или, иначе говоря, объективности этой информации. Каждую главу книги можно воспринимать как руководство по решению конкретной жизненной задачи, как отдельную формулу. И всё же я надеюсь, что читатель сложит из отдельных кусочков цельную картинку и продолжит вместе со мной, дополняя, исправляя меня, находя новые стороны.

Ни один из нас не сможет удержать в голове всю концепцию, но вместе, я верю, мы сможем описать её всю.

Именно поэтому я не споров ищу, а соратников.

Психология изначально занималась именно теми процессами, которые наблюдаются с физическим телом. Рассматривая человека как животное, как смесь рефлексов, психология ставит своей целью «возвращение в норму» (то есть понятие нормы и ненормы, исследование путей ухода и возврата, причин, инструментов, последствий, ограничений и т. п.). Я вижу три направления современной психологии: материалистичные (как описано выше), промежуточные (Фрейд, допускает что-то сверх и помимо материи) и близкие к религии (Юнг и его последователи говорят о том, что точно есть что-то, кроме материи).

Современный материалистичный психолог выполняет функцию рационализатора поведения и выбора. В условиях индивидуализма, достатка и потребления у человека большинство психических проблем связано именно с задачей, а что именно потребить сейчас. А что важнее — солярий или кофе? По сути, психологи не дают никаких ответов, они всего лишь дают обратившимся к ним веру в собственную значимость — поддерживают парадигму индивидуалистичности, теми или иными методами визируя способность человека осуществлять выбор между солярием и кофе и тем самым подтверждая его статус в современном обществе.

Я ищу соратников в расширении понятия «психологии» до охвата «человека полного» — как он есть на самом деле, то есть не только с позиции рационального поведения и выбора, а ближе к философскому пониманию — с пониманием и участием в смысле человека. Если в нашей ежедневной жизни у психологов будет понимание, как устроен человек на самом деле, то и цели и суть психологии тоже изменятся: и проблематика, и вопросы, и методы, и понятийный аппарат.

Если же эти знания будут у учителей, воспитывающих поколения, то большинства современных проблем мы сможем избежать вовсе.

В этой книге немало утверждений, представляющих суть, возможности и способности человека в непривычном для большинства людей свете. Непривычных именно по той причине, что большинство росло на других знаниях, применяло их в жизни и неплохо выжило. Неплохо, а не хорошо. Например, я показываю мышление и творчество как закономерные и упорядоченные процессы по реакции организма на среду, а волю представляю не как уникальное свойство психики человека, а всего лишь как результат сравнительной оценки, опять же, механистичный и предсказуемый.

Эта книга пропитана детерминизмом, однако при этом смысл книги как раз в том, чтобы показать возможности человека в условиях детерминизма и привести его к осознанности, а значит, и осознанию своей воли.

Доказывая и обосновывая такое явление, как Судьба, я пытаюсь показать технологию устройства мира и удержать читателя от ошибки эгоцентризма. Я искренне порадуюсь, если каждый читатель после прочтения книги хотя бы раз или два в течение своей жизни задумается о себе словами «да, я не главный, да, я всего лишь часть единой глобальной системы, биоробот, выполняющий определённую функцию, как одна из клеточек большого организма». Причём задумается не в форме какой-то умозрительной конструкции, а именно с позиции практического смысла своей жизни, с позиции встраивания в эту систему. Не обижаясь на судьбу за свою механистичность, а радуясь тому, какой большой смысл эта предопределённость создаёт.

В устранении эгоцентризма я вижу путь к изменению парадигмы научного знания и вообще построения человечества. В этом случае у человечества в целом и каждой личности в нём появляются возможность расценивать действительность и каждое составляющее её явление или объект (включая другие личности) с точки зрения их смысла и цели существования, а не с позиции оценки похожести и применимости для себя и без ограниченности нашими органами чувств. А это обеспечивает шансы на высокое развитие.

И, честно говоря, я вижу лишь один способ устранить эгоцентризм на корню, и это небыстрый процесс, главная роль тут у учителей. Да-да, не в текущем поколении и не вдруг здесь и сейчас.

Именно учителя определяют следующее поколение, а вместе с ним — и степень революционности этого поколения в потоке человечества. Первая глобальная научная революция в XVII веке произошла с появлением научного языка. Вместо рассуждений на бытовом языке при помощи языка логики был придуман язык формул и связей. Это позволило сделать большой рывок в точности и массовости: наука смогла впервые не оглядываться на веру, привычные бытовые смыслы и бытовой язык, которые могли трактоваться каждым отдельным человеком по-своему.

То же самое нужно проделать ещё раз, приняв новый тип рациональности — что считать правильным исследованием, что порицать. И с точки зрения этики, и с точки зрения значимости, и по важности, и по ценности. Вероятно, описанный ниже Осознанный образ жизни, будучи массово внедрённым в культуру, составляющую «заказчиков науки», изменит сам взгляд на науку как таковую.

Какими вопросами задаётся научный человек? На основании чего мы решаем, что его деятельность — научна? Всего лишь исходя из формальных принципов научности? А достаточно ли этого?

Вероятно, стоит разделить то, что сейчас зовётся наукой, на две ветви:

1. Есть исследования, проведённые с гедоническим и частным смыслом.

2. Есть исследования с общей целью, общим смыслом.

То есть как бы внести в список критериев научности этакий порог уровня осознанности.

Это позволит выделить в науке людей, которые просто используют систему и правила и сам по себе статус «научности» для личного выигрыша, отделить эти исследования от тех, которые создают объективное общее благо.

В разные годы был разный подход к тому, что считать рациональным и какие исследования считать ценными и правильными, а какие отрицать и считать ненаучными. Выделяется классическая (XVI–XIX века), неклассическая и постнеклассическая рациональность.

В классической рациональности честное и внимательное наблюдение и описание считается залогом истины. Влияние личности, окружения, социума и возможности альтернативного описания исследуемого явления попросту отрицаются. Истина = положение вещей.

В неклассическом типе есть понимание, что средства наблюдения влияют на трактовку, а то и сам объект исследования. Истиной считается знание, полученное при соблюдении определённых правил и процедур (принципов научности) и имеющее определённое практическое значение [для кого-то].

При постнеклассической рациональности, которую мы наблюдаем сегодня, наука перестаёт быть элитарной. Начинают учитываться социальный заказ, личность исследователя, а исследования приобретают капиталистические черты, стремясь к тем областям, которые в большей мере влияют на статус исследователя в ту или иную сторону.

На мой же взгляд, приоритетом науки и следующих за ней учителей для новых поколений должна стать другая рациональность.

Рациональность исследований должна определяться степенью развития и многообразия Знания и смыслом этого знания для Человечества. Социальный заказ, конечно, важен, но он не должен ограничивать или даже устранять другие направления. Более того, сам по себе социальный заказ должен точно так же, как и исследования, классифицироваться на частный и общий смысл.

Обо всём этом в том числе мы и поговорим ниже. Какой путь предстоит пройти читателю?

Первые главы книги посвящены описанию логических составляющих частей системы. Эти части покажутся знакомыми людям, погружённым в нейронауки, психологию и кибернетику, и в этом нет ничего удивительного, ведь они составляют функциональную систему (П. К. Анохин) и более общую модель Т.О.Т.Е. (Дж. Миллер, Е. Галантер и К. Прибрам).

То, что я называю их по-другому, связано с двумя причинами. Во-первых, я шёл к теории с другой стороны, со стороны «Зачем?» и «Почему?», а не со стороны «Как?», и благодаря этому большая часть понятий схемы взята из обычного языка, используемого в быту не психологами и не кибернетиками. И этот язык лучше всего подходит для людей, далёких от психологии и кибернетики.

Во-вторых, насколько я вижу, я рассматриваю более крупную систему, частью которой является функциональная система, описанная в модели Т.О.Т.Е., и для этого описания требуется переопределение части понятий или, по крайней мере, описание их с нуля, в своей собственной системе координат и знания.

В центральных главах книги показана динамика основных процессов, составляющих мыслительный и поведенческий акт, а также подчёркнуты связи между ними и логические противоречия этих связей, свидетельствующие о наличии в схеме дополнительных элементов. Эти главы написаны про человека и его поведение, однако эту логику можно применить и кТ.О.Т.Е. в общем.

Последние главы книги посвящены обобщению описанных выше элементов схемы для ответа на вопросы «Зачем и Почему?», к схеме функциональной системы добавлены дополнительные ограничения (главы про осознанность) и стимулы (частное достигаемое) для получения более общей схемы (генетический алгоритм). Параллельно я стараюсь раскрыть их природу, чтобы далее можно было более точно сосредоточиться на них с философской и экспериментальной точек зрения.

По ходу книги и на последних страницах я отмечаю конкретных исследователей и мыслителей, чьи идеи упоминаются в тексте либо стали основой для моих умозаключений. Большая часть книги при этом написана не научным языком, а в форме как раз умозаключений, рассуждений и логического анализа. Моей целью является максимальная популяризация этих знаний и идей, и я надеюсь, что такой стиль изложения будет как в достаточной мере понятен не имеющему психологического образования читателю, так и в нужной степени конкретизирован и обоснован, чтобы задать направление научным людям для расширения круга гипотез.

Глядя на книгу в целом, я вижу, что в ней есть ответы для самых разных людей. И для тех, кто интересуется своим поведением и его причинами, и для тех, кто хочет изменить жизнь, и для людей, изучающих философию и психологию личности. Я же сам вижу общий смысл этого текста в ответе на «Трудную проблему сознания» (см. Д. Чалмерс), то есть в описании такой теории мышления и сознания, которая бы в должной мере обоснованно и подробно отвечала бы на вопросы: «Почему оно есть, это сознание? Почему мы обретаем индивидуальный опыт? Почему физическая переработка полученной информации вообще даёт начало богатой внутренней жизни? И что же это за внутренняя жизнь такая?».

Не буду здесь во вступлении раскрывать карты и рассказывать о выводах. И не из жадности, а рационально. Ответ на этот вопрос требует определённого уровня Знания об устройстве и работы этой системы, и эти знания даются и раскладываются по нужным местам мозаики в первых главах. И только когда кусочки мозаики лягут на свои места, только когда вся картинка видна полностью и одновременно, имеет смысл говорить о выводах. Картинка состоит из очень большого числа кусочков, а дьявол в деталях, поэтому ради полноты картины без определённой сухости текста не обойтись. Потерпите, пожалуйста, и отнеситесь с вниманием к каждой главе.

Более того, выводы об осознанности, счастье и успехе жизни, сделанные мной в конце книги, может быть, и кажутся очевидными на первый взгляд, но они не были бы возможны, не стань очевидным ответ на «Трудную проблему», когда все составляющие разложены по местам. А самое главное — слова, употребляемые нами в быту, приобрели с новым Знанием новое значение. Именно это новое значение слов позволит посмотреть на очевидное определение по-новому. Дело в том, что каждый из нас вполне себе успешно может описать, что такое Человек, и при этом я уверен, что любой читатель этой книги (да-да, включая меня самого) откроет для себя после прочтения что-то новое.

Цельная картинка творит чудеса.

2. Формат подачи

«Когда двое говорят одно и то же, это далеко не одно и то же»

Теренций

Я верю, что время — самое ценное, что у нас есть, поэтому, уважая и ваше, и своё время, сознательно выбираю максимально сжатый, менторский стиль изложения, утверждающий идеи как данность. И привожу примеры для демонстрации логики лишь для части этих утверждений — с целью сокращения объёма книги. Абстрактные и простые примеры. Чтобы проиллюстрировать суть, а не вдаваться в детали, которые в этих конкретных случаях влияют на ситуацию незначительно. Объём текста связан с многократным рассмотрением идей с разных сторон для полноты картинки и знания.

Позволь я себе роскошь такого тона в художественной литературе, к которой люди обращаются за развлечением, я буду обруган сэнсэями писательского мастерства: «Негоже, мол, вот так людей грузить, а многоуважаемые читатели должны сами прийти к мысли», — скажут они. А если уж идёшь этим путём, то напиши теорию между строк. Неявно. В оооочень доступном и оооочень интересном сюжете, развитие которого будет отражать суть. Который на живых примерах покажет людям идею и её победу над всеми остальными концепциями.

И будут правы. Отчасти. Правы в том, что касается формата — не давать людям готовых формул, а рассказывать историю, показывать живой пример применения знания на практике. Как это сделано в религиозных текстах, к слову. Это действительно самый верный способ поделиться знанием о практике. Без гарантии, что пример будет воспринят правильно и выводы будут совпадать с посылом, но зато есть наглядная опора на факты, то есть не потратим время на споры и есть гарантия того, что практика будет исполняться неукоснительно.

Правда, возникаеттакая проблема, что даже приточном и правильном выполнении практики идею понимать вовсе не обязательно. Не убий — почему? Может кто-то ответить, кроме философов, хотя бы что-то более осознанное, чем «ну нельзя же»? Идея, ради которой в большинстве случаев срабатывает какая-то инструкция, этой инструкцией не передаётся. Идею как раз нужно описывать формально и логично.

Но проблема ведь не только в формате, она ещё и в объёме. Сухое описание теории за вычетом примеров заняло бы несколько десятков страниц. Художественное произведение, в котором с гармонией между полноценностью и доступностью это описание уместится между строк, должно быть, по меньшей мере, в двадцать-тридцать раз больше.

Писать такое для придания веса?

И потерять за этими доказательствами нить и суть?

Эта книга — не развлечение.

Она призвана сэкономить время в самом широком смысле этой фразы — сэкономить время человечества в своём развитии.

И в ней нет места историям и рюшечкам ради радости приятного чтива, а идея подчас формулируется декларативно — подтверждение всем последующим главам и выводам каждый может найти в достатке, всего лишь остановившись, оглянувшись вокруг и задав пару правильных вопросов. Ну или посмотрев на себя. Может найти. Если будет знать, что искать. Если хотя бы будет признавать наличие проблемы.

Порой решение проблемы куда как болезненнее её самой, поэтому, предупреждая заранее известную реакцию тонкой душевной организации читателя, отмечу, что книга полна вызовов. Вопросы и ответы, которые я поднимаю и даю, претендуют на истину, а не на очевидность и сохранение зоны комфорта. Жить во лжи тоже можно, и это зачастую приятнее. Поэтому если вы с чем-то не согласны, поступайте, как считаете нужным. Не мне вас учить.

Если не разбирать материалы по кусочкам, а посмотреть на всю созданную ими картину в целом, можно увидеть и осмыслить вызов самой этой книги — каждый по мере прочтения столкнётся с двумя вопросами: «Зачем?» и «Почему я?» И именно на эти вопросы я постараюсь ответить здесь и сразу, во вступлении, формируя правильные ожидания.

И в обществе, и в культуре существует неправильное понимание и заблуждение. Все считают эмоции чем-то возвышенным, а расчётливость — низкой.

На самом деле эмоции — это автоматика (древний мозг), а мышление (кора полушарий) как раз представляет собой точные расчёты, гарантии и правильные ответы на вопросы.

По порядку.

Идея — это система, и её можно осознать, только увидев полностью. Прочитав одну главу, половину, треть или четверть книги, вы, не сомневаюсь, откроете для себя много нового, но цельной картинки так и не увидите. Даже если сразу перелистнуть к последним страницам с выводами. Не получите идеи. Не сможете покрутить её в голове так да эдак, рассмотреть со всех сторон, взвесить за и против.

В то время как свою текущую жизнь вы видите цельно, знаете её плюсы и минусы, и, самое главное, даже не отдавая себе отчёта в этом, воспринимаете её, как гармоничную сбалансированную парадигму.

А ведь для выбора нужно знать, между чем выбираешь. Собственно, только тогда сам по себе выбор и существует…

Прочтёте вы, например, только главу про формулу доверия. Узнаете её, проникнетесь, но не будете использовать в жизни даже на треть её потенциала. Она не будет работать без понимания того, как устроено мышление и группы, без понимания боли и осознанности. И точно так же и с обучением, и с любовью, и даже с той же осознанностью.

Почему?

Я опишу идею в виде системы, где каждый отдельный кирпичик поддерживает другой. Это и ценности (отношение к себе, людям, морали, традициям), и вера (душа, реинкарнация, Вселенная и Его Величество), и наше предназначение, достигаемое инстинктивно, и социальная иерархия, основанная на этих инстинктах, и понимание истории развития культур и религий, и социальные группы, формирование языка и поведенческие механизмы (доверие, чувства, колебания, уважение и прочее), и язык вербальный и невербальный, — всё это система, охватывающая всё, от самых абстрактных понятий и веры до конкретного мельчайшего поступка в любой момент времени, будь то сказанное в суете случайное слово или реакция на признание в любви. Эта система — альтернатива тому, что принято вокруг. Альтернатива не просто в поведении, она в мышлении. В восприятии друг друга и мира. В реакциях на окружающее.

Видение какой-то идеи в качестве системы искажает слова, которыми мы её описываем. Вполне возможно, что описание формально не изменится, останутся те же слова в том же порядке. Однако значение, которое вы вкладываете в эти слова, будет уже другим.

Поиски смысла всегда ограничены смыслами ищущего.

Куда мы обращаемся, задавая вопрос о смысле жизни? К своему мозгу. Как мы понимаем данный ответ? Сознанием. Ограниченным.

В каком виде мы получаем ответ? В форме слов и образов конкретного человека. Имеющего конкретную историю. Смотрящего на мир из одной конкретной точки. В форме слов и образов, составляющих реальность сознания, то есть направленных на реализацию потребностей этого самого человека. Все остальные смыслы ускользают, потому что мозгу не то что сами они, но даже об их существовании неизвестно.

И почему же отдельные кусочки идеи не работают?

Формула доверия помогает строить отношения, в которых самый быстрый путь к ощущению счастья. Но эта формула касается лишь отношений двух людей, а каждый из нас взаимодействует с целой толпой. На уровне пары — сработает. А вот в толпе — другие механизмы. Тут нужно понимать, как устроена группа, и строить доверие не к человеку, а к группе. Это непривычно.

И если остаться при прежних ценностях и вере везде, кроме самой пары, если со всеми остальными остаться в тех же отношениях, что и были, то рано или поздно и пара распадётся, вернувшись к привычному образу взаимодействия. Под давлением всех тех обязательств и требований, которые за рамками пары связаны со счастьем.

Уж если парадигму и менять, то сразу всю.

А для этого идея должна иметь облик и полноту полноценного мира — чтобы хотя бы иметь возможность сравниваться с текущей жизнью. Чтобы воспринимать мои слова не как афоризм, работающий, но узко специализированный, а увидеть именно новый дивный мир, многогранный, полный, цельный. Увидеть разницу между жизнью текущей и жизнью целевой. Представлять себе в деталях, как правильно понимать происходящее, что думать, что делать и зачем вообще всё это. И в этом сравнении и кроется ответ на вопрос «Зачем?» — затем, чтобы вызвать отклик в душе: ту самую боль, которая даст возможность для обучения. Обучения чему именно, расскажу позже, если позволите.

Этот самый отклик — личное дело каждого, это его вера в то, что эти изменения нужны, его ответственность, зависящая на 100 % от уровня его знаний. Причём вера без оглядки на остальных, ведь это самое «зачем» касается и его самого (как человека), и всего человечества. Ответственность каждого человека перед собой и миром, которую чувствуют все, но никто словами обозвать не может. Или, по крайней мере, не мог до сих пор.

Моя жизнь, посвящённая этой книге, — мой собственный ответ на вопрос «Почему Я?».

Как и многие, я хочу изменить мир к лучшему. И у меня был достаточно редкий жизненный путь. Настолько редкий, что можно было посмотреть на мир как бы со стороны. И увидеть решение. Настолько редкий, что было бы очень эгоистично пользоваться этим решением самолично и ни с кем не поделиться.

Однако в этом стремлении делиться есть сложность, губящая альтруизм на корню. Сложность в том, что ошибочность, которую я хочу изменить, — системная, она пронизывает все сферы жизни и затрагивает каждого человека. В суждениях по одной теме человек опирается на веру в правоту по другой теме. Которая, в свою очередь, «кормится» уверенностью в постулатах первой идеи.

Более того, оценка самих себя по каждой из сфер жизни происходит не самостоятельно, а в сравнении с окружающими. Как же сложно сделать первый шаг, когда толпа вокруг стоит, не шелохнувшись!

В этом первом шаге ответ на вопрос «Почему Я?» каждого прочитавшего.

Ниже мы поговорим о человеке, в широком смысле этого слова — как о системе из взаимосвязанных факторов, чтобы вы смогли увидеть себя, людей вокруг и всех нас в общем как бы со стороны. Надеюсь, это поможет изменить чьи-то жизни к лучшему. Не факт, что ваши, но может быть, кого-то из вашего окружения.

И это не развлечение. Это новая вера. Вера в лучшее человечество.

Предупредить, с моей стороны, нравственно. Неважно, готов или не готов некий читатель меняться — после прочтения будет поздно. Кто прочтёт, поймёт, почему.

Именно поэтому книга такая, какая есть. Маленькая, сухая, сложная.

Её смысл не в том, чтобы стать массовой. Она нужна для сохранения знания. Она нужна, как инструмент для конкретной задачи. Идеи должны стать массовыми, да. Но это не тот формат, который нужно прочесть всем. Это формат для тех людей, которые как раз и станут учителями остального человечества.

Подавляющая часть материалов книги предназначена для подготовленного читателя. Материалы отличаются по степени обобщения понятий и абстракции от конкретных судеб и жизненных ситуаций до метафизики и абстрактной схематичной логики каких-то процессов, и в книге вы можете увидеть послания совершенно разного уровня:

1. Быт. Жизнь. Конкретные примеры о конкретных людях в конкретных жизненных ситуациях, демонстрирующие их восприятие, мысли и логику их мышления, мотивы выбора, стремления и направление жизней.

2. Бытовая мудрость. Обобщённые примеры, показывающие, что из поколения в поколение существуют схожие модели мышления и поведения. Какими бы уникальными ни считали себя конкретные люди выбранного поколения в конкретных ситуациях. Этакая бытовая интерпретация необобщённых и несистематизированных знаний и опыта в части поведенческой и когнитивной психологии.

3. Поведенческая психология. Описание паттернов поведения — устоявшихся пар стимул-реакция, принятых в определённых цикличных жизненных ситуациях, и, собственно, пересмотр подхода «стимул-реакция». Поскольку книга большей частью ориентирована на западнический мир и культуры, большая часть примеров на этом уровне относится именно к моделям поведения европеоидной культуры. Это лишь примеры.

4. Когнитивная психология. Описание моделей мышления, феноменов восприятия, закономерностей обработки информации и принятия решений. Опять же, в примерах уклон в западную культуру.

5. Культурология, паттерны убеждений и верований, модели поведения, на примере европейской и восточной культур (обобщённо) и выдержек из религиозных и других учений. Рассуждения, показывающие, что, поднявшись над всем человечеством, мы увидим, что мудрость веков, а также поведенческие и когнитивные функции от культуры к культуре меняются и преображаются. И лишь некоторые закономерности устойчивы и стабильны для всех Homo Sapiens. Причём, что примечательно, большая часть законов на уровне бытовой мудрости как раз не относится к числу стабильных. Напротив, устойчивые закономерности, как правило, неизвестны общественности.

6. Физиология, этология, психогенетика. Потребности, инстинкты, их неосознанное выражение в поведении. Конкретные факты наличия чёткой зависимости между когнитивной и поведенческой психологией, с одной стороны, и культурными и адаптивными характеристиками, а также уникальными особенностями рождения и физического развития любого выбранного для примера человека, с другой стороны.

7. Логика и математика. Теория игр. Теория хаоса. Теории толпы. Психиатрия. Квантовая теория. Описание закономерностей, которые становятся очевидны только при достаточном уровне знаний не только об устройстве человека, но и статистические — об устройстве толпы.

8. Биохимия. Единство механизма. Физический уровень процессов. Сложные для воспринимающих себя венцами природы людей примеры того, что биология, физика, химия и квантовая механика — суть об одном и том же. Примеры сложные от непривычки — от недостатка в быту примеров подобного восприятия.

9. Нейрофилософия и метафизика человека. Закономерности, проходящие сквозь все уровни.

Если тексты первых двух уровней будут понятны и доступны любому читателю, более или менее знакомому с жизнью на собственном опыте или афоризмах, то с каждым следующим уровнем потребуется всё большее и большее владение узкоспециализированными знаниями. А последние два уровня требуют знаний во всех вышестоящих областях и отличаются лишь уровнем абстракции. Именно в этом причина объёма книги: несколько десятков страниц идеи необходимо подать такими словами, в такой комбинации и последовательности, чтобы их понимание у всех было хотя бы приближённо одинаковым, а значит, по ходу текста необходимо утвердить общий для нас смысл слов.

Мы говорим на одном языке, но слабо понимаем друг друга. Потому что в одни и те же слова вкладываем разный смысл. Не диаметрально противоположный и не из разных областей, но достаточно разный в деталях, чтобы видеть в итоговых понятиях разный смысл. Большая часть текста этой книги призвана с разных сторон подойти к десятку понятий, связанных одной нитью. Эти понятия, я не сомневаюсь, известны любому читателю, и именно в этом загвоздка — в том значении и с теми смыслами, какие сейчас есть, нить этих понятий, как единое цельное знание, выглядит совсем не так, как я хочу показать. Общий смысл единого интеллектуального объекта, образуемого этими известными всем словами, получается другой.

Дело в том, что каждый из нас, воспитываясь в определённой среде, привыкает к определённому значению слов. Слова — это не факты. По сути, слова — это условные обозначения, применяемые человеком для выделения какой-то части реальности в какую-то отдельную сущность, имеющую свои границы и смысл. Не просто так львиная доля космогонических мифов начинается со Слова, за которым следует разделение на какие-то составляющие. Словом, мы в своём мышлении делаем именно это — определяем границы в градиенте какого-то признака в реальности.

Например, говоря слово «яблоко», мы, фактически, имеем в виду не только и не столько само по себе физическое яблоко, сколько ментальную конструкцию, показывающую: вот это — яблоко, а вот это — уже не яблоко. Границы определяют не физические границы, а границы смыслов. Привычный смысл яблока отражает философское понятие Квалиа: мы видим, как яблоко растёт, мы знаем, что яблоки бывают разных сортов, формы, цветов и размеров, мы можем съесть яблоко, и это будет иметь такой-то и такой-то ценный эффект для наших тел, мы знаем, какого вкуса бывают яблоки и при всём их многообразии однозначно определяем, что яблоко, а что нет. И так далее. Граница яблока проходит там, где заканчивается смысл яблока. То есть живущий в яблоке червь, при всём том, что он, несомненно, физически совмещён с яблоком и находится в тех же рамках и физических координатах, что и яблоко, к слову «яблоко» отношения не имеет.

Яблоко — простой пример. Но та же самая логика относится и к сложным объектам. Говоря «Вася рубит лес», мы тремя словами задаём рамки и границы, описывающие смысл ситуации, а не её детали, которых тут может быть миллион: «Кто такой Вася? Зачем рубит? Руками рубит или всё же каким-то инструментом? Где этот лес? Что будет потом?». И это лишь общие вопросы, так сказать, первое приближение. А ведь детали, влияющие на смысл рубки леса могут быть очень мелкими и неочевидными. И каждый человек, говоря эти три слова, будет иметь в виду именно тот смысл, который важен конкретно для него. Кто-то представит себе ночь. Кто-то отчётливо увидит Васю в красной клетчатой рубахе, кто-то будет думать о марке стали топора, а кто-то о жене, которая принесла Васе воды.

Если бы я формулировал идею книги с моим пониманием слов, по которому я живу, воспринимаю мир и определяю свой смысл, это заняло бы в десятки раз меньше страниц. Но из-за того, что понимание слов у нас разное, необходимо вначале создать базис. И именно поэтому мы начнём с общего понимания и общих слов, а в книге далее будут последовательно использоваться все четыре уровня утверждений, описанных ниже.

То есть:

• Я описываю какую-то логику и факты.

• Трактую их как факты.

• Потом интерпретирую, показывая, что понимать эти факты можно по-разному: вот так привыкли, а вот так можно ещё.

• Из этой интерпретации вывожу какое-то обобщение, из которого потом делаю выводы.

Впрочем, тут больше вопросов к нам самим, чем выводов.

Цели и задачи, которые я решаю этими рассуждениями, и выводы, которые я делаю в книге, относятся ко всему человечеству, и отдельного человека касаются лишь в части его осмысленности и соответствующих её моделей поведения. Они на уровне нейрофилософии, хотя по мере написания книги я и стараюсь подробно пройтись по всем шагам логики, приводя примеры и обоснования на всех вышеперечисленных уровнях.

Ценность этих выводов прямо пропорциональна уровню подготовленности читателя.

Читателю, не понимающему тут ни слова или считающему это пустым, я бы рекомендовал отложить эту книгу на время, цели и задачи у нас сейчас разные. И понимание слов разное, с каким бы трудом в это ни верилось.