Всадники апокалипсиса Сальвадора Дали

Илья Баксаляр, 2017

Роман Ильи Баксаляра «Всадники апокалипсиса Сальвадора Дали» проливает свет на тайны гениальности Сальвадора Дали, остававшиеся неразгаданными многие годы. Маленький мальчик поздним вечером, когда спали родители, заглядывает в запретную комнату. Он прекрасно понимает, что туда входить категорически запрещено. Преодолевая страх, он нарушает запрет и находит нечто такое, что окажет огромное влияние на всю его жизнь. Мальчик вырос, стал успешным человеком и известным художником, покорил мир. Но тайна, которую он обнаружил в детстве, создала в голове художника свой мир – очень сложный, страшный и непонятный большинству людей, которые его окружали.

Глава 3

Пришло время идти в школу. Мальчик простился со всеми своими образами великих полководцев и отдельно распрощался с Наполеоном. Начались учебные будни. Шли дни, недели, месяцы. Закончился первый год, за ним второй, а потом третий. Мальчик подрос, он уже не гонял по дому несчастных кухарок и всегда приветливо встречал семейного врача, которому было уже далеко за семьдесят. Но дух величия в нем не пропал.

— Мама, ты знаешь, что я родился великим человеком? — часто заявлял он дома.

— Конечно, Сальвадор! Ты будешь великим! — отвечала мать.

— Хм! Что значит буду? — озадачивался мальчуган. — Я уже сейчас великий и непревзойденный!

Мать удивлялась, даже иногда расстраивалась:

— Дорогой, у сына чересчур завышенное самомнение, как бы это потом не переросло в шизофрению? — делилась она своими сомнениями с мужем, на что тот всегда отвечал, ласково обнимая ее:

— Любимая, а что, наш сын действительно великий!

В школе Сальвадор был просто невыносим. Он постоянно спорил с учителями и был главным организатором всех беспорядков. Великий Наполеон вдруг превратился в Робеспьера, готового отправить на гильотину любого, кто не придерживался Хартии справедливости. Доказывая свою правоту, он вступал в яростную перепалку с любым учителем, вне зависимости от возраста и опыта последнего. И когда педагог пытался жестко осадить зарвавшегося ученика и закончить эту своеобразную дискуссию, которая ставила его в столь неловкое положение, в этот самый момент происходила Великая французская революция. Сальвадор вскакивал на стул и начинал декларировать свои лозунги приверженности всеобщим ценностям человечества. А учителю оставалось только в недоумении стоять у своего стола, не понимая, как поступать дальше. Придя в себя, педагог бросал все свои силы на подавление мятежа:

— Сальвадор, ну-ка сядь на место и закрой свой рот!

— Ах мне закрыть рот! — И тут дух свободы начинал еще яростнее заводить юного борца за справедливость. — Мне можно заткнуть рот! А как же свобода слова? Вы подавляете в детях всю инициативу и желание понять предмет глубже! Вы хотите раздавить в нас личность и превратить всех в послушный скот.

Сальвадор опять отправлял учителя в нокдаун, и тот от удивления лишался на некоторое время дара речи.

— Что ты такое говоришь?! Да как ты смеешь так разговаривать с учителем? — придя в себя, начинал кричать педагог.

Юный Робеспьер вновь вскакивал на стул, зовя всех свободолюбивых учеников на баррикады против жестокой диктатуры тиранов. Класс начинал громко кричать и шуметь, и в этой буре тонул голос учителя, всячески пытавшегося навести в классе порядок, а затем все в праведном гневе покидали помещение.

Так Сальвадор срывал уроки у многих учителей, которые потом шли жаловаться директору. Наверное, бунтаря отправили бы на остров Святой Елены, как и Наполеона, но отец Сальвадора был известным в городе нотариусом, и только поэтому все эти выходки сходили ему с рук. Но даже это обстоятельство не удержало директора от обращения к родителям Сальвадора с просьбой подыскать своему чада другую школу.

В тринадцать лет отец записал сына в католический колледж, где под строгим надсмотром церковной братии юному бунтарю предстояло учиться много лет. Утром он ходил в церковь, а затем приступал к учебе. Консерватизм католической церкви не позволял бунтарскому духу Сальвадора выразиться. Он превратился в прилежного ученика. Казалось, наконец-то Сальвадор взялся за ум. Но от скуки, которая частенько одолевала юного бунтаря, не могли спасти ни хвала учителей, ни гордость отца за достижения сына.

В душе подросток оставался Наполеоном и великим бунтарем Робеспьером, жаждущим быть непревзойденным и необыкновенным, хотя железная дисциплина в колледже под присмотром братьев-иезуитов заставила на время умерить весь его бунтарский пыл. Но стремление выделиться продолжало кипеть внутри Сальвадора, пока в один прекрасный день не вырвалось наружу, как извержение вулкана. Во время перемены, как обычно, все спускались на первый этаж. Толпа ребят шла по длинной лестнице, когда сзади раздался чей-то голос.

— Эй, а вам слабо прыгнуть через эту лестницу?

На миг все застыли, воцарилась тишина. Все обернулись назад и увидели Сальвадора, который стоял в начале лестницы.

— Ты что, с ума сошел?! — выкрикнул кто-то из еще не пришедших в себя от такого вопроса ребят.

— Так вы, значит, трусы! Что, слабо перепрыгнуть?

Кто-то хихикнул, некоторые начали разворачиваться, чтобы продолжить путь, кто-то не успел еще все обдумать, как вдруг Сальвадор отошел назад, разбежался что было силы и рванул вперед с криком: «А ну разойдись!». Он прыгнул очень далеко, перелетел почти через всех ребят, которые от изумления открыли рты, но этого было явно недостаточно, чтобы перепрыгнуть всю лестницу, и он с грохотом обрушился вниз и кубарем скатился по лестнице, пересчитывая ребрами каждую ступеньку. Когда Сальвадор распластался внизу, все ученики собрались вокруг него затаив дыхание. Юный каскадер попытался встать, но все его тело ныло, из-за сильной боли у него получилось только с трудом сесть на пол. Ребята подхватили его и поволокли в кабинет врача, откуда он был переведен в больницу. Триумф Сальвадора наступил в тот момент, когда почти весь класс появился на пороге его палаты в больнице. Мальчик был на седьмом небе от счастья. Столько внимания! Он был действительно избранным!

Не успели его выписать из больницы, как тут же положили обратно после очередного прыжка с лестницы. И вновь друзья всем классом приходили его проведать. И вновь счастью Сальвадора не было предела. Наверное, все закончилось бы плачевно и он бы когда-нибудь свернул себе шею, если бы случай не свел юного гения с учителем рисования. Сальвадор сидел на уроке рисования и, как всегда, скучал: «Сегодня я попробую перепрыгнуть эту чертову лестницу! Прямо после урока». Он представлял, как будет прыгать, как вдруг голос учителя рисования прервал его мысли.

— Молодой человек, что вы думаете об этой картине? — Хуан Фернандес застал юного авантюриста врасплох.

— Эмм… Ну… Простите, учитель, что вы имели в виду?

— Я спросил вас, как вы оцениваете эту картину. Подойдите к доске и внимательнее посмотрите на копию полотна Веласкеса «Поцелуй Иуды».

Взору Сальвадора предстал Иисус Христос в Гефсиманском саду вместе с его самым любимым учеником Иудой. Взгляд Христа был теплым, хотя он уже знал о предстоящей мучительной смерти. Иуда обнимал своего учителя, но в его глазах светились страх и коварство.

— Учитель! — лицо Сальвадора изменилось. Тонкие брови немного нахмурились, между ними на чувственном лбе появилась морщинка, а во взгляде вспыхнули пронзительность и блеск боли. — Посмотрите на глаза Иуды, по ним сразу видно, что он замышляет что-то неладное. Неужели Иисус не видит этого? — Сальвадор был крайне возбужден.

Наблюдая за учеником, Хуан Фернандес был ошеломлен его чувствительностью.

— Иисус знал, что с поцелуя предателя начнется его мученический путь на Голгофу, и был к этому готов.

— Но почему Иисус ничего не предпринимает, чтобы спастись! — в голосе Сальвадора звучала неподдельная боль.

— Христос знает, что изменить ничего не получится, это его судьба — нести весь грех человечества на себе и умереть мученической смертью во имя всего человечества! Он готов к этому! Посмотрите, ребята, на глаза Иисуса, — обратился Хуан Фернандес ко всем ученикам, — в них тлеет тепло, хотя он знает, что его предает самый близкий друг и что впереди страшный путь жестоких страданий и мученической смерти. Этот взгляд говорит только об одном: Иисус готов пожертвовать собой ради людей и даже готов простить предавшего его ученика и друга во имя светлого будущего человечества.

Слова учителя потрясли юного Сальвадора. Он представил, что вместо Христа по узким улицам древнего Иерусалима с тяжелым крестом на спине идет он, как римские воины избивают его, а жители города проклинают, плюют в лицо и кидают камни. В страшных муках он бредет, не понимая, куда надо идти, римляне наносят ужасные удары по его телу хлыстами, камни, брошенные жителями города, рассекают все лицо и тело, а глаза залиты кровью и грязными плевками внезапно озверевших горожан. Вот он буквально доползает до места казни. С него снимают тяжелый груз, двое римлян сильными руками кладут его на крест, а третий палач вбивает в руки толстые ржавые гвозди. Дикая боль пронзает все тело, потом прибивают ноги и в завершение всего надевают терновый венок, жесткие колючки которого вонзаются в голову, вызывая страшную боль и усиливая и так невыносимые страдания. Все это Сальвадор прочитал в глазах Иисуса. Юноша побледнел, а учитель рисования, прочитав мысли ученика, про себя отметил: «Как он умеет чувствовать живопись».

— Спасибо, Сальвадор, садитесь, пожалуйста.

С этого момента учитель стал уделять Сальвадору особое внимание, стараясь развить в нем умение видеть картины в своем уникальном ракурсе.

Хуан Фернандес Нуньеса был родом из Андалузии, южной провинции Испании с яркой и необычной природой. Он стал первым человеком, увидевшим в Сальвадоре незаурядные способности. Теперь Сальвадор забыл про рискованные прыжки через лестницу, его страстью стала живопись. Однажды, когда он сидел за мольбертом и рисовал очередную картину, его внезапно вызвали к директору. Когда недовольный Сальвадор постучался в дверь кабинета директора и вошел внутрь, он увидел отца, сидевшего с опущенной головой.

— Здравствуй, папа! Что-то случилось?

И Сальвадор все понял. Домой они ехали молча. В доме установилась какая-то зловещая тишина. В комнате на кровати лежала мать. Было ощущение, что она просто устала и прилегла отдохнуть.

— Мама! — подбежал к ней Сальвадор, слезы застлали его глаза, и большой горький ком застрял в горле. — Мама! Ну как же так?

Она молчала, юноша попытался ее обнять и укрыться в ее тепле, но от нее исходил ледяной холод, и только сейчас он начинал осознавать, что мамы больше нет. Что-то сломалось в его душе, хрупкий мост между детством и будущим разрушился, унеся с собой в глубокую пропасть все теплые и добрые ощущения, которые связывали его с матерью. И равнодушие, как черный скользкий спрут, расползлось в его теперь уже пустом сосуде души.

После смерти матери Сальвадор стал просто невыносимым, мальчик презрительно относился ко многим учителям, и только в рисовании он находил успокоение. Обучаясь у Хуана Фернандеса, изучая картины Рембрандта и Веласкеса, Сальвадор писал свои первые полотна. В один прекрасный день отец собрал все картины юного художника и организовал его первую выставку в своем доме.

— Я же говорил, что Сальвадор — необычный мальчик! Он гений! — торжествовал отец, показывая друзьям и родственникам картины сына.

Однажды за завтраком отец спросил его:

— Кем ты планируешь стать?

— Пап, скорее всего, я стану художником! — ответил Сальвадор.

— Художником? И ты хочешь жить на деньги художника? Но, сынок, посмотри вокруг! Сколько их, этих рисовальщиков! И почти все сводят концы с концами.

— Но, папа, я не рисовальщик, я великий художник. Мои картины будут покупать все, они будут выставляться в лучших музеях мира, — поправил Сальвадор отца.

— Эх, сынок, сынок! Это же просто мечты. Поступай в университет на юриста и продолжишь мое дело.

— Жить как ты? Нет! Это не мое. Я буду великим! Меня будет знать и почитать весь мир! А что твоя нотариальная контора? С утра до вечера только бумаги оформляй! Скучно и неинтересно! Я не хочу тратить на это свою жизнь!

Отец с удивлением посмотрел на отпрыска: «Да, мания величия у него зашкаливает, нотариусом не хочет быть».

Не прошло и двух лет после смерти матери, как отец успел жениться на ее сестре. Все это выглядело в глазах Сальвадора вероломством и предательством и вызвало в его душе разрушающую волну протеста, которая хлынула в колледж и вылилась в оскорбления и унижения учителей, бунты и протесты. Все эти занятия, экзамены, постоянное однообразие и замыленный взгляд на жизнь утомляли молодого Сальвадора. Со своей семьей он стал общаться редко, а от отца отдалялся все дальше и дальше, возводя Великую китайскую стену. Многие учителя в колледже попытались настоять на том, чтобы убрать неудобного ученика из их заведения. Но влияние и деньги отца позволили Сальвадору окончить колледж. Молодой человек получил аттестат и почувствовал себя свободным. Однако отец настоял на продолжении учебы в лучшем университете Испании в Мадриде. Когда юноша прощался с домом, старые теплые воспоминания охватили его. Он вспомнил и битвы на бастионах кухни, и доброго доктора, и прекрасную мать, которая сейчас смотрела на него с небес, и сестру, и отца, некогда очень близкого. Постаревшие кухарки, с которыми он когда-то так яростно сражался за кусок сыра, вышли провожать его. Сальвадор окинул все прощальным взглядом. Он уезжал в другой город, но для него это была другая планета, другой мир, где не было родного дома, друзей и милых кухарок, которых он искренне любил. Поезд уносил его вдаль, открывая новые горизонты жизни.